Текст книги "Карьеристки"
Автор книги: Луиза Бэгшоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
– Джералд Квин анализирует состояние этой компании несколько лет, и он клянется – сделка себя оправдает. Послушайте, Мэт, если Коннор Майлз проглотит нас, всем конец.
– У нас обязательства перед держателями акций, – предупредил старик.
– Я понимаю, – ответила Топаз, пытаясь сдержать нетерпение. – Но наши обязательства долгосрочные, так ведь? Несмотря на то, что акции могут подняться на пятнадцать процентов после объявления цены при слиянии компании, цена их упадет на тридцать, когда он опубликует свои первые результаты. – Она подалась вперед, и ее живот уперся в стол Гуверса. – Мэт, вы хотите уйти на пенсию? – тихо спросила она. – Учтите, не так уж много свободных мест для безработных вашего ранга в других журнальных концернах.
Мэтью Гуверс вчитывался в аналитическое исследование положения «Меншн индастриз», которое Топаз положила перед ним на стол красного дерева.
– Хорошо, давай так и поступим, – сказал он. – Только, Росси, никакихразговоров.
Ровена Гордон пару часов размышляла, как все это изложить Джошу Оберману, потом позвонила ему домой.
– Гордон, ты знаешь, который час? – резко спросил Оберман. – Что, нашла инвестиционный банк?
– Мне позвонила Топаз Росси из «Америкэн мэгэзинз», – начала Ровена. – Она предлагает нам создать консорциум и с его помощью выкупить «Меншн индастриз». Они уже наняли «Моган Макаскил», и там есть человек, специалист по конгломератам, знающий всю подноготную «Меншн», и он думает, у нас есть шанс провернуть это дело.
Пауза.
– Так, дай-ка мне уяснить, – попросил Оберман. – Значит, «Мьюзика рекордс» и «Америкэн мэгэзинз» объединяются и выкупают Коннора Майлза. Сделка, направленная против него.
– Вы правильно поняли, – согласилась Ровена.
Оберман крякнул, и смех, похожий на скрежет, донесся через Атлантику.
– Гордон, ты ненормальная девушка. Но вообще-то почему бы, черт побери, и нет? Ничего лучшего все равно не светит.
– Так вы серьезно? – спросила Ровена.
– Если ты – серьезно. – И его тон изменился. – А ты ведь не шутишь, не так ли, Ровена?
– Да, сэр. Это, конечно, трудно, но не невозможно. И потом – назовите мне другой шанс.
– Тогда попробуем. Я старый, но еще не мертвый, – сказал Оберман. – Да, Ровена, я не хочу, чтобы об этом знали в исполнительном комитете.
Джерри Квин был в эйфории. Он так хотел провернуть эту сделку, что, кажется, ощущал ее на вкус. Деньги. Плата за победу принесет «Моган Макаскил» миллионы.
Но что еще важнее, создаст ему репутацию. Забудьте Крависа, забудьте Вассерштейна, именно он, Квин, станет новой звездой Уолл-стрит. Давид, убивающий мощного Голиафа в образе «Меншн индастриз». Сделка века. И только из-за одной глупой ошибки Коннора Майлза, возомнившего себя бог знает кем, решившего, что он способен купить сразу и «Америкэн», и «Мьюзика».
Сигнал к действию дан!
«Америкэн» и «Мьюзика». Большие корпорации, но недостаточно большие, чтобы противостоять конгломерату. Компании, где совсем недавно поменялось правление, и новые люди готовы на все ради сохранения обретенной власти. Власти, вкус которой они только что отведали. А этот вкус – о, он для них слаще меда.
Они очень обеспокоены. Они в отчаянии.
Они будут бороться.
Вместе с Ником Эдвардом они быстро разработали соглашение об оплате их услуг и высказали советы по поводу команды, которая займется этим делом. Нужно держать все в абсолютном секрете, потому что именно в неожиданности ключ успеха. Росси предложила воспользоваться ее домом на Бикмэн-плейс, и они договорились собраться там в пятницу в семь утра.
Из «Америкэн мэгэзинз» Гуверс включил в команду Росси, Харви Смита, Дамиана Харта и Эли Лебера. Из «Мьюзика» Джошуа Оберман взял Ровену Гордон и Джеймса Хартона, адвоката компании. Также по совету Джерри он пригласил режиссера Майкла Кребса, работавшего с большинством звезд «Мьюзика», и Барбару Линкольн, менеджера «Атомик масс».
Двое последних пригодятся для связи с общественностью на случай, если Коннор Майлз станет угрожать держателям акций. Они заявят, что если произойдет покупка «Мьюзика», то звезды уйдут, и это произведет впечатление. Ну и к тому же Оберман сказал банкирам, что Барбара Линкольн по образованию юрист со специализацией в сфере шоу-бизнеса. Она несколько лет руководила у него юридическим отделом.
Итак, работа начинается завтра утром.
Джерри Квин едва мог дождаться рассвета.
Только семь утра, но лимузины один за другим проезжали по улице, обсаженной деревьями. Если бы кто-то что-то и заметил, то не проронил бы ни слова. В этой части города большинство соседей скорее умрет, чем признается в собственном любопытстве.
Топаз, совершенно готовая, ждала.
– И мы все это должны устраивать, да? – слабым голосом спросил накануне вечером Джо, стоя с грудой упаковок замороженной пиццы и коробкой пива у двери.
– Да, – ответила Топаз, не отрывая глаз от цифр. – Ты же не пытаешься остановить меня, дорогой, правда? Это может сказаться на моем давлении. – И она похлопала ладошкой по животу.
– Нет-нет, делай что хочешь, – заторопился Голдштейн, слегка сжавшись от угрозы.
Топаз улыбнулась. Кто бы мог поверить, что ей придется прибегать к чисто женским уловкам?
Но Джо был именно тот, кто смеется последним. Когда будильник прозвенел в шесть утра в пятницу, он встал, как обычно, принял душ и пошел одеваться.
– Что ты надел? – спросила жена, опираясь на локоть и плавным движением убирая с сонного лица алые локоны.
Муж стоял в майке с символикой «Метс», в черных джинсах «Левайс» и в старых спортивных туфлях.
– Ну и как? – спросил он.
– Так сегодня пятница.
– Да, пятница, – дружелюбно согласился Джо. – Но я остаюсь с тобой. Я взял выходной.
– Зачем? Ты не можешь! – замотала головой Топаз. – Через сорок минут все будут здесь!
– Попробуй только останови меня! Я не позволю тебе заниматься всем этим одной, – сказал он, ухмыляясь. – Во всяком случае, похоже, ты забыла – я тоже кое-что знаю об «Америкэн мэгэзинз».
– Но ведь мы договорились: никаких посторонних, – слабо возразила Топаз.
– А я и не посторонний. Я твой муж, – сказал Джо, подошел к кровати и поцеловал ее.
Первым появился Мэт Гуверс, а последней Барбара Линкольн в великолепном светлом кашемире от Николь Фархи. В семь пятнадцать все были в сборе, быстро и сдержанно познакомились. Джо всем налил кофе, и работа пошла.
– Партнеры, – начал Джошуа Оберман, – каковы наши возможности?
Вавилонское столпотворение! Банкиры и юристы заговорили разом, Топаз включила компьютеры, а Мэтью Гуверс и Джош Оберман принялись обсуждать долговые коэффициенты.
Майкл кинул взгляд на Ровену. Джош Оберман настоял на его участии, и Кребс, едва переступив порог, почувствовал, какие титанические усилия она прилагает, чтобы не смотреть на него. Она сухо пожала ему руку, здороваясь. Ровена держалась с ним, примерно как с Топаз Росси.
Что за странная атмосфера, думал Майкл, оглядываясь. Эти люди не имели между собой ничего общего, кроме предстоящей сделки. Юристы – и Барбара, черт побери, никогда не видел ее в качестве юриста – пикировались друг с другом. Коммерсанты-банкиры перебрасывались цифрами, а два престарелых босса готовы подружиться.
И Ровена с мисс Росси.
– Интересно, правда?
Кребс взглянул на Джо Голдштейна, стоявшего перед ним с кружкой черного кофе.
– Спасибо, – он взял кофе. – Я Майкл Кребс, режиссер у Джоша Обермана.
Джо кивнул:
– «Атомик масс», Роксана, «Блэк айс». Да, и вы же делали «Салют», правда?
– Верно, – удивился Майкл. «Салют» оказался его первым настоящим хитом, но это было больше пятнадцати лет назад. – Вы хорошо информированы.
– Дело стоит того, – пожав плечами, сказал Джо.
Мужчины наблюдали за Ровеной и Топаз. Они о чем-то спорили с Харви Смитом, но язык их тел не имел никакого отношения к Смиту. Ровена искоса поглядывала на Топаз, когда та говорила. А когда Ровена обращалась к Харви, они видели, как приподнималась на стуле Топаз, напряженно следя за другой женщиной.
– Да, интересно, – согласился Кребс.
– Вы хорошо знаете Ровену Гордон? – спросил Джо.
Тот не смог подавить улыбки:
– Девять лет.
– А что она собой представляет? – спросил Голдштейн, удивляясь собственному любопытству.
После того как он увидел Ровену на приеме у Лиз Мартин, он возненавидел ее. Высокомерная английская сучка! Неудивительно, что из-за такой у его любимой возник комплекс отверженности. Она холодна, как жидкий водород. Но Топаз наказала Гордон, разрушив ее карьеру, и когда жена сообщила о звонке Ровене насчет дела «Меншн», Голдштейн был просто потрясен: та женщина согласилась встретиться.
Ну вот, теперь они в его доме как партнеры; бизнес, конечно, есть бизнес, но все же очень странно…
– Она сильный человек, – сказал Майкл, и Джо увидел особенное выражение на его лице.
«Что-то здесь есть! Да он же ее любовник!» – вдруг озарило Джо Голдштейна. Но у Ровены сейчас роман с другим! Разве нет?
– А что из себя представляет Топаз Росси? – с равным любопытством поинтересовался Кребс.
– Она сильный человек, – ответил Джо, и они обменялись взглядами.
– Вы еще не пробовали круассаны?
– Гм, давайте попробуем.
Держаться по-деловому, обмениваться лишь короткими фразами совершенно невозможно, работая бок о бок по восемнадцать часов в сутки. К концу первого уик-энда кто-то что-то открыл для себя в другом, комната уже была полна хлама – пустые картонки из-под пиццы, пивные банки… Мэт Гуверс и Джош Оберман, как старинные друзья, сидели на кухне перед телевизором и весело хохотали.
Эдвард следил за биржевыми новостями, а Харви Смит консультировал из спальни по телефону. Ровена позвонила Сэму Нилу и попросила заменить ее на недельку, Джош и Мэт не отходили от факсов.
– Какое-то болезненное удовольствие подумаешь от такой работы, – однажды заметила Топаз в половине двенадцатого, когда голдштейновский «пауэр-макинтош» переслал еще одну диаграмму для «Фрейя тимбер».
– Да. Это все равно как в колледже. Помнишь, огромная кипа книг, большая кружка кофе, – сказала Ровена.
На секунду все стихло.
– Давайте-ка еще по пицце, очень есть хочется, – поторопился заполнить паузу Эли Лебер.
Потом, когда Джо смешивал «Кровавую Мэри», Топаз автоматически сообщила:
– Ровена любит острый соевый соус, дорогой. И побольше.
– Ты совсем не изменилась, знаешь? – сказала Ровена Топаз как-то вечером, оторвавшись от Ай-би-эм. – Ты всегда вела себя похоже…
– Это правда. А ты всегда, черт побери, ну всегда, подглядывала из-за спины и читала, ну, прямо как сейчас. – И они расхохотались.
– А какого пола будут твои дети? – спросила Ровена.
– Понятия не имею, – ответила Топаз, оглянувшись. – А что?
– Ничего, – сказала Ровена и вдруг поймала себя на том, что готова расплакаться.
Однажды, когда последний пункт аналитического изыскания был записан, Джералд Квин оттолкнул от себя все диаграммы, графики, таблицы и вздохнул как человек, совершенно выбившийся из сил.
– Цифры срабатывают, – сказал он. – Нам нужно три миллиарда долларов.
Шумок прошелестел по комнате, команда пыталась переварить цифру.
– Здорово, – хмыкнул Дамиан Харт с кислым юмором. – Сейчас перейдем к самой интересной части работы.
36
Это было совсем непросто. Теперь «Моган Макаскил», адвокаты и два шефа, получили искомую цифру. А вместе с ней и головную боль – как эту сумму обеспечить. Предстояло продумать миллион деталей, и еще нужен общий план – творческий, – как похитрее запустить идею на Уолл-стрит: на «Меншн Хаус» полагаться нельзя, только правление «Мьюзика» способно руководить «Мьюзика», и только нынешнее правление способно руководить «Америкэн мэгэзинз».
– Мы должны как-то распределиться, – сказал Гуверс в половине одиннадцатого в тот вечер. – Иначе не успеть.
Оберман кивнул.
– Ровена, вы с Майклом будете составлять документ со стороны «Мьюзика». Я не знаю, кто займется этим от «Америкэн»…
– Топаз Росси, – тут же сказал Гуверс, – Харви Смит. А Дамиан будет работать с нами.
– Я нужен, да? – недовольно спросил Смит. Ему хотелось настоящей деятельности. – Лос-Анджелес может нам прислать необходимые данные по факсу. А я знаю некоторых парней из «Набиско», которым можно выставить на продажу «Нэчрал фудс».
– Топаз? – спросил Гуверс.
– Прекрасно, пожалуйста, – пожала она плечами, увидев устремленные на нее взгляды коллег. Да почему же ты просто не скажешь, что другие недостаточно профессиональны, чтобы работать с Ровеной Гордон? – Нет проблем, – добавила Топаз с совершенно безразличным лицом.
– Ровена, тебя устраивает? – спросил Оберман президента. – У нас на это осталось несколько дней.
– Абсолютно, – подтвердила Ровена. «Ничего себе, абсолютно. Майкл Кребс и Топаз Росси. Как раз парочка, с которой мне больше всего хотелось бы оказаться наедине в этот момент…»
– Итак, решено, – сказал Эли Лебер, оглядев всех. Росси и Гордон казались несколько напряженными, Гуверс и Оберман нервозно наблюдали за ними. И только один человек, похоже, чувствовал себя совершенно непринужденно. Майкл Кребс.
– Ну, вот и договорились, – сказал Кребс, улыбаясь.
«Мьюзика тауэрс» гудела от слухов.
Ровена Гордон почувствовала перемены в атмосфере, как только распахнула дверь в отделанный мрамором вестибюль, поднялась по лестнице в зал, где шло заседание по маркетингу, заглянула на презентацию, связанную с продажей… При ее появлении сотрудники умолкали и опускали глаза, разглядывая ботинки, или хватались за трубку ближайшего телефона.
Конечно, нетрудно понять, в чем дело. Все очень заняты, пластинка Роксаны в «Билборде» получила номер первый из сотни, новый альбом «Блэк айс» должен выйти на следующей неделе. Столько работы. Сэм Нил целый год, пока она была в изгнании, руководил компанией и держал под контролем этот сумасшедший дом. Ну и что такого, если новый босс не сидит в офисе безвылазно? С поставщиками идет работа, с гастролями полная ясность, так что об этом говорить?
Но говорят, и очень много, подумала Ровена со злостью. Совершенно очевидно.
– Что происходит, Сэм? – спросила она. – Я вхожу в зал заседаний и чувствую себя слоном в зоопарке! В чем причина?
Нил ослабил воротник, слегка вспотев, и окинул настороженным взглядом босса. Ровена Гордон злилась. В последнее время она стала носить короткие черные пиджачки, маленькие юбочки от Ричарда Тайлора из мягкой шерсти, длинные светлые волосы завязывала в школьный хвостик сзади. Ровене явно хотелось задать им трепку. А для Сэма это прямо неминуемый сердечный приступ.
– Ничего не происходит, – ответил он осторожно. – Так, обычное любопытство.
Ровена пронзила его стальным взглядом.
– Ну хорошо, хорошо, – заторопился он. – Я думаю… гм… это из-за того, что с тех пор, как ты получила новый пост, ты не часто бываешь здесь, и сотрудники размышляют – почему бы это.
– Продолжай, – велела она.
Сэм чувствовал себя очень неуютно. Черт побери, он так старался не проявить ни капли любопытства. Если глава компании не хочет показываться в офисе, какое его дело? Но вдруг он ощутил, как земля под ним закачалась.
– Я думаю, им интересно, над чем вы работаете – ты, Джош и Кребс, – закончил он, запинаясь.
– Попятно, – кивнула Ровена. – Ты мне пытаешься сказать, Сэм, что все работающие в этом здании хотят знать, занимаемся ли мы поисками секретной системы зашиты от «Меншн индастриз».
– Да, – Нил смущенно поежился.
– И вся компания говорит только об этом?
Он пожал плечами:
– Не знаю, Ровена, я не слишком часто сталкиваюсь с младшим персоналом… Ну ладно, ладно. Я думаю – да.
Ровена откинула прядь волос со лба, почувствовав, как напряжение сдавило голову клещами. Она просто не могла допустить, чтобы такое случилось. Сотрудники в нью-йоркском офисе начинают сплетничать. Значит, еще чуть-чуть – и произойдет утечка информации. Если то же самое творится в «Америкэн мэгэзинз», то репортерам ничего не стоит соединить факты, и недели напряженной терпеливой работы пойдут насмарку.
Успех дела зависел от сохранения тайны.
Она должна вернуться в офис, но и продолжать работать над планом…
Был всего один выход.
– Ну что ж, пусть они успокоятся, – заявила Ровена твердо, – что касается «Меншн индастриз», там все на своих местах. С сегодняшнего дня я возвращаюсь в контору, просто у нас возникли кое-какие проблемы с новым диском «Атомик масс». А ты сам знаешь, Барбара и Кребс в подобных ситуациях имеют дело только с Джошем и со мной.
– Ты хочешь, чтобы именно это я сказал людям? – удивился Сэм Нил. «Атомик масс» – Святой Грааль для «Мьюзика рекордс», и даже вообразить, что с ними проблемы, – богохульство.
– Конечно, – ответила президент. – У нас нет секретов от коллектива «Мьюзика рекордс».
– О'кей, – кивнул Сэм, с облегчением выходя из ее кабинета.
Ровена Гордон посмотрела ему вслед. Потом подняла трубку и набрала номер Топаз Росси. Ее личного телефона.
– Топаз, еще одна проблема, – сказала она.
«Америкэн мэгэзинз» тоже гудел слухами.
Только это представляло еще большую опасность: в конце концов расследования и разоблачения – именно то, чем каждый сотрудник компании зарабатывал себе на жизнь.
Топаз обнаружила это в первый же день, явившись на работу. Она вплыла в редакцию «Импэкт» и почувствовала, как двенадцать пар глаз уставились ей в затылок. Когда она заглянула в «Герлфренд», то ощутила себя учительницей старших классов, попавшей на вечеринку.
– Этого я как раз и ожидал, – сказал ей Джо, когда она позвонила ему и пожаловалась. – По крайней мере в «Мьюзика» только председатель и президент не ходят на работу, а у вас, ребята, почти половина правления играет в эти игры. Конечно, почему бы не говорить, почему бы не обсуждать.
– Но мы не можем допустить таких разговоров! Будет утечка! – воскликнула Топаз.
– Поэтому тебе надо вернуться в контору, дорогая, – подсказал Джо.
– Я не могу там сидеть! Когда же мне работать над планом?
– Не знаю, – ответил Голдштейн как можно спокойнее. Боже мой, и она на восьмом месяце! – Просто постарайся не переутомляться, дорогая. На твоем месте я бы поговорил с Ровеной. Сейчас очень опасно не появляться на работе.
– Хорошо, хорошо, – успокоила его жена. Попытайся не переутомляться? Забавно.
– Топаз, Ровена Гордон на линии, – сообщила помощница.
– Джо, мне надо идти, – сказала она мужу. – Позже позвоню.
Боже всемогущий, подумала Топаз, глядя на потоки машин на улицах; время ленча, и на 7-й авеню становилось все оживленнее, это так хорошо заметно с шестидесятого этажа. По сравнению с собственной жизнью, ей казалось, там спокойно, как в монастырском убежище. И ей хотелось, чтобы эта сволочь Ровена Гордон испытывала хотя бы отдаленно похожее напряжение.
– Это я, – резко сказала она.
– Топаз, у нас еще одна проблема, – спокойно сообщила Ровена, пытаясь скрыть панику. – Похоже, я больше не смогу не ходить на работу. Пошли разговоры.
– У меня тоже, – ответила соперница. – И мы не можем сейчас рисковать.
– Но никто не составит план для «Мьюзика рекордс» кроме меня, – убежденно заявила Ровена. И это не хвастовство, а констатация факта. Она знала, именно ее идеи по маркетингу, распространению хорошо работают, они вместе с ее планом по покупке мелких фирм сподвигнули Джоша Обермана вернуть ее на работу в компанию.
– Не сомневаюсь, – сказала Топаз, забыв о необходимости держаться холодно. – То же самое и у меня. Ты знаешь, Джо считает, я должна передать работу над планом кому-то еще, но я не могу, ведь речь идет не об основах бизнеса, а о…
– Перспективах? – подсказала Ровена.
– Совершенно верно, – ответила та.
– Так как мы поступим? – спросила Ровена. – Мы должны это сделать сами…
– …и мы не можем заниматься этим на рабочем месте, нам придется сидеть на всех заседаниях…
Пауза.
– Может, поработаем вместе ночами и в выходные, – нерешительно произнесла Ровена. – Мы могли бы и отдельно, но как тогда выверять формулировки и общие линии документа…
– Приезжай в девять, – коротко сказала Топаз.
– А Майкл Кребс? – заставила себя спросить Ровена.
– Если твой мистер Оберман считает, что он тебе нужен, приводи и его, – ответила Топаз.
Повисло неловкое молчание, и потом они обе повесили трубки без лишних любезностей.
Майкл Кребс направил черный «феррари теста-росса» к зданию «Мьюзика тауэрс», к стоянке служебных машин. Когда он подъехал, охранник тотчас махнул ему рукой – заезжать. Был ранний летний вечер, и Кребсу нравилось все – золотистый свет, освещавший деревья и тротуары, голос Тома Петти на компакт-диске в машине и последний разговор по телефону с Ровеной Гордон.
– Майкл, это Ровена.
– Я узнал, – ответил Кребс с усмешкой.
– Планы изменились, – нервно сказала она, пытаясь как можно скорее закончить разговор. – Мы должны встретиться сегодня вечером, а не днем. Ты сможешь быть на Бикмэн-плейс в девять?
– Не знаю. А в чем дело?
– Ну, Майкл, ради Бога.
– У меня кое-какие мысли, я хочу их с тобой обсудить, – рассеянно сказал Кребс. – И если мы должны быть в девять, я заеду за тобой в восемь.
– Хорошо, – напряженно ответила Ровена.
Кребс улыбнулся. Он понимал малейшие интонации в голосе Ровены, как свои и как она хотела ему возразить, но не смогла. Не смогла признаться, что не намерена оставаться с ним наедине.
Она очень хочет казаться занятой. Она испугана до смерти.
Он ждал этой встречи. Он хотел этой встречи.
Ровена только что отправила домой свою помощницу, и тут появился Майкл.
В последние два часа она пыталась соединиться с Джоном Меткалфом в Лос-Анджелесе, и его секретарша все время отфутболивала ее.
– Президент на заседании, мэм.
– Да, мэм, я знаю, кто вы.
– Да, мэм, я передала ему, что вы звонили.
– Да, он сразу пошел на новое совещание, мисс Гордон.
– Да, мэм, я знаю, он очень занят…
– Ну что ж, – спасибо за помощь, – сказала Ровена, когда Майкл вошел в кабинет, и швырнула трубку.
Кребс посмотрел на ее гибкий силуэт, который вырисовывался на фоне окна, последние лучи дня играли ее светлыми волосами, черная одежда плотно облегала, подчеркивая каждый изгиб тела, а длинные ноги казались бесконечными в тонких черных колготках.
Он тут же почувствовал желание.
– Ты кому звонишь?
– Да так, ничего особенного, – сказала она, как бы защищаясь.
– Не жениху ли?
– Нет, – ответила Ровена и покраснела. Она начинала сердиться на Джона. Почему он так по-детски отнесся к тому, что она осталась в Нью-Йорке на несколько недель? А сейчас смутилась при Майкле Кребсе. Вот уж перед кем ей меньше всего хотелось раскрывать свои чувства.
– Значит, и впрямь кто-то совершенно неважный, – заметил проницательно Кребс, посмотрев на нее с понимающей улыбкой, что разозлило ее.
– Ты хочешь, чтобы мы здесь поработали? Или поедем в «Миррор»? – спросила Ровена, решив не обращать на него внимания.
– Ни то, ни другое. Я заказал столик в «Ле Сирк», – сказал он ей, – и не смотри на меня так, пожалуйста, Ровена. Если мы собираемся работать всю ночь, я должен поесть.
Ровена посмотрела на него, хотела возразить, но не решилась. Если бы на его месте был другой, конечно, сперва надо было бы поужинать перед началом работы…
Но это не кто-то другой, это Майкл Кребс.
– Ну так ты идешь или как? – спросил он, вставая. Лицо его было равнодушным.
Соберись, Ровена, велела она себе строго, подхватив кипу бумаг и контракты.
– Ладно, иду.
Они ехали в сумерках в верхнюю часть города и говорили о бизнесе, наблюдая друг за другом. Ровена откинулась назад в кожаном кресле, пытаясь вслушаться в слова Кребса. Купить пару фирм, сократить европейские списки, расширить лицензионное дело. Она чувствовала – нужно собраться. Все это важно. И однако не могла не наблюдать за движением его губ, когда он говорил, за большими руками, крутившими руль, не могла не рассматривать его красивые с проседью волосы. Она не хотела, чтобы он приставал к ней, но ей не правилось, черт побери, что он настроен так по-деловому… Почему он не ведет себя с ней как раньше? Он что – крест на ней поставил, размышляла Ровена. И тут же застыдилась, поймав себя на столь далеких от дела мыслях.
Кребс следил за дорогой и краем глаза наблюдал за Ровеной. Он говорил не задумываясь, будто включил автопилот. От успеха дела зависело будущее Джоша и Ровены, он тоже много вложил в «Мьюзика», и для него лично – профессиональная катастрофа, если «Меншн Хаус» купит «Мьюзика». У Кребса были предложения, он знал их наизусть, он мог их выпалить Ровене не думая. Поэтому в голове оставалось свободное место для мыслей о колготках, которые на ней. Об ее облегающем платье. О хрупком изящном теле, свернувшемся на сиденье. Боже, она сводит его с ума. Он помнил, вот так же по-кошачьи она свернулась в кресле на студии тогда, в Лондоне, в тот вечер, когда они впервые занимались любовью.
«Я хочу тебя, я хочу тебя», – страстно думала Ровена.
«Боже мой, да она просто сидит у меня под кожей». Кребс был опьянен неожиданным желанием потянуться и дотронуться до нее.
Он подавил импульс и продолжал говорить. Но уже начинал беситься. Ровена Гордон принадлежит ему! И она всегда будет принадлежать ему. Джон Меткалф! Тоже мне, пацан, анджелино, ничего не знающий ни о музыке, ни о том, как распалить Ровену…
В элегантном ресторане на 65-й улице их провели к уединенному столику. Майкл заказал шампанское.
– «Ле Сирк» – мой любимый ресторан в последнее время, – сказала Ровена, пытаясь найти тему для беседы. В самом присутствии Майкла Кребса она чувствовала угрозу для себя. Он надел темный костюм и галстук, которые носил лишь по особым случаям, и этот наряд придавал его облику еще большую властность. Черные как уголь глаза, опушенные иссиня-черными ресницами, смотрели на нее с интересом, Ровена бесилась.
Она хотела, чтобы он оставил ее.
Она хотела, чтобы он забыл ее.
Она хотела, чтобы он был просто ее другом.
Да, конечно.
– Здесь самое лучшее диетическое меню в Манхэттене, – сказала Ровена торопливо, забеспокоившись, что смотрит на него не отрываясь. – Мне уже тридцать, и пора следить за весом.
– Не смеши. Ты абсолютное совершенство, – сказал Майкл, заметив, как она опустила глаза. – И что за разговоры, что за ерунда – уже тридцать?! Да ты совсем ребенок, Гордон.
Ровена рассмеялась, и ее волосы, качнувшись, блеснули в свете свечи. Он почувствовал, как его левая рука под столом сжалась в кулак.
– Я для тебя всегда буду ребенком, Майкл.
– Ты для меня много что, – сказал он тихо, – но уж никак не ребенок.
Он смотрел на нее, и Ровена чувствовала, как в глубине распаляется знакомый жар. Под плотной тканью заметно напружинились соски, и сильное желание поползло по коже, вызывая приятное ощущение. Она испугалась – ее страсть будет написана на лице яркими буквами, и ее охватила паника.
– Я собираюсь снова заняться с тобой… – тихо сказал Кребс, не отводя от нее глаз. – Это то, чего ты хочешь, и то, чего я хочу.
– Нет, – резко ответила Ровена, потянувшись к бокалу с вином.
Майкл быстро перегнулся через стол и схватил ее за руку, его пальцы стали гладить кожу на бугре Венеры.
Прикосновение сработало как включатель, внутри перекатилась горячая волна, и желание захлестнуло, она невольно вздрогнула.
– Разве я не прав? – настаивал Кребс.
– Вы готовы сделать заказ? – вежливо поинтересовался официант.
Кребс, пребывая в минутном затмении, так посмотрел на бедного служащего, что под его взглядом могла бы расплавиться сталь.
– Спасибо, да. Я бы хотела рыбу с листьями щавеля, – поспешно сказала Ровена, коснувшись горячей ладонью поблескивающего холодного кольца невесты на пальце.
Все оставшееся время, весь ужин Ровена Гордон обсуждала с Майклом Кребсом деловые вопросы.
На Бикмэн-плейс они приехали ровно в девять. Топаз Росси открыла дверь, очень элегантная в очередном платье для беременных из темно-синего бархата, закрывавшем колени, плавно обтекавшем круглый живот. Этот цвет резко контрастировал с блестящими рыжими кудрями.
– Ты выглядишь потрясающе, – сказала Ровена, забыв о всякой сдержанности. – Это платье очень идет к твоим глазам.
– Ты так думаешь? Ой, а я его ненавижу. Я вообще сейчас все ненавижу. Я не могу найти ни одной вещи, в которой я не была бы такая толстая.
– Ты не выглядишь толстой. Ты выглядишь беременной, – возразила Ровена. – Посмотри, какие у тебя руки, ноги, Топаз. Посмотри на подбородок.
– Привет, Майкл, – сказал Джо Голдштейн, появившись рядом с женой. Словно желая защитить ее, он положил руку ей на плечо и добавил несколько холодно: – Привет, Ровена.
– О, Голдштейн, привет, – ответил Кребс, чувствуя, как холодок снова пробежал между двумя женщинами.
Кребс так и не понял, что у них за отношения. Он все еще помнил необыкновенную злость в голосе Ровены, когда она говорила о Топаз. И не мог забыть колкости этой рыжеволосой с умными глазами женщины, брошенные в их адрес, и то, как она осадила «Атомик масс» на старте. Как сорвала запуск «Хит-стрит» на Мэдисон-Сквер-Гарденз, как увела «Велосити» прямо из-под носа Ровены и, наконец, черт побери, статью в «Вестсайде», в момент прикончившую космическую карьеру Ровены Гордон. Ну а они? Джо Хантер публично приложил Росси в телепрограмме Опры, и после нескольких телефонных звонков закрыли «Уайтлайт». Но наперекор всему группа Ровены рвалась вперед, и очень успешно, до самого последнего финального удара.
Конечно, им следовало бы еще постараться насолить друг другу, думал Кребс, уставившись в спину Топаз Росси и шагая за ней через все комнаты в кабинет. Какая-то у них была история… Но похоже, они отлично знают подноготную друг друга. Иногда ведут себя, как сестры, варят кофе, даже не спрашивая – как, с чем, одна кончает фразу другой, жалуются на дорожное движение, а потом снова превращаются в двух ярых соперниц, силой обстоятельств вынужденных сотрудничать.
Но Ровена с интересом присматривается к Голдштейну, оглядывает дом, думал Майкл, кажется, ей все очень любопытно, но она не хочет показать… И Топаз тоже. Эта девица все время следит за мной и всегда завязывает разговор с Оберманом сама…
Конечно, в последние несколько недель они были постоянно на людях, а теперь практически один на один.
Доставая контракт «Атомик масс» из кейса, Кребс улыбнулся. Предстояла тяжелая работа, но так интересно наблюдать.
Топаз потрясла головой, желая сбросить усталость. Без десяти три. А они все еще работают. Джо махнул рукой и отступился – ему надо быть на Эн-би-си еще до семи утра, поэтому он и Майкл Кребс, который в предыдущую ночь сидел до рассвета над альбомом «Блэк айс», уснули на диване.
– Может быть, хватит? – спросила Ровена, заметив, как Топаз посмотрела на часы.
Топаз еще глотнула очень крепкого черного кофе и покачала головой.
– Мы еще не закончили совместное заявление относительно артистов. Его надо завершить сегодня, я не хочу снова к нему возвращаться.
Ровена кивнула.
– Мы здорово поработали. Посмотри-ка, – она потянулась к лазерному принтеру Топаз и вынула тридцать листов бумаги. – Творческое планирование, распродажа, человеческий фактор…
