Текст книги "Неписанная любовь (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Глава 47

Элли

Сегодня утром я чувствую себя так же растерянно, как и вчера вечером, после того как услышала, как он признался Нико, что я ему нравлюсь. Хотя я рада узнать о его чувствах, это усложняет ситуацию, потому что он мне тоже нравится.

Возможно, даже больше, чем нравится.

Я не хотела признаваться себе в этом, но отрицание правды не идет мне на пользу. Нам с ним придется смириться с тем, что это событие означает для наших отношений.

Если эти отношения вообще есть.

И хотя Нико кажется меньшим препятствием теперь, когда он хотя бы знает, что я нравлюсь его отцу, это не решает нашей главной проблемы.

Рафаэль по-прежнему мой босс.

Этой правды трудно избежать, поэтому я проигнорировала его стук в дверь прошлой ночью, пока не смогла поговорить с голосом разума.

Моей мамой.

– Элли! Я получила твои фотографии! – восторгается моя мама. – Они просто великолепны.

– Ты бы гордилась мной. Я вчера каталась на лодке, и меня ни разу не стошнило.

Она смеется.

– Посмотри, как за две недели ты победила укачивание и страх перед самолетами! Что дальше? Змеи?

– Только через мой труп.

Она хихикает.

– Я так по тебе скучаю! Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя и услышать все о твоем путешествии, когда ты вернешься.

– Да, я тоже.

– Но ты же позвонила мне, чтобы поговорить не об этом? – моя мама всегда обладала особым шестым чувством, когда дело касалось меня.

Я падаю обратно на кровать.

– Не совсем.

– Что происходит?

– Помнишь, как Коул Гриффин нанял меня, чтобы я написала ему песню?

– Как тут забудешь? Я прослушала несколько его альбомов с тех пор, как ты упомянула его имя во время нашего последнего разговора, и он действительно хорош.

– Я знаю.

– Его песни грустные, но он идеально подходит тебе по лирике.

– Что ж, я рада, что ты так думаешь, потому что он спросил меня, не хочу ли я помочь ему написать следующий альбом.

– Правда? – визжит мама, и я слышу, как Берт вбегает в комнату, чтобы проверить ее. – Коул Гриффин попросил Элли помочь ему написать альбом! – говорит она ему, и я улыбаюсь. Мама пыталась подтолкнуть меня к тому, чтобы я вернулась и снова попробовала писать песни, но я сильно сопротивлялась.

– Я не сомневался, что это произойдет, – говорит Берт.

– Я в восторге.

– Конечно! Это грандиозно! – мама кричит так громко, что у меня трещит динамик.

Я отвожу телефон от уха.

– Есть только одна проблема.

– Какая?

– Он хочет, чтобы я поехала с ним в Европу, пока он в туре.

– Если поездка в Европу – это проблема, я с радостью займу твое место, – шутит Берт.

Мама толкает его.

– И в чем дело?

– Я не знаю, смогу ли я поехать.

– Почему?

– Потому что у меня уже есть работа, и я никак не могу взять такой отпуск на пять недель.

– Элли, дорогая, – мягкий мамин голос заставляет меня сделать паузу.

– Что?

– Я знаю, что тебе нравится семья Лопес, и ты предана им до глубины души…

– Думаю, они мне больше чем просто нравятся.

– Они или он? – спросила она слишком знающим тоном.

– Он.

Она издает подтверждающий звук.

– Ну, это, конечно, немного усложняет дело.

– Я не знаю, что делать, – я закручиваю шнурок своей толстовки вокруг указательного пальца. – Я не ожидала, что он вызовет старые чувства, не говоря уже о новых.

– Хм.

– И я ему тоже нравлюсь, – я вспоминаю вчерашний день и то, как он признался Нико, что я ему нравлюсь. Я чувствовала себя чертовски взволнованной, пока наша реальность не рухнула вокруг нас.

– Ну, тогда это еще большая причина для тебя подумать о другой работе.

Я знала, что она это предложит, но все равно от этих слов у меня сжалась грудь.

– Я знаю, что это неправильно – испытывать такие чувства к своему боссу…

– Я этого не говорила, но в твоих ли интересах продолжать работать на него, если у тебя возникли настоящие чувства?

Нет, что только добавляет нам еще одну проблему.

– Я боюсь перемен.

– Если бы это было не так, я бы забеспокоилась, потому что ты любишь сомневаться.

– И трижды подумать, – добавляет Берт.

– Что она всегда говорила, когда была моложе? – спрашивает его моя мама.

– Четыре раза, чтобы быть уверенной? – предлагает он.

Мама смеется.

– Да! Я знала, что ты так и подумала.

Я не могу не засмеяться вместе с ней.

– Ладно. Я поняла. Мне нравится обдумывать свои варианты.

Мама хмурится.

– Мы просто дразним тебя. Любой человек на твоем месте сомневался бы, соглашаясь на такую работу, особенно после того, что ты пережила в прошлый раз.

– Я имею в виду, что хочу согласиться на предложение Коула, но не хочу при этом потерять Рафаэля или Нико.

– Потому что тебе не все равно, – отвечает мама.

– Именно.

– Ну, моя милая девочка, если ты им тоже небезразлична, то они будут рады и поддержат тебя в твоем стремлении к мечте, потому что ты, как никто другой, заслуживаешь этого.

Я издаю дрожащий вздох. Моя мама права, хочу я с ней согласиться или нет.

Мама продолжает:

– Ты отдала этой семье более восьми потрясающих месяцев своего времени в качестве няни. Переход на другую работу не отменяет этого, но может открыть дверь для нового типа отношений.

Наш последний день на Гавайях – горько-сладкий. Последние две недели мы жили в нашем собственном пузыре, состоящем из трех человек, и хотя я не могу дождаться возвращения домой и возвращения к привычной жизни, мне будет не хватать этого ощущения.

Несмотря на то что Нико катался на каяке по острову, сегодня на десерт у него были и пирог Хула, и фруктовый лед, а закат мы наблюдали со специальной смотровой площадки, слушая его любимый альбом Дюка Брасса, моральный дух к моменту нашего возвращения в гостиничный номер все еще был низким.

– Может, посмотрим фильм?

Мы с Рафаэлем переглянулись.

– Уже поздно, – говорит Рафаэль.

Нико подбегает к отцу и выпячивает нижнюю губу.

– Пожалуйста.

Рафаэль смотрит на него и говорит:

– Нет.

Черт. Он даже не вздрогнул, когда сказал это.

Теперь у Нико новая цель, он бросает отца и мчится ко мне.

– Что скажешь, Элли? Я даже позволю тебе выбрать фильм.

Я прикусываю губу.

– Я не уверена.

Рафаэль закатывает глаза, а я отмахиваюсь от него.

– Пожалуйста? – Нико сжимает руки в молчаливой мольбе. – Ты будешь самой лучшей няней на свете.

После разговора с мамой я понимаю, что мое пребывание в роли няни подходит к концу, поэтому сегодня я чувствую себя очень сентиментальной.

Когда мы вернемся на озеро Вистерия, нам с Рафаэлем придется поговорить о моей работе, но сегодня я могу притвориться, что ничего не изменится.

Я снова смотрю на его отца.

– Может, мы вместе решим, какой фильм посмотреть?

– Ты можешь отказаться.

Мой правый глаз подергивается.

Вздохнув, он кивает.

– Отлично.

Нико вскидывает кулак вверх.

– Да!

Мы с Рафаэлем выбираем фильм, который никто из нас раньше не смотрел, а Нико берет закуски с кухни. Я выбираю сторону удлиненного дивана, а Рафаэль устраивается на противоположной стороне и закидывает ноги на подушки, только для того, чтобы Нико перетащил отца на мою сторону, чтобы мы могли «разделить одеяло».

Никто из нас не осуждает его за прилипчивость, пока он со вздохом устраивается между нами, хотя мы обмениваемся взглядами поверх его головы.

В конце концов Рафаэль кладет свои длинные ноги на кофейный столик и закидывает руки на спинку дивана. Возможно, это самый старый трюк в книге флирта, но он заставляет мое сердце биться быстрее, когда его пальцы ласкают мою шею и плечи.

Я делаю глубокий вдох, что вызывает у него ухмылку. Когда я бросаю на него взгляд, Рафаэль делает вид, что смотрит фильм.

Отлично. В эту игру могут играть двое.

Я протягиваю руку и провожу ногтями по его затылку. Он откликается на мои прикосновения и стонет, но Нико не замечает этого, потому что увлечен экшн-сценой.

Как только я отстраняюсь, Рафаэль тянет мою руку обратно, и следующие пять минут я провожу, почесывая его голову.

В конце концов Нико ловит меня и начинает умолять сделать то же самое. Как кошка, он склоняется к моим прикосновениям с глупой улыбкой.

– Это так приятно.

Следующие тридцать минут они с Рафаэлем проводят в спорах, кто будет следующий. Нико просит меня провести ногтями по его руке, туда и обратно, прежде чем решить, что я делаю самую лучшую легкую щекотку, после чего Рафаэль просит меня сделать то же самое, чтобы он мог решить, правда ли это.

В конце концов, я говорю им, что устала и чтобы они попросили меня в следующий раз, когда мы вернемся к озеру Вистерия.

Мне интересно, будет ли следующий раз.

Все мои сомнения по поводу того, должна ли я остаться, были развеяны сегодня вечером, потому что я больше не могу терпеть эти эмоциональные качели.

Я хочу Рафаэля Лопеса, и хватит притворяться, что это не так.

Позже вечером, перед тем как лечь спать, я пишу Коулу два слова, которые решают мою судьбу.

Элли: Я в деле.

Глава 48

Рафаэль

После того как Элли разволновалась во время нашего ночного перелета домой, а я просидел с ней пару часов, болтая обо всем на свете, пока она наконец не задремала, мы без проблем вернулись на озеро Вистерия.

С тех пор как мы вернулись в мой дом и к восьми животным, которые, к счастью, остались живы, Элли вела себя ненормально тихо, настолько, что я забыл, что она вообще была в доме. Только когда она заглянула ко мне в кабинет во время ужина, чтобы сообщить, что еда готова, я понял, что она не взяла Нико с собой на пруд или в парк в городе.

Как бы мне ни хотелось провести с ними время, мне нужно было начать наверстывать упущенное за две недели. Я так занят, отвечая на электронные письма, проверяя аналитику приложения «Dwelling» и пересматривая задания со своим помощником, что не успеваю съесть то, что приготовила Элли, до тех пор, пока они не закончат и не уберут свою посуду.

После четырнадцати дней, проведенных на Гавайях, где мы вместе принимали почти все блюда, сегодня на кухне стало неспокойно.

Мне это не нравится.

Отвлечение себя работой не уменьшает одиночество, как раньше, и сегодня я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме пустоты в груди, которую, кажется, заполняет компания Нико и Элли.

Я скучаю по хихиканью Нико и маленьким улыбкам Элли. Скучаю по тому, как она раскрепощалась после коктейля и делилась интересными историями из своего детства и времени, проведенного в Лос-Анджелесе. Она всегда издавала самый милый полунасмешливый-полушутливый звук, когда я делал ехидное замечание, а ее глубокий смех – что случалось нечасто – всегда наполнял меня безудержной гордостью.

Я скучаю по ней, как будто она не находится сейчас в подвале с Нико, помогая ему репетировать его музыкальную композицию для Клубничного фестиваля. Как будто я не провел последние две недели, постоянно находясь рядом с ней и впитывая ее внимание.

В прошлом меня бы беспокоило то, что я так забочусь о ком-то, кто не является членом семьи, но теперь я не боюсь.

Я полон вдохновения.

Начиная с завтрашнего дня я буду отдавать предпочтение ужину с Элли и Нико, даже если для этого придется задержаться на работе, чтобы закончить свои дела. Я даже заведу бар с манговой маргаритой, поскольку она ее обожает, и всеми вкусами «Гавайского солнца», поскольку их любит Нико.

После того как я поел, убрал остатки еды на завтра и помог уложить Нико спать, я ищу Элли. Я помню, как она сказала мне, что хочет проверить животных, как только Нико уснет, поэтому я отправляюсь на улицу.

Я подхожу к амбару и останавливаюсь у входа, как только слышу ее разговор.

– Я буду скучать по возможности видеть вас каждый день.

Одна из коз скулит.

Скучать по ним? Почему?

– Я только что вернулась сюда и теперь снова уеду, – она вздыхает.

Уедет? Куда?

– Я тоже люблю проводить с тобой время, – она хихикает себе под нос, когда вторая коза начинает шуметь. – Я постараюсь возвращаться как можно чаще… если он меня не возненавидит.

Она говорит обо мне? Какого черта я должен ее возненавидеть?

Я думаю обо всех способах провести с ней больше времени, а она думает об этом?

Все, что она говорит, не имеет смысла, поэтому я мысленно прокручиваю в голове последовательность сегодняшних событий, ища подсказки, почему Элли разговаривает с животными так, будто планирует не возвращаться.

Только на днях я сказал ей, что она не может…

Я не могу быть его няней вечно.

В тот момент мне показалось, что что-то в этом заявлении было не так, но я проигнорировал это, потому что предположил, что она говорит о далекой перспективе. Но не сейчас.

Шарканье ног в загоне для коз, а затем закрытие двери и задвигание замка заставили меня напрячься. Элли еще не видела меня, поэтому я любуюсь ею, как произведением искусства.

Может, она и не в платье, как в те ночи на Гавайях, но и не в привычных леггинсах и толстовке.

Мое сердце замирает от гордости. Она одета непринужденно, но ее футболка и шорты несут в себе столько смысла. Возможно, ей потребовалось время, чтобы почувствовать себя достаточно комфортно в присутствии Нико и меня, но я бы ждал столько, сколько потребуется для нее.

– Рафа? – ее голос вывел меня из задумчивости.

– Эль, – мой голос грубый и гортанный.

– Как долго ты тут стоишь?

Я отталкиваюсь от одной из опорных колонн амбара.

– Достаточно долго.

Я не знаю всех фактов, но вспомнил достаточно, чтобы понять, что она должна мне ответить на несколько вопросов.

Ее лицо бледнеет.

– О.

Я отвожу взгляд, надеясь, что это облегчит боль в груди.

– Ты уезжаешь?

Она прикусывает внутреннюю сторону щеки.

– Может, нам стоит зайти в дом…

– Просто ответь мне.

Она оглядывает весь амбра, прежде чем ее взгляд снова падает на меня.

– Я боюсь того, как ты отреагируешь.

– Возможно, в прошлом я не очень хорошо контролировал свои реакции, но я не буду злиться на тебя за то, что ты была честна со мной.

Она смотрит на меня так, будто не верит, а я смотрю в ответ, пока она не поверит.

После долгого вздоха она наконец говорит:

– Коул хочет отправить меня в Европу, чтобы я помогла ему написать альбом, пока он будет в туре.

Резкая боль пронзает мою грудь, достаточно сильная, чтобы мне было больно сделать следующий вдох. Элли скрещивает руки, словно ожидая, что я наброшусь на нее.

Поэтому я делаю несколько глубоких вдохов и держу под контролем черты своего лица. Я чувствовал, что это может произойти, особенно после того, как прочитал слова всех песен, которые она написала для Авы, но реальность ударила меня сильнее, чем я думал.

– Как долго? – спрашиваю я нейтральным тоном.

Она улыбается мне дрожащей улыбкой.

– Пять недель.

Блять. Это гораздо дольше, чем мне хотелось бы, хотя она все равно успеет к нашей поездке на Гран-при в Мексике.

– И когда ты уезжаешь?

– После Клубничного фестиваля.

– Значит, до этого времени ты останешься с нами?

– Да. Я ни за что не пропущу выступление Нико, – ее улыбка маленькая, но уверенная.

Я не хочу, чтобы она уезжала, но я также хочу для нее только лучшего. Она великолепна и талантлива, и пора кому-то это признать, даже если этим человеком окажется Коул.

Я хочу, чтобы Элли сияла так, как ей было предназначено, но это невозможно, если она останется со мной в темноте.

Мне чертовски больно осознавать, что придется отпустить ее, но в то же время я понимаю, что это лучшее решение для нее, а значит, и для меня.

Даже если сейчас это кажется неправильным.

Голова кружится, но сердце спокойно. Никаких пропущенных ударов. Пульс не скачет. Кровь не шумит в ушах и не пульсирует в висках. Честно говоря, если бы не тот факт, что я все еще дышу, я бы усомнился в том, что оно вообще до сих пор бьется.

Моя улыбка искренняя.

– Я рад за тебя.

Ее брови поднимаются к линии роста волос.

– Правда?

Я киваю, несмотря на напряжение в шее.

– Я также невероятно горжусь тобой. Я знал, что ты талантлива, но получить работу у Коула? Это возможность сделать карьеру.

– Эм…

Я подхожу и притягиваю ее к себе.

– Это нормально – радоваться этому.

Ее лицо сморщилось.

– Но я чувствую себя так противоречиво.

– Я могу помочь принять решение.

– Как?

Моя рука нащупывает ее спину.

– Для начала, я не собираюсь делать тебе конкурентоспособное предложение.

– Не собираешься? – она наклоняет голову.

– Нет.

Между ее бровей появляется хмурый взгляд.

– Ты мог хотя бы выглядеть расстроенным из-за моего отъезда.

Да, но в каком-то смысле я чувствую себя свободным и могу делать то, что хочу, теперь, когда между нами больше нет ни ее работы, ни Нико, и это уже само по себе повод для радости.

Я обхватываю рукой ее шею.

– Эль?

– Да?

– Ты ведь знаешь, что нравишься мне, правда? – я провожу большим пальцем по ее щеке.

– Ну, я слышала, как ты сказал это Нико несколько дней назад, да, – она выглядит смущенной, пытаясь уловить ход моих мыслей.

– Вспомни это через секунду, хорошо?

– Чт…

– Ты уволена.

Ее протест затихает, когда я прижимаюсь к ее губам и целую ее так, как давно хотел.

Как будто я умирал от желания.

Ничто не сдерживает нас, я вливаю все силы в наш поцелуй, показывая ей, что я чувствую, не произнося ни слова.

Когда она в моих объятиях, я счастлив и полон надежд. Как будто я больше не застрял в обратном направлении, потому что нашел самую яркую звезду, которая выведет меня из темноты.

Элль Синклер.

Глава 49

Элли

Мы с Рафаэлем уже целовались, и хотя это было невероятно, но не так, как сейчас, и я знаю, что ничто и никогда не сравнится с этим.

Власть и страсть сталкиваются, когда наш поцелуй превращается в битву за обладание, и я быстро оказываюсь на стороне проигравших, поскольку Рафаэль властвует над моим ртом, как и над моим сердцем. Он – целая армия, претендующая на каждый фрагмент моего разума, тела и души, пока я размахиваю белым флагом капитуляции.

Что бы он ни захотел, он получит это, лишь бы не переставал целовать меня вот так.

Мое сердце грозит сдаться, как и ноги, но Рафаэль удерживает меня в вертикальном положении.

В его объятиях я забываю об окружающем мире и позволяю себе чувствовать. Его обожание. Мое отчаяние. И надежду, распускающуюся в моей груди, как сорняк, корни которого, кажется, никогда не закончатся.

Не знаю, сколько мы так простояли, потерявшись друг в друге, но в конце концов Рафаэль хватает меня за бедра и приподнимает. Мои ноги инстинктивно обхватывают его талию, прежде чем он вдавливает меня в одну из опорных колонн амбара.

Он возвращается к поцелуям, в то время как его член вдавливается в меня. Я прижимаюсь к нему, вызывая у него стон, а мой язык дразнит его в танце томных поглаживаний и мимолетных прикосновений.

Он толкается в меня, и моя голова со стоном откидывается назад.

– Боже.

Его глубокая усмешка заставляет мои внутренности сжиматься, когда он начинает целовать мою челюсть. Шею. Ключицы и грудь. Он наносит на мою кожу невидимые татуировки в виде своих губ.

Хм. Придется оставить эту фразу для нашей песни.

Со стоном он отрывает свой рот и несет меня к лестнице под сеновалом, а я оставляю дорожку поцелуев на его шее.

Он ставит меня на ноги.

– Поднимайся.

Когда я остаюсь стоять на месте, он шлепает меня по бедру, а затем указывает на чердак сверху.

– Сейчас же.

Я бросаю на него взгляд, который заслуживает шлепка по другой ягодице.

– Я должен был позволить тебе уехать, – он сужает глаза.

Я закатываю глаза.

– Никто не просил тебя увольнять меня.

Он кладет руки по обеим сторонам лестницы, фактически толкая меня.

– Я так захотел.

Я сверкаю глазами.

Он целует кончик моего сморщенного носа.

– А как бы ты еще получила свое выходное пособие?

Я моргаю.

А потом моргаю еще раз.

Я даже не задумывалась о пункте о выходном пособии в нашем контракте с новым сотрудником или о ста тысячах долларов, которые я могла бы получить, если бы он снова меня уволил.

Мои глаза выпучились.

– О боже!

– Я предпочитаю использовать менее формальное имя Рафа, но у тебя особый случай, так что Бог тоже подойдет.

Я шлепнула его по плечу.

– Ты должен был просто позволить мне уволиться!

– Я хочу быть уверен, что о тебе позаботятся, – он целует уголок моего рта, и я теряю дар речи.

Этот мужчина может говорить, что я ему нравлюсь, но я не дура. Я знаю, что его чувства сложнее, поэтому именно мне предстоит взрастить его привязанность и помочь ей расцвести, пока у него не останется другого выбора, кроме как признать ее.

Я обхватываю его за шею и целую так крепко, что он забывает о своей первоначальной миссии – поднять меня по лестнице. Не знаю, сколько времени мы так стоим, наверстывая упущенное время и нарастающее сексуальное напряжение, но я вкладываю в этот поцелуй все.

Свою признательность, преданность и любовь.

Никаких условий. Никаких планов. Никаких ожиданий, только шанс показать ему, как все может быть, если только он готов рискнуть.

С неохотным стоном я отстраняюсь и тянусь к лестнице. Мои конечности дрожат, когда я поднимаюсь на второй этаж. Чердак амбара небольшой, но очаровательный, с кушеткой длиной в человеческий рост, стоящей у окна, выходящего на часть владений Рафаэля. В одном углу стоит потрепанный письменный стол с его последними планами по расширению амбара и парой книг, которые я забыла унести в дом.

Мы оба неоднократно проводили здесь время, но никогда не делали это одновременно – до сих пор.

Рафаэль обхватывает меня сзади и упирается бедрами в мою задницу.

– Мы должны действовать медленно.

– Твое тело, кажется, говорит об обратном.

Он поворачивает меня, и моя кожа покрывается мурашками от предвкушения.

– Я пытаюсь сделать все правильно.

– Ты можешь начать завтра? Потому что я очень, очень хочу выбрать неправильный путь, – я тянусь к подолу его рубашки и начинаю поднимать ее.

Его ноздри раздуваются.

– Эль.

Я провожу пальцами по его прессу.

– Скажи это еще раз.

– Эль, – на этот раз он застонал, когда я просунула руку внутрь его треников.

– Все еще хочешь медленно? – я хватаю его член и двигаю ладонью один раз.

В следующее мгновение я взлетаю в воздух и с грохотом приземляюсь на кушетку. Волосы падают мне на глаза, и я со смехом отбрасываю их в сторону.

Кушетка прогибается под весом Рафаэля, когда он ставит одно колено на матрас.

– Я прикоснусь к тебе при одном условии.

Я приподнимаюсь на локтях.

– Каком?

– Позволь мне пригласить тебя завтра на свидание.

Мой ответ прост.

– Конечно.

Он ухмыляется.

– Ты не собираешься играть в недотрогу?

Я сдерживаю смех.

– А ты хочешь?

– Ты можешь заставить меня поработать для этого.

– Как ты думаешь, что я собираюсь делать сейчас? – я подмигиваю, раздвигая ноги.

Его взгляд падает на мои раздвинутые бедра, и его ноздри раздуваются. Моя уверенность в себе не ослабевает, когда я стягиваю через голову топик, открывая взгляду простенький бюстгальтер, разбросанные шрамы и множество татуировок.

Я никогда не думала, что буду соблазнять Рафаэля Лопеса, не говоря уже о том, чтобы говорить о свидании, но вот я здесь, с раздвинутыми ногами и сердцем в горле.

– Блять, – он вытирает лицо рукой.

– Уже жалеешь?

– Только об одном.

– О чем?

– О том, что я так долго ждал, чтобы попробовать тебя на вкус, – он расстегивает пуговицу на моих джинсовых шортах, и мое сердце замирает в груди, когда он снимает их.

Мое типичное опасение по поводу шрамов все еще сохраняется. Я попросила татуировщика добавить звезды вокруг шрамов, но не для того, чтобы скрыть их, а чтобы превратить мои бедра в полотно, вдохновленное одной из моих любимых песен.

И все же я не могу не стесняться старых шрамов. В конце концов я научилась быть более осмотрительной, выбирая места, которые легко могут остаться незамеченными почти всеми. Мой живот. Внутренняя сторона верхней части бедер. За линией трусиков.

Боже, что он подумает, если увидит это? Думаю я, вздрагивая и отводя взгляд.

Он опускается на колени и проводит руками по моим бедрам.

– Mírame (Посмотри на меня).

Мой широко раскрытый взгляд возвращается к нему. Рафаэль проводит рукой по моей плоти, но на этот раз я не вздрагиваю, потому что слишком сосредоточена на том, что вылетает из его рта.

– Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю, – его прикосновение мягкое. Заботливое. Исследовательское, от которого у меня в животе порхают бабочки.

В последний раз, когда я считала, у меня было более пятидесяти шрамов, так что это делает меня полной противоположностью сильной, но, судя по тому, как Рафаэль смотрит на меня, я решила ему поверить.

Он проводит губами по одному из старых шрамов.

– Все, что я вижу, – это человека, который решил жить.

Моя нижняя губа подрагивает.

– Ту, кто решил продолжать бороться, даже когда у нее были причины сдаться, – он проводит кончиком пальца по одной из моих татуировок, и мое зрение расплывается по краям, а на ресницах появляются слезы. – Ту, кто превратил свои шрамы в падающие звезды, – он опускается на колени и целует мой самый новый шрам, который всегда вызывает у меня чувство стыда.

Выскальзывает одна слезинка, и я смахиваю ее, потому что не хочу портить момент.

Но ему, похоже, все равно: он повторяет жест, на этот раз целуя шрам рядом с предыдущим.

– Ты воин, Эль, – он проводит губами по особенно уродливому шраму. – Ты отлично сопротивлялась, но тебе больше не придется сражаться с этими демонами в одиночку.

Одна слеза превращается в две, и в следующее мгновение я понимаю, что мои щеки уже мокрые.

Рафаэль заменяет мои прошлые воспоминания совершенно новыми, не спеша целуя каждый шрам.

К тому времени, когда он заканчивает, мое горе превращается в тоску, настолько сильную, что я боюсь, что могу сгореть. Моя нижняя часть тела пульсирует, и я отчаянно хочу сжать бедра вместе, но его колено не дает им раскрыться, вызывая новую волну тоски.

Он опускает поцелуй прямо на мою киску, и я давлюсь воздухом.

– Тебе нравится? – его губы нависают надо мной, осыпая меня мягкими поцелуями, пока он пробирается к моему нижнему белью.

– Я знаю, что ты ждал долго, очень долго, но я уверена, что ты сможешь разгадать эту загадку сам.

Его правая рука прослеживает путь к моему нижнему белью, а другая тянется к моим ягодицам.

– О, Эль. Чего я только не хочу сделать с этим ртом.

Рафаэль проводит костяшкой пальца вверх и вниз по моему центру, посылая струйки удовольствия по позвоночнику. Он прижимает подушечку большого пальца к моему клитору, и я резко подаюсь вперед, задыхаясь. Он сдвигает мои трусики в сторону, ухмыляясь, глядя на мокрое пятно, проступающее сквозь хлопок.

Если бы я не лежала, я бы упала, когда он провел кончиком языка по моему центру.

– Ты намокла для меня.

– Ты собираешься и дальше констатировать очевидное, или действительно можешь что-то сделать с этим? – я покачиваю бедрами.

Его губы пересекает коварная ухмылка.

– Продолжай говорить в том же духе, и я заставлю тебя поработать ради этого.

– Как?

Он обхватывает рукой мое запястье и тянет его к центру.

– Разве это не очевидно?

Указательным пальцем он проводит по моему входу, медленно двигаясь вперед-назад, пока я не начинаю дрожать.

– Похоже, тебе это нравится, так что мне придется придумать новое наказание.

Я вздрагиваю, когда он просовывает кончики наших пальцев внутрь.

– Может быть, так.

Моя голова откидывается назад, стон вырывается из моих губ, когда он вводит оба пальца вместе. Я содрогаюсь от каждого толчка, и в моей нижней части тела нарастает глубокое давление.

Он издает недовольный звук.

– Нет. Это тоже не сработает. Тебе это слишком нравится.

– Продолжай пробовать. Я уверена, что в конце концов ты поймешь, что к чему, – мое тело содрогается, когда он тянет обе наши руки к моему клитору. Когда он щиплет его, это причиняет слабую боль, и мои бедра подрагивают от резкого пульсирующего ощущения в глубине живота.

– Хорошая идея, – его глубокая усмешка заставляет мои внутренности пульсировать. Он стягивает с меня трусы и бросает их на землю поверх шорт. Мои губы раздвигаются, но протест затихает, когда Рафаэль перекидывает мою правую ногу через плечо, а затем делает то же самое с левой.

Он обхватывает меня за задницу и притягивает ближе к своему лицу. Его хватка собственническая. Требовательная. Такая чертовски горячая, что кажется, будто моя кожа может загореться. Возможно, так оно и есть, потому что я вся вспотела, а он еще даже не попробовал меня на вкус.

Мои бедра прижимаются к его голове, когда он проводит носом по моему центру и делает глубокий вдох.

Мои щеки вспыхивают от этого резкого движения, но смущение быстро сменяется возбуждением, когда он высовывает язык.

– Рафаэль, – его имя – не более чем стон, когда я хватаю его за волосы.

Он стонет, прижимаясь ко мне, посылая приятную вибрацию прямо к моему клитору. Я украдкой бросаю на него взгляд и замираю, когда вижу, что его глаза прикованы к моим. Наши взгляды не отрываются друг от друга, пока он наклоняется вперед и проводит языком по моему центру, собирая мое возбуждение с удовлетворенным стоном.

В моем мозгу официально произошло короткое замыкание, но я слишком потеряна в дымке вожделения, чтобы думать об этом.

Рафаэль, похоже, чувствует то же самое: его глаза закрываются, когда он овладевает мной. Поначалу его движения ленивы и доводят меня до безумия, пока он не пытается узнать, что мне нравится. Каждая дрожь, каждый вздох и толчок моих бедер, кажется, поощряют его, и он становится хозяином моего тела в мгновение ока, доводя мое удовольствие до слез, только чтобы отказать мне в освобождении.

Каждый раз, когда я приближаюсь к нему, он отстраняется, заставляя меня все больше разочаровываться с каждым отложенным оргазмом.

– Кажется, я нашел твое новое наказание.

– Иди к черту.

– Зачем мне это делать, если вместо этого я бы предпочел трахнуть тебя? – его язык снова погружается в меня, когда он возобновляет свою пытку.

Проходят минуты, а он не собирается останавливаться.

– Рафаэль, – умоляю я со слезами на глазах, когда он вводит в меня один палец.

– Еще раз, – он проводит языком по моему клитору, прежде чем пососать, и мой таз сильнее прижимается к его лицу.

– Рафаэль. Пожалуйста.

– Mi estrella (Моя звездочка).

Мое сердце разрывается от этого ласкового слова.

Его темп переключается с исследовательского на уничтожающий, когда он добавляет второй палец и ускоряется. Его язык быстро присоединяется и скользит по моему клитору, прежде чем он всасывает его достаточно сильно, чтобы заставить меня вздрогнуть.

За веками вспыхивают звезды, на время ослепляя меня, и я с криком кончаю.

Рафаэль не перестает гладить, лизать и сосать, пока я не обмякаю и не задыхаюсь под ним. Осторожно положив мои ноги обратно на кушетку, он подползает ко мне сзади и притягивает к своей груди. Его член прижимается к моей попке, но когда я предлагаю что-то с этим сделать, он говорит, что просто хочет насладиться моментом.

Он нежно поглаживает меня, пока я отдыхаю минут десять, прежде чем мы возвращаемся в дом, на случай, если Нико проснется.

Рафаэль тащит меня в свою комнату, утверждая, что хочет пообниматься, и я не могу ему отказать.