Текст книги "Совпадения случайны (СИ)"

Автор книги: Маргарита Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Глава 06

Я думала, что перестала видеть кошмары. Увы…

Обычно мне снится Пригород. Самая его окраина, где заканчиваются двухэтажные дома с открытыми навесными балконам и вытянутыми окнами-арками, и начинается лес. Где последний перекрёсток предлагает путникам выбрать любое из четырёх направлений: в Н-ск, в Центральный Пригород, в К-ск или к дачному посёлку «Жемчужный».

Все мои страшные сны начинаются здесь. На «адском перекрёстке», как называют его местные жители. Слишком уж много смертей видело это перепутье.

Обычно в своих снах я поворачиваю в сторону Н-ска. Не спеша бреду вдоль обочины мимо подсолнуховых полей и пыльных кустарников, вдыхаю аромат прелой травы, пинаю камешки на дороге. Тёплый ветер играет моими волосами и треплет подол летнего сарафана. На моём плече сумка из «МальДИВО», в руке телефон. В наушниках «Маленький принц» обещает нам «встретиться снова», и ничего не предвещает беды. Но внезапно за спиной раздаётся гудок клаксона. Я оборачиваюсь… А дальше синяя «ауди» увозит меня в ночной кошмар.

Иногда мне снится Центральный Пригород и его узкие тенистые аллеи, где растущие по обеим сторонам тротуара деревья смыкаются кронами, образуя арку.

Но сегодня я смотрю на улицу свысока, а точнее со второго этажа заброшенной постройки.

С неба льётся солнечный свет. Он разбивается о листву, о серый асфальт, рассыпается осколками по следам ночного дождя.

Я рассматриваю дом у дороги. В Пригороде это единственная пятиэтажка.

Моё внимание притягивает распахнутое окно на четвёртом этаже. Среди прочих, наглухо заколоченных, оно выделяется, словно родинка на белоснежной коже.

Я знаю, что будет дальше…

В окне – женщина. Устроившись на подоконнике, она наблюдает сверху за прохожими. Ветер треплет подол её белого платья. Длинные волнистые волосы переливаются на солнце всей гаммой оттенков от светло-русого до золотого. Она сжимает в руках бокал вина, время от времени поднося его к губам.

Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть её черты, но на таком расстоянии сделать это невозможно. Мне хочется думать, что она молода, красива и влюблена. Она уже снилась мне раньше. Но ни один сон не показал мне её лица.

Между тем женщина допивает вино и отставляет бокал. После аккуратно приглаживает волосы, поправляет съехавшую с плеча лямку, разворачивается и осторожно спускает ноги с окна, словно хочет вернуться в комнату. Но не уходит.

Развернувшись спиной, она продолжает сидеть на подоконнике, и вскоре порывы ветра доносят до меня её сдавленные рыдания. А мгновением позже женщина вскрикивает и опрокидывается назад в распахнутое окно.

Пытаясь удержаться, она хватается за оконную раму, но пальцы соскальзывают с гладкого пластика.

Время становится тягучим и липким, словно горячая карамель…

Как в старом чёрно-белом фильме, поставленном на медленную перемотку, я вижу парящий в воздухе силуэт. Раскинув руки, женщина приближается к земле. Ветер подхватывает её белое платье и перебирает золотистые локоны. В последний раз.

Из моей груди вырывается протяжный крик.

– Я не хочу видеть, как она разобьётся! Я не хочу видеть, как она разобьётся!

Зажмуриваю глаза, закрываю уши и опускаюсь на колени. Но даже сквозь созданный барьер слышу глухой удар от столкновения тела с землёй.

Птицы, поющие в листве старого тополя, разом замолкают и срываются с веток. На залитую радостным солнцем улицу опускается злая тишина.

Мне требуется время, чтобы набраться смелости и опять выглянуть в окно.

Осторожно подтягиваюсь к плохо покрашенному подоконнику. Створка, через которую я смотрела прежде, распахнута. Я же нарочно выбираю другую, закрытую, с мутным от грязи стеклом. Потому что боюсь ожидающей меня картины…

Она неподвижно лежит на асфальте. Я с замиранием сердца смотрю на неё из своего укрытия. С такого расстояния сложно определить, дышит она или нет.

И вдруг женщина приподнимает руку.

– О, боже! Она жива! – вскрикиваю я и бросаюсь к выходу.

Чтобы попасть на улицу, мне нужно преодолеть два пролёта прогнивших ступенек. Рассохшиеся доски провисают и скрипят под ногами. Одна из них разламывается, я проваливаюсь одной ногой, но успеваю зацепиться за перила. Вытаскивая ногу, распарываю лодыжку, вскрикиваю от внезапной жгучей боли, но продолжаю пробираться к выходу и, наконец, выбегаю на безлюдную улицу.

Теперь меня и эту женщину разделяет серая полоса проезжей части, по которой непрерывным потоком несутся автомобили.

Я размахиваю руками, пытаясь привлечь внимание водителей, но те безразлично проезжают мимо.

Сквозь пролетающие машины я смотрю на несчастную женщину.

Она лежит на спине и будто смотрит в небо. На самом же деле её взор устремлён на окно. То самое, из которого она выпала. Оно распахнуто, ветер колышет занавески, а за ними я вижу… чёрный силуэт. Мужчина это или женщина не разобрать.

– В комнате человек! Это он сбросил её! – кричу в никуда.

С трудом перебравшись через дорогу, устремляюсь к женщине. Склоняюсь над ней и понимаю, что… не вижу её лица. Осторожно кладу её голову себе на колени, убираю светлые пряди от лица… А лица нет! Словно кто-то стёр его ластиком, как какой-то неудачный рисунок.

Она пытается что-то сказать, но я слышу только булькающие звуки в гортани. Наконец, мне удаётся расслышать хриплое:

– Зачем ты убила меня?

– Нет! Я этого не делала! Это не я! Это тот человек в комнате!

Я поднимаю глаза на окно. Но теперь оно заколочено крест на крест двумя гнилыми досками. А через мгновение женщина издаёт последний вздох и умирает на моих руках…

Глава 07

Вторая пара началась пятнадцать минут назад, но преподавателя до сих пор нет, и будущие экономисты строительного колледжа страдают от безделья.

Парни, собравшись толпой, играют в карты на последней парте. Девчонки листают каталог косметики у окна.

Кузнецова, звезда нашей группы, как обычно отделившись от всех, сосредоточенно красит ногти.

Тупикина, её верная страшная подруга, строчит смс-ки очередному воздыхателю. Сомневаюсь, что ребята клюют на её жидкие волосы и толстые ноги. Скорее, она берёт их совсем другой частью тела. И это точно не мозг.

Я уже два года знаю этих ребят, но дружу только со Светкой. Остальным от меня перепадает лишь сухое "Привет", ну и курсовые работы за умеренную плату. А так я не лезу к ним, они не лезут ко мне, и все счастливы.

Светка копается в смартфоне, пытаясь найти лучшую замену моему пропавшему телефону. Она периодически толкает меня локтем и зачитывает характеристики очередной модели:

– Во, гляди! Оперативки 3 Гб, камера 13 Мп и диагональ 5,5 дюймов… С моим "масиком", конечно, не сравнить, но для тебя это отличный вариант…

Заметив, что я уже второй раз пропускаю её слова мимо ушей, она наклоняется ко мне.

– Дашка, ты слушаешь?

Нет, я не слушаю… Я вывожу в тетради кружочки, цветочки и разные каракули, а сама думаю о ночном кошмаре, от которого проснулась утром.

– Она снова и снова умирает на моих руках… – срывается с губ.

Светка тут же отзывается:

– Ты о чём? Кто умирает?

Я поворачиваюсь к ней:

– Та женщина в окне пятиэтажки. Она опять приснилась мне…

– И опять выпала из окна? – Светка знает об этих моих кошмарах.

– Да, – киваю. – И её лицо… Оно опять было стёрто! Она умерла, а прохожие показывали на меня пальцами и скандировали: "Убийца! Убийца!"

– Дашка, это просто плохой сон! – успокаивает Светка. – Мне тоже, бывает, такое приснится! – она театрально закатывает глаза.

– Я много думала об этих снах, – кручу в руках простой карандаш. – А что, если мне снится… мама.

– Почему ты так решила?

– Я не вижу её лица, потому что не знаю, как она выглядит. Знаю только имя… Лариса. Ещё знаю, что у неё были длинные волнистые волосы, и что она умерла. Бабушка никогда не рассказывала мне, как это случилось. Она вообще не любила говорить о моих родителях и ни разу не показала мне их фотографий. Всякий раз, когда я просила её рассказать о матери, бабушка уходила от ответа. Ссылалась на занятость или плохое самочувствие, а сама потом пила таблетки от давления. Думала, я не замечаю, как они убывают в её аптечке…

Я отрываю взгляд от карандаша и смотрю на подругу:

– Светка, я думаю, с мамой произошло что-то ужасное, а эти сны пытаются рассказать мне, что именно случилось.

– Даже не знаю, что сказать… – отвечает подруга, а сама одним глазом уже провалилась в экран смартфона.

– Правда… – я опять кручу карандаш. – В этот раз какой-то человек сбросил её с подоконника. В прошлом сне мы с ней ехали на машине. Она была за рулём, а я на заднем сиденье. Я видела только её затылок – собранные в пучок золотистые локоны. Вдруг она резко затормозила и покинула салон. А потом её нашли мёртвой в лесополосе недалеко от "Пригорода". Мне снится разное, но итог всегда один – я не вижу её лица, и она мертва…

Пустившись в рассуждения, я не сразу замечаю, что Светка окончательно уткнулась в смартфон и, едва сдерживая улыбку, уже строчит кому-то сообщение. Наверняка она не услышала и половины из того, что я говорила.

Я не обижаюсь. Что взять с человека, у которого на уме лишь гаджеты, соцсети, шмотки и мальчики. Светке не понять глубины моих переживаний. У неё есть мама Тамара Борисовна, папа Владислав Андреевич и отчим Женька. Она сама его так называет. Он моложе Тамары Борисовны на десять лет, и старше Светки на двенадцать.

"Ну какой с него отец! Женька и есть Женька!" – фыркает подруга.

Моя подруга с рождения была окружена целой толпой родственников, а у меня из близких людей была только бабушка. А теперь и её не стало. Так что нам со Светкой не понять друг друга.

Возвращаюсь к каракулям в тетради и остаюсь один на один со своими мыслями, коих в моей голове целый рой.

Я думаю о вчерашней тупой шутке, придуманной Карасёвым, о плюшевом медведе, так умело скопированным его руками, о пропавшем мобильнике.

Наконец, опять думаю о матери…

Какой она была? Что с ней случилось?

Признаюсь, последнее заботит меня сейчас больше остального.

Какая же страшная участь её постигла, что бабушка предпочла унести эту тайну в могилу?..

Глава 08

Моя бабушка Ольга Николаевна Соколова была красивой женщиной. Едва тронутые сединой густые чёрные волосы собирала в аккуратный пучок на затылке, большие карие глаза чуть подводила карандашом. Другой косметикой не пользовалась, одевалась строго, вела себя сдержанно, была образована, много читала и вкусно готовила.

Всю свою жизнь бабушка преподавала русский язык и литературу в Центральном лицее, но к моему рождению уже вышла на пенсию.

До пяти лет я считала её своей матерью, потому так и звала – мама Оля.

Но однажды после утренника тётя Лиля, мама Полинки Воронцовой, спросила меня:

– Даша, как поживает твоя бабушка? Что-то давно я её не видела!

Полинка, которая на протяжении всего нашего пребывания в детском саду была занозой в моей заднице, громко прыснула. Ещё бы! Она же чаще других детей спрашивала у меня: «Дашка, а почему у тебя такая старая мама? Моя, смотри, какая молодая! А твоя такая древняя, что того и гляди развалится!» Ух, сколько раз мне хотелось врезать ей за это!

В тот момент я опять едва справилась с желанием повалить Полинку на пол и, как следует, отдубасить.

Помню, ответила тёте Лиле что-то невнятное, а вечером выбрала удобный момент и подошла к маме Оле.

Та, уютно расположившись в своём кресле у торшера, ловко орудовала спицами. Я остановилась напротив неё и спросила:

– Мама Оля, а почему сегодня тётя Лиля назвала тебя моей бабушкой?

Бабуля взглянула на меня уставшими глазами и, отложив вязание, протянула свои худые морщинистые руки:

– Подойди ко мне, милая!

Она усадила меня около себя и, мягко поглаживая по голове, проговорила:

– Видишь ли, деточка… – мама Оля умолкла на несколько секунд, собираясь с духом, и, наконец, произнесла, – дело в том, что я и правда твоя бабушка…

Я широко распахнула глаза от удивления:

– Как? А где же тогда моя мама? Ведь у всех детей в нашем садике есть мамы и папы. Только у Вадика нет. Его бабушка в капусте нашла. Он сам так говорит…

На моей последней фразе мама Оля вымученно улыбнулась:

– В капусте, говоришь? Ну, так и я тебя в капусте нашла!

– Вот здорово! – радостно воскликнула я.

Теперь мне не терпелось прийти в детский сад и похвалиться Вадику, что не только его в капусте нашли.

Позже я переключилась на что-то другое, более важное и интересное, и на какое-то время забыла об этом разговоре.

Потом детский сад был пройден. Мы уехали с Садовой. Я поступила в Центральную среднюю школу.

Вот там-то примерно в классе третьем одноклассницы во главе с Кузнецовой любезно рассказали мне о том, что деда Мороза не существует, что подарки под ёлку кладут родители, и что детей не находят в капусте.

Тогда я опять подошла к маме Оле, чтобы она объяснила мне, наконец, что на самом деле случилось с моими родителями.

– На версию про аиста я тоже не согласна! – строго предупредила я.

В ответ бабушка только вздохнула и, снова усадив меня рядом с собой, сказала:

– Думаю, пора рассказать тебе правду…

– Какую правду? – я затаила дыхание, дожидаясь ответа, но мама Оля будто нарочно медлила. Собираясь с мыслями, она разглаживала подол халата на коленях, смахивая с него невидимые пылинки.

Мне показалось, прошла целая вечность, прежде чем она, наконец, сказала:

– Деточка, я думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять это… Твоя мама… Она умерла…

– А как это случилось? – спросила я.

Та будто нарочно проигнорировала мой вопрос.

– Она была очень красивой женщиной! У неё были шикарные золотистые локоны… Её звали Лариса… Ларочка…

– Почему она умерла, бабушка?

Кажется, в тот вечер я впервые назвала её бабушкой.

Та вдруг встрепенулась:

– Ой, я же совсем забыла! Мне ещё позвонить надо! Ты, Дашенька, иди пока, поиграй. Я быстро переговорю, а потом будем ужинать.

Конечно, бабуля специально уходила от разговора.

Я воскликнула:

– Бабушка! Ты не рассказала!

– Не сейчас, дорогая! Обещаю, я позже тебе расскажу! А сейчас мне правда нужно идти! – она торопливо поднялась с дивана и ушла на кухню.

Я, как послушная девочка, оставила бабушку в покое и занялась игрушками. А позже до меня долетели обрывки её телефонного разговора.

Бабушка говорила кому-то:

– Как же я расскажу ей об этом! Она же ещё ребёнок! Пусть подрастёт немного!

И вот мне уже девятнадцать, но я так и не знаю, что случилось с моей мамой…

Глава 09

После занятий мы спускаемся в гардероб, принимаем у Изольды Никифоровны наши вещи и сваливаем их на свободную скамейку.

– Пробежимся по магазинам? – спрашивает Светка, поправляя шапку перед высоким зеркалом.

Мне некогда гулять. Я хочу быстрее вернуться домой, заглянуть к Толику и забрать у него свой мобильник.

– Прости, сегодня никак! – говорю я, застёгивая пуховик. – У меня дела…

– Брось! Знаю я твои дела! Задачки по математике решать! – подруга достаёт из кармана тюбик с блеском и аккуратно наносит его на губы.

– Дело не только в задачках…

– А в чём же ещё?

Я не нахожу, что ей ответить. Не стану же я рассказывать ей подробности вчерашнего вечера.

Пока я соображаю, что сказать, подруга убирает блеск для губ и, окинув довольным взглядом своё отражение, заявляет:

– Возражения не принимаются, Соколова! Шоппинг – лучшее лекарство от хандры! Заодно и новый мобильник тебе присмотрим! А задачки твои подождут!

Светка настроена решительно, и сейчас мне проще прогуляться с ней по магазинам, чем объяснять, что новый мобильник мне не нужен, потому что я скоро верну себе старый.

Расскажи я сейчас подруге о том, что мой телефон, скорее всего, у Толика, на меня обрушится шквал вопросов:

"С чего ты взяла, что твой мобильник у Карасёва?"

"Ты виделась с Карасёвым?"

"Вы встречаетесь с Карасёвым?"

"Что? Опять?"

Ну уж нет! Лучше я сейчас промолчу и покорно соглашусь пройтись по салонам связи, чем стану отвечать на дурацкие вопросы и выслушивать истеричные вопли.

В конце концов, я могу зайти к Толику и двумя часами позже…

– Ладно, пойдём, пройдёмся по твоим бутикам… – сдаюсь я.

***

Мы бродим среди всё ещё сверкающих мишурой витрин, разглядываем помады и туши, щупаем платья и блузки на манекенах, рассматриваем новые модели смартфонов.

– Пойми, Дашка, ну нельзя в наше время ходить с булыжником! – говорит Светка, любезно пропуская меня в один из магазинов сети «Звонилка».

Она рада тому, что у меня украли телефон, и даже не скрывает этого. Теперь подруга намерена выбрать мне "нормальный" по её меркам мобильник.

– Ну, ты что дремучая такая! Как бабка твоя, в самом деле! Ой… – Светка прикусывает язык, поняв, что сболтнула лишнее.

Я не обижаюсь. Язык у этой мадам, как помело, я давно привыкла. Она называет меня дремучей всякий раз, когда мы ходим по магазинам.

Ей не нравится, что я никак не куплю себе "нормальный" телефон, что ношу только серое, что волосы никогда не распускаю, что из косметики у меня только тушь для ресниц и карандаш.

– Издалека видно, что с бабкой росла! – язвит Светка, когда я в очередной раз морщусь на какое-нибудь слишком короткое и яркое платье.

То же самое подруга говорит, когда я не понимаю значения современных словечек типа «хайп» или «селфи», и когда снова и снова отказываюсь завести страничку в какой-нибудь социальной сети. Она же, напротив, постоянно пропадает в интернете, кому-то пишет, с кем-то знакомится.

Я другая… Да, возможно, по современным меркам дремучая.

Бабушка учила меня тому, что сама умела. А в её время никакой умной техники не было. Всё сами делали, своими руками. И головой думали своей, у "интернета" не спрашивали.

Поэтому к девятнадцати годам я не знала ни компьютерных игр, ни социальных сетей. Зато знала, что такое библиотека. И книги читала только бумажные. И музыку слушала ту, старую. Бабушка научила меня играть в домино и шашки, вязать крючком и спицами. И готовить учила по особенной кулинарной книге, в которой каждый рецепт был написан её аккуратным почерком.

Светка редко приходила ко мне. Говорила, что наша квартира и весь наш образ жизни наводят на неё зелёную тоску.

– У тебя Wi-Fi нет! У тебя на телевизоре всего двенадцать каналов! – морщила носик подруга. – У вас даже чайник не электрический, а старый, со свистком… Уж лучше ты ко мне приходи!

Я не обижалась на неё. Она шла в ногу со временем, а мы с бабушкой, по её мнению, застряли в прошлом веке. Но это нисколько не мешало нашей дружбе.

Конечно, Светка старалась вытащить меня из "бабушкиного болота". Водила по магазинам бытовой техники и салонам связи. Демонстрировала возможности современных устройств. Но ей так и не удалось перетянуть меня на свою сторону.

Максимум, на что я согласилась, был кнопочный "кирпич". Я взяла даже два таких, себе и бабушке.

Бабуля свой телефон и в тазик со стиркой роняла, и зарядить забывала. А однажды оставила на кассе в магазине. Так он и ушёл навсегда.

Мой мобильник прослужил мне чуть больше двух лет и тоже ушёл. Полгода назад… Остался где-то на задворках Пригорода.

И вот теперь, когда и второй, сменивший его "кирпич", пропал без вести, Светка намерена найти мне третий, наконец-то, "нормальный" и, хочется верить, последний "гаджет".

Вот поэтому мы уже полчаса бродим по искрящемуся новогодними гирляндами салону и рассматриваем похожие друг на друга чёрные пластиковые прямоугольники.

Нашей прогулке нет конца.

После "Звонилки" подруга ведёт меня в "Позвони мне, позвони", затем в один из магазинов сети "Мир гаджетов". И только там до Светки, наконец, доходит, что я не настроена на покупку нового телефона.

– Ладно, не хочешь, как хочешь! – сдаётся она, когда в ответ на её вопрос "А как тебе этот? Нравится?" я в очередной раз устало пожимаю плечами.

Я уже готова бежать на остановку, но Светка предлагает зайти в ещё один, последний, магазин. На этот раз ювелирный.

– Ты же обещала, что "Мир гаджетов" – это "конечная" нашего маршрута, – почти хнычу я.

– Знаю, знаю… – отмахивается подруга. – Но я столько времени потратила на тебя, что теперь хочу и себе уделить минутку!

Вот же сама беспардонность! Я вообще-то не просила её таскать меня по магазинам.

Мне так и хочется сказать это вслух, но я не хочу обижать Светку. Она ведь на самом деле хотела помочь. Поэтому соглашаюсь пойти с ней в "Твоё колечко", о чём жалею, едва переступив порог…

Глава 10

Золотые украшения напоминают мне о Кирилле.

Ещё в детском саду он надевал на мой пальчик колечко, скрученное из проволоки и гордо заявлял воспитательнице, что когда вырастит, обязательно женится на мне.

Воспитатели умилялись, а я свято верила, что так и будет!

Встретившись через годы, мы не раз говорили о свадьбе. Представляли, где и как она пройдёт, конкурсы придумывали. Даже список гостей составили.

Помню, Светка принесла на занятия каталог со свадебными платьями, мы долго разглядывали каждое и спорили, какое из них мне подойдёт лучше всего.

Я сохраняла себе рецепты нежнейших бисквитов, рисовала в блокноте искизы будущего торта, украшения ему придумывала.

Мы бродили с Кириллом по ювелирным салонам, присматривали обручальные кольца.

Однажды завернули сюда, в "Твоё колечко". Встали у витрины и с полчаса, наверно, мучали продавца.

"Покажите это!"

"Покажите вот это!"

Ведь знали, что не возьмём, денег у нас, вчерашних школьников, не было, но мы выбирали, примеряли, мечтали.

И всё же решили купить одно. Простое, не обручальное. Кирилл настоял.

– Пока мы не можем позволить себе настоящиие обручальные кольца, я хочу, чтобы ты выбрала колечко, которое будешь носить до свадьбы. Пусть оно служит напоминанием о счастливом дне, который обязательно настанет!

– Кирюш, не нужно… – пролепетала я.

Но он строго сказал:

– Нет, я настаиваю!

И тогда я ещё раз пробежалась глазами по сверкающей витрине и указала на тоненькое золотое колечко с крошечным изумрудиком. Оно было самым простеньким из представленных. И самым прекрасным.

– Мне нравится это… – произнесла чуть слышно.

И даже на это колечко цена была неподъёмной. Но Кирилл уверенно заявил, что к лету обязательно скопит нужную сумму и подарит мне это кольцо на день рождения.

Ага, размечталась…

Его слова оказались ложью. Красивой ложью, приправленной нежными взглядами и горячими касаниями рук.

Если бы я знала, какой "подарок" ждёт меня на самом деле.

Если бы я знала, что за день до моего дня рождения Кирилл пригласит меня на свидание у "Корзиночки", а сам не приедет.

Если бы я только знала, что, доверившись его лживому сообщению, я сяду в машину к какому-то Стасу.

И если бы я знала, каким кошмаром обернётся для меня тот жаркий летний вечер.

Если бы я только знала…

Провалившись в горькие воспоминания, я блуждаю глазами по витрине с обручальными кольцами и вдруг слышу голос Кирилла за спиной:

– Привет, Дашунь!..

Моё сердце срывается в пятки, а затем подпрыгивает обратно и больно ударяется о грудную клетку.

Сколько мы не виделись? Полгода? Больше?

189 дней…

"Обернуться? Или сделать вид, что не слышу и быстрым шагом выйти из магазина? Хочу ли я видеть его после того, что он сделал? Что он может мне сказать?"

За считанные секунды я испытываю всю гамму чувств от любви до ненависти, но, собравшись с духом, оборачиваюсь…