Текст книги "Страна василисков (СИ)"

Автор книги: Люси Сорью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

День пятый

Я проснулся.

Зеленое марево «АКУЛОНа», сопровождающее мои пробуждения, сияло неоновым заревом через плотно задвинутые шторы. Было слышно, как по окнам дробно стучит дождь.

На внутренних часах было полвторого ночи.

Я осторожно повернул голову: рядом со мной спала Минадзуки. Длинные чёрные волосы разметались по подушке. Из-под края одеяла осторожно выглядывало голое плечо. Во сне она казалась безмятежной.

Интересно, сколько мы проспали? подумал я, залюбовавшись ею. Я действительно не мог вспомнить, когда же мы всё-таки уснули. Но хорошо помнил, что до этого у нас был целый вечер.

Прекрасный вечер.

Всё случилось будто само собой. Я смутно помнил, как мы оказались сначала в спальне, а потом – в постели, и гораздо лучше помнил то, что случилось после. Валерия, белая, словно сияющая изнутри. Страсть, отчаяние и одиночество одновременно. Левая рука, лежащая безжизненным грузом.

Весь вечер я жалел, что не мог ей пользоваться.

Мы любили друг друга под шум дождя за окном, и я не мог даже оторвать глаз от неё – высокой и стройной, будто натянутая до предела струна, с чёрными волосами, которые она то и дело откидывала назад, обнажая тонкую белую шею. Я помнил, как тянулся к ней губами, касаясь алебастровой кожи, помнил её горячее дыхание над ухом, помнил, как отчаянно обнимал её, не желая отпускать и боясь потерять. Я слишком долго был одиноким. Теперь я понимал, что напрасно.

Мы разговаривали – потом, когда я лежал в её руках, уставший и без памяти счастливый, и я рассказывал Валерии обо всём. О рояле, об обеденном столе на шесть персон, о люстре, о квартире на улице Васильевой-Островской. О том, как мы в детстве жили в Среднегорском, на проспекте Марса – в том доме уже давно живут другие люди. Я говорил о Мицуко, о родителях, живущих в Монмартре, об Алисе и Канако, даже о Жюстине. И Валерия отвечала мне – я узнал, что она – старшая из трёх сестёр, что она живёт в Нойштадте, на Хопфенбахской, что она занимается плаванием и что она окончила академию ГСБ, в Монмартре – на несколько лет раньше, чем я окончил нашу Академию МВД. Мы вспоминали, чему нас учили – оказалось, что в программах двух академий было много общего. О чём-то Валерия, озорно улыбаясь, умолчала. Я не стал настаивать.

Я ведь тоже рассказал я ей далеко не всё.

Потом мы снова занимались любовью, и она ни на миг не отпускала меня, и я всё ещё отчаянно жалел, что не мог даже пошевелить своей левой рукой, и её золотые глаза провожали меня до тех пор, пока сон не поглотил меня. И нас обоих.

Пальцы Минадзуки во сне сжимали мою правую ладонь. Даже теперь она не отпускала меня.

Я действительно слишком долго был одинок. Год назад закончился наш роман с Канако – роман, продлившийся два года, после которых мы решили расстаться. Нашей дружбы это не разрушило, хотя при встрече Селезнёва порой целует меня чересчур фамильярно. Но с тех пор я так и оставался один.

Мы с Канако расстались по моей инициативе. Нас разделяла работа – с ночными дежурствами, ненормированными графиками и авралами; теми же самыми, что не оставили камня на камне от нашей с Алисой совместной жизни. Правда, госпожа Френель поняла – спустя два года, проведённых вместе, в этой самой квартире – что в отношениях с инспектором уголовного розыска есть свои нюансы, и что эти нюансы перестали её устраивать. Алисе не нужен был мужчина, ночами пропадающий на службе и работающий по двенадцать часов в сутки, и моя погоня за Акиямой только лишний раз подтвердила это.

Тогда Алиса ушла. Горечь предательства впервые толкнула меня в объятия Канако. Мы виделись нечасто, да и Фудзисаки почти всё время ходила мрачнее тучи, но это всё равно были замечательные два года.

А потом я понял, что устал.

Мы расстались. Я с головой ушёл в работу. Потом в меня стреляли в Шамп-Марезе. Ощущения были не из приятных, но тогда мне, можно сказать, повезло.

А вчера меня едва не убили. Несколько раз подряд. Мог ли я после этого оставаться один?

Наверное. Но у меня больше не было желания.

Валерия пошевелилась рядом со мной. Золотые глаза сонно моргнули.

– Мицуру, – пробормотала она. Чёрные волосы водопадом осыпались на её лицо. Я улыбнулся, пальцами коснувшись одной блестящей пряди. Отвёл в сторону, скользнув пальцами по её уху. Губы Валерии тронула улыбка. Она перевернулась на бок, всё ещё сощурясь после сна. Одеяло съехало с её плеча, и на секунду я обомлел: Минадзуки была действительно прекрасна.

Её рука коснулась моей талии, заставив меня вздрогнуть, и Валерия притянула меня к себе. Я охотно потянулся ей навстречу.

Отстранившись от её губ, я не удержался и поцеловал её в шею, чуть повыше ключиц. Валерия только рассмеялась и отстранила меня.

– Ну-ну, – смеясь, проговорила она и, выпустив меня, села на постели. – Доброе утро, Мицуру.

– Утро, говоришь? – спросил я. – Рановато будет…

– В самый раз, – ответила она и, зевнув, сладко потянулась. Я восхищённо глядел на неё, откровенно любуясь: с худыми плечами, узкой талией и узкими бёдрами Минадзуки действительно походила на струну. Вытянутая, напряженная, с мышцами, играющими под белой кожей на плечах и животе… – Я-то думала, тебя будить придется. – добавила она, глядя на меня.

– Как видишь. – улыбнулся я. Минадзуки прыснула.

– Оказывается, из меня тот ещё стимулятор. – хмыкнула она. – Слушай… ты не против, если я попользуюсь твоим душем?

– Шутишь. – ответил я. – Пользуйся, конечно. Там, за дверью. А что, очень надо?

– Ну же, Мицуру, – промурлыкала Валерия. – Потерпишь.

И, не говоря больше ни слова, она быстро коснулась моих губ и выбралась из постели. Я с ухмылкой наблюдал за её спиной, пока она прошлёпала к двери в ванную, открыла её и заглянула внутрь. Зажёгся свет.

– Великие боги!

Немногим удавалось стоически пережить знакомство с моей ванной комнатой. Учитывая, как редко я пользовался всеми её удобствами – включая джакузи – иногда мне казалось, что все это великолепие я держу исключительно с целью шокировать знакомых.

Ну, и ещё за тем, что один из выходов ведёт прямиком в прихожую.

– И ты не сказал мне об этом?! – громко поинтересовалась Валерия изнутри ванной. Выходить она не спешила.

– А ты и не спрашивала. – отозвался я. – Полотенце там… найдешь, короче.

– Всем можно пользоваться?

– Конечно всем. Хоть джакузи запускай.

Ответом мне была захлопывающаяся дверь. Несколькими мгновениями спустя оттуда послышался шум воды.

В самом деле, Штайнер, сказал себе я, в следующий раз сразу же веди гостью в ванную. В кои-то веки от джакузи будет хоть какая-то польза.

Впрочем, сегодня нам хватило и рояля. Канако до глубины души поразил стол на шесть персон, а Жюстина, разумеется, знала и про джакузи. Что, скорее всего, только укрепляло её решимость.

Я вскочил на постели, хлопнув себя по лбу: Жюстина!!! Я же обещал ей позвонить! Ещё тем вечером! Всё вылетело из головы: и флешка, и убийца, и операция, и – самое главное! – Жюстина! Четыре, пять часов назад! Полвторого ночи!

Вот так люди друг друга и убивают, мрачно подумал я: сначала забываешь позвонить, а потом – валяешься на полу с сорока четырьмя колющими ранениями в животе, а рядом – окровавленный кухонный нож в отпечатках…

А мы потом расследуй.

Машинально я набрал номер Жюстины. Щёки порозовели. Всё забыл!

– Штайнер!! – вместо приветствия заорала на меня Фудзисаки, едва успев снять вызов. – Ты где шляешься, а?! Ты какого чёрта не отвечаешь, а, я тебе три раза звонила, какого чёрта ты себе думаешь, чем ты вообще, чёрт побери, занимаешься?!

– Извини, Жюст, – понуро проговорил я. – Я был занят. Из головы всё вылетело.

– Из головы у него вылетело! – гневно воскликнула Жюстина. – Чем это ты был занят, а?!

– Ну, сначала меня опять попытались убить… – начал я. – Минадзуки меня спасла. Это если вкратце.

– И где сейчас Минадзуки? – спросила она.

– У меня в душе. – ответил я, не видя смысла отпираться. Ответом мне было молчание. – Жюст?

– С Минадзуки, говоришь? – переспросила Фудзисаки. – Ну, прекрасно! Я прикрываю твою задницу перед Мэгурэ, полночи не сплю, держусь на кофе и остатках нервов, а ты в это время спишь с Минадзуки?!

– Извини. – виновато пробормотал я. – Так получилось.

– Не сомневаюсь, герой-любовник! – гневно фыркнула Фудзисаки. – Одного тебя оставить нельзя!.. Так ты встретился с Адатигавой?

– А! Встретился. Я тебе за этим и позвонил.

– Раньше звонить надо было. – укоризненно заметила она. – И что она сказала?

– Сэкигахара была её подругой. КП оплачивала весь этот заговор. Малкина убрала её, но она успела сбросить Адатигаве доказательства. Кстати, Адатигаву тоже пытались убить. Вчерашним утром.

– Погоди. – оборвала меня Фудзисаки. – То есть, у Адатигавы доказательства причастности Конституционной партии к убийствам?

– У меня, Жюст. На флешке.

На той стороне снова наступило молчание.

– Жюст? – переспросил я.

– И ТЫ ГОВОРИШЬ МНЕ ОБ ЭТОМ ТОЛЬКО СЕЙЧАС?! – зарычала Фудзисаки. – В ДВА ЧАСА НОЧИ?!

– Я же сказал, у меня из головы вылетело! – огрызнулся я. – Мне, вообще-то, чуть шею не сломали!

– Из головы у него вылетело!.. Погоди. Ты в порядке?

Я задумчиво ощупал шею пальцами. Ответом мне была ноющая боль от ушибов.

– Жить буду. – ответил я. – Доказательства у меня на флешке. Сбросить?

– Так ты в порядке?

– Да я уже забыл, что там что-то болело! – воскликнул я. – Но неприятно.

– Кто это был?

– Робот. – ответил я. – Минадзуки прикончила его.

– Минадзуки! – фыркнула Жюстина и тут же, похоже, сменила гнев на милость: – А знаешь, стреляет она неплохо. Надо будет сказать ей спасибо.

– Скажешь ещё. Так доказательства тебе нужны?

– А ты что, в Цитадель не собираешься? – спросила Фудзисаки.

– Нет. – ответил я. – ГСБ будет устранять убийцу. Этой ночью. Минадзуки настояла, чтобы я шёл с ними.

– Это с какой радости?

– Ей нужен был связной от МВД. Она выбрала меня. А кроме того… меня уже пытались убить дважды, Жюст. Я не хотел идти, но Минадзуки настояла.

– Так она устранять убийцу собирается или тебя сторожить?

– Я спросил у неё то же самое. – ответил я.

Фудзисаки замолчала.

– И когда вы собираетесь? – спросила она.

– Понятия не имею. – сказал я. – Но лучше оставайся на месте. Отдай доказательства Мэгурэ. И спасибо, что прикрывала мою задницу перед шефом. Правда.

– Твоя задница мне и самой нужна. – хмыкнула Жюстина. – Так где там эти доказательства?

Доказательства лежали там, где я их оставил этим вечером – в одном из ящиков стола. Вытащив флешку, я включил компьютер, дождался загрузки и вставил устройство в нужный разъём – прямоугольный паз, в котором скрылась испещренная контактами часть флешки. Передо мной вылетело окно с новым обнаруженным устройством; махнув рукой, я сбросил его содержимое к себе.

– Принимай. – сказал я Жюстине. – Скажи там, чтобы сильно не пугались, когда к ним постучатся эти гигабайты.

– Там очень много?

– Не особо. Кстати, что Мэгурэ сказала про землян? И «Дифенс Солюшенс»?

– Тебе лучше не знать.

– О. Настолько плохо.

– Ну сам подумай. Шеф и так вся в мыле, а тут появляюсь я с «Автоматом» в одной руке и допросом Лефрансуа – в другой, и ставлю всё с ног на голову. – Фудзисаки тяжело вздохнула. – Она с совещаний не вылезает. Тебе твоя Минадзуки говорила о том, что в городе творится?

– Ты насчёт Гвардии? – уточнил я. – Ну да, говорила.

– Ну вот Мэгурэ всё время с ними на связи. Там ещё Позднякова-Руссо, городовые, летуны, ГСБ и собственно Гвардия. Балаган.

– Охотно верю. А что с «Дифенс Солюшенс»?

– СПОР оттуда никто не отзывал, если ты об этом. Но там ГСБ теперь хозяйничает, так что ты лучше свою Минадзуки спроси.

– Жюст!

– А что Жюст? – переспросила Фудзисаки. – Что? Я же тебя просила позвонить? Просила? Вообще нельзя тебя одного оставлять…

– Лучше оставайся там. – сказал я. – Тебе ещё доказательства Мэгурэ преподносить.

– Ну спасибочки. – кисло проговорила она. – Давай. Жду передачи.

Я прервал связь.

В досье Сэкигахары было чуть больше десятка гигабайт, но даже у самого быстрого соединения есть пределы. Я так и стоял, следя за ползущей вперед полоской, когда дверь ванны открылась, и наружу вышла Валерия.

– Я связалась с руководством. – будто между прочим сообщила она. – Команда будет вылетать с минуты на минуту. Они подберут нас.

– Вылетать? – спросил я, кивнув на окно. Сквозь шторы тускло сияло ядовито-зелёное облако «АКУЛОНа». – Там же ливень.

– Они в транспорте. – проходя в комнату, пояснила Минадзуки. – Им не страшно. Что-то передаешь?

– Документы по Конституционной партии. – ответил я. – Так как тебе ванная?

– Восхитительно. – сообщила она. Я обернулся, чтобы посмотреть на неё, и так и замер.

Минадзуки стояла передо мной совершенно обнажённая. В бледном свете монитора она будто сияла; капельки воды, оставшиеся на её шее, на плечах, в ложбинке между грудями, блестели серебром. Чёрные волосы разметались по плечам и спине. В правой руке она сжимала полотенце. Золотые глаза озорно глядели на меня.

Она видела меня. Спутавшиеся лиловые волосы в остатках завивки, чёрные круги под глазами, шея в посиневших следах от стиснувших её стальных пальцев. Синяки на груди и боках там, куда позавчера пришлись удары чужих ног. Почерневшая левая рука с плечом, перечёркнутым красной полосой рваной раны, безжизненно свисающая вдоль тела.

Адатигава была права: я выглядел кошмарно.

Но Валерию это не останавливало.

Она подошла ко мне. Полотенце упало к нашим ногам, на ковёр, и её пальцы нежно коснулись моей гладкой щеки. Рука легла на мою талию, и она прижалась ко мне всем телом, заставив меня задрожать. Влажная кожа была горячей на ощупь.

– Я так поняла, – восхищённо выдохнула Минадзуки, – что это для меня?

– Конечно, – пробормотал я, сразу поняв, что она имела ввиду. – А что?

* * *

Душ мы принимали вдвоём. Cтранно, но после вчерашнего дня и четырёх часов сна я чувствовал себя необычно бодро.

Видимо, я уже забыл это чувство.

Рука начала подавать признаки жизни, когда мы вышли из душа. Признаки жизни на поверку оказались резкой болью в плече. Минадзуки пришлось нести мне обезболивающее: баночка с таблетками лежала у меня в кармане плаща.

Я торопливо проглотил таблетки, кривясь от боли, и укоризненно глянул на стоявшую надо мной Валерию. На этот раз она завернулась в полотенце.

– Видишь? – просипел я. Она пожала плечами:

– Вижу. Но это не проблема. – только и сказала она. – Ты когда-нибудь носил бронекостюм, Мицуру?

Я недоуменно заморгал. Отрицательно мотнул головой. Когда-то я носил бронежилет, но это было очень давно – ещё в бытность лейтенантом. В день знакомства с Адатигавой.

Тот день тоже завершился в постели.

– А придётся. – заверила меня Валерия.

Ей пришлось помочь мне одеться. Одной рукой я вряд ли мог хоть что-то сделать без посторонней помощи. Руку, ещё отзывавшуюся резкими уколами боли, Минадзуки уложила на новую перевязь. Помогла мне накинуть плащ на плечо.

Я не стал надевать свой светлый плащ – после вчерашних мытарств он годился разве что в переработку. Вместо этого я выбрал другой плащ, тёмно-серый; тот самый, в котором я был в ночь убийства Вишневецкой. Он выглядел приличнее всех.

Табельный пистолет Симоно так и остался лежать в ящике стола вместе с кобурой. От него было больше вреда, чем пользы.

Перед уходом я вытащил из стойки для зонтиков меч. Перехватил его поудобнее за ножны. Валерия удивленно посмотрела на меня, но не сказала ни слова.

Я действительно не умел пользоваться мечом. Эпоха Клериссо, когда сатурнианки дрались на дуэлях, а полицейские ходили с мечами, давно минула. Умение обращаться с мечом больше не было обязательным, и хотя я знал, за какой конец его держать, пользы от этого было немного. Кроме того, я обещал Жюстине не геройствовать с мечом.

И всё же я взял его с собой. Вчера меч оказался весьма убедительным доводом.

– Команда уже прибыла. – сообщила Минадзуки, пока мы ждали лифт. Я кивнул и отвернулся в сторону: там, раскинув руки, всё так же лежали останки робота-убийцы. Чёрный дымок больше не тянулся из дыры в его голове, но в воздухе всё ещё висел едкий запах плавленого компьютрония.

Я отвернулся.

Лифт поднял нас к посадочной площадке на крыше. По стеклянному куполу пустого парадного молотил дождь. Ночное небо над головами было иссиня-чёрным. Стеклянная выходная дверь расступилась перед нами, и мой плащ рванулся с порывом ветра, ударившим нам в лицо.

Посреди площадки, расставив посадочные лапы шасси, стоял транспорт. Старший брат люфтмобиля чёрной тенью выступал из стены дождя, раскинув в стороны импеллеры двух подъёмных вентиляторов. Точно такой же транспорт вчера поддерживал с воздуха бойцов ОВНП на Регенераторной; но тот был бело-синим, с крупными надписями «ПОЛИЦИЯ» на обоих бортах, а на этом транспорте не было даже бортового номера. Что уже грубо нарушало правила воздушного движения.

Я не сразу разглядел пять серых теней у транспорта. Только когда одна из них приблизилась, я понял, что это была человеческая фигура – одетая в бронекостюм дымчатого, серо-синего камуфляжного оттенка. Прозрачный штурмовой визор на шлеме был откинут наподобие козырька; лицо под шлемом скрывала чёрная полумаска. Тёмно-синие глаза скользнули по мне цепким взглядом.

– А, это вы. – сказала фигура. – Ребята, отбой, это госпожа советник с инспектором пришла.

Позади неё, в открытом бортовом люке вертолёта, я сумел разглядеть ещё несколько других фигур в похожем снаряжении. Спецназовец, тем временем, кивнула Минадзуки и обернулась ко мне:

– Вы инспектор Штайнер? – поинтересовалась она и протянула руку, затянутую в перчатку бронекостюма; я пожал её. – Спецназ ГСБ, к вашим услугам. Зовите меня Королевой.

– Очень приятно, – машинально пробормотал я. Королева была с меня ростом, и это было всё, что я мог сказать о её внешности. Пропорции её фигуры искажал бронекостюм – похожий на те, что я видел на складе «Дифенс Солюшенс» и вчера, на бойцах ОВНП; но, судя по очертаниям, спецназ ГСБ носил бронекостюм другой модели.

Шлем, мало похожий на сферические шлемы СПОР; прозрачный козырёк штурмового визора выглядел на нём запоздалым дополнением. Ремешок шлема был расстёгнут и свободно болтался сбоку. Тело защищал угловатый нагрудник с высоким воротником; поверх него был натянут разгрузочный жилет. Плечевые приводы экзоскелета, скрытые наплечными пластинами делали фигуру Королевы шире в плечах; так же широко раздавались и бёдра бронекостюма. Искусственные мышцы приводов выглядывали из-под броневых плит. Через правое плечо был перекинут ремень штурмового карабина; пистолет торчал из кобуры на боку нагрудника.

– А вы, я вижу, во всеоружии. – хмыкнула Королева, оглядывая меня с ног до головы. – У вас хоть пистолет есть, господин инспектор?

– Он всё равно бесполезен. – двинул плечом я. – Я пробовал.

– Ну, меч вам весьма кстати. – добавила Королева. – Отдел оперативного планирования присвоил нашей цели кодовое обозначение. «Ороти». Узнаёте, господин инспектор?

Я кивнул. И хотя я не совсем понимал логику такого обозначения, я живо вспомнил школьные ещё уроки культуры. Ямата-но-Ороти – восьмиглавый змей из земных легенд, хитростью сражённый богом ветра Сусаноо. Большинство сатурнианских мифов было позаимствовано с Земли. Даже наши боги когда-то были земными.

Как и убийца.

– Королева, – настойчиво осведомилась Минадзуки, – нам ещё долго стоять под дождём?

– Да мы, госпожа советник, только вас и ждали… – протянула Королева и жестом пригласила нас за собой. – Носили раньше бронекостюм, инспектор Штайнер?

– Как-то не пришлось.

– Ничего, – заверила меня Королева, – вы быстро освоитесь, там всё просто. Прошу. – она кивнула на опущенную аппарель транспорта и десантный отсек, откуда за нами наблюдали остальные четверо бойцов. Двое сидели, вытянув ноги и положив оружие поверх колен; ещё две подпирали переборки.

Их было меньше, чем я ожидал. Пять человек – маленький отряд. Даже, наверное, слишком маленький: в отрядах ОВНП и то было от десяти человек бойцов.

Видимо, спецназ ГСБ обходился половиной этого числа.

– Ребята, знакомьтесь, – объявила Королева, – это – инспектор Штайнер, вы про него уже слышали, – на этом месте я чуть не поперхнулся: и когда только успели? – Инспектор, познакомьтесь: команда Два-Один, группа быстрого реагирования ГСБ, – она поочередно представила всех четырех. – Бланк, Мидори, Ранис и Эмиль.

– Доброй ночи, инспектор, – учтиво ответила Ранис; это она подпирала переборку у самого люка, скрестив руки на груди. Карабин свисал вдоль туловища на ремне. Мягкий голос Ранис звучал удивительно неуместно для человека в бронекостюме. – Вы летите с нами?

– Госпожа Минадзуки настояла. – слегка склонил голову я. Ранис понимающе кивнула.

– Инспектор Штайнер здесь в качестве нашего связного с МВД. – сообщила Валерия. – Поэтому я и настояла на его присутствии.

– А на цель он с нами тоже пойдет? – подала голос сидевшая слева Бланк; её Королева представила первой. Ничего особенного в её виде я не заметил, но свободной рукой Бланк придерживала длинный ствол лёгкого пулемёта, стоявшего рядом.

– Разумеется. – не поведя бровью, ответила Минадзуки. Я закатил глаза. Чего-то такого я и ожидал.

– Великие боги. – произнесла Бланк. – Так это для него мы тащили второй комплект?

– Ну. – только и сказала Королева. – Не для тебя же.

– А он хоть носить его умеет?

– Научится. – только и сказала Королева и добавила: – Кстати говоря, Ранис, ты только что вызвалась добровольцем.

– С чего это?

– С того, что я так сказала. Поможешь инспектору надеть костюм.

– Да ну… – фыркнула Ранис, но отклеилась от стены. – Инспектор, давайте сюда.

Двое спецназовцев торопливо поджали ноги, давая мне пройти вглубь десантного отсека. Я сразу заметил два белых контейнера размером примерно с человека, принайтованных к полу чуть поодаль. Ранис подошла к правому из них, нащупала рычаг выпуска; раздалось шипение, и контейнер распахнулся. Костюм безжизненно покоился внутри – скорлупа, подвешенная на раме, точь-в-точь как на складе «Дифенс Солюшенс».

– Снимайте плащ, – тоном лечащего врача распорядилась Ранис, оглядывая бронекостюм. – Раньше носили?

– Не приходилось. – и я уже начинал жалеть об этом. Я протянул меч Минадзуки, – она усмехнулась, но приняла его, – и стал выбираться из плаща. Сделать это с одной рукой было далеко не так просто.

Ранис вдруг обернулась ко мне и остолбенела. Глаза, выглядывавшие из-за полумаски, округлились:

– Вы что… – она осеклась; плащ спал с моих плечей, открывая её взгляду мою левую руку, покоившуюся на перевязи. – Что у вас с рукой?

– В меня стреляли. – ответил я.

– Болит?

– Иногда.

– Эй! – крикнула Ранис, обернувшись к остальным членам команды. – Почему мне никто не сказал, что инспектор ранен?

– Действительно. – проговорила Королева, быстрым шагом подходя к нам. – Инспектор, что с вами?

– В меня стреляли. – повторил я. – Позавчера. Немного зацепило.

– Из чего? – спросила другой спецназовец – та, которую Королева представила как Мидори. – Огнестрел?

– Кинетическое. – сухо поправил я. Желудок скрутило. – Мне повезло.

Мидори присвистнула.

– Дай я помогу. – требовательно заявила она, обращаясь к Ранис. Та пожала плечами.

– Пожалуйста. – только и сказала та и добавила: – Руку всё равно придётся переложить.

* * *

Я никогда раньше не надевал бронекостюм. Ощущение было необычным.

Доспех раскрылся, как устрица, и Ранис с Мидори надели его на меня: сначала нижний пояс конечностей – поножи, наколенники и набедренные щитки; затем панцирь нагрудника; и только затем – безжизненно обвисший позади нагрудника верхний пояс конечностей. С левой рукой пришлось повозиться отдельно. Левую перчатку, вместе с приводившей её в движение частью экзоскелета, было решено отстыковать; вместо неё моя левая рука по локоть скрылась за новой перевязью, прочно пристёгнутой к нагруднику. Левое плечо неприятно отзывалось болью, пока руку двигали, пристраивая поудобнее, но в итоге Ранис и Мидори остались результатом довольны.

Экзоскелет обхватывал меня по всему телу – ноги, бёдра, пояс, грудь, плечи; теснее всего это ощущалось правой рукой, одетой в перчатку, поверх которой бежали тонкие – но очень прочные – приводы экзоскелета для каждого пальца. Поверх них шел набор из отдельных защитных пластин, превращавших тонкую перчатку в подобие латной рукавицы. На ногах экзоскелет, наподобие стремян, защёлкивался вокруг ботинок. Убедившись, что экзоскелет надёжно закреплен (или, наоборот, что я надёжно закреплен в экзоскелете), Ранис и Мидори надели на меня наплечники, скрывая плечевые приводы. Я огляделся: плечи, скрытые бронекостюмом, казались непривычно массивными.

– Не вертитесь. – строго приказала Ранис. – Шлем.

Шлемом дело не обошлось; сначала шёл шейный пояс – жёсткий воротник, тоже бывший частью экзоскелета, обхвативший не только мою шею, но и подбородок, челюсть и скулы. Вместе с ним были подогнаны наушники, обхватившие уши. Только затем Мидори подала последнюю деталь облачения: шлем.

Он опустился на мою голову как влитой – я затылком почувствовал, как подкладка шлема расходится, чтобы удобнее обхватить голову. Казалось, что вместе с шейным поясом шлем образовывал единое целое, оставляя открытым только моё лицо. На краю зрения мигнуло новое устройство; я движением глаз подтвердил его. Перед глазами возникла и пробежала полоска загрузки с незнакомой эмблемой, и в поле зрения рассыпались незнакомые пометки и иконки.

– Подсветку видите? – спросила Ранис, помахав рукой перед моим лицом; её рука, как и вся она, была по контуру очерчена зеленым. Вдали мерцали силуэты Королевы и остальных, за исключением Минадзуки: Валерия почему-то очерчивалась белым.

– Вижу. – ответил я. – Что это?

– Система распознавания. – ответила Ранис. – Неизвестные цели подсвечиваются белым, условно-враждебные – жёлтым, открыто враждебные – красным. И да, по зеленому выстрелить невозможно; оружие просто откажется стрелять. – она протянула руку, пальцами держа отстёгнутый ремешок для подбородка. – Забрало опускается само, но только с застёгнутым ремешком, поэтому когда услышите команду – сразу же пристёгивайте ремешок, вот так, – она показала, как; в углу зрения замигала зеленым незнакомая иконка, – и опускайте забрало. Сразу же включится система ЯХБНЗ…

– Чего, простите?

– Ядерной-химической-биологической-нанологической защиты. Дыхательная маска.

– О.

– В забрало встроены прибор ночного видения и тепловизор. Переключаются… ну, там сразу видно, как. Раньше пользовались?

– Было дело. – действительно; это был первый и последний раз, когда я добровольно лазил в технические туннели под Штеллингеном. Было темно, душно и тесно, но Санникову я в конце концов догнал – и, в итоге, успешно посадил в банку на четыре года, один из которых ей, должно быть, дали за изобретательность.

– Значит, с этим проблем не возникнет. – кивнула Ранис и отступила назад – полюбоваться творением рук своих. – Знаете, инспектор, вам идёт.

– Спасибо. – только и ответил я.

Ранис задумчиво повернулась на каблуках.

– Королева, – громко осведомилась она, – инспектору оружие положено?

– У него меч есть. – фыркнула в ответ Королева. – Но да, выдайте ему что-то.

– А что? Он же с одной рукой.

– Погодите. – вмешалась Минадзуки. Подойдя ближе, она вытащила один из пистолетов из кобуры и протянула мне, рукоятью вперед. Я неловко протянул руку; пальцы сомкнулись на рукояти даже чересчур энергично. К моему удивлению, в латной перчатке бронекостюма пистолет сидел, как влитой. В поле зрения справа вдруг возник каскад баллистических данных, а ровно посередине – точка прицела.

– Спасибо. – снова сказал я. Бронекостюм определенно начинал мне нравиться.

– Пожалуйста. – улыбнулась Валерия. Я усмехнулся в ответ и опустил пистолет; баллистика и прицел исчезли.

– О, отлично, госпожа майор. – обрадовалась Королева. – Только с одним условием, инспектор: держите голову пониже и не геройствуйте. Нас тут пять человек, мы и сами справимся, а вы ещё и с одной рукой. Ничего личного. – добавила она.

– И в мыслях не имел. – честно сказал я.

Соваться под пули мне не хотелось даже в доспехе. Перед глазами вдруг предстало разорванное плечо лейтенанта Кюршнера, с оборванными мышцами экзоскелета и кровавым месивом там, где только что была его рука. Я до боли закусил губу, и видение исчезло.

Валерия встревожено глянула на меня. Я помотал головой.

– А меч куда? – подала голос Мидори. В руках она держала самого виновника торжества. – С таким только на змея ходить…

– Повесим на пояс. – решила Ранис. – Только с одним условием, инспектор: не вытаскивайте его из ножен, прошу вас.

– И не собираюсь. – заверил её я.

Как оказалось, на поясе бронекостюма было предусмотрено специальное крепление для ножен. Меня это не удивило: военные любят свои мечи – почти метровые досэй-гунто – настолько, что предпочитают не расставаться с ними. Даже в боевом облачении.

– Вот, теперь всё. – удовлетворенно провозгласила Ранис. – Инспектор, вы пройдитесь немного, мало ли что.

Я кивнул и сделал шаг вперед. Мне торопливо пришлось отставить руку; шаг получился чересчур размашистым, и я едва не потерял равновесие. Мидори торопливо подхватила меня за левое плечо.

К экзоскелету надо было приноравливаться, понял я, сделав ещё два шага: его присутствие никак не ощущалось, из-за чего обыденные движения получались слишком мощными. Понемногу освоившись, я отстранил поддерживавшую меня Мидори (без неё я бы уже несколько раз подряд растянулся на полу) и вышел из транспорта Подошвы стремян бронекостюма гулко ударяли об плиты посадочной площадки.

Дождь барабанил по куполу шлема на голове, султанами брызг рассыпался об наплечные пластины. Я прошёл по крыше, приноравливаясь к ощущениям, несколько раз согнулся и присел – гибкие пластины нагрудника на животе ничуть не сковывали движений – а затем поднялся и обернулся назад. Спецназовцы ГСБ внимательно наблюдали за моей странной прогулкой.

Плечо совершенно не болело.

– Ну, инспектор, – зазвучал в наушниках голос Королевы, – Как самочувствие?

– Как у сказочного самурая Ильи Муромца. – не моргнув глазом, ответил я. Ответом мне был смех; шутка, похоже, удалась.

Но я не шутил.

– Отлично, – отсмеявшись, сказала Королева. – Давайте обратно, мы скоро взлетаем.

* * *

– Центр, это Два-Один, мы в воздухе, направляемся по курсу к Дому Промышленности, приём.

– Два-Один, Центр, вижу вас на экране. Удачного полёта, отбой.

– Вас понял, Центр, спасибо. Отбой.

Транспорт чёрной тенью взмыл с крыши, навстречу дождю; его шум начистую заглушал гул подъёмных вентиляторов. Взлёт, висение и полёт сложились в один росчерк, и машина устремилась вперед, навстречу крышам Меако и башням Инненштадта.

Машину вёл Эмиль. В команде, как оказалось, он был единственным мужчиной. Рядом с ним, в кресле второго пилота, развалилась Королева. В её позе действительно было что-то величественное.