Текст книги "Поцелуй победителя"

Автор книги: Мари Руткоски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

14

Арин снова уехал. Он оставил для Кестрель записку, где предупредил о своем отсутствии, но не упомянул, чем оно вызвано и как долго продлится. Она могла лишь предположить, что отъезд касается войны и излагать это на бумаге Арин не решился. Кестрель уязвило, что он не пришел сказал лично, но потом она вспомнила, как дернулась от прикосновения Арина. Вот и причина. Но Кестрель это не понравилось.

– Уж больно ты любопытная, – отмахнулся принц. Его голос звучал весело и вполне дружелюбно. Однако Кестрель поняла, что на этом разговор окончен и выпрашивать другой ответ бесполезно.

Они играли в «Пограничье» в гостиной. Окна были открыты. Собиралась буря, но дождь еще на начался. На горизонте клубились темные облака. Ветер, пахнущий свежестью, покачивал занавески. Рошар поерзал, глядя на доску. Арин не взял Ланса. Все лошади были в конюшне. Кестрель их сосчитала. Рошар бросил взгляд на темнеющее небо.

– Он в море? – спросила она.

– Дорогуша, тебе-то какое дело?

– Тебя что-то беспокоит.

– Меня беспокоишь ты. Вот-вот обыграешь.

– Я думала, вы ведете войну. Неужели у тебя нет дел поважнее, чем сидеть тут и играть со мной в «Пограничье»?

Принц лишь приподнял бровь:

– Твой ход.

Кестрель подвинула одну из своих фигур. Она очень обрадовалась, когда поняла, что помнит правила. С ответом на вопрос «как?» у нее не возникло никаких трудностей. Кестрель знала, как играть в азартные игры или на фортепиано, ездить верхом, говорить на другом языке. Возможно, некоторые умения она все же потеряла, но пока не осознавала этого.

Однако главная беда заключалась в вопросе «что?». Ее память напоминала настольную игру: Кестрель видела перед собой доску и знала правила, но многие фигуры были незнакомыми.

– Кто командует объединенными силами Дакры и Гэррана? – поинтересовалась она.

– К чему этот вопрос? Разве один мой вид не говорит тебе о моем огромном авторитете и безграничной власти?

– А какую роль тогда играет Арин?

– Хороший вопрос, – вздохнул Рошар.

Ветер взметнул занавеску. Кестрель сделала ход инженером.

– Удивительно, что твой народ не против союза.

Принц пожал плечами и недовольно пробормотал что-то на своем языке.

– Не всякий согласится пойти на смерть, защищая чужую землю, – добавила Кестрель. – Что нужно вашей королеве от Гэррана?

– Ну, для начала – маленькое и смертоносное изобретение Арина.

– Оно и так ваше. Он отдал тебе чертежи.

– Мы должны остановить империю. Если они захватят полуостров, то очень скоро доберутся и до востока.

– Твоя сестра умна?

Рошар нетерпеливо покосился на нее, и в его взгляде Кестрель прочитала ответ на свой вопрос.

– Значит, ей нужно что-то еще. Арину известно, чего именно она хочет?

Рошар сощурил глаза, подведенные зеленой краской.

– Арин знает, что лучшей сделки ему никто не предложит. Ему с нами очень повезло.

– Да, я уже поняла, вы великие благодетели. Если тебя так заботит его благополучие, почему ты отправил его в море в шторм?

– Арин сам себя отправил.

Кестрель промолчала. Рошар сделал ход.

– Скажи мне, милый призрак, тебе приятно мое общество?

Она удивилась:

– Да.

– И мне твое. Я понимаю, почему нравлюсь тебе. Такой ум, такое обаяние… Не говоря уж о красоте.

– И самовлюбленности. О ней тоже забывать не стоит.

– Ложь, наглая ложь. – Принц встретился с Кестрель взглядом. – На самом деле тебе приятна моя компания, потому что мой внешний вид удивительно сочетается с твоим внутренним состоянием.

– Это не так, – начала она, но потом посмотрела на изуродованное лицо Рошара и поняла, что он прав. Однако это была еще не вся правда, но Кестрель не знала, как облечь в слова то, что лежало на сердце.

– Арин мой друг, – сказал Рошар. – Я всегда готов доверить ему свою жизнь, как и он мне. А это редкость. Я не желаю слушать, как нашу дружбу ставит под сомнение человек, который его совсем не любит. – Принц скинул с доски своего генерала – это означало, что он сдается. Мраморная фигурка покатилась по столу. – Уходи, привидение. Ступай, поищи себе другую жертву. – Однако ушел Рошар сам.

Дождь застучал по стеклу. Кестрель подошла к окну, чтобы закрыть его, но замерла, увидев, как гнутся деревья под порывами ветра. Он дул с моря и нес с собой запах устриц. «Дорогуша, тебе-то какое дело?» В душе Кестрель подняла голову маленькая змейка тревоги.

Дождевые капли попадали Арину в глаза. Палуба качалась. Шторм обещал быть крепким, но они понимали, на что идут. Капитан, тот самый, кто доставил Арина на восток этой весной, предупреждал их и не советовал выходить в море.

– У нас нет выбора, – объяснил Арин Рошару. – Генерал захватил Итрию. Он воспользуется этим, чтобы подготовить высадку на полуостров, но ему необходимы ресурсы. Он копит запасы на Итрии. Нужно оборвать поставки оружия и продовольствия из валорианской столицы. Я отправлюсь к Пустым островам, которые лежат между нашим западным побережьем и Валорией.

– Ты не моряк.

Арин продолжил, будто вовсе не слышал этих слов:

– Я возьму гэрранский корабль, наберу команду из гэррани.

– Я отправлю Заша.

Арин покачал головой:

– Мои люди поправились. Они хотят сражаться. А то твои солдаты скоро начнут возмущаться, что гэррани переложили на них всю грязную работу.

Наконец корабль вышел из гавани. Теперь деревянный корпус вздрагивал под ударами чудовищных волн. Темно-фиолетовое море дыбилось. Паруса пришлось убрать, чтобы ветер не порвал их. Капитан велел сбросить за борт буй, чтобы замедлить судно и сделать его устойчивее. Но нос корабля продолжал рассекать волны. Через палубу перекатывали потоки воды. Арин с трудом держался на ногах. Поскользнувшись, он ударился о борт. Его вырвало.

– Ох, бог безумия! – Капитан схватил Арина за плечо и заставил подняться (капитан был втрое его старше и разговаривал с рычащим акцентом гэрранского моряка довоенных времен). – Убирайся в трюм, мальчишка. На палубе от тебя никакого толку. О мореплавании ты ничего не знаешь.

Секунда – и капитан переключил внимание на что-то другое. Арин был вынужден согласиться с его словами. Он направился к люку. Лицо горело от дождя и соленой воды, глаза щипало, и Арин вдруг понял: страх исчез, морская болезнь оказалась сильнее его. Внезапно вспомнился разговор с Кестрель в лесу. Арин подумал, что если ему так хотелось прикоснуться к ней, можно было, по крайней мере, не трогать рубцы. Пусть даже тем самым он пытался без слов донести до Кестрель, что понимает, какую боль ей причинили.

Сапоги заскользили по мокрым доскам. Мир вокруг расплывался. Корабль вздрогнул и накренился. Арина снова отбросило к леерам,[1]1
  Леер – туго натянутый трос, к которому крепится парус (здесь: трос, идущий вдоль борта).


[Закрыть] но на этот раз он не удержался и полетел за борт, в бурлящую воду.

15

Арин рванулся наверх, вынырнул и судорожно вдохнул. Его снова накрыло волной. Легкие пылали. Ему опять удалось вырваться из подводной тишины на поверхность, где ревела буря. На этот раз Арин поступил умнее. Он изо всех сил рванул шнуровку на сапогах и скинул тяжелую обувь с ног. Потом вдохнул поглубже и сам кинулся навстречу волне. Нужно было скорее добраться до истерзанного штормом корабля, который пока еще отплыл недалеко. Вода была теплой, как кровь. Она не хотела отпускать Арина, швыряя его из стороны в сторону. Плечи заныли от напряжения. Он рассек следующую волну, мысленно повторяя молитву. Судно уже рядом.

Может, ему бросят конец веревки? Если кто-то вообще видел, как Арин упал за борт. Он попытался сделать еще рывок. «Не оставляй меня, – умолял Арин своего бога. – Только не так». Ответом был рев моря. «Я буду служить тебе», – пообещал Арин. Бог смерти молчал. Арин подплыл уже так близко к кораблю, что видел раковины моллюсков, облепивших деревянный корпус. Он поднял взгляд – наверху никого. Арин продолжил грести. «Как я смогу служить тебе, если утону?» Теперь его охватил страх. Руки и ноги еле двигались, будто вокруг была вязкая грязь, а не вода. Соль царапала горло, жгла легкие. Неужели ему суждено умереть так? «Пусть лучше от меча. Прошу, только не так. Не в одиночестве. Не сейчас».

Течением его отбросило от корабля. Арин почти сдался. Высшей воле противиться невозможно, тем более этого бога. В отчаянии Арин продолжал повторять: «Не в одиночестве, не сейчас». Но он действительно остался один, и уже давно. «Мне бы только услышать твой голос», – взмолился Арин. Может, в конце концов он действительно его услышит.

Течение все еще не отпускало, но вдруг резко развернуло Арина и бросило вперед, проталкивая его через воду. Он ударился о борт и едва не потерял сознание. В ушах звенело, перед глазами все плыло. Арина покачивала волна. Он несколько раз глотнул соленой воды. Пальцы шарили по корпусу судна, пытаясь найти, за что можно зацепиться. И вдруг нашли. Лестница. Он поднял взгляд и увидел покрытые ржавчиной ступеньки, ведущие наверх. В первую секунду Арин просто застыл в изумлении. «Я буду сражаться ради тебя, – поклялся он. – Я прославлю твое имя». Арин полез наверх, дрожа и вознося хвалу своему богу.

На следующий день установилась ясная погода. Небо как будто только что вымыли и отполировали до блеска. Порох, хранившийся в трюме, остался сухим. Но мешки, которые стояли на батарейной палубе, насквозь промокли. Вода захлестнула бойницы до того, как моряки успели оттащить пушки и закрыть отверстия.

Арин и несколько матросов развязали мешки, высыпали порох в неглубокие противни и поставили сушиться на шканцы.[2]2
  Шканцы – самый верхний помост или палуба в кормовой части парусного корабля.


[Закрыть] Солнце обжигало плечи. Арин с трудом поднял полный мешок. Мокрый порох слипся и высыпался комочками, поэтому пришлось разминать его руками, чтобы он лег ровным слоем. Ладони Арина быстро почернели и приобрели знакомый вид – почти так же его руки обычно выглядели после работы в кузнице.

Но сегодняшний день вовсе не был обычным. Арин продолжил работу. Порох из серы, добытой на северном плато Дакры, считался почти драгоценным. Восток не располагал большими запасами, поэтому важно, чтобы порох как следует высох. Важно сделать все аккуратно и как можно меньше смотреть на других моряков, которые то и дело косились на Арина. Это и впрямь было невероятно: обычный человек не спасся бы, упав в море в такую бурю.

Арин остро ощущал, как внимательно на него смотрит девушка, которая чистила огромную рыбину размером едва ли не с нее саму. Другие моряки тоже пялились: и те, кто чинил паруса и смазывал снасти, и те, кто работал вместе с Арином, высыпая порох на просушку. Капли пота катились по его лбу и падали на порох в корыто прямо у него под ногами. Когда же получится пустить все эти запасы в дело? Скольких валорианцев ждет смерть? Арин представил, как пушки наконец дают залп и часть его души сгорает вместе с порохом, пропитанным его потом. Наверное, обычные люди о таком не думают.

Наконец мешки закончились. Арин отряхнул почерневшие ладони. Нужно поскорее смыть с себя порох, иначе можно и пожар устроить. Возле грот-мачты стояло ведро с морской водой. Арин окунул в него руки по локоть, потом плеснул немного на плечи. По спине потекли ручейки. Когда вода высохнет, кожа начнет чесаться от соли.

– По тебе и не скажешь, что вчера тонул.

Арин выпрямился и увидел капитана. Тот внимательно разглядывал его, прислонившись к вантам.[3]3
  Ванты – канаты между мачтами и бортом парусного корабля. Их используют для укрепления мачт.


[Закрыть] Арин вспомнил, как взобрался на борт во время вчерашнего шторма и повалился на палубу, где его тут же вырвало морской водой. Он еще не забыл, как при этом посмотрел на него капитан.

– Сколько еще до Пустых островов? – спросил Арин.

– Итрия уже рядом, но нам к ней подходить нельзя. Получается, еще два-три дня, учитывая крюк, который придется сделать вокруг острова. При условии, что ветра будут на нашей стороне.

– Думаете, будут?

– Вот ты их и спроси, вдруг они согласятся тебе помочь.

Капитан сощурился на солнце. Выражение его лица ничего не выдавало. Непонятно, говорил он серьезно или же насмехался. Арин прокашлялся:

– Порох с батарейной палубы к вечеру должен просохнуть, а до тех пор курить нельзя. Хватит одной искры…

– Знаем, не дураки.

Арин почесал затылок, кивнул и подумал, что разговор окончен. Он посмотрел на море. Зеленое, оно сверкало, как изумруд его матери. Арин вспомнил, как променял камень на сведения, и пожалел об этом. Каждый человек должен иметь что-то ценное, что он будет хранить в своем сердце и к чему тянуться всей душой. Арин представил, как сжимает пальцами изумруд, проводит по его прохладным граням. Как кладет камень на ладонь такой знакомой руки, надеясь, что дар будет принят. Он представил, что почувствовал бы, любуясь своей драгоценностью в руках другого человека.

Арин моргнул и отвел взгляд от горизонта. Море навевало ему странные мечты, увлекаться которыми не стоило, иначе потом будет больнее, чем сейчас.

– О тебе и раньше немало слухов ходило, – сказал капитан, всматриваясь в лицо Арина. – Задолго до шторма.

Странные взгляды, которые бросали на Арина люди, приводили предводителя гэррани в замешательство. Они будто чего-то ждали. Арин не знал даже, насколько их представления о нем далеки от реальности. Наверное, когда у людей нет собственной заветной цели, это место занимает идея. «Это всего лишь слухи», – хотел ответить Арин, но слова застряли в горле. Он больше не станет оскорблять бога смерти.

Капитан будто услышал его мысли.

– Избранник богов, говорят.

Арин ничего не ответил, но где-то в глубине души, прячась за ширмой смущения, вспыхнула радость.

Корабль прошел через архипелаг и бросил якорь к востоку от одного из крупных островов, за которым можно было скрыть корабль от любого судна, идущего из валорианской столицы. Команда стала ждать.

Арин до сих пор ходил босиком. На борту корабля не нашлось запасных ботинок такого большого размера. Пришлось порвать несколько тряпок на лоскуты, обвязать ими ноги и ступать осторожнее. Он попытался было обсудить с капитаном план, но тот только отмахнулся.

– Какой еще план? Пиратство – оно и есть пиратство. Тут мне учителя не нужны.

Арин опешил:

– До войны гэррани были лучшими на море! Мы богатели за счет торговли, а не разбоя.

Капитан лишь расхохотался.

Наконец на горизонте возник корабль. Большое судно с двумя рядами пушек шло с запада. О его появлении оповестил матрос, наблюдавший с марса.[4]4
  Марс – площадка на мачте для наблюдения за горизонтом.


[Закрыть] Команда тут же подняла якорь и развернула паруса. Корабль Арина погнался за валорианцами.

Гэрранское судно легче, следовательно, быстроходнее. Вот только легкость эта объяснялась тем, что батарейная палуба была всего одна. Догнать валорианцев они, конечно, сумеют. А вот взять вражеский корабль на абордаж, прежде чем их самих разнесут в щепки, – задача посложнее. Может, валорианцы и не ждут, что им на хвост сядет гэрранское судно, но долго стоять разинув рот они не будут. Когда корабль Арина поравняется с ними, враги уже будут готовы к бою.

Арин спустился на батарейную палубу. Бойницы уже открыли. Дула пушек напоминали широко разинутые пасти. Арин вместе с матросами принялся готовить орудия. В пушку помещали заряд пороха, затем заталкивали шомполом комок ткани. Арин закатил в дуло гладкое тяжелое ядро, закрепил фитиль и потянул за лебедку. Моряки подтащили каждую пушку к предназначенному для нее отверстию, так чтобы лафет уперся в борт.

Арин осторожно выглянул из бойницы. Вражеского судна пока не было видно. Наверное, он его и не увидит, пока корабли не окажутся борт о борт, глядя друг на друга раскрытыми бойницами. Арин отвернулся и заметил, как посерело лицо стоявшего рядом матроса. По его лбу катилась капелька пота. Моряк явно не разделял воодушевления Арина. Жаль, что нельзя поделиться с ним своим нетерпением, азартом в ожидании боя. Корабль снизил скорость. Должно быть, валорианское судно уже близко.

Арин глубоко вдохнул, застыв. Все вдруг стало намного проще. Пусть он много раз совершал ошибки, не понимал людей и сам оставался непонятым – здесь это не важно. Видимо, в нем говорил бог смерти, а может, простая человеческая решимость, но желание сражаться росло с каждой секундой, словно где-то внутри сидела сжатая стальная пружина. Арин ободряюще улыбнулся матросу.

Борт пробил выстрел. Там, где только что стоял матрос, столбом взлетели окровавленные щепки. Арин вскинул руки, защищая от них лицо.

– Огонь! – закричал он, потом сам поджег фитиль и отскочил, чтобы не попасть под отдачу.

Пушка вздрогнула, раздался гром. Другие матросы повторяли за Арином. После выстрела пушку оттаскивали, прочищали, снова заряжали и подтаскивали к бойнице. Так продолжалось какое-то время. Гэррани не могли посмотреть, какой ущерб наносят их выстрелы. Вражеское ядро пробило еще одну дыру в борту. Все удары приходились значительно выше ватерлинии, так что течи пока не было. Валорианцы, как и гэррани, предпочли бы захватить судно противника. Но если дела пойдут плохо, они не задумываясь отправят вражеский корабль на дно. Арин снова зарядил пушку и выстрелил.

В какой-то момент он оступился. В ступню, замотанную тряпкой, воткнулось что-то острое. Ткань сразу начала пропитываться кровью. Арин замер, сам не понимая, что его остановило. Но он уже привык доверять тем моментам, когда подсознание подсказывало ему решения раньше, чем разум. Арин наклонился, вытащил из раны окровавленный гнутый гвоздь и быстро осмотрел его. В голове постепенно созрела идея. Арин злорадно улыбнулся и остановил первого матроса, который подвернулся под руку.

– Ты. Марш в трюм, найди побольше тряпок. Из них наделай кульков, набей в них порох и любых мелких острых предметов. Гвоздей, например. Завязываешь кулек, в каждый вставляешь фитиль, потом приносишь сюда по десять за раз. Поджигаешь и бросаешь в бойницы, стараясь попасть в бойницы врага, пока они перезаряжают пушки. Понял? Бегом.

Потом Арин отыскал матроса, чье выражение лица выдавало самый боевой настрой, и назначил его главным. Самому Арину пора было начинать абордаж. Он помчался наверх, на палубу, где сквозь клубы черного дыма виднелось синее небо. В правой руке зажат меч, в левой – кинжал. Валорианцы уже ступили на гэрранский корабль, стоявший совсем близко. Арин пригнулся и атаковал. Мечом парировал удар, кинжалом нанес ответный, вонзив клинок в чей-то живот. Кровь потекла по руке.

Арин выбрался на борт. Засвистели арбалетные болты, но его они не задели. С ним был бог смерти, который молчал, но одобрял его решимость. Арин перепрыгнул на валорианский корабль. Его встретил клинок валорианца. Арин отбил его, затем сам нанес удар, вонзая меч в руку противника в том месте, где соединялись части кожаного доспеха, а кинжал – в шею. Арин потянул на себя окровавленное оружие, и тело врага повалилось ему под ноги.

Из бойницы гэрранского корабля вылетел мешочек, потом еще один. Где-то на нижней палубе валорианского корабля прогремел сначала один взрыв, затем другой. Невероятно, но сквозь грохот пушек и крики Арин как-то сумел услышать шелест у себя за спиной. Он тут же обернулся и увидел валорианку. Светлые волосы, темные глаза. Арин на мгновение потерял бдительность. Удар был нацелен в шею. В последний момент он успел увернуться, но клинок задел его левое плечо. Из раны полилась кровь.

– Нет! – крикнул Арин по-валориански. – Постой!

Валорианка ответила новым ударом. На этот раз Арин успел его парировать. Рука с мечом сама поднялась навстречу вражескому клинку. Отвести его в сторону не составило труда. Арин смотрел с затаенным ужасом на то, как выгнулась рука незнакомки, чтобы удержать меч. Валорианка была не старше его. Она походила на Кестрель, как сестра, различий было не так уж много. Нельзя сказать, что Арин ни разу не видел женщин в бою. Он просто ни разу их не убивал. Арин выбил меч из руки валорианки. Вспомнил труп сестры в придорожной канаве, кровь, хлынувшую из горла матери. Его рука дернулась сама. Арин закричал, приказывая врагу остановиться. В глазах потемнело. Через секунду он пришел в себя и понял, что выронил меч. Кинжал? Его тоже не оказалось.

У валорианки по-прежнему оставался один клинок. Она злобно оскалилась, видимо, не веря в свою удачу. Потом ударила каблуком по необутой ноге Арина и замахнулась кинжалом, целясь в сердце. Ступню пронзило болью. Он покачнулся и сумел кое-как увернуться от удара. Потом ухватил валорианку за запястье, заставляя разжать пальцы. Она ударила его в шею свободной рукой.

«Арин». Словно в тумане, он увидел, как кинжал в ее руке прочертил сверкающую дугу в воздухе, неумолимо приближаясь. «Так ты себя погубишь». Он уклонился. Новый удар. Арин почувствовал боль от пореза, но не понимал, куда он пришелся. «Ты обещал прославить мое имя. Ты поклялся мне служить». Арин пригнулся. «Разве мы не принадлежим друг другу?» Его руки зашарили по доскам и наконец схватили то, что искали. «Кто еще мог быть твоим покровителем? Слушай, дитя мое. Милый мой, слушай».

Уши зазвенели от тишины. Арин увидел широко раскрытые карие глаза и стройное тело, пронзенное мечом. Клинком, который он сжимал в руке. Пальцы валорианки разжались, выпуская окровавленный кинжал.

Когда все закончилось, капитан приказал обчистить трюм захваченного корабля, где обнаружились большие запасы продовольствия и, что особенно важно, порох. Капитан был доволен. Он похвалил решение Арина забросать врага взрывчатыми мешочками, предположив, что эту идею ему подсказали сами боги. Валорианцы на батарейной палубе не ожидали ничего подобного. Раны от гвоздей и густой дым помешали им продолжать огонь.

– Люблю такие грязные приемы.

Арин не ответил. Капитан окинул его взглядом, обратив внимание на раны.

– Ничего, все заживет. – Он прищурился, заметив босые ноги Арина. – Тебе бы сапоги.

Арин пожал плечами. Он вдруг понял, что не смеет произнести ни слова. В душе образовалась пустота. Арина ужаснул собственный поступок. Не важно, что валорианка сама прикончила бы его, не убей он ее раньше. По большому счету Арина не должно волновать, кто его враг, мужчина или женщина. Если бы день назад его спросили, все ли люди, независимо от пола, имеют право воевать, Арин ответил бы утвердительно. Если бы у него захотели узнать, равны ли мужчины и женщины, он сказал бы, что да. Следует ли одинаково обращаться со всеми? Безусловно. Если воины-мужчины не заслуживают пощады, то и женщины тоже. Но логические доводы не действовали. Арин был противен сам себе.

Убитая валорианка действовала свирепо и решительно. Кестрель вела бы себя так же. Внутри у Арина будто возникла воронка, поглотившая все чувства, кроме страха. Отец Кестрель хотел, чтобы та пошла в армию. Она чуть не согласилась. Арин представил дочь генерала на войне, и его горло сжалось.

– Держи.

Арин только сейчас заметил, что капитан отходил. Старик протянул ему пару сапог.

– Примерь эти.

Спрашивать, откуда они взялись, не имело смысла – и так ясно. Капитан окинул взглядом трупы, раскиданные по палубам обоих кораблей:

– Хорошо поработали. Если продолжим в том же духе, нелегко будет генералу начать высадку на полуостров. Чтобы солдат сражался, его нужно кормить.

Что будет, если валорианцы все же высадятся и пойдут на город? Особенно сейчас, когда никто не преграждает им путь. В городе осталась кузина Арина, его друзья. А что станет с Кестрель? С беглой преступницей, предательницей своего народа. Пощадит ли ее отец? Арин не хотел об этом думать – боялся, что этот вопрос породит другие. К тому же назойливый голос разума подсказывал, что раз генерал не попытался спасти дочь от каторги, то либо не знал, где Кестрель, либо ему было все равно, либо…

Нет. Арин ведь поклялся себе, что не станет гадать, чего не помнит Кестрель. Но ему стало так противно, так больно. Он не сомневался, что генерал никого бы не помиловал. Поэтому Арин тоже должен забыть о пощаде. Он надел сапоги.

Их команда успела захватить еще один валорианский корабль и поставить его на якорь у восточного берега другого острова, когда прибыл Заш.

– Теперь здесь командую я, – заявил он, поднявшись на борт. – А ты возвращайся в город.

Новости оказались неожиданными. У Арина в голове завертелось множество возможных объяснений, и ни одно ему не нравилось.

– В город прибыла королева, – объяснил Заш. – Требует тебя к себе.