Текст книги "Кто я для тебя? (СИ)"
Автор книги: Марго Белицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
Глава 10. Несколько слов о чести
Этот день был совершенно обычным. С утра Эржебет следила за тем, как слуги убираются в парадных залах на первом этаже усадьбы – в субботу Родерих собирался устроить большой прием, поэтому все должно было быть идеально вычищено. Вечером Эржебет планировала выехать к себе в столицу, не то, чтобы у нее были неотложные государственные дела, ей просто не хотелось присутствовать на балу. Танцевать в жутко неудобном платье с огромной юбкой на фижмах, под которой уместился бы целый полк солдат, делать высокую, сложную прическу, от которой болит голова, и играть роль любезной хозяйки дома… Проходить через все это лишний раз Эржебет совершенно не хотелось, она всегда старалась увильнуть от участия в светских мероприятиях Родериха.
К тому же, она уже давно не виделась с Гилбертом.
«Приглашу его к себе, – думала она, одновременно не слишком рьяно отчитывая слугу за пыль на подоконнике. – Можно будет отправиться вместе на Дунай. Сейчас как раз тепло…»
Эржебет мечтательно улыбнулась, вспоминая, как Гилберт любит дурачиться, плескаясь в воде. Но тут заметила озадаченный взгляд слуги, и постаралась придать лицу суровое выражение…
– Герр Родерих, вы не возражаете, если сегодня вечером я отправлюсь в Пресбург? – спросила Эржебет за обедом.
Родерих неспешно отложил серебряную вилку, тщательно вытер рот салфеткой и только тогда заговорил.
– Я бы предпочел, чтобы ты осталась на бал. Но если у тебя срочные дела…
– Да, несколько моих вельмож попросили меня разрешить одну тяжбу, – не моргнув глазом, соврала Эржебет.
На мгновение на лице Родериха промелькнуло выражение, в котором без труда можно было прочесть: «Знаю я твою тяжбу…», но затем он снова принял отстраненный вид. Конечно же, он был слишком аристократичен, чтобы сказать такую вульгарную фразу вслух.
– И все же, я вынужден настоять на том, чтобы ты отложила отъезд до завтра, – произнес Родерих после минутного молчания. – Сегодня состоится очень важная встреча и твое присутствие на ней обязательно.
Эржебет насторожилась.
«Важная встреча? И почему я узнаю об этом только сейчас? Да еще и не говорит, с кем… Зачем такая секретность?»
Но Эржебет не стала задавать все эти вопросы вслух.
– Хорошо, герр Родерих, – только и сказала она.
Вечером она вместе с ним вышла на лестницу у парадного входа встречать таинственного гостя, о котором Родерих не обмолвился ни словом. Вскоре во двор усадьбы въехала карета без каких либо украшений и гербов, как только она остановилась у подножия лестницы, из нее не без доли изящества выбрался закутанный в черный плащ человек.
«Что же происходит? – Эржебет уже не на шутку разволновалась. – Встреча почти ночью, гость приезжает тайно…»
Тем временем незнакомец легко взлетел по ступеням.
– Родерих, мон амур, какая замечательная встреча! – пропел он сладким голосом и попытался заключить Родериха в объятия.
Тот заметно побледнел и совершенно невежливо шарахнулся от гостя, как ошпаренный.
– Ох, ты как всегда так холоден со мною, – протянул незнакомец и обернулся к Эржебет.
– О, Элиза, с нашей последней встречи вы стали еще прекраснее! Вы правильно сделали, что стали носить платья, только они в полной мере могут подчеркнуть вашу природное очарование. – Он поцеловал руку Эржебет, а она наконец-то поняла, кто скрывается под плащом.
Она видела его не так часто, но все же характерный акцент и манеры придворного обольстителя нельзя было не узнать.
«Франциск Бонфуа!»
Эржебет стоило огромных трудов не разинуть рот от изумления. Он отлично знала, что Родерих на дух не переносит Франциска, по всей Европе ходили сальные анекдоты о том, как тот неоднократно домогался чопорного аристократа. И вот теперь Родерих сам пригласил своего безумного обожателя и по совместительству главного врага к себе в дом. Эржебет просто не могла поверить в такое.
– Пройдемте в голубую гостиную. – Родерих улыбнулся с явно вымученной учтивостью.
Когда они вошли в комнату, гость снял капюшон – в свете канделябров сверкнули волнистые золотые локоны, и Эржебет убедилась, что в усадьбу действительно прибыл Францсик собственной персоной.
«Интересно… Должно случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Родерих заставил себя терпеть его общество… Неужели, он хочет заключить с Франциском союз? Но это невозможно! После стольких лет противостояния и ненависти… Хотя в нашем мире все возможно… Но против кого они собрались воевать? Неужели… Гилберт?»
Не переставая раздумывать, Эржебет непринужденно улыбнулась гостю.
– Не ожидала вас когда-либо увидеть в этом доме, Франциск…
– Оу, я и сам не ожидал такого счастья – чтобы мон амур Родерих пригласил меня в свою обитель! – Он буквально сиял, пожирая Родериха взглядом.
А тот надел на лицо ледяную маску и смотрел куда угодно, только не на гостя.
– Не желаете ли вина? Или может быть каких-нибудь закусок? Вы наверняка голодны с дороги. – Эржебет старалась быть приветливой, в конце концов, личной ей Франциск ничего плохого не сделал, а когда-то даже помогла.
– Я бы не отказался от бокальчика знаменитого токайского!
Эржебет уже было собралась выйти из комнаты, но Родерих остановил ее жестом, в его глазах на мгновение мелькнула паника.
– Тебе не стоит самой беспокоиться о таком, Эржебет. Я прикажу слугам.
Он выглянул в коридор, позвал лакея, велел ему принести вина и пирожных.
Эржебет опустилась в кресло, Франциск присел на обитый нежно-голубым атласом диван, Родерих в свою очередь устроился на диване напротив. От Эржебет не укрылось, что он постарался расположиться так, чтобы она оказалась между ним и Франциском.
«Черт его знает, что за политические дела они собрались обсуждать, но Родерих явно настоял на моем присутствии на встрече в первую очередь затем, чтобы не оставаться с этим извращенцем наедине». – Эржебет мысленно рассмеялась.
Но шутка не помогла расслабиться, Эржебет все равно не могла справиться с волнением, ожидая, какой разговор состоится у, видимо теперь уже бывших, врагов.
Через пару минут появился лакей с вином и вазочкой с пирожными, все это он поставил на столик и с поклоном удалился.
– Изумительная обстановка, – заметил тем временем Франциск, осматриваясь. – Как ожидалось от тебя, Родерих! Изысканный вкус!
– Вы приехали сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать интерьеры, – весьма холодно заметил Родерих. – Так что давайте перейдем к главному вопросу нашей встречи.
Впервые на памяти Эржебет он нарушал негласные правила светской беседы и начинал разговор в лоб, без обычного обмена любезностями.
– Ох, я бы с большим удовольствием обсудил интерьеры, искусство и твою любимую музыку, чем Гилбо. – Франциск с наигранной грустью вздохнул.
Эржебет мгновенно подобралась.
«Значит, все-таки они интригуют против Гила… Что и следовало ожидать. Родерих не смирился с потерей Силезии… И все же заключить союз с Франциском. Не ожидала от него такого…»
Она подняла со стола бокал с вином, пригубила и навострила уши, жадно ловя каждое слово разговора. Пока что беседу поддерживал в основном Франциск.
– Ах, Гилбо забавный, но такой грубиян! – рассуждал он, периодически отпивая токайское. – Просто неотесанный мужлан. Представляешь, Родерих, он обозвал меня каким-то словом на прусском языке, которое, как сказали мне потом, в мягком переводе означает «мерзкий извращенец»! А в грубом там было что-то про свиней и эм-м-м… часть человеческого тела пониже спины… Просто возмутительно!
На лице Родериха было написано, что он впервые в жизни готов согласиться с Гилбертом в таком определении.
– Так что я с удовольствием поддержу тебя в войне против него, мон амур! – Франциск одарил Родериха сияющей улыбкой. – Ради тебя я и не на такое пойду, только попроси!
«Ага, как же, ради прекрасных аметистовых глаз Родериха ты будешь воевать, – зло подумала Эржебет. – Просто не можешь простить Гилу тот сепаратный мир. И заришься на немецкие княжества…»
– Что ж, тогда предлагаю приступить к обсуждению деталей. – Родерих натянуто улыбнулся.
Он взял со стола явно заранее приготовленную папку с бумагами и вручил Франциску, стараясь не соприкасаться с ним пальцами.
– Вот мой план разделения завоеванных территорий. А также наброски на начало военных действий…
Франциск принялся читать очень подробные, как подозревала Эржебет, записки Родериха.
«Уже делят земли… Собственно так всегда и бывает при заключении союза – нужно сразу решить кому какой куш достанется…»
Эржебет уже поняла, зачем Родерих пригласил ее на эту тайную встречу: ему нужны были ее войска в предстоящей компании. Вот только он слишком привык считать, что вассалы будут всегда исполнять его распоряжения, и не учел, что она совершенно не хотела сражаться с Гилбертом.
«Ну уж нет, интригуйте без меня…»
Франциск тем временем отложил папку, допил вино и откинулся на спинку дивана, всем своим видом демонстрируя расслабленность и спокойствие.
– Родерих, дорогой, я люблю тебя безмерно, однако… У меня есть несколько замечаний по поводу твоего замечательного плана. Совсем маленьких, незначительных, я уверен, они тебя совершенно не стеснят, – проворковал Франциск, но в голосе его на мгновение проскользнули стальные нотки, а голубые глаза обдали холодом, напоминая о том, кто из присутствующих является древнейшей страной.
Родерих сцепил пальцы и устремил на него сосредоточенный взгляд.
– Я вас внимательно слушаю.
И следующий час Эржебет стала свидетелем жаркого, непримиримого спора, который был тщательно укутан в кружева вежливости. «Ах, мой милый, зачем же вам это герцогство…», «Ах, любезный, но ведь оно ближе к моим территориям…», «Ох, но оно такое отсталое, давайте я избавлю вас от необходимости заботы он нем и заберу себе, а вы лучше возьмите Померанию…», «Ах, но дрогой…».
Эржебет мысленно морщилась, выслушивая все эти насквозь лживые заверения: все-таки не смотря на то, что она много столетий была государством, и ей самой часто приходилось плести интриги, она в душе всегда сохраняла презрение к грязной, пусть и необходимой для блага страны, игре. К тому же за время пребывания под чужой властью, когда все решали за нее, она отвыкла от политики, и теперь европейские свары казались ей еще отвратительнее, чем во времена Средневековья. А вот Родерих и Франциск явно чувствовали себя совершенно комфортно в этом мире заговоров и фальши. Похоже, в деле интриг Родерих был не меньшим виртуозом, чем в музыке. Наконец, они с Франциск пришли к согласию. Родерих окунул перо в стоящую тут же на столе чернильницу, внес правки в свои бумаги.
– Что ж, тогда позже мы официально заключим этот договор, как положено, в присутствии наших министров иностранных дел и сановников, – подвел итог он.
– О да, я предлагаю сделать это у меня в Версале. – Франциск мечтательно улыбнулся. – Тебе там понравится, мон амур. Скульптуры, картины – у меня есть все, чтобы порадовать твое тонкое чувство прекрасного. Хотя ты, кончено же, затмишь своей красотой любое произведение искусства.
– Благодарю за приглашение, – выдавил Родерих, которого пробрала мелкая дрожь.
– Кстати. – Франциск задумчиво потер подбородок. – Я тут много думал… Как ты смотришь на то, чтобы привлечь к нашему союзу Брагинского? Конечно же, я буду безмерно счастлив, когда мы будем с тобой только вдвоем… Но этот северный варвар может нам пригодиться. Используя его, мы возьмем Гилбо в клещи: мы с тобой будем наступать с запада, а Жан – с востока.
– Звучит заманчиво, – протянул Родерих. – Но не уверен, что удастся уговорить Брагинского, у него ведь нет никаких особых счетов к Байльшмидту…
– О, не волнуйся, дорогой. – Франциск беззаботно махнул рукой. – Этот медведь так прост и наивен. Думаю, мы сможем подкупить нескольких его сановников, и они заговорят ему зубы. Люди же так падки на деньги, хоть русские, хоть нет…
– Тогда стоит активно поработать в этом направлении. – Родерих кивнул. – Кстати, как насчет фройляйн Вильгельмины?
– Хм, а кто эта наверняка очаровательная мадемуазель?
– Воплощение Саксонии. Ее границы примыкают прямо к территории Байльшмидта, у них всегда были скверные отношения. Думаю, мы сможем использовать ее земли как плацдарм для наступления…
– Хорошая мысль! Ты так умен, мон амур!
«Родерих, Франциск, а теперь еще и Брагинский! Это не считая Саксонии… О Боже, Гил, ты даже не знаешь, что тебя ждет… Черт, да они же втроем его расколошматят только так… Две сильнейшие европейские державы, Россия, от которого неизвестно чего можно ожидать… Ведь он побил в свое время Монгола, перед которым все трепетали!»
Эржебет стоило огромных трудов сидеть молча и сохранять на лице вежливую заинтересованность. Наконец, эта пытка для нее закончилась, Родерих и Франциск поставили свои подписи под новым тайным договором, обменялись последними любезностями.
– Я приказал приготовить для вас лучшую комнату. – На этот раз улыбка Родериха выглядела вполне искренней, похоже, он не меньше Эржебет радовался, что разговор закончился. – Вы наверняка устали с дороги, друг мой, а тут еще все эти утомительные политические дела…
– Ох, зачем же так беспокоиться из-за меня… готовить комнаты… Я мог бы поспать с тобой. – Франциск игриво подмигнул.
На мгновение Эржебет показалось, что Родерих все же взорвется и, нарушив все правила вежливости. Пошлет Франциска нецензурной бранью далеко и надолго, но Родерих сдержался и на сей раз. Он проигнорировал фривольный намек Франциска, выглянув в коридор, позвал слугу и с непроницаемым лицом велел ему «проводить гостя в опочивальню».
– Холоден, как же ты холоден со мною, мон амур. – Франциск театрально вздохнул. – Но эта аристократическая надменность и недоступность делает тебя еще прекраснее!
Он встал с кресла, поклонился Эржебет.
– Мое почтение, прелестная Элиза. Доброй ночи, мон амур. – Последнее было адресовано уже Родериху и сопровождалось воздушным поцелуем.
– Приятных снов, Франциск. – Эржебет через силу улыбнулась, Родерих же хранил гробовое молчание.
Как только за гостем закрылась дверь, с лица Родерих мгновенно спала вежливая маска. Теперь он выглядел так, словно раскусил лимон.
– Это было самым тяжелым испытанием в моей жизни. – Он буквально рухнул на диван, потер руки друг о друга, словно пытался избавиться от ощущения после прикосновения Франциска.
– Если вам так противен Бонфуа, почему же вы заключили с ним союз? – как бы невзначай осведомилась Эржебет.
– А что еще остается? Мне нужен союзник, чтобы вернуть Силезию и поставить Байльшмидта на место. – Родерих неожиданно не состроил брезгливую мину, которая всегда появлялась, когда он говорил о Гилберте, а лишь устало вздохнул. – Глупый выскочка, он сам виноват – нарушил европейское равновесие и теперь поплатится за свою дерзость…
Он взглянул на Эржебет.
– Теперь ты понимаешь, почему я попросил тебя остаться сегодня в особняке? В предстоящей компании мне нужно будет твое ополчение. Поэтому, когда прибудешь к себе, начни сбор войск. Но старайся держать все приготовления в строжайшей тайне. Наше нападение должно быть неожиданным. Отплатим Байльшмидту той же монетой: он внезапно вторгся в мою Силезию, а теперь я внезапным маневром верну ее назад…
«Боюсь, мне придется тебя разочаровать…»
Эржебет твердо встретила взгляд Родериха, собираясь высказать решение, которое она приняла, едва новоявленные союзники заговорили о разгроме Гилберта.
– Не рассчитывайте на мое ополчение, герр Родерих. У вас в этот раз есть сильные помощники, не думаю, что мои люди так уж сильно вам нужны. Я не хочу, чтобы они опять устлали своими трупами поля сражений, вместо того, чтобы обрабатывать землю, пасти скот и мирно жить, в конце концов!
На лице Родериха отразилось изумление, но он быстро взял себя в руки.
– То есть ты отказываешься воевать?
– Да. Мне ведь не стоит вам напоминать, что по новому договору…
– Я не могу заставить тебя сражаться, – закончил он. – Спасибо, я не страдаю провалами в памяти.
– Вот и отлично. Я надеюсь, мы договорились? С моих людей хватит крови и смерти! – бросила Эржебет. – Мне, если честно, плевать и на вашу Силезию, и на пресловутое европейское равновесие. Разбирайтесь с этим сами.
– Эржебет, ты ведь не хочешь воевать вовсе не поэтому. – Родерих пытливо посмотрел ей в глаза. – Ты просто не хочешь сражаться с ним…
– Думайте, как хотите, – процедила она сквозь зубы.
– Ты дала мне клятву…
– И, отказываясь воевать, я ее не нарушаю… Я буду исправно поставлять вашей армии провиант, лошадей для кавалерии и все необходимое. К тому же у вас и так служат много моих людей.
Родерих долго молчал, изучая ее лицо, и Эржебет, не дрогнув, выдержала его тяжелый, внимательный взгляд.
– Что ж, отлично, я рассчитываю на твою верность слову, – наконец произнес он и вышел из комнаты.
– Зря рассчитываете, – едва слышно шепнула Эржебет, как только за ним закрылась дверь.
Да, она дала Родериху обещание. И она собиралась его сдержать. До сегодняшнего вечера…
Она думала о Гилберте. Гилберте, который не знает о нападении. Ее любимом Гилберте, смело бросившем вызов сильным мира сего и теперь оказавшимся в опасности. Гилберте, которого возможно даже уничтожат, просто сотрут с карты Европы, если она не нарушит слово и не предупредит его готовящемся наступлении союзников… Эржебет чувствовала себя просто ужасно, но понимала, что не сможет поступить иначе. Что ради него она забудет о верности слову, о своих рыцарских принципах. Обо всем. Ради него…
Эржебет, конечно же, могла сказать, что предает Родериха вовсе не из-за Гилберта. Что ослабление Габсбургов всегда принесет ей выгоду, что она старается лишь ради своей страны. Но врать себе было глупо.
– Черт! – Эржебет прибавила к этому еще несколько отборных венгерских ругательств.
Она ощущала себя последней сволочью, противоречия разрывали ее на части, хотелось выплеснуть их в приступе ярости, покрушить что-нибудь. Хотя бы разбить вон ту изящную вазу с узором из цветов и листьев, стоящую на столике в углу комнаты. Но Эржебет глубоко вдохнула, выдохнула и велела себе успокоиться.
Потом призвала в памяти давний разговор с Аличе, своей единственной подругой. Тогда Эржебет экивоками и намеками пыталась понять, что девочка, уже превратившаяся в прелестную девушку и пережившая много потерь, думает о возможности стран полагаться на свои чувства.
«Имеем ли мы право любить?» – задала вопрос Эржебет.
И Аличе с подкупающей простотой ответила:
«Я всегда слушаю свое сердце, сестренка»…
Утром Эржебет, как и договаривалась с Родерихом, уехала в свою столицу. Но не стала там задерживаться, а, разобрав несколько срочных дел, сообщила своим приближенным, что хочет немного поохотиться. Вот только отправилась она вовсе не в леса за дичью. Облачившись в темный, неприметный плащ, Эржебет поскакала по дороге на Берлин.
***
Развалившись на диване, Гилберт неспешно потягивал вино и наблюдал, как за окном медленно темнеет небо. Сегодня выдался тяжелый и суматошный день, Гилберт инспектировал полки новобранцев и жутко вымотался. Фридрих был уверен, что Родерих и Мария Терезия не успокоятся, попытаются вернуть Силезию, и новая война лишь вопрос времени. Сам Гилберт тоже это отлично понимал и поэтому бросил все силы на подготовку армии, решение проблем, которые проявились в ходе последней компании. И даже теперь, отдыхая, он все равно раздумывал о новых пушках, о тактике конницы.
Вдруг дверь распахнулась и в комнату стремительно вошла Эржебет.
Гилберт едва не поперхнулся вином. Конечно, у прислуги был строгий приказ всегда пропускать Эржебет к нему, да и за последние годы она стала в его доме почти хозяйкой. Но Эржебет всегда предупреждала о своих визитах, она присылала записку, а затем приезжала сама и оставалась у него на неделю или две. А потом снова возвращалась к Родериху, оставляя Гилберта в пустоте одиночества с мыслями, что нельзя было ее отпускать.
Но сегодня не было обычной записки – Эржебет появилась внезапно, и стоило схлынуть изумлению, как на его место пришла радость.
– Решила сделать мне сюрприз? – На лице Гилберта расцвела глупейшая счастливая улыбка.
Он отставил бокал на столик, собрался встать и заключить Эржебет в объятия, но она быстро прошла вперед, скинула дорожный плащ на пол и плюхнулась на диван рядом с Гилбертом. Только тут он заметил, что выглядит она так, будто скакала во весь опор без остановок до самого Берлина: ее волосы выбились из хвостика, сапоги были в пыли и грязи, она даже дышала тяжело, словно бежала не лошадь, а она сама.
– Лизхен, что-то случилось? – Гилберт насторожился.
Она не ответила, схватила его бокал и залпом осушила. Гилберт заметил, что ее руки едва заметно дрожат.
«Да что же стряслось, черт возьми?»
Эржебет с громким стуком опустила бокал на столик, выругалась сквозь зубы и только тогда взглянула на Гилберта.
– Заруби себе на носу, я делаю это в первый и последний раз! – почти прорычала она, буравя его злым взглядом. – Первый и последний!
Она была так напряжена, что, казалось, вот-вот взорвется снопом ярких искр.
Гилберт попытался разрядить обстановку, приобнял Эржебет за талию, игриво потерся носом о ее шею.
– И что же ты такое особенное хочешь сделать, что так разволновалась? – Он позволил себе озорную улыбку. – Мы ведь чем только не занимались…
Гилберт попытался поцеловать ее, но Эржебет прижала пальцы к его губам, и даже слегка оттолкнула, не сильно, но настойчиво.
– Дурень… Я пришла по серьезному делу, а не за… – Она недоговорила, быстро отвела взгляд.
«А не за тем, зачем ты обычно ко мне приходишь», – Гилберт горько усмехнулся про себя.
– Тогда рассказывай, я весь внимание.
Но Эржебет молчала, впилась пальцами в обивку дивана, словно собиралась порвать красный бархат, распотрошить сидение, как зверь добычу… Гилберт выжидающе смотрел на нее, потихоньку теряя терпение.
– Я больше никогда не буду это делать, – сдавленно шепнула Эржебет.
– Что именно? – требовательно спросил Гилберт.
– Шпионить за Родерихом для тебя! – словно обвинение выкрикнула Эржебет.
Пару мгновений Гилберт просто ошарашено таращился на нее, пытаясь осознать услышанное.
«Шпионить… за Родерихом…»
В устах Эржебет это звучало так нелепо, чужеродно. Заговоры, интриги, шпионаж – благородный воин Эржебет была далека от такой грязи. Поэтому Гилберту даже никогда в голову не приходило воспользоваться их отношениями и попробовать вызнать у нее какие-нибудь секреты Родериха. А тут она сама…
Гилберт протянул руку, накрыл маленький кулачок Эржебет своей широкой ладонью.
– Не надо, Лизхен, – шепнул он. – У меня есть осведомители в Вене, я узнаю все, что мне нужно и сам.
«Я не хочу, чтобы ты мучилась…»
Он прекрасно понимал, с каким трудом Эржебет далось это решение, ясно представлял, как она собиралась ехать к нему, как переступала через свою честь. И как сейчас ей тяжело.
«Все это ради меня… – Сердца коснулось тепло. – Так может быть…»
– Тут от твоих шпионов толку не будет, информация сверхсекретная… Нет, раз уж пришла, то все расскажу. – Эржебет упрямо вздернула подбородок, сделала глубокий вдох.
– Родерих и Франциск заключили против тебя союз, они подписали тайный договор, в котором уже разделили твои земли после победы, – выпалила она. – Они собираются привлечь к союзу еще и Брагинского и ударить по тебе внезапно с трех сторон. Саксонию они планируют использовать как плацдарм для наступления.
Гилберт присвистнул, он, конечно, предполагал и даже надеялся, что Родерих не позволит ему так просто отобрать одну из своих богатых провинций, но не ожидал ответного удара так скоро. А столь необычный союз и подавно.
– Прыткие гады, уже делят шкуру неубитого волка. Вот уж не думал, что Родди сговориться с Францем, он же его на дух не выносит.
– Не то слово. Родерих после встречи с ним заперся на час в музыкальной комнате и восстанавливал душевное спокойствие наедине с любимым роялем. – Эржебет хмыкнула. – Но все же тебя он ненавидит гораздо сильнее, чем Бонфуа. Тебе тоже нужно найти союзников…
– Фриц уже ведет переговоры с Англией, – перебил Гилберт. – Я тоже не сижу, сложа руки.
– Керкленд? Да он тот еще союзничек. – Эржебет скривилась. – Сидит на своем острове да любуется, как мы на материке грыземся. Ты ведь и сам знаешь, что он выступил на стороне Родериха в последней войне. Только вот толку от него было чуть.
– И черт с ним! – Гилберт беззаботно махнул рукой. – Сам справлюсь.
– Безрассудный, как всегда. – Ему показалось, что в ворчании Эржебет проскользнули нотки восхищения, но ручаться он бы не стал.
Затем она нахмурилась, строго взглянул на него.
– Тебе будут противостоять три сильнейших державы! Не время для пустой похвальбы!
– Это не пустая похвальба! Я ведь не слабак! – запальчиво возразил Гилберт. – Я уже не мелкий Орден, и не герцогство. Я – королевство Пруссия! У меня лучшая в мире армия! Родди я уже это показал, покажу и остальным. Я заставлю их с собой считаться!
«Я стану сильным. Настолько сильным, что могу делать все, что угодно, не оглядываясь на других, на политику и проклятое европейское равновесие! И когда я втопчу Родериха в грязь, ты больше не будешь от него зависеть, Лизхен! Не будет этих свиданий урывками! И ты станешь моей, хочешь ты этого или нет!»
– Ты слишком много на себя взваливаешь. – Эржебет покачала головой, вдруг протянула руку и коснулась щеки Гилберта. Он вздрогнул, застигнутый врасплох такой внезапной лаской. – Гил, будь осторожен. Не лезь на рожон. Старайся сражаться не только оружием, но и дипломатией. Ты ведь это умеешь, когда хочешь…
– Ты за меня волнуешься? – голос едва заметно дрогнул, в душе всколыхнулась надежда.
«Волнуется… волнуется как о дорогом человеке… Нарушила ради меня свои принципы…»
– Конечно, волнуюсь! – с жаром воскликнула Эржебет, но тут же, словно спохватившись, поспешно убрала руку, приняла отстраненный вид. – Я возвращаю тебе долг. Ты ведь помогал мне во время восстания, теперь я помогла тебе. И я не буду сражаться на стороне Родериха против тебя. Так что все. Мы квиты.
«Мы квиты… Вот как…» – Надежда умерла, едва успев родиться.
– Мне пора, – Эржебет заторопилась, встала с дивана. – Я и так очень рискую, приезжая к тебе. Если Родерих узнает… Я отправилась к себе в столицу, сославшись на дела, оттуда – якобы на охоту. Я всегда охочусь одна, так что это не должно вызвать подозрений. Но все же мне стоит вернуться побыстрее… Чертовы интриги. Как же я все это ненавижу! Мерзость.
Эржебет замерла, ее лицо исказилось.
– Чувствую себя куском дерьма… – едва слышно проронила она.
Гилберту она вдруг показалась такой маленькой и хрупкой. Его затопила волна нежности: пусть Эржебет двигала не любовь, а лишь чувство долга или может быть старая дружба, но он был благодарен ей за помощь. Он действительно оценил ее поступок, почти жертву. Он так хотел сказать ей об этом, но вот нужные слова не шли, а те, что появлялись, казались такими пошлыми и неправильными. В конце концов, Гилберт просто взял Эржебет за руку, потянул к себе.
– Не торопись убегать. Я ведь еще не поблагодарил тебя как следует. – Он улыбнулся.
– Мне не нужна твоя благодарность, – буркнула Эржебет.
– Да ну? – Гилберт скептически выгнул бровь и почти силой усадил ее к себе на колени. – Я думаю нужна…
«А мне – тем более. Мы так давно не виделись… Ладно, всего лишь пару недель. Но, черт, это так долго… Целая вечность… Я скучал, любимая…»
– Гил, я, правда, спешу, – попыталась возразить Эржебет, пока он сноровисто расстегивал петли на ее камзоле.
Но как только Гилберт приспустил ткань нижней рубахи, коснулся губами угловатого плечика, Эржебет прекратила сопротивление, и, судорожно вздохнув, запустила пальцы в его волосы, требовательно притягивая ближе. Он жадно целовал ее, вдыхал тонкий цветочный аромат ее кожи, который не мог перебить даже запах дорожного пота.
– Франц, Родди… я смогу победить их всех, – исступленно шептал он, прихватывая зубами мочку ее ушка. – Я освобожу тебя…
– Освободишь? – В едва слышном смехе Эржебет чувствовалась горечь. – Боюсь, ты никогда меня не освободишь…
И она сама стащила с себя рубаху, позволяя одежде медленно спланировать на пол…
Этой ночью Гилберт спал на удивление чутко и сразу же почувствовал, как прогнулся матрас, когда Эржебет встала. Он приоткрыл один глаз, увидел как она, быстро перебирая пальчиками, застегивает камзол.
– Уже ходишь? – Спросонья его голос звучал сипло.
– Я и так слишком задержалась, – недовольно пробормотала Эржебет. – У Родериха наверняка есть шпионы при моем дворе, они могут что-нибудь пронюхать. Чем быстрее я вернусь – тем лучше.
Гилберт потянулся, тягуче, всем телом, точно довольный кот. Затем сел на кровати, скрестив ноги, позволяя одеялу сползти до талии. Эржебет стрельнула в его сторону глазами, но поспешно отвернулась.
– Оставайся, Лизхен, – беззаботно произнес он. – Наплюй на Родди…
Эржебет промолчала, старательно натягивая сапоги.
На несколько минут воцарилась тишина, Гилберт разглядывал Эржебет и ни о чем не думал. Он чувствовал себя удивительно бодрым и посвежевшим, хотя он не спал полночи. Ему следовало волноваться, но он ощущал лишь спокойствие.
– Не разлеживайся, – наконец проговорила Эржебет, взглянув на него. – Тебе следует собирать армию и готовиться обороняться, а не плевать в потолок. Я не для того рисковала, сообщая тебе эти сведения, чтобы ты все прошляпил…
Вдруг она шагнула к нему, порывисто обняла.
– Будь осторожен, – шепнула она и скрылась за дверью прежде, чем он успел что-либо сказать.
Гилберт поднялся с постели и неспешно подошел к окну, из которого открывался вид на двор перед парадным входом. Вскоре там появилась фигура в неприметном потрепанном плаще, восседающая на гнедой кобыле. Гилберт проследил, как всадник удаляется от дворца.
– Спасибо, Лизхен, – шепнул он.
Затем приказал себе больше не думать о ней, сейчас ему необходимо было сосредоточиться на военных приготовлениях.
Фридрих, в отличие от любившего иногда поваляться в постели Гилберта, всегда вставал рано, в пять-шесть утра. Поэтому Гилберт застал его в кабинете погруженным в работу.
– Фриц, у меня скверные новости, – с порога объявил Гилберт.
– И какие же? Тебе приснился кошмар про полчища австрийцев, которые нас атакуют? – Король иронично улыбнулся.
– Ага, а вместе с ними еще французы и русские, – не менее едко ответил Гилберт. – Вот только это не сон, а реальность.
Фридрих мгновенно посерьезнел.
– Я получил информацию из надежного источника, что Родди и Франц заключили против меня союз, – начал рассказывать Гилберт. – Они собираются втянуть в него Брагинского и, наверняка, немецкие княжества. Коалицию сколачивают, гады!
– Хм, враждебность Австрии понятна, – задумчиво протянул Фридрих, постукивая пальцами по столу. – Мария Терезия упорная и сильная женщина, она не успокоиться пока не вернет Силезию и не накажет нас за дерзость. Но вот от Франции я такого не ожидал… Что у тебя за источник? Ему точно можно верить?
