Текст книги "Проклятые (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 45 страниц)

Куртни не вспоминала о том, что они почти расстались, и он по-прежнему жил дома. Казалось, он и сам об этом забыл. Теперь было не до того. Они нужны были друг другу, а особенно – Кэрол. Они были семьей, и это вдруг стало самым важным, даже для Рэя.

Он был тихим и покорным, во всем слушался Куртни, когда она отдавала ему какие-либо распоряжения дома или в больнице, не возражал и не перечил, изо всех сил пытаясь быть полезным и помочь, готовый на все для Кэрол. Он подкатывал на своей роскошной машине к больнице, парковался тут же на стоянке и, элегантный и красивый, спешил в палату к Кэрол, приветствуя всех попадающихся на пути обаятельной теплой улыбкой. Женщины провожали его восхищенными взглядами, мужчины – слегка завистливыми.

Поначалу Куртни не очень на него надеялась, почти уверенная в том, что роль сиделки ему быстро надоест, и на долго его не хватит, он начнет ныть и отлынивать, а во время дежурств, вместо того, чтобы находиться в палате с Кэрол, которая в основном спала, будет шататься по больнице в поисках приключений и общения. Она даже несколько раз специально наведывалась в больницу, проверяя его. Вопреки ее ожиданиям, ей не за что было зацепиться. Рэй всегда находился в палате, либо торчал под дверью, выпровоженный медсестрой, которая занималась Кэрол. И Куртни вынуждена была в него все-таки поверить. Ни разу Рэй не пытался отнекиваться от поездок в больницу, и даже создавалось впечатление, что ему там нравится.

В палате стояла дополнительная кровать, был душ и туалет. Рэй валялся на постели, читая журналы, заткнув уши наушниками с грохочущей в них музыкой, или смотрел телевизор, с теми же наушниками, боясь потревожить его звуками Кэрол. Медсестры, питающие к нему особую симпатию, приносили ему еду. Он даже мог попросить их сделать кофе или чай – все для него делалось ими с радостью, и он без зазрения совести этим пользовался.

Но когда Кэрол открывала глаза, он садился рядом и не отходил, пока она снова не уснет. Он ужасно огорчался, если она его не узнавала, и радовался, как ребенок, когда в ее глазах вспыхивало озарение, и она ему улыбалась, не размыкая губ.

Он знал, что она не понимает его, но все равно болтал без умолку, смеялся над собственными шутками, а она отвечала ему улыбкой. Ей нравилось, когда он смеялся, он это понял. Он целовал ей руки, гладил мягкие волосы, пытаясь показать, как он ее любит, поддержать, утешить.

Поначалу Кэрол очень много спала, но сознание уже не теряла. Потом время бодрствования стало увеличиваться. Она сосредоточенно вслушивалась в слова, и вскоре стало заметно, что она начинает постепенно кое-что понимать и улавливать смысл. Память по-прежнему ей изменяла, но Куртни и Рэя, а также ухаживающих за ней медсестер и лечащего доктора, она уже не забывала.

Постепенно она начинала двигаться. Да, она могла двигаться, но заставить делать свое тело то, что она хочет, было мучительно тяжело и почти не получалось. Словно вместо ее мозга была вата, сквозь которую медленно и с таким трудом до нее все доходит. Или не доходит. Приходилось напрягаться, чтобы уловить и переварить смысл услышанных слов. Поэтому с ней разговаривали медленно и внятно, давая время на то, чтобы понять услышанное. Но постепенно слой ваты уменьшался, а скорость восприятия увеличивалась.

Кэрол училась заново говорить. Училась брать предметы, держать карандаш, вставать, ходить. Иногда в глазах ее появлялось отчаяние, и она отворачивалась к стене, отказываясь от упражнений. Единственное, что она не разучилась – это плакать. Первые слова, которые она с огромными усилиями произнесла, услышала Куртни, и от них сердце «железной леди» сжалось, хоть она и не совсем поняла их смысл.

– Я была в раю. Вы вернули меня в ад. Зачем?

Куртни была строга с ней, сердилась на слезы и капризы, когда девушка не хотела заниматься, чтобы быстрее восстановить утраченные способности. Если Кэрол отказывалась, она ее заставляла.

– Не будь размазней! – сурово говорила она. – Ты должна быть сильной. Вот бы твоя Эмми дала тебе нагоняй, увидев твои нюни! Все будет хорошо, все восстановится, только ты должна постараться. Если не для себя, то хотя бы для нас с Рэем. Мы тебя любим, хотим видеть здоровой. Не разбивай наши сердца… не делай нас несчастными.

И Кэрол со слезами брала ее за руку и целовала тонкую изящную кисть, смотря на свою обожаемую Куртни грустными преданными глазами.

И подчинялась. Вытирала слезы, улыбалась и старательно упражнялась, не смотря на то, что это причиняло ей настоящие муки, особенно, когда что-то не получалось. Она чувствовала себя поломанной куклой, в которой сели батарейки, а от нее все равно требовали работать.

Рэй был более мягок, не принуждал ее что-либо делать, если она не хотела. Он из кожи вон лез, веселя и забавляя ее, развлекал, как только мог, пытаясь скрасить ее ставшую такой невыносимой и тяжелой жизнь, заключенной в этой палате, на больничной койке. Он научил девушку смеяться, как никто, мог поднять настроение. Когда он был рядом, в душе у нее светлело, тоска и отчаяние отступали. Она даже занималась с удовольствием с ним, потому что он умудрялся превратить тяжелые неприятные упражнения в забавную игру. И с ним Кэрол не только не плакала от своих неудач, наоборот, они вместе хохотали над ними, и ей совсем не было обидно смеяться над собой, ей было весело и действительно все казалось смешным.

Как только позволили врачи, он стал сажать ее в кресло-каталку и выкатывать во двор. С каждым днем они все больше времени проводили на свежем воздухе. Лето было в самом разгаре. Яркое солнце, чистое голубое небо, зеленая листва деревьев, трава – все это возрождало в девушке желание жить, заставляло почувствовать ни с чем несравнимый вкус жизни. Ей не хотелось больше покидать этот мир, потому что здесь были Куртни и Рэй.

Ее навещали Берджесы, приезжала Даяна, правда, всего на один день, чтобы поддержать подружку. Девушка уже второй раз навещала Кэрол, только в первый раз Кэрол ее не узнала. Но теперь Кэрол была очень рада снова ее увидеть.

Казалось, Даяна стала еще прекрасней. И рядом с ней Кэрол почувствовала себя уродиной. Синяки и ссадины давно прошли, от них и следа не осталось, но у нее не было передних зубов, и девушка ужасно комплексовала из-за этого.

– Было бы из-за чего расстраиваться! – беспечно махнула рукой Даяна. – Вставишь себе новые зубы, будет еще лучше, чем было! Главное, давай, выздоравливай. Не ленись, работай, не жди, когда тебе Господь сам на блюдечке все предоставит. За себя нужно бороться. Вот как я. Только у нас-то разные ситуации были, меня-то врачи приговорили, а я все равно на ногах, как видишь, а тебе, наоборот, дают все шансы. Ты только не опускай руки, поняла? Мы с тобой сильные девчонки, нас просто так не сломаешь, так ведь?

Куртни сообщила Даяне о том, что с Кэрол произошло несчастье, так же как и Берджесам, но всю правду не сказала. Она объяснила все тем, что Кэрол с мужем попали в аварию. Мэтт погиб. И Даяна, и Берджесы были шокированы не только этим несчастьем, но и тем, что Кэрол вышла замуж, ничего никому не сказав.

– Так им захотелось. Никому не сказали, даже мне, – сказала им Куртни. Она больше не сердилась за это на Кэрол. И ее друзья, которые, несомненно, не заслужили такого пренебрежения – тоже. Не та была ситуация, чтобы обижаться. Но Даяна все равно не удержалась от упрека.

– Могла бы позвонить, я бы сразу же примчалась! Видано ли, единственная подруга замуж выходит! Вот я тоже не позову тебя на свою свадьбу! Ну, ладно, не смотри так, я шучу. Я понимаю, значит, так надо было. Потом мне все расскажешь, хорошо? Я умираю от любопытства, так что, давай, побыстрее учись говорить.

Даяна обнимала ее и горестно вздыхала.

– Держись, подружка. Держись. Эмми учила нас быть сильными, бороться. Она видит нас. Я знаю, что тебе тяжело. Знаю, как ты его любила, как боролась за него. И вдруг, не успели пожениться… – она всхлипывала, утирая красивый носик. – Ужас-то какой. Я уж думала, все у нас с тобой наладилось, не будут больше несчастья преследовать. И вдруг такое! Вдова в двадцать лет! Даже произносить такие слова страшно. Жалко парня. Такой красавец был. И тебя любил. Ну, до чего жизнь штука несправедливая! Зла не хватает! Но ты не отчаивайся, подружка. Значит, не судьба, не твой это был мужик, не твоя половинка, вот вас Бог и развел. Жестоко, правда, развел, мог бы и помягче как-то… Но все к лучшему, даже если нам самим в это не верится. Вот увидишь, ты еще встретишь Его. Полюбишь и будешь счастлива. И я все-таки погуляю на твоей свадьбе. Кстати, о свадьбе… моей, будущей. Как поживает мой избранник? Не прибрали еще к рукам?

Кэрол отрицательно качнула головой. Даяна с облегчением вздохнула.

– Надо срочно с ним познакомиться. Нельзя больше тянуть, а то, чувствует мое сердце, уведут из-под носа. Он тебя навещает? Сегодня придет, как думаешь?

Кэрол снова покачала головой, на этот раз с затаенной грустью, которая, впрочем, не осталась незамеченной для Даяны.

– Не придет? Сегодня… или вообще?

– Вообще. Никогда, – с усилием выговорила Кэрол.

Даяна разочарованно ахнула.

– Вы что, разругались? Почему? Ладно, не отвечай, все равно сейчас толком ничего объяснить не сможешь, я и так с трудом различаю, что ты там мычишь. Жаль! Ну как ты могла со мной так поступить! Ты же обещала меня с ним познакомить! Что теперь прикажешь мне делать?

Кэрол виновато пожала плечами. Даяна сердито поджала пухлые, ярко накрашенные губки, но ее недовольство было вызвано не Кэрол.

– Неужели ни разу не пришел в больницу? – вознегодовала она. – Что бы там между вами не произошло, все равно мог бы и навестить, хотя бы из вежливости, по-приятельски. Ты же чуть на тот свет не отправилась, в калеку превратилась… временно. Нельзя же быть таким бесчеловечным, и продолжать дуться из-за всяких пустяков на человека после того, как с ним приключилось такое несчастье! Даже я тебя простила за то, что на свадьбу не позвала, а что может быть обиднее этого?

Даяна продолжала грустно вздыхать, задумавшись.

– Постой, а он хоть знает, что ты в больнице? Может, он просто не в курсе?

Кэрол постаралась как можно безразличнее пожать плечами. Даяна оживилась.

– Так надо ему сообщить! Это будет прекрасным поводом ненавязчиво познакомиться с ним!

Кэрол вдруг изменилась в лице и замотала головой.

– Нет! Не хочу!

– Не хочешь, чтобы я с ним знакомилась?

– Нет… чтобы просила навестить меня. Он не может не знать.

– В таком случае, я дам ему нагоняй! Ты же говорила, что вы почти друзья, и то, как он поступает, просто… некрасиво с его стороны, мягко выражаясь. Пора забыть про обиды и…

– Он не придет, – категорично отрезала Кэрол. – Хватит об этом. Пожалуйста.

Даяна решила было обидеться на ее резкость, но потом передумала и достала из сумочки блокнот и ручку.

– Ладно, ваше дело. Сами разбирайтесь. Говори мне адреса его офиса и дома, и телефоны.

– Зачем? – голос Кэрол вдруг осип, а горло сдавило странной судорогой.

– Как зачем? Должна же я с ним познакомиться, в конце-то концов! На тебя больше никакой надежды, придется действовать самой.

– Даяна… не надо. Он… сложный человек. Жестокий. Холодный. У него нет сердца. Он… может обидеть тебя. Не связывайся.

– Ничего он мне не сделает! – рассмеялась Даяна. – У каждого человека есть сердце, просто нужно уметь до него достучаться. И он не может быть холодным, у него в глазах такой огонь, такая энергия! Я уверена, он многого стоит в постели. Просто ты не задумывалась об этом, для тебя он просто хороший адвокат, а я вижу в нем мужчину. Я записываю на видеомагнитофон каждое его появление на экране, вырезаю фотографии из газет и журналов. Не смотри на меня таким глазами и не вздумай засмеяться! Да, я его страстная поклонница! Я следила за прессой, наблюдая за тем, как он добивался освобождения для Мэтта! Боже, вся страна кипела, а ему все нипочем! Это настоящий дьявол, а не мужчина! Давай, говори адреса и телефоны!

– Я… не помню. Извини, – соврала Кэрол, сама не понимая зачем.

Даяна огорченно всплеснула руками.

– Ну, Кэрол! Что же мне, к Куртни твоей идти? Что я ей скажу? Дайте мне телефон вашего адвоката, я хочу выйти за него замуж – это что ли? Ну, пожалуйста, подружка, напрягись, вспомни. Ну, хоть что-нибудь!

В палату вошел Рэй, держа в руках огромный торт. Улыбнувшись девушкам, он поставил торт на стол.

– Ну, что, красавицы, наболтались? Смотрите, что я вам принес. Давайте пить чай?

Даяна насупилась и затолкала блокнотик в сумочку, на этот раз все-таки обидевшись на подругу. Рэй с любопытством посмотрел на нее.

– А что ты хотела, чтобы Кэрол вспомнила? Может, я могу чем-то помочь? С памятью у нее еще есть небольшие проблемы.

– Правда? – Даяна посмотрела на подругу, забыв про обиду. – Извини, Кэрол. Тебе и так не сладко, а еще я тебя напрягаю…

– Так что ты хотела? – все-таки настоял Рэй.

Даяна повернулась к нему и, встретившись с его красивыми плутовскими глазами, покраснела. Она все еще таяла в его присутствии, и, наверное, так будет всегда. Этот шикарный мужчина бросал ее в дрожь, и только угроза разрушить долгую дружбу с Кэрол удерживала Даяну от искушения познать его любовь. Если бы он не был женат на Куртни, которую так обожала Кэрол, Даяна непременно выбрала бы своей целью его и перевернула бы весь мир вверх ногами, если бы потребовалось, чтобы женить на себе этого красавца.

Но между ними стояли непреодолимой преградой Куртни и Кэрол.

– Мне нужно найти Джека Рэндэла, – ответила она застенчиво. Разговаривая с Рэем, она из самоуверенной и самовлюбленной красавицы превращалась в робкую стеснительную девочку, краснеющую от его взгляда.

– Рэндэла? – Рэй напрягся, и тон его изменился, выдавая неприязнь к Джеку. – Зачем он тебе понадобился? Проблемы с законом?

– Мне нужна консультация, – нашлась Даяна.

– Насколько мне известно, он не дает консультаций. К нему идут уже с конкретным делом, выкладывая огромные деньги, чтобы он за него взялся. Простым смертным он уже не доступен. Так что вряд ли ты к нему попадешь.

– Но он же помог Кэрол, почему не может встретиться со мной?

– Помог! – губы Рэя скривились, но он удержался от дальнейших реплик. – Обратись к другому адвокату. Проконсультировать тебя может любой из них.

– К другому, так к другому! Насколько мне известно, помимо Джека Рэндэла, в его офисе работает еще целая куча хороших адвокатов. К ним и обращусь, – не сдавалась Даяна. – И времени на поиски адвоката терять не надо, поеду сразу туда.

– Как хочешь, – фыркнул Рэй и объяснил, как найти офис знаменитого адвоката. Даяна записала все в блокнотик, подстраховавшись на случай, если память подведет и, поцеловав Кэрол, радостно убежала, пообещав скоро вернуться.

Рэй сделал чай для них двоих, разрезал торт. Сев на постель рядом с Кэрол, он придерживал чашку, помогая девушке пить горячий чай, чтобы она не перевернула его на себя своими еще ненадежными руками.

Он заметил, что она расстроена, но подумал, что это из-за того, что Даяна ушла.

Допив чай и съев кусочек торта, Кэрол поблагодарила Рэя поцелуем в гладко выбритую благоухающую щеку, и прилегла, выразив желание поспать. Отвернувшись к стене, она закрыла глаза, но уснуть ей так и не удалось. Почему-то ей ужасно не хотелось, чтобы Даяна познакомилась с Джеком. А увлечение им подруги повергло ее на этот раз в уныние.

Даяна вернулась разочарованная. Джека не было в городе, и ей так и не удалось с ним встретиться.

– Прямо неуловимый какой-то, этот Джек Рэндэл! Как специально от меня бегает, словно чувствует, что ловушку ему расставляю! – вздыхала Даяна. – Но ничего, я все равно не сдамся.

Кэрол улыбалась ей, наблюдая, как изящная стройная модель, в чьи прямые и самые главные обязанности входит блюсти фигуру, лопает за обе щеки торт, запивая уже третьей кружкой чая. Настроение у Кэрол значительно улучшилось, и способствовало этому, не что иное, как неудача лучшей подруги. Сама Кэрол не удивлялась этому и не испытывала угрызений совести. Джек вряд ли воспылает желанием жениться, даже на Даяне, поэтому знакомство с ним не принесет ей ничего хорошего, а только ненужную боль и разочарование, которых можно избежать. Кэрол пыталась убедить себя в том, что только забота и любовь к подруге заставляет ее противиться намерению Даяны завязать отношения с Рэндэлом. И ничто другое.

А еще она в глубине души надеялась на то, что однажды откроется дверь и войдет он. Что, не смотря на их ссору, он все-таки придет ее поддержать, как когда-то приходила в больницу к нему она. Успокоившись и все обдумав, Кэрол раскаялась в том, как повела себя с ним. Она готова была извиниться. Ей очень хотелось, чтобы он пришел. И она ждала его, хоть и понимала, что это глупо и бесполезно. Сердцем надеялась, а умом понимала, что он не придет. Не придет, потому что был Джеком Рэндэлом, а не кем-то другим.

Упрямым, непреклонным и не умеющим прощать.

Рэй приносил Кэрол цветы, баловал всякими вкусностями, радовал подарками. Он принес в палату фотографию с ее друзьями, потом другую, на которой Кэрол была с ним и Куртни. Он даже притащил старого потрепанного Лимки, чем до слез рассмешил девушку.

А потом Рэй стал похищать ее из больницы и катать по городу на машине. Врачи и медсестры закатывали скандалы, но он не обращал на это никакого внимания и продолжал забирать ее из больницы. Куртни уладила проблему с медперсоналом, добившись официального разрешения забирать девушку на пару часов из больницы. Она считала, что поездки по городу только пойдут на пользу.

Потом Куртни начала уезжать в командировки, пропадать в офисе, вернувшись к работе, и теперь почти каждый день Кэрол проводила с Рэем.

Нельзя было сказать, что Куртни это было по душе, но иного выхода просто не было. Ей нужно было работать.

Каждое утро он входил в палату, освещая ее радостной энергичной улыбкой, и уходил вечером. Помимо прогулок, они продолжали усердно заниматься. Он учил Кэрол ходить, крепко придерживая за талию. Девушка уже довольно сносно разговаривала, сама вставала с постели, но пока часто теряла равновесие. Память больше не подводила ее. Она читала, смотрела телевизор, и даже пыталась разгадывать кроссворды, хоть пока у нее плохо получалось писать.

Когда она стала сама передвигаться по палате и довольно сносно разговаривать, врачи отпустили ее домой. Но она должна была еженедельно являться на осмотр к доктору.

Кэрол вышла из больницы, как из тюрьмы. Она попала туда весной, а выйти смогла только осенью. В день выписки Рэй ворвался в палату с охапкой великолепных белых роз и бутылкой шампанского. Но вошедшая следом Куртни, от которой он, судя по всему, бутылку спрятал, тут же отобрала ее у него со словами, что праздновать будут дома, а не здесь.

Рэй насупился и, подхватив сумку с вещами Кэрол, вышел, буркнув напоследок:

– Фу! Какие вы скучные!

Куртни давно уже перевезла все вещи Кэрол из квартиры в свой дом.

Девушка не возражала, с радостью возвращаясь домой. Отношения с Рэем у нее наладились, они снова были друзьями, даже больше – родными, семьей. Куртни больше не вспоминала о том, что хотела его выгнать. За последнее время Рэй проявил себя с лучшей стороны, как никогда. И Куртни решила дать ему шанс. А выгнать она его может в любой момент, как только его поведение снова начнет портиться. Пока, за последние несколько месяцев, придраться было не к чему. Даже Кэрол уже не вспоминала о том, что когда-то он склонял ее к интимным отношениям, она снова прониклась к нему доверием, не опасаясь приставаний и домогательств.

Дома их ждал праздничный ужин, над которым постаралась Дороти, радуясь возвращению Кэрол, тому, что их семья снова воссоединилась. Женщина с чувством обняла девушку, роняя слезы на ее одежду.

– С возвращением, наша девочка. Теперь, когда ты дома, все наладиться, все будет хорошо. Ни одна беда не подберется к тебе в этих стенах.

Расположившись за столом, они усадили рядом покрасневшую от удовольствия домработницу, которая давно стала неформальным членом их семьи. Куртни позволила Рэю открыть шампанское, и тот немедленно запустил пробку от бутылки в потолок. Остальные подставили свои бокалы под пенящееся шампанское.

Куртни сказала тост.

– Наш дом – наша крепость, наша семья – это главное и святое. Ничто… и никто не должен разбивать более нашу семью. У нас у всех была возможность убедиться в том, как мы необходимы друг другу. Но теперь мы снова вместе, мы снова счастливы. Мы должны беречь наш дом и друг друга. Выпьем за нас. За нашу семью!

После ужина они расположились в уютной гостиной, разглядывая фотоальбомы и предаваясь воспоминаниям. Дороти подала им чай со сдобными сладкими булочками, пирожками и тортом собственного приготовления, прямо туда.

Куртни, Кэрол и Рэй сидели на полу, на мягком пушистом ковре, ели вкуснятину, приготовленную Дороти, показывали друг другу фотографии, шутили, смеялись, позабыв обо всех переживаниях и невзгодах.

Дороти задержалась в дверях, смотря на них и улыбаясь. Глаза ее увлажнились. Украдкой осенив всех троих крестным знамением, она вышла и тихонько прикрыла двери.

– Храни вас Господь, – шепнула она и снова перекрестилась.

Оказавшись в своей комнате, Кэрол долго стояла перед большим зеркалом, изучая свое осунувшееся невеселое лицо. Она сильно похудела, и одежда на ней болталась. Дороти заахала и заохала, увидев ее такой изможденной и замученной, и закатала рукава, собираясь заняться усиленным откармливанием. В больших глазах затаилось страдание. Волосы потускнели, кожа приобрела нездоровый оттенок. Одно радовало – у нее теперь были все зубы, и она больше не стеснялась улыбаться. Еще когда она лежала в больнице, как только она смогла стоять и передвигать ноги, Куртни отвезла ее в стоматологическую клинику.

Кэрол осталась довольна работой доктора. Благодаря ему, на месте выбитых зубов появились другие, естественные и красивые зубки. Теперь, по крайней мере, она не чувствовала себя уродиной. А по дороге обратно в больницу, она впервые попросила Куртни отвезти ее на могилу Мэтта, но получила категорический отказ, сославшись на то, что врачи настоятельно рекомендовали оградить ее от всяких стрессов.

Куртни и Рэй похоронили Мэттью Ланджа достойно, так, как того хотела бы Кэрол. Как ее мужа, как члена их семьи… кем он и являлся. Как зятя.

Даже Рэй, стиснув зубы, согласился помочь Куртни в организации похорон и присутствовал на погребении этого человека, ненависть к которому могла сравниться разве что с ненавистью к Джеку Рэндэлу. Он сделал это только ради Кэрол, которая, не смотря ни на что, продолжала любить этого психопата, чего Рэй уж никак не мог понять.

Вопреки всем ожиданиям, Джек Рэндэл так и не предпринял попытку наказать Рэя за то, что тот разукрасил его физиономию синяками и ссадинами. Лично Куртни это очень удивило. На Рэндэла это было совсем не похоже. Они по-прежнему работали вместе, но он вел себя так, будто ничего не произошло. Будто ему память отшибло. И в отношении Кэрол – тоже. Ни разу он не упомянул о ней, не поинтересовался, как она, а когда Куртни сама заговаривала о ней, например, торопясь закончить их встречу, объясняя это тем, что нужно ехать в больницу, он никак не реагировал, безразлично пропуская все мимо ушей. Куртни недоумевала, но нельзя было сказать, что она не была рада этому безразличию. Это лучше, чем его любовь. Дороти рассказала ей о визите Джека, когда тот приходил к Кэрол, и Куртни догадывалась, что между ними произошло. И она искренне надеялась, что судьба больше не столкнет Джека и Кэрол, как однажды свела их сама Куртни, о чем потом не раз пожалела. Может быть, Джек просто пожалел ее, Куртни, не желая добавлять ей бед и страданий своей местью, которых и так на нее свалилось предостаточно. Может, признавал за собой вину, и потому проглотил обиду, не поквитавшись с Рэем. Что до Кэрол, то, как бы он на нее не злился, она не оставила ему возможности для мести, превратившись в беспомощное покалеченное существо, с трудом возвращавшееся к жизни. Что он мог с ней сделать, разве что убить и избавить от мук. Но даже Джек Рэндэл вряд ли был на такое способен, как бы сильно она его не обидела. Хотя, все это были только домыслы Куртни. Даже она со своей проницательностью не могла угадать, что за мысли таятся в его умной бесценной голове, благодаря которой она забыла о проблемах в бизнесе. С тех пор, как он согласился стать ее адвокатом, никто больше не осмеливался перебегать ей дорожку и пакостить. Куртни платила ему огромные деньги, но он того стоил. Он стоил много больше. Нет, он был бесценен, как специалист. Об этом знали все, но не каждому крупному бизнесмену повезло его заполучить, как Куртни. Его увлечение Кэрол могло испортить их отношения, поэтому Куртни вздохнула с облегчением. Но как бы Куртни не хотелось верить в его безразличие по отношению к Кэрол, ей не очень-то верилось. Когда она решила призвать к ответу некомпетентного доктора Харольда, благодаря которому Кэрол едва не умерла, она с удивлением узнала, что больницы больше не существует, как и самого доктора. Больница сгорела. Эвакуировать успели всех, и никто не пострадал. Кроме доктора Харольда. Он был единственным, кто не смог спастись, хотя все остальные покинули больницу целыми и невредимыми, до того, как пламя охватило все здание.

Эта странная смерть объяснялась предположением, что доктор был в нетрезвом состоянии, что часто с ним случалось на рабочем месте. Только Куртни не поверила в несчастный случай. Она рассказала о случившемся Джеку, но он лишь равнодушно пожал плечами. Больше они об этом не вспоминали. А Куртни подумала о том, что видимо Джек очень уж разозлился, раз расправился с Харольдом таким жестоким и бандитским способом, пойдя на преступление. Джек знал, что она все поняла, но не придавал этому значения. Он успел хорошо изучить Куртни. О том, что он сделал, мстя за ее любимую Кэрол, никто никогда не узнает, по крайней мере, от нее, Куртни.

А Кэрол так и не дождалась его. Как-то она спросила о нем у Куртни, и та рассказала, что у Джека все хорошо, дела его процветают, и выглядит он вполне довольным жизнью. Кэрол пересилила себя и, смущенно спрятав глаза, поинтересовалась, спрашивал ли он о ней. Куртни, не задумываясь, ответила, что нет, ни разу, и отвернулась, чтобы не видеть, как огорчили девушку ее правдивые слова. Ничего. Лишь бы Кэрол выкинула его из головы и больше не думала о нем.

И Кэрол очень старалась не думать.

Сейчас, в своей комнате, она поискала глазами фотографию Мэтта в красивой рамочке, которая всегда стояла у нее на виду, но ее не было. Куртни, готовя комнату, не доставала фотографию из коробок и чемоданов, в которых перевозила из квартиры вещи Кэрол. Отказала, когда девушка попросила принести фотографию в больницу. И даже Рэя Кэрол не смогла уговорить это сделать. Не было и статуэток.

Заглянув в гардероб, Кэрол нашла дорогие сердцу предметы в коробке, на самой верхней полке, и вздохнула с облегчением, потому что опасалась, что Куртни могла выбросить их, чтобы она не предавалась страданиям, созерцая их. Сев на пол прямо там, она долго разглядывала свадебные фотографии, которые они забрали, перед тем, как покинуть город, у фотографа, снимавшего их бракосочетание. С улыбкой она заметила, смотря на себя и Мэтта со стороны, какой маленькой и хрупкой казалась рядом с ним… почти девочкой. С удивлением обнаружила, как бросалась в глаза разница в возрасте. На видеокассете, которую она тоже просмотрела, впервые со дня их свадьбы, это было еще более заметно. Она не замечала этого в жизни. Взрослый мужчина с утомленным жизнью взглядом и тонкими преждевременными морщинками, из-за чего выглядел старше своего возраста. Как же она не замечала этого раньше? Он был старше Рэя всего на несколько лет, но казалось, что на самом деле намного больше. Ладно, сравнивать с Рэем нельзя. Он вообще застрял в двадцатипятилетнем возрасте, а если брать во внимание поведение – то вообще в подростковом, если не меньше. И с чего бы у Рэя появляться морщинам – от беспечной легкой жизни без волнений и тревог и существования в свое удовольствие? Нет, выглядеть настолько моложе своего возраста Кэрол казалось ненормальным и неправильным, тем более для мужчины. И взгляд Мэтта, за которым угадывались все прожитые нелегкие долгие годы, его зрелость и «взрослость», морщинки, как отпечаток всех пережитых печалей, тревог и трудностей, в ее глазах выглядели намного естественнее и привлекательнее, чем странная моложавость Рэя. Лучше выглядеть умудренным и опытным мужчиной, прошедшим через многое, чем беспечным легкомысленным мальчишкой, как Рэй, а именно таким он казался рядом с Мэттом, и каким его всегда воспринимала Кэрол. В Мэтте она видела мужчину. Настоящего. И внешне, и внутренне. Он оставался ее богом, ее идеалом, не смотря ни на что. Он был испорчен болезнью. Она жалела его и не винила в том, что он с ней сделал.

Она сидела в кресле, не отрывая взгляда от экрана телевизора, смотря видеозапись свадьбы, от Мэтта, такого живого, такого счастливого. Господи, неужели его больше нет? Она до сих пор не могла заставить себя в это поверить. Она видела его мертвым, но он выглядел так, словно крепко спал… он не был похож на мертвого. Она знала, что Куртни и Рэй похоронили его. Рядом с матерью. Это должна была сделать она, его жена, а не чужие ему люди, какими являлись для него Куртни и Рэй, но Кэрол не могла себе представить, как бы она это делала. Хоронить его, видеть его в гробу, наблюдать за тем, как его навсегда погребают в землю – нет, это было выше ее сил. Ей казалось, что она бы умерла от горя прямо у гроба. Она бы этого не вынесла.

Она вдруг вспомнила слова Джека, когда он желал Мэтту в день похорон Моники, чтобы его хоронили чужие люди. Или что-то в этом роде, точно она не помнила. Только его пожелание сбылось. Очень быстро.

Мэтта действительно похоронили через несколько дней, те, кого он не знал, те, которым было на него абсолютно наплевать, которые не только не сожалели о нем, но проводили в последний путь с ненавистью в сердцах и облегчением, потому что хоронить его было некому. Это ужасно. Бедный Мэтт. Никому он не был нужен на этом свете, кроме нее, Кэрол, да и та оставила его, не позаботившись о нем в последний раз.

Досмотрев запись, Кэрол поставила ее на начало. Потом опять. Ей хотелось смотреть на него бесконечно, на живого, красивого. Он словно вернулся к ней, был рядом. Она слышала его голос, видела улыбку, горящие радостью глаза. Она неподвижно сидела, заворожено уставившись на него, не замечая, как прижимает к сердцу его фотографию, что по лицу бегут и бегут беспрестанно слезы. А потом словно что-то оборвалась в груди, и она сжалась в кресле, тихо завыв. Тело ее вдруг скорчилось, пальцы судорожно впились в рамку.