Текст книги "Страна василисков (СИ)"

Автор книги: Люси Сорью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

И когда робот подошёл ближе, я выстрелил.

Одна пуля попала роботу в левое плечо, заставив его выпустить винтовку. Другая разворотила часть треугольной головы вместе с антенной связи. Третья и четвёртая вонзились в грудь и прошли насквозь, отшвырнув робота назад.

Я с трудом поднялся на ноги, елозя ножнами меча по полу. В нос мне ударила вонь плавленого компьютрония. Подойдя поближе, я лягнул робота ногой.

Тот не двинулся.

Индикатор боезапаса на пистолете горел красным. Я и теперь не стал смотреть на него.

В аппаратную спускалась металлическая лестница, и я взбежал по ней. Шум ветра и дождя был слышен уже совсем близко: я был под крышей. На моём пути оказалась ещё одна дверь, и я распахнул её ногой.

И оказался на крыше Домпрома.

Бело-красная мачта вышки устремлялась в небо над моей головой, сияя гирляндами габаритных огней. Диски и плоскости антенн усеивали её, узел в незримой многомерной паутине сети, протянувшейся через Титан-Орбитальный. Ливень шумел, обрушивая небо на землю, гудя среди решеток телевышки, стуча по антенным обтекателям – и словно рассыпаясь об человеческую фигуру, стоящую посредине крыши.

Я шагнул вперед.

Фигура обернулась. Белые волосы взметнулись, веером рассыпая дождевые капли. На меня глянули, пронзительно вспыхнув, неестественно яркие красные глаза.

Нижней челюсти не было. Кто-то сорвал её с бледного лица, заменив серо-чёрным протезом из полимера и металла, охватывавшим скулы. Словно единое целое, она соединялась с серыми пластинами на плечах. Под дождём блестели искусственные мышцы. В опущенной правой руке, лезвием вниз, покоился меч – брат-близнец моего собственного.

Непроницаемая маска лица ожила.

– Инспектор Штайнер. – глухо произнёс Ороти. Его голос звенел металлом. – Какая встреча.

* * *

– Неужели. – ответил я и поднял пистолет.

Между нами был едва ли десяток шагов. Это не придавало мне уверенности.

– Тебя исключительно трудно убить, Штайнер. – в металлическом голосе не было и тени эмоций. Дуло пистолета, смотревшее ему в грудь, Ороти будто и не замечал.

– А тебя – исключительно трудно найти, Ороти. – произнёс я, крепче сжимая пистолет. – Но теперь бежать тебе некуда.

Тянуть время, лихорадочно пульсировало у меня в голове. Надо тянуть время.

– Должен признать, – продолжил я, – тебе отлично удавалось нас дурачить. Резать глотки трупам, например. Очевидно же, что полиция будет смотреть на раны – пусть от виброклинка, а не холодного оружия – но не удосужится копнуть глубже. Например, посмотреть в глаза.

Налетевший порыв ветра хлопнул моим плащом; выпутавшись из крепления на спине, тот распахнулся, держась на одном плече, и взмыл вверх, будто тёмно-серое крыло.

– Знаешь, над чем я дольше всего ломал голову? – спросил я. Ярко-красные глаза смотрели на меня. – Над тем, как ты исчез из диспетчерской. Не через парадный лифт и даже не по пожарной лестнице. Ты просто вышел обратно в космос, да, Ороти? Готов поспорить, в Порту полно служебных шлюзов, а выходов в центральный ствол – ещё больше. И крайне мало камер – но, думаю, где-то ты точно засветился. Всё, что тебе нужно было – спуститься в Дэдзиму, добраться до Фаулер, забрать её люфтмобиль и исчезнуть. На целые сутки.

Ороти молчал.

– К тому времени ты понял, что тебя ищет не только полиция. – продолжал я, мысленно радуясь, что за шумом дождя не слышно, как дрожит мой голос. – Возможно, ты решил залечь на дно. Скорее всего, ты так и планировал. Фаулер и Малкина сделали за тебя всю грязную работу – обеспечили тебе доступ в орбиталище, снабдили планами коммуникаций, дали тебе твою маленькую армию, помогали заметать следы. Но ты прокололся с Котерой. Конечно, нас, полицейских, ты и тогда смог сбить с толку – как же, ни следов борьбы, ни яда, ничего такого, отчего Котера мог просто взять и умереть посреди улицы. Но ты не смог сбить с толку ГСБ.

– А потом мы вышли на «Дифенс Солюшенс». – сказал я. – И ты запаниковал. Мы подобрались слишком близко к тебе, верно? Ещё немного, и мы вычислили бы твой меч, а значит – и тебя. И ты приказал Фаулер меня убить. Даже не так: это была её инициатива, но ты всецело её поддержал.

– Тебе лучше было бы умереть там. – процедил Ороти. – Это было бы проще.

– Для тебя? Возможно. – ответил я. – Ловушка на Регенераторной, конечно, была поставлена не на меня, хотя я был бы польщён. Видимо, тогда ты и понял, что я остался жив… и подослал робота ко мне домой, чтобы это исправить. А теперь я здесь.

– В одиночку. – проронил Ороти. – Ты до сих пор тщетно пытаешься мне помешать. Ты исключительно назойлив.

– Но я не знаю только одного. – произнёс я. – «Василиск». Где он?

Ярко-красные глаза несколько мгновений пристально смотрели на меня. Порыв ветра ударил вновь, хлестнув моим плащом.

Ороти молча поднёс левую руку к виску.

В голове. «Василиск» всё это время был у него в голове.

– Я уже помешал тебе. – глядя на него, сказал я. Дождь заливал моё лицо; мне стоило больших усилий не моргнуть. – Твой план провалился, Ороти. С самого начала.

– Мне ничего не стоит превратить это орбиталище в могильник, Штайнер. – отчеканил Ороти. – И теперь меня ничего не удерживает. Обменять полтора миллиона человек на одного премьер-министра, да ещё и мужчину… – последнее слово он почти выплюнул, словно брезгуя. – Долго ли простоит Сатурнианская Гегемония после этого, а, Штайнер?

– Ты блефуешь. – ответил я, в глубине души понимая, что он не блефует. – Если бы тебе хватало духу уничтожить Титан-Орбитальный, ты бы сделал это уже давно. Но это не так, правда? Вы не смогли применить «василиска» тогда. Ты не сможешь и сейчас.

По спине бегали мурашки. В горле пересохло.

Ну же! Валерия! Королева! кто-нибудь!

– Ты понятия не имеешь о том, на что мне хватит духу. – прошипел Ороти. – Ты рассказываешь мне о Войне. Мне! Я прошёл Войну от начала до конца, до последнего боя, последнего выстрела. Я по своей воле стал оружием нашего возмездия. Я видел вещи, о которых ты и помыслить не можешь; и ты имеешь дерзость читать мне нотации?

– Имею. – твёрдым голосом произнёс я. – Потому что ты в моих руках, Ороти. И ты никуда от меня не денешься.

Изо рта Ороти вырвался звенящий смешок.

– А ты сможешь мне помешать?

– У меня есть пистолет. – ответил я, чуть поведя дулом вверх. Под железной хваткой экзоскелета не было видно, как дрожит моя рука. – Не помню, сколько в нём зарядов, так что подумай, повезёт ли тебе.

Меч в руке Ороти вспыхнул голубым, пронзительно зашипев. Падающие капли дождя, сталкиваясь с вибрирующей кромкой клинка, рассыпались сотнями брызг.

Я непроизвольно отступил на шаг.

– Пора умирать. – произнёс он и шагнул вперед.

Я выстрелил.

В суматохе я не понял, сколько раз я нажал на спуск. Но я был так напуган, что выпустил сразу все пули.

Лишь одна из них попала в Ороти.

Крышу озарила яркая вспышка, заставив меня сощурится, и Ороти ринулся на меня. Я торопливо отскочил в сторону: на месте, где я только что стоял, воздух рассекла сияющая молния.

Ороти был быстр. Он двигался уже тогда, когда я только нажимал на спуск, и пуля лишь царапнула его по левому плечу, слегка повредив искусственные мышцы. Остальные пули ушли мимо; но Ороти был близко.

И у него был меч.

Я подался назад, но он не сбавлял своего натиска: виброклинок взвизгнул у моей головы, и я отчаянно дёрнулся всем телом в сторону, чудом избегая удара. Кровь бешено стучала в висках. Одно неверное движение, и я буду мёртв. Окончательно и бесповоротно мёртв.

И это будет очень скоро.

Новый удар распорол мой плащ, болтавшийся у меня за плечом, оставив от него две длинные полосы истрёпанной материи. Меч блестнул голубым заревом, и я отшатнулся назад, уходя от гудящего лезвия… и упал на крышу, ударившись спиной. Даже через бронекостюм удар вышиб из меня дух; пистолет выпал из разжавшихся пальцев. Я распахнул глаза, чтобы увидеть, как меч Ороти голубой вспышкой загорается надо мной; и моя рука двинулась сама по себе.

Ножны у меня на поясе выстрелили, и я в последний момент подставил свой меч под удар Ороти. Лезвие встретило лезвие. Во все стороны брызнули искры.

Красные глаза Ороти на мгновение расширились.

И мой меч сломался.

Лезвие переломилось пополам, громко зазвенев. Звон потонул в раскате грома.

Ороти занёс клинок надо мной. Я невидящими глазами смотрел, как вспыхивает высоко вверху шипящее лезвие в ореоле дождя…

…и как пули со сверхзвуковым грохотом вонзаются в плечо и руку Ороти.

Его отбросило в сторону. Брызнула кровь. Меч с шипением погас и зазвенел, падая на выщербленные временем плиты на крыше.

Я повернул голову.

Минадзуки стояла у лестницы, обеими руками схватив пистолет. Она была без шлема; ветер трепал её чёрные волосы. Золотые глаза горели огнём.

– ШТАЙНЕР!!! – выкрикнула она, перекрикивая шум дождя. – МЕЧ!!!

Я вскочил на ноги и обернулся. Выстрелы оторвали Ороти руку по локоть; землянин стоял на коленях, прижимая к себе кровоточащую культю. Из обрубка сочилась кровь; свисали обрывки лопнувших мышц.

Его взгляд вдруг метнулся в сторону, и я оглянулся вслед – чтобы увидеть меч, выпущенный Ороти, отлетевший в сторону, к самому краю крыши.

Изо рта Ороти вырвалось нечленораздельное шипение. Он вскочил на ноги, бросаясь вслед за мечом, протягивая вперед уцелевшую руку – и следом за ним отчаянно метнулся я.

Я успел раньше.

Мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, брата-близнеца сломанного, нажатием включили его – лезвие запело – и пальцы Ороти царапнули землю там, где только что был клинок.

А затем я повернул меч и ударил вбок и вниз, отрубая Ороти голову.

Лезвие на мгновение застыло, вгрызаясь в шею землянина – и прошло дальше, брызнув фонтаном алой крови, разрезая наискосок, срывая наплечник с правого плеча. Следом за ним слетела голова, и тело Ороти, вдруг утратив волю, рухнуло плашмя.

Что-то тёплое каплями упало на мою голову, запятнав лицо.

Я опустил меч, не слыша его пения среди дождя. Грудь ходила ходуном. Колени ослабли. Меня всего трясло.

Минадзуки подбежала ко мне, опустив пистолет. Она посмотрела куда-то вниз, и я обернулся следом.

Отрубленная голова смотрела в небо остекленевшими глазами. Металлическая челюсть навечно застыла в удивлённом крике. Капли дождя, упавшие на вечно бледное лицо, напоминали слёзы.

Слёзы ярости.

– Это всё? – услышал я свой голос. Он показался мне чужим.

Валерия кивнула.

– Он мёртв. – сказала она. Её пальцы притронулись к моему плечу; я вздрогнул.

– Я думал, ты так и не придёшь.

– Пришлось задержаться. – ответила она. – Я поспешила, как только смогла.

Я кивнул. Позади нас, далеко у подножия железобетонных скал Домпрома, нерешительно зажглись ярко-белым первые фонари на улице Тангейзера.

– А остальные? – спросил я.

– Бланк и Королеву ранили. – сказала она. – Но они целы. Медики гвардейцев забрали Ранис.

Дождь шумел вокруг, словно пытаясь смыть произошедшее. Ветер свистел среди ферм телевышки.

– И всё-таки. – проговорила Валерия. – Где был «василиск»?

– В голове. – ответил я. – Он угрожал истребить весь город, Валерия.

– Да. – без обиняков признала Минадзуки. – Он мог.

– И ты не сказала мне?

Она тихо вздохнула, неслышно среди дождя.

– Это была секретная информация. – ответила она.

Я промолчал. Пальцем нащупал кнопку отключения меча, и голубое зарево исчезло.

Алые глаза Ороти навечно погасли, глядя в небо. Я на секунду задержался взглядом на белом лице.

Что он видел? Что он знал?

Мне никогда не узнать ответа.

– Пойдём. – сказала Минадзуки. – Я проведу тебя.

Я кивнул и отвернулся.

Последняя молния озарила небо за моей спиной.

Эпилог (День шестой)

– Жюст?

– М?

– Спасибо.

Жюстина перевернулась на другой бок с шелестом простыней и уставилась на меня.

– За что? – недоуменно спросила она.

Я вздохнул и уставился в потолок.

В спальне было темно. Из-под плотно задёрнутых штор сочилось ядовито-зелёное сияние «АКУЛОНа». Ритмично мигал красный огонёк на письменном столе, оранжевый – на шкафу, ещё один рубиновый – на камере наблюдения под потолком. На краю зрения мигали внутренние часы, показывая время.

Полпервого ночи.

– За всё. – наконец ответил я.

Фудзисаки фыркнула.

– И это лучшее, что ты можешь придумать? – недовольно спросила она, приподнимаясь на локте. Волосы упали ей на лицо, и Жюстина грациозно тряхнула головой, отбрасывая их назад. – За какое-такое всё?

– Не знаю. За то, что осталась жива?

Левая бровь Фудзисаки возмущённо дёрнулась вверх.

– Это была моя фраза! – укоризненно заявила она. Её палец упёрся мне в грудь, но так и остался там: Жюстина сменила гнев на милость. – Кроме того, я пришила Фаулер. Так бы за ней ещё чёрт знает сколько гонялись…

– Ты хоть предложила ей сдаться?

– Эта сука пыталась убить тебя, Мицуру. – сухо напомнила Жюстина. – А ещё она убила троих кидотаев и почти размазала по стенке Казанцеву-Мунэмори, так что мне было не до любезностей. – она вздохнула и опустилась назад на подушку. – Но эта попытка тебе не засчитывается. Пробуй ещё.

Я задумался. Утром Фудзисаки встретила меня в больнице и утащила с собой, провожаемая неодобрительными взглядами врачей. Как я узнал с её слов, во Дворце собраний они с городовыми наткнулись на соратницу Ороти – Фаулер, и Жюстине, в конце концов, удалось её пристрелить.

Она не говорила, что это было легко.

Фаулер была мертва. Уцелевшие функционеры Конституционной Партии были взяты под стражу и давали показания. А Жюстина увела меня с собой, и наш вояж завершился только вчера поздно вечером, в моей постели.

Где-то там были отчёты, которые нужно было написать и Мэгурэ, к которой нужно было явиться на ковёр, но после прошлой ночи они казались настолько малозначительными, что я даже не беспокоился о них.

Нам было не до того.

– И не надоело тебе ещё заботиться обо мне? – спросил я. Фудзисаки страдальчески застонала и села на постели.

– Нет, вы только послушайте его! – воскликнула она, закатив глаза. – «Надоело»! Усвой себе, Мицуру: всё, что я делаю, я делаю потому, что этого хочу. И тебя нянчить в том числе. И не неси больше ерунды, понял? – она подумала и добавила: – Пожалуйста.

– Ну уж нет, – фыркнул я. – Я ещё не настолько плох, чтобы ты меня нянчила…

– Ты совсем даже неплох… – довольно промурлыкала Жюстина, – но сейчас ты даже одеться толком не можешь, со сломанной рукой. Кто тебе будет помогать, Минадзуки?

Я промолчал. Валерию я не видел с прошлого утра. Но у неё были свои дела, свои отчёты и свои доклады.

– А кроме того, – продолжала Жюстина, – хрен я тебя брошу. За тобой же нужен глаз да глаз. Вон, отпустила я тебя вчера, и что ты сделал, полез в одиночку на земного диверсанта?

– Полез. – согласился я. – В одиночку.

– А если бы он тебя в капусту порубил?!

– Так не порубил же!

Фудзисаки покачала головой.

– Ты неисправим, Мицуру. – устало заявила она.

– Никто не совершенен. – ответил я. – Но я предпочёл бы больше так не делать.

– И не делай. – строго приказала Жюстина. – Потому что я теперь буду с тобой.

– Всегда? – спросил я.

Губы Жюстины тронула улыбка.

– Всегда. – пообещала она.

В это можно было поверить.

Я привстал на постели. Жюстина потянулась, чтобы помочь мне; я взялся за её протянутую руку, и она легко притянула меня к себе. Сил Жюстине было не занимать.

Как жаль, что и теперь я не мог пользоваться левой рукой.

– Так что, Мицуру, – весело поинтересовалась Жюстина, когда мы прервали поцелуй. В её глазах сверкали озорные огоньки. – За что ты так хотел меня поблагодарить?

– А это правда так важно? – спросил я.

– А ты что думал? – возмутилась Жюстина. – Я же знаю, что ты можешь лучше! Сгораю от любопытства. – и это была правда, с улыбкой подумал я: кожа Жюстины была горячей, почти раскалённой, и она обнимала меня, нежно и крепко, словно боясь отпустить.

И я не хотел, чтобы она отпускала меня.

– Спасибо тебе. – сказал я. – За то, что ты есть.

Жюстина рассмеялась.

– Ну ладно уже! – смеясь, воскликнула она. Я улыбнулся. – Если это всё, что я могу вытащить из тебя, Мицуру…

– Положим, не всё, – усмехнулся я. – Слушай, а я ведь помню, когда ты обращалась ко мне не иначе как «господин инспектор»!

– Правда? – в притворном удивлении подняла бровь Жюстина.

– Ага. Первые три дня, потом тебе надоело.

Она фыркнула.

– И к чему ты это? – спросила она.

– Интересно, как скоро тебе надоест звать меня по имени?

Жюстина задумалась. И мягко толкнула меня назад, на подушки.

– Не знаю, Мицуру, – промурлыкала она. – До завтрашнего утра тебя устроит?..

* * *

– Ты отлично поработал, Штайнер! – воскликнула Мэгурэ, стоило мне только приоткрыть дверь в её кабинет. – Я прямо не знаю, что с тобой делать. Присаживайся.

Я затворил за собой дверь и опустился в кресло, даже в аквариуме кабинета провожаемый взглядами доброй половины отдела: я был в мундире. Оба моих плаща пришли в полную негодность: один – расстрелянный пулями, другой – изрубленный мечом. Мне совершенно нечего было надеть, и поэтому пришлось вытаскивать из шкафа форму.

Чёрный с серебром китель, серебрянные погоны с четырьмя крошечными азалиями инспектора, шеврон МВД на левом рукаве и шеврон ГУМВД по Титану-Орбитальному – на правом. Линза, висящая на нагрудном кармане. Меч Ороти, в ножнах своего брата-близнеца, на поясе. Не хватало только чёрного форменного берета.

И левая рука, висящая на белой перевязи. Теперь она болела всё чаще. Возможно, это был прогресс, но мне приходилось всё время принимать обезболивающее.

Мэгурэ внимательно оглядела меня, сидящего в кресле, с головы до ног, и, тяжело вздохнув, потянулась к лежащей на столе папке.

– Отчёт я твой прочитала, – объявила она, демонстрируя мне папку. – Списываете вы их с Фудзисаки друг у друга, что ли… А теперь рассказывай. С самого начала.

Я рассказал. О визите к «Дифенс Солюшенс» и знакомстве с Лефрансуа и Фаулер. О покушении и гибели лейтенанта Кюршнера. О похоронах, знакомстве с Минадзуки, «василиске» и Регенераторной. И заканчивая штурмом Домпрома и убийством Ороти.

Мэгурэ внимательно слушала меня, изредка приподнимая бровь. Руки шеф сложила перед собой, домиком; она внимательно смотрела на меня, пока я говорил – а я, в свою очередь, смотрел на неё.

– Это тот самый меч? – спросила она, когда я закончил рассказ. Я кивнул, отстегнул ножны от пояса и протянул оружие ей.

Мэгурэ кивнула и приняла меч. С шелестом выдвинула клинок из ножен. Свет за окном блестнул на голубоватой поверхности режущей кромки.

На лезвии не осталось ни следа крови. Над этим поработали ножны.

– Вот оно как, значит. – пробормотала она и вернула меч в ножны. – Знаешь, Штайнер, я тридцать с лишним лет работаю в уголовном розыске и много чего повидала, но чтобы вот так, отрубить преступнику голову?.. – она покачала головой. – Это что-то новенькое. Поздравляю, Штайнер: удивил ты меня, нечего сказать…

– Мне помогли. – заметил я. Мэгурэ отмахнулась.

– Неважно. – заявила она. – Я же говорю, ты отлично поработал. Ну, ладно. – она отложила ворох листков и вместо него вытащила другой лист, протянув его мне. – На, держи. Но в следующий раз, будь добр, предупреждай начальство, когда уходишь гулять с ГСБ, понял, инспектор?

– Так точно, госпожа комиссар. – отчеканил я и принял лист. Вгляделся в написанное. Затем оторопел и вгляделся ещё раз. – Шеф, погодите, это же…

– Да, ты всё правильно понял, Штайнер. – злорадно прервала меня Мэгурэ. – Как только ГСБ опять что-то от нас понадобится – я сразу же подсовываю им тебя и умываю руки. Ах, да, и инспектора Фудзисаки с собой бери, разрешаю. Всё равно за тобой нужен глаз да глаз… И ещё одно: я была бы очень признательна, если бы ты в следующий раз не таскал Гешке за китель на глазах у половины отдела. Я, конечно, всё понимаю, но…

– Больше не повторится. – заверил её я. Это было чистой правдой: желания марать руки об Сказочницу у меня ничуть не прибавилось.

Я отложил бумагу. Официальный посредник ГУМВД Сатурнианской Гегемонии по содействию с Гегемонической Службой Безопасности…

Новая должность, конечно, звучала внушительно. Вот только мне казалось, что где-то за ней прячется не менее внушительная кипа бумаги…

– Разумеется, придется повысить тебе оклад, – продолжала Мэгурэ, – но это уже мелочи. Впрочем, ты и так заслужил, просто выбить у финотдела будет легче… Так, что ещё. Меч я заберу, конечно, для государственного обвинения. Меня прокуратура уже вторые сутки из-за него тормошит, и хотелось бы знать, почему именно меня…

– Зачем им? – немного невпопад спросил я. Мэгурэ осеклась.

– А, ты не в курсе. – сказала она. – Готовится большой процесс против КП и «Дифенс Солюшенс», и им нужны вещдоки, но спрашивают их, почему-то, с меня. Ума не приложу, почему прокуратура не капает на мозги ГСБ. Кстати, ваше с Фудзисаки дело восстановлено в полном объёме и тоже пойдёт в материалы обвинения. Поздравляю.

– Спасибо, шеф. – смущённо пробормотал я. Несказанные слова повисли в воздухе, но Мэгурэ была права.

Это действительно было для меня важно.

– Тебе также будет интересно узнать, что госпожа Екатерина Бланшфлёр Малкина была задержана вчера в Минбане сотрудниками УМВД Сатурнианской Гегемонии на транспорте. – церемонно добавила Мэгурэ. – Ей предъявлены обвинения по статьям 105, 171, 172, 205-1, 275, 276 и 277 УК Сатурнианской Гегемонии.

– Однако. – пробормотал я. Статья 275 – «Государственная измена», статья 276 – «Шпионаж» и статья 277 – «Посягательство на жизнь государственной или общественной деятеля» – обвинения серьёзные, от двенадцати до двадцати. По сравнению с ними все остальные статьи были вишенкой на тортике. – Это всё из досье Сэкигахары?

– Именно оттуда. – кивнула шеф. – Разумеется, досье уже подшито к делу. Передай, как-нибудь, мою благодарность госпоже Адатигаве. Анонимно.

– Разве что. – ответил я. Для Адатигавы благодарность начальницы уголовного розыска была бы страшным нарушением всех традиций, даже сейчас. – И что теперь, шеф?

– А что теперь? – переспросила Мэгурэ. – Гешке дописывает нашу сторону обвинения, – ваше с Фудзисаки расследование, – а дальше этим будет заниматься прокуратура. Ну, и ГСБ вместе с ГДВР, они сегодня запросили материалы следствия.

– Внешняя разведка? – переспросил я. – А они тут причём?

– При твоих землянах, конечно же! – воскликнула Мэгурэ. – Любые слухи о землянах и так в их компетенции, а тут – целый диверсант… а то и хуже.

Её лицо вдруг помрачнело.

– Надо же, земляне. – проговорила она. – Никогда бы не подумала, что ещё услышу о них всерьёз. В семьдесят четвёртом все на ушах стояли из-за землян…

Я промолчал. Я до сих пор не был уверен, верил ли я в возвращение землян. Лефрансуа говорил правду, да, и я убил Ороти… но означало ли это, что земляне вернутся?

По крайней мере, они не вернутся сейчас. Остальное было уже не моей заботой.

– Ну, ладно. – вздохнула Мэгурэ и пристально посмотрела на меня. – Как рука?

– Болит. – честно признался я.

– И сколько тебе с ней ходить?

– Сказали приходить через неделю.

– Через неделю, значит… – протянула шеф. – Ну раз через неделю, то вот и иди, гуляй: хрен я тебя выпущу на работу с поломанной рукой. Хомура тебе выпишет больничный… А, чуть не забыла! – она нагнулась и выудила из ящика стола ещё одну папку – обтянутую кожей, с оттиснённым на обложке гербом МВД. Я насторожился: папка выглядела Очень Официально. – На, ознакомься.

Я принял папку из рук Мэгурэ и осторожно раскрыл её. Внутри папки обнаружился один-единственный лист бумаги, на котором застыли буквы:

УКАЗ

Министра внутренних дел Сатурнианской Гегемонии.

О вручении медали «За выдающуюся службу» инспектору уголовного розыска ШТАЙНЕРУ М.

За активную работу по охране общественного порядка и борьбе с преступностью, за выдающиеся заслуги по взаимодействию с органами национальной безопасности и проявленные при этом отвагу, самоотверженность и геройство, вручить медаль «За выдающуюся службу» инспектору уголовного розыска ГУМВД Сатурнианской Гегемонии в особом административном округе Титан-Орбитальный ШТАЙНЕРУ Мицуру.

Начальница отдела ведомственных наград и поощрений МВД

ДЕЖАРДЕН А.

Министр внутренних дел Сатурнианской Гегемонии

РИЛЬКЕ М.

Монмартр, Касумигава 2/14.

«21» марта 2394 г.

Внизу бумаги шла ещё одна строчка и росчерк электронной подписи:

Утверждаю. К.-Э.

– Медаль придёт завтра вечером, – ангельским голосом сообщила Мэгурэ, – и послезавтра утром я жду тебя здесь, форма одежды – парадная, и ни-ка-ких возражений. – она ухмыльнулась. – Вам ясно, инспектор?

– Но… э… так точно, госпожа комиссар. – в замешательстве ответил я. – Но…

– Ты её заслуживаешь. – твёрдо сказала Мэгурэ. – Ты куда большего заслуживаешь; и ты действительно хороший полицейский, Штайнер. Немного непредсказуемый и в рамочках не держишься, да, но ты даешь результаты. Мне этого достаточно.

– С… Спасибо. – смущённо пробормотал я. Дождаться такой похвалы от Мэгурэ было трудно. В устах шефа «молодец, хвалю» запросто звучало, как ругательство, но хорошим полицейским Мэгурэ называла немногих. Их можно было пересчитать по пальцам.

Теперь в их числе был и я.

– А Фудзисаки? – негромко спросил я.

– А Фудзисаки уже наградили. – ответила Мэгурэ. – Сам её спросишь. Папку только верни. – она повелительно протянула руку. Я послушно отдал ей папку; Мэгурэ вернула её на стопку в углу стола. – Вот так-то лучше. А теперь… – она осеклась, глядя мне за спину. Я удивленно обернулся.

Дверь кабинета приоткрылась, и в неё заглянул высокий мужчина в мундире Гвардии Гегемонии – фиолетовом с красным шитьём и золотыми пуговицами. Из-под полы длинной накидки выглядывали чёрные брюки с золотыми лампасами. Форменный берет украшали алые перья; из-под берета выглядывали короткие тёмно-синие волосы.

– Прошу прощения. – извинился он, оглядывая кабинет. Затем он кивнул и отступил в сторону, распахнув дверь. – Прошу, ваше превосходительство.

Я оторопел. И торопливо вскочил на ноги.

Александр Кисараги-Эрлих вошёл в кабинет. Длинный подол его алого платья струился за ним по сомнительной чистоты ковру. Рукава платья украшали светло-голубые узоры – цветы азалии. Белый подворотник обрамлял шею. Чёрные волосы, собранные в хвост, падали за спину.

– Ваше превосходительство! – воскликнула Мэгурэ и поклонилась. Я поспешно склонился сам. – Покорнейше прошу прощения!..

– Прошу вас, госпожа Мэгурэ. – прервал её премьер-министр Гегемонии. – Не нужно кланяться.

Мэгурэ виновато выпрямилась.

– Ваш визит… – начала она.

– …Весьма неожиданный, я знаю. – закончил за неё Кисараги-Эрлих. – Обычно я нахожу их весьма эффективными, но это не тот случай. Я действительно хотел вас предупредить, но я всё равно ненадолго.

Лиловые глаза обернулись ко мне. Я вздрогнул.

– Я хотел воочию увидеть людей, которым сегодня многим обязана вся Гегемония. – сказал Кисараги Эрлих, глядя на меня. – С госпожой Фудзисаки я уже имел честь повстречаться. Господин Штайнер…

Он протянул мне руку.

Я ошеломленно смотрел на него. Премьер-министр Сатурнианской Гегемонии, вот так, протягивает мне руку…

Я пожал её.

– …очень приятно. – завершил Кисараги-Эрлих и одобрительно улыбнулся.

– Это большая честь для меня, – неловко пробормотал я, – ваше превосходительство…

– Вне всякого сомнения. – кивнул премьер-министр. – Но спасибо вам, господин Штайнер. От имени всей Гегемонии.

Он отпустил мою руку и поклонился. Это был короткий кивок, едва ли до середины груди – но это всё равно было больше, чем мог позволить себе старший по отношению к младшему.

– Хорошего вам дня. – попрощался Кисараги-Эрлих.

Он вышел из кабинета, сопровождаемый телохранителем-гвардейцем. Мы с Мэгурэ так и остались стоять, глядя ему вслед, пока подол красного платья не скрылся за углом.

– Великие боги. – первой нарушила молчание Мэгурэ. Она глянула на меня. – Тебе не кажется, что у тебя на редкость счастливый день, а, Штайнер?

Я помотал головой. Перед глазами все ещё стояло видение: премьер-министр Гегемонии, пожимающий мне руку и кланяющийся передо мной…

Что я сделал, чтобы заслужить это всё?

– Беги уже. – сказала Мэгурэ.

Я предпочёл спасаться бегством.

* * *

Жюстину я нашёл на проходной. Мы с ней расстались по дороге, на «Ракунане»: она поехала домой, за своим мундиром. Теперь она стояла передо мной: к кителю был приколот значок лучшего стрелка Академии, золотой со скрещёнными винтовками, а на погонах… блестели не три, а четыре серебрянные азалии.

– Инспектор? – удивленно произнёс я. – Ты теперь инспектор?

Вместо ответа Жюстина обняла меня. Вернее, бросилась мне на шею.

– Полный! – воскликнула она. – Без всех этих приставок и прочего! Вот так! – и она поцеловала меня. А я не нашёл ни сил, ни желания сопротивляться.

Да, мы стояли посредине проходной Цитадели. Да, в середине дня здесь было полно народу.

Да, мне было всё равно.

– Поздравляю. – восхищённо сказал я, отпустив её. – А меня Мэгурэ на больничный отфутболила. И сказала, что медаль дадут.

– И меч забрала? – подняла бровь Жюстина.

– Ну да. Это вещдок. Для государственного обвинения. – пояснил я. – Ну, пойдём?

– Пойдём, конечно! – ответила Фудзисаки. – Только куда?

Провожаемые удивлёнными взглядами, мы вышли наружу, под тень Цитадели. Сверху висели редкие серые облака, через которые то и дело пробивался свет люминёра, отбрасывая необычные тени.

– И как тебе Кисараги-Эрлих? – спросил я. – Премьер-министр?

– Ты что, его видел?

– Ну да. – ответил я. – Он мне руку пожал. И поклонился ещё.

– Однако… – протянула Жюстина. – Нет, он нормальный. Сказал, что мне медаль вручат, кстати.

– «За выдающуюся службу», да?

– Он не сказал. Но не орден Почётного легиона же!

– Не доросли. – усмехнулся я.

– Зато с нами сам премьер-министр здоровался. – пожала плечами Фудзисаки. – Весь отдел теперь обзавидуется.

– Ага, – протянул я. – Фридель и Орловская меня и так терпеть не могут…

– А я их вздрючу. – серьёзно пообещала Жюстина.

– Жюст!

– Что Жюст? Имею право! Будут они ещё к тебе приставать тут…

Мы дошли до середины двора, когда я остановился.

– А что с машиной? – спросил я.

– А что с машиной? – переспросила Фудзисаки, сделав большие глаза. Ей это совершенно не шло.

– Ну. Я тебя спрашиваю. Что с машиной?

– А-а-а! – Жюстина взмахнула рукой. – Лучше и не спрашивай! Дитрих и Макееву помнишь, из отдела робототехнических преступлений? Так вот они вчера слетали по вызову и разбили свою машину, вдребезги. А мы с тобой в отпуске, нас передвинули в очереди… новые машины будут только со следующей недели. – она фыркнула. – Летать не умеют, учиться не хотят…

– То есть, машины нет. – подытожил я. Я уже стал скучать по нашему безвременно погибшему «Муракумо».

– Ну нет. – уныло поддакнула Жюстина. – «Асперу» я вернула, её вчера должны были обратно отогнать. Там сейчас ГСБ хозяйничает. – она кивком обозначила Дэдзиму и офис «Дифенс Солюшенс». – Так что, пошли на метро?

– Да зачем на метро? – спросил я. – Нам на троллейбусе. Сорок девятый же ходит?