Текст книги "Карьеристки"

Автор книги: Луиза Бэгшоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

22

Перелет из аэропорта Джона Кеннеди в Лос-Анджелес длится пять часов, и Ровена большую часть времени занималась делами. В общем-то она любила летать. Любила на несколько часов оторваться от телефона, почитать роман или просто помечтать. Ей нравилось, как в животе что-то поднималось при взлете и при посадке. На этот раз она немного волновалась, перелетая из одного города в другой, – на то были свои причины.

Ровена отметила карандашом один параграф, в миллионный раз пожалев, что не сильна в математике, – очень важно, чтобы в каждом пункте все было точно, до единого процента.

– Шампанское, мисс Гордон? – поинтересовалась стюардесса, заботливо склонившись над ней.

Эта элегантная деловая женщина отказывалась и от шоколада, и от орешков, и от коктейлей, и даже от главного блюда в первом классе – филе палтуса, лобстера, жареного фазана – предмета зависти других американских авиакомпаний. Она добавила нотку мольбы в свой голос. Ровена сдалась.

– Хорошо, спасибо.

Стюардесса наклонила хрустальный бокал и наполнила его светлым золотистым нектаром, тихо шипящим и пузырящимся.

Ровена улыбнулась.

– Деловая поездка, мадам? – девушка взглянула на пачку контрактов на пустом сиденье.

– Да, в какой-то мере, – ответила Ровена.

Стюардесса подумала – интересно, она явно англичанка, а ведь англичане обычно одеваются не так хорошо.

Ровена откинулась в кресле и маленькими глотками стала пить шампанское, радуясь перерыву. Она была в брючном костюме от Лиз Клэйборн, свободном и обтекающем. В тон ему – каштанового цвета туфли, белая блузка. Макияж тоже приглушенный, тени на веках и губы с бронзовым отливом, немного румян. Длинные светлые волосы собраны на затылке заколкой из черепахи. Она выглядела очень современно – красивая и абсолютно деловая.

Ровена позволила стюардессе добавить шампанского в бокал и просмотрела свою программу. Она должна остановиться в доме на Голливуд-Хиллз, арендованном «Мьюзика» для визитов сотрудников. Ленч с Джоном Меткалфом назначен на завтра и, насмешливо отметила она, он будет только с минеральной водой. Потому что во время предстоящего разговора она должна быть начеку. Потом «Колизеум», где «Атомик масс» дает первое представление на стадионе, – Ровена ощутила гордость и волнение. Не важно, сколько копий «Хит-стрит» продано, это их первое выступление во время тура, мальчики никогда раньше не выходили на такую огромную аудиторию.

Но даже у «Атомик масс» могли возникнуть некоторые проблемы.

Билеты, как она выяснила в последние два дня, проданы только на семьдесят пять процентов. Наверняка журналисты уже навострили свои перья и беспощадные камеры, готовые разнести их в пух и прах за раздутую рекламную кампанию.

Ровена внутренне вздрогнула. В музыкальном бизнесе – это опасное оскорбление, и никто не застрахован от удара прессы. Посмотрите только, что они сделали с последней пластинкой Майкла Джексона!

«Все эти критики, – с яростью подумала она, – и эта дрянь, Топаз Росси, тоже мне – Королева пчел». С тех пор как запущен альбом «Атомик масс» в Лондоне, Топаз сделала все возможное, чтобы помешать группе, помешать Ровене и «Лютеру».

И она не уймется, пока не добьется своего, подумала Ровена. Злобная сука. Жаждет мести.

Ровена знала, Росси проинструктировала по крайней мере трех человек в Эм-ти-ви и одного в «Роллинг стоун», чтобы помешать предстоящему концерту. И другим выступлениям «Атомик». Все, кто работал на «Америкэн мэгэзинз», знали, что должныдумать об этом шоу, даже не пытаясь посмотреть, – если хотели удержаться на своем месте.

«Не хочу об этом, – сказала себе Ровена. – С мальчиками будет все о'кей. Они лучшая группа в мире. А у меня здесь дела».

Ровена подумала, найдется ли у Майкла время позвонить ей?

Она все еще занималась бумагами, когда самолет зашел на посадку. В лунном свете блестел океан, а Лос-Анджелес распростерся внизу в темноте, как украшенная драгоценными камнями вуаль. К счастью, зал обслуживающий особо важных персон, работал быстро, у нее не возникло никаких хлопот. Чемоданы Ровены от фирмы Гуччи первыми поплыли по багажному кругу.

В лимузине она расслабилась, теперь она точно знали, чего именно ей следует добиться от Меткалфа.

«Я получу свое, – думала она, – правда, говорят, это крепкий орешек, но я крепче».

Автомобиль свернул налево и по изгибу холма пополз вверх. Через несколько минут машина встала перед домом, Ровена подождала, пока шофер откроет ворота, внесет багаж на крыльцо, и дала ему на чай двадцать долларов. А почему бы и нет? Она богата.

Ровена включила свет и осмотрелась. Интересно, как компания оборудует жилье для своих нерядовых членов? «Но ты еще не относишься к их числу, – напомнила она себе. – Может быть, завтра станешь».

На кухонном столе, возле огромной вазы с орхидеями, лежала записка от горничной. В ней говорилось, где полотенца, косметика, туалетные принадлежности, банный халат, пижама. Еда и напитки в холодильнике, кофе с корицей на плите. Кабинет рядом со спальней, там компьютер и факс. Есть гимнастическое оборудование, она может им воспользоваться. Кроме того, есть книги и видеофильмы в гостиной. Шофер и она сама к ее услугам круглые сутки – она может вызвать их по телефону. И в записке высказана надежда, что мисс Гордон останется довольна, мисс Гордон хорошо проведет день.

Кофе с корицей, надо же, подумала Ровена.

Раздался телефонный звонок.

– Ровена Гордон.

– Мисс Гордон? – спросил приятный мужской голос.

– Да, я же сказала, – слегка раздраженно повторила Ровена.

– Это Джон Меткалф.

– О, – сказала Ровена. – Привет, – добавила она, слегка запнувшись.

– Вы хорошо долетели? – спросил он, казалось, радуясь ее замешательству.

– Да, спасибо. Хорошо, что вы позвонили. – Она не стала спрашивать, откуда у него номер телефона.

– Я узнал ваш номер в «Мьюзика» в Нью-Йорке, – он точно угадал ее мысль. – Я подумал – позвоню, проверю, все ли в порядке у вас здесь, в Лос-Анджелесе.

– Очень великодушно с вашей стороны, – сказала она, – но я взрослый человек и при мне всегда оружие.

И чего я так огрызаюсь? Мне же завтра торговаться с ним!

Меткалф хихикнул.

– Понял. Как завтра – «Айви» вам подойдет?

– Прекрасно, я слышала, там замечательные крабы с мягким панцирем.

– Ровена, вы что, никогда раньше их не пробовали? Ну, если вы их не пробовали, значит, вы еще не жили, – закончил он.

Быстро же он перешел от мисс Гордон к Ровене. Но в общем-то она не против, подумала Ровена. Он говорил довольно тепло, но не слащаво и не лицемерно, как свойственно жителям Лос-Анджелеса.

– Я буду ждать завтрашнего дня и встречи с вами, – вежливо пообещала Ровена.

– Я вдвойне, легендарная Ровена Гордон! – сказал он.

Легендарная Ровена Гордон? О'кей, это, конечно, просто слова, но ей поправились. Ей очень понравились.

– До завтра, мистер Меткалф.

– Пожалуйста, зовите меня Джон. Я надеюсь, вы выглядите так же, как звучит ваш голос, – сказал он и положил трубку.

Наглый ублюдок, подумала Ровена. Но улыбнулась. Она включила плиту подогреть кофе. Холодильник оказался битком набит – ветчина, цыпленок, мороженое, копченая осетрина, оливки, еды хватило бы прокормить голодную армию гурманов. В отделении для напитков стоял кувшин «Маргариты», охлажденная бутыль шампанского, бутылка джина «Гордон», а рядом три баночки швепса. Хороший подбор!

Она сделала себе слабенький джин с тоником. Кинула туда несколько кубиков льда и потопала по комнатам. Все – настоящее произведение искусства и буквально дышало роскошью. Гостиная выходила на склон холма, сквозь три стеклянных стены открывался взору весь Голливуд, и сверкающий город у подножия с высоты казался совершенно тихим и утопающим в огнях. Полная противоположность нью-йоркскому бетонному лесу – всего две группки небоскребов на горизонте.

Ровена смотрела на Лос-Анджелес в направлении Сенчури-Сити. Джон Меткалф, должно быть, сидит у себя в офисе, отбирая рукописи и давая зеленый свет фотографиям. Он держит в руках судьбы сотен режиссеров, актеров, продюсеров, агентов. А теперь еще одной сотрудницы компании звукозаписи.

Утром позвонил Майкл.

– Прошлой ночью я думал о тебе. Я занимался кое с кем сексом и пытался представить, что это ты.

Ровена ничего не могла с собой поделать – соски отозвались немедленно, как только он заговорил.

– Я вошел в нее, но думал только о том, как ты с ним управляешься. Ты ведь хотела бы, да?

– Да, – пробормотала она, уже готовая.

– Ты там сама с собой играешь, а?

– Да. – Именно это она и делала.

– Я понял по твоему голосу, – довольно усмехнулся Майкл. – Не кончай, пока я не разрешу. Если бы ты была здесь, сперва бы поработали твои губы, твой рот. И ты бы ко мне не прикоснулась, я бы не дал.

Ровена застонала, чувствуя нарастающее возбуждение.

– И я бы заставил тебя просить, – продолжал он, – умолять…

– Пожалуйста, – заплакала Ровена, – ну, пожалуйста.

– Держи себя в рукax, – велел Майкл. – Я не разрешаю кончать. А потом я взял бы тебя руками за затылок и посреди этого дела остановился и спросил, как он тебе нравится.

Ровена дышала неровно и напряженно.

– Ты будешь делать это, как только я попрошу, – сказал он грубо.

– Да, – выдохнула она.

– Я могу взять тебя, когда мне заблагорассудится.

– Да.

– Ну а теперь можешь кончить, – приказал Майкл.

Она вскрикнула, тело ее выгнулось и затряслось…

В голосе Майкла слышалась улыбка.

– Молодец, – сказал он. – А теперь мне надо идти.

– До свидания, – прошептала Ровена, положив трубку, и подумала: никогда она еще не падала так низко в своих собственных глазах. Она все еще тянулась к нему. Боже мой, как она хотела его.

«Я испорченная, – подумала Ровена. – Я привыкла к Майклу Кребсу».

Она вышла во внутренний дворик, мокрая и сверкающая после душа, завернувшись в большой белый махровый халат. В руках была кружка очень вкусного кофе, от него шел пар, теплый запах цветов ударил в нос, пели птицы. Она уселась в зеленое плетеное кресло, вдохнула влажный воздух.

– Черт бы побрал, – заметила она скворцу, – я же могу ко всему этому привыкнуть.

Работать, работать и работать. Что ты себе позволяешь? Ты должна сидеть и работать над бумагами для третьей по величине в мире студии. Все компании звукозаписи их уровня имели дело со студиями меньшей значимости. И если ей удастся, это может передвинуть «Мьюзика» на две ступеньки вверх. И твое собственное положение… Ты в конце концов хочешь стать президентом или нет? А ты что думаешь – Ахмет Эртеган сидел бы вот так и распивал кофе? Оторви наконец свою задницу, женщина!

Ровена вздохнула. «Немедленно!» – добавила она.

Осушив кружку, она нехотя пошла изучать диаграммы кассовых сборов.

Собираясь на ленч, Ровена просто извелась. Она переодевалась четыре раза. Пока наконец не остановилась на мокасинах, черных джинсах от Кельвина Кляйна, чисто американской майке и очень дорогих солнечных очках. Ей хотелось выглядеть этакой калифорнийкой и произвести впечатление – она слишком важная особа, чтобы беспокоиться об одежде. «К черту! Я очень важный человек! – твердила она. – Я Ровена Гордон! Я директор «Лютер рекордс» и самый лучший работник нью-йоркского музыкального бизнеса!»

А он просто глава студии. Вот и все. Так ведь?

Лимузин полз по Лос-Анджелесу. Ровена смотрела в окна с наружным зеркальным покрытием и замечала на пути как вехи – бульвар Сансет, Рейнбоу, Рокси, «Джеффин рекордс». Этот город создан для водителей. Она вышла из машины у «Айви», холеная и уверенная, пытаясь и чувствовать себя такой.

Расслабься! Это легкая беседа. Практически завершенная сделка.

– Ровена Гордон к Джону Меткалфу, – заявила она метрдотелю.

– Конечно, мадам, сюда, – весело сказал он и повел ее через забитый людьми ресторан к лучшему и наиболее уединенному столику в зале.

Пятнадцать – ноль в пользу Меткалфа, подумала Ровена, использовав тот же способ подсчета очков, как и с Топаз Росси. Он изучал карту вин, когда она подошла, безупречно одетый в костюм от Хьюго Босса, на рукавах рубашки – огромные золотые запонки. Она одернула майку и почувствовала себя идиоткой. Тридцать – ноль.

– Мистер Меткалф? – сказала она, протягивая руку. – Я Ровена Гордон.

Она была потрясена, но старалась не показать этого. Ровена привыкла быть самым молодым игроком в сделках, но он явно не намного старше. Гладкое лицо, крупное, упругое мускулистое тело, густые волосы и начинающая пробиваться седина на висках. Боже, как он хорош, и эти изумительные глаза. Тридцать пять лет, не больше – и такая шишка!

– Рад познакомиться с вами, Ровена. Садитесь, пожалуйста. Меня зовут Джон.

Она хотела ответить, что разрешает называть себя Ровеной, но сдержалась. Это его шоу.

– Пожалуйста, сделайте одолжение, не настаивайте на одной минеральной воде, – попросил он. – «Кир ройял» здесь прекрасный. Я закажу для обоих, чтобы при переговорах ни у кого не было преимущества. Пожалуйста, прошу вас.

Ровена посмотрела на красивого улыбающегося мужчину, театрально закатившего глаза в мольбе.

И что за тип, подумала она, но с внутренним одобрением. Тип мужчины, который мог бы быть своим и в музыкальном бизнесе. Но он из мира кино.

Она решила отбросить заранее приготовленный сценарий.

– Хорошо, вы выиграли, – сказала она. – Ненавижу, когда плачет мужчина.

Двухчасовой ленч превратился в трехчасовой, а трехчасовой перетек в чай и закончился чаепитием из фарфоровых чашек и серебряного чайника, новодела под георгианскую эпоху.

– Сандвичи с огурцом! Пожалуйста, принесите! – потребовал Меткалф. – У меня в гостях английская леди.

– Ну ты и поганец, Джон, – со смехом сказала Ровена. – Никто в Англии не ест сандвичи с огурцом. И пышечки тоже. И не все мы увлекаемся принцессой Дианой.

– Ага, и сейчас ты мне скажешь, что в Англии нет «Виктория сикрет»! – запротестовал Меткалф.

– И нету.

– Нет «Виктория сикрет», знаменитого английского белья? – он вытаращил глаза.

– Нет, – неумолимо настаивала Ровена, и оба расхохотались.

– Убирайся с моих глаз! – сказала она.

– Так это сделка. Ты или соглашаешься, или отказываешься, – настаивал Джон. – Я могу завтра же отдать это в «Полиграм».

– Они тоже не согласятся, – пожала она плечами. – Я не заключу сделку, пока не увижу нужных цифр. И можешь забыть о возврате прав. «Мьюзика» не сдает своих мастеров. Мы на рынке, чтобы покупать. Нас не интересует сдача в аренду.

– Ну ты и крепкая сучка, мисс Гордон. Кто-нибудь тебе это уже говорил?

– Часто, мистер Меткалф. Часто.

– Так что я надеюсь соблазнить тебя пойти завтра на концерт, – сказала Ровена.

– Пойти на концерт самой популярной в мире группы с самой красивой женщиной во Вселенной? Я должен проверить свой дневник, – подтрунивая, сказал Меткалф, пожимая ей руку.

Ровена открыла дверь лимузина и одарила его, как она надеялась, улыбкой деловой женщины.

– Я чувствую себя так, будто провела девять раундов с Майком Тайсоном, – сказала она.

Он бросил на нее быстрый умный взгляд:

– Так оно и есть.

– Но я все еще на ногах.

– Пока, – ответил Джон Меткалф. – Пока.

23

Говорит Глория Робертс. Мы всегда присутствуем на больших концертах, и в данный момент мы в «Колизеуме», за кулисами, и Джо Хантер, британский певец из сенсационной группы «Атомик масс» рядом со мной. Добро пожаловать, Джо!

– Дама, с которой я говорю, – сказал Хантер с ланкаширским акцентом, слегка картавя, – одна из первых запустила в Америке по радио «Атомик масс». Сами-то помните?

– Ну конечно, помню, – ответила та, чрезвычайно польщенная.

Джон Меткалф крутил баранку одной рукой, направляя машину по фривею Санта-Моника к «Колизеуму» и слушая, как Джо, певец группы, играл с интервьюершей, как на гитаре. Меткалф нажал несколько кнопок на стереосистеме, пытаясь найти станцию, где бы не было «Атомик масс». Ему не удалось.

– Это «Большая кошка» из «Животного инстинкта».

– …сейчас прозвучала песня «Золотой лед» в исполнении «Атомик масс»…

– …с диска, который сейчас продается…

– …которая делает британскую рок-группу третьей, для которой предоставляется весь «Колизеум»…

– …из «Берегов Венеры». Наш конкурс «Что бы вы сделали, чтобы достать пару билетов на «Атомик масс» достиг апогея.

– …это был «Ныряльщик»… написанный Моттом…

Джон с насмешливым облегчением закатил глаза.

– … который, кстати, в данный момент очень влияет на группу «Атомик масс», объявление о выступлении его сегодня вечером висит в «Колизеум» это их самое первое шоу в гастрольной поездке 1995 года – «Животный инстинкт»…

Он застонал от явного поражения. Он так и не смог от них избавиться, что означало – он не смог избавиться от нее. Ну по крайней мере его дочерняя фирма, которую он создает в результате сделки, в хороших руках. Что за женщина! Что за работник! Что за… красотка!

Она сидела в его офисе, придвинув к себе два телефона.

– О'кей, вот как это делается, – сказала Ровена, шлепнув перед собой лист с записями о продаже билетов. – Итак, продано восемьдесят пять процентов. Этого мало. Мне нужно сто процентов.

– Да зачем? – удивился он. – Восемьдесят пять – хорошие деньги.

– Дело не в этом. А в том, как принимают группу. Открываемся в «Колизеуме» – значит, надо полностью запродаться, вот так. И никаких возражений. Я хочу, чтобы люди возмущались, – хотят купить билеты и не могут.

– А иначе что? Группа будет плохо выглядеть?

– Ну поздравляю, выиграл сигару, – сказала Ровена, как глупому ребенку. – Сегодня мальчики дают большой доход. И я хочу, чтобы они давали его и завтра, и послезавтра.

– Но представление завтра, – заметил он, любуясь серебристым каскадом ее волос, ниспадающих до изящной талии. Ледяные с зеленоватым оттенком глаза сверкали вызовом.

– Значит, в моем распоряжении три часа.

– Так за три часа ничего не сделать, – рассмеялся Джон.

– Правда? – спросила она. – Ну что ж, смотри.

И он смотрел. И он видел потрясающую линию ее ног в обтягивающих джинсах, облепленные майкой маленькие груди, видел, как она по-мужски села, расставив ноги и похлопывая по колену рукой без маникюра. Он пытался не смотреть ей между ног – ткань обтягивала откровенно. Ему хотелось расстегнуть пуговицы на ее ширинке, скользнуть туда рукой и гладить медленно-медленно, пока у нее не начнутся спазмы, пока она не станет хныкать и просить, и может быть, ему захотелось бы взять в руки сноп светлых волос… Боже мой, как бы он был терпелив, а овладев ею, действовал бы медленно, входя глубоко, не обращая внимания на ее мольбы поторопиться. Он научит ее настоящему сексу, чтобы, испытывая оргазм, она думала – наступил конец света. А тогда… Потом… Он женится на ней, на этом великолепном создании.

Он наблюдал, как чертовски хороша она в работе.

– Это Ровена Гордон. Это Кен, да? Я тебя тоже… Понятно… Слушай, у меня к тебе предложение… Нет, слушай, ты попробуй, а у меня есть пятьсот билетов на «Атомик масс» в «Колизеум» на завтра… Правильно, да, все продано. Замечательно.

– Сэма Годи в Сакраменто, пожалуйста. Ричард Браун? Это Ровена Гордон. У тебя там приличный набор «Атомик масс», да, дорогой? Я думаю, может, мальчики по пути в аэропорт завернут к тебе… Черт, ты знаешь, не могу гарантировать… Нет, все абсолютно продано. Но если ты создашь хорошие условия для продажи, попробую сговориться. Сто? Двести? Двести пятьдесят? Не знаю. Это трудно. Но ты позвони Саймону в «Тикет мастер», скажи – от моего имени. Ради Бога, все для моего любимого менеджера из любимого магазина.

– Джозеф Моретти, говорит Ровена Гордон. Да, нет, это «Мьюзика». Правильно. Билеты все проданы. Но я хочу, чтобы завтра был день «Атомик масс». Могу устроить интервью. Нет, прекрасно. Не знаю. Какие два самых красивых слова в английском языке? Дело сделано? Ха-ха-ха! Ну, вы поняли…

Через два с половиной часа она отставила телефоны. «Атомик масс» получил исключительные привилегии на всех крупных радиостанциях и в магазинах по продаже дисков в Южной Калифорнии.

– Фантастика! – Джон покачал головой.

Ровена закурила и глубоко затянулась. Он заметил, она никогда не спрашивала разрешения закурить и никогда не извинялась при этом.

– Ну, что теперь?

– А теперь я пошлю факс главе «Мьюзика» в Нью-Йорк с пресс-релизом.

– И что будет в этом пресс-релизе? – спросил он, совершенно очарованный.

– В нем будет, – улыбнулась она, – что все билеты проданы и что сейчас единственный способ достать их – по радио или по конкурсу в магазинах, и что надо предупредить полицию о возможных стычках в толпе разочарованных поклонников, не попавших на концерт.

Он рассмеялся:

– Ты невероятная женщина. Не могу поверить. Я дал телефон, и ты завоевала Лос-Анджелес.

– И глазом не моргнув.

– Так скромно.

– К черту скромность, – сказала она, чувствуя себя невероятно счастливой. – Я все равно лучше всех.

Он повез ее на ужин в «Мортон». Ночной воздух напоен ароматом жасмина и секса. На ней серое платье, маленькое, шелковое, как вода обтекавшее стройную фигуру. Длинные оголенные ноги обуты в красивые сандалии. Ему до боли хотелось ее.

Джон Меткалф – президент студии, очень привлекательный, богатый, могущественный, живущий в одном из самых жизнерадостных городов мира. У него полно женщин, и среди них есть далеко не самые глупые.

Но за несколько дней, встретившись с Ровеной Гордон, он понял: она не похожа ни на кого, не сопоставима ни с кем. И это не открытие в ослеплении вспышки света, неона, космических стрел, а спокойная уверенность: Ровена Гордон – его девушка.

Ему захотелось ее получить и владеть ею. Ему хотелось надеть блестящее кольцо на ее палец и крикнуть на весь мир: она принадлежит только ему. Противоречия в ней просто зачаровывали. Холодная английская леди, которая крутилась и вертелась, как энергичный мужик из Бруклина. Нежная красивая роза, бросившаяся в грубую мужскую музыку – хеви-метал и мощный рэп. Классическое образование отточило ее ум, полностью направленный на музыку, которую он не понимал, как и слова, с ней связанные: техно, глам, свинг-бит. Казалось, ей интересно делать деньги, и она в какой-то мере жадна до них, но ей совершенно неинтересно делать их в любой другой сфере – только в этом бизнесе. На следующий день после завершения сделки он предложил ей место вице-президента в его студии, с правом на пай, что втрое больше, чем она имеет в «Мьюзика». Она улыбнулась и попросила его объяснить, почему она должна так низко пасть.

Оглядывая гибкую спортивную фигуру Ровены, он размышлял о ее сексуальности. Интересно, понимает ли она сама, чего хочет. Ее тело говорило само за себя. Она не могла бы выразиться яснее, если бы даже на белой майке черными буквами написала: «Владей мной». Очевидно, у нее есть любовник, мужчина, который, как ей кажется, дает ей то, что она хочет.

Джон Меткалф нажал на газ, в голове бродили разные мысли. Холодный ночной ветер трепал волосы Ровены, и они, как золотистое знамя, трепетали и светились во тьме. Ему стадо еще хуже. «Кто бы он ни был, он уже в прошлом, – мрачно подумал Меткалф. – Интересно, что он заставлял ее делать. Интересно, не заставлял ли он ее через рот. И не ставил ли ее на четвереньки, чтобы поиметь сзади. Боже мой! Если он еще хоть раз до нее дотронется, он будет мертв».

Ровена потянулась на своем сиденье, закинув руки за голову. Ее тело слегка выгнулось, он увидел маленькие затвердевшие от холода соски, проступившие через платье.

«Я собираюсь поиметь тебя, Ровена Гордон, – сказал он себе. – Я заставлю тебя рыдать в моих объятиях. Я собираюсь не просто заняться с тобой любовью так, как ты думаешь, что тебе нравится. Я собираюсь продвигаться по дюйму за раз. До тех пор, пока ты не станешь настолько чувствительна к моим прикосновениям, что стоит мне дотронуться до твоего локтя – ты будешь готова. Если, идя по улице, ты вдруг подумаешь обо мне, а ноги твои коснутся друг друга, уже это заставит тебя кончить…»

Ровена маленькими глотками пила шампанское, чувствуя разочарование. Неужели она не кажется ему даже симпатичной? Может, он вообще голубой?

– Ну что ж, дело стоило пятидесяти миллионов долларов, – сказала она. – Есть повод для радости.

Джон Меткалф снисходительно улыбнулся.

– Ну, может, для музыки – это цифра, – сказал он. – Если бы мне так дешево обошелся фильм, я был бы счастлив.

– Ну да, конечно, эти цифры для тебя ничто, – с сарказмом ответила она.

– Да, абсолютно.

Она ощутила прилив желания. Черт побери, как он хорошо выглядит. Мускулистый, уверенный в себе, настоящий мужчина. Подбородок тяжелый, губы самые обычные, но что-то в нем есть. Она не могла понять… Она не знала…

Ровена смутилась. Она провела с ним всего несколько дней. Она его даже не знает. Ведь это не Майкл, так? Она же любит Майкла Кребса. И будет любить. Всегда. Несмотря ни на что.

Джон Меткалф ничего не понимает в музыке. Ничего не знает о ней, Ровене, – о ее связи с Кребсом и о том, что соединяет их. Этот надменный сукин сын сидит и говорит, что самое важное дело ее жизни – чепуха.

– Уверена, ты очень эгоистичен в постели, – выпалила она.

Пауза. Меткалф медленно посмотрел на нее через стол, прожевывая мясо.

– Эгоистичен? – спросил он.

Тишина.

– У меня есть любовник, – прошептала Ровена, вдруг испугавшись.

– О-о, – протянул Меткалф, – это хорошо.

– И я люблю его, – настойчиво заявила она.

Он вежливо поднял бокал:

– Поздравляю.

– Мне надо идти, – вдруг засуетилась Ровена. – Мне надо поработать. Я возьму такси.

– Жаль, что тебе надо идти, – сказал он совершенно непринужденно. – Я провожу до машины.

Он открыл дверь такси и отступил в сторону, пропуская.

Ровена повернулась, чтобы поблагодарить, и тут же напряглась – они слишком близко стояли друг к другу.

– Спасибо за приглашение на ужин, Джон.

– Спасибо, что пришла. – И едва заметным движением коснулся чуть ниже талии.

Его прикосновение перевернуло все.

Мгновенная электрическая искра.

Ровена посмотрела на него и почувствовала желание, от которого ее охватила паника.

– Я не сделаю ничего, что ты не захочешь. А когда мы все-таки пойдем в постель, ты станешь принадлежать мне. И назад пути не будет.