355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Магда Сабо » История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей » Текст книги (страница 4)
История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей
  • Текст добавлен: 3 апреля 2017, 01:30

Текст книги "История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей"


Автор книги: Магда Сабо


Соавторы: Иштван Фекете,Кальман Миксат,Тибор Череш,Геза Гардони,Миклош Ронасеги,Андраш Шимонфи,Ева Яниковская,Карой Сакони,Жигмонд Мориц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Глава IX.Клад

Совсем барином стал теперь Ласло Вереш. По какой бы улице Дюлафехервара он ни проходил, все девушки дивились его наряду да сабле, что на боку позвякивала. Да что от всего этого толку, коли в кармане нечему звенеть? От собачьего «приданого» у него не осталось ни одного динара. Значит, и не к чему корчить из себя барина, а лучше снова идти да просить у добрых людей подаяние. Только в таком наряде, как у него теперь, это во сто крат труднее будет, чем раньше. К тому же дворянин скорее с голоду умрет, чем по миру пойдет.

Ласло брел по улицам города и, останавливаясь то и дело, чтобы утереть пот со лба, раздумывал, не отправиться ли ему снова во дворец, а там броситься перед князем на колени: возьмите, мол, меня на какую-нибудь должность придворную. Ведь Апафи был так добр к нему…

Он и в самом деле отправился ко дворцу, но охрана у ворот не пропустила его.

– Чего тебе?

– К князю хочу.

– Ты что, с ума спятил? Выдумал тоже…

– Да я же был у него полчаса назад..

– Спасибо еще, что не вызываешь князя прямо сюда, к воротам, – посмеялся над ним один из охранников, с изрытым оспой лицом. – Мол, потолковать с ним захотелось. Ну-ну, полегче, сударь! Наш князь – это тебе не венский император, у которого дом что проходной двор. Понимать надо, о ком говоришь!

Какой-то молодой паренек, сидевший перед воротами на круглом камне, с любопытством повернулся к рябому стражнику.

– А вы что, бывали в Вене, дядя Ишток?

– Как же не бывать? Бывал, конечно.

– Говорят, дома там большие-пребольшие.

– Дома, верно, побольше, чем здесь, зато сады – поменьше. Словом, остальное все – маленькое.

– И люди тоже?

– И люди.

– Но уж воробьи-то, верно, такие же?

– И воробьи меньше.

– Ну, а пчелки, дяденька Ишток?

Старый солдат (а старые солдаты и двести лет назад врать умели) сердито прикрикнул на парнишку:

– Меньше, коли я говорю! А к тому же, пчел там на шнурке привязанными пасут. Садики-то маленькие, словно клетки для птиц. Так чтобы пчелы в соседний сад не залетали, их к улью тонкими ниточками привязывают.

– Скажи на милость! – удивился парнишка, думая, как же глупо устроен мир за пределами Дюлафехервара.

А Ласло Вереш все еще стоял перед дворцовыми воротами.

– Ну, чего еще ждешь?

– Жду, пока вы подобреете.

Тут дядя Ишток прямо-таки растаял.

– Чего же тебе надобно, сынок?

– Скажите по крайней мере, сударь, каким образом к князю попасть!

– Один только способ есть для этого. Надо записаться на прием к князю – у господина Михая Телеки.

– Где же он проживает, этот самый господин Телеки?

– Здесь, во дворце.

– Тогда пропустите меня к нему!

– Не могу! К господину Телеки вообще никак невозможно попасть.

Огорченный, Ласло повернулся и понурив голову пошел прочь от ворот. А ведь как горделиво шагал он отсюда всего лишь час назад!

Солнце уже закатилось, и мир переоделся в серое платье, с тем чтобы тут же сменить его на черное. Словно знак подавал нашему путнику: «Близится ночь. Где спать-то будешь?»

Торговки на рыночной площади начали свертывать свои палатки, убирая в большие корзины нераспроданные фрукты и жареную утятину.

Запах жаркого так соблазнительно щекотал нос новоиспеченного дворянина, что у него родилось желание схватить кусок утки да и задать стрекача. Но разве убежишь далеко с этой вот саблей?!

Пришлось ему взять себя в руки и пройти мимо рынка. У дверей трактира ему лукаво закивал пучок можжевеловых веток. Двое цыганят кинулись навстречу, пиликая на скрипках.

– Прикажите сыграть вам какую-нибудь красивую песенку, гошподин благородный рыцарь!

– Прочь с дороги, цыганята, а не то вот выхвачу я свою саблю, тогда и голов своих не соберете!

И он снова торопливо зашагал, теперь уже по узкой улочке, в нижнюю часть города, по-видимому совсем недавно пострадавшую от пожара: то там, то сям виднелись изуродованные, закопченные стены. На черной земле повсюду валялись обуглившиеся бревна и стропила, кучи головней, полуистлевших тряпок, прибитой дождем золы, земли, черепков посуды, оплавленного железа и стекла. Ветер набирал полные пригоршни пепла и развевал его над городом.

Хвост белого песика, бежавшего неотступно за хозяином, сделался таким черным, будто его кто покрасил. А потершись об обгоревшие бревна, песик и весь стал пятнистым, словно всерьез хотел походить на ту козу, что под видом собачки художник намалевал его хозяину на дворянском гербе.

Нет ничего в мире печальнее, чем такая вот выгоревшая улица. Сотни примет говорят о том, что еще совсем недавно здесь мирно текла жизнь. Там – полуобгоревшая квашня, здесь – остатки детской люльки. В маленьком опаленном огнем палисаднике между старых деревьев уцелел островок зеленой травы. Какое милое гнездышко было здесь когда-то! У одной из стен уцелела от губительного огня карликовая слива. Даже плоды, сморщившиеся, спекшиеся в огне пожара, висели еще кое-где на ветвях.

Лаци тотчас же приметил деревце. «А ведь это, право же, находка!» – подумал он и с жадностью накинулся на плоды. Не очень-то вкусными были эти сливы: какие еще сливы в такую раннюю пору! Но голод не тетка, и Лаци показалось даже, что он ест великолепный сушеный чернослив.

А песик тем временем все рыскал вокруг да рыл лапами землю, словно кости себе на ужин разыскивал. Вдруг он взвизгнул, а затем завыл и принялся бегать от хозяина к месту своей находки и обратно.

– Куда ты зовешь меня, собачка? Что такое ты там отыскала? Косточку, что ли? Сейчас подойду к тебе, дай вот только поесть немного. Ну, ну, иду уже, хватит выть-то. Сейчас мы с тобой поищем ночлег на двоих!

Однако, подойдя к собаке, Ласло глазам своим не поверил: уж не сон ли это? Сидит его песик на задних лапах, словно человек на корточках, а передними какой-то котел медный обхватил и выпустить боится. Из пепелища, видно, выкопал.

Лаци дважды протер глаза: если то, что он видел сейчас перед собой, было правдой, тогда и сказочные богатства из «Тысячи и одной ночи»-не ложь. Котел был до краев наполнен золотом и драгоценностями; пряжки, кольца, ожерелья, диаманты, перлы и смарагды, лежавшие в нем, ослепительно сверкали. Бедному студенту никогда в жизни не доводилось видеть такого богатства. Он вскрикнул было от радости, но тут же испуганно огляделся, не видит ли его кто-нибудь.

Но в пострадавшей от пожара части города среди руин не было ни одной живой души. Уже и вечер спустился на землю, и все вокруг стало одноцветным. Деревья и дома слились, утратив очертания, и только на лугу виднелась серебристая полоса. То Марош тихо струил свои воды. А в небе из лохмотьев туч выглянула вдруг яркая луна.

Лаци наклонился к котлу, рассчитывая враз унести все его содержимое, однако тут же убедился, что не сможет сдвинуться с места под непомерной тяжестью, да и некуда ему было распихать всю эту гору ценностей. Чем дольше юноша рылся в них, тем страшнее ему становилось, и в душе он уже пожалел: зачем же так много? Испугался своего собственного счастья. Что ему теперь с этим всем делать? От страха по спине Лаци забегали мурашки, холодный пот выступил на лбу, и ему показалось, что не сойти ему уже с этого места: вот так вдруг упадет, да здесь и умрет.

Он отсыпал было половину сокровищ обратно в котел, но ему тут же вновь захотелось взять с собой еще пригоршню, другую, третью. «Нет, ни за что не оставлю этот золотой браслет… И этот вот тоже».

И котел снова постепенно опустел. Опять пришлось Лаци сложить половину клада обратно, как ни трудно это было ему сделать. И прошло-то всего несколько минут, как он сделался богачом, а жадность уже поселилась в его сердце. Вместе с деньгами человек заражается и связанными с ними болезнями. Ведь с какой щедростью делился он, бывало, с нищим у дороги последним грошом. А теперь как тяжело ему отказаться хотя бы от половины нежданно привалившего богатства!

Однако Лаци должен был внять голосу благоразумия: в шляпе, у всех на глазах, этих сокровищ не понесешь. Ведь они не принадлежали ему: он всего-навсего счастливчик, нашедший их.

Может быть, человека, зарывшего их здесь и имеющего на них право, уже давно нет в живых, но может быть и наоборот. Лаци рассмотрел монеты при свете луны. Все они как одна были чеканки времен Леопольда и, значит, не так-то уж давно угодили в землю!

В общем, половина клада осталась лежать в котле. Лаци забросал находку землей, притоптал ее, посыпал сверху пеплом, а рядом для приметы, чтобы вернуться сюда позднее, кол в землю вбил.

Дрожа от волнения, он покинул пепелище, надеясь, что волнение пройдет, как только он выберется с пожарища. Однако оно так измучило юношу, что он едва мог двигаться. Присев у какой-то низенькой избушки на камень, он уронил усталую голову на спину собаке.

– Милый песик, ведь ты сделал меня теперь барином! Ты – мое провидение!

Лаци принялся ласково трепать и гладить собаку, а та смотрела на него таким умным и печальным взором, словно жалела.

– Держи его, держи! – закричал вдруг кто-то на тихой до этого улице. Послышался топот бегущих, приближающихся сюда людей.

Сердце Лаци испуганно забилось. Он вскочил и, подумав, что это за ним погоня, помчался что есть духу по направлению к городу.

Однако вскоре его остановил сильнейший из человеческих инстинктов – голод. На одной из улиц, где ветерок донес до него запах жаркого, Лаци остановился. Он очутился неподалеку от какой-то корчмы, через открытые двери которой на улицу струились соблазнительные запахи кухни.

Даже не отдышавшись, Лаци бросился прямиком в корчму. В страхе он не заметил, что шум погони на улице уже давно сменился веселым смехом. Это были всего лишь забавлявшиеся озорники – княжеские пажи, у которых и в мыслях не было кого бы то ни было преследовать.

Корчма прозывалась «Золотым медведем». Предки нынешних корчмарей питали симпатию к животным хищным и свои заведения нарекали чаще всего их именами. Со временем, однако, кабатчики становились смирнее, и их «Медведи» и «Тигры» постепенно превратились в «Волков» и даже «Быков», а ныне с них вполне достаточно «Грифа» или «Орла» (хотя, собственно говоря, орел наш – тоже птица хищная).

Появление Лаци в «Золотом медведе», ворвавшегося туда так, будто за ним кто гнался, вызвало всеобщее удивление. Посетители – несколько дворян, сидевших за одним из столиков и весело болтавших, – прервали свою беседу, а хозяин, Гергей Надь, поспешно напялил на голову барашковую папаху, а это означало у него, что он намерен постоять за себя.

– Ну, в чем дело? – сердито спросил трактирщик.

– Поесть хочу, – все еще тяжело дыша, ответствовал Ласло.

– А я думал, что вы, сударь, на стенку прыгнуть собираетесь. А кроме того, добрые люди обыкновенно, входя в чужой дом, шапку снимают.

Тут один из гостей, занятых игрой, равнодушным голосом заметил, обращаясь к пришельцу:

– У вас, сударь, карман прорвался. Какие-то безделушки все время на пол сыплются.

Нагнувшись, Лаци к своему ужасу увидел, что несколько смарагдов и бриллиантов выпали из кармана и рассыпались на полу.

Видно, во время бега карман его ментика не выдержал тяжелой поклажи и прорвался. Впрочем, Лаци не растерялся и без колебания собрал упавшие на пол драгоценности, тем более что никто из присутствовавших и не обращал на него больше никакого внимания, в том числе и хозяин трактира, которому Ласло пришлось четыре раза повторить свой вопрос: не найдется ли чего поесть?

– Ешьте то, что с собой принесли, – лениво ответил наконец Гергей Надь.

– Если бы я принес что-нибудь с собой, я не стал бы просить у вас.

– А я не могу вам дать ничего.

– Так ведь я заплачу!

И Лаци, вытащив из кармана один золотой, подбросил его на ладони. Но хозяин только зарычал сердито:

– Зря вы хвастаетесь этим рыжим жеребеночком. Сегодня и сам сатана не получит у меня никакой пищи. Нынче мы стряпали только для господ охотников из того, что они сами сумели подстрелить. А между прочим, кто вы такой, приятель?

– Ласло Вереш Фаради, дворянин.

– Ага! – воскликнул Гергей. – Так это вы и есть тот самый счастливчик, который нынче утром с легкой руки князя прыгнул из дряни прямо в дворяне? Ну, как я вижу, его величество и золотишком вас оделить не забыл. Конечно, на это у него есть золото. А коли кончится, возьмет у народа! – добавил он с горечью.

Разумеется, и господа охотники слышали о происшедшем во дворце: любая сплетня спора на ногу, и уж тем более – придворная! В один миг повскакали они все из-за стола и стали наперебой пожимать руку новичку.

– Отчего же ты, приятель, не сказал нам, что и ты – нам сродни? А то, что твоя собачья[30]30
  Дворянские грамоты писались в старину на пергаменте из собачьей кожи.


[Закрыть]
кожа еще чернилами пахнет, – не беда!

– И вином, – заметил другой охотник.

– Зато ты – родоначальник своего грядущего рода, а мы всего лишь чьи-то потомки! Словом, коли угодно, садись к нашему столу, дружище, выпей да закуси с нами.

И охотники усадили Ласло на почетное место за столом и наперебой, как весьма почетного гостя, принялись угощать его всевозможными кушаньями и винами.

– Мое имя – Фаркаш Налаци, – представился один из охотников, чернявый, с закрученными усами. – Вот он – Иштван Веер, рядом с ним Габор Петки и Миклош Ковашоци. Теперь ты знаешь всех нас. Ребята мы все веселые. Были вот на охоте, да все трофеи и отдали хозяину, чтобы он их нам сварил-зажарил. Словом, закуска у нас дармовая. Что же до выпивки, то за нее обыкновенно платит тот из нас, у кого окажется при себе меньше всего денег. Надеюсь, ты не станешь возражать против наших правил?

Лаци улыбнулся и кивнул в знак согласия.

– Нахал, – потихоньку заметил Петки, обращаясь к Ковашоци. – Иначе он не согласился бы на такие условия.

– Погоди, вот я устрою ему испытание, – ответил тот.

Пока Лаци с волчьим аппетитом ел и пил, его друзья по застолью продолжали прерванный разговор, который состоял в основном из охотничьих историй и всяких других несусветных небылиц. Счастье барона Мюнхгаузена, что он к тому времени еще не родился, иначе бы ему ни за что не выдержать состязания с нашими знакомцами. С Иштваном Веером, например, однажды вот что приключилось: ему прямо на дуло ружья сел огромный рассвирепевший орел. Пришлось охотнику прежде стряхнуть орла с ружейного ствола, чтобы затем без помехи застрелить. Еще более удивительное приключение выпало на долю Миклоша Ковашоци. Как-то раз на охоте выбегает на него заяц. Миклош прицелился, а косой, вместо того чтобы наутек пуститься, встал на задние лапы, выпрямился да как погрозит левой передней! Бедняга Ковашоци так перепугался, что даже ружье из рук выронил.

Услышав эту историю, Лаци рассмеялся.

– Это что еще за усмешки? – свирепо рявкнул Ковашоци и так запустил глиняным кувшином о стену, что от кувшина только черепки во все стороны полетели. – Требую сатисфакции!

Собутыльники повскакали с мест, принялись успокаивать скандалиста:

– Ну что ты? Покраснел как рак, надулся! Тебя же никто и не оскорбил!

– Как же никто? Разве я не вижу по лицу и по глазам господина Вереша, что он не верит моему рассказу о зайце? А тот, кто мне не верит, изволь померяться со мной на шпагах.

– Вы меня имеете в виду? – пролепетал удивленный Лаци.

– Да, именно тебя, – подтвердил Налаци. – Теперь ты должен под честное слово дворянина заявить: веришь ты истории Ковашоци с зайцем или нет?

Лаци понял, что его новые приятели попросту дурачатся и хотят разыграть его, и отвечал уклончиво:

– Если вы все верите, отчего же и мне не верить?

– Он еще и трус, – обращаясь к Петки, шепнул Ковашоци, который и разыграл-то всю комедию, чтобы и с этой стороны прощупать новоиспеченного дворянина.

– По-видимому, и глуп тоже, – отозвался Петки. – Но по этой части я его сам испытаю… Мир, мир! – воскликнул он уже во весь голос. – Раз Ласло Вереш верит в историю с зайцем, друзья, подайте друг другу руки и помиритесь! Однако теперь уже твой черед, наш новый друг, рассказывать про свои охотничьи приключения…

– Правильно, послушаем Вереша. Мы уже каждый по одному анекдоту рассказали.

– Не доводилось мне на охоте-то бывать.

– Подумаешь, какая трудность для такого молодца, как ты! Ведь и на том свете ты тоже не бывал, а вишь, сумел же описать князю, что там есть и чего нету.

– Ну, а ежели не было у тебя охотничьих приключений, поведай нам про что-нибудь другое. С каждым человеком случается в жизни какое-нибудь происшествие.

– Бог с вами, – согласился в конце концов Ласло Вереш. – Расскажу я вам о своем приключении с медведем.

– Давай! Послушаем. Только прежде выпьем.

Приятели чокнулись, и Лаци начал в наступившей тишине:

– Перейдя через Королевский перевал из Венгрии в Трансильванию, я почти год прожил среди углежогов, в лесах. Однажды бродил я по лесной чаще, как вдруг слышу шум. Смотрю, – а из густых кустов глядит на меня пара горящих глаз. «Медведь!» – понял я и перепугался до смерти. Ведь у меня не было с собой никакого оружия, даже ножа складного. Я стоял в центре поляны. А медведь вышел из кустов и прямо ко мне. Опомнился я и – наутек. На мое счастье, поляну пересекала глубокая расселина. А поперек нее лежало поваленное бурей дерево. «Ну, теперь я спасен!» – воскликнул я. Ведь мне нужно было только перебежать на другую сторону да столкнуть бревно в пропасть, и медведь уже не сможет до меня добраться. Так и случилось. Медведь добежал до расселины, остановился на краю, зубами ляскает, но до меня дотянуться не может. Я же, перейдя расселину по стволу дерева, думал, что уже спасся от опасности, как вдруг вижу, что на этом берегу пропасти меня уже другой медведь поджидает. Представьте себе, господа, мое положение!..

– Ну, а дальше-то, дальше что случилось? – нетерпеливо потребовали слушатели и умолкли затаив дыхание.

– Что же мне оставалось еще делать: положился на бога!

– Да, но медведи-то что с тобой сделали?

– Как что? Поймали и съели…

Такого оборота дела приятели явно не ожидали. Габор Петки первым вскочил и, обнимая Лаци, закричал:

– Ты великолепен, парень! Посмеялся ты над нами! И поделом нам! Зачем приставали к тебе! Признаемся: Ковашоци хотел храбрость твою испытать, а я – ум. Но ты одним ударом и то и другое доказал. Не побоялся нас высмеять и сделал это с умом!

И все они по очереди пожали Лаци руку, после чего беседа протекала совсем в ином тоне. Лаци почувствовал, что авторитет его сразу вырос и что теперь он действительно приобрел себе друзей.

Глубоко за полночь пропировали они все вместе, пока Иштван Веер не предложил наконец:

– Время позднее, пора платить, да и «посошок на дорожку» выпить.

Ковашоци начал было шептаться с Петки, что не стоит, мол, больше беднягу Вереша в смущение вводить, и предложил честь честью заплатить за вино. Однако Вереш сам напомнил об условии:

– Меня и самого уже ко сну клонит. Действительно пора и на покой. Давайте проверим, кому платить! Да и по домам!

Ах, так? «Проверим»? Это замечание задело за живое Ковашоци. Неужели новичок не чувствует, кому в таком случае платить придется? Что ж, проверим!

– Эй, почтенный хозяин, Гергей Надь, подсчитайте-ка нам! Так у кого же, хлопцы, сегодня меньше всего денег? – и Ковашоци горделиво затряс кошелем, вынув его из кармана. – Здесь сто двадцать золотых.

– У меня тоже около сотни, – выложив содержимое карманов на стол, заявил Петки.

– Ну, я вижу, не мне платить, – с улыбкой заметил Ласло Вереш.

– Как так? – удивились остальные. – Почему ты решил?

– Да потому, что у меня при себе гораздо больше денег!

С этими словами Лаци высыпал на стол золото и драгоценности, находившиеся в одном только кармане доломана. При виде такого богатства все его сотрапезники рты пооткрывали.

– Так это же уйма денег! – воскликнул пораженный Иштван Веер.

– Кто не пропивает, у того бывает, – ответил шуткой Лаци.

Его приятели сидели остолбенев, пока наконец Фаркаш Налаци не выдавил из себя:

– Признайся, подшутил ты нынче над нашим князем?

– Чем?

– Да своим потрепанным платьем!

Лаци только засмеялся в ответ. А когда они гурьбой вывалили из трактира, он спросил своих новых приятелей:

– У кого из вас мог бы я сегодня переночевать?

Разумеется, все наперебой начали приглашать его – каждый к себе, – но Лаци принял предложение Петки.

– Как рано ты обычно встаешь? – спросил тот.

– Рано. Завтра мне уже нужно дальше двигаться.

– Куда же ты теперь путь держишь?

– Брата своего старшего разыскиваю.

– Где он у тебя?

– Не знаю. Но я должен найти его во что бы то ни стало.

А утром по городу пошли занятные слухи, часть которых, между прочим, соответствовала истине. Многие из тех, кто в это утро встал пораньше, сделали на улице, по которой ночью бежал Ласло Вереш, богатые находки. Ребятишки, например, отыскали в земле маленькие сверкающие камешки, и сразу же пронесся слух, что это – восточные жемчуга и самоцветы. Слух дошел и до княгини, и ее высочество, уступая любопытству, велела прислать ей в замок несколько таких находок, которые и в самом деле оказались дивной красоты смарагдами и жемчугами. Княгиня велела прислать ей также и подобранные на улице золотые монеты, но люди, нашедшие их, по-видимому, предпочли об этом умолчать.

Как с ума свихнувшись, носился Альберт Сана, дюлафехерварский ювелир, по всем улицам города, опрашивая ребятишек, где они нашли сокровища? А при княжеском дворе и у Михая Телеки целый день только и было разговоров, что о странном случае, разгадку которому так никому и не удавалось придумать. Наконец, уже за полдень, подметая распивочный зал в «Золотом медведе», слуги увидели на полу настоящую жемчужину. Госпожа Надь схватила ее и, примчавшись во дворец, заявила, что ей известно, из чьего кармана это выпало: вчера вечером в их трактире пировал с другими господами некий юноша с белой собакой; из его продырявившегося кармана и выпало наземь несколько вот таких безделушек, но юноша не очень-то спешил их подобрать.

Теперь нужно было решить новую загадку: кто же мог быть сей юноша?

В таком маленьком городишке, как Дюлафехервар, ничто не остается подолгу втайне. Ночные гуляки всему городу растрезвонили историю со вчерашним незнакомцем; что он заночевал у Петки, а утром купил у него же хорошего скакуна и умчался в сторону Коложвара[31]31
  Коложвар (ныне Клуж) – город в Трансильвании.


[Закрыть]
. Богатства у него несметные. Карманы битком набиты бриллиантами, из которых каждый величиной с кулак. А юноша этот не кто иной как Ласло Вереш, тот самый оборванный, грязный нищий, которому князь накануне пожаловал дворянство. Ну, а остальное не трудно было приплести. Никакой он, разумеется, не бродячий студент. Откуда у студента могут взяться такие сокровища? Разве что украл у кого-нибудь? Так где же? У кого со вчерашнего дня пропали драгоценности? Впрочем, у кого здесь вообще могли быть такие сокровища! Ведь золотом из одного своего кармана парень мог со всеми потрохами купить самого богатого из всех трансильванских владык!

Слух, все больше разрастаясь, передавался из уст в уста, пока наконец люди не пришли к выводу, что был это не иначе как переодетый принц.

Но зачем он был здесь?

Э-э, чего же еще ищут переодетые принцы, как не невесту?

Ну, а коли невесту, то ею могла быть не кто иная, как красавица дочь всемогущего Михая Телеки.

Семейство Телеки организовало самое настоящее следствие и вскоре дозналось, что его высочество принц вчера действительно пытался проникнуть к Телеки. Однако стража не пропустила его во дворец. Вот уж когда досталось на орехи бедному дяде Иштоку. Его тотчас же забили в колодки, а по всем дорогам разослали лазутчиков, чтобы разузнать, где же теперь находится таинственный принц.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache