Текст книги "За Гранью (СИ)"

Автор книги: Литта Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 10

Прием заканчивался, послы и король давно покинули Небесный зал и, самое печальное, почти сразу вслед за ними отправилась Лотэсса. По идее дальше торчать здесь не было никакого смысла, но и идти домой ужасно не хотелось. Даже несмотря на то, что там не было Ирвины.

Хвала богиням, у женушки хватило ума перебраться в родовое имение Табрэ и не высовывать оттуда носа. Ее можно понять. Кому же хочется не просто быть предметом придворных сплетен, но еще и слышать их лично? Или видеть, как муж отдает сердце другим женщинам?

Искель искренне жалел свою супругу и в глубине души был по-своему привязан к ней. И все же он не чувствовал вины в сложившемся положении вещей. Этот союз устроил отец, а значит на нем вся ответственность за страдания Ирвины.

Искель не собирался приносить свою молодость и свободу в жертву отцовскому честолюбию. Младший Табрэ всеми силами сопротивлялся навязанному браку, отлично понимая, что ни одной даме не дано долго владеть его пылким, но переменчивым сердцем. Он – мужчина, охотник. Его манили новые вершины и новые трофеи. Связать себя брачными узами значило пойти наперекор собственной натуре.

Искель привык не думать о жене, практически не принимая в расчет ее существование, а потому не слишком тяготился своим положением. Но теперь все изменилось. Несмотря на осознание сделанной в угоду отцу глупости именно сейчас Искель понимал, что почти готов жениться по собственной воле. Если бы Лотэссу Линсар можно было заполучить такой ценой, он бы, не задумываясь, продал свою свободу. Но как это сделать, когда она уже продана?

Да и если быть честным, вряд ли его готовность пожертвовать собой что-то изменила бы. Разве Тьерн и А'Хэсс не предлагали ей руку и сердце? Они даже дрались из-за нее на дуэли, но эларская красавица осталась холодна к обоим. Искель, само собой, радовался неудачам соперников, однако, стоило признать, что его собственное положение ничуть не лучше.

Лотэссе не было дела ни до кого из них. Все усилия завоевать ее холодное гордое сердце пропадали напрасно. Все стрелы летели мимо цели. Прекрасную эларку не трогали ни пламенные признания, ни боль и страсть, изливаемые в стихах. В его лучших стихах!

Искель пребывал в таком отчаянии, что уже не столько злился на соперников, сколько сопереживал им. Ведь их всех постигла одна и та же участь – равнодушие обожаемой женщины. О как было бы прекрасно просто взять и разлюбить ее, ответив безразличием на ее холодность. Но это свыше его сил.

Лотэсса Линсар такая прекрасная, такая чистая, такая сладкая безраздельно завладела душой бедного поэта и каждую встречу подвергала жестоким терзаниям его любовь. Искель понимал, что не сможет заполучить желанную деву, но не желал смиряться с поражением, предпринимая все новые безнадежные попытки завоевать даму своей мечты.

О, какая сладкая упоительная мука – быть рядом с ней. Поглощать изголодавшимся взором ее неземную красоту, слушать дивный голос и предаваться запретным мечтам. Ради этого он вновь и вновь искал встреч с жестокой эларкой, но после каждой встречи чувствовал себя разбитым, обманутым и несчастным.

От упоения жалостью к себе поэта отвлекла Мирис Винелл, королевская любовница. Увидев ее, Искель искренне удивился. Странно, что она не покинула прием вместе с королем. Впрочем, до Табрэ долетали слухи о том, что его величество охладел к своей пассии. Когда-то Искель даже пробовал добиться благосклонности маркизы, но оставил эту затею, едва Валтор Дайрийский одарил вниманием сию даму. Искель не собирался тягаться с королем и отлично понимал, что ни одна женщина не поставит чувства выше шанса стать королевской фавориткой.

Но сейчас, глядя на маркизу, Табрэ удивлялся, что он в ней нашел. Что он находил во всех своих прежних женщинах? Ведь ни одна из них не сравнится с Лотэссой Линсар. Ни одна не была столь восхитительной, столь желанной и, увы, столь недоступной.

– Добрый вечер, эн Табрэ, – маркиза просто поприветствовала его, но тон ее казался сочувственным.

– Добрый вечер, эна Винелл, – холодно ответил Искель, не горевший желанием вести светские беседы.

– Мне бы хотелось поговорить с вами.

– О чем? Вы устраиваете очередной поэтический вечер? Право, не знаю, смогу ли быть. Только не подумайте, что я оставил поэзию, но нынешние мои стихи слишком личные и…

– И слишком печальные, должно быть? – закончила за него маркиза. – Я понимаю. И хотела говорить с вами не о поэзии, а о вашем разбитом сердце, эн Искель.

– Но… я не думаю, что это подобающая тема для обсуждения. Тем более с прекрасной дамой.

– Я бы согласилась с вами, если бы эта тема не обсуждалась половиной дайрийского двора. Увы, ваша безответная страсть к энье Линсар ни для кого не секрет. Как, впрочем, и страдания других рыцарей, попавших в сети этой коварной дамы.

– В ней нет коварства! – страстно вступился Табрэ за предмет своего обожания. – Она чиста, как горный ручей. И так же холодна, увы.

– Боюсь, вы недооцениваете эту женщину, – Мирис сочувственно покачала головой. – Я могла бы вам кое-что рассказать о Лотэссе Линсар. Не соблаговолите ли прогуляться по оранжерее?

– Как вам будет угодно, но знайте, что вам не очернить ее в моих глазах.

Мирис Винелл улыбнулась краешками губ, а в глазах блеснули голубые льдинки. Надо быть глупцом, чтоб не понять мотивов маркизы. Простая женская зависть, не более. До появления Лотэссы эна Винелл считалась первой красавицей Дайрии, просто потому, что ей оказал предпочтение король. Теперь же красота эларской гостьи и интерес к ней первых рыцарей двора оттеснили маркизу на второй план. Неудивительно, что она завидует.

Искель гордился тем, что раскусил маркизу, однако, это не мешало ему испытывать любопытство насчет обещанных ей откровений.

Оранжерея, при свете дня являвшая собой дивный уголок, в темноте казалась жутковатым местом. Факелы, освещавшие ее, не могли справиться с темнотой осенней ночи. Их слабый свет, казалось, лишь подчеркивал причудливые тени растений, делая их еще более густыми и темными.

– Ну и местечко вы выбрали, эна Мирис, – Табрэ поежился.

– Не думаю, что вы предпочли бы в такую ночь гулять по парку, тем более, наряды наши совсем не подходят для таких прогулок.

– Вы правы, и все же я предпочел бы более уютное помещение во дворце.

– Этот разговор конфиденциален, – маркиза понизила голос до трагического шепота. – То, что я хочу вам поведать не для чужих ушей. А где в Ортейне можно избежать слушателей, пусть и невольных? Вы же не ждали, что я позову вас в свои покои в такой час? – теперь в ее голосе сквозило лукавство и явственный намек на того, кому позволено бывать в ее покоях в любое время.

– Конечно, нет, – Искель пожал плечами.

Можно подумать ему нужна королевская любовница. Единственные покои, где он жаждал оказаться этой ночью – комнаты Лотэссы.

Маркиза остановилась у пышного куста фьеррских роз. Табрэ знал, что при свете дня цветы ярко-голубые, но сейчас в темноте они выглядели серыми. Его спутница явно не учла это обстоятельство, останавливаясь именно здесь, скорее всего, затем, чтоб голубые розы оттеняли цвет ее глаз.

– Итак, энья Винелл, что вы хотели мне рассказать? – напомнил Искель.

– Всего лишь правду, эн Табрэ. Вам стоит знать, что дама вашего сердца – эларская шпионка.

– Какая чушь! – он расхохотался. – Право, могли бы придумать что-нибудь более правдоподобное.

– Странно, что у вас вызывают недоверие сведения, исходящие от его величества, – холодное достоинство в словах маркизы поколебало уверенность Табрэ даже больше, чем смысл сказанного.

– Но этого не может быть! Король благосклонен к Лотэссе… то есть, к энье Линсар. Она под его покровительством.

– Наш король, хвала богиням, очень умен, – она снисходительно улыбнулась. – Он понимает, что врагов надо держать близко, не давая им догадаться о том, что их коварство раскрыто. Пока он открывает балы с Лотэссой Линсар и осыпает комплиментами ее, будем честны, очень посредственную игру на гитаре, эн Торн и эн Риз перехватывают ее послания в Элар. Бедняжка Линсар и не догадывается, что Йеланд Ильд или не получает ее шпионских доносов или получает их сильно искаженными. Признайте, умно?

– Умно, – потрясенно пробормотал Табрэ. – Мне, право, больно это слышать. Никогда бы не заподозрил ее в коварстве. Лотэсса казалась таким чистым созданием, светлым и грустным. Это ужасно!

Откровения маркизы и впрямь заставили его страдать. И от внезапного разочарования в идеале, и от осознания, что даже теперь, узнав о ее порочности, он не в силах разлюбить Лотэссу.

– Теперь-то вы понимаете, для чего эта женщина держит подле себя Тьерна с А'Хэссом и особенно вас с Ноланом?

– Для чего? – Искель был слишком поглощен нахлынувшим горем, чтобы здраво размышлять.

– Само собой, чтоб, пользуясь вашими чувствами, узнавать нужные сведения. Ваш отец и брат эна Нолана…

– Я все понял! – он поднял руку, чтоб заставить женщину замолчать. Каждое слово ножом врезалось в сердце.

– Мне жаль, что я причинила вам боль, эн Искель, – теперь она говорила ласково. – Поверьте, я не хотела разрушать ваши грезы. Но его величество всерьез обеспокоен. Влюбленный мужчина пойдет на многое, чтоб добиться расположения своей дамы.

– Король полагал, что я могу выдать важные государственные тайны? – несмотря на отчаяние, он почувствовал себя оскорбленным.

– О нет! Его величество весьма высокого мнения о вашей верности короне и Дайрии, но вы могли стать жертвой обмана. Рано или поздно коварная распутница нашла бы способ заманить вас в покои вашего отца и тогда…

– Распутница?

– Вы ведь не думаете, что она – невинная дева? – презрительно хмыкнула маркиза.

На самом деле, именно так Искель и думал. Даже смирившись с черной душой Лотэссы, он почему-то продолжал верить в чистоту ее прекрасного тела. Хотя, конечно, глупо.

– Можете не сомневаться, она легла бы в постель к любому из вас, если бы сочла это полезным для своих целей. Но пока ей гораздо выгоднее томить вас неразделенной любовью, заставлять разрываться между отчаянием и надеждой. Этой женщине нужно, чтобы вы были готовы ради нее на все.

Что ж, стоило признать в словах Мирис Винелл горькую правду. Он действительно готов был ради Лотэссы на все. И если уж быть до конца честным хотя бы с собой, то попроси Лотэсса добыть отцовские бумаги, он бы, пожалуй, пошел на это. Она – чудовище! Паук, расставивший сети. А он – глупая муха, запутавшаяся в паутине ее темного очарования.

– Лотэссе Линсар выгодно держать вас на расстоянии, но при этом достаточно близко. Она потому и не оказывала явного предпочтения ни одному из поклонников. Чтоб иметь возможность воспользоваться любым из вас. Хотя главной ее целью был ни много ни мало – Валтор Дайрийский.

– Король?! Не может быть!

– Именно так. Однако сердце его величества надежно защищено, храня верность иной привязанности, – самодовольно улыбнулась она.

– Особенно, если он точно знает, что Лотэсса – эларская шпионка, – Табрэ, сам испытывая боль, не удержался от искушения уязвить маркизу.

– Так или иначе, королю опасаться нечего. А вот за вас он переживает. Его величество предпочел бы, чтоб рыцари его двора оставили распри из-за недостойной женщины. Вам не стоит ссориться с друг другом. Куда лучше отомстить той, что стала причиной вашей вражды.

– Отомстить? – как во сне отозвался Искель, завороженный этой идеей.

– Именно! – даже в полутьме было видно, как вспыхнули глаза Мирис Винелл. – Отомстить за предательство, за ваши растоптанные чувства и растерзанное сердце.

– Вы правы, – пробормотал он. – Порази меня Изгой, еще как правы!

– Не сомневаюсь. Поверьте, эн Табрэ, мне горько быть черной вестницей, но я вижу свой долг в том, чтоб рассказать вам правду и предостеречь от роковых ошибок.

– Не корите себя, эна Винелл. Я благодарен вам. Надеюсь, вы не обидитесь, если я оставлю вас? Мне нужно побыть одному.

– Ну, разумеется. Я все понимаю, – маркиза ободряюще прикоснулась к его плечу. – И помните, исцеление всегда приходит через боль.

Но Искель уже не слушал ее. Он поспешил к выходу, вновь и вновь повторяя одно слово: «отомстить».

Глава 11

Лотэсса плакала, не в силах остановиться. Хорошо еще, что графиня Фиделл после того, как король отослал ее, отправилась к себе. По крайней мере не пришлось лгать ей, выдумывая объяснения. Рыдать в присутствии фрейлины было бы ужасно, но и удержаться от слез вряд ли получилось бы. А так у нее хотя бы есть возможность выплакаться в одиночестве.

Тэсса не помнила, когда ей в последний раз было так больно. Когда Ильд решил прибегнуть к силе кольца? Когда тегнари показал в зеркалах смерть Альвы? Когда узнала о гибели Эдана?

Девушка ужасалась тому, что она сравнивает ничтожную личную обиду со страшными трагедиями и сгорала от отвращения к собственной слабости. Но боли не было до этого дела. Она рвала сердце раскаленными щипцами, царапала душу осколками разбитых надежд и с удовольствием топталась на руинах рухнувшего мира.

Тэсс, свернувшись, лежала на кровати, то терзая нервными пальцами шелковые покрывала, то вытирая ими слезы. Она прятала лицо в подушки, когда рыдания становились непозволительно громкими.

Как же больно! Больно до конца сознавать, что человек, которого она любила на самом деле, потерян навсегда. А тот, которого она знает теперь, лишь выглядит так же, да носит то же имя и корону на голове. Валтор, которому отдано ее сердце давно мертв, точнее канул в небытие вместе с целым миром. И это она позволила ему сгинуть, обменяв жизнь любимого на жизни брата и подруги.

Лотэсса не пробовала утешить себя тем, что Маритэ в сущности не спрашивала ее мнения, разворачивая колесо времени в обратном направлении. Сейчас, как никогда остро, она ощущала, что предала Валтора, обрекла его на смерть, соблазнившись копией. И ведь она так долго верила, что любит короля Дайрии. Бросила ради него Эдана. И Альву по сути бросила, даже не попробовав разыскать ее. Она так хотела быть рядом с Дайрицем!

Что ж, хотела, вот и получай! Нынешний Валтор не просто равнодушен к ней, он ее презирает, считает бесчестной распутной женщиной. А вправе ли она упрекать его за это? Да, вправе. Ведь его поведение недостойно рыцаря и уж тем более короля. Но только праведность гнева не уменьшает страданий, напротив, делает их еще мучительнее.

Когда сил уже совсем не осталось, и на смену рыданиям пришло тупое оцепенение, Тэсс приняла решение, от которого стало еще больнее. Она должна покинуть Тиарис и, если получится, Дайрию. Это лучшее, что она может сделать. Единственное, что ей осталось. Вернуться в Элар, выйти замуж за ненавистного Ильда взамен потребовав отказаться от войны с Дайрией. Йеланд – мерзавец, но в отличие от Валтора, одержим страстью к ней. Есть шанс купить мир, покорившись ему. Ее жизнь все равно больше ничего не стоит, но зато принеся себя в жертву, можно спасти множество чужих жизней. А еще, вернувшись в Элар, она первым делом попробует вытащить Альву из Фьерры, если только Торн не сделает это раньше.

Девушка с трудом поднялась с кровати, заставила себя умыться, причесать волосы. Двигаясь как в тумане, принялась собирать драгоценности в небольшую дорожную сумку. В который раз она это делает? Кажется, впервые она собирала свои украшения, когда вместе с Ланом планировала бежать из Вельтаны и поднять восстание против Дайрийца. Как давно это было! В другой жизни, в другом мире.

Вспомнив о порванной жемчужной нити, она с трудом подавила новый приступ слез. Нет, плакать больше нельзя. По крайней мере, не сейчас и не об этом. Пусть это украшение и было ей особенно дорого. Вернувшись домой из Дайрии прошлой весной, Тэсс не могла поверить своим глазам, найдя нитку бордового жемчуга в одной из своих шкатулок. Наверное, это был прощальный подарок от Маритэ. Богиня отняла у нее любимого, но оставила память о нем.

Теперь от прежнего Валтора осталось только кольцо, с которым девушка никогда не расставалась. И не расстанется до самого последнего дня, никогда не снимет с безымянного пальца левой руки и не позволит Йеланду надеть вместо него другое. Потому что свой последний миг она хочет встретить глядя на этот перстень и уносясь мыслями к тому, кто его подарил.

Неожиданным образом воспоминания о прежнем Валторе придали ей сил, постепенно наполняя новым смыслом бездонную пустоту в ее сердце. Пожертвовать собой ради своей страны и ради его страны – вот цель, которая стоит того, чтоб наперекор боли идти вперед до конца.

Находясь во власти лихорадочного воодушевления, девушка собралась достаточно быстро, но обстоятельно: деньги, драгоценности, необходимая одежда. За окном, между тем, давно рассвело. На смену темной ветреной ночи пришел хмурый день. Грязно-белые тучи низко нависали над землей, но уже не неслись по прихоти ветра, а словно застыли на одном месте.

Нужно спешить, пока не явились служанки и, тем более, графиня. Хорошо, что всем известна ее привычка долго спать по утрам. Остается надеяться, что после ночного приема они явятся еще позже, чем обычно.

Тэсс накинула на плечи темно-синий плащ, постаравшись спрятать под ним сумки. Ну вот и все. Пора уходить. Отчего-то вместо того, чтоб выйти из покоев, она направилась к балкону.

Распахнула дверь, в первый миг почти задохнулась холодным воздухом и обвела прощальным взглядом парк, погруженный в серый осенний сон. Озеро с ее балкона нельзя было увидеть целиком, только часть его. Вода, отражавшая тучи, казалась застывшим темным зеркалом. Тэсса поежилась, вспомнив зеркала Уивинорэ, куда они с Валтором бросились в поисках Маритэ.

От созерцания мрачной картины ее отвлек шум за спиной. Так и есть – это графиня. Будь проклят глупый сентиментальный порыв, из-за которого она не вышла парой минут раньше. Впрочем, в этом случае она все равно могла бы столкнуться с фрейлиной в коридорах. Так, быть может, даже лучше. Графиня Фиделл если и не стала ей другом, то хотя бы искренне заботилась. Теперь Тэсс сможет по крайней мере попрощаться по-человечески со своей фрейлиной.

Однако прощание вышло странным и сумбурным. Девушка не могла толком объяснить, почему она покидает Тиарис и куда направляется. Поток вопросов, которыми засыпала ее графиня, быстро утомил. Она вновь ужасно злилась, что не смогла уйти до прихода эны Фиделл.

Затянувшееся прощание смогли прервать лишь лживые заверения, что она оставляет столицу ненадолго и вскорости вернется. Оставив графиню, девушка поспешила покинуть дворец и добраться до конюшен, про себя непрестанно молясь об избежании лишних встреч.

В дворцовых конюшнях в столь ранний час было пусто к огромному облегчению Лотэссы. Распорядитель конюшен и работники, конечно, были на месте, а хозяева лошадей в такой час только-только начали пробуждаться. Сезон осенней охоты, заставлявший аристократов просыпаться чуть ли не затемно, уже миновал. А вчерашний прием, без сомнения, заставит большую часть придворной знати проснуться позже обычного.

Тэсс попросила юного конюха привести к ней Лавинтию. Светло-серая грива лошадки напоминала ей пышные седые волосы Владычицы Храма Маритэ, а горделивая осанка животного только усиливала сходство. Девушка так и не привыкла к новой лошади, потому что выезжать за пределы Тиариса ей было запрещено, а кататься по городу не очень-то хотелось. Однако во время редких прогулок по столице они с Лавинтией неплохо ладили. Оставалось надеяться, что во время дальней поездки лошадка тоже покажет себя умницей.

Грум уже собрался помочь Тэссе забраться в седло, когда сзади послышался мужской голос:

– Позвольте мне.

Не успев обернуться, Тэсс уже знала, кого увидит за спиной.

– Эн Табрэ, – с трудом сдерживая досаду, она постаралась придать лицу доброжелательное выражение.

– Мне было бы приятнее, если бы вы обращались ко мне по имени, прекрасная Лотэсса.

Тэсс проглотила замечание о том, что ей было бы приятнее, если бы Табрэ не забывал о титуле, обращаясь к ней. Очевидно, сын канцлера считал, что влюбленным поэтам позволительна фамильярность.

– Что вы делаете здесь в столь ранний час? – поинтересовалась Тэсса, с грустью провожая глазами грума, который поспешил ретироваться, чтоб не мешать беседе знатных господ.

– Я хотел спросить вас о том же. Впрочем, час не совсем ранний, уже за полдень. Хотя, признаться, я не спал этой ночью.

– Писали стихи? – она натянуто улыбнулась, про себя посылая собеседника ко всем демонам.

– Нет. Все больше размышлял.

Если Табрэ надеялся, что Тэсса спросит, о чем именно он думал, то сильно просчитался. Ей не было ни малейшего дела до его дум и бессонницы.

– Тогда вам стоит выспаться, – заметила она.

– Думаю, что прогулка будет полезнее. Кстати, я бы с удовольствием составил вам компанию. Так куда вы собрались, моя прекрасная энья?

– Боюсь, это не прогулка, – сквозь зубы пробормотала Тэсс, с трудом заставив себя ответить. – Мне надо покинуть Тиарис на какое-то время.

– Вот как? – он выглядел озадаченным. – Надеюсь, ненадолго? И куда же вы направляетесь?

– Я… – она поняла, что не знает ответа. – Я пока не решила. Просто хочу немного развеяться, посмотреть красивые места. Вы же знаете, я не так давно в Дайрии и почти ничего не видела, кроме столицы.

– Интересно, – задумчиво произнес Табрэ. Вдруг лицо его переменилось, будто в голову внезапно пришла отличная идея. – А не могли бы вы задержаться ненадолго? Мне нужен ваш совет в одном важном деле.

– Мой совет? – Тэсса была в недоумении.

– О да. Это касается моего отца. Верховный канцлер доверяет мне куда больше, чем принято думать при дворе. Он делится со мной самыми разными проблемами и сведениями. Но я, право, порой затрудняюсь с нужным решением. Вот если бы вы могли взглянуть на эти бумаги и высказать свое мнение…

– Вы серьезно? – она не верила своим ушам. – Дело даже не в том, что я почти ничего не смыслю в государственных делах. Меня поражает, как легко вы готовы раскрыть важные тайны совершенно постороннему человеку. Боюсь, вы не заслуживаете доверия своего отца, эн Искель.

– О, вы совсем не посторонний мне человек, Лотэсса. И не думаю, что отец стал бы возражать. Если бы вы только взглянули на эти бумаги в моих покоях…

– Еще чего! – ей надоело быть вежливой. – Простите, эн Табрэ, но мне пора. Хотелось бы верить, что ваша доверчивость не принесет беды верховному канцлеру, королю и Дайрии. Прощайте!

Она хотела кликнуть грума, но поэт поспешил проявить галантность и подсадил ее в седло.

– Позвольте хотя бы проводить вас до ворот.

Слова отказа почти уже сорвались с ее губ, но тут в голову девушке пришла иная мысль.

– Право, это было бы очень любезно с вашей стороны, эн Искель, – она улыбнулась. – Боюсь, его величество не одобрит мое намерение временно покинуть столицу. А мне бы не хотелось донимать его лишними просьбами. Быть может, вы замолвите за меня словечко перед стражей у ворот?

– Само собой, – Табрэ улыбнулся в ответ, но отчего-то улыбка вышла неприятной, было в ней что-то хищное. – Я не только провожу вас, но еще и расскажу по дороге, какие места вам следует посетить в первую очередь. Если только вы подождете, пока мне приведут моего Гиацинта.

– Ну, конечно.

Пришлось ждать, пока молодой конюх приведет и оседлает коня Табрэ. Тем временем, поэт развлекал ее рассказами о Майвэ – городе, расположенном неподалеку от столицы.

– О, это красивейшее место. Дорога туда пролегает вдоль Майвэнского леса и не то, чтоб очень хороша, но, право, город того стоит. Там, кстати, находится родовой замок Торнов. Насколько мне известно, матушка первого маршала редко покидает свое гнездо. Уверен, эта почтенная дама с радостью окажет вам гостеприимство. А какие там сады! В чем-то они не уступают королевским. Уверен, вы будете в восторге.

– Но сейчас поздняя осень, – напомнила Тэсс.

– Ах да, но все равно Майвэ без сомнений стоит того, чтоб вы его посетили. Этот городок прекрасен в любое время года. Правда, меня немного смущает дорога. Сначала поля, потом лес. Пожалуй, мне стоит проводить вас.

– О нет, прошу, не стоит утруждать себя. Я отлично доберусь сама, если вы подробно расскажете дорогу. Я ведь доеду туда до темноты?

– Думаю, да. Но все же, я предпочел бы составить вам компанию, – продолжал упорствовать Табрэ.

– Благодарю, но все же я поеду одна. Проводите меня только до ворот.

– Что ж, – он вздохнул. – Как скажете, моя прекрасная Лотэсса, как скажете.