Текст книги "Worm (ЛП)"

Автор книги: Мак Дж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 101 (всего у книги 104 страниц)

– Я обсудил это со Сплетницей. Моя суперсила всегда как-то действовала на кейпов, вроде Призрачного Сталкера. Её сила не работала как следует в моей тьме.

– На Скорость она тоже действовала. Он замедлялся, хоть я и не уверена, из-за сопротивления воздуха или чего-то другого.

– Верно. Поэтому я думаю, что подобный эффект у моей силы был всегда. Но теперь он сильнее. Если верить Сплетнице, он действует на большее количество способностей. Она сделала обоснованное предположение, что этот аспект моей силы будет сильнее влиять на кейпов с физическими способностями.

– Ясно.

– И когда этот эффект работает, я чувствую... связь? Как будто тьма становится живым шнуром или проводом между мной и людьми во тьме, я даже могу в самом деле увидеть этот провод. Если я сосредоточусь на нём, он становится ярким и горячим, и я получаю доступ к силе, которую выкачиваю у её обладателя. Но я могу использовать лишь часть этой силы и только одну способность за раз.

– И как ты смог исцелить нас?

– Способности Отилы. Я забеспокоился, что она выйдет из тьмы до того, как я успею вылечить всех вас. И я не смог использовать её силу на всех – её хватило всего на несколько секунд.

– А регенерация от... Краулера?

Он кивнул. Я увидела, как Мрак на мгновение нахмурился.

– А твоя копия, которую ты использовал – должно быть, работа сил Генезис.

Он покачал головой.

– Нет.

– Нет?

– Её не было в моей тьме, я почти уверен. И моя сила слабее той, которую я ворую. Я бы не смог так быстро построить проекцию. И по описанию сила Генезис не похожа на то, что я использовал. Помнишь, я работал с ней, когда мы выкорчёвывали АПП?

Я кивнула.

– Это же было больше похоже на... какое-то силовое поле. Только не оно. Дыра в реальности, которая взяла что-то от меня, чтобы питать себя и принять форму.

Я удивленно моргнула. Если Брайан воровал часть силы других людей, значит...

Я снова моргнула. У меня чесались глаза.

– Вот чёрт, – простонала я.

Брайан удивлённо посмотрел на меня. По крайней мере, я так это восприняла – сейчас я с трудом понимала его мимику.

– Забыла вынуть линзы. Теперь некоторое время глаза будут воспалёнными, а лишних очков с собой нет.

Он кивнул.

– Извини. По сравнению со всем остальным это такая мелочь.

– Но тебе нужно как-то видеть.

Я дотянулась до ячейки для снаряжения и достала маленький контейнер с отделениями для каждой линзы и жидкость для контактных линз, затем широко раскрыла правый глаз, чтобы достать линзу.

Пару секунд спустя вторая линза отправилась за первой, и я наполовину ослепла. Лицо Брайана было освещено таким образом, что глаза оказались полностью затенены, смотрелось как будто он в солнцезащитных очках. Я не могла разглядеть признаки напряжения, ярости или тревоги. Но было что-то такое, из-за чего он в десять или одиннадцать вечера проснулся, поднялся и стал просто смотреть вникуда.

Может, мне стоило оставить линзы на месте. Риск получить глазную инфекцию – пустяк по сравнению с тем, что я могу испортить наше общение. Только теперь я не смогу надеть их обратно, не объясняя ему, зачем.

Почему всё так сложно?

– Ты поспал?

Он помотал головой.

– Вообще не спал?

– Мне не нужно. Не хочу. Мне было комфортнее присматривать за периметром.

– Там Трикстер и Баллистик.

– Я знаю. Видел, как они выходили, когда Рейчел вернулась.

Я слегка улыбнулась.

– Не так давно ты упрекал меня, что я совсем не сплю, и заставлял прикорнуть хотя бы на несколько часов перед тем, как выступить против Девятки.

Он не ответил и даже не шелохнулся. Я не могла понять выражение его лица. Я сказала что-то не то? Мне не стоило упоминать Девятку?

– Ага.

Его ответ был запоздалым, и почти недовольным. В нем не было ни нежности, ни тепла – ничего такого. Скорее, голос прозвучал так, будто он выдавал кому-то код к сейфу под дулом пистолета.

– Извини, – сказала я. Я не понимала, за что извиняюсь, но прощения просила вполне искренне. Улыбка сползла с моего лица.

Пару минут мы оба молчали.

Разговаривали ли мы вообще когда-нибудь о чём-то, что не связано с нашей жизнью в костюмах? Первое время беседы на кейповые темы казались мне вполне здравыми. Я была новенькой, и мне было интересно, а у Брайана были опыт и знания, которыми он охотно делился. Мы разговаривали о недавних заданиях, о возможных новых операциях, делились выводами. Я могла по пальцам пересчитать, сколько раз мы делали что-то, не имеющее отношения к нашим способностям, или к сражениям и насилию.

Но сейчас я больше не могла говорить на эти темы – такие разговоры напомнили бы Брайану о случившемся. Я растерялась.

– Вам не стоило за мной приходить.

– Что?

– Нужно было бросить меня там. Я был считай что уже покойник. Зачем ты поставила на кон свою жизнь и жизни всех членов команды, пытаясь спасти меня?

– У тебя наверное сумбур в голове. Конечно же я не могла тебя бросить.

– Верно. Ты ведь в меня якобы влюблена, вот и кинулась меня спасать.

Услышать такое было больно. Даже больнее, чем я ожидала. Я не видела выражения его лица, но ощутила тон: злость и яд в голосе и то, с какой легкостью он поднял эту тему.

Я вспомнила Эмму. Она тоже когда-то была моим лучшим другом – как Мрак. Она тоже отвернулась от меня, стала враждебной, использовала нашу близость, чтобы больнее ударить.

Я глубоко вдохнула.

– Нет, мы пришли помочь тебе не поэтому. И не я одна принимала решение.

– Правда? Потому что я помню, что именно ты не позволила Баллистику избавить меня от страданий.

Я сжала кулаки. Вся моя решимость оставаться спокойной испарилась.

– Я сделала бы то же самое для Суки! Или Лизы, или даже для Алека! Ты серьезно говоришь, что хотел, чтобы я дала тебе умереть? Ты жив! Всё получилось!

– Потому что нам повезло! Господи, да ты всегда так делаешь!

Используя свою силу, я проверила остальных. Одна из собак подняла голову на крики, но никто не проснулся. При этом я не сводила глаз с Брайана. Его взгляд был страшен. Таким разозлённым я его никогда не видела. Я неосознанно применила ту же защиту, что и с Сукой: зрительный контакт, ответ ударом на удар.

Я намеренно понизила голос.

– Всегда делаю что?

– Ты умнее среднего, поэтому рассчитываешь на свою способность придумывать решения на ходу, бросаешься в безвыходные ситуации, проталкиваешь рискованные планы, потому что знаешь, что именно в таких случаях ты на коне, ты даёшь команде больше всего. Ты делаешь так каждый раз. Продавливаешь полномасштабное сражение со Стражами, бросаешься в битву с Луном сразу после победы над Демоном Ли. То же самое произошло на званом вечере, и во время стычки с Чистотой, твоя атака безо всякой поддержки на Левиафана, нападение на базу Стражей...

– Хватит, – сказала я. В памяти сразу всплыли разговоры с Оружейником.

– Ты говоришь, что ты не манипулятор, что вся операция под прикрытием была продиктована благими намерениями. Но ты – манипулятор. Ты бросаешься во все авантюры одна или присоединяешься к неважно насколько ебанутым планам остальных. И ты так поступаешь, чтобы стать полезной. Ты знаешь, что нам бы пришлось без тебя туго, ты заставляешь нас зависеть от тебя.

Я проглотила ком в горле.

– Всё не... всё совсем не так. Каждый раз у меня были другие причины. Стратегии, люди, которым я хотела помочь...

– Может быть, Сука с самого начала была права насчет тебя.

– Ты несправедлив.

Это не он. Он всё ещё не может отойти от того, что Ампутация с ним сделала.

Но это оправдание не заставило меня меньше волноваться о том, что он действительно так думает. Неужели он держал это в себе каждый раз, когда находился рядом?

– Что действительно несправедливо, так это то, что я – единственный, кто всегда пытался сохранить остатки здравого смысла, не дать группе обезуметь. А когда сложилась критическая ситуация и я согласился с мнением большинства, потому что иначе всё не прошло бы гладко, именно меня в итоге поймали и пытали – из-за твоего плана!

– Перестань.

– Скажешь, я не прав?

– Это... Это нечестно. Ты прав, но не надо валить всё на меня. Я ведь вызывалась быть тем, кого заменит Трикстер.

– Вызывалась, зная, что с твоими ранами тебе не убежать. И потому позволила мне занять твоё место.

Он всматривался в меня с напряжением, которое я не могла выдержать. Я отвела глаза – стала смотреть на собственные руки в перчатках, на переплетённые пальцы.

– Скажи мне, Тейлор. Если не ты виновата, то кто?

Девятка. Ампутация. Но я едва ли могу сказать это вслух. Я видела его реакцию, когда Девятка случайно всплыла в разговоре. Неважно, насколько сильно он хочет причинить мне боль – я не стану отвечать тем же.

– Я так и думал, – ответил Брайан на моё молчание.

Я смотрела в пол, часто моргая, чтобы сдержать подступающие слезы.

– Ладно.

– Что?

– Признаю. Я ошиблась. Как минимум отчасти я виновата. А может и почти во всём виновата. Остальные поплатились за мое безрассудство. Дина, мой отец, Сука, люди на моей территории. Ты. Может, я заразна. Может, я, моя мотивация, мои заморочки заставляют всех мучиться. Я могу уйти из команды, если ты этого хочешь. Скажи мне лишь слово, и я уйду.

В воздухе повисла напряжённая пауза.

– Господи, – сказал он, – Я не говорю, чтобы ты ушла. Я просто...

– Ты дал ясно понять, что мне стоит уйти. И ты наверняка прав.

– Я сорвался и зашел слишком далеко. Но я совсем не то хотел сказать.

– Прозвучало именно так.

Я встала и отвернулась. Я не хотела видеть его взгляд.

Поправила свою броню, проверила, захватила ли всё необходимое. Не хватало ещё попасть в засаду и умереть по дороге. Мой улучшенный костюм был тяжелее, чем старый, а помещение толком не проветривалось, поэтому под броней я сильно вспотела. Волосы прилипли к шее.

Брайан ничего не говорил.

– Мне нужно идти. Половина моей территории сгорела дотла, моим людям необходимо внимание. Если решишь, что всем будет лучше если я исчезну – просто передай мне сообщение. Я не буду устраивать сцен, или говорить, что это из-за тебя. Просто придумаю причину и уйду.

Я собрала насекомых на нижней половине лица и вокруг глаз, как импровизированную маску. Настоящая маска всё ещё была разорвана в клочья. Я заметила, что сделанные ранее изменения в костюме больше не нужны, и задумалась – а стоит ли снова одевать облегающие лосины?

Было бы здорово вернуться к моим людям. Проверить, как они, убедиться, что всё хорошо. Может, им тоже будет лучше без меня. Если Сплетница и Регент возьмут контроль над...

– Стой, – сказал Брайан, обрывая мои мысли.

Я больше не хотела слышать его обвинения и упреки. Я проигнорировала окрик и направилась к двери.

– Пожалуйста.

Тон изменился. Я остановилась.

– Я никогда и никому не говорил ничего подобного, – сказал он, – но мне страшно. Я стал более могущественным, но никогда ещё не чувствовал себя таким беззащитным.

Как я должна была на это ответить? Часть меня хотела пожалеть его, обнять и сказать ему, что всё будет хорошо. Другая часть злилась, хотела дать ему пощёчину, наорать на него – ведь он всё ещё думал только о себе, о себе и о себе, хотя только что обвинял во всем меня. Я понимала, почему он так поступил, но боль от этого не становилась меньше.

– Прости, – сказал он. – Я на грани. Я боюсь. Я не могу успокоиться. Я не должен был всего этого говорить.

– И ты не можешь перестать думать про всё это? Я чувствую себя так же, постоянно, и уже довольно давно.

– Они поймали Аишу. Почти всё, что я делал, я делал чтобы поддержать её, я хотел скомпенсировать те времена, когда я был ей так нужен, но меня не было рядом. Вот только из-за нас она оказывается в ещё большей опасности, а моего авторитета не хватает, чтобы держать ее подальше от самого пекла.

Я обернулась к нему.

– Раз уж я начал говорить все прямо... – сказал он, – Я думал о тебе во время второго триггера.

Я сглотнула.

– Я не буду врать и говорить, что внезапно осознал, что люблю тебя. Я не могу разобраться в своих чувствах, но могу рассказать, о чём я думал. Могу сказать, что я тебя за многое уважаю, несмотря на то, что часто не могу понять.

– Вот уж не звучало так, будто ты меня уважаешь, секунд эдак тридцать назад.

– Я волнуюсь за тебя. Ты бросаешься во все эти ситуации так, будто тебе плевать, погибнешь ты или нет. Будто тебя не держит ничего, кроме людей, которых ты пытаешься защитить. Дина, люди на твоей территории. Те, кого ты едва знаешь – если вообще знаешь. И после того, как ты умудряешься уцелеть, ты снова идешь в бой. В ещё более опасный бой.

Я сложила руки на груди. Последние фразы были неприятно похожи на сказанное им раньше.

– Я начинаю думать, как мне защитить тебя, остановить, заставить сфокусироваться на цели, которая реально достижима, потому что ты очень способная, ты будешь делать потрясающие вещи, если перестанешь вести себя как самоубийца. И ещё я злюсь на себя и злюсь на тебя, потому что не могу тебя понять, а ты продвигаешься вперёд так быстро, что я за тобой не успеваю. Я перестал следить за тобой всего на один вечер, отвлёкся на другие дела – и узнал, что ты ввязалась в драку с Манекеном.

– Это не твоя работа – присматривать за мной. Если тебя беспокоит то, что я подвергаю тебя и других риску, то это нормально, ты имеешь полное право орать на меня. Но не заставляй меня чувствовать себя хреново просто потому, что ты не можешь быть крутым мачо, который меня защищает.

– Это не... – он замялся. – Нет. Я пытаюсь сказать, что думаю о тебе чаще, чем мне следовало бы.

Я отвела взгляд. Интересно, думает он обо мне чаще, потому что ему не всё равно, или только потому, что я – ходячая неприятность. Не уверена, что хочу знать ответ.

– Останешься? Когда я попросил тебя составить мне компанию, я говорил искренне. Мне не стоит сидеть одному, наедине со своими мыслями.

Я вздохнула.

– Хорошо. Только налью себе чая. Если хочешь, могу сварить тебе кофе.

Он покачал головой.

– Я и так достаточно на взводе.

– Скоро вернусь.

Я прошла на кухню, поставила чайник и начала искать чайные пакетики. Это не так просто, когда почти ничего не видишь.

Найдя пакетики и кружки, я вытащила свой телефон.

– Кранстон у телефона, – ответила женщина на другом конце трубки. – Что я могу сделать для вас, Рой?

Кранстон – женщина, которую Выверт назначил мне. Он назначил подручных и всем остальным, чтобы ему не пришлось лично разбираться с каждым из нас, когда у него были более важные дела.

– Нужны очки. У Выверта есть рецепт в файле, он уже как-то заказывал мне линзы.

– Будут к утру. Что-то ещё?

– Нет. Хотя погодите. Вы можете переслать сообщение в штаб-квартиру Протектората?

– У Выверта есть выходы на них. Люди Крюковолка пересылают информацию другим командам, включая ШП.

– Нет, я имею в виду, не через каналы Выверта. Мне нужно передать им сообщение лично от меня.

– Это можно устроить. У меня есть ручка и бумага, можете продиктовать.

– Передайте им, что Ожог мертва. Ампутация лишилась обеих рук – по крайней мере, на некоторое время. Осталось четыре с половиной члена Девятки. Если они не врали насчет того, что ждут удачного момента для нападения, то, вероятно, этот момент настал.

– Ага...

– Если они заинтересованы, мы можем сообщить им местоположение Девятки.

– Стоит ли мне дать им вашу контактную информацию?

– У них достаточно Технарей, которые могут меня отследить. Нет. Не хочу беспокоиться ещё и об этом. Захотят связаться – пусть сами разбираются, как. Специально стараться не буду.

– Хорошо.

– И последнее. Передайте им: "Спасибо за помощь".

– Я немедленно организую доставку сообщения.

Я повесила трубку.

Я вернулась к Брайану с кружкой чая для себя и стаканом воды для него. Телевизор был включён – Брайан сидел посередине дивана. Он похлопал рукой по дивану, приглашая сесть рядом с собой. Причем сам разместился так, что я просто не могла отсесть от него подальше.

Но, когда я села, он не протянул руку, чтобы положить её мне на плечо – ничего такого. Мы смотрели эти ужасные ночные передачи по ТВ на минимальной, едва различимой громкости. Мы не разговаривали, не прикасались друг к другу, и даже почти не обменивались взглядами.

В некоторой степени, он признался мне в своих чувствах. В его мыслях есть для меня особое место, хотя он и не вполне понимает, какое. Мы приоткрыли друг другу потаённые уголки наших душ, которые больше никому не позволяли увидеть. Мы даже заботились друг о друге.

Я просто не хотела, чтобы всё было вот так.

Интерлюдия 13 (Эмили)

"Мир словно сошел с ума, а я – единственная, кто еще нормален".

Директор Эмили Суинки допила последнюю чашку кофе и остановилась, чтобы оценить хотя бы на глазок, насколько грандиозная задача перед ней стоит. Масштаб можно было измерить количеством бумаг. Горами бумаг – штабеля порой достигали полуметра в высоту. Ряды и колонны бумажных стопок занимали каждую доступную поверхность, заползали на кофемашину и располагались на полу вокруг стола. Каждую стопку бумаг прижимал небольшой груз, чтобы листы не разлетались от сквозняка и порывов ветра, задувавшего в разбитые окна.

Эмили отметила для себя, что бумаги внизу стопок сложены аккуратно, по порядку, и выглядят почище. Новые же страницы, в верхней части стопок, были неряшливо сложены, некоторые были чем-то испачканы или у них были загнуты углы.

Та же тенденция распространялась и на сами тексты. Старые документы были распечатаны, написаны по установленной форме, все данные на своих местах. Затем резко начинались исписанные от руки листы. Птица-Хрусталь уничтожила всё стеклянное и всю технику на кремниевых чипах: все мониторы и компьютеры. Почерк в рукописных документах тоже менялся – становился всё более неряшливым по мере роста стопок. Иногда почерк исправлялся, обычно на день-другой, когда её помощники и заместители начинали жаловаться на неразборчивость, но всё неминуемо скатывалось обратно к хаосу.

"Очень символично", – подумала Эмили Суинки. Каждая мелочь могла что-то рассказать о происходящем.

Переход от единообразных печатных текстов к написанным самыми разными почерками документам говорило о том, что единое и упорядоченное целое сломалось, распалось на бесчисленное количество разных голосов. И в результате – сотни, тысячи отчётов и жалоб от людей, которых заботят только свои интересы. Один из пяти осуждал её, двое умоляли хоть как-то помочь, остальные просто ждали, что она будет и дальше исполнять свои обязанности, как мелкая шестеренка в огромном механизме.

Эмили ещё раз обвела взглядом свой офис, заваленный бумагами. СКП рассматривала дела, связанные с паралюдьми. А в эти дни, казалось, всё происходящее в Броктон-Бей было связано с героями, злодеями и монстрами. Каждое учреждение по малейшему поводу объявляло, что его дело – это ответственность СКП. Если же даже крохотного повода не находилось, они настаивали на совместной ответственности. И пока сама Суинки не ознакомится с каждым рассматриваемым делом, пока не подпишет согласие или отказ, оно остается в ведении СКП. Люди изо всех сил старались спихнуть с себя ответственность.

Первой реальной угрозой спокойной жизни горожан стали взрывы, устроенные АПП. Да, это было страшно. Но обывателю было легко внушить себе, что уж он-то не станет одной из жертв, он мог просто отмахнуться от происходящего, как от фонового шума, связанного с героями и злодеями – подобные истории о них каждый слышал большую часть жизни. Теперь же, когда в город пришли Левиафан, Птица-Хрусталь, когда началась война за передел территории, у всех без исключения появились серьёзные причины беспокоиться и думать, как себя защитить и на чью сторону встать.

Точно так же, как паралюди стали основной заботой в жизни горожан, бумажная работа захватывала жизнь Эмили. Бумаг становилось всё больше – стикеры на стенах, на досках для объявлений, на маркерных досках. Данные по местным кейпам, графики, карты, записки с сообщениями.

Бесполезно. Слишком много работы для обычной женщины. Она делегировала все обязанности, которые могла, но на её плечах всё ещё лежало слишком много ответственности. В крупных городах соотношение обычных людей к кейпам примерно восемь тысяч к одному. В менее населённых областях соотношение падает до двадцати шести тысяч к одному, что более приемлемо. Но из Броктон-Бей многие обычные люди эвакуировались. Можно найти всего лишь несколько мест в мире, где пропорции так сильно сдвинулись. Сколько сейчас обычных людей приходится на каждого кейпа? Две тысячи на одного? Пятьсот на одного? При этом каждый парачеловек преследует только свои интересы. А она, Эмили Суинки, должна защищать интересы всех остальных. Всех, у кого нет суперспособностей.

За ней наблюдает вся страна. Люди Америки ежедневно смотрят новости за ужином, они следят за побоищем в центре Броктон-Бей, глядят на горы трупов, укрытых белой тканью. На их экранах – панорама города до нападения Птицы-Хрусталь и после, затопленные Левиафаном улицы. Были запущены благотворительные программы – и кто-то вполне успешно собирал средства и помогал людям, а кто-то использовал ситуацию и человеческое сочувствие, чтобы набить себе карманы. Мир наблюдал в ожидании, станет ли Броктон-Бей новой Швейцарией или Японией – очередным местом, которое не оправилось после удара. Территорией, которую человечество в этой войне на истощение отдало Губителям.

Мало кто из тех, кто смотрит новости, знает об этом – но сейчас они рассчитывали именно на Эмили.

Она тяжело поднялась из кресла и направилась к кофемашине, чтобы заново наполнить кружку.

– Директор?

Она обернулась и увидела на пороге Крутыша. Он выглядел напуганным.

– Да?

Он протянул ей ноутбук, который держал в руках:

– Техподдержка просила передать это вам.

Она покачала головой, отказываясь от ноутбука:

– На данный момент любой доступный компьютер необходимо использовать, чтоб наладить коммуникации и обеспечить работу оперативных пультов.

– Они уже закончили. Ну, почти закончили с коммуникациями. Ожидают, что в течение двух часов всё запустится в рабочем режиме, и компы им больше не нужны.

– Хорошо. Доступ к центральной базе данных установили?

– Всё, кроме высшего уровня безопасности.

Досадно.

– Хорошо. Думаю, я справлюсь. Спасибо тебе.

Крутыш явно испытал облегчение, вручив ей ноутбук. Это значило, что он сможет поскорее убраться подальше с глаз. Он повернулся, чтоб уйти, сразу же, как только выпустил ноутбук из рук.

– Постойте.

Эмили отметила, как у него слегка поникли плечи – он походил на собаку, поджимающую хвост от стыда или в ожидании наказания. Эмили Суинки не слишком ладила с детьми, и вообще с молодёжью. Про эту свою особенность она знала. Мамой она себя представляла только в далёком детстве, когда играла в дочки-матери с куклами. Дети ей даже не нравились. Редко когда попадались юнцы, которых она действительно уважала, и чаще всего эти редкие случаи относились к тем подросткам, которые находились под её строгим руководством. К тем, кто в первую очередь уважал её саму. Сейчас Эмили Суинки отвечала за самых могущественных детей города.

– Следующая смена патруля через... – она взглянула на часы, – двадцать минут?

– Двадцать минут, точно. Виста, Стояк за ней присмотрит. Сейчас в поле Сталевар и Флешетта, патрулируют раздельно.

– Отложите следующий патруль. Скажите Сталевару и Флешетте не нервничать, но на связь выходить без задержек. Раз пульты работают, мы будем готовы выдвинуться немедленно. Передайте это и Мисс Ополчение тоже – у неё вроде следующая смена.

– Слушаюсь, мэм.

Ноутбук мало поможет в битве с бумагами, пока у нее нет доступа к принтеру. Подразделения СКП и полиция близлежащих городов готовы помочь и отправить в Броктон-Бей своих сотрудников и другой штатный персонал. Однако все её настойчивые запросы о том, чтобы прислать самое необходимое – компьютеры, принтеры, системы спутниковой связи, специалистов-электриков и компьютерщиков – они постоянно игнорируют.

Она расчистила место на столе и включила ноутбук. Неплохо бы получить доступ к досье и на местных и на приезжих. И ей легче будет справиться с бумажной работой, если она сделает небольшой перерыв и переключится на другие дела. Сейчас она с трудом воспринимала писанину.

Эту битву выиграет тот, кто к ней лучше готов – поэтому ей нужна информация.

Некоторое время Эмили осваивалась с непривычно маленькой клавиатурой. Она ввела пароли, ответила на личные вопросы, заданные одной из подсистем Дракона. "В честь кого вашего племянника назвали Гэвин?". "Какой ваш любимый цвет?". Как же это раздражает: она даже не знает свой любимый цвет, но алгоритмы уже определили, не оставив ей права выбора. Вся информация собрана из неисчислимых кусочков данных о ней, вытащенных из официальных электронных писем, фотографий, записей видеокамер в зданиях СКП. Она ощутила мгновенный укол беспокойства, когда набирала: "В честь Гавейна, рыцаря Круглого стола" и "Серебряный".

То, что системы Дракона могут вычислить даже такие мелкие детали, каждый раз нервировало Эмили. В свете последних событий – нервировало даже сильнее, чем обычно.

Она набрала запрос "Бойня номер Девять" и смотрела, как на экране появляются списки с информацией. Новости, отсортированные по дате и релевантности, профили, отчёты. Списки имён. Сообщения о погибших.

Эмили углубилась в данные. Отсортировала записи по времени и нашла ту, в которой данные моделирования Оружейника были наложены на анализ боевых возможностей Девятки. Он готовился с ними сразиться. Проверка даты модификации файла показала, что Оружейник редактировал данные совсем недавно.

Выходит, он сбежал, чтобы сразиться с Девяткой. Она так и думала.

Эмили уточнила запрос, чтобы отсеять данные моделирования от результатов, и обнаружила видеозапись.

На видео Зима – бывший член Девятки – пыталась прорвать затяжную осаду. Она одна выступила против двадцати членов Протектората. И её убили свои.

Фрагмент слежки за Краулером – вскоре после того, как он присоединился к Девятке. Тогда он ещё походил на человека, хоть и огромного.

Ещё одна запись – бывший член Девятки, Хохотун, нападает на полицейский участок. Бесполезная информация. Хороша разве что как напоминание о том, что происходит, если сосредоточить слишком много сил в одном месте.

Она нашла файл, озаглавленный как "Дело 01" и запустила его.

– Мы загнали её в угол? – спросил голос за кадром. Эмили Суинки определила, кто это, когда услышала голос и поняла, что камера закреплена на шлеме говорящего. Происходящее на записи она знала даже слишком хорошо.

– Думаю, да, – ответил другой голос.

Камера сфокусировалась на Легенде, затем переместилась на Александрию и, наконец, на Эйдолона.

– Команды перекрыли стоки и водопровод, все окрестности оцеплены.

– Она не попыталась бежать? – спросил голос за кадром. – Но почему?

Легенда не смог выдержать прямого взгляда в глаза.

– У неё заложник.

Александрия заговорила:

– Вам лучше не шутить, иначе, клянусь, я...

– Перестань, Александрия. Это был единственный способ убедиться, что она не уйдёт. Если бы мы выдвинулись раньше, она бы убежала и через какое-то время продолжила убивать где-нибудь ещё.

– Тогда начнём, – отозвалась Александрия, – и чем скорее, тем лучше.

– Попробуем экспериментальное средство. Оно предназначено для сдерживания, нелетальное. Выманите её на главную улицу, у нас там больше фургонов.

Эмили выключила звук, когда эти четверо бросилась в атаку. Она не хотела слушать – но досмотреть запись до конца чувствовала себя обязанной. Просто из уважения.

На записи была Сибирь. Одно из первых прямых столкновений, более десяти лет назад. Закончилось всё плачевно.

В те времена Протекторат был меньше. В основной группе состояло всего четверо: Легенда, Александрия, Эйдолон и Герой. Первый Технарь, попавший под свет софитов, Герой вступил в игру настолько рано, что смог застолбить за собой знаковое имя. Он носил золотую броню, летательный ранец и инструменты на все случаи жизни. Его путь оборвался, когда обезумевшая от крови Сибирь свирепо разорвала его на куски. Эйдолон подхватил Героя и, даже вступив в схватку, пытался исцелить его до самого конца.

Директор Суинки уже просматривала эту запись. Несколько раз. Крики – вот что её преследовало. Даже выключив звук, она могла точно, вплоть до интонаций и темпа воспроизвести всё сказанное, намертво впечатавшееся в память. Такая неожиданная, такая внезапная смерть. Паника, когда сильнейшие герои страны внезапно осознали, что бессильны. Им пришлось менять тактику, чтобы уберечь людей, быть на шаг впереди Сибири, минимизировать ущерб – а Сибирь тем временем шла вперёд, ломая воздвигнутые ими барьеры, разбрасывая фургоны СКП (в те годы – просто модифицированные пожарные машины), словно они были лёгкими метательными ножами.

Неуязвимая Александрия получила удар вскользь – и ей раздробило глазницу, глаз вывалился наружу. После Эйдолон вылечил её, но шрамы остались. С тех пор Александрия всегда надевала к костюму шлем.

После этого показательного удара Легенда приказал залить всё вокруг удерживающей пеной. Не столько для того, чтобы сковать Сибирь, сколько для того, чтобы скрыть раненную Александрию от этой безумной маньячки.

Выключенный звук избавил Суинки от вопля Легенды, уверенного, что он потерял сразу двоих из своей команды. Слушая его крик, она всегда чувствовала вину – будто вторглась во что-то личное, увидев одного из сильнейших кейпов в тот миг, когда он был полностью во власти эмоций.

Конечно же, Сибирь тогда сбежала. Проскользнула в поднявшемся хаосе мимо множества офицеров СКП и десятка героев. Ничто на записи не указывало, как ей это удалось.

На стол Суинки легла чья-то тень. Обернувшись, она увидела силуэт парящего против солнца человека.

Как и многие другие паралюди, он легко вторгался в чужое личное пространство и был склонен к эгоцентризму. Ну, в данном случае она не могла упрекнуть его в излишней эмоциональности.

Она собралась с мыслями и сказала:

– Если вы соизволите войти через дверь, Легенда, мы сможем поговорить в моем кабинете.

Он безмолвно исчез за углом здания. Суинки не видела сквозь стены, но услышала суматоху, которую вызвал влетевший в окно Легенда. Он вошёл в офис с плавным изяществом, присущим тем, кто способен летать. Бело-голубой костюм, перчатки и обувь. Ветеран Протектората, чьи лазеры обладали разрушительной силой танкового батальона. Суинки напомнила себе, что формально она выше Легенды по званию.

– Сибирь? – спросил он.

– Я стараюсь узнать всё о наших противниках, – извиняться она не станет, но стереть сочувствие с лица оказалось сложно.

– Я поднялся, чтобы посмотреть, в офисе ли вы, и увидел то видео. Прошу прощения за вторжение. Плохой тогда был день.

Она коротко кивнула. Да, день был плохой. Кто-то может сказать, что именно с того самого дня всё и покатилось по наклонной. Гибель Героя, и первый раз, когда в схватку вступил по-настоящему опасный злодей.