Текст книги "Совпадения случайны (СИ)"
Автор книги: Маргарита Алешина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Глава 101
– Это правда… – его голос звучит тише и мягче.
– Ой, а вот и Карасёв вернулся! – с неуместной сейчас радостью восклицает Маша. – Дальше он сам тебе всё расскажет! И как мы с ним познакомились, и что делали… Правда же, Толя? А мне надо исчезнуть на несколько минут, если позволите.
На этом она с беременной скоростью покидает комнату, и вскоре в обволакивающую нас тишину врезается смесь бытовых звуков. Щелчок выключателя, скрип дверных петель, скрежет шпингалета, гудение кранов, шум воды… Впрочем, очень скоро я перестаю их замечать.
Карасёв между тем не спеша обходит кресло и опускается передо мной на корточки:
– Даша, это сделал я… Я убил Полянского…
Мои руки лежат на коленях, Толик накрывает их своими ладонями. Я дрожу всем телом, хочу высвободиться, и он это чувствует.
– Тише, тише… Посмотри на меня… – просит Толик, но я нарочно избегаю встречи с его глазами. – Этот подонок должен был понести наказание… Понимаешь?
Лучше бы он ничего не говорил сейчас. Лучше бы молчал. Потому что его голос будто слезоточивый газ. От него у меня щиплет в носу, в глазах печёт, из-за слёзной плёнки я почти ничего не вижу.
– Даша… – Толик приподнимается, чтобы дотронуться до моего подбородка. – Посмотри на меня…
Не могу.
Я отстраняюсь и отрицательно мотаю головой:
– Не надо… Не трогай меня…
На ресницах собираются тяжёлые капли и по одной срываются по щекам.
– Толик, ты ведь не убийца… – сдавленно говорю я, попрежнему избегая его зелёного взгляда. – Как такое возможно?..
Он осторожно стирает с моего лица мокрые дорожки.
– Я должен был это сделать, Даша. Понимаешь? Я поклялся себе…
Толик встаёт в полный рост и отходит к окну. Там снаружи мутные очертания домов смешиваются с грязно-рыжим повторением комнаты на оконном стекле. На переднем плане чёрный размытый силуэт.
Толик стоит ко мне спиной, и я украдкой стараюсь разглядеть в окне черты его лица.
– Помнишь, как в ту ночь я забрал тебя с улицы? – спрашивает он, не оборачиваясь. Смотрит на россыпь огней, замерших над серыми сугробами. – Помнишь, о чём ты меня просила?
Если честно, нет…
Помню его сильные руки под своими коленями. Помню, плечам было холодно. Помню запах подъезда. Помню жёлтый свет прихожей и испуганные глаза Нины Михайловны. Помню боль во всём теле. И особенно там…
Помню, плакала и хотела умереть…
Но я ни о чём его не просила.
Или всё же…
Нет, не помню…
Толик освежает мою память:
– Ты просила о помощи. Умоляла спасти тебя от Полянского.
– Спасти… Но не убивать… – осторожно подмечаю я.
В ответ на это Толик оборачивается на пару секунд и как-то странно ухмыляется.
– Значит, ты и правда ничего не помнишь… – говорит он и опять смотрит в окно.
Чёрт возьми, что означает эта его ухмылка?..
И Толик поясняет:
– Я сказал тебе:
"Я убью эту мразь, ты только кивни… Хочешь, чтобы я это сделал?"
И ты кивнула и сказала мне:
"Его зовут Стас Полянский. Ты найдёшь его в "Жемчужном"…
Сделав паузу, Толик добавляет:
– Даша, ты сама дала мне зелёный свет…
Клянусь, я этого не помню. Но даже если…
– Блин, да я была не в себе! – оправдываюсь я. – Не понимала, что говорю! Ты ведь должен был это понять!
– А дальше на меня посыпались подробности вашей встречи, – игнорируя мои слова, продолжает Толик.
Да, это я помню… Я рассказывала ему:
"Машина синяя… Кажется, ауди…"
"На перекрёстке сразу налево…"
"В рубашке был…"
"Вином угостил…"
"Медведь… игрушка мягкая…"
Ну и так далее. И всё в подробностях…
– Уже через час я владел всей нужной мне информацией, – говорит Толик, не отрывая взгляда от картинки за окном. – Потом начал собирать детали. По ночам "гуглил", что он за чел, этот Полянский. Чем занимается? С кем общается? Благо, этот мудак есть во всех соцсетях…
Всё, что мне удавалось узнать, я записывал. Несколько раз сам лично сгонял в Пригород. Пешком проделал весь путь до "Жемчужного". Изучал, фотографировал, чтобы ничего не упустить. Даже карту нарисовал. Прятал её в своей комнате на стене за старыми газетами.
Через неделю я знал об этом ушлёпке всё. Вырос без отца, живёт с матерью. Служил в армии. Ездит на машине друга. На усадьбу приезжает побухать и потрахаться. Сама усадьба в два этажа. Три окна выходят на восток и четыре – на запад. Если зайти на территорию со стороны леса, можно остаться незамеченным… Ну и много других интересных подробностей.
Теперь я был готов встретиться с этим подонком лицом к лицу.
Оставалось только выбрать "правильный" день.
И этот день сам выбрал меня…
Это был мой последний визит в Пригород.
С утра я прошёлся по уже знакомым местам. Ещё раз оценил расстояние от ворот до чёрного входа, освежил в памяти расположение кустарников, за которыми можно укрыться в случае чего. На всякий случай прикинул пути отступления. А напоследок заглянул в тамошнюю пивнушку за сигаретами.
Я знал, что Полянский частый гость в этом "клоповнике". За пару бутылок "кьянти" местные алкаши выдали мне его с потрохами. Я им сунул слитую из интернета фотографию Полянского, а они поделились со мной ценной информацией. Мол, последнее время каждый день видят этого утырка.
"Приходят с другом…"
"Садятся обычно у того окна…"
"Накачиваются пивом и хлопают официанток по задницам…"
Тот вечер не был исключением.
Когда я вошёл в бар, Полянский сидел на своём "обычном месте у окна" и распивал своё обычное помойное бухло в компании необычно похожего на него парня. Впрочем, когда я сёрфил по интернету, собирая информацию на Полянского, этот парнишка уже попадался мне на глаза. Поэтому их сходству я особо не удивился.
"Вот ты и попался, сучара… – подумал я, наблюдая, как этот гандон опрокидывает в себя очередную порцию пива. – Пей, пей, подонок, охлаждайся! Вечерок предстоит жаркий…"
Я занял удачный столик, сразу за их спинами, и теперь слышал всё, о чём они говорили.
"Машину дай мне, Костян… – сказал Полянский своему корешу. – Я решил… Завтра в Н-ск поеду… К Соколовой…"
"Дык, машина у тебя во дворе стоит… – ответил тот. – Хоть щас бери…"
"Не, Костян, ща я бухой…"
Я еле сдержался, чтобы здесь же не жахнуть этой твари по затылку. Меня едва не вывернуло наизнанку от мысли, что я дышу с ним одним воздухом.
Но я приказал себе успокоиться и подождать.
"Спокойно, Толян… Наберись терпения! – сказал я себе мысленно. – Спустя несколько часов ты сполна насладишься своей местью!"
Но всё случилось ещё раньше.
"Я прям щас домой поеду… Спать… – сказал Полянский, выползая из-за стола. – А завтра утром сразу к ней… Ты со мной, Костян?"
Он глянул на друга, но тот замялся:
"Не, Поляныч… Мне ещё к бате на работу заскочить надо… Давай, я такси тебе вызову!"
И Костян полез в карман за мобильником.
"Ну, нах, так дойду… Кого мне тут бояться?! – отмахнулся Полянский.
А я подумал:
"Меня…"
В итоге Костян остался в баре, бухать и втыкать в мобильник; Стасик, шатаясь, двинулся к выходу… А я выждал с минуту и пошёл вслед за ним…
Глава 102
– Его часы были сочтены. В этом я не сомневался! – продолжает Толик.
Я по-прежнему не вижу его лица.
– И что было дальше? – спрашиваю у чёрного силуэта на оконном стекле. Знали бы вы, что я сейчас чувствую. Если в двух словах, я и волнуюсь, и сгораю от любопытства одновременно.
– А дальше всё было как в сказке… Про "Красную Шапочку", – отвечает Толик, обернувшись. На его губах играет лёгкая улыбка. – Стасик направился по длинной дорожке, а я – по короткой.
Спустя двадцать минут я уже стоял у ворот усадьбы. Спустя ещё минуту подобрался к самому дому. Ещё тридцать секунд мне потребовалось, чтобы выудить из-под коврика на крыльце запасной ключ от чёрного входа. И вот я уже был в комнате самого Полянского. Сидел в его кресле, от нечего делать листал журналы с голыми бабами и изредка поглядывал в распахнутое окно…
– Полянский явился через полтора часа. Я даже начал волноваться! – хохотнул Толик, усаживаясь в соседнее кресло. – Ввалился во двор, бултыхаясь из стороны в сторону, поплёлся к дому. Долго возился с замком. Потом гремел вешалками в прихожей. Целую вечность карабкался по лестнице. Он едва не разнёс дом, пока добрался до своей комнаты. Я только и слышал, как на его пути то и дело что-то падало и гремело.
Наконец, Полянский возник на пороге, весь такой помятый и расхристанный, что я даже немного ему позавидовал. У меня, человека пьющего, никогда не получалось так набухаться!
"Ты… кто… – Полянский вытаращился на меня краснющими глазами и помахал рукой у своего лица, словно отгоняя муху. – Уйди…"
Сообразив, что этот идиот решил, будто я ему почудился, я решил ему подыграть. Встал с кресла и медленно пошёл на него.
Видимо, я и впрям был похож на призрака. Потому что Полянского реально перекосило. Он, хватаясь за всё подряд, чтобы удержать вертикальное положение, попятился от меня:
"Уйди… Уйди, нах…"
Жмурился, тряс башкой, махал на меня руками!
Пи***ц, я чуть не заржал, глядя на него!
Мы с ним поменялись местами. Теперь Полянский стоял у окна, а я – ближе к выходу. Я продолжал наступать, а этот дурак пятился от меня до тех пор, пока не упёрся ж*пой в подоконник.
Я сделал ещё два шага, а Полянскому шагать было некуда, и он полез выше, на окно. Что ж, я не стал его останавливать. Подумал, пусть карабкается.
Кое-как взобравшись, тот принялся опасно выплясывать в оконном проёме и размахивать руками:
"Кыш… кыш… Стой… Стой, нах…"
Но разве меня этим остановишь. Я сделал выпад в его сторону:
"Бу!"
Полянский дёрнулся назад и, чтобы удержать равновесие, отставил ногу… А под ней…упс… опоры-то нет… Этот дурак забыл, что позади него пропасть… Ну, и полетел, короче…
Уперев локти в колени, Толик немного подаётся вперёд, в мою сторону:
– Как-то так всё и было, Дашка. Как-то так…
– О, боже! Так это был несчастный случай! – мои эмоции зашкаливают. Не передать словами, какое облегчение я сейчас чувствую.
Мой Толик не убийца! Слышите? Не убийца!
Не в силах усидеть на месте, я вскакиваю с кресла и запрыгиваю Толику на колени. Он обхватывает меня обеими руками. И я тоже стискиваю его в своих объятиях.
– Я знала, что ты не виноват в смерти Полянского! – много-много раз целую Толика в обе щёки. – Я знала! Я верила!
– Ну, это как посмотреть, – протяжно говорит Толик, когда я прекращаю его целовать. – Я стоял достаточно близко к Полянскому и при желании мог ухватить его за руку… Да и вообще, если бы я не влез в его дом, если бы не напугал его, возможно, этот хрен до сих пор был бы жив и здоров… Хотя нет… – трясёт головой. – Точно не здоров! После того, что он сделал с тобой, я бы как минимум сломал ему обе руки, а потом обе ноги. Для симметрии… Короче, можно сказать, Полянский легко отделался…
За что я люблю Карасёва, так это за чувство юмора. Он не перестаёт шутить в любой, даже самой скверной ситуации.
Но мы отвлеклись немного.
– И что было после? – спрашиваю я. – После того, как… Полянский… Ну, это… выпал?
– Сразу после я выглянул в окно, чтобы насладиться этим зрелищем! – снова юморит Толик. – Но снаружи было недостаточно освещения. Поэтому я скорее бросился вниз, надеясь застать его живым. Я бы высказал ему всё! Моя перекошенная от злости физиономия стала бы его последней цветной картинкой!
Но, увы, когда я спустился, Полянский уже был мёртв. Хотя он упал с плёвой высоты, на самом деле. Мы, помню, с пацанами в детстве и повыше взбирались. Но этот неудачно приземлился. Башкой вниз… Короче, там без вариантов было…
Ну, так вот… Я подошёл к нему, склонился над ним и сказал прямо и в его стеклянные глаза:
"Гори в аду, ублюдок! Гори в аду!"
– А потом?.. – спрашиваю я почти шёпотом.
– А потом на сцене появилась я… – слышу в ответ.
Это Маша. Её голос раздаётся за моей спиной так неожиданно, что я вздрагиваю. Как при теперешних размерах моей сестре удаётся так бесшумно передвигаться? Не понимаю…
Я спрыгиваю с Толика, как старшеклассница, застигнутая учителем за поцелуями.
– Тогда мы и познакомились, – говорит Маша, обращаясь к Толику. – Верно, Анатолий?
– Да, так и есть, – говорит он, освобождая для Маши кресло. – Я поначалу даже не заметил её туловища у ворот. А когда заметил, чуть не поседел, ей-богу! Замоталась в белые тряпки, очки напялила. Стояла, как мертвяк какой-то! Я уж подумал, что сам "белочку" схватил. По моим подсчётам, в этот час в "Жемчужном" не должно было быть ни души. А тут она… В черепаховой оправе… Прикинь, случайное совпадение!
– Да уж, очки что надо! – улыбается Маша, усаживаясь на освобождённое для неё кресло.
– Но самый прикол случился, когда она их сняла, – говорит Толик, обращаясь ко мне. – Я смотрю, рожа знакомая. Дашка, что ль, думаю… Да ну на хрен! Быть такого не может! А потом пригляделся! Ну, точно Дашка! Только какая-то не такая Дашка. Не моя Дашка! Как подделка какая-то… Как кроссовки с барахолки. Когда вроде "адидас" брал, а домой принёс, оказалось, "абибас" подсунули…
Маша мягко останавливает Толика:
– Оставь мне эту часть рассказа. Хорошо?
– Да ради бога! – тот взмахивает руками, мол, валяй, рассказывай. – Я пока схожу, покурю ещё разок…
И он уходит, чтобы опять потеряться ещё на час.
Когда дверь за Толиком захлопывается, Маша возвращается к начатому разговору.
– В общем, мы с Анатолием познакомились у тела Полянского… Та ещё, блин, романтика… Он глазами хлопает на меня: "Какого хрена? Ты кто?" – Маша смешно выпучивает глаза, изображая Толика. – А я ему: "Меня звать Мари, и сейчас я всё тебе расскажу…"
И я коротко рассказала Анатолию, кто я и откуда, и зачем пришла. Мол, мы близнецы, то да сё. В детстве нас разлучили, всё это время я жила в Пригороде, а теперь вернулась в Н-ск. А этот мертвяк у наших ног – и есть цель моего визита в "Жемчужный"… Мол, он, такой-сякой, нас с тобой перепутал, и я пришла совершить возмездие, но, видимо, опоздала…
Признаюсь, я смалодушничала и утаила от Анатолия, как на самом деле вышло так, что Полянский нас перепутал, – говорит Маша и с горькой улыбкой добавляет, – испугалась, что если расскажу ему всю правду, то уже через несколько минут буду лежать рядом со Стасом…
– Вообще не смешно… – подмечаю я.
– Ладно… – продолжает Маша. – В общем, Анатолий меня выслушал, и когда я закончила, представился именем отчеством и так же в двух словах рассказал, что случилось с Полянским.
Ситуация была так себе. Мы двое стояли у трупа… С этим надо было что-то делать. Идея пришла мгновенно.
"Я видела, как ты Дашку тогда на руки подхватил, – сказала я Анатолию. – Знаю, как ты две недели её выхаживал. Фактически к жизни вернул! Сразу видно, что она тебе нравится…"
Сказала и наблюдаю на его реакцией.
Анатолий промолчал, но глаза его выдали.
– Даша, ты знаешь, что этот парень по уши в тебя влюблён? – спрашивает Маша, хитро прищурившись.
"Знаю… – думаю про себя, но вслух ничего не говорю. Маша и не ждёт, пока я ей отвечу.
– Так вот… – продолжает она. – Я предложила Анатолию следующее.
"Давай сохраним случившееся в тайне, – сказала я. – Ты не говори никому, что видел здесь меня. А я никому не скажу, что видела здесь тебя. А это… – я кивнула на распластанного между нами Полянского, – это просто несчастный случай… Вы живите там с Дашкой потихоньку, приглядывай за ней, ухаживай. Но, главное, проследи, чтобы она с Кириллом не пересекалась… Ой…"
Маша прикрывает рот ладонью и растерянно глядит на меня. Кажется, она только что сболтнула лишнее.
– Что ты сказала? – переспрашиваю я.
– Блин… – с досадой вздыхает Маша, понимая, что выкрутиться уже не получится. – Ну, да… Я попросила Анатолия, чтобы он проследил за тем, чтобы ты никогда больше не встретилась с Кириллом…
– Что? Зачем?
– Потому что у меня были на него планы…
– Планы? На него? Это что вообще значит? – моему возмущению нет предела. – То есть, ты и не собиралась рассказывать Кириллу правду? То есть, ты с самого начала меня обманывала?!
– Ну, как бы да… – Маша опускает голову. – Глупо уже скрывать это. Когда Кирюха обнял меня тогда, в самый первый раз, я поняла, что он будет отличным отцом моему ребёнку… Собственно говоря, я именно поэтому той же ночью отправилась в "Жемчужный". Полянский был для меня ненужной помехой, и мне нужно было от него избавиться…
– У меня нет слов… – говорю я упавшим голосом. – Ты страшный… Очень страшный человек…
– Даша, я пошла на это ради… сына… – приложив ладони к животу, Маша умоляюще смотрит на меня. – Я хотела, чтобы у него был нормальный отец…
Мне хочется ответить что-то типа "могла бы найти себе другого кандидата на эту роль" или "тебе что, других мужиков мало"… Но я понимаю, что сейчас любые мои слова – это пустое сотрясение воздуха. Всё уже случилось…
– Ну и что, Карасёву понравилось твоё предложение? – спрашиваю я, желая поскорее сменить тему.
– Конечно, понравилось! – отвечает Маша. – Ради тебя он согласился бы на что угодно! Мы обменялись телефонами и договорились оставаться на связи. Потом мы периодически созванивались, устраивали перекличку, так сказать. Надо сказать, Карасёв неплохо справлялся со своей задачей…
Я здесь же вспоминаю сразу два недавних случая, когда мы едва не столкнулись с Кириллом лицом к лицу, и с трудом сдерживаю улыбку. Мол, ну, конечно, справлялся Карасёв… Как же..
Но вслух об этом, конечно, не говорю, чтобы не разочаровывать Машу. А та всё щебечет:
– Ты жила там, я здесь… И до недавнего времени всё было нормально. А потом мне позвонил Кинишев-младший…
Глава 103
– Костик грозился найти меня в Н-ске, чтобы «разорвать в клочья». После смерти Полянского его жизнь в Пригороде полетела к чертям. Местные жители не верили, что Стас погиб в результате несчастного случая. Большинство считало, что «мальчишку убили» и виноват в этом Кинишев-младший. Тот же, в свою очередь, винил в смерти Полянского меня.
Чтобы вернуть себе доброе имя и восстановить справедливость, Кинишев примчался в Н-ск. Я не знала, к чему готовиться, но отчётливо понимала, что если он случайно встретится с тобой, если вдруг обознается, если перепутает нас, тогда весь его гнев обрушится на твою голову. А тебе и так уже досталось, сестричка. Поэтому я позвонила Анатолию и попросила его спрятать тебя понадёжнее.
– Да, я слышала твоё голосовое сообщение Толику, – подмечаю я и в доказательство своей осведомлённости цитирую:
"Пусть она сидит у тебя и не смей её отпускать… Он в городе. Ты понимаешь, о чём я?.. Он ищет… Нам нельзя облажаться!.."
Закончив цитату, я одариваю сестру многозначительным взглядом:
– Я из-за тебя сидела взаперти, между прочим…
– Это было сказано образно! – оправдывается Маша, махнув на меня рукой. – Ну, что ты в самом деле! Я имела в виду, чтобы Карасёв оберегал тебя, защищал, если понадобиться. Я не виновата, что он понял мои слова буквально и действительно запер тебя в четырёх стенах.
А сам между тем заявился сюда, на Садовую, с требованием предоставить ему еду и ночлег на неопределённое время.
"Пока Даша живёт у меня, я буду жить у тебя!" – заявил Анатолий.
Я на тот момент уже перебралась к Кириллу, эта квартира пустовала, и я согласилась, полагая, что это временно. Я думала, когда ситуация с Кинишевым разрешится, мы с Анатолием продолжим соблюдать наш уговор молчания.
Но в один прекрасный день, ссылаясь на какие-то бытовые трудности, Карасёв вызывает меня сюда и устраивает нам знакомство…
– Я не знаю, зачем он это сделал, – вздыхает Маша. – Я была уверена, что его всё устраивает…
– Думаю, Толик просто устал от такой жизни, – говорю я. – Лгать, притворяться, жить с оглядкой, помнить о каком-то там уговоре, выполнять чужие указания… Ему надоело это всё, понимаешь? Ему захотелось обычной нормальной жизни… Тебя это удивляет?
– Ты права, – соглашается Маша. – Я настолько привыкла лгать и притворяться, что уже не могу представить себе другой реальности… Такой, где люди говорят друг другу правду и при знакомстве называют свои настоящие имена.
– Но ты можешь всё изменить! – говорю я. – Ведь это так просто. Просто перестать лгать…
– Нет, боюсь уже слишком поздно что-то менять… – печально отвечает Маша. – Слишком глубоко я увязла во лжи. Все мы увязли… И я, и мама, и бабушка, и Наталья, и даже твой Карасёв… Мы все, однажды оступившись, в итоге стали заложниками своих поступков и теперь вынуждены лгать, притворяться, плакать и бояться, что однажды наши секреты будут раскрыты.
Мы оступились каждый по своему, но причина у нас была одна… Знаешь, какая? – Маша спрашивает, но ответа не ждёт. – Любовь, Даша, во всём виновата любовь… Она даёт силы и отбирает разум, она убивает и возвращает к жизни. Ради любви мы готовы на всё. Мама в погоне за любимым бросила ребёнка. Бабушка из-за любви к тебе много лет скрывалась от родной дочери. Наталья лжёт сыну, потому что любит его и боится потерять. Карасёв ради любви пошёл на преступление. Даже Полянский… Думаешь, почему он повёл себя как скотина? Думаешь, почему он не хотел детей? Потому что боялся, что ребёнок заберёт на себя всю мою любовь и внимание. А Стас не хотел делить меня ни с кем. И, наконец, я… – говорит Маша со вздохом. – Я лгу и притворяюсь другим человеком ради этого малыша, – прикладывает ладони к животу, – чтобы у него была настоящая, полная семья. Чтобы у него было будущее.
Маша замолкает. Упавшую между нами тишину, кажется, можно потрогать руками.
– Вот так, моя дорогая… – продолжает она, немного помолчав. – Все мы связаны по рукам и ногам нашими секретами. Тебя же ничего не держит. Ты вольна говорить и делать, что угодно.
Например, ты можешь прямо сейчас пойти к Кириллу и рассказать ему всю правду. Вывести, так сказать, на чистую воду сразу всех нас. Сказать, что мать ему не родная, а Даша вовсе не Даша, а Маша… Можешь рассказать всем, что один с виду хороший парень на самом деле убийца, а милая женщина в накрахмаленном переднике много лет назад украла младенца…
А можешь выбрать другой вариант…
Маша не спеша поднимается с кресла и идёт к серванту. Она роется в ящике, шуршит бумагами и, когда разворачивается ко мне, я вижу в её руках знакомую мне вещицу…
Это паспорт.
"О, боже! – ликую про себя. – Неужели это он? Мой загадочно исчезнувший паспорт?"
Маша протягивает мне документ:
– Как я уже сказала, ты можешь выбрать другой вариант… Вот, возьми…
Я принимаю из её рук бордовую книжецу и сразу раскрываю её. От увиденного в глазах рябит.
– Это мой паспорт, – зачем-то поясняет Маша, будто я сама не умеею читать.
"Соколова Мария Андреевна… Пол… Дата рождения…"
– Зачем ты мне его дала? – спрашиваю я, хотя уже догадываюсь, что она задумала. И от этих мыслей холод по спине.
– Несколько дней назад я попросила Наталью, раздобыть для меня твои документы, – говорит сестра. – Надо сказать, она блестяще справилась с задачей. Не знаю, как ей это удалось, но уже через несколько часов твой паспорт был у меня.
А я знаю…
Она вытащила его из моей сумки.
Я помню, как однажды ночью та неожиданно "спрыгнула" с крючка. Кто бы мог подумать, что пока я наблюдала в окно за Костиком, думая, что это Полянский, у моей двери тёрлась Наталья, мать Кирилла.
Я не спрашиваю, зачем ей мой паспорт. И так ведь понятно. Для полного комплекта…
Но Маша всё равно поясняет.
– Всё это время, с самой первой нашей встречи с Кириллом и до недавнего времени, я как-то обходилась своим паспортом. Дома у Пановых я была Дашей, в остальной жизни – Машей. Кирюша ведь у меня документы не спрашивал.
Но некоторое время назад Кирилл предложил мне стать его женой. И теперь у меня только два пути. Либо во всём ему признаться, либо продолжать лгать и пойти с ним в загс, прикрывшись твоим паспортом… Признаться ему я не могу, я уже сказала. А, значит, мне подходит только второй вариант. Поэтому я отдаю тебе свой документ, взамен твоего…
Меня убивает, с каким спокойствием она говорит мне всё это. Она хоть понимает, что предлагает мне?
Мой оторопелый взгляд не остаётся без внимания.
– Я представляю, что ты сейчас обо мне думаешь, – горько ухмыляется Маша. – Да как ей в голову такое пришло?! Да после всего того дерьма, что она привнесла в мою жизнь, она должна в ногах у меня валяться и прощение вымаливать! А ей ещё хватает наглости предлагать мне свой паспорт!
Как с языка сняла, ей-богу…
– Так вот… – продолжает Маша. – Ты совершенно права, если так думаешь… Но у меня нет выбора. А вот у тебя он есть. Я повторюсь… Ты можешь сейчас же пойти к Кириллу и рассказать ему правду. Это вариант погубит меня, но я не стану тебя останавливать. Если твой выбор будет таким, значит так тому и быть.
И тем не менее, я всё же осмелюсь напомнить тебе про второй вариант. А именно, ты можешь взять мой паспорт и просто исчезнуть. Мы будем жить дальше. И наши жизни никогда не пересекутся, как не пересекались до сих пор. Наши знакомые будут звать тебя Машей, а меня Дашей, и только мы будем знать наши настоящие имена. И это будет нашей с тобой тайной. Навсегда. Что скажешь, сестрёнка?
Ответ находится не сразу, и я молча хлопаю глазами, подбирая "правильные" слова.
Всё, что происходит сейчас, вообще реально? А?
А моя сестричка между тем не дремлет и не молчит.
– Дашунь, для тебя же ничего не изменится! – нажимает Маша. – Давай посмотрим правде в глаза. Вы с Кириллом уже давно чужие друг другу люди. Да у вас даже секса нормального не было! Думаешь, я не знаю? То, что было у меня с ним, это и есть для него первое и настоящее! Я уверена, ты бы не стала делать и половины из того, что делала с Кириллом я!
Зато я видела, как ты целовалась с Анатолием. Так целются только влюблённые! Вы любите друг друга! И не смей отрицать! Между вами бьют такие искры, что, боюсь, когда-нибудь вы спалите дом! Так и будьте вместе! Он отличный парень! Правда!
– Всё, хватит! – прерываю я её бессмысленную тираду. – Ты сказала, у меня два варианта?
– Ну, да…
– Что ж, отлично… Я готова озвучить свой выбор…
