Текст книги "Совпадения случайны (СИ)"
Автор книги: Маргарита Алешина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
Глава 16
К окончанию занятий бабушка подошла к лицею и, затерявшись в толпе, уставилась на парадное крыльцо, у которого уже стоял Кирилл.
Не подозревая о том, что кто-то за нами наблюдает, я вприпрыжку сбежала по ступеням прямо в его объятия.
Кирилл снова подарил мне розу, я в знак благодарности чмокнула его в щёку, и, взявшись за руки, мы ушли прочь со школьного двора.
Конечно, бабушка узнала Кирилла, но в тот вечер она не сказала мне ни слова. Промолчала она и на следующий день. Ждала, что рано или поздно я сама ей всё расскажу.
Но две недели спустя, когда я в очередной раз пришла домой с улыбкой от уха до уха и цветком в кулачке, бабушка с порога принялась меня отчитывать.
– Ну, и сколько ещё это будет продолжаться, Даша? – спросила она, уперев руки в бока.
– Бабушка, я у Светки была…
– Не лги мне, Дарья! – бабушка вскинула указательный палец. – Я звонила Лапиной! Её мать сказала, что та уже третий день лежит с температурой! Скажи честно, ты держишь меня за идиотку?
– Если я скажу, что была в библиотеке, ты мне поверишь? – я опустила глаза.
– Дарья!…
Я вздохнула, но не успела ничего ответить. Бабушка всё сказала сама:
– Я знаю, что ты уже вторую неделю болтаешься с Пановым. Я видела вас у лицея. Ты позволяешь ему лапать себя на глазах других ребят! Да что там ребят! Вас видят учителя! Мои бывшие коллеги!
– Не начинай, бабушка! – взмолилась я. – Ты уже восемнадцать лет не работаешь в школе! Все твои коллеги давно на пенсии! И кроме того, я не сделала ничего плохого! Я всего раз поцеловала его… в щёку! Что здесь такого?
– Дарья! Не доводи меня до давления! – бабушка опять трясла указательным пальцем. – Ты прекрасно знаешь, к чему приводят эти поцелуйчики! Тебе нужно думать о выпускных экзаменах, о поступлении в колледж…
Бабушка ещё долго ворчала в тот вечер, а я слушала её вполуха, а сама вспоминала нашу прогулку с Кириллом. Но её последняя фраза заставила меня вздрогнуть.
– Значит так, Дарья! Ты больше не должна видеться с этим мальчиком! Ты поняла меня? – её голос прокатился по тесной прихожей, ударяясь о стены.
Я открыла рот, чтобы возразить, но бабушка тут же перебила меня:
– Это не обсуждается! Иди к себе! – она вытянутым пальцем указала мне на обшарпанную дверь моей комнаты.
Я нахмурилась, замолчала, но послушалась.
Конечно, я и не думала выполнять бабушкино требование. Скрывшись за дверью, покривлялась перед зеркалом, передразнивая бабулю, а на следующий день опять встретилась с Кириллом.
Мама Оля очень быстро поняла, что я пропустила её слова мимо ушей, и однажды снова пришла к парадному крыльцу.
Едва я сошла со ступенек, возле нас с Кириллом выросла её сгорбленная прожитыми годами фигура.
– Так вот, откуда берутся эти розы! – съязвила бабуля, покосившись на Кирилла.
Тот не растерялся. Он узнал в этой строгой пожилой женщине мою бабушку и громко с ней поздоровался.
– Ольга Николаевна! Добрый день! Вы чудесно выглядите! – Кирилл чуть склонил голову в знак почтения.
Мама Оля только фыркнула в ответ и одарила его злобным взглядом. Затем всё её внимание принадлежало мне.
– Давай, дорогуша, верни мальчику розу и живо шагай домой! Мала ещё от женихов цветы принимать! – она опять взмахнула указательным пальцем перед моим лицом.
У меня к глазам подступили слёзы.
– Бабушка! Так нельзя! Кирилл ехал ко мне с другого конца города. Он ждал меня. Ты не можешь! – дрожащим голосом выпалила я.
Но маму Олю мои слёзы не тронули.
– Я не буду повторять дважды! – она выхватила у меня розу, сунула её Кириллу в руки, и вцепившись в мой рукав, как маленькую потащила прочь.
Удаляясь, я обернулась. Кирилл стоял, сжимая в руках несчастный цветок и растерянно смотрел мне вслед.
Всю обратную дорогу бабушка молча тянула меня за собой как какую-то сопливую девчонку. Едва мы дошли до квартиры, она рваными движениями повернула ключ в замочной скважине и буквально втолкнула меня в прихожую, крикнув в спину:
– Я, кажется, предупреждала тебя, чтобы ты не общалась с этим мальчишкой. Разве нет, Даша?
– Я люблю его! Как ты не понимаешь? – резко ответила я, обернувшись.
– Не понимаю! – крикнула бабушка в ответ. – Подумаешь, на соседних горшках в детском саду сидели! Что ж теперь, жениться что ли? Панов тебе не пара! Куда лучше Толик! Какой парнишка хороший! И учится без троек, и сумки донести всегда поможет, и все розетки нам починил! И нравишься ты ему, Даша!
Я не могла слушать, как бабушка восхваляет Карасёва.
Знала бы она, каким жестоким он может быть. Знала бы она, сколько раз, сжав моё горло своими длинными пальцам, Карасёв прижимал меня затылком к холодной стене школьного туалета и, обдавая перегаром, со злобой цедил мне в ухо:
– Я опять видел тебя с ним! Почему он, Соколова? Почему ты выбрала его?
Скованная страхом я молчала в ответ и думала лишь о том, как бы не разреветься.
Его "свита" в лице Шишова и Ерёмина тем временем стояла за дверью и желающих справить нужду отправляла в туалет этажом ниже.
И вовсе не Кирилл первым тронул мои губы поцелуем, а именно Карасёв.
Вот так однажды, закрывшись со мной в мужском туалете, он прижал меня к стене и сначала жарко прошептал в ухо: "Гуляй, гуляй, Соколова! Но ты всё равно будешь только моей!..", а потом легко коснулся моих губ своими.
Почему я не оттолкнула его? Почему не рассказала учителю, бабушке, Кириллу, в конце концов! Побоялась, что мне не поверят? Осудят? Или, как другие, пожалела его?
Карасёв прогуливал занятия, постоянно обижал одноклассниц, дрался с одноклассниками, частенько приходил на занятия выпившим, а то и вовсе пьяным. Учителя закрывали на это глаза. Откровенно пьяного Толика аккуратно выводили с урока и отправляли домой, а слегка выпившего оставляли на занятиях. А потом в учительской обсуждали за чашкой чая, как им жаль Карасёва из 11 "В".
Больше всех сокрушалась Екатерина Андреевна, наша химичка.
– Мать на инвалидности, отца нет, а мальчик-то способный! Да, прогуливает, но учится ведь без троек. И на практике ему равных нет! – вздыхала она. – И клумбы вскопает, и листву уберёт, и строительный мусор всегда вынести поможет, и розетки поменяет, если Сан Саныч вдруг в запой уйдёт! Ну да, темпераментный. Ну да, с характером. А каким тут ещё будешь в такой-то семье… Мать больная, отца не видел никогда…
Вот и бабушка моя первым делом про эти розетки вспомнила. Будь они не ладны! А про звонок расплавленный она забыла.
Потому теперь я в слезах кричала ей:
– Прекрати расхваливать этого морального урода! Не нужен мне Карасёв! Я Кирилла люблю!
Едва не сбив бабушку с ног, я бросилась в свою комнату. А та потом весь вечер гремела посудой и ворчала одно и тоже: "Этого ещё не хватало! Этого ещё не хватало!"
А я плакала в подушку и пыталась дозвониться до Кирилла.
Но тот пропал…
Глава 17
«Аппарат абонента выключен…» Который день подряд меня преследовала эта фраза.
Кириллу тогда едва исполнилось восемнадцать. Я подумала, что он растерялся, испугался моей бабушки и потому теперь не отвечал на мои звонки.
– Пройдёт день, два… И он обязательно вернётся! – уговаривала себя, выискивая в толпе у школьного крыльца его стройный силуэт.
Но время шло, а Кирилла всё не было. И к исходу второй недели я смирилась с мыслью, что после бабушкиной выходки он больше не придёт.
Теперь я злилась на Кирилла! Недоумевала, как могло одно нелепое недоразумение так изменить его отношение ко мне?
– Это неправильно! Так не должно быть! – жаловалась я Светке.
Та на мои причитания только губы поджимала да вздыхала сочувственно. Хотя с самого начала подруга знала истинную причину исчезновения Кирилла. Она видела, чтослучилось потом, после того, как мы с бабушкой ушли со школьного двора… Всё видела, всё знала, только мне рассказать боялась.
А с бабулей я теперь не разговаривала. Приходила из лицея, закрывалась в своей комнате и утыкалась в учебники.
А той того и надо было. Вот она внучка, всегда перед глазами. Нигде после уроков не болтается, учёбой занимается.
Только мама Оля не ожидала, что моя игра в молчанку так затянется.
Ей очень быстро стало не хватать наших задушевных разговоров за чашкой чая. Мои рассказы о школьных буднях превратились в односложные ответы "да", "нет", "нормально" и "угу". Бабушке в свою очередь стало некому пожаловаться на дворника-пьяницу или кассиршу-грубиянку. А когда я перестала есть её фирменные блинчики, фаршированные курицей и грибами, бабуля сдалась и выбросила белый флаг.
Однажды вечером она вошла в мою комнату и, вскинув руки, театрально воскликнула:
– Ну, что ты хочешь, чтобы я сделала, Даша? Не мучай меня!
Я в ответ только дёрнула плечиком и демонстративно перевернула страницу учебника. Мол, нечего отвлекать меня от доказательства теоремы.
А бабушка не сдавалась:
– Дашутка! Ну, ты же сама видишь, что пропал твой Кирилл! Пока я не вмешивалась вроде рядом был, ходил, встречал. А стоило мне показаться, сгинул и поминай, как звали…
Она присела на краешек дивана и погладила меня по спине. Но я продолжала неподвижно лежать, уткнувшись в книгу.
– Ну, хочешь, я матери его позвоню! – окончательно сдалась бабушка. – Тётю Наташу помнишь? Соседку нашу на Садовой? Худенькая такая, чёрненькая…
Конечно, я помнила, но промолчала. Но бабушке и не нужен был мой ответ. Она бубнила сама с собой.
– А что? Поговорю с ней! Хоть знать будем, что с твоим ухажёром стряслось? Да, я сейчас ей позвоню… Где-то её номер у меня был…
Она потихоньку поднялась с дивана и вышла из комнаты.
Я обернулась, посмотрела на закрывшуюся дверь. Прислушалась.
Бабушка шуршала страничками записной книжецы. Из коридора доносилось её бормотание:
– Поликлиника… Пенсионный фонд… ЖЭУ… Ага, вот… Наталья…
Бабушка, тяжело переступая, ушла к себе в комнату, а вскоре раздалось жужжание телефонного диска.
Я с корней волос до пальцев на ногах обратилась в слух, но бабушка будто нарочно понизила голос, чтобы я не услышала, о чём она будет говорить с тётей Наташей.
До меня долетали только обрывки фраз:
– Ну, здравствуй, Наталья!… Сколько лет, сколько зим… Да, знаю, знаю. Потому и звоню… Вот, что… Пусть только попробует Дашутку обидеть… Не перебивай меня, а слушай! А если ты хоть слово ей ляпнешь… Не перебивай, говорю тебе!… Я, сама знаешь, на что способна!… Ну, ты поняла меня! Давай… Слежу за вами обоими…
Я, чуть приоткрыв свою дверь, жадно хватала ушами каждое слово, и всё равно смысл сказанного так и остался для меня загадкой.
О чём бабушка предостерегала тётю Наташу? Чего не велела ей говорить?
Ко мне закрались подозрения, что мать Кирилла против наших отношений, и бабушка не хочет, чтобы она вмешивалась. Но это не могло быть правдой. Тётя Наташа всегда была на нашей стороне.
А мама Оля тем временем закончила разговор, с характерным щелчком положила трубку и крикнула мне из комнаты:
– Приедет твой Кирилл, Даша! Завтра! Наталья говорит, телефон потерял… Она в подробности шибко не вдавалась! Так что, зря ты, внученька, сердишься на меня!
А я уже и не сердилась! Ворвалась к бабушке в комнату и с восторженным визгом стиснула её в своих объятиях.
– Спасибо! Спасибо, бабуль! Ты у меня золото! – я принялась целовать её в обе щёки.
– Ой, ой, задушишь! – заохала бабушка. – Ой, пожалею я, что позволила тебе это безобразие! Ой, не доведёт этот гад тебя до добра! Чую, обе плакать будем!…
Знала бы я тогда, как скоро сбудутся эти брошенные невзначай слова.
Мы в тот вечер сидели с бабушкой на кухне, пили чай, закусывали блинчиками и не подозревали, что обратный отсчёт уже начался…
До роковой ночи, которая разделит мою жизнь на "до" и "после", оставалось 342 дня…
Глава 18
Мы не виделись восемнадцать дней. И вот, наконец, он приехал.
– Где ты… – выдохнула я, едва Кирилл преступил мой порог, но договорить не успела.
– Тс… – он приложил указательный палец к губам. – Собирайся… Украду тебя…
Я кивнула и опять расплылась в этой глупой улыбке.
Помню, мы поехали на Садовую. Запрыгнули в трамвай, заняли свободное место в конце салона, и, соприкоснувшись головами, слушали Carla's Dreams через одни наушники.
Помню, огибая лужи на асфальте, болтались по вечерней, пропитанной озоном улице. Я балансировала на поребрике, Кирилл крепко держал меня за руку, над нашими головами шумели клёны, и я думала, что рядом с ним ничего не боюсь.
Помню, как в тот вечер он поцеловал меня в первый раз. Во дворе прямо под окнами.
На город уже опустились сумерки, в окружающих нас домах один за одним загорались огни.
Мы опустились на скамейку возле песочницы, где ещё детьми лепили куличики и строили траншеи.
Теперь я, длинноногая, без пяти минут совершеннолетняя девчонка, сидела у Кирилла на коленях, обнимала его за шею, чувствовала тепло его ладоней на своих бёдрах и талии и не могла надышаться ароматом его парфюма.
Я трогала взглядом его красивое лицо. Русые волосы и брови на оттенок темнее, густые ресницы и большие глаза, кажущиеся в этот час не голубыми, а тёмно-серыми, пухлые губы и нос чуть с горбинкой…
"Был ли у него этот шрам на переносице? Не знаю… Наверное, был…" – помню, думала я.
И пока размышляла, Кирилл нашёл губами мои губы. От неожиданности из моей груди вырвался короткий вздох, я подалась ему навстречу, и меня захлестнуло волной нового чувства.
Что это было?
Смущение?
Нет.
Возбуждение?
Возможно.
Наслаждение?
Безусловно.
Волнение?
Да.
И страх…
Помню, я испугалась.
Испугалась, что этот момент, в котором мы чувствовали тепло наших губ и ладоней, больше не повторится.
Позже, уткнувшись носом в его плечо, я прошептала:
– Мне так страшно, Кирилл… Ведь мы могли больше никогда не встретиться! Понимаешь?
– Перестань, Дашунь! Не думай об этом! Ведь сейчас мы вместе, и уже ничто нас не разлучит!
– А завтра ты меня украдёшь? – я заглянула ему в глаза.
– И завтра, и послезавтра… Теперь я буду красть тебя каждый день!
И мы снова слились в поцелуе. А мой так и не заданный вопрос "Где он был всё это время?" бесследно растворился в прохладном вечернем воздухе.
Потом мы ещё много раз, вот так обнявшись, сидели под пурпурным небом и любовались закатом.
И много раз целовались. По-разному. Нежно и страстно, глубоко и неистово, трепетно и сладко.
И, конечно, в один прекрасный день я оказалась в его постели…
Глава 19
Кирилл привёл меня к себе.
В первый раз я вошла в его комнату, когда мы были ещё детьми. Убежала из садика вместе с ним и его мамой. Наплела воспитателю, что бабушка так велела. Одна поверила и отпустила, другая поверила и забрала.
Тётя Наташа в тот день испекла нам печенье, сварила яблочный компот, и до позднего вечера мы с Кириллом смотрели мультики и играли с его игрушками.
До сих пор помню тот чудесный день! Я так радовалась, что мне удалось обхитрить взрослых.
Но с наступлением темноты в квартире Пановых раздался звонок. В пороге выросла моя бабушка, вся заплаканная, наполовину красная от давления и наполовину бледная от страха.
Помню, она оттолкнула в сторону ничего не понимающую тётю Наташу, схватила меня за руку и поволокла к выходу. А той бросила на прощанье несколько "иностранных" слов и пригрозила "упечь за решётку".
Что было, когда мы вернулись домой, я даже вспоминать не хочу…
Думаю, с того дня бабушка и невзлюбила Кирилла.
Теперь, спустя годы, я снова с интересом разглядывала его комнату. Прежде её украшали обои с персонажами из мультфильма "По дороге с облаками", книжные полки ломились от красочных журналов и книг про пиратов и путешественников, в углу стоял аквариум с золотой рыбкой, а у окна – кровать-чердак из "Улыбки" на Магистральной.
Теперь обстановка была другой. Мультяшный рисунок на обоях стал готическим. Кровать-чердак уступила место аккуратному мягкому диванчику без подлокотников, детские журналы сменились журналами "Авто и мото", а книги про путешественников сдвинули учебники по "программированию".
Аквариум остался, только "подрос" немного. Вместо золотой рыбки теперь в нём жили барбусы и гупёшки.
На стене появилась плазменная панель, а под ней на стойке – стереосистема с колонками в половину человеческого роста.
– Как тебе моё убежище, – спросил Кирилл, роняя у дивана наши рюкзаки.
Я ещё раз обвела комнату взглядом.
– Всё другим стало… Только занавески из детства, да письменный стол остался. Помню его… – провела пальцем по краю закрытой оргстеклом столешницы.
Сама не заметила, как стала рассматривать зажатые под ним вырезки из журналов, расписания вступительных экзаменов и баскетбольной секции, билеты в кино. Старые. Без меня ходил…
– Ты помнишь, как мы детьми играли за этим столом?
Кирилл неслышно подошёл сзади.
– Конечно, помню…
Одной рукой он аккуратно обнял меня за талию, а другой осторожно убрал волосы с моего плеча и тронул губами созвездие из родинок.
По телу пробежали мурашки. Я обернулась, и его поцелуй поймал мои губы.
Развернув к себе, он целовал меня страстно, требовательно. Его руки скользнули под мою блузку, ловкие пальцы легко справились с застёжкой на бюстгальтере, и моя грудь оказалась во власти его горячих ладоней.
Через мгновение блузка упала на пол, бюстгалтер упал на неё, их накрыла его футболка.
Кирилл подхватил меня за бёдра и усадил на стол.
Его губы припали к моим набухшим соскам. Он поочерёдно играл с ними. Один щекотал языком, слегка прикусывая, другой прокручивал между пальцами, то сдавливая, то отпуская.
Моё тело трепетало в его руках, отзываясь на ласку тысячей мурашек. Возбуждение горячими волнами растекалось по венам.
Руки порхали по его телу. Я то утопала пальцами в его волосах, то скользила ладонями по сильным плечам. Вскинув голову, сладко постанывала, иногда вскрикивая от сладкой боли, если его губы и пальцы чуть сильнее сжимали мою грудь.
– Я хочу тебя, – хрипло прошептал Кирилл мне в ухо и, не дожидаясь ответа, подхватил на руки и уронил на диван.
– Кирилл… – выдохнула я, но его губы не дали мне договорить, а руки легко справились с пуговицей на джинсах и расстегнули молнию.
– Нам нельзя… – произнесла я, но позволила ему раздеть себя.
– Мы уже взрослые… Нам можно… – он обжигал мою шею поцелуями, а пальцы скользнули под кружевной край моих трусиков. – Ты тоже хочешь… Я чувствую…
– Кирюша, я боюсь… – сжала колени
– Я буду очень осторожен… Обещаю…
Он начал стягивать с меня бельё, но я ухватила его за запястье.
– Нет! Не надо! – мой крик прокатился по комнате. – Я не хочу! – добавила тише.
Он замер, взглянув на меня:
– Что такое, Дашунь? Тебе не нужно бояться…
– Прости… Я не готова…
Кирилл не стал настаивать. Осторожно высвободил руку из-под моей руки.
– Хорошо… Как скажешь… – глаза, секунду назад горящие от страсти, потухли.
Он поднялся с дивана, подхватил с пола свою футболку и вышел из комнаты.
– Кирилл… – крикнула вслед.
– Всё нормально… – раздалось уже за дверью.
Позже я пойму, какую совершила ошибку, отказав ему в близости.
Кирилл ещё много раз распахнёт передо мной свои двери.
Мы будем смотреть телевизор, слушать музыку, баловаться сигаретами на балконе, наблюдая за снующими туда сюда прохожими и много целоваться.
Мы будем болтать обо всём, нарочно не затрагивая тему секса.
И ни словом, ни взглядом Кирилл не выдаст затаившейся в нём обиды
Я буду беспечно целовать его, не подозревая, какую страшную месть он задумал.
Мы будем гулять по улицам, усыпанным жёлтыми листьями, заснеженным и звенящим капелью.
Мы будем планировать свадьбу и бродить по ювелирным магазинам.
Будем ходить в пиццерии и кофейни.
И в один прекрасный день я пойму, что готова, наконец, расстаться со своей невинностью.
Я шепну Кириллу об этом. Он ответит, что очень ждал этого момента.
И вскоре пригласит меня на свидание.
Но в ту ночь раздетая и обездвиженная тяжёлым телом я опять закричу: "Нет! Не надо! Я не хочу!" только рядом будет уже не Кирилл, и мои крики и слёзы не остановят этого человека…
***
Я качаюсь на волнах воспоминаний и постепенно проваливаюсь в сон, откуда меня вскоре выдёргивает Светкин громкий шёпот:
– Эй, я говорила тебе, не звонить мне по скайпу! Я уже сплю… А точнее, мы уже спим! Я с Дашкой…
Услышав своё имя, я окончательно просыпаюсь и прислушиваюсь.
Из динамика Светкиного телефона доносится немного искажённый мужской голос:
– Она спит?
– Да…
– Я классно придумал?
– Конечно…
– Как думаешь, она догадывается?
– Конечно, нет…
– Какая же она наивная… – глухой смешок.
– Ой, ладно, всё… Пока. Я спать! Жду тебя завтра в семь. Я как раз буду одна! – заигрывает Светка.
– До завтра, крошка! Целую тебя!
– А я тебя! – подруга издаёт чмокающий звук.
Затем Светка отключает телефон и, укладываясь, опять скрипит диваном-лягушкой.
А я лежу, боясь пошевелиться и выдать себя. Внутри всё холодеет, потому что я знаю, с кем она только что говорила…
