Текст книги "Проклятые (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 45 страниц)

Кэрол улыбнулась ему в ответ, радуясь, что все так благополучно завершилось, и они помирились, чего она, если признаться, не ожидала. Она была уверена, что он хлопнет дверью так, что штукатурка посыпится, и она никогда больше его не увидит. А он улыбается! Этот Джек Рэндэл самый непредсказуемый из всех, кого она знала, и угадать, что он сделает в следующий момент просто невозможно.

А через десять минут они вместе отправились на такси в бюро ритуальных услуг.

В больницу они тоже приехали вместе. Кэрол привезла Мэтту черный костюм, принадлежности для бритья и одеколон. Пока Джек о чем-то разговаривал с доктором в ординаторской, Мэтт побрился, причесался и оделся.

Кэрол с ноющим сердцем смотрела на него. Сегодня он выглядел еще хуже, чем вчера. На осунувшемся лице была нездоровая бледность, тени вокруг глаз стали еще темнее, а глаза были какими-то больными, влажными и покрасневшими и казалось, что из них вот-вот побегут слезы. А в черном костюме, подчеркнувшем его бледность, он вообще выглядел так печально, что сердце Кэрол готово было разорваться жалости.

Подойдя к нему, она обняла его.

– Ты меня любишь? – тихо спросил он, прижимая к себе хрупкую фигурку.

– Конечно, люблю! Очень люблю!

– Правда?

– Правда. Разве ты сомневаешься? – девушка изумленно заглянула ему в глаза. – Почему ты так грустно меня об этом спрашиваешь?

– Поцелуй меня, котеночек, – попросил он, проигнорировав ее вопрос. Привстав на носочки, Кэрол мягко наклонила его голову и с нежностью поцеловала в губы. Сжав ее в объятиях, он с внезапной страстью ответил на поцелуй, приподнял ее и, поднеся к кровати, опустился вместе с девушкой на покрывало.

– Мэтт, подожди… – начала слабо сопротивляться Кэрол, отстраняя его руку, забравшуюся под юбку. – Ты что, с ума сошел? Вдруг кто-нибудь зайдет? Я боюсь. Перестань!

Она захихикала, брыкаясь и отталкивая от себя его настойчивые руки.

Поднявшись, он подошел к двери и повернул замок.

– Никто не зайдет, – улыбнувшись, он набросился на девушку, которая все же перестала сопротивляться и, обняв его, самозабвенно прижалась к его губам.

Кэрол едва успела привести себя в порядок, как дверь кто-то толкнул.

Поправив покрывало на постели, Мэтт открыл двери. Встретившись с колючими глазами Джека, он улыбнулся ему.

– Вы готовы? – спросил тот, не предпринимая попытку войти в палату. – Время. Опоздаешь на похороны своей матери. Я понимаю, что есть дела поважнее, не терпящие отлагательств, но все же…

– Не язви, Рэндэл. Я должен был привести себя в порядок, не мог же я явиться на похороны небритым и…

– Если хочешь выглядеть достойно, для начала застегни штаны.

Мэтт опустил взгляд, одновременно потянувшись к «молнии» на брюках, но, обнаружив, что там все в порядке, понял, что попался на провокацию.

– Ха-ха, как остроумно, Рэндэл! – хмыкнул он.

– Я жду вас в машине, – отвернувшись, Джек направился к лифту.

Мэтт улыбнулся, и, не удержавшись, послал ему вслед непристойный жест. Кэрол подошла сзади и, заметив это, очень удивилась.

– Мэтт, что ты делаешь?

Он поспешно опустил руку, виновато улыбнувшись.

– Что он тебе сказал, что ты так реагируешь, а?

– Ты не правильно поняла, это я в шутку.

– Он не понимает шуток, а таких – тем более, – девушка смущенно опустила голову. – Как ты думаешь, он догадался?

– О чем?

– Ну, о том, что мы здесь делали.

– Конечно. А тебя это беспокоит?

– Неудобно, – сжав плечи, Кэрол густо покраснела. – Такое горе, похороны, а мы…

– Перестань. Мы любим друг друга, почти муж и жена, и если мы уделили друг другу немного времени, это не уменьшает нашего горя.

Джек ждал в такси, разместившись на переднем сидении и, как всегда, курил. Бросив взгляд через плечо, на Мэтта, он улыбнулся.

– Выглядишь намного лучше, чем когда мы приехали. Рад, что тебе полегчало.

Кэрол покраснела и отвернулась к окну, готовая провалиться от мучительного стыда, который сжигал ее перед Джеком. Сейчас она не выдержала бы его пронзительного насмешливого взгляда, и больше всего боялась, что он захочет высказать свое мнение об их возмутительном поведении.

Но на этот раз он воздержался от комментариев. Что ж, в конце концов, его это не касается, и Кэрол была рада, что он этим не пренебрег.

Стоя у гроба матери, Мэтт дрожал так, будто его бил озноб, но на лбу выступили капельки пота, создавая противоположное впечатление, что ему очень жарко. Кэрол стояла рядом, Джек – чуть позади.

Никто из них не слышал, как, прощаясь с матерью, Мэтт вымаливал у нее прощения. Низко склонившись над гробом, он ронял слезы ей на лицо, сжавшись под невыносимой тяжестью собственной вины.

Кэрол отвернулась, не в силах на него смотреть и пытаясь справиться с душившими ее рыданиями. Как тяжело было видеть его таким.

Когда он отошел от гроба и подошел к девушке, ей показалось, что в его глазах было безумие. Какой-то странный лихорадочный блеск, который напугал ее, как тогда, ночью, после приступа, когда он был не в себе.

– Мэтт, все нормально? – осторожно спросил Джек, пристально всматриваясь ему в лицо. Повернувшись к нему, Мэтт внезапно схватил его за пиджак и притянул к себе.

– Это ты виноват! Ты ее убил, скотина!

Он вздрогнул, почувствовав неожиданный укол в бок, и, зашатавшись, вдруг обмяк. Джек придержал его, не позволяя упасть.

– Тс-с-с, дружок, я понимаю, что у тебя горе, но я-то тут при чем? – проговорил Джек.

– Мэтт, что с тобой? Тебе плохо? – Кэрол придержала его за руку, взволновано переводя взгляд с одного мужчины на другого, и пытаясь понять, что происходит.

– Он немного не в себе. Перенервничал, – объяснил Джек. – Наверное, опять приступ. Я отведу его в машину, пока он прямо здесь, у гроба матери, в обморок не свалился.

– Я помогу, – Кэрол обняла Мэтта за талию, помогая Джеку дотащить его до машины. Усадив Мэтта на сиденье, Джек заглянул ему в лицо.

– Эй, ты меня слышишь?

Мэтт медленно повернул голову и посмотрел на него.

– Так объясни, в чем моя вина? Ты сказал, что я убил твою мать, я не ослышался? Говорить можешь? Говори!

– Джек, не трогай его, он это сгоряча, – вмешалась Кэрол.

– Ну, уж нет! Пусть он объяснит, с чего это вдруг на меня набросился. Сгоряча или нет, такими словами нельзя разбрасываться. Ну, расскажи, Мэтт, в чем моя вина. Мы с Кэрол очень внимательно слушаем.

Смотря на Мэтта, Кэрол заметила в его глазах, устремленных на Джека, такую ненависть, что казалось, Мэтт готов его убить. Ее это привело в полное замешательство. Джек дал ему свободу. Почему же Мэтт его так ненавидит?

– Я не понимал, что говорил… голова сильно болит, – прохрипел Мэтт, еле ворочая языком. – Прости, Джек. Нервы.

Он отвернулся и закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Что еще он мог ответить? Заявить во всеуслышание, что это проклятые кассеты, которые притащил адвокат, убили его мать! Не заявившись Рэндэл в их квартиру со своими «доказательствами», Моника была бы жива! Но тогда пришлось бы объяснить Кэрол, что такого было на кассетах, что могло довести больную женщину до инфаркта.

Рэндэл знал, что Мэтт ни за что не откроет девушке правду, поэтому и вел себя так вызывающе.

– Думаю, с него на сегодня хватит, – заявил Джек, обращаясь к Кэрол. – Я отвезу его в больницу, а ты останься и проследи за тем, чтобы здесь нормально все закончили.

Вздохнув, он посмотрел на маленькую часовню, из которой они только что вышли, и печально покачал головой.

– Эх, миссис Ландж, не повезло вам не только в жизни, но и после смерти. Оставайся, Кэрол, не бросать же ее. А я займусь ненаглядным сыночком, будь он не ладен! Даже мать свою не может в последний путь проводить, как следует! Устроил балаган, все испортил, скотина! Хотя бы немного уважения к матери проявил, гад!

Джек с чувством захлопнув заднюю дверцу машины, и сел рядом с водителем.

– Обижайся, не обижайся, Кэрол, но Мэтт твой – самое настоящее дерьмо! И пусть его похоронят так же, как он похоронил свою мать! Ничтожество!

Закрыв дверь, он велел водителю трогать.

Горько расплакавшись, Кэрол вернулась в часовню.

– Простите, Моника, что так вышло, – прошептала она покойной. – Мэтт не хотел. Он не выдержал, ему стало плохо. Он так вас любил. И я вас любила. Я не забуду о своем обещании. Я никогда не оставлю вашего сына. Никогда.

– Ну, что, очухался, герой? – ухмыльнулся Джек, присаживаясь на край кровати в палате, куда недавно доставил Мэтта.

– Что ты мне вколол, урод?

– Не переживай, это абсолютно безвредно. Ты был слишком напряжен, вот я и расслабил тебя немного. Понравилось, что ли?

– Испугался, да? – Мэтт растянул потрескавшиеся губы в издевательской улыбке. – Оказывается, боишься меня? Шприц с собой носишь со всякой дрянью, чтобы исподтишка в меня всадить. А по-мужски дать отпор – кишка тонка?

– По-мужски дают отпор мужчинам. А ты – животное. С бешенными тварями не дерутся, их просто усыпляют.

– Ах-ах! И давно ты с собой этот шприц таскаешь? В тюрьму ко мне тоже с ним приходил? – Мэтт расхохотался. – Страшно, да, Рэндэл? Не думал, что ты такой трусливый, с виду вроде бы не скажешь!

– По тебе тоже не видно, что ты насилуешь и убиваешь детей. Я не собираюсь сражаться с тобой в честном поединке, ты же псих, маньяк, убийца, и шансы наши не равны, потому что я не такой и с головой у меня все в порядке. Я просто подстраховался на тот случай, если ты вдруг захочешь меня трахнуть и придушить, как своих несчастных жертв. Вдруг тебе привидится, что я – твоя ненаглядная женушка?

– А что, очень даже похож, – Мэтт расхохотался еще громче.

Джек молча смотрел на него. Смех сумасшедшего. Страшный, отвратительный.

– Похоже, твоя болезнь прогрессирует, – серьезно сказал он. – Видел бы ты себя со стороны. Раньше тебя клинило только после приступов, а теперь окончательно крыша съезжает. Неужели ты сам этого не замечаешь?

– Я замечаю только то, что хочу тебя придушить.

– Вот-вот, об этом я и говорю. Только за что ты меня так возненавидел? Разве я виноват в том, что ты – сумасшедший?

– Ты отбираешь у меня Кэрол, ломаешь мою жизнь, меня! Ты убил мою мать своими чертовыми кассетами! И еще спрашиваешь, за что я тебя ненавижу?

– Да, я принес тебе кассеты, но в том, что их просмотрела Моника, виноват только ты один! Какого хрена ты их бросил, не спрятал, зная, что на них, а? И Кэрол я у тебя не отбираю, я просто пытаюсь ее защитить! А что до того, что я ломаю тебя и твою жизнь – там ломать уже нечего, все давно без меня поломано! Ты трус, Мэтт, ищешь виноватого, боясь признать, что во всем виноват только ты!

– Да, я виноват! Я! – вдруг истошно завопил Мэтт, подскочив на кровати. – И без тебя знаю! Убирайся отсюда, оставь меня в покое! Что ты издеваешься надо мной, что кровь из меня пьешь, сволочь? Удовольствие от этого получаешь, да? Я без тебя паршиво! Боже! – закатив глаза, из которых хлынули слезы, он сжал трясущиеся руки в кулаки. – Боже, сжалься, дай мне сдохнуть! Я не могу больше, не могу!

– Мэтт, прекрати истерику. Возьми себя в руки…

– Да пошел ты к чертовой матери! Исчезни с глаз моих, пока я тебя не прибил! – Мэтт так кричал, что покраснел от напряжения, не замечая, что его крики превратились в невразумительный истеричный визг.

В палату вбежала перепуганная медсестра.

– Что с ним? – пробормотала она в замешательстве, уставившись широко раскрытыми глазами на обезумевшего мужчину.

– Истерика. Уколи ему что-нибудь, чтобы успокоился и заснул.

Девушка выскочила из палаты и через несколько секунд вернулась, держа в руке шприц. С ней пришел доктор.

– Коли! – велел он медсестре без колебаний, бросив взгляд на пациента.

– Не подходите ко мне, суки! Поубиваю!

– Мэтт, это всего лишь успокоительное. Я понимаю, что тебе плохо, ты только что похоронил мать, очень убиваешься. Мы хотим только помочь. Вот увидишь, тебе сразу станет легче, – успокаивающе проговорил доктор.

– Не станет мне легче, никогда! Только, если сдохну!

– Ну, не надо так, мой мальчик. Ты молод, у тебя вся жизнь впереди, все еще наладится. Ты же мужчина, а закатываешь истерики, как слабонервная барышня. Стыдно.

– Иди к черту, пока я тебе шею не свернул! Не нравится – не смотрите! Оставьте меня все в покое, пожалуйста, оставьте!

Прижав кулаки к лицу, он зарыдал навзрыд, так горько и безутешно, что походил на маленького ребенка, а не на взрослого мужчину.

Выхватив шприц у оробевшей медсестры, Джек подошел к Мэтту и сам сделал укол. Мэтт не сопротивлялся. Джек осторожно уложил его на подушки и похлопал, успокаивая, по плечу.

– Кэрол… Котеночек, – тихо звал он, пока веки его не сомкнулись в глубоком спокойном сне.

– Джек, что с ним?

Джек, удобно расположившийся на кушетке, неподалеку от палаты Мэтта, опустил газету и поднял взгляд на запыхавшуюся, взволнованную девушку.

– Ему вкололи снотворное, он спит. Присаживайся, отдышись. Зря так спешила, все равно его пока лучше не беспокоить.

Кэрол опустилась на кушетку и перевела дух.

– Как там все закончили, нормально? – поинтересовался Джек.

– Да, похоронили, – рассеянно ответила Кэрол, думая совсем о другом. – Так что произошло с Мэттом? Выяснили, почему ему стало плохо?

– А что тут выяснять? И так все ясно. Проблемы с головой.

– Мигрень?

– Угу, мигрень, – Джек сложил газету и встал. – Пойдем куда-нибудь, перекусим.

Заметив на лице девушки сомнение, он продолжил:

– Он проспит еще, по меньшей мере, часа четыре. Нет толку здесь торчать. Пойдем.

Вздохнув, Кэрол поднялась и последовала за ним.

Пообедав в первом попавшимся ресторанчике, они заспорили, что делать дальше. Джек предложил поехать в квартиру Мэтта и отдохнуть, но Кэрол была настроена вернуться в больницу.

– К вечеру и поедешь, – возражал Джек. – Все равно под палатой сидеть будешь и ждать, когда он проснется.

– Ничего, подожду.

– А когда ты домой собираешься? Или ты хочешь сидеть возле него, пока его не выпишут, как наседка над яйцами?

Кэрол насупилась.

– Не начинай, Джек. Я буду делать так, как считаю нужным.

– С ним все в порядке, он даже не болен. Его просто обследуют и отпустят домой. А у тебя занятия в институте, хочу тебе напомнить.

– Я помню.

– Я полечу вечером. Советую тебе полететь со мной. На ночь тебе в больнице остаться не разрешат. Будешь ночевать одна в квартире Моники? Не знаю, как ты, а мне ночью там было как-то не по себе.

Кэрол промолчала, внутренне сжавшись от страха. Нет, одна в эту квартиру она ни за что не пойдет, а уж тем более, не останется на ночь.

– Ладно, дело твое. Поехали, сейчас немного отдохнем, а потом я с тобой наведаюсь в больницу, узнать, как наш горемыка, и отправлюсь в аэропорт. Если передумаешь, могу захватить тебя с собой.

Кэрол сдалась, согласившись поехать в квартиру. Она чувствовала себя усталой и разбитой. День был выматывающим и тяжелым, а ночью она почти не спала.

Джек засел в кухне на телефоне, а Кэрол включила в зале телевизор, устроившись на диване.

Когда Джек вошел в комнату, собираясь скрасить ее одиночество и тоже поглазеть в экран, девушка спала, уронив голову на мягкий подлокотник. Бесшумно подойдя к ней, Джек наклонился и, осторожно приподняв ее ноги, уложил на диван. Положив ей под голову подушку, он укрыл девушку пледом.

Убрав звук телевизора, он опустился на пол, на ковер, прислонившись плечом к дивану. Подперев голову ладонью, он устремил взгляд на девушку. Потом вдруг откинул плед и, осторожно положив руку ей на ногу, приподнял юбку и погладил стройное бедро. Кэрол никак не отреагировала, продолжая спать. Не почувствовала она и то, как горячие губы коснулись ее коленки. Ей даже сны не снились, так она утомилась и физически, и морально.

Когда Джек разбудил ее, она чувствовала себя еще хуже. Голова раскалывалась, тело неприятно ломало.

С трудом она приподнялась и села, пытаясь разлепить тяжелые веки.

– Тебе нехорошо? – спросил Джек, присаживаясь рядом. – Выглядишь ужасно.

– Спасибо. Устала просто. Сейчас умоюсь и взбодрюсь, – Кэрол спустила ноги на пол и только сейчас заметила, что на ней плед. – Ой, это ты меня укрыл? И подушку положил… Спасибо.

– Это не усталость. У тебя жар. Ты вся горишь.

– Откуда ты знаешь? – удивилась девушка. Когда он ее будил, он к ней не прикасался. Не мог же он почувствовать это на расстоянии!

– У тебя щеки покраснели, и глаза блестят. Так бывает при высокой температуре. Вчерашний ливень, под который мы с тобой попали, дает о себе знать. Там опять дождь. Я быстро смотаюсь в больницу, а ты полежи.

– Нет, я тоже поеду, – Кэрол откинула плед и решительно встала.

– Кэрол, так нельзя. Тебе станет еще хуже. Я объясню Мэтту, что ты заболела. Уверен, он бы сам запретил тебе ехать, если бы знал.

– Джек, со мной все в порядке. Говорю же, я просто устала. И никакого жара у меня нет. Поехали, он, наверное, уже проснулся.

– Я сказал, что ты никуда не поедешь, – отрезал Джек резко. – Ты ведешь себя, как капризная безрассудная девчонка! Твои подвиги во имя любви никому не нужны, это обыкновенная глупость, только воспаление легких заработаешь. Я запру дверь и заберу ключи с собой, чтобы ты не побежала следом. И не спорь со мной, сама знаешь, что бесполезно.

– Джек, не бросай меня здесь одну, – взмолилась Кэрол. – Мне страшно.

– Ладно, одевайся, – вдруг передумал он.

Радостно улыбнувшись, Кэрол с удовольствием подчинилась его приказу. Заскочив в ванную, она умылась теплой водой и быстро нанесла легкий макияж. Причесав волосы, собрала их на затылке и закрепила шпильками.

Джек, нахмурившись, наблюдал, как она, изящно присев на стульчик, стала обуваться.

– Не удивительно, что ты заболела! Погода такая ужасная, а ты так легко одета.

– Так весна же, почти лето! – весело отозвалась девушка, застегивая сапожки.

– Ага, лето! Ветер до костей пробирает, дождь, а ты даже зонт не взяла!

– Забыла. Не до зонта вчера было. И мне совсем не холодно.

– Разве мама… или Куртни не учили тебя, что, щеголяя в такую погоду в короткой юбке, ты рискуешь заработать не только насморк? Тебе детей еще рожать, поэтому надо поберечь свое здоровье.

Бросив на него удивленный взгляд, Кэрол засмеялась.

– А тебя кто этому учил? Мама? Или папа?

Джек фыркнул.

– Я не шучу, Кэрол! Я, конечно, понимаю, что грех прятать такие ноги, но не в такую погоду! Здоровье важнее!

Девушка выпрямилась и пораженно посмотрела на него.

– А какие «такие» у меня ноги?

Джек сердито сдвинул брови, напустив на себя грозный вид.

– Сама не знаешь, что ли?

– Ты считаешь, что у меня красивые ноги?

– Да, считаю. Красивые. А то ты не знаешь!

– Представь себе, не знаю! Ноги, как ноги, обыкновенные. Ты первый и единственный, кто сказал, что они у меня красивые.

– Ну да, конечно! Не знала она… Женщина, не уверенная в красоте своих ног, никогда не наденет короткую юбку… по крайней мере, женщина со вкусом, такая, как ты. А тем более – в такую мерзкую погоду! – добавил он сварливо.

– Послушай, Джек, не такая уж у меня короткая юбка, и я в колготках, так что моему здоровью ничего не угрожает.

– Колготки! Из чего они, эти ваши колготки – из крохотных дырочек! Паутина и то толще! А ночи еще холодные, не забывай, да еще когда такой ветер и эти ливни, будь они не ладны.

– Джек, ты ворчишь, как Мадлен, – Кэрол захихикала, окончательно развеселившись, и даже почувствовала себя лучше.

– Какая еще Мадлен?

– Старушка одна. Когда я была маленькая, она все время меня ругала, если я не хотела тепло одеваться. И, мне кажется, что я даже помню, как она мне говорила что-то о рождении детей, как ты сейчас.

– Ты, наверное, была очень непослушной девочкой. И такой и осталась! Управы на тебя нет. Будь ты моей женой, я бы вправил тебе мозги.

– Запретил бы носить юбки?

– Не только.

– Кошмар какой! Слава Богу, что я не твоя жена! Ой… я что-то не то сказала, да? Ты обиделся?

– Нет, я с тобой полностью согласен. Слава Богу, что ты не моя жена. Слава Богу, что у меня вообще нет жены.

– Ты женоненавистник, что ли?

– Ужасный!

– Ну, и зря. Все равно придется когда-нибудь жениться. Могу тебя утешить – хороших женщин больше, чем ты думаешь. Только тебе нужно выбирать не хорошую, а ту, у которой будут стальные нервы и железное терпение – то, чего нет у тебя. Тогда вы уживетесь.

– Намекаешь на то, что я такой невыносимый?

– Нет, Джек, что ты! Я о том, что твоей жене придется постоянно сражаться с соперницами за такого привлекательного мужа. Ты совсем не невыносимый, ты – просто Божий одуванчик.

Джек рассмеялся.

– Я не понял, ты смеешься надо мной и хочешь поддеть, или подлизываешься?

– Почему же смеюсь? Разве ты не согласен с тем, что ты – Божий одуванчик?

– Ну, надо над этим подумать, – он почесал затылок. – Наверное, ты права. Я – Божий одуванчик, беленький, пушистенький, и только притворяюсь ядовитой колючкой. Поэтому, я отдаю тебе свой пиджак. Накинь.

– Не надо. Говорю же, мне не холодно.

Он набросил ей на плечи пиджак и плотно запахнул на груди так, что она не могла пошевелить руками.

Наклонившись к ее лицу, он улыбнулся.

– Ага, попалась!

Кэрол улыбнулась в ответ, почувствовав, как вскинулось сердце оттого, что он оказался так близко. Она опустила голову, завозившись с замком на сумочке, и залилась румянцем, устыдившись собственных мыслей – она подумала о том, что еще чуть-чуть приблизиться, и их губы бы соприкоснулись. Зачем он наклонился к ней так низко?

– Ну, ладно, если ты так настаиваешь. Сам-то не замерзнешь?

– Конечно, замерзну. Будем болеть вместе.

– Ну, Джек!

Открыв дверь, он вывел ее из квартиры.

– Такси ждет, я уже вызвал.

– Постой! Моя сумочка!

– Боже, самое важное забыли! Сейчас вернусь, ведь без этой вещицы ни шага не сделать!

– Захвати свой зонт… который ты забыл! – парировала ехидно Кэрол. – Без этой вещицы ни шага не сделать!

Она неторопливо стала спускаться по лестнице.

Через минуту Джек ее догнал и вручил сумочку.

– Держи свое сокровище.

– Спасибо.

Спустившись вниз, они вышли на улицу. Закутавшись в пиджак, Кэрол сжалась и опустила лицо, пряча от холодных струй дождя. Раскрыв зонт, Джек притянул ее за руку к себе.

– Не стой под дождем.

– Хороший у тебя зонт, большой. Бр-р, и, правда, мерзкая погодка!

Сев в машину, Кэрол расслабилась. Тело била мелкая дрожь. Нахохлившись, как воробушек, девушка слушала, как бьет по машине дождь, наблюдала за разбивающимися о стекло каплями. Да, похоже, она, правда, заболела. Как не вовремя! Ей захотелось вдруг оказаться в своей квартирке, в постели, под теплым одеялом, с кружкой горячего чая. В такую погоду она любила сидеть дома и не высовываться. Она чувствовала себя очень уютно дома, в тепле, прислушиваясь к ветру и ливню за окном и находясь вне их досягаемости.

В машине тоже было тепло, и ее вдруг снова стало клонить в сон.

– Как ты? – поинтересовался Джек.

– Ты был прав, признаю. Надо было надеть брюки и куртку. Да я бы сейчас и от шубы не отказалась, – Кэрол скрестила руки на груди, пряча кисти в рукава.

– Холодно?

– Есть немного.

– В машине тепло, это тебя знобит, – обняв девушку за плечи, он привлек ее к себе. – Да ты вся дрожишь! Могу поделиться своим теплом, хочешь?

Кэрол промолчала, закрыв глаза. Ей было так плохо, что она с радостью упала ему на плечо, сжавшись в крепких объятиях, которые действительно ее согрели. Пригревшись, она сама не заметила, как уснула.

Когда Джек ее разбудил, она готова была расплакаться при одной мысли о том, что нужно выходить из машины, под дождь и ветер.

– Может, подождешь здесь? Я быстро вернусь.

Покачав головой, Кэрол открыла дверь и выбралась из машины.

– Да подожди ты! – Джек выскочил со своей стороны и, оббежав машину, поднял над головой девушки зонт. – Не могла подождать, пока я выйду? Куда так спешишь? Не сбежит твой ненаглядный!

– Я боялась, что ты оставишь меня в машине.

Наклонившись к водителю, Джек велел ему подождать.

Кэрол тряслась от невыносимого холода рядом, прячась под большим зонтом. Обняв ее за плечи одной рукой, Джек осуждающе покачал головой и торопливо повел девушку к дверям больницы.

– Надо было все-таки оставить тебя в квартире! – проворчал он, когда они оказались внутри здания.

– Я бы умерла там от страха!

– Не умерла бы!

Кэрол нехотя рассталась с пиджаком и надела белый халат.

По дороге в палату они встретили врача, наблюдавшего Мэтта.

– Кэрол, подойди к нему, уточни, когда он собирается выписать Мэтта. Я подожду тебя в палате.

Девушка подчинилась. Она была слишком измучена, чтобы задуматься над тем, почему Джек сам не подошел к доктору, видя, как ей плохо, или почему бы им не подойти вместе.

Войдя в палату, Джек подошел к кровати. Мэтт еще спал.

Джек бесцеремонно растолкал его, заставив проснуться. Открыв глаза, Мэтт ничего не выражающим взглядом уставился на него.

– Опять ты! Когда-нибудь ты оставишь меня в покое?

– Хреново выглядишь, приятель. Сейчас сюда придет Кэрол. Ей очень плохо, она заболела, еле на ногах стоит. Ты должен отправить ее домой. В квартире твоей она оставаться одна боится, да и приглядеть там за ней некому, пока болеет. Да ты и сам, честно говоря, выглядишь так, что лучше бы она вообще тебя сейчас пока не видела.

Мэтт угрюмо промолчал. Не согласиться с Рэндэлом он не мог. Кэрол на самом деле лучше не видеть его в таком состоянии. Не дай Бог, еще чего заподозрит. Повернувшись на бок, Мэтт уставился в пол, безучастный ко всему. Казалось, что его больше ничего не интересует, даже Кэрол.

Когда девушка вошла в палату, он не проявил своего обычного восторга от ее появления. Даже глаз не поднял на нее.

– Мэтт, – нежно позвала Кэрол, подходя ближе и заглядывая ему в лицо. – Как ты?

Присев, она взяла его за руку и улыбнулась.

– Выспался?

Он молчал, но на нее все же посмотрел. Девушка перестала улыбаться, пораженная его взглядом. Взглядом обреченного, в глубине которого скрывалась бесконечная боль. Даже в тюрьме в его глазах не было столько отчаянья.

– Что с тобой? Тебе плохо? Это из-за мамы? – встревожилась Кэрол.

– Кэрол, ты ожидала, что он будет прыгать здесь от радости? Смерть матери – веский аргумент для того, чтобы немного расстроиться, – резковато заметил Джек.

Кэрол коснулась губами крепкой кисти Мэтта, смотря на него увлажнившимися глазами.

– Я побуду с тобой, – тихо проговорила она.

Отняв у нее свою руку, он приподнялся и прислонился спиной к спинке кровати.

– Нет. Я хочу побыть один, – наконец-то, заговорил он чужим голосом, сиплым и хриплым, как будто надорванным.

– А что у тебя с голосом? Ты не заболел?

– С моим голосом и со мной все в порядке, – с раздражением ответил он.

Кэрол поднялась, растерянная и озадаченная. Никогда он так с ней не разговаривал. Создавалось впечатление, что ее присутствие его раздражает и злит, и он хочет поскорее от нее избавиться. Сам на себя не похож.

– Маму похоронили.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы, не задумываясь, что выбрал не совсем подходящее слово.

Девушка растерянно замолчала, пытаясь не показать то, как расстроило ее его поведение.

– Ладно, мы пойдем, раз ты не в духе, – вмешался Джек. – Отдыхай, набирайся сил.

– Я завтра приду, – робко сказала Кэрол.

– Я же сказал – я хочу побыть один! – вдруг сорвался Мэтт, пытаясь повысить надорванный голос, но лишь захрипел, и это разозлило его еще больше. – Убирайтесь!

Кэрол приоткрыла рот, застыв, как громом пораженная.

– Да что с тобой? – пролепетала она чуть слышно.

– Ничего! Ничего! Со мной все в порядке! Почему ты все время меня об этом спрашиваешь? Почему все думают, что со мной что-то не так?

– Мэтт! – оборвал его Джек сурово. – Никто ничего не думает, Кэрол просто беспокоится. И не надо вымещать на ней свое недовольство!

Глаза Мэтта подозрительно сузились.

– Это ты ей уже что-то наплел обо мне, да? Наверное, говоришь про меня всякие гадости и радуешься, что я этого не слышу?

Джек обескуражено покачал головой и наградил его таким взглядом, что Мэтт едва не вскочил с кровати и не вцепился ему в горло. «Совсем спятил!» – говорили серые глаза.

– Мэтт, зачем ты так говоришь? – удивилась Кэрол. – Зачем Джеку говорить о тебе гадости?

– Это ты у него спроси! Кстати, забыл поинтересоваться, как прошла ночка вдвоем в моей квартире? Удалось этому плейбою залезть тебе под юбку?

В груди у Кэрол закипело, щеки загорелись. Джек за ее спиной усмехнулся и постучал пальцем по лбу, показывая Мэтту, какой он идиот.

– Кэрол, пошли его к чертовой матери, и поехали по домам, – посоветовал он девушке. – Не знаю, как ты, а я от него уже жутко устал.

Увидев, как она развернулась и направилась к двери, Мэтт подскочил, став босыми ногами на пол. Всю его агрессивность, как рукой сняло, а в глазах отразился ужас.

– Котеночек, подожди! Я не хотел! Прости меня, я несу всякую чушь!

Кэрол остановилась, но не обернулась, тяжело дыша от возмущения и обиды. Мэтта словно подменили, она его не узнавала. Где тот мягкий нежный мужчина с ласковым добрым взглядом, смотревший на нее с таким обожанием? Неужели эта злоба из-за присутствия Джека? Теперь понятно, почему Мэтт смотрел на него с такой ненавистью – он ревнует, и, судя по всему, ревнует страшно. Но почему?

– Кэрол, не уходи, – умоляюще прохрипел Мэтт.

Услышав дрожь в его голосе, девушка смягчилась и посмотрела на него. Он выглядел таким напуганным, что она даже пожалела о том, что вспылила.

– Мэтт, ложись, пол холодный.

– А ты не уйдешь?

– Ложись.

Он нырнул под одеяло, не отрывая от нее больших грустных глаз.

– Пожалуйста, подойди. Почему ты так далеко от меня стоишь?

Кэрол подошла к нему. Он приподнялся и, обняв ее бедра, прижался к ней, как провинившийся маленький ребенок, который хотел, чтобы его не только простили, но и утешили.

– Прости меня, если обидел. Сам не пойму, что со мной происходит. Нервы ни к черту.

– Ничего. Мы тебя понимаем, – Кэрол бросила взгляд на Джека, взяв на себя смелость ответить за обоих.

Он промолчал, в немом ожидании сложив руки на груди. Ему не терпелось уйти отсюда. Этот парень с больной головой держал его в напряжении, и это Джеку не нравилось. Сумасшедших невозможно предугадать. То он, вроде бы, вполне нормальный, через секунду ни с того ни с сего впадает в ярость, то бьется в истерике, то плачет, как ребенок. Джек не успевал перестраиваться. А еще он боялся, что как бы это неуравновешенное состояние не окончилось тем, что Мэтт превратится в того страшного монстра, которого ему уже довелось повидать, при чем это может произойти совершенно неожиданно. И это действительно было страшно.

После того, как Джек увидел Мэтта таким, он стал его бояться. В таком состоянии Мэтт был неуправляем, он ничего не видел и не слышал, он даже не реагировал на боль, как будто весь его мозг, вдруг, отключался, оставив только одну функцию, направленную на то, чтобы убивать. Мэтт сам по себе был мужчиной не маленьким и довольно крепким, а когда впадал в одержимость, создавалось впечатление, что силе его нет предела – справиться с ним было практически невозможно. Это как свирепый дикий зверь, которого невозможно удержать голыми руками, и единственная возможность его одолеть – это убить или вырубить, что еще надо умудриться сделать.