Текст книги "За Гранью (СИ)"

Автор книги: Литта Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

Лотэсса оторвала взгляд от окна, поймав себя на том, что уже довольно долго бессмысленно смотрит на струйки дождя, стекающие по стеклу. Она опустила глаза в книгу и прочла половину страницы, прежде чем поняла, что уже читала это место. Девушка со злостью захлопнула книгу, чем привлекла внимание фрейлины.

– Энья Лотэсса, прошу прощения за непрошеный совет, но мне кажется, вам стоит хоть ненадолго покинуть свои покои. Вы уже больше недели никуда не выходите, чахнете и грустите.

– Но ведь дождь же, – рассеяно отозвалась Тэсс.

– Три дня назад вовсю светило солнце, а вы так же сидели здесь, – в голосе графини звучал деликатный укор.

– Я выходила на балкон, – Лотэсса поймала себя на том, что оправдывается.

– Кроме того, – продолжала эна Фиделл, – прогулки – не единственное развлечение, которое можно найти в Ортейне. Почти каждый вечер придворные проводят в играх, беседах и других забавах.

– Но мне-то там делать нечего, – против воли ее голос прозвучал слишком мрачно.

– Почему это? – графиня встала, отложив пяльца. Она явно приготовилась к бою. – Разве его величество не дал явно понять, что вы – его почетная гостья? Вам давно следует занять достойное вас место при дворе Ортейна.

– Я его и так занимаю, – Тэсса невесело улыбнулась. – Мое место – здесь. Я – эларка, и никогда не стану своей при дворе короля Малтэйра.

Лотэсса не стала добавлять, что ей вовсе не хочется сходиться с придворными. Единственный человек, чье общество ее манило – король, но Валтору нет до нее дела.

– Вы не правы, энья Лотэсса, – с укоризной заметила графиня. – На балу вы пользовались ошеломительным успехом. Уверена, цвет общества с удовольствием примет вас в свой круг. Вам стоит только отбросить сомнения и прийти хотя бы один раз. Да что я говорю, разве вы не видели стопки приглашений?

Эна Фиделл вышла и почти тут же вернулась с серебряным подносом, на котором и впрямь красовалась приличная горка конвертов и сложенных записок.

– Вы же их даже не читаете!

– Не читаю, – признала Тэсса. – Но вы правы, графиня, во имя простой вежливости мне стоило хотя бы ответить на все эти послания. Я обязательно займусь этим… позже. А скажите, – она невольно замялась, – его величество участвует в подобных забавах?

– Крайне редко, насколько мне известно. Наш король – не Йеланд Ильд, вы уж простите. Ему не до развлечений, особенно в последнее время, – в тоне эны Фиделл слышалась гордость за своего короля. – Впрочем, его величество иногда посещает приемы маркизы Винелл.

– Это та дама, с которой Вал… король танцевал на балу? – Тэсс очень старалась казаться равнодушной, но голос предательски дрогнул, а к щеки заполыхали.

– О да, это она, – теперь фрейлина говорила, почти не скрывая неодобрения. – Всем известно, что эна Винелл является для короля эм-м… дамой сердца. Не подумайте, что я осуждаю его величество, – торопливо добавила она. – Король не женат, и в его положении подобные увлечения простительны. Что же до самой маркизы…

– Она не лучше и не хуже любой другой дамы, которая могла бы занять ее место, – бесцеремонно перебила Лотэсса.

Она просто не в силах выслушивать откровения о любовнице Валтора. Девушке нестерпимо захотелось остаться одной и дать волю слезам.

– Вы правы.

Тэсса удивленно подняла глаза на фрейлину, она не думала, что эна Фиделл согласится с ней.

– Быть королевской фавориткой – сомнительная честь для женщины, которая заботится о своем добром имени, – с достоинством заметила графиня. – Впрочем, юные вертихвостки совсем не разделяют моих взглядов. Да и зрелые женщины, когда дело касается благосклонности короля проявляют недопустимое легкомыслие. Почти все дамы двора влюблены в его величество.

Лотэсса молчала, изо всех сил надеясь, что темнота пасмурного дня скроет пылающее лицо. В словах фрейлины ей слышался намек и предостережение. Неужели эна Фиделл разгадала ее тайну?

– Но, – тут графиня хитро улыбнулась, – кому я это говорю? Уж вам-то известно, как это бывает. Должно быть, все мужчины Вельтаны сходили по вам с ума, энья Лотэсса? Да что там, – она игриво махнула рукой, – И наших кавалеров вы очаровали на первом же балу.

– Бросьте, эна Фиделл, – Тэсса слабо улыбнулась, радуясь, что беседа перешла в другое русло. – Дело лишь в новизне и моем эларском происхождении. Уверена, что никому нет до меня дела, – говоря обо всех, она думала лишь о Валторе.

– Именно поэтому вас заваливают письмами и приглашениями. Вам и впрямь стоит ответить, а еще лучше сходить хотя бы на пару приемов. Уверена, это поможет справиться с осенней хандрой.

Уверившись, что графиня не попрекает ее влюбленностью в короля, Тэсса испытала к фрейлине теплые чувства. Она даже решила разобраться с грудой посланий, чтоб доставить эне Фиделл удовольствие.

Среди прочих бумаг на подносе выделялись лиловые конверты, которых, казалось, было больше, чем остальных посланий вместе взятых. Терзаемая неприятным предчувствием, Тэсс перевернула ближайший из них, чтоб рассмотреть имя отправителя. Так и есть – Табрэ, ослепи его молния!

Лотэссе захотелось тут же выбросить, а еще лучше сжечь все его послания, не читая. Но вряд ли графине подобное обращение с письмами придется по душе. Даже по отношению к Табрэ, которого при дворе не очень-то жалуют. Девушка вздохнула и распечатала конверт, лежавший сверху.

«Моя прекрасная энья Лотэсса, сколь долго вам будет угодно мучить преданного поклонника надменным молчанием? Как много времени минуло с нашей встречи на балу, которая показалась мне знаком судьбы. Увы, теперь я вижу, что судьба предназначила мне лишь страдания и боль разбитого сердца. И все же я не могу оставить надежду снова видеть вас, слышать ваш голос. О как бы я хотел вновь танцевать с вами, но теперь это счастье возможно лишь во сне. Мечты и страдания я поверяю бумаге, но вы, жестокая, не удостоили и строчкой ответа все те стихи, что я присылал вам. Быть может, вам надоест мучить безумно влюбленного поэта и вы захотите услышать из его уст строки, вдохновленные вашей божественной красотой. Не смея надеяться, я все же зову вас посетить поэтический вечер, который устраивает завтра вечером маркиза Винелл. Неужели же мои полные страсти и боли стихи будут слушать все, кроме той, кому они предназначены? Сжальтесь энья Лотэсса и почтите своим внимаем бедного поэта. Навеки ваш раб – Искель Табрэ».

Тэсса невольно морщилась, читая это пафосное послание, полное притворной страсти. В искренность чувств бедного поэта она нисколечко не верила. За время, проведенное во дворце, она слишком хорошо узнала его репутацию. Девушка уже готова была выбросить письмо, а вместе с ним и остальные лиловые конверты, когда глаза зацепились за строчку с именем маркизы Винелл.

Любовницу короля видеть хотелось даже меньше, чем Табрэ, но ведь на ее приеме мог быть Валтор. Ну и что? Если она и увидит Дайрийца, то ее не ждет ничего, кроме боли, при виде его отношений с проклятой маркизой. Девушка так и застыла с письмом в руке.

– Кто вам пишет? – по тону фрейлины Тэсс предположила, что графине известно имя отправителя лиловых конвертов. В конце концов, именно она принимает у пажей послания.

– Эн Табрэ, – ответила Тэсса. – Зовет меня на поэтический вечер к маркизе Винелл.

– Признаться, я не одобряю ни сына канцлера, ни маркизу, но надо отдать ей должное – ее поэтические вечера великолепны. Само собой, их украшением служат не безвкусные стихи младшего Табрэ и ему подобных. Однако эна Винелл приглашает настоящих поэтов, даже из Валэйна. Думаю, вам стоит принять приглашение.

– Вы серьезно? – Тэсс очень удивилась, услышав подобное из уст графини.

– Меня не часто зовут на такие приемы, – фрейлина отвела глаза и поджала губы, умудряясь одновременно выглядеть уязвленной и надменной. – Тем не менее, смею надеяться, в поэзии я разбираюсь. Мне достаточно имен тех поэтов, что собирает у себя маркиза, чтобы судить о ее вечерах. И мне приятно думать, что король посещает эти вечера ради стихов, а не ради хозяйки.

Слов эны Фиделл хватило, чтоб чаша весов качнулась в другую сторону. Конечно, Табрэ ей противен, а маркизу она, даже совсем не зная, практически ненавидит, но, может, это не самая высокая плата за возможность увидеть Валтора. Тем более, расстались они не лучшим образом, и это терзало Тэссу, являясь истинной причиной ее затворничества и печали.

Проиграв внутреннюю борьбу с благоразумием, она написала краткий ответ Табрэ. Устояв перед чисто женским искушением нарядиться как можно лучше, Тэсса предпочла скромный образ. В конце концов, поэтический вечер – это не бал. Кроме того, ей вовсе не нужно привлекать лишнее внимание к своей персоне. Она вообще мечтала стать невидимкой для всех, кроме короля.

Осчастливленный ответом Табрэ не преминул явиться лично, чтоб сопровождать энью Линсар. Тэсс по-прежнему находила его общество неприятным, но явиться к маркизе одной – это слишком. Испытывая что-то сродни благодарности, она терпеливо выслушивала комплименты, полные слащавого пафоса, пропуская, впрочем, большую их часть мимо ушей.

Маркиза Винелл устраивала прием в не очень большой, но уютной зале, освещенной лишь теплым светом канделябров и настенных свечей. Вдоль стен были расставлены изящные диваны и кресла, рядом стояли столики с фруктами, сладостями и вином. Вся обстановка говорила о дружеской встрече, которую радушная хозяйка устраивает для близких друзей.

Лотэсса остро ощутила, насколько чужой смотрится здесь и отчаянно пожалела о том, что приняла приглашение. Чувство неловкости лишь усилилось после холодного приветствия маркизы. В тоне эны Винелл неприкрытое любопытство мешалось с неприязнью.

– О, эн Искель наконец-то привел к нам героиню своих стихов. Дорогая энья Линсар, вот уже почти месяц его стихи посвящаются только вам, – маркиза и не думала скрывать насмешку. – Право же, многие дамы дайрийского двора пребывают в печали.

– Надеюсь, сегодня вечером мне доведется услышать не только стихи в мою честь. От них я, признаться, устала еще в Вельтане, – она одарила хозяйку снисходительной улыбкой.

Тэсс показалась себе надменной стервой, зато порадовалась, глядя на ошарашенное лицо эны Винелл.

Маленькая месть Лотэссы стала еще эффектнее, когда она оказалась в кругу мужчин. Она смутно помнила их лица по балу и еще хуже помнила имена, но пришлось быть любезной, хотя бы, чтоб досадить хозяйке. Впрочем, через несколько минут, она уже мечтала избавиться от назойливого внимания. Девушка выбрала кресло, стоявшее чуть поодаль от остальных в надежде на относительное одиночество. Но тут же справа и слева от нее оказались мрачный А'Хэсс и Моран Тьерн, немного похожий на Эдана. Мужчины ни на миг не оставляли ее в покое, отвлекая от мыслей и мешая как следует осмотреться. Оставалось только порадоваться, что хотя бы Табрэ куда-то исчез.

Лотэсса искренне порадовалась, когда первый из приглашенных поэтов вышел на середину зала и нараспев начал читать свои творения. Не то, чтобы Тэсс так уж любила поэзию или хорошо разбиралась в ней. Однако во время выступления поэтов ее соседи вынуждены были хранить молчание и не досаждали ей. Уже за одно это, девушка была готова признать каждого нового чтеца гением, а его стихи – шедеврами. До тех пор, пока не вышел Табрэ.

Его стихи показались Тэссе ужасными во всех отношениях. Но если форму еще можно было простить, то от содержания ей становилось дурно. Лотэссе Линсар действительно нередко посвящали стихи, но никогда – настолько плохие. Разве можно сравнить это убожество со стихами Нейри? Табрэ на все лады восхвалял даму своего сердца, а Тэсс не могла отделаться от ощущения, что ее поливают грязью. Само собой, все присутствующие косились на нее. Кто с любопытством, кто с ехидной улыбкой, как маркиза Винелл. Девушка очень удивилась, увидев злость во взглядах некоторых дам. Неужели они завидуют или ревнуют? Поверить невозможно, что хоть кто-то всерьез жаждет внимания этого неприятного человека, оказавшегося вдобавок бездарным поэтом.

После выступления Табрэ хозяйка вечера устроила небольшой перерыв, чтоб гости могли поделиться впечатлениями, закусить или подышать свежим воздухом на балконе. Тэсс не знала, куда спрятаться от Тьерна и А'Хэсса, а тут еще и влюбленный рифмоплет бросился к ней, чтоб узнать ее мнение о своих стихах.

Последнее обстоятельство положило конец терпению девушки. Она поняла, что больше не может здесь находиться. Проклиная себя за то, что согласилась явиться на этот прием, она сказалась навязчивой троице поклонников больной и направилась к маркизе, чтоб поблагодарить за доставленное удовольствие и проститься.

– Ну что ж, не смею вас удерживать, энья Линсар. Я, право, не удивлена, что вы уходите. Эн Табрэ уже выступил, а больше стихов в вашу честь, боюсь, не прозвучит.

– Думаю, это к лучшему, – Тэсса предпочла бы ответить на издевательства эны Винелл более остроумно, но как назло ничего не шло в голову. – Благодарю за приглашение.

– Вас пригласила не я, – без тени смущения поправила маркиза.

А у Дайрийца совсем нет вкуса, подумала Тэсс, вглядываясь в надменное кукольное личико, обрамленное каштановыми кудрями. Как мог Валтор выбрать эту тщеславную бездушную язву? Хотя маркиза, скорее всего, думает примерно так же о самой Лотэссе. Ну и пусть. Неприязнь любовницы короля она как-нибудь переживет. Бывали в ее жизни вещи и похуже.

– Желаю приятного вечера, эна Винелл, – Тэсс твердо решила быть вежливой.

Девушка сделала несколько шагов в направлении двери, в безнадежной попытке ускользнуть от мужчин, которые спорили, кому из них ее провожать.

Неожиданно двери распахнулись, пропуская Валтора Дайрийского собственной персоной.

– Ваше величество, – она поспешно склонилась в реверансе, больше испуганная, чем обрадованная.

– Энья Лотэсса, – король удивленно изогнул бровь. – Не думал вас здесь застать.

Удивление не помешало ему галантно поцеловать Лотэссе руку и только потом припасть к руке хозяйки.

– Эна Мирис, я рад, что вы взялись опекать нашу гостью.

– Увы, я не заслуживаю ваших похвал, ваше величество, – придав лицу нарочито печальное выражение ответила маркиза. – Энья Линсар на этом вечере была не столько моей гостьей, сколько спутницей эна Табрэ.

– Вот как? – тон короля мгновенно переменился, став презрительно-насмешливым.

– Кроме того, энья Линсар как раз собиралась нас покинуть, – эна Винелл обращалась к королю, но ее замечание явно предназначалось для Лотэссы.

Меньше всего на свете Тэсс хотела уходить именно сейчас. По крайней мере, не раньше, чем она попробует оправдаться в глазах Валтора после оскорбительных намеков хозяйки. Кроме того девушке захотелось остаться хотя бы назло Мирис Винелл, которую она успела искренне возненавидеть за столь короткое время знакомства.

– Вы не любите поэзию, энья Лотэсса? – все так же насмешливо обратился к ней Валтор.

– Люблю, – возразила Тэсс. – Только не все стихи, звучавшие сегодня, можно назвать поэзией.

Она не стала напрямую оскорблять Табрэ, тем более, что тот маячил за спиной и наверняка слышал разговор.

– Интересно, – усмехнулся король. – Впрочем, я тут тоже не ради стихов. Эна Мирис заманила меня, пообещав выступление сантэрского гитариста-виртуоза. Гитара вам тоже не по душе, энья Лотэсса?

– С чего вы взяли? – забывшись, Тэсс позволила себе тон, каким, бывало, разговаривала с прежним Валтором. – Я люблю гитару и сама играю.

– Неужели? – удивился Дайриец. – Никогда бы не подумал.

– Неудивительно, – вмешалась маркиза. – Гитара – совершенно не женский инструмент. Или в Эларе все дамы играют?

Не будь рядом Валтора, Тэсса не удержалась бы, рассказав, что многие эларские аристократки взяли в руки гитару из подражания. Но мелочная женская месть не стоила того, чтоб рисковать расположением любимого мужчины.

– Не сыграете ли для нас, энья Лотэсса? – теперь его голос звучал чарующе. – Эна Мирис, наш сантэрский гость ведь одолжит гитару энье Линсар?

– Не знаю, – фарфоровое личико маркизы исказила гримаса недовольства, наметив смешную складку между бровей. – Не думаю, что он рискнет своим инструментом.

Однако выполнять просьбу короля она все же пошла. Впервые за вечер, Лотэсса была на стороне маркизы, надеясь, что сантэрский музыкант откажется, и ей не придется играть перед Валтором. Тэссе очень хотелось блеснуть своим искусством, но волнение – плохой помощник в таком деле. Подумать хотя бы о том, как обрадуется ее провалу королевская пассия.

Вопреки ее ожиданиям виртуоз не только согласился дать гитару, но и лично вручил ее Лотэссе, выразив желание насладиться ее исполнением.

Дрожащими пальцами Тэсс взяла первые аккорды. Казалось, стук сердца заглушал негромкие переливы струн. Девушка закрыла глаза, постаравшись забыть о присутствующих. Есть только музыка, все остальное неважно. Все, кроме Валтора. Лотэсса намеренно села так, чтоб не видеть короля, но играла только для него. Она выбрала одну из любимых мелодий, где тревожные ноты сменялись нежной грустью. На музыку были положены слова, но исполнить песню девушка никогда бы не решилась. Ведь то была баллада о ее любви к Дайрицу, и даже Эдан не слышал этих строк.

Впрочем, и без слов мелодия произвела сильное впечатление на присутствующих, включая сантэрского музыканта и, главное, Валтора.

Окрыленная успехом, Тэсса совсем забыла, что собиралась уходить, но маркиза бесцеремонно напомнила ей об этом. Пришлось скрепя сердце попрощаться с королем и покинуть вечер. В провожатые она выбрала Морана Тьерна. Во-первых, потому что он вызывал меньше неприязни, чем другие поклонники, во-вторых, кто угодно лучше Табрэ в качестве провожатого.

– Жаль, что вы покидаете нас, энья Лотэсса, – король, кажется, искренне сожалел о ее уходе. – Тем более теперь. Надеюсь, нам еще представится возможность насладиться вашим талантом.

– Только не на моих вечерах, – шепот маркизы напомнил Тэсс шипение змеехвостого чудовища.

Глава 5

– Ваше величество, простите мою дерзость, но это совершенно невозможно! – Истен Тинквелл, казалось, пребывал в отчаянии.

– Для меня нет невозможного, – Йеланд снисходительно улыбнулся советнику по военным делам. – Или вы забыли битву при Латне?

– Я не сомневаюсь в полководческих талантах вашего величества, – поспешил заверить Тинквелл. – Но, позвольте заметить, что одно дело выиграть битву, пусть даже с превосходящими силами противника, и другое – рискнуть собственным войском. Поверьте, даже конным рыцарям не вынести похода по дорогам, развязшим от грязи и снега. Не говоря уже о пехоте. А дожди, ветра и холода…

– Не ваша забота, – Йеланд махнул рукой, прерывая стенания старого полководца. – Если будет нужно дороги останутся сухими хоть до следующей весны.

– Но вы не властны над погодой! – эн Тинквелл смотрел на своего короля, как на безумца.

Бедняга, его даже можно понять. Откуда советнику знать, сколь удивительного союзника обрел его монарх? И пусть их последняя встреча не задалась, и с той поры Йеланд даже про себя не величал Странника иначе как Изгоем. Но когда дело коснется войны, тот просто не сможет отказать.

У Изгоя черная душа, для него нет ничего милее, чем сеять смерть, страх и ненависть. Дэймора забавляли и радовали самые низкие людские страсти, а где как не на войне самое место для худших проявлений человеческой природы?

Так что на этот раз им незачем ссориться, сделка выгодна обоим. Изгой получит великолепное развлечение, а Йеланд объединит под своей властью два величайших государства Доэйи и вернет себе Лотэссу.

И все же король никак не решался вызвать Странника. Без конца повторяя в уме аргументы взаимной выгодности войны против Дайрии, Йеланд не мог найти в себе силы изложить их Изгою. Но он обязательно это сделает. Возможно, прямо сегодня. Вот только спровадит зануду-советника.

А Тинквелл, меж тем, не унимался:

– Кроме того, вы должны учитывать ситуацию во Фьерре. Непонятная болезнь косит людей на севере провинции. Неужели мы рискнем нашими лучшими воинами? Эпидемия может нанести армии худший урон, чем самые сильные противники.

– А нельзя как-нибудь миновать зараженные земли? – нетерпеливо перебил Йеланд. – Почему бы не повести войско другой дорогой?

– Но ваше величество, – советник вновь смотрел на короля, как на сумасшедшего. – Нельзя оказаться в Дайрии, минуя Фьерру. Если вам будет угодно взглянуть на карты…

– Оставьте! – он досадливо махнул рукой. – Нет, так нет. Я с этим разберусь.

Точнее, Изгой разберется. Что ему стоит высушить дороги, вернуть покинувшее Элар летнее тепло и прекратить вспышку неизвестной болезни во Фьерре? И, кстати, давно пора вызвать Дэймора хотя бы для того, чтобы разобраться с этой гнусной заразой.

Первое донесение об эпидемии во Фьерре король получил две недели назад. Йеланд отослал гонцов, полагая, что подобные дела стоит решать на местах, а не обременять ими монарха. Не прошло и недели, как его побеспокоили вновь, на этот раз один из старших советников, лепетавший что-то насчет карантинных застав, финансовой помощи и снижения налогов для пострадавших от болезни. С трудом подавляя раздражение, Йеланд велел советнику действовать на свое усмотрение и применять меры, которые он сочтет необходимыми.

Но даже после этого его не оставили в покое. Три дня назад в королевские покои ворвался Нейри. Принц даже решил нарушить обет молчания, хранимый больше месяца. Его высочество соизволил заговорить со старшим братом и монархом, но только лишь затем, чтоб забросать его обвинениями и упреками. А чего он ждал от короля? Чтоб тот лично отправился в зараженную Фьерру и стал бы держать за руку каждого захудалого дворянина, провожая за Грань?

Нейри требовал выслать лекарей из Вельтаны, не давая себе труда подумать о последствиях такого шага. Только законченный идиот стал бы рисковать здоровьем короля и придворных, лишая их лучших врачей, ради каких-то провинциалов, которые все равно обречены. Да и что за беда, если несколько фьеррских родов вымрут до последнего? Их замки и земли можно будет обратить в собственность короны или раздать верным людям. Разумеется не просто так, а за весомые услуги, оказанные династии Ильдов.

Но Нейри, конечно, имел на этот счет совсем иное мнение. Единственным разумным зерном в словах брата была мысль о том, что если не остановить болезнь, рано или поздно она доберется до Муаны, а там и до столицы.

Вот этого уже допускать нельзя. А потому стоит, не мешкая, обратиться к Изгою, чтоб он исправил положение.

– Эн Тинквелл, я вас выслушал, – король и не думал скрывать раздражение в голосе. – Вы свободны.

– Но, ваше величество, вы же сами меня вызвали. И мы толком ничего не обсудили, – военный советник говорил торопливо, не без оснований опасаясь, что его сейчас выставят за дверь.

– С вами невозможно обсуждать планы будущей кампании, – поморщился Йеланд. – У вас одни отговорки да опасения. Ступайте.

Истену Тинквеллу ничего не оставалось, как убраться. Оставшись один, король немедленно достал кинжал и графин с вином. Невольно отметил, что следы порезов на руках практически исчезли, а графин почти полон. После той злополучной встречи Йеланд даже цвет красного вина будил неприятные воспоминания, и король перешел на белое.

Но настало время взглянуть в глаза своим страхам. В конце концов, теперь на кону не его личные интересы, а благо королевства. Ведь судьбой ему предназначено не только стать великим королем, но и принести государству процветание.

Он резко чиркнул по ладони кинжалом, поморщился от саднящей боли и почти с отвращением уставился на капли крови, проступившие на бледной коже. Но уже через мгновение капли упали в бокал и растворились в вине.

На этот раз Странник не являлся дольше обычного. Король уже почти потерял надежду, одновременно злясь на Изгоя и радуясь, что сможет избежать встречи с ним.

Однако стоило Йеланду на миг отвернуться к окну, как он почувствовал чужое присутствие. Даже не видя Дэймора он ощущал волны силы и величия, исходящие от Странника. Король торопливо повернулся и приветствовал Изгоя весьма почтительным поклоном, размышляя не лучше ли было преклонить колено.

– Не стоит лебезить, Ильд, – даже презрительная гримаса не портила это совершенное лицо. – За почтительностью не спрячешь страх и неприязнь. Ты до смерти меня боишься и правильно делаешь. Интересно, какая нужда заставила тебя преодолеть поистине королевскую трусость?

– О, Дэймор, зачем ты так со мной? – с обидой воскликнул Йеланд. Унизительное обращение Изгоя причинило ему настоящую боль. – Я знаю, что не ровня тебе, но раньше наши отношения были иными.

– И какими же? – насмешливо поинтересовался Странник. – Может быть, дружескими?

– Ну, признаться, таковыми я их считал, – он формулировал мысль предельно осторожно, опасаясь новых колкостей или, того хуже, припадков божественного гнева. – Ты был доброжелателен ко мне, помогал. Это дало мне повод лелеять надежды…

– На дружбу? Не обольщайся, Ильд. Я оказывал тебе услуги, исполняя клятву и ради имени твоего славного предка. Но довольно тебя увидеть и побеседовать полчаса, чтоб исполниться презрения. Хотя о чем тебе печалиться? Разве тебе нужна моя дружба? Тебе нужна помощь и, возможно, я помогу… если сочту нужным.

– Мне нужна твоя помощь, о Дэймор, – поспешил заверить король. – Но и дружба твоя нужна не меньше.

– Тогда выбери что-то одно, – коварная улыбка коснулась его губ. – Если жаждешь дружбы, попробуй для начала добиться уважения. Дренлелор никогда не просил меня об услугах. Никого из нас, даже Маритэ. Он всего добивался сам. Сможешь обойтись без меня, Ильд?

– Но… – беспомощно пробормотал Йеланд.

Ему невероятно льстила мысль о дружеских отношениях с божеством, но без расположения Дэймора можно обойтись, а вот без помощи – нет. Конечно, став другом Изгоя со временем можно рассчитывать на бескорыстную помощь. Но сколько придется ждать? Странник исполнен презрения и капризен. Завоевать его уважение будет не просто и не быстро. А войну надо начинать прямо сейчас, пока проклятый Дайриец не оправился от свалившихся на него неудач… и пока Тэсса не решила, что король Дайрии нравится ей больше, чем король Элара. А еще эта эпидемия.

Нет, надо смотреть правде в глаза. Пока он не может обходиться без помощи Дэймора. Со временем, когда его власть станет прочной и непререкаемой, он докажет, чего стоит на самом деле. Хотя так ли ему на самом деле нужна дружба Изгоя? Этот злобный гордец заслуживает лишь того, чтоб его использовали, а добиваться его расположения – весьма сомнительная затея.

Очевидно, душевные метания отражались на его лице, поскольку Дэймор расхохотался, махнув рукой.

– Не мучайся, Ильд. Я пошутил. Ничто не изменит моего отношения к тебе. Ты жалок. Зато обладаешь возможностью время от времени приползать ко мне со смиренными просьбами. Не так уж плохо для смертного, тем более столь обделенного природой.

– Нынешняя моя смиренная просьба выгодна тебе не меньше, чем мне, – зло бросил Йеланд. Гнев, вызванный издевательствами Изгоя, оказался сильнее страха. – Может, хотя бы выслушаешь?

– Уже интереснее, – Странник опустился в королевское кресло и налил себе вина. – Так чего ты хочешь на этот раз?

– Для начала останови вспышку жуткой заразы во Фьерре.

– Еще чего не хватало!

– Разве тебе трудно?

– Не забывайся, человек! Для меня нет ничего трудного.

– Тогда почему? – Йеланд не понимал причины отказа.

– Потому, что меня вполне устраивает положение вещей. Это лишь первая вспышка, скоро их станет больше, – он говорил так, словно речь шла о развитии выгодного предприятия.

– Так это твоих рук дело? – ужаснулся король.

– Очевидно, ты по привычке не очень вникал в подробности донесений, Ильд. Иначе давно бы догадался, чья это затея. Не то, чтобы я лично занимался такой ерундой. Скажем так, у меня достаточно слуг, изрядно соскучившихся без дела. И я даю им маленькие поручения.

– Но как ты мог?! – Йеланд осмелился бросить вызов Изгою, так велико было его возмущение. – Как ты мог вредить Элару? Вредить мне!

– Действительно, как я мог? – на миг лицо Странника приняло растерянное выражение, но растерянность тут же сменилась чарующей улыбкой. – Может, я просто не смотрел на карты? Или как раз там расположены чудные болота, идеально подходящие для распространения заразы? Признаться, я не думал о такой мелочи, как территории и границы.

– Но это мое королевство! Ты должен помогать мне и вредить моим врагам! – король задыхался от гнева.

– Должен? – в темно-синих глазах вспыхнули опасные искорки. – Ты уверен, что подобрал нужное слово, Ильд? Мне казалось, ты усвоил урок. Или нет? Если ты по-прежнему считаешь, что я тебе что-то должен… – он особо выделил последнее слово и замолчал.

Это молчание показалось Йеланду страшнее любых слов. Не стоило забывать, с кем он имеет дело. Конечно, он возмущен, его душа болит за державу и благополучие подданных, но собственная безопасность превыше всего.

– О, Дэймор, – король склонил голову, демонстрируя смирение. – Ты неверно истолковал мои слова. Точнее, я неверно выразил свою мысль, – поспешил поправиться он, увидев, как сверкнули глаза Изгоя. – Но мне казалось, что Элар находится под покровом твоей защиты. Не ради меня, конечно, о нет. Но ради памяти Дренлелора.

– Ради его памяти я не только сохранил тебе жизнь, Ильд, но и унизил другого его потомка, по сути имеющего не меньше прав на наследие Дренлелора, чем ты. Точнее, намного больше. Признаться, король Дайрии куда больше походит на своего великого предка, чем ты, ничтожество. Но я поразил его и отдал победу тебе. Не потому, что ты достоин моего покровительства, а потому что у тебя было кольцо. Я исполнил древнюю клятву. Дальше я буду поступать так, как сочту нужным. Могу помогать тебе, а могу вредить. То же самое касается Валтора Дайрийского.

– Как?! – короля затрясло, мир перед глазами внезапно потускнел, в горле пересохло. – Ты не можешь! Прошу тебя, Дэймор, не оставляй меня! Не предавай меня!

– О чем ты говоришь? Предательство возможно лишь между друзьями. Мне казалось, я донес до тебя мысль, что нас никогда не связывали узы дружбы.

– Но мы могли бы ими стать, – заскулил Йеланд. Он был противен сам себе в этот момент. – Если хочешь я откажусь от твоей помощи, только не вреди мне. Только не служи моим врагам!

– Я никому не служу, червь! – Изгой навис над королем. – Только самому себе. И все, что я делаю с вашим миром, входит в мои планы. Я могу вознести и ниспровергнуть кого угодно, беречь одних и жертвовать другими. Вы все – лишь фигурки на диске. Пока играешь, забавно продумывать стратегию, оценивать положение, принимать решения. Но рано или поздно судьба фигурок перестанет что-либо значить, потому что игра закончится.