Текст книги "Неписанная любовь (ЛП)"
Автор книги: Лорен Ашер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
Завтра мне нужно будет начать процесс переезда, но сегодня…
Сегодня я притворюсь, что завтрашний день никогда не наступит.
Глава 50
Рафаэль
Утро наступает слишком быстро, хотя я не спал до тех пор, пока не отвел Элли в ее комнату и не уложил в постель.
Я задерживаюсь рядом, наблюдая за ней и обижаясь на то, что сегодня она официально переедет. Вчера вечером я пытался отговорить ее от этой идеи, но, когда она объяснила свои доводы, я неохотно согласился.
Она хочет не торопить события и дать нам возможность разобраться во всем, не давая Нико повода для надежд, и в глубине души я знаю, что она права.
В течение следующих двух недель Элли по-прежнему будет приходить к Нико, чтобы он мог постепенно привыкнуть к жизни без нее, но она больше не будет проводить здесь ночи. Она утверждает, что было бы слишком заманчиво остаться здесь навсегда, и я пока не вижу в этом ничего страшного.
Хотя я не хочу, чтобы она возвращалась в дом своих родителей, я понимаю, что для того, чтобы двигаться вперед, мы не можем продолжать цепляться за то, как все было раньше.
Ради Элли я надеюсь, что Нико хорошо воспримет новость о ее новой работе, но я совершенно не представляю, как он отреагирует. Вчера вечером мы с Элли договорились, что разговор о ее отъезда будет вести она, поэтому, даже если мне захочется вмешаться, я сказал ей, что не буду этого делать.
Когда соблазн разбудить Элли становится слишком велик, чтобы его игнорировать, я выхожу из ее комнаты и направляюсь на кухню, чтобы приготовить завтрак для нас троих.
Час спустя в комнату входит Нико, зевая. Элли следует за ним, одетая в очередные шорты, которые возвращают меня к прошлой ночи, когда ее ноги были…
– Buenos dias, Papi (Доброе утро, папа), – Нико подходит и обнимает меня.
– Я приготовил завтрак, – я указываю на круглый стол под окном, выходящим на задний двор и небольшой пруд вдалеке.
Мой сын сидит в уголке и улыбается той же улыбкой, что выложена у него фруктами на оладушке. Мы с Элли садимся рядом и втроем наслаждаемся обществом друг друга.
Мы обмениваемся историями и смеемся на протяжении всей трапезы, и это почему-то в десять раз лучше, чем на Гавайях, немного из-за того, что я нахожусь в комфорте собственного дома, но в основном из-за всего того, что произошло с Элли прошлой ночью.
Она была… всем.
В моей груди нарастает давление при мысли о том, что я больше не буду просыпаться с ней, но я обещаю себе, что это ненадолго.
Я не позволю этому случиться.
Когда мы все убираем тарелки, Элли смотрит на меня и кивает. Я тянусь к ее руке под столом и переплетаю наши пальцы так, чтобы Нико этого не заметил.
Как бы мне ни хотелось держать ее руку на виду, я не готов к такому шагу с Нико, да и она тоже.
– Давай принимать все по одному дню за раз, – сказала она вчера вечером, когда я держал ее в объятиях.
– Как же мы будем ходить на свидания, если ты проведешь пять недель в Европе? – спросил я.
– Придется проявить изобретательность, – она усмехнулась, и на этом все закончилось.
Элли сделала неглубокий вдох.
– Нико, я хотела с тобой кое о чем поговорить.
Нико опускает свой стакан с апельсиновым соком.
– О чем?
– Помнишь, я писала песню для Коула Гриффина?
– Да? – его нахмуренные брови так напоминают мне мои собственные.
– Так вот, ему понравилось.
Нико поднимает руку, чтобы Элли по ней ударила.
– Ура! Ты молодец.
Ее щеки раскраснелись, и она похлопала его по плечу.
– Спасибо.
– Так он собирается оставить ее себе?
– Да.
– А как насчет песни, с которой я тебе помог?
Элли улыбается.
– Я рада, что ты спросил, потому что оказалось, что Коул хочет, чтобы я помогла ему не только с одной песней.
Глаза Нико расширяются.
– Правда?
– Да. И он сказал мне, что ты можешь быть указан в кредитах.
– Не может быть!
– Поздравляю. Возможно, ты самый молодой автор песен в истории.
Нико ухмыляется.
– Если тебе понадобится еще помощь, я возьму с тебя всего лишь газиллион долларов.
Мы с Элли оба смеемся над этим.
– Ну, не знаю, смогу ли я позволить себе тебя, но если хочешь мне помочь, то у тебя есть такая возможность.
– Вау.
– Довольно круто, да?
– Конечно! Поздравляю! – на этот раз он протягивает кулак, и Элли ударяет по нему своим.
– Спасибо, – она смотрит на меня, и я киваю.
Пора с этим покончить.
– Если я хочу работать с Коулом, мне придется поехать с ним в Европу.
Мой сын улыбается.
– Это так круто! Ты должна поехать.
Как Элли может выглядеть такой счастливой и в то же время грустной? Я хотел бы стереть выражение ее лица, но мы оба ничего не можем сделать.
Ее рука крепко сжимает мою.
– Если я буду работать на Коула, я больше не смогу быть твоей няней.
– Но разве ты не сможешь вернуться, когда закончишь?
– Я так не думаю… – она прикусила губу, пока та не покраснела.
– Как долго тебя не будет? – спрашивает Нико.
– Пять недель.
– Это не слишком долго. Правда, Papi (Папа)? Элли может потом сюда вернуться! – его улыбка меркнет, когда он смотрит на меня.
– Нет, mijo (сынок). Она больше не может работать на меня.
– Но почему? – его голос дрожит.
– Элли должна продолжать писать музыку для других людей, потому что она действительно хороша в этом.
– Но… – плечи Нико опускаются с поражением.
Элли убирает мою руку, чтобы опуститься на колени рядом с его стулом.
– Но я тебя не брошу.
– Нет, бросишь, – несколько слезинок падают ему на колени.
– Нет. Я всегда буду частью твоей жизни.
– Но ты уезжаешь, – прежде чем я успеваю его успокоить, Нико в спешке покидает кухню.
Элли поворачивается ко мне со слезами на глазах.
– Я не знаю, смогу ли я это сделать.
– Сможешь.
Всхлип вдалеке, а затем хлопок двери разрушают контроль Элли над своими слезами, и одна из них скатывается по ее лицу.
Мое сердце словно раскалывается на две части: Нико и Элли тянут его в разные стороны. Хотя мне бы хотелось, чтобы она осталась с нами навсегда – и потому, что Нико ее любит, и потому, что она мне… нужна, – она заслуживает того, чтобы выбрать себя и свое будущее. Мы всегда будем здесь, но такая возможность, как дает ей Коул, не будет длиться вечно, и именно это я говорю себе, поднимаясь на ноги и протягивая руку, чтобы Элли могла за нее ухватиться.
– Он поймет.
Она качает головой.
– Нет, не поймет.
– Поймет, как только осознает, что я не повторю ошибку прошлого раза, когда уволил тебя, – я сыграл свою роль в недоверии Нико, когда уволил Элли после несчастного случая, и теперь мне предстоит это исправить.
Слезы текут по щекам Элли, пока мы следуем за криками Нико к их источнику.
Я стучу в дверь гостевой ванной комнаты, расположенной рядом с лифтами.
– Николас?
Его крики затихают, когда он шмыгает носом.
– Что?
– Мы можем с тобой поговорить? Пожалуйста?
– Я не хочу.
Элли вздрагивает рядом со мной.
– Я знаю, что ты сейчас расстроен, но Элли не бросает…
– Нет, бросает!
– Нико, – Элли дергает дверную ручку и приоткрывает дверь. – Можно мне войти?
– Зачем? Ты просто будешь врать мне, как мама!
Хотя его слова ощущаются как выстрел из дробовика в грудь, я не могу представить, что чувствует Элли, когда Нико сравнивает ее с Хиллари.
Она сжимает мою руку, и я отвечаю ей тем же, как бы говоря, что мы справимся с этим. Вместе.
– Я никогда не лгала тебе и никогда не буду, – Элли напрягает позвоночник и открывает дверь.
Мой сын сидит на кафельном полу, подтянув ноги к груди и уткнувшись лбом в колени.
Элли опускается на колени рядом с ним, а я стою в дверном проеме, застыв на месте, пока она обхватывает Нико руками и прижимает его к груди.
– Мне жаль, что твоя мама давала обещания, которые не смогла сдержать, – я планирую исправить это как можно скорее. – Но я – не она. С тех пор как я начала работать на твоего отца, я ни разу не нарушила ни одного обещания, даже когда это означало потерять работу из-за тайны, которую я хранила, и я не планирую нарушать их и впредь, потому что твое доверие очень важно для меня.
Его лоб упирается в колени, когда он качает головой.
– Я не хочу, чтобы ты меня бросила.
– И я не хочу. Возможно, я буду работать на кого-то другого, но я всегда буду частью твоей жизни, независимо от того, буду я твоей няней или нет.
Нико смотрит на нее с красными, залитыми слезами щеками и налитыми кровью глазами.
– Будешь?
– Да. Ты навсегда останешься со мной.
Его нижняя губа подрагивает, когда он переводит взгляд с меня на Элли.
– Ты обещаешь?
– Своей жизнью. Ничто не сможет удержать меня от тебя.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, – Нико прячет лицо за ладонями и всхлипывает.
Элли в панике смотрит на меня, и я опускаюсь рядом с ней на колени.
– Эй.
Плечи Нико сотрясаются от неровного дыхания.
Я поднимаю его подбородок.
– Это нормально – грустить.
– Это больно, – он постукивает по месту над сердцем.
Элли вытирает уголки глаз.
Внутри меня что-то трещит.
– Я знаю, ты боишься, что Элли не вернется, но она вернется.
– Но у нее больше не будет причин для этого.
– Я позабочусь о том, чтобы у нее всегда была причина вернуться, – говорю я ровным голосом.
– Сейчас я смотрю на свои самые большие причины, – она сжимает обе наши руки, и это немного ослабляет тяжесть, давящую на мои виски, плечи и грудь.
Я обхватываю их обоих и заключаю нас в групповое объятие.
– Мы не прощаемся.
Она с сопением кивает мне на одно из плеч.
– Нет.
Нико прячет лицо.
– Я рад за тебя, Элли, но мне также грустно за себя.
– Мне тоже, – искренне говорю я.
Элли высовывает голову из-под моей шеи.
– А мне трижды грустно.
Нико обхватывает нас за шеи.
– Я не хочу другую няню.
– Тогда у нас ее не будет, – моя первоначальная причина, по которой она нужна, больше не имеет значения, потому что Элли достаточно для Нико, будь она в его жизни в качестве друга или чего-то большего.
– Может ли Элли приходить к нам каждый день? Когда она не в Европе? – спрашивает он между приступами всхлипывания.
Она смеется.
– Я тебе так надоем.
– Это невозможно, – я улыбаюсь ей.
– Да. Он прав, – Нико кивает.
– Ты можешь навещать его так часто, как захочешь. Несколько раз в день, если хочешь, – я подмигиваю.
– Я имею в виду, что было бы неплохо, если бы я проверяла животных. Они практически мои дети.
– Безусловно. К тому же на следующей неделе у меня будет пополнение, и им нужны имена.
– Боже упаси назвать их свиньями номер один, два и три.
– А как насчет цыплят? – спрашивает Нико с возбужденной улыбкой.
Я бросаю на него взгляд.
– Пока нет.
– Ох, боже.
Элли поправляет очки на его носу.
– Цыплята звучат забавно.
Я почесываю подбородок.
– Если подумать…
Нико и Элли смеются, думая, что я шучу.
Если Нико я легко могу сказать «нет», то Элли – совсем другое дело, и это лишь вопрос времени, когда она это поймет.
Джулиан притягивает меня к себе и обнимает до треска костей.
– Я скучал по тебе, дружище.
Моя грудь напрягается, когда я обнимаю его в ответ, прежде чем впустить его в дом.
– Я тоже.
– Где Элли? – он оглядывается по сторонам.
– Она вернулась к маме.
– В гости? Сегодня даже не суббота.
Я качаю головой.
– Она съехала сегодня.
Нико все утро ходил за ней по пятам, пока она кормила животных, убирала в стойлах, перестирывала белье и готовила обед для нас троих. Это была горько-сладкая трапеза, но Элли уже пообещала вернуться завтра, так что Нико, похоже, воспринял ее отъезд в несколько лучшем настроении.
Несмотря на то что я планирую позже пригласить Элли на наше первое свидание, я уже тоже скучаю по ней. Не знаю, как переживу пять недель ее отсутствия, но следующие две недели до ее отъезда я проведу с пользой.
Он замирает на месте.
– Ты ее уволил?
– Формально да.
– Ты идиот.
Я бросаю в него следующие слова.
– Она все равно собиралась уволиться, поэтому я решил, что она получит выходное пособие.
Он дважды моргает.
– Это…
– Мило?
– Интересно, – его взгляд задерживается на мне на мгновение, прежде чем Нико бежит по коридору.
– ¡Tío! (Дядя), – он прыгает в объятия Джулиана.
– Ты вырос на целый фут18, пока я тебя не видел?
Нико смеется.
– Нет!
Мой кузен встает.
– Хм. Ты выглядишь выше.
– Правда? – Нико выпячивает грудь.
Я смеюсь.
Нико уже привык к этому звуку, но Джулиан поворачивает голову в мою сторону.
– Что? – говорю я.
– Очень здорово слышать твой смех.
– Ты заставляешь меня краснеть.
Его улыбка становится шире.
– Ты шутишь? Черт. Что добавляли в те напитки «Гавайское солнце?»
– Кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы.
Джулиан притягивает меня к себе и гладит по макушке, как он делал, когда мы были моложе.
– Счастье тебе идет.
Я отпихиваю его.
– Влюбленность в Далию действительно изменила тебя.
– Просто подожди, пока это случится с тобой.
У меня такое чувство, что это может случиться раньше, чем я думал.
Глава 51
У меня уже было много свиданий, но я не помню, чтобы я так нервничала, стоя в гостиной родителей, пока мама суетилась вокруг меня, а Берт стоял в углу с улыбкой на лице.
– Ты надела платье, которое я тебе купила!
– Не слишком ли оно велико? – я дергаю за подол, но оно не тянется дальше бедер.
– Конечно, нет! Ты выглядишь великолепно, – говорит мама.
Ей не терпелось пройтись со мной сегодня по магазинам в поисках нового наряда для свидания. По тому, как она расплакалась, когда я вышла из примерочной в этом коротком платье, можно подумать, что я примеряю наряд на свадьбу.
– Может, мне взять топор и сказать ему пару ласковых на крыльце? – спрашивает Берт.
Я качаю головой.
– Я настаиваю на том, чтобы ты этого не делал.
– Это может быть весело.
– А еще тебя могут арестовать, так что не надо.
Мой отчим смеется, притягивая меня к себе и обнимая.
– Ему повезло, что ты дала ему второй шанс.
Мои губы изгибаются в уголках.
– Я счастлива, что сделала это.
Морщинки возле его глаз разглаживаются.
– Он тебе очень нравится, да?
– Совсем чуть-чуть.
Мама визжит, как будто она снова в начальной школе.
– Ты шутишь? Ты вся светишься.
– Ладно, хорошо. Он мне очень нравится, – как будто наколдовав его одними словами, Рафаэль звонит в дверь.
Мама хватает Берта и вытаскивает его из комнаты, но он все равно кричит:
– Обращайся с ней хорошо, иначе я познакомлю тебя со своим топором, – я открываю дверь.
Рафаэль протягивает мне розовый гибискус, который выглядит так, будто он сорвал его прямо с одного из кустов, которые мы видели на Гавайях.
Я пристально смотрю на него.
– Где ты его нашел?
– У меня есть свои источники.
Мои щеки раскраснелись, когда он заправил мои волосы за ухом, прежде чем положить за него цветок.
– Красивый цветок для потрясающей женщины.
Я слышу, как мама и Берт шепчутся, поэтому хватаю свою сумочку и закрываю за собой входную дверь.
Рафаэль сегодня оделся в льняную рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами и темные шорты. Хотя я была тайной поклонницей его более грубых нарядов и внешнего вида, не стану отрицать, что сейчас он выглядит все также привлекательно.
– Ты чудесно выглядишь, Король Бала.
Его сузившиеся глаза пробежались по моему лицу.
– Никогда больше не называй меня так.
Я ухмыляюсь.
– Боишься, что тебе понравится?
– Могу гарантировать, что нет.
Я высунула язык, и он с легким смехом поцеловал меня в щеку, после чего повел к своему пикапу. Он открывает передо мной дверь, садится на водительское сиденье и поворачивает ключ зажигания.
– Итак, какие у нас планы? – спрашиваю я.
– Это сюрприз, – он выезжает с подъездной дорожки дома моих родителей и сворачивает на дорогу, ведущую к озеру Вистерия.
– Мы уезжаем из города?
Он нажимает на педаль газа.
– Да.
– Не хочешь появляться со мной на людях? – поддразниваю я.
Его глаза прищуриваются в моем направлении.
– Я могу развернуться и пройтись с тобой по главной улице, если это сделает тебя счастливой. Я даже найду тебе корону и объявлю тебя своей Королевой Бала.
Я сверкаю глазами.
– Смешно.
– Тогда хочешь, чтобы я привязал тебя к себе?
– Заманчиво, но пока я вежливо откажусь, – я хочу побыть с Рафаэлем наедине еще несколько недель, пока все в городе не узнают о наших отношениях. Новость повлечет за собой сотни вопросов, на которые мне не хочется отвечать, поэтому я предпочту отложить это на как можно более поздний срок.
Он усмехается.
– Я так и думал.
– Разве тебе не запрещено приближаться ближе чем на сто футов к главной улице после инцидента с пожарным гидрантом? – предположительно, Рафаэль не может приблизиться ни к одному из них после того, как сорвал один во время эпических пранков Джулиана и Далии в старшей школе.
– В прошлом году запрет сняли, – он наклоняет голову. – Подожди. Откуда ты об этом знаешь?
– Эм, – мои щеки горят, так как я не могу придумать ответ достаточно быстро.
В его глазах что-то вспыхивает, и он прищуривается.
– Ты ведь закончила школу на три года позже меня, верно?
– Да?
– Инцидент с пожарным гидрантом произошел, когда я был старшеклассником.
– Хах. Я и не знала. Ты же знаешь, как быстро здесь разлетаются слухи, – я сохраняю нейтральное выражение лица, несмотря на то, что оно выдает мои чувства, как кольцо настроения19.
– И ты знала, что я был королем бала.
Я скрещиваю руки.
– Как и большинство учеников.
– Но ты также помнишь, что я был лучшим.
– Я была членом клуба по составлению выпускных альбомов.
– И кто занимался разделом превосходных качеств?
– Какой-то младшеклассник, с которым ты не дружил, – ответ проскальзывает прежде, чем я успеваю обдумать вопрос Рафаэля.
Черт.
Его глаза сверкают озорством.
– Интересно, что спустя десятилетие ты помнишь не только про мои отличные оценки, но и то, дружил ли я с тем, кто занимался этим разделом.
– У меня отличная память.
– Ты делаешь записи в заметках в телефоне о самых незначительных вещах, чтобы не забыть о них, – его сухой тон соответствует выражению его лица.
– Еще не поздно заявить о своей невиновности?
– Ты не на суде.
– А мне кажется, что очень даже.
Его улыбка может затмить самого дьявола.
– Влюбиться в меня – не преступление, но если бы это было так, мы оба знаем, что ты была бы виновна по полной программе.
Я поднимаю подбородок и принимаю свою судьбу.
– И что с того?
– Я бы сказал, что это делает все гораздо интереснее.
– Неужели? Это делает все интереснее?
– Конечно.
– Пожалуйста, с этого момента поподробнее.
– Потому что я помню, как ты говорила, что я не в твоем вкусе.
Мои губы сжались.
– Теперь скажи мне. Насколько сильной была эта влюбленность? – он подносит мою руку ко рту и целует ее тыльную сторону, будто хочет отвлечь меня, чтобы я рассказала ему всю правду.
Хорошая попытка.
– Если бы я была влюблен…
– И мы оба знаем, что это так.
Игнорировать его легко.
– Я бы никогда не подняла с тобой эту тему.
– Даже если я буду пытать тебя?
Мои щеки вспыхивают, когда я вспоминаю его вид пыток.
– Даже тогда.
– Хм, – он смотрит на меня несколько мимолетных секунд, скорее всего, решая, насколько я серьезна. Ответ «смертельно серьезна», потому что позволить узнать Рафаэлю, как сильно я была в него влюблена, – совсем не вариант, тем более что я написала о нем ужасную песню, которую никогда не услышит свет.
Он улыбается себе под нос.
– Я все равно узнаю то, что хочу, с твоей помощью или без нее.
Я усмехаюсь.
– Удачи.
– Если моя вредная тетя и научила меня чему-то, так это тому, что родители не могут не выдать секретов о своих детях, если им задают правильные вопросы.
Черт.
Рафаэль проезжает через город, который я раньше не видела. В отличие от Лейк-Вистерии с его викторианской прибрежной эстетикой, этот город вдохновлен баварской деревней с открытыми темными деревянными рамами, красочными экстерьерами и мощеными улицами.
Я удивляюсь, когда он останавливается на парковке на главной дороге в город и выключает двигатель.
Я не узнаю окружающую обстановку, поэтому спрашиваю:
– Где мы?
– Лебкухен.
– И что мы здесь делаем?
– Увидишь через минуту.
Он велит мне подождать, пока он обойдет машину, откроет мою дверь и протянет руку, чтобы я за нее ухватилась. Я цепляюсь за нее и выпрыгиваю из пикапа. Держась за его руку, мы идем по причудливой асфальтированной дороге, на которой, кажется, расположено множество самых крупных магазинов города.
Через пять минут ходьбы Рафаэль останавливается перед музыкальным магазином с вывеской «Закрыто» на входной двери.
– Милая идея, но, похоже, они закрыты.
Он игнорирует меня.
– Ты ведь искала пластинку Фрэнки Эстель, верно?
Возможно, я вскользь упомянула об этом Нико, так как он…
– История поиска, – мои глаза расширяются.
Его глаза сверкают.
– Успокоительные закуски. Коллекционные записи. Что дальше?
Я могу поклясться, что очистила историю той ночью, когда искала…
Вибратор.
– Вот дерьмо.
Он обхватывает меня рукой и притягивает к себе.
– Значит, ты помнишь.
Румянец распространяется от моей головы до пальцев ног.
– Давай договоримся никогда больше не говорить о той ночи.
– О, Эль. Уже слишком поздно для этого, – его ухмылка таит в себе коварное обещание.
Я готова упасть замертво.
На самом деле, надеюсь, что так и будет.
Он быстро целует меня в губы, а затем проводит большим пальцем по нижней губе.
– Я умираю от желания узнать кое-что.
– Что?
– Ты когда-нибудь покупала его?
– Я…
Он останавливает меня.
– Просто ответь «да» или «нет».
У меня возникает соблазн обхватить его руками за горло, но я сдерживаюсь, потому что такие вещи могут не приветствоваться на первом свидании, как, опять же, и разговор о вибраторе.
Я бросаю на него взгляд, и он улыбается в ответ.
– Разве ты не должен быть против таких вещей? – спрашиваю я, изогнув бровь.
– С чего бы это?
– Потому что если я использую вибратор, то у нас явно есть проблемы.
Его смех быстро становится моим любимым звуком.
– Я за командную работу в спальне.
Мои щеки вспыхивают.
– И что это значит?
– Тебе не придется долго ждать, чтобы узнать, – он подмигивает.
