Текст книги "Неписанная любовь (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Глава 7

Элли

Уиллоу, которая была моей лучшей подругой с тех пор, как я переехала в Лейк-Вистерию в средней школе, не задавала никаких вопросов, когда я появилась в ее бунгало на берегу озера посреди ночи с залитыми слезами щеками и машиной, набитой моими личными вещами. Я подумала, что могу подождать до утра, чтобы собрать вещи в своей комнате, но потом подумала, каково это – сидеть тихо, пока Нико занимается своими утренними делами, совершенно не подозревая, что я больше не его няня.

Поэтому, как и в тот раз, когда Ава уволила меня с должности автора песен, я исчезла посреди ночи. Этот вариант показался мне лучше, чем отвести Рафаэля в сторону и умолять вернуть мне работу, потому что я не уверена, что смогу пережить еще один разговор, подобный нашему последнему.

Я не склонна к конфронтации. Конечно, я могу нахамить в ответ, потому что я все-таки дочь своей матери, но когда дело доходит до конфликта, я скорее убегу, чем буду отстаивать свою позицию перед тем, кто причинил мне боль.

Даже если это означает, что конфликт не будет закончен.

Проснувшись утром, я обнаружила, что Уиллоу уже на кухне и наливает нам обоим по чашке кофе. После нескольких глотков для смелости я вкратце рассказываю ей обо всем, что произошло.

Уиллоу хмурится, прислонившись к кухонной стойке.

– Значит, он просто уволил тебя, не дав возможности объясниться?

– Да.

– Вот засранец.

– Именно.

– Нет, ну. Он был прав, когда злился на тебя за то, что ты хранила от него этот секрет, но он мог бы поступить немного иначе.

Я отмахнулась от ее слов.

– Что есть, то есть. Я была неправа, и это мое наказание.

Она хмурится.

– Я знаю, что сейчас все хреново, но тебе все равно лучше без Рафаэля. Он всегда воспринимал тебя и твое время как должное, – неприязнь написана на ее веснушчатом лице ясно, как день. Ее бледные щеки, и без того розовые от утренней пробежки, потемнели еще больше, когда она нерешительно заправляет за ухо прядь рыжевато-оранжевых волос.

С тех пор как мы стали лучшими подругами в средней школе, я никогда не видела, что Уиллоу сдерживалась и не высказывала свое мнение, поэтому я, мягко говоря, удивлена.

– Раньше ты никогда ничего не говорила.

– Потому что после того, как все закончилось с Авой и звукозаписывающей компанией, ты впервые за несколько месяцев выглядела по-настоящему счастливой. У тебя появилась цель. Нико стал идеальным для тебя решением, и наоборот, даже если его отец слишком упрям, чтобы это понять.

В отличие от Уиллоу, которая не проронила ни слова после того, как Ава уволила ее, потому что решила поверить в мою историю о том, что случилось с Дариусом, я боролась. Сильно.

Я до сих пор чувствую вину за то, что из-за меня Уиллоу потеряла работу своей мечты – менеджера Авы, хотя она неоднократно говорила мне, что все равно бы ушла, потому что наша дружба была превыше всего.

Куда ты, туда и я, сказала она, прежде чем собрать свои вещи и переехать со мной на озеро Вистерия.

Тупая боль в груди превращается в сильную.

Уиллоу продолжает, когда я молчу.

– Мне все равно, прав ли был Рафаэль, когда уволил тебя. Он был неправ, когда не дал тебе хотя бы попрощаться.

– Я же не дала ему шанса передумать, прежде чем сбежать.

– Он тебя не заслуживает, – Уиллоу похлопывает по моей сжатой руке. – Я удивлена, что ты терпела его так долго.

– Он был не так уж плох.

– Но был ли он хорош?

Ее вопрос поставил меня в тупик. В каком-то смысле Рафаэль даже добросовестно относился ко мне. Он дал мне работу, несмотря на мою неопытность как няни, и хорошо платил мне, но я все еще боролась с его ворчливым характером.

Я готова была многое терпеть от него только потому, что люблю Нико и финансовую свободу, которую я обрела благодаря щедрой зарплате Рафаэля. Получая ежемесячные выплаты и бесплатное жилье, я откладывала большую часть своих денег в надежде когда-нибудь подать на Аву в суд.

Для начала мне нужно было преодолеть свою маленькую проблему с конфронтацией и найти адвоката по авторским правам, который не убегал бы в противоположном направлении, как только я упоминала ее имя.

Стук во входную дверь застал меня врасплох.

– Кто это?

– Лоренцо.

– Он теперь приходит к тебе домой? Вы что, друзья или что-то в этом роде?

Недавно Уиллоу взяла Лоренцо Виттори, новоиспеченного миллиардера, проживающего в городе, в качестве PR-клиента. Решение было принято быстро, тем более что моя лучшая подруга обожает сложные задачи, а Лоренцо – самая сложная из них, ведь его цель – заменить мэра Ладлоу, семья которого живет здесь с момента основания города в 1800-х годах.

В отличие от Ладлоу, которые воспитывают своих детей с серебряными ложками во рту и правилами этикета мадам Вирджинии, имя Виттори – синоним греха, разврата и международной игорной империи с миллиардными оборотами. Семья Виттори специализируется на всех семи смертных грехах: роскошные отели-казино расположены по всему миру.

Сказать, что он не подходит на роль мэра, значит сильно преуменьшить, но, в отличие от меня, Уиллоу не отступает перед трудностями.

Она смеется.

– Нет, мы не совсем друзья, но ему бы они не помешали.

– Тогда что он делает здесь в такую рань?

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь подслушал наш разговор об операции «Фальшивая невеста». Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи в этом городе.

Мои брови приподнимаются к линии роста волос.

– Значит, найти ему фальшивую невесту – это уже целая операция?

– Да, но она еще на стадии планирования, так что не волнуйся.

– С чего бы мне волноваться?

– Потому что как только Лоренцо узнает, что тебя уволили и ты ищешь работу, он может попытаться тебя нанять, но как твоя лучшая подруга я должна настоять на том, чтобы ты отказалась. Он не годится для брака. Поверь мне на слово.

Лоренцо колотит кулаками о входную дверь, пока Уиллоу не пускает его внутрь. Они обмениваются несколькими тихими фразами в прихожей, прежде чем моя лучшая подруга возвращается на кухню, а Лоренцо следует за ней.

Температура в комнате падает на несколько градусов, и у меня по позвоночнику пробегает холодок, когда мы с Лоренцо встречаемся взглядами. Как бы я ни ценила предупреждение Уиллоу, я ни за что на свете не соглашусь на фиктивный брак с человеком, вызывающим у меня подобную реакцию, каким бы привлекательным или богатым он ни был.

– Привет, – он наклоняет подбородок в мою сторону, демонстрируя свою угловатую челюсть, когда останавливается перед устаревшей столешницей напротив меня. Ему явно некомфортно в своем костюме, дизайнерских аксессуарах и с модной стрижкой, но никто об этом не догадается, благодаря уверенности, которую он излучает.

Я стремлюсь достичь того уровня пофигизма, которое есть у Лоренцо.

Я откинулась в кресле и скрестила руки на груди.

– Я слышала, ты ищешь жену.

Он бросает на Уиллоу язвительный взгляд.

– Я думал, мы договорились держать это в секрете.

– Ты можешь ей доверять.

– Я никому не доверяю.

Я показываю на себя.

– Эй. Я еще здесь.

Его темные глаза скользят по мне без малейшего интереса.

– Ты не замужем?

– Нет.

– Хотела бы стать миллионершей?

У меня вырывается смех.

– А кто бы не хотел?

– У меня есть предложение.

– Брось это. В мире даже у Виттори не найдется столько денег, чтобы убедить меня стать твоей женой.

Он не выглядит оскорбленным, потому что для этого нужно чувствовать что-то, кроме безразличия, но он воротит нос от моего замечания.

– Неважно. Я все равно не люблю блондинок.

Уиллоу вздыхает.

– Это исключает половину подходящих женщин в этом городе.

Его клинический взгляд встречается с ее.

– Или рыжих, если уж на то пошло.

– Она была популярна с восьмого класса, – я не обращаю внимания на то, что в груди у меня щемит от тоскливого взгляда, который всегда появляется в глазах у Уиллоу, когда она думает о своем женихе, который заканчивает ординатуру по внутренней хирургии в Вашингтоне. Я не завидую их отношениям на расстоянии, но мне хочется такого же общения. И как у моей мамы с отчимом.

Вместо этого социопат предлагает мне сыграть роль его фальшивой невесты, потому что я одинокая и безработная.

Лоренцо смотрит на часы уже в третий раз с момента прихода, и это мой сигнал к тому, чтобы уйти. Я и так доставляю Уиллоу немало неудобств.

– Как бы весело это ни было… – я соскальзываю с табурета и направляюсь к выходу.

– Куда ты собралась? – Уиллоу показывает на мою недоеденную миску с хлопьями.

– К моим родителям. Я хочу добраться туда до того, как мама уйдет на работу.

– Я думала, ты останешься у меня.

– Я боюсь, что еще одна ночь на твоем гостевом матрасе может испортить мне позвоночник, – я потираю затекшие мышцы у меня на шее.

– Ты можешь спать со мной в кровати!

– Спасибо, но твой храп будет мешать мне спать всю ночь.

Она отмахивается от меня, и я разражаюсь хохотом.

– Добавь к моему списку еще и отсутствие храпа, – говорит Лоренцо.

Уиллоу бросает в него глазами кинжалы, а затем снова смотрит на меня.

– Ты уверена?

– Да. Уверена.

– Если передумаешь, у тебя всегда будет свободная комната здесь, – Уиллоу обнимает меня. Она сделала такое же предложение, когда мы переехали обратно на озеро Вистерия после того, как Ава выгнала меня.

Я отвечаю на ее объятия.

– Я знаю.

– Я даже могу купить новый матрас, чтобы подсластить эту сделку.

Я смеюсь, несмотря на слезы, застывшие на веках.

– Оставь деньги на свою свадьбу. Они тебе понадобятся с твоим то вкусом.

Глава 8

Рафаэль

Прошлой ночью я не спал до поздней ночи, работая над очередным 3D-супергероем для коллекции Нико, и мне с трудом удается встать с постели. Я никогда не был ранним человеком, но Элли…

Дерьмо.

На секунду мне эгоистично захотелось, чтобы Элли все еще была здесь, чтобы помочь мне. Глупая мысль, и я корил себя за навязчивую реакцию, пока выползал из-под одеяла и спускался вниз, чтобы приготовить Нико завтрак.

После прошлой ночи блинчики кажутся лучшим выбором, поэтому я достаю ингредиенты и приступаю к приготовлению любимого блюда Нико. Обычно я готовлю большой завтрак по субботам, когда Элли уходит на целый день, но сегодня нужно что-то особенное.

Подкуп.

Я так увлекся размышлениями о том, как сообщить Нико эту новость, что в итоге сжег два блина. Если бы Элли была здесь, она бы выгнала меня с собственной кухни и взяла на себя мою задачу, потому что, в отличие от меня, ей нравится готовить. Она даже с нетерпением ищет новые рецепты, в то время как я придерживаюсь проверенных семейных – зеленые спагетти, моле, посоле⁴ и филе-миньон на гриле.

При воспоминании об Элли у меня в груди снова защемило, и я занялся приготовлением завтрака для Нико, чтобы отвлечься, пока не придет время его будить.

Нико стонет и натягивает на голову плед, когда я открываю жалюзи, напоминая о своем присутствии.

– Я приготовил тебе блинчики, – я поднимаю плед и щекочу ему ступни.

– Перестань! – шипит он, брыкаясь.

– Нет, пока ты не встанешь с кровати.

Он кряхтит и возмущается, скатываясь с кровати с лохматой головой и страшным хмурым взглядом.

– Для человека, который собирается съесть блинчики с черникой, ты слишком ворчливый.

Его глаза сужаются.

– Со взбитыми сливками?

– Да.

– И клубникой?

– Тебе нравится клубника? – я притворяюсь будто не знаю.

Его голова откидывается назад со стоном.

Я веду его к двери.

– Конечно, я добавил клубнику. Как будто я могу забыть, что ты любишь ее больше всего.

Он молча следует за мной, и я напрягаюсь, когда мы проходим мимо комнаты Элли. Возвращается то же самое тошнотворное чувство ужаса, и мои шаги подсознательно замедляются, пока Нико не проходит мимо меня. Я настолько отвлекся, что не заметил, что дверь была открыта, пока Нико и вовсе не распахнул ее.

– Элли? – он делает шаг внутрь и останавливается. – Ты здесь? Папа приготовил блинчики.

В отличие от Нико, я не был в комнате Элли с того дня, как она переехала, но я быстро понял, что что-то не так. От пустого шкафа, полного вешалок, до ключа от дома, оставленного на комоде, – намеки на предыдущую няню Нико остались, а вот ее вещи – нет.

– Где вещи Элли? – Нико смотрит на меня, нахмурив брови.

Я не отвечаю ему, в основном потому, что не знаю, как это сделать. Меньше всего я ожидал, что Элли улизнет посреди ночи, но, опять же, я не давал ей повода задерживаться здесь.

Несмотря на то, что я зол на Элли, утаившую правду, я не могу перестать чувствовать себя мудаком за то, как выгнал ее. Вчера вечером я сказал, чтобы она съехала в течение суток, даже не подумав о том, есть ли ей вообще куда пойти.

У нее есть лучшая подруга, которая живет в городе – это я знаю, – но есть ли у нее место для нее? Я также знаю, что ее мать живет где-то в Лейк-Вистерии, но Элли не рассказывала о ней раньше, так что я не знаю, какие у них отношения.

Почему тебя это волнует? Она больше не твоя проблема.

Если это так, то почему у меня в груди вдруг защемило? И как объяснить напряжение, нарастающее у меня под черепом и пульсирующее с каждым ударом сердца?

Нико трясет меня за руку достаточно сильно, чтобы я отвлекся от своих мыслей.

– Почему все ее вещи пропали? – его голос срывается на последнем слове.

Мой ответ застревает в горле, когда он смотрит на меня глазами, до краев наполненными слезами. Я знал, что этот разговор будет трудным, но надеялся, что он подождет до того момента, когда я успокою его блинчиками, новым супергероем, напечатанным на 3D-принтере, который пополнит его растущую коллекцию, и важным разговором о том, что всегда нужно говорить друг другу правду.

– Ты заставил ее уйти, да? – на его лице появляется мрачное выражение, которое я слишком часто узнаю на своем собственном, и от этого у меня мгновенно сводит желудок.

Я опускаюсь перед ним на колени, чтобы мы оба были на уровне глаз.

– Я знаю, что ты любишь Элли, но я не могу позволить ей больше заботиться о тебе после того, как она скрыла от меня правду.

Вместо того чтобы поддаться слезам, грозящим пролиться, Нико со всей силы толкает меня, и я отшатываюсь, прежде чем восстановить равновесие. Мой ребенок ни разу в жизни не был агрессивным. Нико – любвеобилен, а не любитель драться, поэтому я удивлен его реакцией.

В шоке и с разбитым сердцем, хотя и не обращаю внимания на боль в груди, я пытаясь дотянуться до него.

Он уклоняется от моих объятий.

– Ты сказал ей уйти?

– Да.

– Почему? Почему? Почему? – он снова толкает меня, но на этот раз я лучше подготовлен к удару, как по сердцу, так и по телу.

Я мягко сжимаю его запястья.

– Используй свои слова, а не руки.

Он пытается освободиться из моей хватки.

– Нет.

– Николас, – умоляю я. – Ты же знаешь, я не мог позволить ей остаться после того, что случилось.

– Она моя лучшая подруга, – отчаяние сквозит в его голосе.

– Она была твоей няней.

– Нет! Ты не понимаешь! – он пытается вырваться из моих объятий и терпит неудачу. – Она хотела рассказать тебе, но я запретил ей, – по его щеке скатывается одинокая слеза.

Я ненавижу себя за то, что причинил ему такую боль, и еще больше ненавижу Элли за то, что она вообще поставила меня в такое положение. Если бы она не ушла посреди ночи, у меня было бы время лучше подготовить Нико к ее отъезду.

– Она – взрослая, а ты – ребенок. Может, ты и не знал, как лучше, но она знала.

Он снова и снова качает головой.

– Ты забрал у меня лучшего друга.

– Я найду тебе кого-нибудь лучше…

– Нет! Мне нужна Элли!

– Это невозможно.

– Ты всегда заставляешь всех уходить!

Я отпускаю его, слишком ошеломленный его убийственным ударом, чтобы сделать хоть что-то, кроме как сидеть неподвижно, пока мой сын бежит обратно в свою комнату. Он захлопывает дверь с такой силой, что дверная рама трясется.

Я не знаю, сколько времени прошло, но я не встаю до тех пор, пока боль в коленях не сравняется с болью в груди.

Ты всегда заставляешь всех уходить. Слова Нико преследуют меня.

Моя мама. Моя бывшая жена. Элли. Список продолжает расти, как и мои проблемы с доверием.

Поскольку я не люблю, когда еда пропадает зря, и слишком часто ложился спать голодным, я съедаю порцию блинчиков Нико и свою, а мысли о ненависти к себе составляют мне компанию за кухонным островком.

Просто обычный вторник.

Глава 9

Элли

Я еду к маме на южную сторону города, подальше от ослепительных особняков на берегу озера и бунгало Уиллоу на набережной, которое выдержало испытание временем, несмотря на попытки застройщика и кузена Рафаэля, Джулиана Лопеса, купить его.

Мои мама и отчим живут на южной окраине города, недалеко от школы Нико и городской ярмарки, где проходят знаменитые фестивали на озере Вистерия, посвященные всем четырем временам года. Наш район обветшал и далеко не так гламурен, как остальная часть города, но моя мама сделала все возможное, чтобы превратить ветхий дом с тремя спальнями в жилище, в которое хочется приезжать каждую неделю.

Мой отчим, Берт, открывает дверь с самой большой улыбкой.

– Элли София Синклер. Какой приятный сюрприз.

– Правда? – я осматриваю их пустую гостиную. Она сильно изменилась с тех пор, как я была ребенком, благодаря нескончаемым идеям моей мамы по декорированию и готовности Берта воплотить их, несмотря на его нелюбовь к ручному труду и часовую поездку в любимый магазин домашнего декора моей мамы.

– Чем мы обязаны этому случайному визиту? Сегодня даже не суббота.

Моя улыбка спадает.

– Меня уволили.

Его седые брови сходятся вместе.

– С кем мне поругаться?

Мой смех больше похож на всхлип.

– О нет. Только не слезы. Я не очень хорошо с ними справляюсь, – отчим заключает меня в свои знаменитые медвежьи объятия. Они всегда заставляют меня снова почувствовать себя маленьким ребенком, даже после того, как я переросла его на несколько дюймов, когда мне исполнилось двенадцать.

– Беатрис! Иди сюда скорее. Нашей дочери нужна твоя помощь, пока я иду убивать ее босса.

– Бывшего босса.

Он крепко сжимает меня.

– Нет, если я смогу помочь.

– Что? – моя мама выбегает из кухни с облаком мучной пыли за ней. – Элли? Что ты здесь делаешь?

– Привет, мам, – я вырываюсь из объятий Берта и вытираю слезы с лица.

Берт мягко подталкивает меня в сторону мамы.

– Присмотри за ней, пока я буду искать свой топор.

– Он в гараже. На нижней левой полке рядом с банками с краской.

– Мам.

– Что случилось? – она обнимает мою голову ладонями и целует в лоб.

– Я расскажу тебе, но сначала ты должна убедить Берта не убивать Рафаэля.

Он стоит так высоко, как только позволяет его рост в сто семьдесят сантиметров.

– Я не собирался его убивать.

– Или угрожать телесными повреждениями, – добавляю я. – Что будет делать моя мама, если тебя посадят в тюрьму?

Мама сжимает мои щеки.

– Он подождет, пока я найду способ оказаться там вместе с ним.

– Вы двое безнадежны, – простонала я, бросаясь на диван.

– К счастью, – Берт притягивает маму к себе и целует ее в макушку. Она прижимается к нему с самой глупой улыбкой на лице.

Когда я была ребенком, я считала отвратительным, что моя мама запала на моего учителя музыки, который давал мне бесплатные уроки, потому что она ему тоже нравилась, но теперь я не могу насытиться их любовью. Приятно осознавать, что моя мама рядом с человеком, который заботится о ней так же, как и я, особенно после того, как ее брак с моим биологическим отцом потерпел неудачу.

Мы не часто говорим о нем, в основном потому, что мы оба приложили усилия, чтобы избавиться от его психологического насилия, но это не значит, что я никогда не думаю о нем, особенно когда так легко увидеть, насколько Берт добрее и терпеливее.

Мама и Берт суетятся вокруг меня, помогая разгрузить машину и перенести вещи в мою детскую спальню. Я беру на себя инициативу по распаковке вещей. Когда все разложено по местам, я ложусь на розовое плед с оборками и смотрю на звезды, приклеенные к потолку.

Забавно, что год назад я делила маленькую квартирку в Лос-Анджелесе с Авой и Уиллоу, днями писала песни, а ночами работала официанткой, чтобы оплатить счета в ожидании своего большого успеха. Теперь я снова в своей детской спальне, как будто и не покидала ее.

Все выглядит так же, как и раньше: стены увешаны концертными плакатами и сказочными лампочками, которые Берт повесил, когда я училась в средней школе. Даже моя тумбочка и стопки дневников в нижнем ящике остались нетронутыми.

Мама осматривает мой недавно организованный шкаф, полный толстовок, леггинсов и футболок.

– Обязательно носить так много черного?

– Там есть и белая одежда.

– И синяя, – Берт подмигивает мне.

Мама хмурится.

– Ты одеваешься так, будто у тебя траур.

– Идеально, поскольку в обозримом будущем я буду скорбеть о своем трудовом статусе.

Берт улыбается, а вместе с тем и напрягается, когда спрашивает:

– Что скажешь, если мы вместе сыграем, пока твоя мама занимается своими делами?

– Я не знаю…

– Да ладно. Я даже купил для тебя новую гитару, чтобы ты ее опробовала.

Мои губы поджимаются.

– Я уже сказал, что нашел ее во время шопинга в «Чужом Сокровище»? Оказывается, она подписана Коулом Гриффином и Фиби Монтгомери.

– Ты шутишь.

– Нет. Владелец магазина подтвердил, что она настоящая.

Я спрыгиваю с кровати.

– Боже мой! Ты должен мне ее показать!

Я понятия не имею, как гитара, подписанная Коулом Гриффином, легендарным лириком и фолк-музыкантом, и его соавтором, оказалась в нашем городском магазине подержанных вещей, но я должна это увидеть.

Берт смеется себе под нос, пока я следую за ним из моей спальни в его импровизированную музыкальную комнату, которая служит домашним офисом моей мамы. Это место навевает множество приятных воспоминаний о том, как мы часами проводили время вместе, пока он учил меня играть на тех же инструментах, на которых я учу играть Нико.

Учила играть.

Мое горло сжимается вместе с сердцем.

Глубокий вдох, Элли.

– О чем ты думаешь? У тебя такой вид, будто ты съела лимон, – спрашивает Берт.

– Ни о чем, – я смотрю на акустическую гитару с подписями Коула и Фиби, прежде чем вспомнить. – О нет.

– Что?

– Я забыла гитару в доме Лопесов.

Лицо Берта бледнеет.

– Хочешь, я схожу за ней?

– Нет, – поспешно говорю я.

– Я не против небольшой поездки. Было бы неплохо посмотреть, как живет другая половина города.

– Они не другая половина. Они – одна десятитысячная процента.

– Зачем использовать математику, если можно просто сказать «грязные богачи»?

Я со смехом качаю головой.

– Я ценю твое желание помочь, но нет. Я и так достаточно навязываюсь.

– Навязываешься? Кому? Позволь мне переговорить с ними, – он, как полный болван, обыскивает пустую комнату в поисках пропавшего человека.

Кто-то должен защитить этого мужчину любой ценой, потому что он – национальное достояние.

– Я не хочу быть обузой.

Он бросает на меня полный раздражения взгляд, протягивая гитару, чтобы я взяла ее.

– Нет, ты не обуза. Но если ты настаиваешь на помощи, то тебе стоит поскорее найти новую работу. Наш счет за воду удвоится в следующем месяце благодаря твоей любви принимать душ.

Я натягиваю аккорды средним пальцем, вызывая у него глубокий смех.

– Вы нанимаете сотрудников в музыкальный магазин? – спрашиваю я.

– Для тебя – всегда, хотя должен предупредить… некоторые из новых детей, которые приходят на уроки музыки, очень грубые. Во всем виноваты эти приезжие миллионеры, которые клянутся, что их дети – следующие Шопен и Бетховен.

Я корчу гримасу.

– Надеюсь, я справлюсь.

– Я знаю, что справишься. Ты же Синклер, в конце концов.

В моей груди теплеет. Мой отчим – самый искренний, добросердечный человек, которого я когда-либо встречала, и мне повезет, если я найду партнера, который будет хотя бы наполовину таким, как он. Пусть я никогда не называла его папой, но он мой отец во всех смыслах, поэтому я и взяла его фамилию.

Берт начинает напевать начало нашей любимой песни, и мы играем вместе, пока я не забываю о своей жизни и обо всех проблемах, которые ждут меня позже, например о возвращении моей любимой гитары.