Текст книги "Карьеристки"

Автор книги: Луиза Бэгшоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Это не по работе. – Он слегка заерзал от неловкости. – Я хотел извиниться перед тобой. И не только потому, что Натан… ушел от вас.

– Понимаю.

– То, что я тогда сказал о вас обоих, – непростительно. И неправда. Я просто ревновал. Я думал… я просто чувствовал себя очень униженным, когда тебе отдали «Экономик». Ты же знаешь, Натан был для меня кем-то вроде наставника. Но я не мог понять, что ты значила для него больше, чем я.

Топаз посмотрела на него ровным взглядом. О, ему не просто было произнести все это.

– О'кей. Я принимаю извинения, – сказала Топаз. – Очень благородно с твоей стороны, Джо.

Он вежливо кивнул, очевидно, продолжая спор с самим собой – сказать что-то еще или нет. Потом решил не говорить и пошел к двери.

– Но ты будь уверена и…

– …позвоню, если будут какие-то проблемы. Хорошо, – закончила Топаз с тенью усмешки.

Он тоже робко улыбнулся ей.

– Ты знаешь, я понимаю, ты действительно очень талантлива. – И вышел.

Телефон разрывался в темноте. Голдштейн устало посмотрел на часы у кровати. Три тридцать ночи. – Голдштейн, – бросил он в трубку.

– Джо?

– Топаз, это ты? – спросил он, сразу проснувшись. Она так плакала, что он не мог разобрать слов, но понял – это Топаз.

– Ты можешь приехать? Пожалуйста. Я не могу одна…

– Я еду. Хорошо? Ничего не предпринимай, – сказал Джо вопреки всякой логике и потянулся за брюками.

Она открыла дверь. Глаза красные, лицо изможденное.

– Прости, извини, – начала Топаз. – Я не знаю, что на меня нашло.

– Все в порядке, – уверил ее Джо. – Честно.

– Понимаешь, у меня нет никого, кому я могла бы сейчас позвонить, – сказала она и снова заплакала.

Джо закрыл дверь, повел Топаз на кухню, поставил чайник.

– Давай договоримся так. Я никто, и ты не останавливайся, плачь.

Она попыталась слабо улыбнуться.

– Тебе надо выплакаться, и не наедине. Ты знаешь, что такое сидящий Шива?

– Да ну тебя, – недовольно замотала головой Топаз.

– О'кей, извини.

– Перестань извиняться.

– О'кей.

Повисло молчание.

– Я принес немножко хлопьев – кукурузных и сырных, – через минуту сказал Джо.

– Я люблю их.

– Тебе хочется поговорить о нем?

– Да, – зарыдала она.

Джо остался с ней до утра.

21

Смерть Натана Розена изменила многое. За одну ночь Топаз Росси, согласно его завещанию, оказалась очень богатой женщиной, с капиталом в четыре миллиона долларов и собственным домом – большая редкость для Нью-Йорка.

В правлении «Америкэн мэгэзинз» оказалось вакантное место. Джо Голдштейн, имевший степень магистра экономики управления – Топаз бросила свою учебу из-за работы, – твердо решил занять это место. Он оплакивал друга и сожалел, что их отношения несколько охладились из-за этой Росси, но он понимал – Розена нет и его не вернуть. А жизнь продолжалась и бизнес тоже.

Джо планировал к сорока годам войти в правление, к пятидесяти занять пост президента. Гуверс не вечен в игре, а Топаз Росси удовлетворится тремя журналами, и точка. Уж на этот раз, если она окажется у него на пути, он ее просто уничтожит. Странное дело, в последнее время ему начинала нравиться ее компания…

Топаз тем временем взрослела. Она стала меньше заниматься работой, находила время для друзей, ужаснувшись, когда обнаружила, как мало знает о людях, с которыми работает столько лет. Она поужинала вместе с Элизой и ее мужем, посидела с ребенком своей секретарши. Джош Штейн, перешедший из «Вестсайда» художественным редактором в журнал «Женщины США», познакомил Топаз со своим приятелем. На людях она чувствовала себя неловко, но все относились к ней с пониманием, и ей было уже не так одиноко.

Она наняла бухгалтера, юриста и агента по продаже недвижимости. Агент продал ее дом за огромные деньги – Топаз больше не хотела сходить с ума, думая, что Натан ушел и скоро вернется. Этот агент вложил все деньги от продажи в новую квартиру – очень модную, на 5-й авеню, большую и светлую.

Топаз потратила полмиллиона долларов на устройство нового жилья, и это занятие отвлекло ее. В конце концов она ведь собиралась стать самым молодым членом правления большой группы журналов, причем впервые в истории. Она надеялась, на этот раз Джо не вступит в борьбу. Она побила его раньше и повторит снова, если придется, но вообще-то этот мужчина начинал нравиться Топаз.

За шесть месяцев было продано миллион штук «Хит-стрит». Майкл Кребс сделал на этом большое состояние.

Джошуа Оберман сменил Джона Уотсона на месте председателя «Мьюзика».

Ровена превратила «Лютер» в полноценную компанию. Она подыскала здание за сногсшибательную арендную плату, по другую сторону Центрального парка, и назвала компанию «Мьюзика тауэрс», купила пять пар джинсов и двадцать маек, перестав думать о том, как выглядит, и приходила в офис каждое утро к восьми часам пасти свое хозяйство – компьютерную систему, огромные настенные телевизоры, способные крутить Эм-ти-ви и Ви-эйч круглосуточно. Она бродила в клубах пыли и опилок, теряя терпение, и потихоньку начала нанимать лютей. Ровена подбирала подобных себе – молодых, умных, энергичных и помешанных на музыке. Никто из опытных людей не соглашался работать на неизвестную компанию. Она попыталась привлечь хотя бы несколько имен, но безуспешно. Ее шефов это не волновало – молодые голодные сотрудники всегда расторопнее, и к тому же обходятся гораздо дешевле…

В Нью-Йорке можно было равняться на многих. Андре Харрел, руководивший «Аптаун» [12]12
  «Окраина» (англ.).


[Закрыть], Ричард Гриффитс, еще один из Британии. Список тех, с кем он работал, заставлял умирать от зависти. «Брэд», «Скриминг триз», «Рэйдж эгэйнст машин» [13]13
  «Хлеб», «Кричащие деревья», «Ярость против машин» (англ.).


[Закрыть]и так далее. Моника Линч со своим «Томми Боу» и много, много других.

«Обсешн» принесла не слишком большой успех. Вторая группа, найденная Ровеной, «Стиммер» [14]14
  «Пароход» (англ.).


[Закрыть], оказалась удачливее.

Постепенно сотрудники стали заполнять офис, и «Лютер» растворился в жужжании компьютерных принтеров, грохоте стереосистем. Ровена на одном этаже установила телефоны и факсы, создала отдел рекламы. Роксана Пердита работала на городском радио, а «Атомик масс» в «Метал энд Си-эйч-эр».

Никогда Ровена не чувствовала себя такой живой и энергичной.

Урок для нее не прошел даром – она позаботилась о хорошем бухгалтере, умелом администраторе, вообще о талантливых сотрудниках, и к концу года «Лютер» стал процветающим, развивающимся концерном. Джош Оберман наконец задумался – как бы выбросить на рынок побольше дисков и организовать собственную систему распространения.

Ровена все еще была одержима Майклом, но медленно и болезненно, как это случается без подпитки, надежды ее стали умирать. Просто она сразу не могла бросить его, да и он не собирался ее отпускать. Он никогда бы не признался, но Ровена для него стала гораздо большим, чем просто друг, просто женщина для постели.

Майклу было необходимо ее обожание как воздух, он получал колоссальное удовольствие от ее ума. Одна часть его натуры – та, которая все еще помнила пренебрежение родителей, обман первой подруги, неудовлетворенность от того, что жена больше интересуется детьми, чем им самим, – упивалась объектом слепой, безрассудной, безоглядной любви.

Он не был намеренно жестоким человеком. Майкл совершенно искренне говорил Ровене (во всяком случае, так ему казалось), чтобы она завела себе других любовников. Чтобы быть счастливой, найти подходящего мужчину. Но он знал ее слишком хорошо и понимал: никто не сравнится с ним, во всяком случае, из тех, с кем Ровена заставляла себя встречаться через силу, чтобы доказать что-то – себе и ему.

Ровена нравилась многим мужчинам, но оставалась совершенно равнодушной к ним, она их попросту не замечала. Кребс целиком заполнял ее мечты и ее жизнь.

Это была истинная любовь. И это былo ужасно.

– У меня для тебя новости, – сказала помощница Мэри Кэш, улыбаясь Топаз и подавая кофе. – Ну, в общем, это слухи, конечно.

– Самый надежный источник, – кивнула Топаз. Она действительно так думала, и не только потому, что Мэри – замечательный менеджер, эта девушка вращается в самом центре секретарской мафии.

– Говорят, ребята наверху собираются купить спортивный журнал.

– Правда? – спросила Топаз.

– Да, и когда найдут подходящий, станут подбирать людей…

– …и начнут подыскивать подходящего человека в члены правления.

– Правильно.

Топаз почувствовала выброс адреналина в кровь. Она никогда еще не испытывала такого возбуждения после смерти Натана.

– И что еще важно, – добавила Мэри, довольная интересом ее босса, – тот, кто мне об этом рассказал, говорил лично с Линдой сегодня утром.

Линда – секретарша Джо Голдштейна.

– Ага… – задумчиво протянула Топаз.

– Вы сегодня идете на игру «Метс»? – лукаво спросила Мэри. – Это вам не помешает?

– Да, мы идем, – сказала Топаз. – Но знаешь что, если и помешает, то держись!

И они расхохотались.

– Ты уверена? – настойчиво спрашивал Джо Линду.

– Мэри Кэш. Я клянусь.

– О'кей. Спасибо.

Джо снял палец с кнопки вызова секретарши и уставился в окно. Очень живописный вид открывался с сорок третьего этажа небоскреба – и Гудзон, и длинные ленты дорог, на которых поблескивали маленькие машины. Потрясающий город Нью-Йорк. Ну во всяком случае, Джо воспринимал его именно так – как выигрыш, как подарок, как награду. Нью-Йорк – средоточие средств массовой информации, и только два типа людей правят здесь: шишки из прессы и уолл-стритовская толпа. Но если бы у него был выбор, он бы вообще-то отдал предпочтение телевидению.

Но Джо не мог пожаловаться на скорость своего продвижения.

Правление «Америкэн мэгэзинз», а ему еще нет и тридцати пяти!

В Манхэттене стоял яркий осенний день. Солнце пронизывало прохладный воздух. Оно не грело, но делало воздух сухим, заставляло блестеть все, на что падали его лучи в теплом уютном кабинете.

Он действительно искренне надеялся, что Топаз не будет претендовать на этот пост. Но он и не уступил бы. Никому бы не уступил.

– Ты часто видишься с Дэвидом? – спросила Ровена Барбару, зажав трубку между ухом и плечом, продолжая изучать цифры по продаже «Биттер спайс».

– Не очень, – призналась Барбара.

Дэвид Хэммонд, глава отдела в «Фанхаус рекордс» в Англии, связь с ним продолжалась у Барбары уже много лет.

– Он нашел себе какую-то девчонку из Центральной Европы и, оказывается, встречался и с ней, и со мной…

Ровена поморщилась:

– Наверное, это очень обидно.

– Да, конечно. Но ты же знаешь, я переспала как-то с одним парнем два года назад, когда мы с Дэвидом разбежались, и теперь он все время напоминает мне, будто это то же самое. Последнее время они с Эльвирой постоянно появляются на людях.

– И продолжает спать с тобой?

– Да, – вздохнула Барбара. – Конечно, ужасно неприятно, но я сексуально к нему очень привязана. И потом я люблю его, несмотря на то, что он такая сволочь. Чего женщина не делает, до чего только не опускается, если действительно влюблена.

– Да, – сказала Ровена, подумав о Майкле.

– Головой прекрасно понимаешь – не тот человек. Но не так все легко, как пишут в журналах: если ты видишь, что это подонок, тебе легче излечиться от страсти к нему. Ерунда!

– Да, нами управляет сердце.

– Всякий раз.

– Профессиональный риск – быть женщиной, – усмехнулась Ровена.

– А как вообще дела, если отвлечься от этой темы?

– Если отвлечься – хорошо, – засмеялась Ровена. – Я строю, укрепляюсь, ничего яркого. Оберман ищет пути – хочет заключить сделку по фонограмме, а это требует особенных усилий.

– И ты будешь заниматься фонограммами?

– Совершенно верно.

– Очень интересно. Что ж, ты сможешь подняться по лестнице выше…

– Соображаешь, дорогая.

– Хорошая замена, – согласилась Топаз, – может, у нас появится шанс на этот раз.

– Я бы не поставил, – покачал головой Джо, откусывая сразу треть хот-дога. Проглотив, добавил: – Бросок, что надо. Попадание. Запомни, у этих парней меньше всех попаданий во всей лиге.

– Спасибо за пояснение, – сказала Топаз, глядя на него. Она не любила тех, кто терпит поражение. – Мне нравится спорт.

Джо продолжал пристально смотреть на поле.

– Нравятся журналы о спорте, – добавила она.

Джо повернулся к ней, оторвавшись от игры.

– Слушай, Росси, если ты пытаешься намекнуть – ничего не выйдет. Насколько я понимаю, ты уже слышала о спортивном журнале.

– Да.

– И… Ты будешь претендовать на него?

– Ты имеешь в виду, буду ли я претендовать на членство в правлении?

– Вот именно, – сказал Голдштейн:

– А ты?

Долгим взглядом, с сожалением, они смотрели друг на друга.

– Пусть это будет честная борьба.

– О'кей.

– Без обид, – продолжала Топаз.

– Годится.

– И давай возьмем за правило – никаких разговоров о деле после работы.

– Топаз, ну мы посмотрим эту чертову игру?

Гарри Шеффилд прошелся по полю крупными шагами и ударил в сторону Пэта Рэппа.

– О нет! – воскликнул Джо.

– Не может быть! – Топаз подпрыгнула на своем месте. – Не может быть!

Мяч криво спланировал к левой границе поля.

– О Боже! – стонал Голдштейн, как от боли. – Я не могу этого вынести!

Топаз закрыла лицо руками, чтобы не видеть ужасного зрелища.

– Я хочу, чтобы ты знала: я не отступлю ни в коем случае, – сказал Джо.

– О делах – ни слова.

– О'кей.

Топаз ехала в «Рене Пужоль» на 51-ю улицу на ужин.

– У них есть такие нежные шоколадные пирожные – нечто неземное, – сказала она.

– Ну, французская кухня – неплохо для разнообразия, – заметил Джо.

– А какая тебе больше нравится?

– Итальянская.

Топаз улыбнулась.

За ужином они много говорили о политике, о религии, о музыке Топаз обнаружила, что Голдштейну довольно одиноко здесь, на Восточном побережье. Конечно, не так плохо, как ей, но он скучал по друзьям.

– Ну, мне пора идти, – Джо посмотрел на часы. – Меня ждет девушка, – добавил он.

– Ой, извини, – сказала Топаз, – я и не знала, что у тебя есть девушка.

Джо рассмеялся.

– Да нет, не в том смысле. Так, какая-то девица. Я сказал швейцару, чтобы он ее впустил в десять часов, так что мне не стоит особенно задерживаться.

– Какая-то девица?

– То ли Джоанна, то ли Дженнифер. Я встретил ее в баре и договорился насчет сегодняшнего свидания.

– Просто в постель, что ли?

– Правильно, – вежливо согласился Джо.

– А она хоть понимает, что ты называешь ее «какая-то девица» и даже толком не помнишь имени?

– Только не надо проповедей, Топаз, – сказал Джо уже менее вежливо. – Она получает то, что хочет. Девицы на подхвате не ищут отношений со смыслом. – И он покрутил пальцами в воздухе, как бы забирая последнюю фразу в кавычки.

Топаз почувствовала, что сердится.

– А ты тоже, значит, «на подхвате», Джо. Так кто ты тогда такой? Жиголо?

– У мужчин все иначе. Сама знаешь.

– Черт побери, верно, для мужчин – все иначе. Мужчинам не клеят ярлык, что они проститутки, если они хотят удовлетворить сексуальное желание.

Джо дернулся:

– Мне не нравится, когда дамы употребляют такие грязные слова.

Топаз помолчала. Потом потянулась к кошельку и швырнула две стодолларовые купюры на стол.

– Пошел ты к черту, Джо Голдштейн! К черту двойные стандарты, – спокойно сказала Топаз. И вышла.

В компании объявили внутренний конкурс по выкупу журнала «Атлетик уорлд». Из сотрудников, чье положение позволяло участвовать, только двое подали заявку – Джо Голдштейн и Топаз Росси. Сотрудники царапали пометки: «Раунд второй».

Топаз отправила Джо копию статьи «Ответный удар. Необъявленная война против американских женщин» Сьюзан Фалюди.

В ответ он послал ей копию материала «Как должно быть» Раша Лимбо.

«Атлетик уорлд» оказался сложным делом. Журнал – единственное крупное спортивное издание, не входившее в издательский конгломерат. Пока, как выразился Мэтью Гуверс. Проблема заключалась в том, что «Атлетик уорлд» являлся частью маленькой спортивной компании. Мужчина средних лет, основавший его, владел гимнастическим залом и предприятием, выпускавшим шнурки для спортивной обуви для тренеров. И продавал все вместе.

Джо предложил правлению поискать для покупки объект полегче.

Оно не согласилось и единодушно отвергло предложение Голдштейна. «Америкэн мэгэзинз» устала рисковать и начинать журналы с нуля. Хотелось купить уже известный, с именем.

Топаз все силы бросила на то, чтобы изучить тираж, рекламу, она искала пути, как все это изменить. Джо со свойственным ему усердием искал инвестиционный банк и покупателей, которые могли бы соблазниться всем, что шло в нагрузку к журналу.

Оба целиком погрузились в работу, а правление с пристальным вниманием наблюдало.

– Дай-ка мне сообразить, – сказал Кирк, засовывая в рот здоровенный кусок жареного пирожка.

Кирк – ближайший друг Джо. Они вместе бегали по утрам перед работой.

– Она красивая, она интересная, у нее прекрасная фигура…

– Нокаут. Полный нокаут.

– И она любит бейсбол? – Да.

– И ты ее еще не… Ну ты даешь! – протянул Кирк.

– Да понимаешь, – протянул Джо, ткнув кулаком подвесную грушу, – у нее слишком мужской характер.

– Но эти девчонки, похожие на мальчишек, очень хороши в постели, – ухмыльнулся Кирк.

– Да не занимался я с ней любовью. Понимаешь, о чем я тебе толкую, – я тут могу потерять друга.

– Вы же последние шесть месяцев почти неразлучны! И за это время ты ни разу не затащил ее в постель? – продолжал хихикать Кирк.

– Боже мой, Кирк, я же сказал – у нас по-другому. Мы просто разговариваем – о политике, искусстве. Понимаешь?

– Ох-ох-ох.

– О, пожалуйста! – резко, в отчаянии, сказал Джо. – Эта чертова девка соперничает со мной из-за места в правлении. И не уступает ни на дюйм… Она слишком молода и неопытна, и я собираюсь ее победить. Ну ладно, к черту ее. Я ухожу.

Он снова с силой ткнул грушу.

Кирк хохотнул.

– Джо, дружище, – сказал он, – ты как-то не так все воспринимаешь.

Было семь вечера, и редакция «Герлфренд» пустела. Топаз закончила разговор со Сью Чиноу и пошла приготовить себе кружку кофе.

Предстоят длинный вечер.

– Я кое-что принес поесть, – сказал Джо, появившись в офисе через пять минут. – Китайская еда подойдет?

Прекрасно, – холодно ответила Топаз, приставив стул к столу и резко открыв папку. – Кофе?

– Да, спасибо. Черный, – так же коротко сказал Джо.

Оба изучали диаграммы продажи во враждебном молчании.

Через час началось то, что у политиков называется «свободная и откровенная дискуссия».

– Но работающая женщина – совершенно не то, что спортивные болельщицы! – орала Топаз. – Так же, как и мужчины! Ты, глупый осел! Работа вне дома – это не спорт. Это упражнения!

– Нет, ты ошибаешься, – процедил Джо сквозь стиснутые зубы. – Они увлекаются Фло Джо из-за того, что она рекламирует косметику, а вовсе не из-за того, что она потрясающая бегунья.

– Нет, это мужчины увлекаются Фло Джо, потому что она рекламирует косметику.

– Выбрось женщин, черт побери, из списка читателей! – вопил Джо.

– Не выброшу! Это изменит финансовый…

– Ничего не говори мне о финансах, Росси. Ты думаешь, чем я занимался весь последний месяц?

– Наверное, смотрел в зеркало и занимался онанизмом, – грубо бросила Топаз.

Джо побелел от злости.

– Что ты сказала?

– Что слышал.

– Будь ты мужчиной, я бы ударил тебя.

– О, большое дело, – презрительно процедила Топаз. Почему он такой красивый и такой глупый? – Вспомни, как я вышибла из-под тебя «Экономик мансли». Подумай, Джо. Считай, у нас сейчас репетиция.

Голдштейн встал и направился к ней.

– На этот раз ты ничего не получишь, красотка. Это – мое. Ты же не в состоянии купить даже батон хлеба, финансист. Все знают.

Топаз отделял от него всего дюйм, не больше.

– Кого это ты называешь красоткой? – прошипела она.

– А как ты думаешь, кого, дорогая? Ну и что теперь собираешься делать? Подашь на меня в суд за сексуальные притязания? Или оскорбление?

Она взглянула на него – черноволосый, красивый, Джо Голдштейн стоял и насмехался над ней, а она злилась.

– О нет, это не сексуальное оскорбление, дорогой мой, – проговорила Топаз. – Вот сексуальное оскорбление! – И она, вцепившись в воротник его дорогой оксфордской рубашки, рванула так, что маленькие металлические пуговички рассыпались по столу.

Какая сильная грудь, сплошь покрытая черными завитками волос! Топаз застыла – невероятное, всеподавляющее желание пронзило ее.

– В чем дело? – тихо спросил Джо.

О Боже, он больше не мог выносить этого сексуального напряжения. Одно прикосновение пальцев Топаз к шее, резкое, со злостью, выбило его из колеи. В голове пронеслось – может ли он ее поцеловать? Черт, он хочет ее. Он не осмеливался посмотреть вниз, боясь привлечь ее внимание…

– Извини… Меня занесло… – бормотала Топаз. – Может, я как-нибудь пришпилю, на вечер, на сегодня. Я возмещу тебе, конечно…

Она попыталась соединить полы рубашки. Руки касались его груди.

– Перестань трогать меня, черт побери! – прорычал Джо.

– Прекрасно, – резко бросила Топаз. – Я…

Она вскрикнула, когда Голдштейн схватил ее за плечи и прижал спиной к столу.

– Что ты делаешь? – прошептала Топаз.

– Беседую с воспитанной леди, – сказал Джо и, стиснув ее лицо в ладонях, нетерпеливо поцеловал, затем языком залез в рот.

«Мне не следует…» – только успела подумать Топаз.

Ей стало жарко. Там.

Она ответила ему поцелуем.

– Не может быть! Ну, дальше, – требовала Марисса в полном восторге.

– Ну, – сказала Лиза, – привратник услышал крики, ему показалось, наверху кричит женщина, в комнате правления, – усмехнулась она. – И он побежал что было сил, а там – нате вам, выходит Джо Голдштейн. «Все нормально». Но страж порядка настаивает, он хочет пойти и проверить. Пошел. В комнате Топаз Росси, лицо красное, половина пуговиц расстегнута и дышит, как паровоз…

– Не может быть! – воскликнула Марисса, пытаясь подавить зависть. Джо Голдштейн – самый красивый мужчина в компании!

– …а Джо засовывал рубашку в брюки, – с победным видом закончила Лиза.

– Что за проститутка! – вздохнула Марисса. – Она позволила ему делать… это в комнате правления. Сперва Натан, теперь он. Конечно, Голдштейн не захочет больше иметь с ней дело.

Лиза не была уверена, но помалкивала. Марисса Мэттьюз – довольно влиятельная журналистка.

– Топаз Росси просто охотится на старых богатых мужчин, должна тебе сказать.

– Но Голдштейн не такой уж старый, – заявила Лиза.

Джо позвонил Топаз.

– Хочешь пойти на игру в субботу?

– Конечно, – ответила она довольно.