Текст книги "Worm (ЛП)"

Автор книги: Мак Дж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 104 страниц)

– Надеюсь, вас она не поймает, – самое жуткое было то, что Ампутация, похоже, говорила совершенно искренне. – После неё остаётся так мало мяса, что мне уже даже и работать не с чем.

– Что же до меня, – сказал Джек, – я предпочитаю вступать в игру последним, когда все остальные уже провели свои испытания и осталось всего одно-два. Чтобы разнообразить процесс. Да и, в отличие от нашей дорогой Ампутации, играть честно у меня нет никакого желания.

– А если мы провалим испытание? – спросил Регент. – Мы умрём?

– Нет, что ты, – улыбнулся Джек. – Ещё никому не удавалось пройти все испытания, а наказание за провал определяется автором испытания. Иногда это смерть. Иногда что-то другое, но будьте уверены – хуже.

– А что выпало моей сестре? – поинтересовался Регент.

– Эй! – Ампутация повысила голос, тыча пальчиком в его сторону, – А ну, не жульничать!

Не только ей не понравился вопрос. Душечка молча сверлила Регента взглядом.

– А я и не жульничаю, – ответил Регент. – Назовём это праздным любопытством. Из-за сестры я влип в эту передрягу, так что было бы очень интересно узнать, через что ей пришлось пройти. И вам не надо ничего скрывать, я обещаю, что не стану ничего за ней повторять

Джек засмеялся:

– Хм, хочешь поднять уровень сложности? Это честно. Она убила Топорылого. Краулер решил, что она заранее прошла его испытание и нет смысла с ней возиться. Малышка Ампутация для своего испытания вывела специального паразита, который остаётся в организме в течении 48 часов, и на это время оставляет человека без суперспособностей.

– Я просто восстанавливала справедливость – ведь Топорылый так и не успел устроить ей своё испытание. А ещё я хотела хорошенько её встряхнуть, так что немного похимичила с паразитом, чтобы его эффект стал необратимым, если носитель не выпивает значительное количество крови.

– Разумеется, – Джек похлопал ладонью по лбу. – Это был интересный поворот событий. Ведь ты ей, конечно, не сообщила, сколько она должна была пить, и кровь каких именно существ считается... Это выбило её из колеи, о да. А на второй день после заражения паразитом Сибирь бросилась за ней в погоню. Три дня и три ночи игры в кошки-мышки. Должен признать – отлично держалась, хотя и на грани. Ещё минут десять, и Сибирь поймала бы её в третий раз.

Лицо Душечки помрачнело.

– Птица-Хрусталь любит психологические тесты, а когда Душечка выдвинула свою кандидатуру, настроение у неё было то ещё. Душечка и отдохнуть не успела, как Хрусталь загнала её в комнату и запечатала внутри – без еды, без света, почти без воды. В комнате ничего не было, кроме одного осколка стекла. И стоило Душечке на мгновение ослабить бдительность и попробовать отдохнуть, как он был тут как тут, готовый резать, колоть и кромсать.

Меня аж передернуло. Джек не сказал сколько это длилось, но после трёх бессонных суток, даже несколько часов такого были бы кошмаром наяву.

Но в этих словах мелькнула подсказка. Спасибо Регенту, ему удалось-таки разговорить Джека. Зона действия силы Птицы-Хрусталь была больше, чем у Душечки, раз ей удалось загнать ту в ловушку и мучать её, не опасаясь ответного удара. Это было немного, но это была крупица информации, ещё один кусочек в головоломке.

– С испытанием Ожог она не справилась. Боюсь, об этом я буду вынужден умолчать – если вы узнаете, что вам предстоит, эффект будет уже не тот. Осталось всего два испытания. Давай. Покажи им.

Душечка обожгла Джека взглядом.

– Покажи им, – сказал он. В его тоне не было и намёка на гнев или угрозу, но она всё равно повиновалась, повернулась к нам спиной и задрала майку.

– Манекен требует, чтобы кандидат подверг себя каким-то изменениям. Тяжёлым, болезненным изменениям. Память о наказании, которому Ожог подвергла её за провал, была ещё свежа, так что Душечка не собиралась провалить ещё и его испытание.

Татуировка покрывала всю её спину – начиная от пояса, даже чуть ниже, она выглядывала из-под заниженных джинсов, и простиралась до самого верха. Центральным элементом было большое гниющее сердце, и это была самая реалистичная татуировка, которую я только видела. Сердце в оттенках зелёного, покрытое язвами, болячками, проплешинами гниющей плоти и пожираемое личинками. Татуировки вокруг создавали иллюзию разорванной кожи, обнажающей кости и внутренние органы. Тараканы и крысы выглядывали из-за нарисованных рёбер и сидели на почках. Всю эту картину обрамляли надписи – написанные корявыми буквами, как будто вырезанные на коже ножами: ругательства и эпитеты.

– Она говорила художникам, что татуировка должна быть настолько омерзительной, что ей захотелось бы их убить. А если результат её не устроит, она обещала отправить на тот свет их любимых, а только потом их самих. Она израсходовала шесть мастеров. Я вдохновлён.

Душечка бросила на Джека взгляд через татуированное плечо. В этот момент я поняла две вещи. Во-первых, когда её кожа натянулась, стало заметно, что у татуировок была необычная для плоского изображения глубина и объём. Шрамы и надрезы покрывали кожу, делая татуировки более реалистичной, и гарантируя, что избавиться от них будет непросто.

А во-вторых... её глаза. Когда она обнажила спину, они стали безжизненными, как будто в них погас свет.

– Именно это испытание оказалось самым сложным, да? – ухмыльнулся Джек. – После пяти испытаний ты была измождена, напугана, тебя раздирала боль и отчаяние, но только когда ты своими руками, по своей воле, обезобразила это юное, чистое тело, только тогда что-то в тебе сломалось, и ты начала думать о себе как об одной из нас. Прошла посвящение.

– А что за испытание назначил ты, Джек? – спросил Регент. Я не могла понять, рад он тому, что его сестра так страдала, или ему жаль её.

– О, я знал, что превзойти Манекена будет практически невозможно. Его испытание произошло в идеальный момент, оно взяло её за живое, подвёло к самому краю. И всё же, думаю, мне это удалось. Ну-ка, Душечка, повернись.

Она как робот повернулась. Татуировки и шрамы, не менее отвратительные, чем на спине, полностью покрывали её грудь. Две голые женщины, их конечности переплетались, как сломанные лапки какого-то раздавленного насекомого, ни капли не привлекательные. Одна была худой, как скелет, вторая отвратительно толстой, обе старые. Татуировки, изображавшие гниющую, разорванную плоть обрамляли этот ужас. Надписи же были полной противоположностью тем, что я видела на спине, они отчаянно умоляли: "Возьми меня", "Пожалуйста, желай меня", ужасающие своей издёвкой. Неизвестно ещё, что было хуже.

– Я заставил её ещё раз пройти все шесть испытаний.

– Я даже вернула назад Топорылого для повторного испытания Краулера! – Ампутация просто сияла. – На этот раз ей не удалось застать его врасплох. И это был один из трёх тестов во втором раунде, которые она завалила. Я так им гордилась!

Я увидела, как Душечка ссутулилась, как помрачнело её лицо от приходящих на ум воспоминаний, мыслей о невыразимо уродливых татуировках, из-за которых она уже никогда не сможет оставить всё это в прошлом и начать сначала, никогда уже ни один парень не испытает желания, глядя на её тело... я отвернулась. Сейчас она несомненно была чудовищем, но была ли она им и до испытаний? Этого я знать не могла.

– Знаешь, сестрёнка, – сказал Регент, – я думал, что ты на всех парах мчишься навстречу чему-то похуже смерти, но я ошибался. Хуже уже быть не может, и ты сделала это сама.

Она опустила майку и прорычала:

– На этом месте я должна бы пообещать убить тебя, вот только у них это получится куда лучше.

– А самой слабо? – вклинилась Сплетница. – Зачем тебе полагаться на них?

Глаза Душечки сузились.

– Что-то ты затеваешь. Я чувствую твое самодовольство, слишком много у тебя уверенности для положения, в котором вы находитесь.

Джек улыбнулся и ущипнул себя за бороду.

– Да ну? Но мне всё равно интересно услышать что ты на это ответишь.

– Нахуй. Ты становишься предсказуемым, старик. Ты хочешь поразвлечься, потому что знаешь, что ты тут самый башковитый, и поэтому вечно всё усложняешь. Почему бы Сибири не сожрать её? Представь, как перекосит её дружков, когда они ничего не смогут сделать. Сдаётся мне, им от такого неслабо припечёт, как раз то, что надо, чтобы завести их перед испытаниями. Может даже сами полезут на рожон, значит, и другим проще будет.

– Ну, и кто что затевает? – поинтересовалась Сплетница. – Она пытается тобой манипулировать.

Джек нахмурился и выдернул из бороды пару волосков. Отбросил их в сторону.

– Я знаю, что она пытается манипулировать.

– Ладно, но я заметила и кое-что ещё. Вы знаете, что она играет на перспективу? Она взвинчивает вас, использует свою силу, чтобы манипулировать вами и создавать привязанность к себе. Через полгода-год вы все у неё по струнке будете ходить, – Сплетница медленно расплывалась в улыбке.

Я могла видеть, как гнев и раздражение на лице Душечки сменились выражением полнейшего ужаса.

Джек ущипнул себя за переносицу, опустил взгляд, и я уловила, как он едва слышно пробормотал:

– Досадно.

– Возможно, она планировала это с самого начала, – сказала Сплетница, – она...

Сплетница резко замолчала, в то же мгновение что-то брызнуло на поверхность моей маски и я ослепла. Что-то влажное, я почувствовала его вкус через ткань. Сладко-солёный, с лёгким металлическим привкусом.

– Ах ты ублюдок, блядь! – зарычал Мрак, воздействие его силы исказило голос.

Кровь!

Я поспешно вытерла стёкла маски, но несколько оставшихся полос заслоняли обзор. На просвет они выглядели почти чёрными.

Сплетница лежала на земле чуть впереди меня. Регент и Солнышко, оба, сидели рядом с ней. Так много крови: на её лице, на руках Регента и Солнышка.

Джек поигрывал с ножом. Сибирь загораживала его от нашей группы, в основном наблюдая за Баллистиком.

Джек расхаживал взад и вперёд, меняя направление через каждые три шага и эмоционально говорил, размахивая ножом:

– Я так ждал, когда Душечка попробует провернуть это. У нас с Ампутацией даже были кое-какие планы. Я хотел посмотреть, что именно она попробует, как она будет обходить неуязвимость Сибири к её силе... и вот тогда бы включились защитные механизмы, которые Ампутация имплантировала нам, и мы стали бы свободны от её воздействия и та-дам! – какое бы у неё было лицо... одно это зрелище окупило бы все хлопоты. А эта девчонка взяла и всё испортила.

– Ты знаешь? – ошеломленно сказала Душечка.

– Естественно.

– Но моя сила... Я не почувствовала никаких признаков того, что вы что-то замышляли, никаких изменений в эмоциональной картине или...

Я упала на колени так быстро, что они заныли, и попыталась чем-то помочь Сплетнице. Регент подвинулся, освобождая мне место. Сила Джека оставила разрез от уголка рта до края челюсти. Должно быть, я была прямо на линии огня если на меня так брызнуло её кровью. Чем же мне прижать такую рану?

Джек всё распалялся, разговаривая в основном сам с собой:

– В этом же вся соль! Посмотреть, как далеко мы смогли бы зайти, не спугнув её. Ампутация произвела кое-какие хирургические манипуляции, она даже вживила мне искусственные нервные связи, невидимые для Душечки. Столько работы, столько приготовлений, и всё насмарку!

– Я... – начала было Душечка, но запнулась и не закончила предложение. Собравшись с духом, она попробовала снова.

– Что вы сделаете со мной?

– Сейчас не к спеху что-то решать, – ответил Джек, как будто только что заметивший, что она вообще там была.

Моя сила отзывалась лёгким зудом на задворках сознания, готовая к использованию. Мне приходилось подавлять её, нам нельзя было давать им ни малейшего повода для нападения. Большая часть моего внимания была сосредоточена на Сплетнице, на Лизе. Я пальцами удалила из её рта столько крови, сколько смогла, и наклонила ей голову, чтобы кровь стекала наружу.

Материал, из которого были сделаны мои перчатки, был более цепким, чем голая кожа, но из-за крови всё стало таким скользким, так что я уже не знала, чего именно касаюсь. Я засунула одну руку ей в рот, чувствуя, как её зубы упираются мне в костяшки пальцев, второй рукой надавила сверху, стараясь сжать рану как можно плотнее. Лиза дёрнулась и попыталась отстраниться, очевидно потому, что мои движения растягивали и открывали рану в углу её рта.

– Регент, держи её голову, не давай ей уклоняться. И ткань, – сказала я тихим голосом, – мне нужен какой-то кусок ткани, чтобы впитать кровь.

Курсы оказания первой помощи не приготовили меня к такому.

Раздался треск, и Регент передал мне полосу ткани. Я неуклюже засунула её в краешек рта, где кровотечение было сильнее, оставшуюся часть приложила вдоль пореза. Белая ткань покраснела за секунду.

– Ещё, – я говорила тихо, чтобы стоявшие неподалеку члены Бойни не услышали.

– На вашем месте я бы и возиться не стал, – сказал Джек. – С такой раной она умрет от кровопотери раньше, чем вы успеете что-то сделать.

– Говнюк, – прорычал Мрак.

– Не ругайся! – сказала Ампутация. – Это так некультурно. Если вы согласитесь вести себя хорошо, то ради вас я её починю. А раз щека уже разрезана, я сделаю так, чтобы зубы были снаружи, а то вся эта кожа и мясо всё равно только мешают. А ещё, ещё, я могу сделать так, чтобы оно выглядело очень красиво и эстетично, и я подправлю ей язык, чтобы она могла выговаривать все звуки, для которых обычно нужны губы, например "па", "ба", "ва", "уа"...

Регент передал мне ещё кусок ткани, и я закрыла им рану. Сплетница почти не шевелилась. Я не знала, от боли или от кровопотери.

Я заметила проблеск света – это Джек выхватил нож и подбросил в воздух. Он поймал кончик лезвия между средним пальцем и ногтем указательного. Одно ловкое движение пальцев, и рукоять уже лежала у него в руке.

– Регент, Сука, думаю, мне стоит перейти к тому, зачем мы вас здесь встретили. Или ты хочешь показать им своё испытание, Ампутация?

– Нет. Мне нужно ещё чуть-чуть подумать над этим.

– Ладно. Так как было бы совсем некстати, если бы наши кандидаты даже не дожили до испытаний, я должен сделать для вас двоих предупреждение. Два предупреждения каждому, раз уж так вышло.

Когда же он прекратит болтать и мы сможем доставить Сплетницу туда, где ей смогут оказать помощь? У меня уже сводило руки от усилия, с которым я сдавливала рану, и от неудобной позы, в которой я должна была оставаться, чтобы удерживать её голову.

– Двое из избранных нами кандидатов, они, как бы это сказать... герои, и Душечка сообщила, что просто дать им знать об испытаниях будет уже непросто. Так что наша дорогая Ампутация разработала кое-что, что должно побудить их к сотрудничеству.

Ампутация сунула руку в карман и извлекла небольшой флакон.

Я почувствовала, как напряглась Сплетница и опустила взгляд. Она смотрела на флакон.

– Биологическое оружие? – спросил Мрак.

– Естественно.

– Что оно делает?

– Просто на случай, если все наши кандидаты откажутся сотрудничать, я настоятельно советую вам употреблять только бутилированную воду. Не фильтрованную, не дождевую, только воду упакованную за заводе. Если, конечно, вы не в настроении поэкспериментировать. И, по возможности, избегайте попадания воды в ранения.

– А второе предупреждение? – спросила я. Я хотела, чтобы он закончил с этим.

– Через... – Джек вытянул из кармана часы на цепочке. – Тридцать четыре минуты Птица-Хрусталь споёт, причём так, что большая часть города её услышит. Она хочет, чтобы весь Броктон Бэй знал, что мы здесь, а так как нам больше не нужно скрываться от наших кандидатов, то я дал ей зелёный свет. Учитывая это, я бы посоветовал держаться подальше от всего стеклянного, и от песчаных пляжей, и убрать любые устройства с экранами из карманов.

Папа! Люди на моей территории. Мне нужно было их предупредить, но...

Я посмотрела на Сплетницу и как будто окаменела.

– В общем и целом, это всё, – улыбнулся Джек. – Было приятно с вами двумя познакомиться.

Я почувствовала, как пошевелилась Сплетница. Её рука возилась с поясом. Она пыталась достать пистолет из большого кармана? Нет. Другой карман, рядом, длинный, но плоский.

– Солнышко, – прошептала я, – помоги ей.

Она послушалась. В кармане были ручки.

– Помоги ей найти бумагу, – сказала я. Джек и его команда закончили и уже уходили.

Это был блокнот размером чуть больше, чем блок клейких заметок. Сплетница схватила ручку, протянутую Солнышком, сжав её в кулаке. Она нацарапала одно слово. "Сделка".

Потом она подняла взгляд на меня, смотря расширившимися глазами.

– Нет, – зашептала я. – Мы должны доставить тебя к врачу, а я должна предупредить...

Она ткнула меня ручкой и сжала зубами мою ладонь. Должно быть ей было ужасно больно от этого. Не знаю, из-за моей боли или из-за её, но Душечка остановилась и сделала знак уже удалявшемуся Джеку тоже остановиться.

– Сделка, – я крикнула им, – Я не...

Солнышко оторвала первый листок, а Сплетница уже писала следующее сообщение.

Я сглотнула.

– Она хочет знать, что будет если... если до конца доживёт несколько кандидатов.

– Мы выставим их сражаться друг с другом, – ответил Джек.

Следующее слово я едва разобрала. "Игра".

– Она... хм. Я думаю, что она предлагает сыграть в какую-то игру.

В подтверждение Сплетница медленно закрыла и открыла глаза. Она продолжала писать.

– Игру? – переспросил Джек.

Я никак не могла уловить смысл: "Если в конце останется больше половины."

– Секундочку, – сказала я. Солнышко вырвала следующий листок. Я с трудом разбирала каракули, а потом надо было ещё понять мысль, которую Сплетница хотела донести.

– Испытания. Если в итоге останется больше половины кандидатов, мы выигрываем. Или вы уходите с добровольцем, с любым, кто захочет присоединиться. Но вы уходите.

– Ты думаешь, что половина кандидатов смогут пройти все испытания? Я заинтригован. Не думаю, что это возможно, но мысль интересная.

– В Броктон Бэй немало крепких орешков, Джек, – ответила я голосом, глухим от подавляемой ярости.

– А нам-то что с того?

Сплетница выронила ручку. Разруливать ситуацию придётся мне.

– Это вызов. Игра. Чтобы разбавить однообразие. Мы можем делать всё, что понадобится, чтобы как можно больше кандидатов остались в живых. Ну, а вы... делаете то, что вы делаете. Так будет интереснее.

Я перевела взгляд на Ампутацию.

– А ещё, возможно, так будет честнее?

Потянулись секунды ожидания. Я чувствовала, как напряжение возрастает с каждым ударом сердца. С каждой прошедшей секундой Сплетница теряла ещё немного крови, и приближался момент, когда Птица-Хрусталь накроет город своей силой.

– Мне это нравится. Возможно, это способ исправить испытание, которое я хотела устроить. Давайте попробуем, – сказала Ампутация, смотря на Джека снизу вверх.

Тот нахмурился.

– Мы обсудим это всей группой. Думаю, если мы согласимся играть в эту игру, то и у нас будут свои условия. Суровое наказание, в случае если мы выиграем, помимо всего прочего.

И с этими словами он повернулся и удалился.

Я посмотрела на Сплетницу. Её глаза были закрыты. Мои руки, прижимающие её рану, тяжёлые, окоченевшие, неподвижные, казались каменными.

– Я не знаю, что делать, – пробормотала я так, что сама едва слышала. Я перевела взгляд на Мрака и повторила громче.

– Я не знаю, что делать.

У него не нашлось ответа, но он склонился над Сплетницей проверить, как она.

Именно Сплетница всегда давала мне приказы.

– ...ди, – она выдавила из себя. Когда Мрак осторожно вытащил мою руку, чтобы занять моё место, она повторила, немного чётче. – Йди.

Иди.

Я встала, немного пошатываясь, и отошла от неё. Она выглядела такой хрупкой, лежащая на боку, с растекающейся под её русыми волосами лужей крови. И я оставляла её здесь.

– Мы можем позвонить Выверту, – сказал Баллистик. – Он пошлёт машину, которая доставит тебя куда нужно.

Я покачала головой. Я не могла ждать и надеяться, что машина приедет вовремя или что она довезёт меня туда, куда мне надо. Наверняка придётся ехать в объезд, будут места, где машина не проедет.

Я развернулась и побежала. Выбегая из гаража, я миновала Душечку, Ампутацию и Джека. Они не промолвили ни слова, и не пытались остановить меня.

Я была в квартале от них, когда вытащила телефон и позвонила домой, но я уже знала, что услышу. Записанный голос донёсся из телефона в моей руке, пока я бежала прямо на север.

"Этот номер в настоящее время не обслуживается. Если вы хотите оставить сообщение..."

Оценка расстояний не была моей сильной стороной. Сколько кварталов мне ещё оставалось до папиного дома? Километров восемь? Десять? Я была в хорошей форме, но дороги были в ужасном состоянии. Некоторые затопило, другие были завалены обломками, большинство имели и те и другие проблемы. Некоторые части города были заблокированы.

И у меня оставалось меньше тридцати минут.

12.05

Я могла убить их прямо сейчас.

Это было бы так просто. Джек, Ампутация и Душечка находились в зоне действия моей силы. Я могла натравить на них ядовитых пауков, ужалить каждого десятками ос и пчёл, пытаясь вызвать анафилактический шок. Это было бы так просто, и в результате я, возможно, спасла бы мир. Я бы отомстила за бесчисленное количество людей, которых они убили, за нападение на Сплетницу, и, скорее всего, могла спасти сотни жизней, если бы отвлекла на себя Птицу-Хрусталь.

Но я не могла убить Сибирь. Она сражалась одновременно с Александрией, Легендой и Эйдолоном и ушла без единой царапины. Она не умела летать и не смогла достать их, но и сама осталась невредимой. Скорее всего, она выследит меня и убьёт, если я нападу на Джека. Да и будет ли от этого какой-то толк? Ампутация – медицинский Технарь. Теоретически она может спасти их всех, а я лишь зря разозлю Девятку.

В глубине души я надеялась, что если бы на кону стояла только моя жизнь, я пошла бы на это без колебаний. Вот только обстоятельства сложились иначе. Неважно, смогу я уйти от Сибири или нет, расплачиваться придётся другим. Если я ускользну, и никто из нас не попадётся в руки Сибири, – время будет потеряно, и я не успею добраться до папы. А если я погибну, Дина никогда не выйдет на свободу. Всё сводится к одному, старому как мир вопросу – готова ли я пожертвовать десятком дорогих мне людей, чтобы сотни или тысячи возможных жертв Бойни Номер Девять остались в живых? А если предсказание Дины о Джеке сбудется, и счёт жертв пойдёт на миллиарды?

Я вспомнила, что сказал Брайан, когда мы узнали о Дине – мы сами решаем, кого спасать: либо близких, либо совершенно незнакомых людей. Тогда меня возмущала сама мысль, что мы бросаем людей на произвол судьбы только потому, что те нам незнакомы и никак с нами не связаны.

Но теперь, когда мне самой приходится решать, действительно ли жизни всех остальных людей ценнее, чем жизни моих близких и моя собственная, ответ уже не столь очевиден.

Решение напасть на Джека и убить его, поставив на кон наши жизни, не ограничивалось двумя вариантами. Сегодня я попытаюсь спасти кого смогу. А потом наши команды вместе будут как-то разбираться с Джеком и Девяткой, разумеется, после того, как мы будем в состоянии защитить самих себя. Не стоит умирать за столь крохотную возможность его убить, пусть какая-то часть меня и хотела героически пожертвовать собой. И уж тем более я не могла разбрасываться жизнями других людей.

Покрывавшая дорогу вода разлеталась брызгами под моими ногами, бег по тротуару отдавался болью в ступнях. Мягкие подошвы моего костюма помогали передвигаться тихо, но совершенно не подходили для бега.

Насколько сильно на мое решение повлияло нежелание убивать?

Я была ответственна за смерти других людей, хоть и косвенно. Когда я просматривала информацию о кейпах, погибших во время нападения Левиафана, то обнаружила там Пухляка – толстяка, которого мне не удалось спасти. Множество людей погибло, когда мы не смогли остановить Бакуду и дали ей шанс напасть на город, убить сорок три человека и нанести ужасные травмы десяткам людей. Я бросила умирать истекающего кровью Томаса, парня из Барыг.

Уверена, что были и другие. В глубине души меня ужасало, что я даже не знала их точного количества.

С другой стороны, меня пугала мысль, что я не смогу найти в себе силы спустить курок, использовать яд или направить нож в цель, когда это понадобится, и когда от этого будет зависеть столь многое.

Я встряхнула головой. Нет. Я не хочу даже затрагивать тему убийств. Я должна спасать людей.

В северной части центра не было электричества, и было тепло настолько, что люди открывали окна, спасаясь от духоты. Это облегчало задачу. Я отправила насекомых во все открытые окна и задействовала тараканов и мух, которые уже были внутри.

До скольких людей мне предстояло добраться? Местные здания были высотой от шести до двенадцати этажей, от одной до шести квартир на этаже. Из-за эвакуации меньше половины квартир было заселено, но даже сейчас в каждом квартале жили сотни людей.

Я действовала даже не замедляя шаг. Насекомые кружились по комнатам в поисках любых гладких поверхностей, которые могли быть стеклами или зеркалами. Я искала очки и будильники на столах и тумбочках. Если я находила кровать, стоящую слишком близко к окну или зеркалу, либо что-то опасное на тумбочке, или рядом было достаточно кусачих насекомых, я набрасывалась на обитателей. Насекомые кусали, жалили, или на мгновение перекрывали им дыхание, накрывая ноздри и рты, и заставляли проснуться.

Сотни людей одновременно.

Пока я разбиралась с каждой спальней в каждой квартире, мне пришло в голову, что вряд ли в мире есть ещё хотя бы пятеро людей, неважно, кейпы они или нет, способных выполнять столько же задач одновременно. Должно быть, полезный побочный эффект моих сил. Моё сознание одновременно обрабатывало сотни задач, решало проблемы в сотне разных мест, и каждая из них была не похожа на остальные.

Как только человек просыпался, надо было предупредить его. Но это было не просто, потому что в квартирах без электричества не было и света. Во многих случаях я могла рисовать слова из насекомых на окнах, но этот трюк не срабатывал в комнатах со шторами или занавесками. Я переключилась на органы чувств моих насекомых, чтобы найти самые светлые области в комнатах с людьми и собрать там жуков, увеличив тем самым шансы привлечь внимание.

Но что написать? Я взглянула на телефон, чтобы прикинуть, сколько времени у меня осталось. Там, где у меня было достаточно насекомых и места, я выводила "Взрыв стекол 28 мин". Там, где не получалось, я писала "в укрытие" или "под кровать".

Тысячи людей, тысячи предупреждений. Я не была уверена, что каждый из них увидел мое сообщение, или последовал моему совету, и я не могла задержаться, чтобы объяснить им, что происходит или сообщить больше подробностей. Пусть это было глупо и эгоистично, но я должна была добраться до отца. Не ради какого-то плана, или из-за какой-то великой цели, просто для себя. Потому что иначе я не смогла бы жить с чувством вины.

Тем не менее, я отвечала не только за жизни людей в домах в радиусе действия моих сил, не только за жизнь отца. Я выбрала Сьерру из списка контактов и позвонила ей, доверив насекомым направлять мой бег, пока я смотрела на экран.

– Да?

– Ты где?

– В больнице с родителями и Брайсом. Ты сказала, что я могу взять отгул, пока у тебя дела.

Я задыхалась от бега.

– Срочно. Птица-Хрусталь вот-вот нападет на город. Двадцать семь минут. Предупреди госпиталь. Сейчас же. Убеди их.

– Я постараюсь, – сказала она. Я отключилась и набрала Шарлотту.

– Рой?

– Двадцать семь минут до того, как Птица-Хрусталь нападёт на город. Сообщите всем, быстро. Избегайте стекол и укройтесь от возможной песчаной бури.

– Бойня Номер Девять здесь?!

– Они здесь уже не первый день. Вперёд!

– Я не... Как? Как я сообщу всем?

– Скажи стольким людям, скольким сможешь, чтобы те сказали другим людям. А сейчас – действуй! – я повесила трубку, тем самым побуждая Шарлотту быстрее двинуться с места, а ещё мне нужно было беречь дыхание.

Дальность действия моей силы и точность контроля увеличивались. Это не только позволяло мне удерживать людей позади в зоне контроля на несколько драгоценных секунд дольше, но и увеличивало суммарный охват на сотню человек. А вскоре и на две, на три, на четыре сотни.

Ноги горели, ступни пульсировали болью, и я чувствовала, как пот пропитывает ткань моего костюма там, куда не попадала вода, по которой я бежала. В одном квартале затопление было всего сантиметра полтора глубиной, в следующем – уже под полметра, что совсем не облегчало движение моих и так уже ноющих ног. В очередном квартале уже пришлось выбирать: пробираться через кучи мусора и припаркованные машины или обходить это всё по соседней улице. На что уйдёт больше времени?

Если бы мы с Сукой были в лучших отношениях, возможно, она рассказала бы о том, что Девятка нацелилась на неё. Если бы я могла доверять ей, а она – мне, я могла бы одолжить одну из её собак, и сейчас всё было бы намного проще.

Я неслась через район университета – это была территория Регента. Здания здесь были в худшем состоянии, и людей, которых нужно предупредить, здесь было меньше, но и обнаружить их было сложнее. Я использовала всех доступных насекомых для того, чтобы проверить, свободна ли дорога впереди. В пяти кварталах дальше дорога была на ремонте, поперёк улицы стояло строительное оборудование и временные ограждения.

Взглянув на телефон, я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Я потеряла счёт времени, пока работала и не обращала ни на что другое внимания. Оставалось одиннадцать минут, а цель была ещё далеко. В обход идти было некогда.

Я бросила на ограждение всех насекомых, которые не были заняты предупреждением людей. Те, что умели летать, уцепились за тонкие металлические прутья, а ползучие забрались на бетонные опоры под столбами. Десятки тысяч насекомых собрались вместе и давили вперёд единой массой. Я пыталась толкать, тянуть, раскачивать ограждение так, чтобы оно упало.

Но к моменту, когда я добралась до ограждения, насекомые так и не смогли его обрушить. Оно было построено, чтобы выдерживать сильные ветра, а бетонные основания сделали его очень устойчивым. Впервые за всё это время я остановилась, хватая ртом воздух и ухватилась за сетку.

Взбираясь на ограждение, я чувствовала, как даже сквозь перчатки врезается в пальцы тонкая проволока, а ноги отчаянно пытаются уцепиться за металлические крюки, которые отделяли одну секцию забора от другой. Утекло много драгоценных секунд, и может быть через минуту или две я поняла, что на противоположной стороне тоже нужно будет перебираться через ограждение. Покачнувшись на верхушке забора, я спрыгнула вниз, подняв множество брызг. Я встала на ноги и продолжила бег.

Ну почему я не была сильнее? Разочарование от того, что мне не повезло с суперспособностями, причиняло почти физическую боль. Я могла предупредить людей, а повалить забор – нет. Я чувствовала себя обманутой.