Текст книги "Проклятые (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 45 страниц)

Глава 5

Кэрол потребовалось два месяца, чтобы найти адвоката, согласившегося взяться за дело Мэттью Ланджа. Даже Куртни не смогла ей в этом помочь. Кэрол искала, не смотря на постоянные отказы, на которые натыкалась везде. С каждым таким отказом ее охватывало еще большее отчаянье, но именно оно и подстегивало ее. Она словно бросала вызов всему миру, восстав против всех. Вся ненависть и неприязнь отвергнутой обществом девочки вернулись к ней. Впрочем, они никуда и не уходили, просто отступили и затаились в последнее время, притупленные благополучным пребыванием в доме Куртни. Требовался лишь толчок, чтобы она вспомнила о несправедливости и жестокости, преследовавших ее, когда она жила с матерью, о своей роли изгоя, которую отвели ей люди. Теперь жертвой несправедливости стал Мэтт. Он – изгой, всеми отвергнутый, презираемый. Она понимала его боль, потому что помнила свою. Из всех только он отнесся к ней с теплом и пониманием, без отвращения и брезгливости, с которыми смотрели на нее другие.

И теперь она, одна из целого мира, сделает для него то же самое. Она не боялась осуждения и непонимания, потому что для нее это уже вошло в привычку. В душе она продолжала оставаться все тем же изгоем, затаившим обиду и злобу. Только что-то в ней изменилось, ей не хотелось больше убегать и прятаться, потуплять взгляд и безответно страдать. Возмущение и негодование превратились в огонь, который жег ее грудь, и она готова была дать ему выход. Она ощущала себя маленьким затравленным зверьком, которого боль и отчаянье побудили, наконец-то, защищаться, пробудили силы и храбрость, заставляя драться и кусаться, чтобы отстоять право на жизнь в этом мире. И даже более того – защитить такого же, как она сама.

Сначала были хорошие дорогие адвокаты, но планка опускалась ниже и ниже, пока она в грязном обшарпанном офисе не нашла того, кто ей не отказал. Почему-то он не понравился ей, но выбор был невелик, точнее, его вообще не было. Это был мужчина примерно сорока пяти лет, толстый до отвращения, с хитрым лоснящимся лицом. Он сразу попросил аванс, Кэрол отказать не могла.

Вот уже месяц, как она наняла его, а он только и делал, что просил финансы на расходы, связанные с расследованием тяжелого дела. Он объяснял, что дает взятки, чтобы Мэттью Ланджу немного облегчили тюремную жизнь, что для того, чтобы добиться хотя бы разрешения на свидания с заключенным, необходимо подкупить нужных людей, и ни как иначе. Везде и все делают только деньги. Но за все это время он не предоставил никаких результатов своей работы.

– Я работаю и делаю все возможное. Вы знаете, сколько времени требуется, чтобы рассмотрели прошение и приняли решение? Таких прошений поступает тысячи. Вы должны запастись терпением… и деньгами, если хотите помочь своему другу. Вы ведь хотите ему помочь?

– Хочу, – грустно ответила Кэрол, морщась от отвратительного ощущения, вызванного подозрением, что этот адвокат просто тянет из нее деньги и не торопиться делать свою работу.

Она приняла решение не давать ему больше ни цента, пока он не представит ей доказательства того, что он действительно что-то делает. А пока снова занялась поисками адвоката, чувствуя, что с этим она мало чего добьется. Да и деньги у нее кончались – она потратила почти все свои сбережения. И теперь она еще ломала голову над тем, где взять деньги. Зарплаты будет не достаточно, чтобы оплачивать услуги адвоката и необходимые для дела расходы. Просить у Куртни Кэрол не могла, совесть не позволяла. Эта совершенно чужая женщина сделала для нее столько, что большего требовать было бы сверх наглости. Можно было бы попросить у Рэя, но деньги Рэя – это деньги, заработанные Куртни. Он, скорее всего, не отказал бы, но потребовал бы объяснений, а, узнав, что она собирается выпустить на свободу маньяка, непременно бы передумал.

Когда Кэрол рассказала все Куртни и попросила помочь найти хорошего адвоката, та не разделила ее энтузиазма, особенно после того, как узнала, что Джек Рэндэл отказался заниматься этим делом.

– Послушай этого парня, девочка. Если он говорит, что этот человек виновен, то лично я склонна ему верить. Я понимаю, что тебе тяжело поверить. Я сама никогда бы не подумала, гладя на этого симпатягу, что он на такое способен…

– А он и не способен, – стояла на своем Кэрол, глотая слезы от того, что даже Куртни не поддержала ее в такой важный и отчаянный момент.

– Ты не должна это утверждать так непреклонно. Ты совсем не знаешь этого человека. А честный и искренний взгляд может быть всего лишь уловкой хитрого монстра, как и вызывающее доверие, красивое лицо, которое на самом деле – просто маска. Подумай, что будет, если ты ошиблась, а он выйдет на свободу? Тебе самой не страшно выпустить чудовище из клетки?

Но даже Куртни не смогла убедить Кэрол и поколебать ее решимости во что бы то ни стало помочь Мэтту.

Она снова одна. Одна во всем мире, который снова пытался ее подавить, навязать свои правила и мнения, заставить отказаться от сопротивления и опять склонить голову.

Но не этому учила ее Эмми, которая никогда не потупляла взгляд, не прогибалась под напором более сильных, не боялась драк и споров, никогда не сомневающаяся в себе. Она могла постоять не только за себя, но и за других, и всегда так и делала.

«Эмми, дай мне силы, – взывала Кэрол, смотря на милое личико подружки на фотографии. – Я снова одна, и то, что я задумала, мне не под силу, я знаю. Но я все равно буду пытаться, даже если на это потребуется вся жизнь, даже если все равно ничего не добьюсь. Только бы он не сдавался и жил. Только бы с ним ничего не случилось. Если бы ты была со мной, ты бы поверила мне и ему, поддержала бы нас, я знаю. И добилась бы больше, чем я. Ты всегда знала, что нужно делать и как. Ты обещала никогда меня не покидать. Помоги мне».

Кэрол ни сколько не смущало то, что обычно люди обращаются с подобными просьбами к Богу, а не к мертвым. Эмми была ее богом.

Фотография Мэтта теперь стояла в красивой рамке рядом с фотографией ее единственных друзей, из которых осталась только Даяна. Больше друзей у Кэрол не было. Она по-прежнему очень тяжело сходилась с людьми, оставаясь одинокой. У нее были Даяна, Куртни с Рэем, да еще семья Берджесов. Только эти люди были за пределами враждебного ей мира, в ее маленьком кругу, которым она отгородилась от всех остальных. Но раньше всех в ее «кругу» появился Мэтт, именно он был первый чужой, которого она впустила в свое сердце, основатель ее взаимоотношений с посторонними.

Она думала о нем постоянно. Его глаза преследовали ее и днем, и ночью. Она видела его в своих снах, и это были печальные сны.

Он был окутан черным туманом, густой осязаемой пеленой, стоял и смотрел на нее. Просто смотрел, совсем один в непроглядной тьме, и молчал.

А из глаз по бледному лицу медленно текли капли крови, оставляя на коже красный след. И эти страшные слезы пугали Кэрол и бросали в бездонную пропасть отчаянья и тоски. Она чувствовала, как по лицу тоже бегут слезы. Проведя рукой по щеке, она увидела на пальцах кровь.

А между ними непреодолимой преградой светились желтым пламенем две зловещие точки. Она звала Мэтта, но он не мог подойти к ней, эти глаза не пускали его.

– Я не отдам тебе его! Не отдам! – кричала она.

А потом появлялись три девочки. Они скакали вокруг Мэтта и смеялись, хватали его за руки, пытаясь увлечь за собой, глубже в непроницаемый мрак за его спиной.

– Пойдем! Пойдем с нами! – весело звали они.

Он растерянно мялся на месте, улыбаясь девочкам и смотря на них окровавленными глазами.

– Не ходи с ними! Не ходи! – вопила в отчаянии Кэрол. – Иди ко мне! Не бойся, иди! Они тебя не тронут, потому что ты не виновен! Ты не принадлежишь им, твое место не здесь! Тебя сюда загнали силой. Ты должен выбраться!

Она просыпалась в холодном поту. Каждую ночь ей снился один и тот же сон, и это становилось невыносимым. Почему всю жизнь она видит этот туман, эти ужасные, ненавидящие ее глаза? Это видение преследует ее с самого раннего детства. Этот туман, эти точки – это горе, страх, смерть.

Но самое ужасное заключалось в том, что эти сны отображали реальность, то, что уже произошло или произойдет в ближайшем будущем. Возможно, такое восприятие реальности укрепилось в ее подсознании еще в раннем детстве, мрак и невидимое зловещее чудовище, подкарауливающее ее, каким-то образом стали ассоциироваться у нее с несчастьем, смертью.

Но со временем для нее это перестало быть снами. Так она видела реальность и будущее. Она верила в то, что желтые глаза и этот туман – настоящие, что ей просто дано это видеть, мир за пределами этого мира. Кровожадный монстр, жаждущий крови и смерти, поджидающий в засаде, чтобы загнать кого-нибудь в свою обитель, и темная мгла, поглощающая человеческие жизни. А она это видела. Видения, сны, но те, кто попадали в эту мглу в ее снах, никогда не возвращались из нее в реальной жизни. Все, кого она любила, исчезли там – Мадлен, Спайк, Тимми, Роза, Эмми. Но Кэрол знала, что главная жертва – это она. И когда-нибудь черный туман доберется и до нее…

Мэтт еще не там, но уже почти. Его не выпускают, его затягивают. Она должна его вытащить. Она должна что-то сделать, чтобы не позволять этой мгле отбирать у нее самых дорогих.

Она никому и никогда не рассказывала о своих снах. Она была уверена, что ее не поймут, даже обсмеют, а могут посчитать ненормальной. Кэрол не могла забыть тот день, когда Куртни предложила ей поговорить с психологом. Возможно, она не пыталась этим показать, что она чокнутая, а просто хотела помочь ей избавиться от детских страхов и комплексов, по-другому взглянуть на мир, на людей. Но Кэрол вспомнила о том, как мать всегда грозилась упрятать ее в «психушку», куда, надо заметить, в конце концов, угодила сама, и потому девочка боялась всего, в названии чего слышала «психо».

Испугалась, что ее, как и Элен, запрут в этом ужасном месте. Она не поняла добродушного и благоразумного порыва мачехи, ее предложение отозвалось в ее душе обидой и горечью. И Куртни не смогла убедить ее, что психолог – это не психиатр, что он лечит не сумасшедших, а последствия душевных травм и стрессов. Что к этому врачу обращаются люди не с больной головой, а с израненной и истощенной душой.

– Со мной и с моей душой все в порядке, – заверила тогда Куртни она. Они больше не возвращались к этому разговору. Куртни не могла заставить девочку силой встречаться с психоаналитиком, но по-прежнему считала, что девочка очень в этом нуждается. Она видела, что ребенок был душевно искалечен, и даже время и благополучная жизнь, в которой не было ни стрессов, ни проблем, не могла искоренить то, что было заложено ранее.

Это стало менее заметно, девочка изменилась, тревога и печаль постепенно исчезли из ее красивых голубых глаз, в них появились веселые насмешливые искорки. Она стала менее замкнутой, но все равно не подпускала к себе незнакомых людей, относясь с опаской и недоверием. Но глубоко-глубоко в ее глазах навсегда застыла печать тяжелого страшного прошлого, и Куртни была уверена, что то же самое было и в ее душе. Она несет с собой все свои страхи, обиды, разочарования и боль. Даже комплексы были не подвластны времени и переменам. Хороший психолог мог бы помочь ей справиться со всем этим, скинуть тяжелый груз прошлого, который давил на нее, увлекая на дно, откуда Куртни хотела ее вытащить, чтобы девочка смогла выпрямиться, вдохнуть полной грудью, с доброй и искренней улыбкой взглянуть на мир по-другому. Увидеть в окружающих не врагов, а друзей, которых у нее не было. Куртни пошла на хитрость. Она нашла молодую женщину – психолога, но от Кэрол ее профессия была скрыта, чтобы та попыталась подружиться с девочкой, разобраться в ее душевном состоянии и незаметно, ненавязчиво помочь.

Но у девочки была поразительная интуиция на людей. Она охотно общалась с молодой женщиной, но ни на секунду не приоткрыла перед ней завесу в свой внутренний мир, даже на самую малость, чувствуя неискренность. Куртни оставалось только надеяться, что со временем девочка все же оправится и избавится от влияния прошлого. Детская психика гибка и легче подвергается восстановлению, чем взрослая, но она гораздо ранимей и хрупче, и если ее сломать, последствия могут быть необратимы. Но Куртни верила, что Кэрол со всем справится, сама.

Кэрол писала Мэтту письма и отправляла, не зная, разрешена ли переписка с ним. Но ни одно письмо не вернулось, и это очень порадовало девушку. Моника Ландж сказала ей позже, что переписка разрешена, и только так она общается с сыном. Кэрол навещала ее два раза в месяц по выходным.

Ни разу больше девушка не переступила порог ее квартиры с пустыми руками. Она тащила с собой огромные сумки с продуктами, не слушая смущенные возражения робкой женщины. Покупая ей одежду, она с радостной улыбкой дарила каждую вещь. Миссис Ландж растерянно сопротивлялась, краснея каждый раз, но девушка почти силой натягивала на ее тощую маленькую фигурку очередную обновку и тащила к зеркалу.

– Вы такая красивая! И молодая еще! Смотрите, как вам идет! Нравится?

Моника Ландж смотрела в зеркало сквозь слезы, застилавшие глаза.

Да, ей нравилось, очень нравилось. Впервые с тех пор, как осудили Мэтта, ей захотелось распрямить согнутые горем плечи, поднять голову и улыбнуться. Качественная красивая одежда преображала ее. Сразу захотелось сделать прическу, подкраситься. Она вдруг снова почувствовала себя человеком, женщиной.

– Вы должны поправиться, обязательно! – говорила Кэрол, разгружая сумки с продуктами. – Вы просто обязаны хорошо выглядеть, когда поедете к Мэтту. Если вы не поправитесь, он решит, что вы умираете здесь от голода, поймет, как вам плохо, еще подумает, что вы нездоровы – и будет переживать! А ведь ему там и так нелегко. А, увидев, какая вы у него красивая и сильная, что вы держитесь и верите, что мы отстоим правду, он обрадуется. Вы должны его поддерживать.

Миссис Ландж нечего было возразить. Эта девушка, свалившаяся из ниоткуда, как снег на голову, вернула ее к жизни, подарила надежду на то, что она хотя бы сможет видеть своего сына. Женщина считала ее ни кем иным, как посланницей Божьей, который решил все-таки проявить немного милосердия по отношению к ним. И она рыдала у этой девочки на коленях, благодаря за доброту, называя ее дочкой.

Кэрол часто звонила ей, и они просто болтали. Одинокая женщина всегда так радовалась, когда она приезжала или звонила, что с каждым разом Кэрол делала это все чаще.

– Как мой мальчик? Как он выглядит? Не болеет? А синяков ты у него не заметила? – спрашивала миссис Ландж при каждой встрече, и девушка терпеливо повторяла то, что уже рассказывала не один раз.

– Он хорошо выглядит, вполне здоровым. Улыбается. И синяков у него никаких нет. Такой же красивый. Разве что похудел немного, но это дело поправимое.

– О, наверное, его там плохо кормят! – расстраивалась миссис Ландж.

Кэрол помогала ей не только потому, что она была матерью Мэтта, хотя именно это подтолкнуло ее к этому. Моника Ландж нравилась ей, и она жалела эту маленькую добрую женщину.

Впервые в жизни она о ком-то заботилась, помогала. Ей очень нравилось то, что она при этом чувствовала. Она была сильной, значимой, нужной.

Всегда она зависела от других, нуждалась в поддержке, которую ей оказывала Эмми, защищая и помогая. А теперь она почувствовала себя на месте Эмми, а эту несчастную беспомощную женщину – на своем.

С того дня, когда она виделась с Мэттом, прошло три месяца, но за это время Кэрол так и не продвинулась к своей цели, и это очень ее удручало.

Позвонил адвокат и назначил встречу. Скорее всего, опять будет вешать лапшу на уши и требовать денег. Ей так и не удалось найти другого адвоката. Кэрол не знала, что делать. Если она откажется от услуг Скотта Херта, у нее не будет адвоката, а другого она может и не найти.

За ужином она не произнесла ни слова, не поднимая глаз и с трудом сдерживая слезы. Пожелав Куртни и Рэю спокойной ночи, она ушла в свою комнату, и там дала волю слезам.

Она даже не сразу услышала стук в дверь. Поспешно вытерев лицо, она подошла к двери. На пороге стояла Куртни.

– Можно войти?

– Конечно, – Кэрол потупилась, отступая назад, понимая, что она поймет, что она плакала.

– Что-нибудь случилось? Чем ты так расстроена?

– Ничего не случилось, – девушка улыбнулась, пожимая плечами. – Просто немного грустно.

– Почему?

Обычно Куртни не была так настойчива и не лезла с вопросами сама.

– Грустно и все, – безжизненным голосом ответила Кэрол, опускаясь на стул. Улыбка сошла с ее лица, и оно снова помрачнело.

Некоторое время Куртни изучала ее пристальным взглядом. Кэрол молчала, опустив голову. Куртни случайно наткнулась глазами на фотографию Мэтта на комоде.

– Ты все так же уверена в его невиновности? – без обиняков спросила она.

– Да.

– Ты нашла адвоката?

– Да.

– Как его имя?

– Скотт Херт.

– И как продвигаются ваши дела?

– Потихоньку.

– Что ж… желаю вам удачи.

– Спасибо, – подавлено отозвалась Кэрол.

Куртни ушла. Закрыв лицо ладонями, Кэрол расплакалась еще сильнее. Она не хотела так вести себя с Куртни, но ничего не могла с собой поделать. Ее душила обида на весь мир. Все были против нее, даже Куртни.

Выйдя из ее комнаты, Куртни прошла в свой кабинет. Несколько минут она задумчиво сидела за письменным столом, затем решительно взяла трубку телефона и набрала номер.

На следующий день, после работы, Кэрол отправилась в адвокатскую контору, где работал Скотт Херт.

В душе ее теплилась слабая надежда, что он порадует ее сегодня хоть какими-нибудь результатами.

Но ее ожидало то, что и всегда. Одни обещания и заверения, что «все делается». Она уныло слушала его возлияния, сидя в обшарпанном грязном кабинете, который свидетельствовал о том, что дела адвоката идут не лучшим образом. Рабочий стол был завален бумагами и обертками от конфет, которые толстяк даже не посчитал нужным убрать, принимая ее в своем кабинете. В Кэрол росли злоба и отвращение. Хотелось сказать этому жирному ублюдку все, что она о нем думает, встать и уйти. Но куда? Он единственный, кто согласился помочь. И может, в конце концов, он не врет, и для получения разрешения на свидания, для расследования дела Мэтта действительно требуются время и деньги. Что она от него требует? Чтобы Мэтта сразу же выпустили на свободу по первому же требованию?

«Вы знаете, ведь Мэттью Ланж не виновен!»

«Правда? О, тогда приносим свои извинения, и немедленно его освобождаем!».

Бред.

В дверь требовательно постучали, и, не дожидаясь разрешения, в кабинет ворвался нетерпеливый нахальный посетитель.

Сидя спиной к двери, Кэрол не обернулась, не интересуясь, кто пожаловал еще к адвокату. Она увидела, как расширились поросячьи глазки Скотта Херта, который вскочил с места, изумленно таращась ей за спину.

– Джек? Чем могу? – растерянно промямлил он.

Кэрол бросила взгляд через плечо и чуть не подскочила от неожиданности, увидев Джека Рэндэла.

– Привет, Скотт. Кэролайн, – он приветливо кивнул ей и, взяв стул, стоявший в углу, поднес его к столу и поставил рядом с девушкой. Усевшись, он положил ногу на ногу и улыбнулся коллеге, который тоже медленно опустился в кресло.

– Присаживайся, Джек.

– Благодарю, я уже сижу.

– Вы знакомы? – спросил Скотт, не понятно к кому конкретно обращаясь из двоих.

– Знакомы, – ответил Джек Рэндэл.

– Что ты хотел, Джек? – Херт бросил на девушку извиняющийся взгляд, просящий подождать, потому что Джек Рэндэл этого делать не станет. Кэрол понимающе пожала плечами. Что поделать? Есть люди, хамство и напор которых обезоружит кого угодно, и благоразумнее и легче им уступить, чем противостоять. И, судя по всему, Джек Рэндэл был одним из таких.

– Как работается, Скотти? – фальшиво мягким голосом проговорил тот. – Есть интересные дела?

– Да, нет. Так, ничего особенного.

– Разве? А я слышал, что ты занялся педофилом, убивающим детей.

– С чего ты взял?

– Земля слухами полнится, – уклонился от ответа Джек Рэндэл.

Сердце Кэрол упало. Неужели он пришел, чтобы убедить Херта отказаться от этого дела? Он не только не хочет помочь, но и намерен ей помешать?

– Ну, и как идут дела? – продолжал Джек Рэндэл наседать на ничего не понимающего адвоката.

– А почему тебя это интересует?

– Просто профессиональное любопытство. Ты же знаешь, я не равнодушен к маньякам.

Херт напряженно рассмеялся.

– Хочешь сам заняться этим делом?

– Я уже от него отказался.

Этот ответ ошеломил Скотта Херта.

– Вот как? Почему?

– Отстойное, бесперспективное дело. Народ и без того меня ненавидит, и, думаю, порвет на части прежде, чем я что-либо смогу сделать для освобождения этого урода, – шутливо ответил Джек Рэндэл. – А ты, стало быть, не боишься людского гнева?

Херт побледнел.

– Джек, хватит юлить, скажи прямо, что тебе нужно! – посуровел он.

Но Рэндэл проигнорировал его вопрос и переключился на сидящую рядом девушку.

– Как давно вы его наняли? – его голос изменился, став приветливым и мягким, без фальши.

– Месяц назад, – ответила Кэрол, сбитая с толку его теплым взглядом союзника.

– Сколько заплатили?

Скотт Херт возмущенно подскочил, негодующе раздув ноздри.

– Не отвечайте ему! Какого черта, Рэндэл?

Но Джек даже не взглянул на него, невозмутимо ожидая ответа девушки.

– Почти десять тысяч, – призналась Кэрол.

– Вперед, за всю работу?

– Нет. Четыре – аванс за работу. А остальные на дополнительные расходы?

– Дополнительные расходы? – он устремил на Херта насмешливый взгляд, ехидно улыбнувшись. – Что же это за расходы?

Толстые щеки адвоката задрожали от ярости.

– Тебя это не касается! Ты суешь нос не в свои дела, Рэндэл!

– Работа у меня такая.

– Тогда убирайся отсюда и занимайся своей работой, только не в моем кабинете! – брызжа слюной, завопил Херт, потеряв над собой контроль.

– Сядь! – неожиданно грубо рявкнул Джек Рэндэл таким тоном, что толстяк плюхнулся в кресло, подчинившись.

– Я пришел сюда не для того, чтобы полюбоваться твоей жирной мордой! Мне нужен полный отчет о том, как ты ведешь дело Мэттью Ланджа. Так же меня интересует финансовая сторона дела.

– На каком основании? – задыхаясь от негодования, прошипел Херт.

– Я объясню. Я представляю интересы Куртни Мэтчисон, матери этой девушки. И она хочет знать, как и на что потрачены ее деньги, а так же ее интересует, что ты сделал за месяц работы.

Кэрол хотела было возразить, что это ее личные деньги, а не Куртни, которые она насобирала за пять лет, но строгий взгляд Джека Рэндэла заставил ее промолчать.

– Джек, ты же знаешь, дело это сложное, за один день ничего не решишь, – завилял хвостом Херт. – Это дело отнимает у меня все время, а мне же надо как-то существовать, иначе я просто умру с голоду.

– Конечно, Скотт, – примирительно согласился Рэндэл. – Я объясню это своей клиентке.

Херт расслабился, и по лицу его растеклась улыбка облегчения.

– Да, кстати, как поживает Феликс Бон?

– Феликс Бон? – Херт нахмурился, тщетно пытаясь вспомнить это имя. – А кто это?

Кэрол ахнула, а Джек Рэндэл лениво улыбнулся, как кот, сцапавший мышку.

– Это начальник тюрьмы, в которой содержится Мэттью Ландж, твой подзащитный.

Лицо Херта пошло бардовыми пятнами, когда он понял, что угодил в ловушку этого хитрого мерзавца, который с такой легкостью его проколол!

Рэндэл повернулся к девушке.

– Я навел справки. Ваш адвокат палец о палец не ударил за все это время. Он даже не звонил в тюрьму, не говоря уже о том, чтобы съездить туда и взглянуть на дело Мэттью Ланджа.

Кэрол нечего было сказать на это, она лишь опустила голову, чувствуя себя облапошенной дурочкой. И это было довольно мучительное ощущение.

– Скотти-Скотти! – вздохнул Джек Рэндэл. – Теперь я понимаю, почему ты сидишь в этой конуре, в таком гадюшнике!

Он брезгливо передернул плечами, поморщившись.

– Обманывая клиентов, карьеру не сделаешь! Из-за таких, как ты, подрывается доверие к нашему брату. Нехорошо.

– Хватит морали мне читать, щенок! Нечего меня учить, я был адвокатом, когда ты еще в пеленки ссался!

– Тем более, мог бы и поучиться кое-чему. Чего добился ты за всю свою долгую жизнь, а чего – я. По-моему, объяснения излишни. Ты – ничтожество. Я – профессионал. Даже сравнивать смешно, – он презрительно ухмыльнулся. – Вернемся к делу. Во-первых, ты уволен, и Мэттью Ланджем больше не занимаешься. Во-вторых, ты возвращаешь этой девушке все до последнего цента, плюс неустойка и компенсация за потерянное время.

– А она мне еще ничего не платила, ни цента! – гнусно засмеялся Херт. – Попробуй, докажи обратное. И, вообще, она просто приходила со мной поболтать, а о деле Мэттью Ланджа я вообще впервые слышу.

– Договор в письменной форме вы, естественно, не заключали? – осведомился Рэндэл у Кэрол. – И расписки не составляли, когда платили?

Та сжалась и отрицательно качнула головой.

– Вот так-то, Рэндэл, не подкопаешься!

Молодой адвокат смерил Херта уничтожающим взглядом.

– Что ж, в таком случае, у нас только один вариант – ты вернешь деньги добровольно, сам.

– И не подумаю!

– А ты, все-таки, подумай. Потому что иначе у тебя не останется даже этого гадюшника. Меня все знают, к моему мнению прислушиваются. Если я ненароком скажу, что Скотт Херт – не компетентен, у тебя не будет отныне ни одного клиента. Сомневаешься? Давай поспорим.

Джек Рэндэл подался вперед, испепеляя Херта беспощадным взглядом.

– Я тебя уничтожу, – тихим проникновенным голосом пообещал он.

Лицо Херта исказилось, но он взял себя в руки.

– Хорошо. Но дай мне время, у меня нет сразу такой суммы, – сдался он.

– Конечно, – благосклонно улыбнулся Джек Рэндэл, поднимаясь. – Два дня. Всего хорошего, Скотт!

Взяв девушку за руку, он поднял ее со стула и вывел за собой в коридор, не обращая внимания, как снова перекосило Скотта Херта от «щедрого» срока, который он ему предоставил на то, чтобы собрать такую огромную сумму.

Кэрол была слишком ошеломлена и подавлена, чтобы вмешиваться.

Она даже не сопротивлялась, когда Джек Рэндэл бесцеремонно вытащил ее из кабинета, словно маленькую капризную девчонку. Она ожидала насмешек и нравоучений, но, оказавшись в коридоре, он лишь тяжело вздохнул и выпустил из сильных пальцев ее руку.

– У меня с утра крошки во рту не было, – сказал он устало. – Здесь поблизости есть ресторанчик. Составите компанию?

Девушка кивнула, не поднимая глаз. Он снял с вешалки в углу свой длинный черный плащ.

– Ваше? – он вопросительно глянул на Кэрол, снимая с крючка светлую коротенькую ветровку. Девушка снова кивнула.

– Вы так расстроились, что разучились говорить? – улыбнулся он, помогая ей надеть куртку. – Забудьте вы об этой свинье. Не стоит он того.

– Я подозревала, что он меня обманывает, – тихо призналась Кэрол.

– Тогда почему не послали его к черту?

– Потому что он был единственный, кто согласился мне помочь. Я пыталась найти другого адвоката, но безуспешно.

– Не жалейте о нем. Теперь у вас будет лучший адвокат на всем белом свете, – он открыл двери на улицу, пропуская девушку вперед.

Кэрол решила, что он подшучивает над ней.

– Кто? – она горько усмехнулась, проходя мимо него.

– Как это – кто? – обиженно протянул он. – Я!

Кэрол остановилась, не веря ушам своим.

– Правда? Но вы же не хотели…

– Я передумал.

Расстроенное лицо девушки озарилось такой счастливой улыбкой, что даже такой избалованный славой и признанием человек, каким являлся Джек Рэндэл, почувствовал себя польщенным.

Выйдя на улицу, Кэрол увидела черный «Феррари», дерзко припаркованный у самого входа в это неказистое здание.

Адвокат вежливо распахнул перед девушкой дверь машины.

– Ненавижу холод! – проворчал он, поежившись.

– Я тоже, – улыбнулась Кэрол, усаживаясь на мягкое сиденье.

– Никогда бы не подумал, – хмыкнул он, окинув взглядом ее короткую юбку, ноги в тонких капроновых колготках и в изящных коротких сапожках, и захлопнул дверь.

Кэрол смущенно натянула юбку на колени, пожав плечами.

Проехав несколько кварталов, Джек Рэндэл припарковался и заглушил мотор.

Они зашли в небольшой уютный ресторанчик и выбрали самый дальний и уединенный столик. Вернее, его выбрал Джек Рэндэл, а Кэрол было абсолютно все равно.

Сделав заказ, он достал сигареты.

– Не возражаете?

Кэрол качнула головой. Прикурив, он устремил на нее свои хитрые проницательные глаза.

– Значит, вы все-таки не отказались от своей безумной затеи? Удивляюсь вашей непреклонности. Чем же этот Мэттью Ландж заслужил такого отношения?

– Всем.

– М-да, понятно… что ничего непонятно. Надо заметить, ему очень повезло. Хотел бы я иметь такую преданную защитницу.

– А вам-то зачем? Вы не создаете впечатления беззащитного человека.

Принесли заказ, и, пока официант накрывал на стол, они молчали.

– Что ж, давайте выпьем за успех нашего очень непростого дела, – Джек поднял бокал с вином. Улыбнувшись, Кэрол прикоснулась к его бокалу и с удовольствием глотнула прекрасного вина.

– Вы не смеетесь надо мной, Джек? Вы действительно мне поможете? – не могла поверить она.

– Я не знаю, чего мы сможем добиться, но попытаться можно. И уж если я ничего не смогу сделать, то не сделает никто другой, и вам придется смириться. Или и тогда вы не успокоитесь?

– Как можно смириться с такой несправедливостью? Нет, я никогда не смогу этого сделать, – она погрустнела, разглядывая рубиновое вино в бокале. – Скажите, Джек, почему вы передумали?

– Из-за глаз.

– Каких глаз? – не поняла Кэрол, взглянув на него.

– Ваших. Они очень красивые и очень печальные. Поэтому вам невозможно отказать. Совесть потом загрызет, – с самым, что ни есть, серьезным видом ответил он.

Девушка продолжала растерянно смотреть на него.

– А еще потому, что допускаю возможность, что ваш Мэтт действительно не совершал этих преступлений.

– Как?! Но вы же сами меня уверяли…

– Я был не совсем искренен с вами, каюсь! Я, конечно, не успел изучить его дело более подробно, но могу сказать, что все доказательства и само обвинение притянуто за уши. Если бы более-менее грамотный адвокат взялся тогда за его защиту, все это обвинение рассыпалось бы, как карточный домик. Я склонен считать, что кому-то было очень нужно посадить кого-нибудь за эти преступления. Может быть, именно Мэтта, а может – кого угодно, лишь бы закрыть дело. Видимо, ваш Мэтт подошел для этого больше остальных.

– Почему же вы мне этого не сказали?

– Потому что у меня не было никакого желания, чтобы этот голодранец вышел на свободу, – откровенно признался он. – Я не люблю, когда мне грубят. Я и сейчас не горю желанием надрываться, чтобы ему помочь. По мне, так пусть гниет в этой тюрьме и дальше. А что до справедливости – я на этот счет не очень щепетилен, вам, должно быть, известно.