Текст книги "Проклятые (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)

Он бросил на нее слегка удивленный взгляд.

– Наверное, – пробормотал он смущенно.

Постепенно он расслабился. Глотнув бренди, который принесла стюардесса, он окончательно пришел в себя. Улыбнувшись, он взял руку девушки, успокаивающе держащую все это время его за кисть, и, поднеся к губам, поцеловал.

– Спасибо.

Кэрол залилась румянцем, почему-то ужасно смутившись, не ожидая от него ничего подобного.

– Скажите, а сколько времени мне выделят на свидание?

– Не вам, а нам. Вы будете общаться с ним только в моем присутствии. О времени договоримся на месте.

– Вам не стоит беспокоиться, я не боюсь оставаться с ним наедине…

– Это не обсуждается, – отрезал он. – Одна с этим отморозком вы не останетесь. Только так. Или мы возвращаемся.

– Хорошо-хорошо, как скажете! – поспешно согласилась Кэрол.

Он помолчал, затем устремил на нее хитрый взгляд.

– Как поживает Моника Ландж?

Девушка растерянно застыла в кресле, смотря на него широко раскрытыми от удивления глазами.

– Откуда вы знаете?

– Догадался. Я был уверен, что вы поедете к ней. И что? Она плакала, рассказывала, что ее мальчик добренький и безобидный, уверяла, что он не способен на зло? Надеюсь, вы не поверили?

– Мэтт действительно не виновен, – Кэрол упрямо поджала губы, готовая спорить сколько угодно, защищая Мэтта.

– Ага, а те, кто упекли его за решетку, выходит, или злодеи, или дураки, – на губах его появилась саркастическая ухмылка. – Не стоит так доверять словам этой женщины. Она мать, и просто отказывается принять правду. Я не говорю, что она лжет. Вполне возможно, она на самом деле верит в невиновность своего сына. Бывает, что члены семьи не догадываются, что их сын, либо муж или отец – маньяк. В семье маньяк может быть добрым и ласковым, пай-мальчиком, находя выход своим низменным наклонностям на стороне. Поэтому семье зачастую тяжело поверить в то, что на самом деле представляет собой тот, кого они, как они считают, хорошо знают.

– Может быть, но только не в этом случае.

– Да что вы в этом понимаете? – вдруг сорвался Джек Рэндэл, потеряв терпение. – Уперлись в свое, ничего не слышите! Снимите, наконец, розовые очки, посмотрите на факты и послушайте, что я вам говорю! Я столько перевидал этих уродов, что кое в чем разбираюсь!

– Но его-то вы не видели, и вы его не знаете! Вы так категорично утверждаете, что это сделал он, только потому, что так решил суд? Но разве не бывает так, что правосудие ошибается?

В его глазах неожиданно вспыхнули лукавые огоньки.

– Бывает, – он слегка улыбнулся, откидываясь на спинку кресла, и спор был окончен. В его практике правосудие «ошибалось» не однократно, оправдывая некоторых его подзащитных, в виновности которых у него не было никаких сомнений.

– А как вы думаете, возможно ли добиться некоторого смягчения условий его заключения? – осторожно спросила Кэрол. – Ведь вы сами сказали, что он примерный заключенный, разве нельзя сделать для него небольшое снисхождение?

– Смотря, что вы имеете в виду, – отозвался Джек Рэндэл, разглядывая журнал.

– Я о возможности видеться с матерью. Почему запрещены свидания, чем и кому это может навредить, если к нему придет мать? Она же не похитит его из тюрьмы!

Адвокат молчал, скользя взглядом по ярким глянцевым страницам.

– Совсем недавно у нее умер муж. Кроме Мэтта, у нее больше никого нет. Она такая добрая, нежная женщина, замученная своим горем. В ее глазах столько одиночества и боли! Мне даже показалось, что она больна. Семь лет она не видела сына. Она уже не молода, понимаете? Неужели она так и не увидит сына?

– Думаете, ей будет легче, если она его увидит? За семь лет он мог очень измениться. Тюрьма меняет людей. А ему там было не сладко, поверьте мне. Насильников там не очень любят, не говоря уже о педофилах, убивающих детей. Я вообще удивляюсь, почему он до сих пор живой.

Кэрол вжалась в кресло, боясь даже представить, через что пришлось пройти Мэтту, оказавшемуся среди ненавистных беспощадных подонков, клейменому кровью детей. И она вдруг испугалась того, что может увидеть совсем не того Мэтта, каким его знала. Ведь жизнь в тюрьме могла превратить его в такое же чудовище, как те, кто его окружают уже семь лет! Тем более если жизнь его была наполнена страданиями и болью.

Но девушка отогнала страшные мысли. Может, потому Джек Рэндэл согласился устроить ей с ним свидание? Чтобы образ теперешнего Мэтта разрушил прежний, выбил у нее из головы наивную детскую любовь, чтобы она освободилась, наконец, от этого человека и мыслей о нем?

А вдруг так и будет? В ее памяти жил красивый молодой парень, улыбчивый и нежный, и Кэрол поймала себя на том, что подсознательно ожидает увидеть его именно таким.

Всю оставшуюся дорогу она настраивалась на то, что Мэтт теперь другой, пыталась себя подготовить, чтобы это не стало для нее шоком. Сердце ее взволновано колотилось, радость смешалась в ней со страхом. Она боялась, что он не вспомнит ее, выставив тем самым на посмешище перед Джеком Рэндэлом. Ей очень не хотелось, чтобы адвокат присутствовал на свидании, но другого выбора у нее не было. Естественно, что он не хочет брать на себя ответственность за ее безопасность, оставляя ее наедине с убийцей. Боялась отвратительного чувства разочарования от встречи с Мэттом.

Но ей приходилось держать себя в руках, чтобы Джек Рэндэл не заметил, как она переживает и волнуется. Интересно, что он на самом деле думает обо всем этом? Потешается, наверное, про себя, считая ее глупой, ненормальной, капризной девчонкой, влюбившуюся в шесть лет в первого встречного мужика, который построил ей глазки, в больного извращенца, и продолжает считать его богом, лелея давнюю мечту, отказываясь принять действительность. Может, Джек Рэндэл и прав, думая так. Наверное, она действительно ненормальная.

В аэропорту они взяли такси. Кэрол сидела на заднем сиденье и украдкой наблюдала за Джеком Рэндэлом рядом с водителем. Он безмятежно дымил сигаретой, убедившись, что никто не возражает. Как хорошо быть таким уверенным в себе, так спокойно и хладнокровно идти по жизни, не зная поражений и разочарований. Кэрол хотелось бы иметь хотя бы частичку его характера. Она всегда восхищалась сильными людьми, они всегда ее притягивали. В них она искала защиту и опору. Она была из тех людей, которые нуждаются в покровителе, который бы направлял по жизни, поддерживал. Сама она этого не осознавала, считая, что ей просто нравятся сильные люди.

Потеряв Эмми, она почувствовала себя беспомощной и одинокой, испугавшись огромного жестокого мира, в котором осталась одна. Но постепенно она научилась жить без нее, уже неосознанно подражая своей подружке, переняв черты ее характера. Она научилась быть веселой и настойчивой, не позволяла себе бояться и отступать, пыталась быть сильной и решительной. Она верила, что Эмми видит ее, и не хотела разочаровывать ее. Но бывало, когда она снова ощущала себя слабой беспомощной девочкой, когда ее переполняла неуверенность и страх, как сейчас. В такие моменты ей хотелось опереться о чье-нибудь сильное плечо.

Словно почувствовав ее взгляд, Джек Рэндэл бросил взгляд через плечо.

– Вы не передумали? Еще не поздно отказаться.

– Нет, – твердо ответила Кэрол.

Пожав плечом, он отвернулся.

Через минуту такси остановилось у высокой каменной ограды, по верхнему краю увитой кольцами колючей проволоки. Выйдя из машины, Кэрол больше ни на шаг не отходила от Джека Рэндэла, следуя за ним по пятам, через вооруженную охрану, потом по коридорам двухэтажного здания в кабинет начальника тюрьмы. Она не сказала ни слова за все это время, безучастно слушала разговор между адвокатом и начальником, Феликсом Боном.

По тому, как благосклонно и с каким уважением мистер Бон относился к Джеку Рэндэлу, Кэрол поняла, что он, если и не лично с ним был знаком ранее, то наслышан о знаменитом адвокате и явно симпатизирует ему. Когда Джек Рэндэл попросил разрешения взглянуть на дело Мэттью Ланджа, Бон не стал возражать.

Захватив папку с документами, вежливо предоставленную начальником тюрьмы, Джек Рэндэл последовал за офицером, который провел его и девушку по мрачным запутанным коридорам и оставил в небольшой комнате без окон, к которой находились только стол и два стула.

Через минуту тот же офицер принес еще один стул.

Усевшись за стол, Джек Рэндэл открыл папку и погрузился в изучение ее содержимого. Изучая взглядом его серьезное лицо, Кэрол ждала, когда он что-нибудь скажет, и так и не дождавшись, собралась спросить сама о том, что он там вычитал.

Но она не успела это сделать, потому что открылась тяжелая дверь, и в комнату ввели заключенного.

Сердце ее встрепенулось и забилось быстрее.

Она затаила дыхание, не отрывая глаз от высокого мужчины, закованного в наручники, который растерянно остановился у порога, увидев незнакомых людей. Джек Рэндэл оторвался от бумаг и с интересом взглянул на того, из-за которого они проделали такой неблизкий путь.

Кэрол сразу узнала его. Это был именно тот Мэтт, каким она его помнила, только намного старше. Теперь она нашла его не менее привлекательным, чем тогда, много лет назад. Только сейчас он был не таким крепким, стройная фигура стала худощавой, а плечи подавлено согнулись, словно под тяжким бременем. Вокруг рта залегли горестные морщинки, а губы были так плотно сжаты, что трудно было поверить в то, что они могли улыбаться. Но Кэрол-то помнила, что улыбка постоянно озаряла его красивое лицо, помнила, как он смеялся… тогда, очень давно.

Невозможно было представить его жестоким, убийцей, извращенцем. Правильные чистые черты его лица по-прежнему располагали к доверию и симпатии, не было в них ни тени порочности и злобы. Лишь смертельная усталость отражалась в каждой черточке, а в спокойных темных глазах застыла безнадежность. У него был взгляд человека, смирившегося с тем, что он обречен, человека, который еще жил, но уже считал, что жизнь его окончена.

– Садись! – резко приказал офицер, указывая дубинкой на стул.

Мэтт подошел к столу и сел на указанное место.

– Когда закончите, постучите, – обратился офицер к Джеку Рэндэлу и, выйдя, захлопнул дверь.

В комнате воцарилась абсолютная тишина. Откинувшись назад, адвокат слегка прищуренными глазами изучал неподвижно сидевшего перед ним человека.

Недоверчиво покосившись на него, Мэтт перевел взгляд на девушку.

Сердце Кэрол защемило, когда она встретилась с его необыкновенными, берущими за душу глазами.

Она нежно ему улыбнулась, чем ввела еще в большее замешательство. Он уже не помнил, когда ему в последний раз улыбалась девушка, да еще так. Он вообще не видел женщин вот уже семь лет.

– Здравствуй, Мэтт, – охрипшим от волнения голосом сказала Кэрол.

– Здравствуй, коль не шутишь, – тихо ответил он, пристально вглядываясь в ее лицо, недоумевая, что понадобилось этой молодой девушке от него и чем вызвана ее столь откровенная симпатия и теплота, от которых он давно уже отвык. Он молчал, ожидая, что будет дальше, уверенный в том, что за всем этим скрывается какой-то подвох.

Джек Рэндэл не вмешивался и, видя смущение девушки, снова уткнулся в папку на столе, напустив на себя безучастный вид.

Дрожащими руками Кэрол достала из кармана плаща маленькую статуэтку и протянула Мэтту, надеясь, что он вспомнит эту вещицу. Ведь даже его мать ее помнила. Протянув над столом скованные руки, он осторожно взял из хрупких нежных рук статуэтку.

– Ты подарил мне это тринадцать лет назад, – сказала Кэрол. – Мне тогда было шесть лет. Ты сказал мне, что когда-нибудь я буду такой же красивой и счастливой. Возможно, ты меня не помнишь, но, может, помнишь эту прекрасную вещь?

И неожиданно лицо его озарилось светлой нежной улыбкой.

– Я помню эту статуэтку. И помню девочку, которой ее подарил.

Подняв глаза от статуэтки, он недоверчиво посмотрел на девушку.

– Неужели ты та самая малышка? Тот несчастный забитый котеночек, которого я обнаружил среди…

– Да, это я, – перебила его Кэрол, не дав договорить.

Бросив взгляд на незнакомого мужчину, который, по-видимому, не собирался принимать участия в разговоре, и даже не соизволил представиться, Мэтт понимающе промолчал и снова посмотрел на девушку.

– Я не помню твоего имени, – извиняющимся тоном признался он.

– Кэрол.

– И ты все еще меня помнишь? – он спросил это с таким удивлением, что Кэрол не удержалась и тихо засмеялась, невероятно счастливая оттого, что он все-таки ее не забыл.

– Если помнишь ты, то почему должна забыть я?

Он погладил статуэтку огрубевшими пальцами, и выражение изумления никак не покидало его лицо.

– Ты сохранила мой подарок, – чуть слышно шепнул он. – Поверить не могу. Чудеса, да и только!

Его пристальный взгляд ничуть не смущал Кэрол.

– Что ж, вижу, я был прав, когда говорил, что ты вырастишь красивой. А как насчет моего второго предсказания?

Девушка неопределенно пожала плечами.

– Ты все еще живешь там?

– Нет! – слишком запальчиво возразила она, и заметила, как Джек Рэндэл украдкой бросил на нее быстрый пронзительный взгляд.

– Нет, – уже спокойно повторила она. – Отец забрал меня, когда мне было тринадцать лет.

Ей было неприятно обсуждать эту тему при Джеке Рэндэле, но она не могла допустить, чтобы Мэтт подумал, что она стала такой же шлюхой, как и мать.

– Я же говорил, что все у тебя будет хорошо.

– А я тебе верила. Я знала, что ты не мог меня обмануть.

Некоторое время они молчали, неотрывно смотря друг другу в глаза.

Кэрол не могла понять, о чем он думает. Она чувствовала этого совершенно чужого человека таким родным, таким близким, как будто все эти тринадцать лет он был рядом. Она хотела, чтобы он понял, как много значила для нее их встреча в мотеле, как он дорог ей.

Ей хотелось остаться с ним наедине, чтобы все это ему сказать. В эти минуты она мечтала о том, чтобы Джек Рэндэл вдруг взял, да и провалился бы куда-нибудь.

– А как ты меня нашла? – поинтересовался Мэтт.

– Это мистер Рэндэл нашел тебя, по моей просьбе, – Кэрол кивнула на молодого адвоката, который никак не отреагировал на ее слова.

– А зачем? – в голосе Мэтта промелькнула грусть.

– Тогда ты очень поддержал меня. Я не смогла забыть твою доброту и внимание. И я хочу поблагодарить тебя за это. Тогда для меня это очень много значило, так много, что я никогда об этом не забуду.

– Теперь забудешь. Ведь ты знаешь, за что я здесь?

– Знаю.

– И все равно пришла.

– Да. Потому что я не верю. Я знаю, что ты не такой.

Мэтт не поверил собственным ушам, пораженно приоткрыв рот. Потом горько усмехнулся и потупил голову. Кэрол ждала, что он на это скажет, но он молчал, и она почувствовала, как в груди разливается неприятный цепенящий холод.

– Мэтт, – голос ее дрогнул. – Скажи мне это. Правду.

Она не заметила ехидную ухмылку, скривившую губы Джека Рэндэла, который при ее словах поднял взгляд на Мэтта. Зато заметил Мэтт, и в его глазах, встретившихся с холодным взглядом незнакомца, загорелась неприязнь.

– Милая девочка, мой преданный маленький котеночек, ты единственная, кто усомнился в моей вине, – он потянулся к ней скованными руками, желая прикоснуться к ее пальцам. Кэрол без колебаний вложила руку в его крепкую ладонь. Нежно сжав ее одной рукой, он другой погладил нежную гладкую кожу.

Джек Рэндэл напрягся, с трудом сдержав порыв вырвать руку девушки из пальцев этого больного извращенца. Он бросил на нее гневный взгляд, удивляясь, как ей не противно, что он прикасается к ней?

Неужели она не видит вожделения в этих прикосновениях, которое сразу заметил он? Его это, конечно, не удивило, ничего другого от мужчины, семь лет не видевшего женщин и оказавшегося рядом с красивой молодой девушкой, и ожидать не приходится. Но ведь он не просто мужчина – он насильник и убийца, и этими самыми руками, которыми он к ней прикасался, он убивал детей.

Но девушка не замечала возмущенного взгляда адвоката, погрузившись в прекрасные бездонные глаза Мэтта. В них затаилось столько боли, что Кэрол почувствовала безграничную жалость к этому человеку.

Когда-то он пожалел ее, теперь настал ее черед.

– Скажи мне, Мэтт, – умоляюще прошептала она.

– Мои слова ничего не значат, – он удрученно покачал головой. – Все считают меня убийцей, я признан виновным и осужден за эти преступления. Я буду здесь до конца своих дней. Какая разница, виновен я на самом деле или нет? Лично мне уже все равно.

– А мне – нет.

– Я этого не делал, – равнодушно сказал он, смотря на девушку ясными искренними глазами.

– Если ты этого не делал, то как получилось, что обвинили тебя? – не выдержал Джек Рэндэл, сверля его колючим неприветливым взглядом. – Помимо твоих слов и невинных глазок, есть что-нибудь еще, подтверждающее твою невиновность?

Мэтт не ответил ему, даже не посмотрел в его сторону. Лицо его сразу как-то ожесточилось, и он крепче сжал кисть девушки, словно боялся, что после этих слов она захочет вырваться.

– Джек, – Кэрол с упреком повернулась к адвокату.

– Что? – он вскочил. – Смотреть не могу, как он вешает вам лапшу на уши, а вы ему верите! Я задал ему вполне естественный вопрос, почему он не хочет ответить? Если он действительно не виновен, то не может такого быть, чтобы не было ничего, что он мог бы предъявить в свою защиту, чтобы попытаться убедить нас в правдивости своих слов!

– Тебя я не собираюсь ни в чем убеждать, – Мэтт смерил его ненавистным взглядом. – Что тебе до того, верит она мне или нет? Ее вера не выпустит меня на свободу и не снимет клейма убийцы детей. И, вообще, кто ты такой, чтобы требовать от меня оправданий?

– Он адвокат, – примирительно сказала Кэрол. – Очень хороший адвокат. Самый лучший.

– Он что, собирается меня отсюда вытащить?

– Нет! – рявкнул Джек Рэндэл.

– Тогда заткнись и дай мне поговорить с Кэрол.

Кэрол обмерла, смотря на адвоката. Лицо его окаменело, а глаза жестоко сузились. Наклонившись к Мэтту, он уперся ладонями в край стола и приблизился к его лицу.

– Разговоры окончены.

– Джек, ну, пожалуйста… – в отчаянии вскричала Кэрол.

Но он уже подошел к двери и решительно ударил по ней ладонью.

– Я все испортил, извини, – Мэтт поник, брови его печально сдвинулись над переносицей. – Спасибо тебе. Спасибо за то, что не забыла меня, что веришь мне. Теперь я не буду чувствовать себя таким одиноким и никому не нужным. Знай, отныне ты всегда будешь здесь, – он прижал руку к сердцу. – Я буду помнить о тебе, пока не сдохну в этой помойной яме.

Девушка отчаянно сжала его кисть.

– Я помогу тебе, – шепнула она так тихо, что Джек Рэндэл не мог ее услышать.

– Сам Бог мне уже не поможет, котеночек.

– Встать!

Резкий голос офицера грубо вклинился между ними. Мэтт тяжело поднялся, Кэрол тоже вскочила и, повинуясь внезапному порыву, подбежала к нему и обняла. Офицер растерянно застыл на месте. Но Джек Рэндэл быстро разрешил эту ситуацию, оттащив девушку от заключенного.

– Будь счастлива, – нежно сказал Мэтт. – Прощай, котеночек!

Отвернувшись, он вышел в сопровождении офицера.

– Отпустите! – обиженно буркнула Кэрол, стряхивая с плеч сильные цепкие руки адвоката. Опустившись на стул, она спрятала лицо в ладони, с трудом сдерживая слезы.

– Ну, зачем вы так? – чуть слышно выдавила она.

Он промолчал, нахмурившись.

– Неужели вы не видите, что он не виновен? – опустив руки, Кэрол посмотрела на него.

– Я вижу, что вы окончательно потеряли голову! – резко бросил он.

– С моей головой все в порядке. Просто мне до боли его жалко! Он же хороший человек, а с ним такое сделали!

Она вдруг решительно поднялась и, подойдя к нему вплотную, в упор посмотрела в серые глаза.

– Он не виновен, и его нужно освободить. Помогите, Джек, умоляю. Только вы на это способны. Вы ведь можете все.

Он ошеломленно приподнял брови.

– Кэрол, опомнитесь! Это невозможно!

– Только не для вас, я знаю! Прошу вас…

– Нет!

Его ответ прозвучал решительно и категорично. Кэрол отошла от него и повернулась к столу. Взяв в руки статуэтку, она с печальной улыбкой погладила ее и спрятала в карман. Теперь, когда она твердо знала, что Мэтт не виновен, в груди ее занозой поселилась тупая боль. Как жить дальше, зная, что он здесь, заживо погребенный, лучший из людей в ее жизни?

Как жить, помня, сколько боли и отчаянья в его ласковых глазах? Человек с разбитой жизнью, с разбитым сердцем, поставивший на себе крест, а не тот веселый добродушный парень с открытой душой, теперь стоял у нее перед глазами. И его безнадежность, его тоска, обида на несправедливый мир передались ей, наполняя ее невыносимой горечью. И сейчас, за него, она возненавидела весь этот мир.