Текст книги "Worm (ЛП)"

Автор книги: Мак Дж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 104 страниц)

– Достаточно! – произнес Крюковолк.

Было бы совсем некстати, если бы он победил Менью, а всё к тому и шло. Это задело бы её гордость и поколебало бы позицию его одарённых силой подручных по отношению к обычным людям.

– Молодец! – похвалил он из-за маски. Он подал ему руку, и Брэдли взялся за неё. – Хороший бой. Добро пожаловать в элиту Избранников.

Брэдли кивнул и встал смирно.

Крюковолк повернулся к блондинке.

– Лия, если не ошибаюсь?

Она удивилась, что её выбрали, но кивнула.

– Менье ты нравишься. Мне – нет. У тебя один шанс, чтобы доказать мне, что я ошибаюсь. Менья? Против кого её выставить?

Выбор был невелик. Штормтигр был ранен, Менья не могла выставить себя, и хотя их бы не затруднило позвать Руну, Оталу или Виктора, но каждый из них был либо слишком силён в рукопашной, либо совершенно беспомощен. Оставались только Крюковолк и...

– Цикада, – сказала Менья. – Та же причина. Лея быстра, но Цикада быстрее.

Цикада поднялась со своего места в углу и захромала вперед. Отала хотела и ей помочь, так же как она помогла Штормтигру – Цикада была ранена в ногу,а ещё повреждены голосовые связки от раны в горле, которую она получила ещё до их встречи. За несколько дней она бы пришла в форму, но она слишком ценила шрамы, полученные в бою.

– Ну как, Лия, справишься? – Крюковолк улыбнулся. Травма ноги замедляла Цикаду, но она была кем угодно, но только не слабым противником.

Цикада потянулась и достала из кармана маленькую серебристую трубку. Она прижала её к гортани, и послышался голос – искаженный и как будто "оцифрованный":

– Что-то не так!

– Со схваткой? – удивился Крюковолк, приподняв бровь.

Цикада открыла рот и прижала трубку к горлу, чтобы ответить, но не успела. Окна взорвались осколками, сбив наземь большинство людей в комнате. Крюковолк был одним из немногих, кто устоял, хоть и согнулся, когда осколки стекла рассекли слой кожи, покрывавший его металлическое тело.

Ему потребовалось мгновение, чтобы собраться после удара. В ушах звенело, а порезы кровоточили, но в целом он был в порядке. В отличие от его людей. Они стонали и кричали от боли под аккомпанемент автосигнализаций, заливавшихся воем на улице.

Двое стажёров и один из окончивших обучение были мертвы. Они носили очки, и осколки пронзили им глаза и попали в мозг. Все остальные были ранены в той или иной степени. Некоторых ударило осколками от чужих очков, других осколками окон, а у двоих-троих кровь растекалась пятнами вокруг карманов, куда они засунули мобильники.

Вот почему они не могли убрать в сторону мобильники хотя бы перед спаррингом?

Лия умирала, лёжа на полу, Штормтигр зажимал ладонью глубокий кровоточащий разрез на своём горле, возможно, задевший артерию.

Крюковолк задействовал своё ядро, то "сердце", из которого по телу разрастался металл. Он почувствовал, как оно начало вскипать активностью и тот металл, который уже покрывал его мускулы, начал шевелиться. Вот он уже вскрыл его поры, перекрещиваясь, некоторые лезвия и острия скользили друг по другу со звуком затачиваемых ножей. В несколько секунд он покрыл всё тело, защищаясь от возможной атаки.

– Птица-Хрусталь! – прорычал он, как только почувствовал себя в безопасности. Ответа не последовало. Ну конечно. Она атаковала с безопасной дистанции.

Её нападение означало нападение и всех остальных членов Бойни Номер Девять. Обескураживающе, но вполне возможно. В этой форме он был практически неуязвим. Оставались немногие, кто мог его достать. Ожог. Сибирь. Краулер. Был ещё Топорылый, настоящее пугало для кейпов. За исключением Топорылого, остальные едва ли смогут нанести ему серьезный урон, если только он не будет обездвижен.

Его больше беспокоили члены Девятки, которых он сам не смог бы одолеть. Сибирь была неприкасаема, несдвигаемый объект, неуязвимая в большей степени, чем даже Александрия. Даже если он мог нанести урон Краулеру, он не стал бы этого делать. Насчет Манекена он не был уверен. Он знал, что чокнутый Технарь заключил себя в почти неуничтожимую оболочку. Каким бы сильным ни был Крюковолк, он понимал, что остаётся некоторая вероятность, что любой из них может прикончить его или дать возможность сделать это остальным.

Он напряженно думал. Кто ещё? Джек Остряк был мозговым центром и лидером. Сам по себе не опасен. Птица-Хрусталь не могла ему повредить, он был почти уверен.

Ампутация. Тёмная лошадка, её возможности были наименее предсказуемыми. Так часто бывало с Технарями.

Он пересёк комнату, подошёл к окнам и выглянул наружу на квартал, окружавший базу Избранников. Осколки стекла все еще сыпались с неба, сверкая в оранжево-фиолетовом свете заходящего солнца. Всюду, куда ни глянь, окна были разбиты, проемы зияли пустотой. Ветровые стекла машин, уличные фонари и светофоры – пострадало всё, а окружающие поверхности из дерева, металла и пластика были испещрены царапинами и порезами, нанесенными острыми осколками.

Внезапно осколки стекла, разбросанные по комнате, ожили и зашевелились, указывая остриём вверх. Он уделил этому секунду внимания и вновь обратился к миру снаружи, надеясь увидеть своих противников хотя бы мельком, хотя бы одну подсказку об их местоположении.

– Цикада! – позвал он. – Ты как, жива?

Он услышал позади звук движения и развернулся. Она опасливо шарила по ковру стеклянных осколков в поисках своей искусственной гортани. Она отыскала её и прижала цилиндр к горлу:

– Жива.

– Ты говорила, что что-то не так. Что ты заметила?

– Звук. Стекло пело. И до сих пор поёт. – Она указала на стену. Крюковолк проследовал взглядом – она указывала в направлении здания через улицу.

В ушах у него звенело, но он сомневался, что мог услышать тот звук. Должно быть, это инфразвук или что-то в этом роде, раз Цикада заметила его своей силой.

– Тогда ты идешь со мной. Менья, Штормтигр, оставляю на вас моих Избранников. Посмотрите, может ли Отала помочь.

– Есть, – сказала Менья. Там, где её кожу пронзили осколки, сбегали тонкие струйки крови, но больше ущерба не было. Она нагнулась и подняла Штормтигра на руки.

Раздав приказы, Крюковолк переместил большую часть своей плоти в концентрированную точку внутри своего "ядра", и почувствовал себя более живым, пока металл распространялся в стороны. На месте остались только его глаза, погружённые в углубления за щитом из мелькающих лезвий. Он плохо видел, пока лезвия не вошли в ритм, двигаясь быстрее, чем веки на глазах при моргании.

Он выпрыгнул из окна с третьего этажа. Когда он коснулся земли, его тело уже было скорее в жидком состоянии, чем в твёрдом. Клинки, лезвия, крючья и другие изогнутые металлические предметы выдвинулись из тела, поглощая силу удара.

Он подобрался, приняв свою излюбленную четвероногую форму. Глянув вверх, он создал длинное копье, торчащее между "лопаток". Цикада прыгнула и, ухватившись за него, заскользила по штырю вниз. У земли она легко отпрыгнула в сторону, приземлившись подле него и подскользнувшись на земле, усыпанной стеклом. Она недовольно взглянула на землю, и подняла ногу, чтобы осмотреть подошву ботинка. Осколки вонзились в подошву.

Он бы попросил её не обращать внимания, но не мог говорить. Вообще-то и она не могла.

Цикада показала направление, и он двинулся вперёд, она прямо за ним. Когда он двигался, он не столько передвигал конечности, как казалось на первый взгляд, сколько втягивал и отращивал металлические выступы. Сотни новых частей, вырастающих на секунду, чтобы создать впечатление движущихся мускулов, непрерывных форм, там, где их не было и в помине. Только остов, металлические стержни, составлявшие конечности от плеч и бёдер до колен, двигались на самом деле, без вытягивания и сжатия.

Стеклянные осколки поднялись с земли и собралось в экран, висящий в воздухе. Он пробил его передней конечностью. Взлетел ещё один барьер, уже толще, он пробился и через него. Осколки продолжали формировать десятки, даже сотни, новых барьеров. Он быстро обнаружил, что ударами не получится быстро расчистить дорогу.

Она виднелась сквозь мешанину десятков грязных и мокрых стеклянных барьеров. Птица-Хрусталь. Ближневосточная чурка, насколько он помнил, и насколько мог сейчас различить цвет её кожи. Верхняя часть её головы была покрыта шлемом из цветного стекла, тело окутывало струящееся одеяние, созданное из тонких, словно чешуйки, осколков.

Он поднялся на ноги и выпрямился, переформировав руки. Копьями, толстыми, как телеграфный столб, он пробивал тридцать-сорок стекол за раз, а потом повторял то же самое другой рукой. Он продвигался медленно – стекло постоянно перетекало и собиралось в новые барьеры впереди – но верно.

Она неожиданно отпустила барьеры и сменила тактику. Большая часть осколков поблизости слилась в один объект, цельный конус высотой в два с половиной этажа, обращенный острием в красно-пурпурное небо.

Взмахом руки, она запустила его вверх. Конус быстро удалялся, пока не стал точкой в небе.

Крюковолк рванулся к ней, но стекло на земле было слишком гладким, слишком скользким. Его металлические когти не могли зацепиться за поверхность, и даже приложив всю свою силу и массу он не смог оставить на нем ни трещины. Сократить дистанцию получалось медленнее, чем он надеялся.

Массивный стеклянный шип обрушился с небес. Крюковолк помнил о нём, ожидал этого, и как раз за мгновение до удара, прыгнул

Бесполезно. Шип довернул в воздухе, наводясь на него и пронзил его с силой, достаточной, чтобы разорвать напополам. Цикада издала приглушенный вскрик, когда её ударила волна острых осколков и кусков металла.

– Встань, – сказала Птица-Хрусталь. В словах звучали неуловимые нотки британского акцента, а жесты и резкая дикция делали голос повелевающим. – Я знаю, ты выжил.

Крюковолк сделал усилие и собрался. Крюками он подтянул заднюю часть к ядру, где она сможет быть поглощена и переработана. Создание и перемещение металла не отняли много сил из резерва его внутренней энергии, но он предпочел бы не тратить его.

Было рискованно, он знал, но ему нужно было немного времени чтобы собрать и перестроить тело. Так что он позволил появиться из ядра голове и груди, оставляя их под защитой черепа своего звериного металлического каркаса

– Что Девятке нужно от нас? – спросил он.

– Мне. Я одна. Единственная из группы, – уведомила его Птица-Хрусталь.

– Дерзко!

– Ты можешь позволить себе быть дерзким, если достаточно силён. Тебе-то должно быть это известно, Крюковолк.

– Ты здесь за неприятностями?

Она покачала головой, и шлем её заискрился в свете заходящего солнца.

– Я ищу новых членов для Девятки. Я умею подмечать тех, кому место среди нас, и пятеро из тех кого я нашла, уже пополнили наши ряды. Я долго и тщательно размышляла, перед тем как остановиться на тебе. Так что отказ меня никак не устроит.

Так вот почему она не накрыла ударом весь город, калеча и убивая сотни людей. Она просто хотела пощадить возможных будущих членов Девятки, а также оставить своё выступление на самый драматичный момент.

– Да мне и тут неплохо.

– Это не просьба.

– Да ну? И ты меня заставишь? – Он почти восстановился. Теперь он мог сражаться, если понадобится.

– Да. Я знаю, кто ты такой, Крюковолк. Я потратила некоторое время на изучение твоего прошлого.

– Скукотища.

– Совсем напротив. Ты якшаешься с арийскими бандами – и одну из них возглавляешь. Но твои мотивы мне кажутся иными. У меня есть догадки, но я бы хотела, чтобы ты сам мне рассказал.

– Рассказать тебе? С чего бы? Я думаю, на этом мы закончим.

Птица-Хрусталь подняла руку, нахмурилась, и поджала губы.

– Хм.

Цикада поднялась на ноги. Осколки стекла торчали из её рук и ног, незащищённые участки кожи сильно кровоточили. Послышался её хриплый смех.

– Чем выше задерёшь нос, тем больнее падать, – сказал Крюковолк, шагая к врагу. – Неужто Цикада может отменять твою силу своим инфразвуком?

– Похоже на то, – согласилась Птица-Хрусталь, быстро отступая, чтобы сохранить дистанцию.

– А я-то уж думал, что в лотерее сил ты вытянула джекпот. Невероятная дальность, превосходный контроль, огромная убойная сила, гибкость применения... но спой песенку, и всё это разваливается?

– Полагаю, тот, кто купил мою силу, должен требовать деньги назад.

– Нет. Даже не думай, что я буду играть тут в игры, чтобы понять, о чём это ты говоришь. Не собираюсь дать тебе и шанса выбраться.

Он ткнул одним из своих массивных копий в неё, и она бросилась на землю, уходя из-под удара. Уже стоя на земле, она выхватила из блестящих складок своего платья пистолет и выстрелила между его ног в Цикаду. Звук выстрелов прозвенел в воздухе.

Крюковолку даже не нужно было смотреть. Он засмеялся:

– Нет. У моих людей реакция получше, чем ты думаешь.

– Осторожно! – что-то в искусственном голосе Цикады потребовало его внимания.

Волна осколков обрушилась на него. Он стоял только на двух конечностях, равновесие было нарушено, и поэтому его снесло в сторону.

– А я и не целилась.– сказала Птица-Хрусталь. Она сделала ещё несколько выстрелов, одновременно выпуская осколок стекла из свободной руки. Крюковолк повернулся и увидел, как Цикада схватилась за горло. От пуль она увернулась, но Птица-Хрусталь управляла осколком в полете – так же, как она направляла падение стеклянного клина. Он поразил цель.

– Просто нужно было нарушить её концентрацию.

Цикада рухнула. Ручейки крови заливали её руки, сжимающие горло, сочась сквозь пальцы.

– А теперь остались только мы с тобой, – сказала Птица-Хрусталь. Она отряхнула с себя пыль, не обращая никакого внимания на острые грани стекла, составлявшего её одеяние. – И мы поговорим.

– Думаю, лучше я тебя убью, – прорычал Крюковолк.

– Что за спешка? С каждой минутой задержки увеличиваются шансы на появление подкрепления. Твои Штормтигр, Отала, Менья, все они смогли бы чем-нибудь тебе помочь. В твоих интересах затянуть бой.

– Вот только я более чем способен прикончить тебя и в одиночку.

– Возможно.

Он изменил свою форму, снова становясь на четыре конечности. Выглядело не очень, но он создал две заострённые конечности, торчащие из лопаток, как жала скорпионов.

– О, вот так-то лучше, – сказала она, – но ты всё еще слишком привязан к стереотипам. Зачем тебе вообще ноги?

– Этого хватает.

Он бросился вперед. Она отскочила в сторону и, практически перелетела через улицу в дом напротив. Она левитировала себя с помощью стекла на собственном костюме.

С нового места она сказала:

– Я тебе говорила, что у меня есть соображения насчет того, что движет тобой. И, думаю, я тебя понимаю. Джек такое поощряет, кстати говоря. Понимать свои цели, будь то жертвы или потенциальные новобранцы. У него есть чему поучиться. Я считаю тебя, Крюковолк, прирожденным воином.

Он прыгнул ещё раз, направив оба когтя в её сторону, и сразу же нанёс ещё два удара острыми конечностями. Она увернулась от всех трёх ударов и раскинула под ним ковёр стекла, когда он прыгнул. Он приземлился и поскользнулся на нем, словно по рассыпанным шарикам, заваливаясь на сторону, и она обрушила на него волну стеклянных осколков, опять отбрасывая его подальше, через улицу.

Он остановился, чтобы втянуть голову и плечи обратно внутрь ядра. Волна стекла чуть не пробила голову его металлического каркаса. Голову, скрывавшую опасно уязвимую плоть.

"Прирожденный воин", – сказала она. Временами и он думал, что родился не в ту эпоху. Будь он рождён во времена расцвета Рима, Крестовых походов или любой из великих войн, в эпоху, когда ещё ценились доблесть и воинская честь, думал он, то стал бы знаменитым воином, грозой полей сражений. Такая жизнь была бы в его вкусе, а сейчас? Даже с суперсилами он был не так уж знаменит. Люди со склонностью к жестокости и жаждой крови просто не преуспевали.

– Только я не могу понять, – она сделала паузу, запрыгивая на крышу четырехэтажного здания, и повысила голос, чтобы её было слышно снизу, – ради чего ты возишься с этими своими Избранниками.

Он не мог ответить, и просто карабкался по стене здания. Он одолел три четверти пути вверх, когда она спрыгнула вниз и спланировала на тротуар на противоположной стороне улицы. Всё время держит дистанцию.

Внезапный порыв ветра подхватил её, погасил горизонтальную скорость. Вихрь швырнул её вниз, жёстко припечатав об землю.

Крюковолк засмеялся бы, если бы мог. Он посмотрел на свою штаб-квартиру и увидел Штормтигра, притаившегося у входной двери и прижимающего окровавленную тряпку к горлу. Штормтигр никогда бы не стал вмешиваться, пытаясь украсть победу у Крюковолка, но был всегда готов поддержать лидера или открыть противника для атаки. Он прицелился поточнее и спрыгнул на улицу перед Птицей-Хрусталь. Она держалась за ногу, лёжа на спине. Видимо, неудачно упала.

Приближаясь к ней, он услышал, что она всё ещё говорит.

– Ты называешь их Избранниками Фенрира. Я учёная, веришь или нет. Я в курсе, что Фенрир – это один из зверей, которые начнут Рагнарёк, гибель богов. Фенрир был тем, кто должен убить Одина, Всеотца, повелителя богов. Фенрир был волком. Не похоже на совпадение.

Сокращая дистанцию, он растопырил лезвия, из которых состоял, становясь больше и опаснее.

– Век меча, век топора. Век ветра, век волка. Мир, в котором нет пощады. Могу поверить, что это твоя цель, твоё истинное стремление. Ты жаждешь ввергнуть этот город во тьму, кровь и пепел, так что выживут только сильные? Ты говоришь своим последователям, что только чистокровные вознесутся на вершину в новом мировом порядке?

Он поставил на неё одну из когтистых лап и почувствовал, как лезвия на подошве лапы впиваются в её плоть. Она не сопротивлялась.

– Присоединяйся к нам! – сказала она напряжённо.

Он сформировал голову и рот. Его голос эхом раздавался в металлическом черепе.

– Ты утверждаешь, что я воин. Зачем мне присоединяться к ничтожным убийцам?

Она сдвинулась, выдыхая предложения между вздохами боли:

– Это вопрос масштаба. Нам нужны такие, как ты. Бойцы первой линии. Способные сеять смерть истребляя невинных тысячами. Наших врагов. Мы могли бы быть великими воинами.

– Не интересует.

– Мы смогли бы устроить твой Рагнарёк скорее, чем любые твои Избранники.

– Это мои люди. Я от них не отвернусь.

– Тогда убей меня.

Тонкая улыбка пересекла её лицо, хотя оно и выражало боль. Когда она заговорила снова, предложения были короткими:

– Но я знаю, твоим мечтам не суждено сбыться. Если только ты не будешь с нами. Раз уж ты номинирован Девяткой, тебя испытают, хочешь ты того или нет. Я оставила записи, распоряжения. Они убьют твоих людей. Сровняют с землёй любое место, которое ты назовёшь домом. Их ждет участь хуже смерти.

Он убрал когти. Она истекала кровью из ран в животе и бедре.

Ему пришлось постараться, чтобы убить только одну из них. А если появятся остальные семь? Нет, в одиночку он их не остановит, а его подручные недостаточно сильны, чтобы их сдержать.

– И ты не отзовёшь свои приказы?

– Отзову. Если присоединишься. Дай мне слово, и я уйду. Тебя испытают, твоих людей оставят в покое. Когда испытания закончатся, ты будешь... либо мёртвым, либо одним из нас.

– Чего тебе всё-таки надо?

– Войти в историю. Имена в книгах. Рассказы о нас на уроках. На годы, на века вперед. Наши цели... – она поморщилась, прижимая руку к животу, – ... совпадают.

Он задумался на мгновение. Могут ли они сбежать? Нет, от Девятки не сбежишь. Он собирался драться, но теперь этот вариант отпадал.

Можно попробовать расставить им ловушку. Или выиграть время для бегства своих людей.

– Хорошо.

Тонкая улыбка снова пересекла её лицо. Она использовала свою силу, чтобы принять вертикальное положение, её ноги едва касались земли.

– Какая преданность.

– Но я не забуду тебе того, что ты уже сделала. Если ты останешься жива, я дождусь подходящего времени и подходящего места и убью тебя. В один прекрасный день.

– Уже думаешь... как один из нас. Будь уверен, я останусь жива.

Осколки проплыли к ней, чтобы закрыть раны, заполняя их в нужных местах так, что каждый фрагмент идеально подходил. Мельчайшие частицы стекла, облако тонкого порошка, закрыло оставшиеся трещины.

Затем она воспарила в небо. Крюковолк сделал знак Штормтигру придержать огонь.

Он не собирался терпеть такое. Они оскорбили его, ранили его людей. Они попытались извратить его призвание и вывернуть его себе на пользу? Ну нет!

Его лицо исказилось гримасой, когда он оглядел усеянную стеклом улицу, лежащую ничком фигуру Цикады. Он сообщил Птице-Хрусталь, что собирается убить её когда-нибудь и надеялся, что она будет ожидать этого ещё не скоро.

Нет, он пройдет все их "испытания", может, даже ненадолго присоединится. Но он убьёт их как можно скорее. До того, как они покинут город.

Он посмотрел на своих людей, увидел, как спешит к Цикаде Отала, чтобы дать ей способность к регенерации. Руна была ранена, правая сторона её лица была рассечена и чуть заживлена лишь чтобы остановить кровотечение. Отала, вероятно. Все остальные были ранены в той или иной степени, некоторые смертельно.

Ему понадобится помощь со стороны.

Интерлюдия 11е (Дина)

Если бы десятки триллионов вселенных были картинками, то они были бы собраны в постоянно перемешивающуюся и меняющуюся мозаику. В общем, с виду полная неразбериха. Но в зависимости от случайных изменений, иногда проявлялись закономерности. Быть может, господствующий цвет, или множество сцен, состоящих из размытых от скорости действий и движений.

Но всё было даже сложнее. Во-первых, слышались тихие звуки, а сами сцены не были двумерными. Наоборот, каждая из картинок была полностью реализованным миром, и он был длительным, как серия слайдов или катушка плёнки, тянущаяся далеко вперёд и назад от каждой сцены, на которой она фокусировалась. Всё становилось ещё сложнее, когда каждый набор слайдов ветвился и расходился, чем дальше, тем больше. Единственное, что их останавливало – особые точки обрыва. В первой такой точке не было ничего загадочного. Настоящее, сейчас. Оно неостановимо и непрерывно двигалось вперёд, поглощая реальности, когда они прекращали быть будущим и становились настоящим.

Другие точки были более зловещими. Каждая ветвь где-то заканчивалась, но некоторые заканчивались раньше других.

Дина Элкотт знала, что в тех ветвях она погибла. Сейчас их было много, с каждой секундой всё больше таких ветвей появлялось перед ней. Почти все картинки в мозаике стали чёрными или тёмно-красными. Или там горел свет и всё было покрыто кровью, или света не было – и тогда она ничего не могла увидеть.

Она сконцентрировалась, и мозаика разделилась на две части, одна чуть больше другой. В первой части смертельная точка наступала очень скоро. Во второй у неё была отсрочка. Она оценила размер обеих частей, и число возникло у неё в голове.

С вероятностью 43,03485192746307955659% она умрёт в следующие тридцать минут. Шанс смерти неуклонно рос с каждой проходящей секундой, когда возможные реальности становились невозможными и исчезали из вида, или заменялись другими, фактически перетекая на другую сторону.

К ней подкралась тревога. Ей хотелось "конфетку", чтобы снять напряжение, помочь прояснить мысли.

Она постучала в дверь своей комнаты. Услышала, как Выверт сказал что-то с другой стороны, и подергала ручку. Дверь оказалась не заперта, и она вышла.

Выверт сидел за столом с телефоном. Ей не хотелось говорить с ним, но умирать ей хотелось ещё меньше.

– Печально, – говорил Выверт. – Усильте разведку, вызовите дополнительную команду, чтобы обеспечить круглосуточное наблюдение. Нам понадобится замена для Лии, как только они опять начнут набор. Да. Хорошо. Держите в меня в курсе.

Он повесил трубку.

– Выверт?

– В чем дело, дружок?

– С вероятностью сорок четыре, запятая, два ноль три восемь три процента я умру в следующие тридцать минут.

Он встал из-за стола.

– Как?

– Кровь или тьма. Не знаю.

– Вероятность, что я умру в следующие тридцать минут?

Она задумалась и почувствовала, как мозаика складывается в новую конфигурацию. Лицо Выверта преобладало в каждом крошечном эпизоде: активный, разговаривающий и живой в одних, неподвижный или мертвый в других.

– Сорок два, запятая, семь ноль девять процента для миров, в которых я не умираю. Не знаю насчёт миров, где я умру первой.

– А, скажем, мистер Питтер? Его шанс умереть?

– Сорок и... – она остановилась, повинуясь жесту Выверта.

– Значит, что бы ни случилось, это произойдет здесь и заденет всех. Шанс выжить, если мы уйдем?

– Десять, запятая, шесть шесть четыре...

– Нет. Шанс, что среднестатистический житель города выживет, если мы уйдём?

– Девяносто девять...

– Значит – целью являемся мы. Это атака не на город. Если мы мобилизуем отряды? С точностью до десятой?

– Сорок шесть, запятая, один, что выживу я, сорок девять, запятая, девять, что выживешь ты.

– Разницы нет. Даже, скорее всего, хуже, – сказал он. Она кивнула, и он потёр щеку, размышляя.

Время уходило. Она нервно задрожала.

– Мне нужна конфетка, пожалуйста.

– Нет, дружок, – возразил Выверт. – Мне нужно, чтобы ты была сосредоточена. Что...

Она перебила его, хотя всегда старалась этого избегать, но она была в отчаянии.

– Пожалуйста. Я слишком часто использовала свою силу. У меня будет сильно болеть голова, и я стану для вас бесполезной.

– Нет, – ответил он яростнее, чем она ожидала. – Питтера здесь нет, и не будет, пока ситуация не разрешится, конфетку дать некому. Слушай. Вероятность того, что мы переживём атаку Краулера, если мои солдаты используют выданные мной лазерные насадки? Пурпурные лучи?

Краулер? Ей понадобилась секунда, чтобы прийти в себя. Выверт использовал свою силу. Она не знала точно, как она работает, но всегда могла это определить. Все вероятности начинали меняться, и он знал такие вещи, о которых не спрашивал. Он знал о числах, которые могла сказать ему только она, но она не помнила, чтобы их ему говорила.

– Тридцать девять, запятая, девять...

– А если я задействую Скитальцев, которые сейчас здесь?

– Тридцать, зап...

В припадке гнева он сбросил со стола монитор. Тот грохнулся на пол, куски экрана покатились и заскользили по ковру в угол комнаты.

Обогнув стол, он схватил её за руку и потащил вон из кабинета.

– Конфетку, пожалуйста! – умоляюще прошептала она.

– Нет.

До боли сжимая её запястье, он потянул её в главное помещение своего подземного комплекса.

– Приготовиться к бою! – закричал Выверт. Это было так на него не похоже. – Приближается угроза!

Солдаты, расслаблявшиеся в нижней зоне базы, вскочили, хватая оружие и защитное снаряжение

Это не дало результата. Числа сильно не изменились. Но он и так был не в духе, поэтому она не стала ему об этом говорить.

Появились Трикстер, Оливер и Солнышко, они прибежали по металлической дорожке. У Солнышка не было маски, и её крашеные светлые волосы намокли от пота, облепив голову. Оливер был в обычной одежде, как и Трикстер. Он был красив, с точёными чертами лица. Атлетически сложен, в отличие от Трикстера. У того был нос с горбинкой и длинные, не подходящие ему волосы, но она знала, что он умён. Даже если б она не знала, это было заметно уже по по тому, как он смотрит на всё вокруг.

– Что происходит? – спросил Трикстер.

– Дружок любезно проинформировала меня, что меньше чем через тридцать минут Краулер из Бойни номер Девять войдёт в комплекс и убьёт нас всех. С благодарностью принимаются любые предложения, кроме очевидных.

– Мы с Трикстером могли бы пойти и попытаться остановить его, – предложила Солнышко.

– Я сказал – кроме очевидных, Солнышко. Я уже спрашивал у дружка. Вы попытаетесь – и мы все ещё вернее умрём.

– Почему?

– Он умеет регенерировать, – ответил Выверт, раздражённый необходимостью объяснять. – И он регенерирует очень быстро. Более того, любая отросшая заново часть сильнее, чем была, с новыми возможностями, выростами и увеличенной прочностью, повышающей стойкость к тому, что ранило его, или же даёт ему другие способности. Мало того, что эти изменения постоянны, но он уже некоторое время их накапливает.

Трикстер добавил:

– Я читал про этих ребят после того, как вы предупредили о них той ночью. Краулер приобретает иммунитет ко всему, что может причинить ему вред, в результате в нём почти ничего не осталось от человека. Он жаждет, чтобы ему причинили вред, чтобы усилить свою трансформацию, как мазохист или помешанный на смерти. Он загоняет себя в смертельные ловушки и выходит из них ещё более сильным. Может, поэтому он здесь. Солдаты?

Выверт покачал головой:

– Он неуязвим для стандартного вооружения и боеприпасов, и, скорее всего, для большинства нестандартных. Лазерное насадки могут дать небольшой эффект, но недостаточный, чтобы он за этим сюда шёл.

– И это внезапно заставляет задуматься, как он нас нашел, – добавил Трикстер.

Выверт покачал головой:

– Разберёмся с этим потом. Если он здесь в поисках того, кто мог бы причинить ему вред, то из присутствующих на это способны только Солнышко и ваша Ноэль.

Это заставило Скитальцев задуматься.

– Ноэль? Но кто вообще знает о Ноэль, кроме...

Выверт жестом приказал Трикстеру замолчать:

– Дружок, какова вероятность, что Краулер будет искать в первую очередь Ноэль?

Она ощущала, как образы фильтруются, пока не увидела закономерность в сценариях. Неясная громадная фигура, открытая дверь убежища. Образы разделились на две группы, одна значительно больше другой.

– Девяносто три, запятая, четыре один ноль процента.

– Чёрт, – выругался Трикстер. – Вот почему он здесь. Как и Левиафан, Краулер пришёл за ней?

– Я считаю, что каждое новое доказательство только подтверждает нашу рабочую теорию о вашей подруге, – сказал Выверт. Он повернулся к Дине. – Шанс на выживание, если мы дадим ему то, что он хочет? Дадим ему доступ к Ноэль?

– Ну уж нет, – сказал Трикстер.

– Шанс выжить в течение следующего часа – восемьдесят один, запятая, девять один ноль процента

– Ну хоть что-то, – отметил Выверт.

Что-то в картинке беспокоило её. Она потянулась дальше, рассматривая возможные реальности, раскрывающиеся перед ней. Очень, очень немногие уходили на сколь-либо значимое время в будущее.

– Шестипроцентная вероятность пережить следующие пять часов.

Выверт остановился, затем вздохнул:

– Спасибо за разъяснение, дружок.

Она кивнула.

– Здорово, – произнёс Трикстер с неприкрытым сарказмом в голосе. Затем с более серьёзным выражением на лице и тоном добавил: – Давайте не пустим его к Ноэль. Согласны?

– Согласен, – подтвердил Выверт. – Ещё мысли?

Время истекало. Она посмотрела на числа, несмотря на то, что у неё началась лёгкая пульсирующая боль в основании черепа, предвестник мигрени. 53,8% – вероятность умереть в следующие тридцать минут.

– Дружок, – сказал Выверт.

И то, чего она не поняла из его интонации, она ухватила из смутных образов, которые увидела в ближайших наиболее вероятных сценариях своего будущего.