Текст книги "Страна василисков (СИ)"

Автор книги: Люси Сорью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Так а что произошло? – спросил я. – Кто обнаружил тело?

– Насколько я поняла, сотрудники штаба, – ответила Гейдрих. – Они вызвали полицию, – причём, насколько я мог понять по количеству мундиров, вызвали именно нас, – и заодно какую-то партийную начальницу. Собственно, мы с суперинтендантом Лефевр недавно имели с ней весьма продолжительный разговор.

– И чего хотела эта… партийная начальница? – поинтересовался я.

– Выразить своё глубочайшее возмущение и потребовать скорейшего расследования. – махнула рукой Гейдрих. – Во всяком случае, насколько я поняла. Она считает, что убийство было политически мотивированным.

– А вы как считаете? – спросил я. Политические убийства в Сатурнианской Гегемонии случаются намного реже остальных – уж для этого наши политики были достаточно цивилизованными. Поэтому для того, чтобы на голубом глазу назвать убийство политическим, необходимо было иметь очень веские на то основания.

Ну, или быть членом Конституционной партии. Да ещё и высокопоставленным членом.

– Я? – спросила Гейдрих. – Я всего лишь командир патрульной службы, инспектор. Это не моя работа. Но если вы настаиваете, – я кивнул, – то странно только одно: если убийство политическое, то почему жертва – казначей, а не какое-то более видное лицо?

– С другой стороны, – заметила Лефевр, нахмурившись, – после того, как вчера кто-то убил гайдзина, не оставив видимых следов, всё может случиться.

Как хорошо, подумал я, что Лефевр не знает о деле Вишневецкой.

– Где сейчас эта партийная начальница? – поинтересовался я. – Похоже, нам необходимо задать ей несколько вопросов. Она видела тело?

– Учитывая, что она была здесь, когда мы прибыли… скорее всего. – ответила Гейдрих и махнула рукой; я обернулся. – Она там, на другом конце зала. Со свитой. Надеюсь, с вами она станет сотрудничать гораздо охотнее, инспектор.

– Надеюсь. – повторил я и обернулся туда, куда указывала рукой Гейдрих; на другом конце зала я разглядел группку людей, – женщин, в основном, хотя, кажется, среди них был один мужчина, – окружавших фигуру в зелёном с лиловым платье. – Стоит хотя бы поздороваться.

– Удачи, инспектор. – ответила Гейдрих. На лице командира патрульных снова промелькнула усмешка.

Мне показалось, что пожелание было совершенно искренним.

* * *

– Политическое убийство! – шепнула мне Фудзисаки, пока мы шли через зал к ожидавшим представителям Конституционной партии. – Только этого нам не хватало!

– Да, и оно – дело рук нашего убийцы. – подтвердил я. – Хуже некуда.

– «Нашего»? Мужского рода? – переспросила Жюстина. – Штайнер, я чего-то не знаю?

– Ямагата вчера видео прислала. – отмахнулся я. – Расскажу попозже.

Группка представителей (членов?) КП оживилась при нашем приближении. После короткого обмена репликами, которого я не расслышал, женщина в зелёном платье выступила вперед; её сопровождающие (подчинённые?) расступились в стороны – свита, уступающая дорогу госпоже. Платье было украшено узором из лиловых и жёлтых цветов, раскинувшихся на длинных рукавах и подоле платья; золотистый пояс был собран за спиной пышным бантом. Светлые волосы женщины были собраны в пучок, удерживаемый заколкой с лиловым цветком. Зеленые глаза окинули меня покровительственным взглядом, и женщина обратилась к Фудзисаки:

– Госпожа инспектор! – сказала она. – Мы счастливы, что вы наконец прибыли! Екатерина Бланшфлёр Малкина, к вашим услугам.

Фудзисаки деликатно кашлянула и отступила на шаг в сторону, виновато кланяясь. Брови Малкиной удивлённо поползли вверх.

– Инспектор Штайнер, к вашим услугам. – представился я. – Это моя напарница, инспектор Фудзисаки. Мы расследуем дело, возможно связанное с убийством, – я сверился с записью, – Фриды Юкари Сэкигахары, казначея вашей партии. И мы хотели бы задать вам пару вопросов.

– Разумеется. – ответила Малкина тоном, выражавшим крайнее возмущение моим отсутствием манер. В восемь утра мне было откровенно чихать на манеры. – В свою очередь, я надеюсь, что ваше расследование будет завершено как можно быстрее, инспектор Штайнер. Я имею основания подозревать, что убийство Фриды было политически мотивированным. У нашей партии много врагов, и я опасаюсь, что могу стать следующей жертвой.

– А кто вы, госпожа Малкина? – спросил я. Малкина недоумённо посмотрела на меня; затем её губы тронула снисходительная улыбка.

– Действительно, вы не знаете. – ответила она. – Я – секретарь отделения нашей партии на Титане-Орбитальном. К вашим услугам.

Я постарался скрыть своё удивление. Секретарь в КП – вторая по важности шишка, не считая главы фракции в ЗакСе… а то и поважнее её: чем-то это похоже на разделение законодательной и исполнительной власти. Во всяком случае, это уж точно поважнее казначея партии… но если секретарь примчалась на место преступления в такую рань, то что-то здесь было не так.

Оставалось узнать, что именно.

– Очень приятно, госпожа Малкина. – ответил я. – Но давайте перейдем к вопросам, если вы позволите. Кто обнаружил тело?

– Глава нашей службы безопасности. – лёгким кивком головы Малкина указала на стоявшую чуть поодаль женщину, шатенку в тёмно-сером жакете. Та поклонилась. – Марина заметила, что камеры в кабинете Фриды перестали работать. – я насторожился. Да, это определённо был наш клиент. – Она вызвала меня.

– Вас?

– Господин инспектор, – наставительно произнесла Малкина, – всё, что происходит в этих стенах, проходит непосредственно через меня. Разумеется, Марина сразу же вызвала меня.

Мелкий тиран со страстью к микроменеджменту, подумал я. Ей бы в стратегии играть.

– Когда это произошло?

– Примерно в… шесть часов? – помедлив самую малость, произнесла Малкина. – Я была на месте через двадцать минут.

– До этого никто не видел тело?

– Разумеется.

– Вы были первой?

– Конечно. – кивнула Малкина. – Я должна была убедиться, что с Фридой всё в порядке. Её работа была… очень важна для партии, господин инспектор.

– И вы сразу вызвали полицию? – уточнил я. Малкина вновь помедлила, словно задумавшись; её глаза стрельнули в сторону, поверх моего плеча.

– Да. – сказала она. – Я сразу поручила Марине вызвать полицию. Я посчитала, что убийство Фриды достаточно серьёзно, чтобы обратиться к органам правопорядка как можно быстрее.

Быстрее? Гейдрих только что говорила, что вызов был получен в семь часов. Почти через сорок минут после прибытия Малкиной.

– Вы покажете, где её кабинет? – спросил я. Малкина решительно кивнула.

– Разумеется. – произнесла она. – Я проведу вас, господин инспектор.

Вместе с Малкиной мы поднялись по широким мраморным ступенькам, укрытым тёмно-зелёными коврами, на пятый этаж Дворца собраний. Поутру здание было совершенно опустевшим: рабочий день в Титане-Орбитальном только начинался, а здесь уже едва ли начнётся. Впрочем, возможно, я недооценивал диктаторские замашки Малкиной.

– Здесь есть ещё кто-то из ваших подчинённых, госпожа Малкина? – вслух спросил я, когда мы миновали очередной этаж. Во все стороны простирались ярко освещенные коридоры. У лестницы застыл робот-охранник; вид жестянки выражал крайнее недоумение.

– Кроме службы безопасности? – уточнила Малкина и покачала головой. – Боюсь, что нет, господин инспектор.

– А госпожа Сэкигахара? – спросил я.

– Фрида оставалась работать в ночь. – пояснила Малкина, глядя впереди себя. – У неё были некоторые дела, которые надо было закончить. Насколько я поняла из её объяснений.

– А когда вы последний раз разговаривали с госпожой Сэкигахарой? – уточнил я.

– Прошлым вечером. – ответила Малкина. – В девять часов. Я звонила ей из дому. Фрида тогда сообщила мне, что остается работать. Я одобрила.

Я покосился на шедшую рядом Фудзисаки; та покачала головой. Целая казначей партии остается работать ночью? Одна?

Что-то здесь было нескладно.

Пятый этаж был точно так же пуст, за одним исключением: в коридоре здесь горел свет и дежурили пятеро патрульных. Завидев нас, они обернулись, заступая нам проход, но мы с Фудзисаки продемонстрировали свои Линзы, и патрульные расступились. Я сделал жест, приглашая Малкину, и она вышла вперед.

– Вот здесь. – сказала она, простирая руку в длинном рукаве. – Третья дверь слева.

– Замок?

– Отключён. – неискренне улыбнулась Малкина. – Нам совершенно нечего скрывать от полиции, господин инспектор.

Это мы ещё посмотрим, подумал я. Пока что Малкина недоговаривала слишком много.

Дверь кабинета послушно отъехала в сторону.

Фрида Юкари Сэкигахара лежала в кресле за широким рабочим столом, отделанным под чёрное дерево, запрокинув голову назад. Если это можно было так назвать: вместо горла у неё зияла широкая рваная рана, точь-в-точь, как у Хироко Вишневецкой. Мрачное зрелище отражалось в зеркальной поверхности стола. Окно позади кресла было распахнуто настежь, и прохладный утренний ветер шевелил длинные синие волосы покойной.

– Вы ничего не трогали? – не оборачиваясь, спросил я у Малкиной.

– Нет, конечно же. – ответила она. Её голос стал неестественно сухим. – Ни я, ни мои подчинённые.

– Окно уже было открыто?

– Да, – ответила Малкина. – Это показалось мне странным ещё снаружи, но я даже не знала… – она отвела глаза от лежащей в кресле Сэкигахары и моргнула. Я кивнул.

– Благодарю вас, госпожа Малкина. – сказал я. – Оставьте нас, пожалуйста.

– Разумеется. – произнесла она, сделав шаг к двери. – Я буду внизу, если вам что-то понадобится, господин инспектор.

Дверь открылась, и Малкина исчезла. Похоже, ей не хотелось долго находиться в одной комнате с покойной.

В этом случае я мог её понять.

– Внизу?.. – задумчиво протянула Фудзисаки и обернулась ко мне: – Такое большое начальство, и не в своём кабинете?

– Да, ты права. – согласился я. – Она очень много недоговаривает… – я оглянулся, глянув на труп Сэкигахары, и содрогнулся от вида растёрзанной шеи. – Но сначала перейдем к делу.

– Имеешь ввиду, наш ли это клиент? – спросила Жюстина.

Я кивнул, отступил на шаг и задрал голову, обводя взглядом потолок кабинета. Белый потолок, зеленые обои на стенах, отделка под дерево вокруг… и крошечный прозрачный пузырь камеры, угнездившийся под дверью.

Камера была неподвижна. Огонёк в её прозрачном нутре, рядом с объективом, не горел. Я вскинул Линзу, направив её на камеру, и был вознаграждён белым шумом помех в возникшем из воздуха окне.

– Да. – сухо сказал я. – Это наш клиент.

Ситуация была аховой. То, что по городу расхаживает неуловимый убийца, который зарезал диспетчера прямо на рабочем месте и бесследно исчез – уже плохо. То, что после диспетчера этот убийца переключился на более высокопоставленных персон – в стократ хуже. У нас и так было два дня, чтобы завершить это расследование, а мы даже не могли напасть на след убийцы; теперь, когда дело приобрело политический оттенок, гнать нас будут ещё больше.

Но дело с каждой секундой становилось всё более непонятным, подумал я. Например, почему убийца сначала убивает Вишневецкую – а потом Сэкигахару, казначея Конституционной партии? Особенно, если этот убийца – действительно ветеран, нанятый КП?

Что-то здесь не сходилось.

Фудзисаки, вытащив Линзу, делала снимки трупа, склонившись над креслом. Я подобрался поближе. Холодный ветер из окна подул мне в лицо, шевеля занавесками и волосами Сэкигахары. Это было мрачноватое зрелище, и я снова содрогнулся.

Ковёр вокруг кресла потемнел, заляпанный кровью. Несколько капель украсили стеклянную поверхность стола. Жакет и рубашка Сэкигахары тоже были в крови. Всё в точности повторяло сцену убийства Вишневецкой.

В точности?

Я протянул руку и коснулся стола. Стол гневно запищал и затребовал образец ДНК.

– Однако. – пробормотал я.

– Что там? – спросила Жюстина, оборачиваясь.

– Стол. – сказал я. – Помнишь, Вишневецкую тоже убили на рабочем месте?

– Помню. – сказала Фудзисаки. – Думаешь, это важно?

– Важно. – ответил я. – Следы борьбы есть?

Фудзисаки помотала головой. Я нахмурился. Modus operandi у преступников редко различается, особенно – у убийц, но чтобы настолько?

– Надо бы посмотреть, что в этом столе. – пробормотал я и уже поднял Линзу, когда Фудзисаки придержала меня за запястье.

– Постой. – сказала она. – У меня есть идея получше.

Я кивнул и отступил на шаг, глядя, как Жюстина, натянув перчатки, обошла кресло и обеими руками взяла ладонь Сэкигахары. Прикоснулась пальцами трупа – аккуратными, без следов борьбы, с ровными длинными ногтями – к стеклянной поверхности.

Стол под пальцами загорелся жёлтым. Послышалось жужжание пробника, и цвет сменился зеленым. Фудзисаки бережно уложила руку трупа обратно и триумфально посмотрела на меня.

– Спасибо. – поблагодарил я и подступил поближе; на столе уже проступила волюметрическая клавиатура, а за ней – соткался в воздухе экран загрузки.

Я недоуменно уставился на девственно чистый рабочий стол. Протянул руку, открывая файловый менеджер.

– Вот это поворот. – пробормотала у меня за плечом Фудзисаки. Я был склонен с ней согласиться: кроме системных файлов и нескольких приложений, в системе ничего не было.

Ничего не понимая, я открыл текстовый редактор. Графический. Волюметрический. Везде меня поприветствовало безымянное пустое поле. Ранее сохраненных файлов не было.

– Как будто бы всё стерли. – сказал я. – Или систему переустановили.

– Тогда всё равно подчищать бы пришлось… – проговорила Фудзисаки. – Кроме того, она же здесь работала сидела.

– Так Малкина говорит. – заметил я. – Сама подумай: казначей партии сидит сама, всю ночь, без своих подчинённых…

– Странно. – кивнула Фудзисаки. – Но она и могла стереть файлы, разве нет?

– Могла. – кивнул я. – Но зачем?

Фудзисаки пожала плечами.

Я отошёл от стола и подошёл к открытому окну. Высунулся наружу. Из окна открывался вид на площадь – спина статуи Клериссо-Регулировщицы внизу, полукруг зданий напротив, синяя буква «М» над входом в метро. И камеры. Много, много камер наблюдения.

– Зачем ему было открывать окно?.. – пробормотал я. И кинулся обратно в комнату.

Ковёр был уже порядком истоптан. Никаких следов – особенно учитывая, что, помимо убийцы, тут уже побывало множество людей – я бы не нашёл при всём желании. Но убийца должен был куда-то уйти.

А сначала – откуда-то придти.

– Штайнер? – окликнула меня Фудзисаки, всё ещё стоявшая за включённым столом. – Что?

– Подвал. – только и сказал я. – Технические помещения. Подземные коммуникации!

– Ну да, не в дверь же он стучался… – пробормотала Жюстина, но я уже не слушал её.

Вместо этого я взял Линзу и вызвал список ближайших офицеров.

– Гейдрих? – спросил я, как только вызов приняли. – Мне нужна ваша помощь.

* * *

Подвал Дворца собраний был лишен богатого внутреннего убранства. Любое, даже самое непритязательное, здание требует бесперебойной работы систем жизнеобеспечения; во Дворце собраний им был отведён обширный подвальный этаж.

Гейдрих лично вызвалась сопровождать нас, отрядив себе в помощь ещё одного патрульного, сержанта Мурасаки: вдвоём они спустились в подвал, где при их появлении резко вспыхнул свет. Следом за ними спустились мы с Фудзисаки.

В воздухе витала пыль, скопившаяся на полу и стенах коридора; серые бетонные стены с потускневшими поручнями для невесомости и канавками для проводов. Под потолком, вглубь подвала, бежала световая полоса.

– Дальше? – спросила Гейдрих, обернувшись ко мне. Линза у неё на груди высвечивала планировочную схему подвала.

– Одну секунду. – попросил я и присел на корточки. Слой пыли, лежавший на полу, не был равномерным: в углах её скопилось больше, а часть оставшегося разогнали мы своими шагами. Но кое-что здесь можно было различить.

Я поднёс Линзу к одному из едва заметных следов. След очертился оранжевым: отпечаток ноги, но без каких-либо отличительных деталей.

– Зато теперь мы знаем размер его обуви. – пробормотала Фудзисаки. Я не ответил, продолжив изучать пол; вот следы Гейдрих и Мурасаки – наследили, блин, подумал я, а вот… Линза едва слышно пискнула, и на полу проступил оранжевый отпечаток ещё одного следа – такого же, как предыдущий.

Вплоть до того, что он был направлен к лестнице.

Я выпрямился и обвёл Линзой коридор. Патрульные прижались к стенам, подняв небольшие вихри пыли, но они не помешали мне отметить ещё две пары следов – одна была почти неразличимой.

И все они вели к лестнице.

– Дальше. – скомандовал я. Гейдрих кивнула и пошла вперед; я прибавил шаг, чтобы поспевать за ней и Мурасаки. Отпечатки следов, оставленные Линзой, продолжали гореть у нас за спиной.

В нескольких местах коридор разветвлялся – где-то здесь были водопроводы, канализационные коллекторы, трансформаторы, автономные системы терморегулирования и очистки атмосферы. Такой комплект можно было обнаружить в подвалах любого здания: строительные нормы МинСЖО очень и очень суровы.

След то и дело петлял, возвращался назад – вглубь коридора, был частичным, но мы успели: след был свежим. А убийца, видимо, не особо стремился его заметать.

Возможно потому, что чувствовал себя в безопасности.

– Здесь. – подала голос Гейдрих, и я поднял глаза от пола; здесь коридор расширялся в небольшой предбанник и упирался в стену, в которой был проделан герметический люк – такой же, как в диспетчерской Портовой Администрации, но выцветший и поблекший, белый на фоне серых бетонных стен. По периметру комингса люк был обведён красным. Сбоку из стены выглядывал рычаг аварийного отстрела.

За этим люком начинались подземные ходы Титана-Орбитального – канализации, технические коммуникации, коридоры, шедшие к коллекторам, электроподстанциям, подвалам и хранилищам. Некоторые выходили в туннели и подсобные помещения метро – да и здесь, если прислушаться, можно было услышать отдалённый гул поездов. С подземными коммуникациями города я был знаком не понаслышке: за те десять лет, что я проработал в уголовном розыске, полазить по ним мне довелось предостаточно.

Я подошёл к люку и направил на него Линзу; навстречу вылетело окно диспетчера задач. Я пролистал список.

Люк открывался и закрывался: это убийца тоже не посчитал нужным вымарывать. Время указывалось без двадцати шесть; Малкина утверждала, что тело Сэкигахары обнаружили около шести часов. Двадцать минут на то, чтобы пройти через подвал, подняться по лестницам на пятый этаж, войти в кабинет Сэкигахары и перерезать ей горло так, что жертва даже не успела этого понять – иначе неминуемы были бы следы борьбы…

И исчезнуть.

– Ничего не понимаю. – сказала Фудзисаки, подойдя поближе. – Он что, вышел через окно?

– Возможно. – сказал я и развернулся, взметнув плащом вихрь пыли. Отыскал под потолком две камеры и наставил Линзу сначала на одну, затем на другую.

Ничего. Я отмотал запись на 5:40; камеры демонстрировали предбанник в полумраке тусклого аварийного освещения. Люк в стене оставался неподвижным.

А значит, запись лгала. А значит – учитывая, как убийца сумел одурачить камеры наблюдения в Порту – с такой же вероятностью лгали и все остальные камеры во Дворце.

Если не одно «но». Шлюз в диспетчерской Администрации, которым убийца воспользовался как минимум однажды, точно так же сообщал, что последний раз им пользовались при плановом техосмотре. А значит, точно так же мог лгать и этот люк.

– Возвращаемся. – бросил я и быстро зашагал обратно, держа Линзу наготове. Фудзисаки поспешила следом за мной.

Следы, только что помеченные Линзой, выныривали нам навстречу, пара за парой… но вместе с ними проступали и новые. Шедшие обратно.

След вовсе не петлял, как мне показалось; просто не все следы, шедшие обратно к люку, были одинаково различимы.

Я остановился у выхода из подвала. Позади меня горели оранжевым две пары следов – первая и последняя. Всё тех же следов.

А значит, либо диспетчер задач люка лжёт, либо убийца намеренно сбивал нас с толку.

* * *

– Господин инспектор!

Я обернулся, едва успев переступить порог парадного зала: к нам, окружённая своей свитой, приближалась Малкина. Длинные рукава её платья развевались, как вымпелы.

– Госпожа Малкина. – сказал я. Секретарь Конституционной партии поравнялась со мной и требовательно уставилась на меня. Но на этот раз её лицо выглядело почти добродушным.

– У вас есть успехи, господин инспектор? – поинтересовалась она. – Вы что-нибудь обнаружили?

– Возможно. – уклончиво ответил я. – Но эти результаты необходимо проверить.

– Могу ли я просить вас, – начала Малкина, – проверить их как можно быстрее? Время не терпит, господин инспектор. Мы все в опасности.

С этим я, в кои-то веки, был с ней согласен.

– Для этого, – в свою очередь ответил я, – мне потребуется задать вам несколько вопросов. Вам и, возможно, некоторым вашим подчинённым.

– Всё, что вам требуется узнать у моих подчинённых, вы можете узнать у меня. – безаппеляционно заявила Малкина и скрестила руки на груди. – Ну что ж. – потребовала она. – Спрашивайте!

– Хорошо. – кивнул я и встряхнул рукавом, вытаскивая Линзу. – Госпожа Малкина, почему вы лжёте?

– Что это означает, господин инспектор? – возмущённо воскликнула Малкина. Её подчинённые всполошились; кто-то шагнул вперёд, но секретарь простёрла руку: – Назад! Господин инспектор, объяснитесь!

– Вы утверждаете, что сразу же вызвали полицию, как только обнаружили тело госпожи Сэкигахары. – спокойно ответил я. – Но инспектор Гейдрих, – я кивком указал на стоявшую чуть позади командира патрульных, – утверждает, что получила вызов только в семь часов. Это легко проверить. И, госпожа Малкина, следующее движение ваших подчинённых будет рассматриваться, как сопротивление полиции.

– Я… Я поняла, о чём вы говорите. – запнувшись, проговорила Малкина. – Да, действительно, я допустила… некоторую неточность, господин инспектор. Я действительно вызвала полицию не сразу после того, как обнаружила Фриду, а… по истечении некоторого времени. Мне необходимо было провести некоторые консультации.

– Консультации с кем? – тут же спросил я. Малкина невинно развела руками:

– С другими высокопоставленными членами нашей партии, разумеется. Мы – коллегиальный орган, господин инспектор. Я была обязана – как минимум – поставить остальных руководителей партии в известность.

– Для того, чтобы вызвать полицию? – недоуменно поднял бровь я. Малкина уставилась на меня, как на идиота.

– Для того, чтобы сообщить об убийстве казначея партии. – сказала она. – Как, по вашему мнению, должно было партийное руководство знать об этом, господин инспектор?

Да, вынужден был признать я, это было логичным поступком. Но настолько срочным, что Малкина стала консультироваться до того, как вызвала полицию?..

Вполне возможно. Конституционная партия может и не доверять полиции, особенно – Национальной полиции, как органу исполнительной власти. Иначе не было бы всех тех депутатских запросов, которыми они донимали Мэгурэ.

Но почему-то Малкина обратилась именно к нам. Не к городовым – иначе начальница райотдела не примчалась бы выяснять, кто посмел вмешаться в её юрисдикцию на этот раз.

Странно. Очень странно.

– Скажите, госпожа Малкина, – спросил я, – вы считаете, что убийство госпожи Сэкигахары было политическим, так?

– Именно так, господин инспектор. – кивнула Малкина.

– Тогда почему ваши недоброжелатели – кем бы они ни были – выбрали своей жертвой казначея партии? А не, к примеру, вас?

– О, господин инспектор, – вздохнула Малкина, – я не знаю. Я действительно не знаю. Но я могу только подозревать, что Фрида могла послужить… предупреждением нам: в конце концов, если они смогли добраться до нашей казначея, то чего им стоит точно так же убить, например, меня?

– «Они»? – переспросил я. – Кто мог бы желать вашей смерти, госпожа Малкина?

– У Конституционной партии множество недоброжелателей, господин инспектор. – назидательно проговорила Малкина. – Неужели вы совсем не интересуетесь политикой?

– Мы не интересуемся политикой, госпожа Малкина. – уклончиво ответил я. – Мы её проводим. Так кто ваши подозреваемые?

– Кто угодно! – воскликнула она. – Эти лицемеры из Либеральной партии, в первую очередь, конечно же! И радикалов из числа центристов… вы можете мне поверить, сколько сброда они собрали под свои знамёна… – Малкина поморщилась и с жаром заговорила: – Мы, Конституционная партия, всегда и последовательно заявляли о нашей верности тем принципам, что были заложены основательницами Гегемонии в нашей Конституции, господин инспектор. Разве допустимо, чтобы мы подвергались за это преследованиям?!

– Разумеется, нет. – дипломатично пресёк её тираду я. – Вы совершенно свободны следовать тем принципам, которым посчитаете нужным, госпожа Малкина. Это не воспрещается.

– Но что нам делать? – вновь вопросила Малкина. – Фрида Сэкигахара была моей хорошей подругой, господин инспектор. Теперь она мертва. Завтра на её месте могу оказаться я!

– Обратитесь с соответствующей просьбой в органы правопорядка. – ответил я. – Я уверен, вам обеспечат защиту. А если же у вас есть конкретные имена подозреваемых, госпожа Малкина, то я попросил бы назвать их сейчас. Это может оказаться важным.

Малкина смотрела на меня молча. Её ноздри всё ещё раздувались в праведном гневе, глаза метали молнии. Очевидно, идея обращаться за помощью к Национальной полиции не вызывала у неё бурного восторга.

– Я… сообщу вам. – наконец проговорила она. – Если мне станет что-либо известно.

– Покорно благодарю вас за сотрудничество, госпожа Малкина. – сказал я и отвесил короткий поклон; Малкина слегка наклонила голову. – И ещё одно. Вы знаете, что происходило сегодня утром в подвалах Дворца, госпожа Малкина?

– Нет, разумеется. – удивлённо ответила Малкина. – Подвал не является нашей собственностью… в отличие от остального Дворца.

– То есть, вы не знаете, кто оставил там свежие следы? – спросил я. Наградой мне стало ошеломлённое выражение, промелькнувшее на лице Малкиной. – Очень жаль. И вот ещё что… вполне вероятно, что камеры вашей службы безопасности могли быть взломаны. – я развёл руками и вновь поклонился. – Хорошего вам дня, госпожа Малкина.

– И вам… господин инспектор. – проронила Малкина и развернулась на каблуках, взмахнув рукавами. Её свита устремилась следом.

У лестницы Малкина остановилась и обернулась ко мне. Я ждал оклика, но секретарь Конституционной Партии в Титане-Орбитальном лишь наградила меня пристальным взглядом – со смесью презрения и подозрения.

Замечательно, подумал я, и обернулся к подошедшей Фудзисаки. Следом за ней приблизилась и Гейдрих.

– Должна вам сказать, инспектор, – сказала она, поравнявшись с Фудзисаки, – это было весьма опрометчиво с вашей стороны.

– Возможно. – снова проронил я, глядя сбежавшей Малкиной вслед. – Но она что-то скрывает. Что-то очень важное…

– Что именно? – нетерпеливо спросила Жюстина. Я пожал плечами:

– Потом скажу точнее. – я отвернулся. – Идём.

– Штайнер, куда ты собрался?

– Просить помощи. – не оборачиваясь, сказал я.

Отыскать Лефевр и Казанцеву-Мунэмори оказалось несложно; городовые стояли у одной из колонн с потерянным видом, словно недоумевая, куда они попали и что происходит. Их эмоции можно было понять: в кои-то веки никто не спрашивал их разрешения.

– Инспектор, – обернулась ко мне Лефевр, когда мы подошли ближе. – Вы закончили?

– Не совсем. – сказал я. – Госпожа суперинтендант, мне нужна ваша помощь.

Лефевр и Казанцева-Мунэмори удивлённо уставились на меня. За моей спиной Фудзисаки с шумом втянула в себя воздух.

Всех их можно было понять. Формально, я только что допустил грубейшее нарушение субординации: Национальная полиция или нет, но инспектор, просящий помощи у начальницы райотдела – это нечто из ряда вон выходящее.

Но времени на то, чтобы проходить по всем инстанциям, у меня не было. Не говоря уже о том, что без конкретных результатов я предпочёл бы не ставить Мэгурэ в известность.

– И, – протянула наконец Лефевр, – чем мы можем быть полезны, господин инспектор?

– Нам нужен доступ к камерам наблюдения на площади – ответил я. – И, боюсь, он нужен нам сейчас. Я, конечно, мог бы пойти и сделать себе доступ через вашу голову… но у меня нет на это времени. У нас нет на это времени, госпожа суперинтендант.

Лефевр молчала, пристально глядя на меня. Я чуть склонил голову. Пожалуйста, госпожа суперинтендант. Я даже упомяну вас в рапорте.

Потом. Может быть.

– Допустим. – наконец протянула Лефевр. – Вы получите доступ. Зачем?

– У нас есть основания полагать, что преступник скрылся с места преступления. – сказал я. – Мы хотим знать, как.

– И для этого вам нужны записи с камер на площади?

– Боюсь, что да. – снова ответил я.

Лефевр вздохнула и глянула на Казанцеву-Мунэмори. Заместительница только пожала плечами. Суперинтендант кивнула и замолчала, глядя в сторону от меня.

– Хорошо. – сказала она несколько мгновений спустя, снова обернувшись к нам. – Я распорядилась, чтобы вам дали доступ, инспектор. Надеюсь, это того стоит.

– Нижайше благодарю вас. – ответил я и поклонился. Линза пискнула, и перед моими глазами появилось сообщение о новых обнаруженных устройствах. Устройств было под полсотни. – И вновь благодарю вас, госпожа суперинтендант. Старший инспектор.

Лефевр слегка склонила голову в ответ; Казанцева-Мунэмори и вовсе едва заметно кивнула мне. Наши взгляды встретились, и на губах заместительницы промелькнула улыбка.

Я позволил себе улыбнуться в ответ. Что ж, пусть будет так: приятно, когда тебе оказывает внимание привлекательная женщина – а Казанцева-Мунэмори была весьма привлекательной, хоть и строгой на вид. Даже если эта женщина носила синий мундир городской полиции.

– Что делать с телом? – нарушила мои раздумья Гейдрих. Мы расстались с городовыми, оставив их взирать на происходящее в ожидании неизвестно чего.

– Жюст? – спросил я, обернувшись к хмурой Фудзисаки. – Мы ничего не забыли?

– А? – зло переспросила Фудзисаки. – Нет! Снимки есть, следы есть… – она, насупившись, умолкла. Видимо, наш с Казанцевой-Мунэмори обмен улыбками не пришёлся ей по душе.

– Тогда передайте криминалистам, что они могут работать. – сообщил я Гейдрих. – И они могут забрать тело.

– Я сообщу. – ответила командир патрульных. – Что-нибудь ещё, инспектор?

– Если уж вы спрашиваете, то да. – произнёс я. – Вы не знаете, случаем, где здесь поблизости можно перекусить?..

* * *

Раменная на углу Альбрехтштрассе, куда нас отправила Гейдрих, оказалась действительно хорошей.

Мы с Фудзисаки сидели у стойки и завтракали: у меня с утра рисового зёрнышка во рту не было, а рамен здесь готовили действительно свыше всяких похвал. Тёмный, золотистый бульон с тонкой волнистой лапшой и говядиной, острый и чуть сладкий на вкус: если это был не лучший рамен в Титане-Орбитальном, то я готов был прозакладывать своё месячное жалование.

Фудзисаки деловито орудовала вилкой, другой рукой держа миску; я же предпочёл неторопливо растягивать удовольствие, аккуратно наматывая лапшу на вилку. Рядом с нами на стойке стояла хлебница, и я смело вооружился ещё и куском хлеба, время от времени обмакивая его в бульон.