Текст книги "История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей"

Автор книги: Магда Сабо

Соавторы: Иштван Фекете,Кальман Миксат,Тибор Череш,Геза Гардони,Миклош Ронасеги,Андраш Шимонфи,Ева Яниковская,Карой Сакони,Жигмонд Мориц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Она позвонила, так как утром не взяла с собой ключа. Два резких, коротких звонка.

Дверь открыла Аги, окинув ее каким-то особенно недобрым, уничтожающим взглядом.

– Все-таки надумала домой вернуться?

– А тебе какое дело?

– Сейчас увидишь… Иди-иди, за все получишь…

Элфи сняла пальто, повесила его в шкаф. Аги стояла рядом наблюдая. Глаза ее светились ненавистью и затаенной завистью.

– Мама плакала, и ей стало плохо… Пришлось врача вызывать из-за тебя!

Элфи оцепенела… Она не понимала.

В проеме открывшейся двери показался дядя Шандор.

– О, пришла, барышня! Отыскалась… Не прыгнула в Дунай, а? Хороший поступок, нечего сказать… В такое время бросить мать, у нее и без того голова кругом идет. Ай-яй-яй, вот уж поистине заслужила ты ее любовь, скажу я тебе, заслужила!..

Элфи все еще ничего не понимала. Мама плакала из-за нее? Думали, что она бросилась в Дунай?

Дядя Шандор подошел к ней, взял за руку и ввел в комнату. Мама лежала на диване с повязкой на голове. Увидев Элфи, она еще громче зарыдала и протянула к ней руки.

– Доченька… Моя старшая доченька… Элфика.

Элфи бросилась к ней, обняла и, покрывая поцелуями ее лицо и поглаживая волосы, повторяла;

– Мамочка, дорогая мамочка!

Они сидели обнявшись и плакали. Элфи теперь поняла все. Мама почувствовала, сердце ей подсказало, что Элфи утром чуть не умерла… Что она хотела умереть. Мама догадалась, что дочь, бродя по городу, ищет смерти. Ей казалось, что она никогда больше не увидит своей старшей дочери. Что Элфи сделает то, что задумала…

Дядя Шандор, засунув руки в карманы, насупившись стоял у стола. Он смотрел на них. На лице его сменялись то смущение, то неприязнь, то ярость и злоба, но он только покашливал. Бормотал что-то. Он такого еще в жизни не видел! Мать и дочь… Хм… Хм…

– Так знай же, – крикнула ему мать, – если ты не возьмешь мою дочь, я тоже не поеду! Без нее я не поеду, помни!

Дядя Шандор лишь пожал плечами и, махнув рукой, пробормотал:

– Мне все равно. Пусть едет. Что ж поделаешь, если вы жить не можете друг без друга… Дайте поужинать… Не умирать же мне с голоду…

Мать сняла с головы повязку. Еще раз поцеловала Элфи.

– Доченька… Совсем взрослая моя дочь… Ты поедешь с нами в Америку.

Элфи промолчала… Но ведь ее и не спрашивали. Это даже и в голову никому не пришло! А если бы спросили? Что бы она ответила? Мама, дорогая мама… Она тоже не поедет, если не возьмут ее дочь…

Мать встала, вышла в кухню приготовить ужин. А Элфи велела позвать с улицы мальчиков и разыскать Дунди, она, наверное, опять у соседей.

– Что бы мы стали делать без тебя? – горько вздохнула мать.

Элфи спустилась во двор за мальчиками, проследила, чтобы они вымыли руки в ванной. Затем привела домой Дунди и сразу же стала накрывать на стол. После ужина мама сказала, что посуду мыть не надо, велела уложить малышей спать и ложиться самой. Дядя Шандор весь вечер звонил по телефону. Битый час договаривался о какой-то машине и деньгах. Элфи вспомнила о «кавалере» Бэби Нейлон. Наверное, дядя Шандор разговаривает с таким же. Он доставит их к границе. Но дядя Шандор говорит, что такой суммы он заплатить не может, придется ехать поездом. Потом он позвонил тете Гизи. Элфи лежала в постели, Дунди посапывала рядом с ней. Сквозь сон она слышала, как дядя Шандор говорил и о ней…

– Рожика выплакала, чтобы мы взяли и ее… По-моему, зря, мы допускаем ошибку… здесь у нее отец, пусть позаботится о дочери. Ну ладно, я не настолько жесток… Там тоже нужны парикмахеры… К тому же она будет помогать в дороге Рожике… Присматривать за детьми…

Неужто и там нужны парикмахеры? Значит, в Америке она станет парикмахером?

Слезы сами по себе медленно потекли у нее из глаз. Она обещала Арпаду позвонить. Но откуда звонить? Может быть, из Америки? Что же ей делать, что? Мама… Дунди… Она не может оставить их…

До отправления поезда остается еще двадцать минут, а он уже набит до отказа. Пассажиры облепили все окна. На узком перроне толпятся провожающие. Хромоногий старик, ковыляя по камням, пытается слабым голосом перекричать весь этот неописуемый шум, пыхтение паровоза, скрип тележек и рокотание репродуктора.

– Кто едет в Нью-Йорк? Кто едет в Нью-Йорк? – твердит старик, вытягивая тонкую шею.

Люди смотрят ему вслед, затихают разговоры, кое-кто улыбается. Юноше с синей сумкой в руке, стоявшему на подножке вагона, стало жаль старика.

– А в чем дело? Я поеду туда…

– Тогда скажи моему сыну, Ене Ковачу… Не забудешь? Ене Ковач, вот его адрес. – и он передает бумажку. – Скажи ему, что мы тоже поехали бы, но никак нельзя, у мамы очень плохо с ногами…

Парень берет записку, разглядывает ее, прячет в карман. Затем пристально смотрит на старика. Должно быть, очень плохо с ногами у его жены, если этот хромоногий старик с худой шеей считает себя по сравнению с ней молодцом хоть куда!

Элфи стоит у окна, держа на руках Дунди. Рядом с ними прильнули к стеклу Лаци и Шани. Аги, как всегда, ворчит – ей не хватило места у окна, и зря она хнычет – там в самом деле негде поместиться, а дяди Шандора нет здесь, чтобы заступиться за свою любимицу. Он еще позавчера уехал в Дьер, чтобы все подготовить для следования дальше. Уже прислал телеграмму, чтобы они отправлялись в полдень, он будет ждать. Все в порядке.

С тех пор как мама сказала: «Доченька, ты поедешь с нами в Америку», пошел уже третий день, точнее, два дня и две ночи. Сегодняшний нечего считать, ведь еще очень рано – они пришли к поезду чуть свет, чтобы занять места. Вот намучилась бы мама, если бы ее, Элфи, не было с нею! Пожалуй, она и в вагон бы не села. Наверняка бы не села. С четырьмя малышами! Мама вымолила у дяди Шандора разрешение ехать и ей вместе с ними. Двух дней и ночей, миновавших с той поры, оказалось явно недостаточно даже для того, чтобы хорошенько подумать обо всем случившемся. Вчера Такачи, купившие у них квартиру, уже вселились. В одной комнате спали новые жильцы, в другой – старые. Дело дошло даже до ссоры из-за гардины, которую жена Такача так и не отдала, уверяя, что ее стоимость входит в счет тридцати тысяч. Мама плакала, но ничего не могла поделать. Она собрала из всех шкафов старые платья и кое-какое тряпье из шкафа в передней, собрала игрушки и позвонила бабушке, чтобы та пришла за ними. Все просила не сердиться, что сама не может принести, и даже Элфи не может послать, некогда, совсем с ног сбились в сборах. И только теперь, по телефону, она сообщила бабушке, что они уезжают за границу. Иначе бы бабушка так и не узнала! Да и звонила-то не из дому, а из чужой квартиры, от доктора. Но при чем тут мама? До самой последней минуты шли только разговоры об отъезде, она не хотела раньше времени говорить, давать повод Для кривотолков. А теперь это так внезапно нагрянуло. Столпотворение вавилонское! Такое состояние, будто крыша горит над головой, которую, между прочим, сами же и подожгли. Когда раньше, бывало, выезжали отдыхать на Балатон, и то больше имели времени, успевали как следует уложить вещи, собраться.

Пришла бабушка, одна, без дедушки. Он не захотел идти. Дедушку прямо-таки поразило внезапное известие. Сидит теперь дома, никуда не выходит и все руками разводит. У него в голове не укладывается, как можно пуститься в такую дальнюю дорогу, да еще с пятью детьми! Но теперь уже бесполезно говорить, пустая трата слов. Глава семьи уже ждет их в Дьере, квартиру продали – жребий брошен. Сами сделали себя бездомными бродягами, больше некого винить. Это бабушкины слова. Она не плакала, скорее сердилась и весьма сдержанно проявляла свою печаль, словно еще не осмыслив по-настоящему, что ее дочь с пятью внучатами внезапно отправляется на другой конец света.

Лишь Элфи она пожелала оставить у себя, выразив свое желание весьма кратко:

– И ее забираете! А ведь я ее вырастила!

Но мама заплакала, приговаривая, что без Элфи она не поедет. Жалуясь, что у нее и без того тяжело на сердце, просила бабушку не отнимать у нее Элфи.

– Ладно уж, – вздохнула бабушка. – Ты ее родительница!

А у Элфи опять не спросили. А если бы спросили, что бы она ответила? Кто может собраться с мыслями в такое время, когда над головой у него загорелась крыша? Она даже с отцом не простилась… Даже родной отец не знает, что его дочь уезжает в Америку. Мама сказала, что можно написать ему, когда они пересекут границу. Теперь же нет ни времени, ни возможности поговорить с ним. Он, очевидно, не станет возражать. А почему бы и не согласиться? За границей дочь его ожидает лучшее будущее, чем здесь, на родине. Но если намерение увезти его дочь не понравилось бы ему и он бы воспротивился, то возникли бы крупные неприятности и неразрешимые трудности. Лучше уж не говорить ему. Если бы он был хорошим отцом, то должен был больше заботиться о своей дочери.

Пусть пеняет на себя, если не знает, что происходит с ней.

Все равно теперь уже ничего не изменишь. Через десять минут отправится поезд. Бабушка не пришла провожать, на этом настояла мама, даже не сказала, когда отходит поезд. Незачем лишний раз прощаться и терзать друг друга. Сделаем вид, будто ничего особенного не произошло, будто предстоит самая обыкновенная поездка и на короткий срок. Другие тоже так делают. Люди, заполнившие вагоны этого длинного эшелона, может быть, никогда больше не увидят своей родины. Такие уж, видимо, настали времена. Невероятнейшие времена. Что раньше считалось из ряда вон выходящим, стало теперь обычным делом.

Элфи стояла у окна. Она хорошо знала, что никто не придет провожать их, и все же где-то в глубине души теплилась надежда увидеть кого-то в многолюдной толпе. Отца? Но какими судьбами он может оказаться здесь? Разве что как раз сегодня отец зашел случайно к бабушке и оттуда бегом бросился сюда, за своей единственной дочерью. Или, может быть, почувствовал, что сегодня, именно сегодня его Элфи уезжает в Америку?

Но отца, конечно, нет! Поезд вот-вот тронется. А может, вовсе не отца хочется найти ей среди множества чужих людей? Арпада! Почему? Его появление здесь было бы совершенно необъяснимо! Арпад ни о чем не знает. И, возможно, никогда не узнает, что и как произошло. Если только бабушка когда-нибудь не расскажет ему.

Вот уже идет дежурный по станции с флажком, с чугунной тарелкой. Проводники вагонов выкрикивают: «Отправление!» Один из них, видимо, балагур и весельчак, приговаривает: «Поезд Будапешт – Вена отправляется со второго пути через Хедьешхалом. Беженцы, внимание! Держитесь крепче на крутых поворотах!» Все что угодно могут превратить в шутку! Все знают, на что они решаются, и тем не менее шутят по поводу столь печального события. Более тысячи человек, пожалуй, в последний раз видят сейчас Будапешт. Поезд медленно трогается с места. Кажется, будто тысячи и тысячи тонких невидимых нитей удерживают его на месте. Провожающие плачут, бегут рядом с вагонами, машут руками. Нити сотен и сотен сердец натягиваются все туже, пока совсем не оборвутся. И у каждого сердца не одна, а сотни подобных нитей. Элфи изо всей силы прижимает к себе Дунди.

Поезд, набирая скорость, движется все быстрее. Шани заплакал от боли – ему, видно, попала в глаз гарь, вылетевшая вместе с дымом из трубы паровоза. Лаци хочет есть, Дунди сползла на пол, пробирается между коленями. Под вагоном перестук колес. Пассажиры делают первые попытки завязать друг с другом разговор. Сначала осторожный, прощупывающий почву, а затем совершенно откровенный. В их купе все едут на Запад. Высокая молодая блондинка, которая осталась без места и поэтому сидит сейчас на своем рюкзаке, робко спрашивает: правда ли, что придется делать пересадку, или же это прямой поезд до самого Дьера? Будет ли проверка? Молодой толстяк успокаивает свою щупленькую жену: «Не волнуйся, Мицу, все будет хорошо. Тысячи людей пересекли границу, и мы пересечем!» Пожилой мужчина рассказывает, что он уже пытался раз, но его поймали. Однако это пустяки, арестованных выпускают, и вот он снова решил рискнуть. А вдруг удастся! В купе заглянул молодой человек в гольфах, с гладко зачесанными волосами. Подмигнул толстяку и его жене, вызвал их в коридор. «Эти, как видно, едут большой компанией, – замечает пожилой пассажир. – А щеголь за проводника у них, я его и прошлый раз видел в поезде».

Затем стал рассказывать о том, что многие едут на автомашинах, платят за это большие деньги. Но и там не всегда обходится благополучно. Всякое бывает. А с одной семьей вот что получилось: шофер довез до Комарома, а там отнял все деньги, высадил из машины, и будьте любезны – шагай обратно пешком.

Элфи вспомнила о Бэби. Может, и ее приятель такой же грабитель.

Многие вышли на небольшой станции, не доезжая Дьера, ничего не сказав остальным. Мама очень забеспокоилась. Это неспроста! Им, наверное, что-то известно, но они скрывают, не говорят другим. Вот ведь какие люди! Подлые и злые. Каждый думает только о себе. Лучше бы и им выйти. Но как тогда найдет их дядя Шандор?

В вагоне не осталось никого, кроме них, шестерых, да той высокой блондинки с большим рюкзаком, у которой такие кроткие глаза. Она еще спросила:

– А вы не выйдете?

Мама ломала руки, не зная, как ей поступить. Их вагон остановился как раз против небольшой захолустной станции. Из окна было видно огромное скопление пассажиров. Высадился почти весь поезд. Все ринулись к выходу. Разумеется, образовалась пробка, потому что станция не рассчитана на такое количество пассажиров. Те, кто успел выйти раньше, уже шагают по извилистой дороге, обсаженной с обеих сторон тополями, но многие все еще толпятся во дворе станции. Из поезда уже все вышли. Проводники стоят возле вагонов, смотрят на толпу. Раздается свисток. Один за другим они вытягивают руки с флажками, и почти пустой состав вот-вот отправится дальше.

И в этот момент, перекрывая шум и звук свистка, вдруг раздается громкий голос, в толпе мелькает фигура дяди Шандора. Он выпрыгнул из машины, резко затормозившей у самой станции, и пытается пробиться во двор, расталкивая идущих навстречу ему людей, и кричит:

– Рожи! Рожика! Шани! Лаци! Аги! Выходите. Скорее. Я здесь! Сходите! Минуточку! Господин проводник!

Проходит драгоценная минута, пока растерявшаяся и вконец перепуганная мама приходит в себя и обретает способность действовать. Первыми бросаются к выходу мальчики, прыгают на землю. Аги прыгает вслед за ними. Мама хватает два чемодана и бежит с ними к выходу. Элфи ухватилась за третий, но не побежала, а осматривается по сторонам. В вагоне остаются вещи – еще три места, что с ними делать? Ведь на одной руке у нее Дунди. Их спутница, высокая блондинка, поняла ее замешательство и тотчас приходит на помощь. Она хватает оставшиеся баулы, сумки и ловко выбрасывает их в окно. Но поезд уже движется. Мама прыгает на ходу и, споткнувшись, падает на колени, держа в руках чемоданы. Дети подбегают к ней. Поезд идет все быстрее. Элфи надо прыгать. Она прыгнула бы, но у нее на руках Дунди!

– Дунди! Дунди осталась в поезде! Папа! Папа! – визжит Аги.

Но что толку? Дядя Шандор все еще никак не пробьется сквозь густую толпу. Может, окажись он рядом, вскочил бы в вагон, выхватил Дунди и спрыгнул с нею. Мужчинам под силу такое. Но Элфи? В отчаянии она бросает чемодан, оставшийся в руках и сталкивает вниз. Он с грохотом падает на щебень, ведь станция уже далеко позади. Ничего, найдут! Поезд уже мчится вовсю. Элфи крепче прижимает к себе Дунди, бежит в купе, к окну. Высовывает голову. Но уже ничего не видит, даже здания станции, скрывшегося за крутым поворотом.

Высокая блондинка испуганно смотрит на нее.

– Что теперь будет с вами?

Элфи молчит. Странно, но ей кажется, будто она все еще явственно слышит испуганный, пронзительный крик Аги: «Дунди осталась в поезде! Папа!»

Дунди… Только Дунди! А что в вагоне осталась и Элфи, она даже не заметила. Для них она не существует. Затем Элфи подумала о том, что, если бы не Дунди, она обязательно спрыгнула бы. Только из-за нее и осталась.

Как ни удивительно, но Дунди не испугалась, она лишь удивилась.

– Почему они вышли? – недоумевала она, пытливо поглядывая на Элфи.

– Потому что там был папа. Разве ты не видела? Он махал нам рукой.

– Не видела, – признается Дунди. Конечно, не видела. И не могла видеть, ибо она стояла на полу, а ведь окно высоко.

– В Дьере мы разыщем их, – убежденно говорит Элфи и садится на скамью. Ее слова адресованы, по всей вероятности, белокурой спутнице. – Они же знают, что поезд идет в Дьер.

Элфи старается сидеть прямо. Ее плечи начинают слегка содрогаться от сильного желания заплакать, и, чтобы не заметили этого, она нарочно пожимает ими. Дунди бегает между скамейками пустого вагона, наслаждается свободой, простором. До сих пор еле-еле удавалось протиснуться из-за множества ног, чемоданов, узлов. Ей до того весело, что она даже напевает:

Африканские газели

Танцевать и петь умели.

– Вы, наверное, сестры? – поинтересовалась спутница.

– Да, – хмуро отвечает Элфи.

Почему она спрашивает? Что думала о ней раньше? За кого ее принимала? За няню? Ну, вот теперь сама убедилась в своей ошибке. Во всем мире не сыщешь такой няни, с которой бы эта девочка о матери и об отце забыла. Вот уж теперь действительно по-настоящему можно убедиться, как сильно любит ее эта малютка. С Элфи Дунди чувствует себя в полной безопасности и совершенно спокойна. И… и, в свою очередь, если Дунди с ней, Элфи тоже не впадает в отчаяние, чувствует себя увереннее. Дунди любит ее больше всех на свете, Элфи отвечает ей тем же. Эта малышка – единственное существо, в чьем сердце Элфи стоит на первом месте. Другие – отец, мать и даже бабушка – любят Элфи гораздо меньше.

Вот почему, насколько бы безвыходным и глупым ни казалось положение, Элфи не унывает: авось кривая вывезет. Ей нечего терзаться и ломать себе голову. Разве она виновата, что поезд тронулся? Не ее вина, что все сложилось именно так. Как бы ни старалась, ей все равно не найти их, ибо она не знает, где искать. А мама и дядя Шандор знают, где искать ее: все ясно как день. У них нет ни багажа, кроме небольшой сумки в руке у Элфи, ни денег, ни крошки хлеба – все осталось там. Даже билеты. Ну ничего! Сейчас они прибудут в Дьер. Колеса вагонов яростно стучат, грохочут на стрелках, путей становится все больше, мимо проплывают пакгаузы, семафоры.

– До свидания, – говорит высокая блондинка перед тем как выйти из вагона.

Рюкзак уже у нее за спиной. По ее лицу видно, что она хочет еще что-то сказать. Но что? Может быть, она тоже одинока и ей хочется остаться с ними? Но Элфи отвечает:

– До свидания.

Они выходят на перрон. Девушка с рюкзаком идет в нескольких шагах впереди них. Элфи взяла Дунди на руки, потому что ей трудно переступать через рельсы. Того и гляди, споткнется. Людей на станции немного. Выстроившись длинной шеренгой, пограничники в зеленых фуражках внимательно осматривают пассажиров. Поскольку людей не так много, они успевают каждого прощупать взглядом. Элфи заметила, что их внимание привлекла девушка с рюкзаком, а затем у нее потребовали документы. Девушка с готовностью протягивает бумаги. Проходя с Дунди на руках мимо, Элфи услышала несколько слов из их разговора.

– Я приехала в командировку…

Молодой пограничник засмеялся, настолько наивной выглядела ложь девушки с рюкзаком. Ведь достаточно бросить на нее один взгляд, чтобы безошибочно определить, куда она собралась. На ней грубые ботинки, лыжные брюки и огромный рюкзак на спине! Ее наверняка задержат.

Элфи направилась прямо в зал ожидания. Куда же ей идти? Здесь скорее всего найдет ее дядя Шандор. Тут много народу, главным образом крестьяне из окрестных деревень с баулами, корзинами. Все скамейки заняты. Элфи остановилась в углу, держа Дунди за руку.

К удивлению Элфи, вошла и девушка с рюкзаком. Осмотревшись, она направилась прямо к ним.

– Вы тоже ждете здесь?

Элфи ничего не ответила. Ведь она же видит, что они стоят здесь и ждут, ни о чем другом и не помышляя. Элфи не любит отвечать на лишние вопросы. Потому что, отвечая на такой вопрос, невольно скажешь какую-нибудь дерзость, а поэтому будет вежливее, если она промолчит. К тому же и девушка казалась ей симпатичной. Немного, правда, беспомощна, но зато приветливая, ласковая. Девушка продолжала стоять рядом с ними, даже рюкзак не снимала.

– Почему вас не задержали? – прерывая молчание, неожиданно задала Элфи далеко не праздный вопрос.

Ведь она же видела, как у нее проверяли документы. А то, что эта девушка собралась бежать за границу, и слепой увидит. Да и в поезде она не скрывала, говорила открыто, что едет на Запад. Как же ей удалось вывернуться?

Девушка посмотрела на нее:

– А они не поверили мне.

– И отпустили?

Мягкая улыбка озарила лицо девушки, и она скорее самой себе, чем Элфи, сказала:

– Кажется, я все-таки вернусь домой. Следующим поездом.

– В Будапешт?

Девушка кивнула.

– Но почему вас отпустили? – добивалась ответа Элфи.

– Не знаю, – ответила девушка и взглянула на Элфи приветливо, но вместе с тем нерешительно, как будто раздумывая, можно ли довериться ей. – А я, между прочим, не очень бы и сожалела, если бы… если бы меня задержали и вернули обратно.

Элфи внимательно посмотрела на незнакомую девушку. Да, она понимала ее, очень хорошо понимала. Эта девушка никак не может решить, уехать ей или остаться. Почти так же, как и она сама. И если ее задержали пограничники, то не бог весть как она и виновата. Сделала неудачную попытку – вот и вся ее вина.

Девушка, увидев, как дружелюбно и понимающе смотрит на нее Элфи, осмелела.

– Тот молодой пограничник сжалился надо мной. Я заметила. Он махнул рукой: дескать, иди куда хочешь.

Элфи задумалась. Расстегнула на Дунди шубку – в зале ожидания сравнительно тепло – и потом снова заговорила:

– Он по вашему виду понял, что вы не особенно-то хотите уезжать, поэтому отпустил. Тех, кто во что бы то ни стало хочет скрыться за границу, они не выпустят.

– Думаете? – спросила обрадованная девушка и бросила на Элфи благодарный взгляд.

Элфи кивнула головой.

– Пограничникам нередко попадаются такие, – объяснила она. – Не думайте!

Белокурая девушка, помолчав немного, нерешительно спросила:

– А вы не хотите вернуться домой?

Элфи не ответила. Как объяснить этой девушке положение, в котором они очутились? Да и вряд ли будет правильным посвящать ее во все. Она, правда, хоть и порядочная девушка, но все-таки чужая, да и взрослая к тому же: ей, наверное, лет двадцать пять. Вот поэтому она и должна понять, что на этот вопрос Элфи не в состоянии ответить.

И та поняла. Сама ответила на свой вопрос:

– Будете ждать здесь маму, не правда ли?

Они опять помолчали, наблюдая, как Дунди прогуливается по залу ожидания и с каким любопытством поглядывает на всех, как бы напрашиваясь: «Ну, позовите меня!» И ее подозвали. Какая-то крестьянка дала ей кусок хлеба и небольшой ломтик колбасы. Ходит по соседям, как дома, на улице Мурани.

– А колбаса без перца? – спросила она у тетушки.

– А ты попробуй, – улыбнулась та. – Ничего с тобой не случится, ты же венгерская девочка.

Дунди откусила и сморщила нос. Но тем не менее все же съела колбасу, аппетитно закусывая ее хлебом.

– Если хочешь давать детям, – с упреком сказала она, – то почему не делаешь колбасу без перца?

Крестьянка громко засмеялась, все вокруг тоже смеялись. Дунди завоевала всеобщую симпатию. Какой-то пожилой железнодорожник достал из сумки красное яблоко и отдал его Дунди.

– Какая славная девочка! – восхищенно произнесла блондинка и тут же спросила: – А если мама не приедет за вами, что вы тогда будете делать?

Элфи удивленно посмотрела на нее. Как так не приедет? Обязательно должны приехать! За нею еще подумали бы… может быть, и не приехали бы, но ведь здесь Дунди! Ее-то они не оставят.

– Он приехал за нами на машине, – ответила Элфи, не назвав его ни отцом, ни дядей Шандором. Нечего откровенничать с этой незнакомой девушкой, хоть она и приветлива, ей необязательно знать, кем ей доводится этот человек.

– Вот именно, – сказала девушка с едва заметным беспокойством в голосе. – Я знаю, что на машине. На ней они должны были приехать сюда раньше поезда, а их до сих пор все нет и нет.

Элфи слушала молча.

– Скоро вечер, – продолжала девушка. – Неужели вам придется провести здесь всю ночь, в неизвестности? Я не хочу быть навязчивой, но… у вас никого не осталось в Будапеште?

– И да и нет, – неторопливо ответила Элфи.

– Я охотно куплю и вам билеты, если у вас нет денег, – сказала девушка и, как бы извиняясь, улыбнулась, словно просила об одолжении.

Элфи все молчала. Можно было подумать, что она лишилась дара речи. Да это и немудрено в ее положении! Она никогда не любила заранее загадывать, как все сложится впереди. Зачем? Жизнь уже научила ее, что это бесполезно, ибо все происходит иначе, чем предполагалось. Конечно, может быть, она сама виновата, так как не умеет всесторонне обдумать все, не видит дальше своего носа. Уж если человек даже в обычных условиях не может правильно предвидеть в этом мире, где все смешалось и не сразу отличишь, где черное, а где белое, лучшим, единственно правильным решением будет довериться судьбе. Оставшись с Дунди в поезде, она была уверена, что дядя Шандор приедет за ними в Дьер, на Дьерский вокзал. Разве можно было предполагать иное? И, если теперь это не сбудется, тогда конец ее и без того слабой уверенности в том, что она вообще что-либо знает, или может когда-нибудь знать.

– Пойду спрошу, когда идет поезд в Будапешт, – сказала девушка.

Она сняла рюкзак, поставила его на пол возле Элфи и вышла из зала ожидания.

Она долго не возвращалась. Видимо, не так-то легко сейчас навести такую справку. Поезда ходят без расписания и крайне нерегулярно. Вся жизнь пошла кувырком.

Они уже больше часа ждут на вокзале, а дяди Шандора все нет и нет. Хоть бы знать причину! А как ее узнаешь? А если бы даже каким-нибудь чудом и узнала ее, что бы от этого изменилось? Но чудеса бывают только в сказках. Например, в сказке о волшебном зеркальце. Вот бы ей такое! Стоило бы в него только взглянуть, и она увидела бы все как на ладони: где сейчас они, что делают и о чем думают. Но такие зеркала бывают только в сказках.

Пришла девушка.

– Я стояла за билетами, вот почему так долго, – оправдывалась она и похлопала рукой по куртке: дескать, они здесь, во внутреннем кармане. – Поезд отходит в двадцать один тридцать: к тому времени мы уже окончательно будем знать, приедут ваши родители или нет. И, если не приедут, ничего другого вам не остается, как со спокойной совестью возвращаться обратно вместе со мной. Возможно, и они вернутся в Будапешт, решив, что вы уже дома. А?

– Сколько стоит билет? – спросила Элфи таким тоном, словно от этого зависело буквально все.

Девушка только махнула рукой. И она была совершенно права! Ну какое, в самом деле, значение имеет это в данный момент? Ведь девушка тяготилась своим одиночеством, ибо одному всегда плохо. Ей тоже будет лучше, если они поедут вместе. Элфи поняла и по-своему оценила это. По воле случая все они составляют сейчас одну небольшую семью. Все же их трое! Втроем лучше и веселее!

– А теперь нам лучше всего пойти в ресторан, – сказала девушка. – Там хоть посидеть можно, да и подкрепиться нужно чем-нибудь. Деньги у меня есть. Пойдемте. – И она подняла свой огромный рюкзак.

Элфи не стала возражать. Позвала Дунди, взяла ее за руку и последовала за девушкой. В ресторане все столики были заняты, но длинноносый официант, почему-то долго и внимательно рассматривавший их, нашел им место – посадил за служебный стол. Даже стулья сам принес. Почему он оказался столь любезным, догадаться трудно. Возможно, что три белокурые клиентки, одна из которых еще совсем ребенок, сразу же расположили его к себе. Он постелил на стол чистую скатерть и спросил:

– Куда дамы собрались ехать?

– В Будапешт, – ответила самая старшая.

– Могу принести вкусный бульон в чашках, – предложил официант. – Его и малышка с удовольствием съест.

Малышка, то есть Дунди, радостно заегозила на стуле. Ей все казалось очень интересным. Она звенела ложкой, улыбалась сидевшим за соседним столиком, как бы говоря своей веселой улыбкой: «Посмотрите, как мне хорошо!» Она съела суп, отбивную да еще пирожное «миньон» в придачу. После сытного обеда ее разморило, у нее стали слипаться глаза. Официант принес еще один стул, и ее уложили. Девушка достала из рюкзака три вязаные шерстяные кофты – красную, желтую и коричневую. Одну из них подложила ей под голову вместо подушки, а двумя другими укрыла.

Была половина восьмого. За окном ресторана – темная зимняя ночь, а здесь пахнет всякими вкусными вещами и слышится усыпляющий размеренный гул.

– Вы не хотите спать? – спросила девушка у Элфи.

– Нет, что вы! – ответила Элфи, хотя на самом деле сон уже совсем одолевал ее. Но не может же она лечь на стульях, как Дунди!

– В поезде выспитесь. На обратном пути пассажиров будет меньше, – сказала девушка тоном, полным участия, словно Элфи призналась, как она хочет спать.

Теперь они ждали только одного: отправления поезда. Раз уж за ними до сих пор не приехали, значит, не приедут. Видимо, так оно и есть, как предположила эта девушка: вся семья вернулась в Будапешт. Может быть, они уже дома. На машине вполне могли успеть.

– Вы где работаете? – спросила Элфи.

– В библиотеке.

– В библиотеке? – переспросила Элфи, словно удивившись, тогда как хотела этим выразить лишь свое восхищение.

Значит, она образованная. Да это и видно. Как красиво говорит! Одевается изящно: носит цветные мягкие шерстяные кофточки, шарф и перчатки. Наверное, и спортом занимается – на ней лыжные брюки и ботинки.

– Мне хотелось стать учительницей, – продолжала девушка, не дожидаясь нового вопроса. Ведь пора уже было и поближе познакомиться, иначе не найдешь и темы для разговора. А им ждать еще два с половиной часа. – Получила назначение в провинцию, в деревню, и не прижилась там, не могла привыкнуть.

– К деревне не так-то просто привыкнуть, – согласно кивнула Элфи, будто она невесть какой знаток в подобном деле.

– Может, не так уж и сложно, – поправила девушка, – только мне не повезло. Я оказалась плохой учительницей, дети меня не слушали. Вот и провалилась в первый же год.

Элфи изумилась. У нее даже сон пропал. Ей никогда и во сне не привиделось бы, что в школе могут проваливаться не только ученики, но и учителя.

– Кроме того, – продолжала девушка, – плохо было то, что мы жили порознь с мамой: я – в деревне, она – в Будапеште, а кроме меня, у нее никого нет – она вдова… Впрочем, нам надо познакомиться: меня зовут Хеди. Хедвиг Пал.

Элфи знала, что теперь и ей следует представиться, так полагается. Но только никак не могла сообразить, каким именем назваться. Элфи – это несолидно, ведь она знакомится не с ровней, а со взрослой девушкой, уже учительницей. Назвать себя Эльвирой тоже не хотела. Поэтому отрекомендовалась так: