Текст книги "За Гранью (СИ)"

Автор книги: Литта Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– О нет! – поспешил заверить его Йеланд. – Я не стану отныне беспокоить тебя по пустякам. Но могу ли я тебя звать в случаях истинной нужды? – осторожно спросил король, хоть и боялся новой вспышки гнева своего страшного покровителя.

– Можешь, – Дэймор милостиво махнул рукой. – Мне не трудно. Даже забавно порой, хотя по большей части твои просьбы такие же скучные и жалкие, как ты сам. Да, Ильд, ты жалок, как и прежде. Можешь строить из себя великого короля перед другими, но не передо мной. Всем, что ты имеешь, ты обязан мне. Но душонка твоя ничуть не изменилась и не изменится, казни ты хоть сотню фаворитов и покори хоть все страны Доэйи. Не забывайся! Клятву, данную Дренлелору, который был не тебе чета, я выполнил. Если буду тебе очень нужен, так и быть, зови. Но советую хорошенько подумать перед тем, как в следующий раз полоснуть по руке ножом.

Глава 5

Наконец-то пошел дождь! Потемневшее небо, резкие порывы ветра и далекие зарницы молний давали надежду, которая, впрочем, могла обмануть, как не раз уже случалось. Однако когда из открытых окон послышалась бодрая дробь дождевых струй, Валтор поднялся и, оставив работу, вышел на балкон. Подсчеты стоимости затрат на строительство новой дороги между Тиарисом и Сильгардой, представленные главным казначеем, подождут. В конце концов, от работы с бумагами уже болят глаза. Валтор мог бы не просиживать столько времени за разбором и составлением документов. Тот же Табрэ вполне справился бы с большей частью. Но королю казалось, что лишиться свободного времени и сил – лучший способ не отдать себя на съедение тягостным мыслям и воспоминаниям. И все-таки летний ливень после нескольких недель жары – веский повод ненадолго отложить опостылевшие бумаги в сторону.

Вспышки молний, перечеркивая друг друга, рассекали темное небо. По летним меркам был ранний вечер, но тучи и пелена дождя погрузили все вокруг в сумерки, освещаемые молниями. Валтор любил грозу, видел в ней какое-то злое и пугающее веселье природы, оценить которое можно, лишь преодолев собственный страх перед буйством стихий. Еще мальчишками они с Элвиром пользовались любой возможностью выбраться из дворца во время грозы. Насквозь промокали под струями дождя, ликовали при виде молний и хохотали, как безумные, стараясь заглушить раскаты грома.

Элвир… Воспоминание о друге резануло болью незаживающую рану на сердце. Он много потерял этим летом, но эта потеря была самой тяжелой. Стоило вспомнить об Элвире, и вот уже мысли, которых он так старательно избегал, затопили сознание, как потоки воды, изливавшейся с неба. И Валтор не стал их гнать на этот раз. Если уж впускать боль в душу, то лучше вот так – под оглушающий шум грома и дождя, под слепящие зарницы молний. Чем-то это все напоминает безумие битвы при Латне, хотя тогда небо было ясным. И король погрузился в воспоминания о самом ужасном дне своей жизни и о том, что ему предшествовало.

Эларская кампания с самого начала складывалась не лучшим образом. Все шло наперекосяк. Не успели войска пересечь границу с Эларом, как вспышка болотной лихорадки унесла жизни сотен солдат и нескольких офицеров. Зловредная болезнь и раньше косила людей, но почти всегда летом, в лесных и болотистых краях, откуда и пошло название этой хвори. Причиной заразы становилась гнилая вода и воздух, пропитанный миазмами. Но чтоб эпидемия болотной лихорадки приключилась в месяце Нидеи, да еще в Норте с ее озерами и чистым горным воздухом – такого прежде не бывало. Оставалось предположить самое худшее: кто-то намеренно травил солдат дайрийской армии. Вот только предпринятое расследование не принесло никаких результатов и лишь создало почву для всеобщей подозрительности и недоверия.

Потом случился бунт, охвативший несколько полков, находящихся под командованием маршала Торелла. Что послужило причиной для буйства и неповиновения солдат, до конца так и не удалось понять. Офицеры в войсках Торелла не бесчинствовали, провизии у солдат хватало, переходы и условия походной жизни тяжелыми не назовешь. В конце концов решили, что страх заразной болезни лишил солдат разума и мужества, заставив позабыть о долге.

После такого неудачного начала кампании среди солдат и даже офицеров поползли слухи о проклятии. Сначала они произносились шепотом наедине, потом вслух – у вечерних костров, а под конец некоторые особо ретивые военачальники являлись к королю и с многозначительным видом излагали свои взгляды на творящееся безобразие, не имеющее иных причин, кроме недовольства высших сил. Причем каких именно, никто не потрудился уточнить, хотя имя Изгоя звучало все чаще и чаще, в том числе из уст самого короля. Конечно, Валтор не думал всерьез винить древнего Странника во всех бедах, но так уж повелось, что именно Изгою приписывались все пакости, происходящие с людьми, особенно если причина бед не лежала на поверхности.

Впрочем, самым страшным кошмаром стало решающее сражение – битва при Латне. Еще до начала боя королю доложили, что маршал Бролл со всеми войсками, бывшими под его командованием, перешел на сторону врага.

Но если предательство одного из лучших полководцев хоть как-то можно было объяснить, то твоившееся дальше походило на дурной сон, обладающий какой-то странной логикой для сновидца, но совершенно бессмысленный, если взглянуть на него со стороны. Позже, пытаясь разобраться в истоках хаоса, царящего на поле боя, Валтор выяснил многое, но то, что удалось узнать, ничего не объясняло и лишь запутывало еще больше. Приказы командующих доносились до младших офицеров искаженными или не передавались вовсе. Полки находились где угодно, только не там, где им следовало находиться. Бросались в атаки в тех местах, где противник был наименее уязвим, и наоборот, не предпринимали ничего там, где слабость эларцев была очевидна.

Апогеем безумия стали столкновения внутри дайийских войск. Король и маршалы не верили своим глазам, но дайрийцы ожесточенно сражались друг с другом. Позже те, кто выжил, отказывались признать, что бились со своими товарищами, пребывая в уверенности, что сражались с врагом.

Дайрия проиграла безумную битву при Латне, а с ней и войну. В войсках продолжали поминать Изгоя, но добавились голоса, твердящие о том, что молодой король проклят. Ох уж эти проклятия! Отец без конца твердил о проклятии Ильдов, а на деле вышло, что Ильды благословенны, а проклятия обрушиваются на головы их врагов.

Валтор не желал ломать голову над тем, что за силы ополчились на них во время похода на Элар. Что бы это ни было, оно выходило за пределы человеческого понимания. Размышляя над произошедшим, можно было дойти до существования магии, древнего проклятия или даже самого Изгоя. А заставить себя поверить в такие вещи король не мог. Безуспешно отец пытался передать сыну собственную любовь к странным суевериям. Даже встреча лицом к лицу с необъяснимым не смогла поколебать картину мира Валтора Дайрийского. Пусть все неудачи эларской кампании навеки останутся цепью необъяснимых случайностей и совпадений. Если что-то невозможно понять, то, скорее всего, причина в недостатке знаний. Наиболее правдоподобным казалось королю предположение, что эларцы нашли вещество, туманящее разум, а также придумали способ использовать его так, чтоб оно действовало только на противника. Валтор не оставил попыток докопаться до правды, но даже точное знание причин поражения не изменит случившегося.

Конечно, потерпеть поражение в захвате чужой страны далеко не так страшно, как лишиться власти в собственной. На Дайрии провал эларской кампании сказался не так уж сильно, если не считать погибших людей и денег, потраченных впустую. Но любой правитель несет ответственность перед своим народом за проигранную войну. А король, лишь недавно занявший престол, и подавно. Очень плохо начинать правление с поражения. Ведь люди обычно не видят таких вещей, как укрепление линии пограничных замков, строительство новых дорог и мостов, борьба с разбойниками в лесах и опасным отребьем в городах, создание выгодных условий для процветания ремесел и торговли. Даже снижение налогов вызывает лишь временную благодарность подданных. Зато проигранную войну заметят все – от высших сановников до последнего пастуха.

Впрочем, народная любовь мало волновала короля в данный момент. Бунта он не допустит – и ладно. Валтор заставил себя смириться с этим ударом и править дальше. Да, надежды на объединение Дайрии и Элара придется оставить на долгое время, а может статься, что и навсегда. Это нелегко. Отцовская мечта о возрождении великой империи всегда была близка Валтору, в отличие от странных рассуждений о проклятии Ильдов. И все-таки это можно пережить. Единственное, чего он так и не смог принять, – это мысль о смерти лучшего друга. Элвир Торн был для короля не просто правой рукой. Он был больше, чем одаренным государственным деятелем и талантливым полководцем. В сражении при Латне Валтор потерял единственного по-настоящему близкого человека. Войны можно выигрывать и проигрывать, любовь поданных – терять и завоевывать снова, но потерю лучшего друга не восполнить ничем и никогда.

Временами Валтор позволял себе слабость и тешился призрачной надеждой. Многие видели, как Элвир сражался с герцогом Таскиллом и был ранен, но мертвым его не видел никто. Тело Торна не нашли ни на поле боя, ни в окрестностях. Поначалу король надеялся, что его раненый друг попал в плен, и ждал предложений об обмене или выкупе. Но так и не дождался. Время шло, уже минуло полтора месяца с Проклятой битвы, как назвали в народе сражение при Латне. Пора смириться с тем, что Элвир мертв, как и с тем, что король лишен даже последнего утешения – предать тело лучшего друга земле и приходить на его могилу.

Король вздохнул. Вышел, чтоб отдохнуть и насладиться грозой, а в итоге почти не замечает буйства стихии, вновь оказавшись в плену мрачных мыслей. Отчего-то неожиданно вспомнилась странная девушка, предрекавшая ему победу и власть над Эларом.

Что бы вы сказали на это, энья пророчица? Или вернее, энья убийца. Глупо было верить девчонке, чей рассудок помутился. И все-таки Валтор временами ловил себя на мысли, что относится к ее словам серьезно, даже после того, как Лотэсса Линсар пырнула ножом приставленную к ней фрейлину и сбежала. Что-то такое было в ее убежденности или в ней самой. Он помнил, как разозлился, когда ему доложили, что девушка сбежала. Он гневался даже на раненую Шалену – за то, что та позволила пленнице вонзить нож и бежать. В конце концов, от шпионки эна Нолана можно было ожидать большего, чем роль беспомощной жертвы. На тот момент потеря Лотэссы Линсар казалась трагичной. Сложись все иначе, Валтор женился бы на ней, будь она трижды безумной и дважды убийцей. Более выгодную партию и вообразить сложно… выиграй они войну. Но война проиграна, и энья Линсар больше не нужна ни как заложница, ни тем более как будущая жена.

Валтор удивился, ощутив легкое сожаление при мысли о несложившейся партии. О чем тут можно жалеть? Девчонка явно не в себе, так пусть такой подарочек достанется эларскому принцу. Может, и его однажды ждет нож под ребро, хотя лучше бы он достался старшему Ильду – королю Йеланду.

И все-таки Валтор не мог выкинуть странную девушку из мыслей. Неужели все дело в том, что она красива? Но разве мало красивых женщин на свете? Однако король не мог забыть единственную встречу с Лотэссой Линсар. Как она смотрела на него в тот первый момент, когда он поймал ее и держал в объятиях. Как произнесла его имя. Странно, что она вообще обратилась к нему по имени. Но куда более удивительным был тон: в ее голосе слышались радость и нежность, словно они давно знакомы и он дорог ей. Этот голос звучал в памяти снова и снова, хотя с их встречи минуло полгода.

Впрочем, пора уже выкинуть из головы мысли об этой красивой, но безумной девушке. Для политического союза она не годится. Красавиц для романов у Валтора всегда было больше, чем нужно. А для блага государства можно жениться хоть на Аглаис Сантэрской. И он женился бы на самой уродливой принцессе Доэйи, если бы это позволило рассорить Сантэр с Эларом. Но надежды на это, если смотреть правде в лицо, было совсем немного. Две державы и так связывала давняя дружба, а после победы Элара над Дайрией глупо было рассчитывать вбить клин в этот союз. Так что придется другому монарху или принцу жениться на сантэрской принцессе, пожертвовав собой ради страны.

Валтор вспомнил царевну Ириану, брак с которой ему уже несколько лет пыталась устроить латирская царица. При всем уважении к царице Армире король не спешил соглашаться на предложение союзницы. Зачем платить за союз Дайрии с Латирэ, если они и так в дружбе? Однако теперь, после провала эларской кампании, Армира может начать сильнее давить на короля Дайрии, пользуясь сложным положением, в котором он оказался. Как монарх, он понимал царицу, искавшую выгоды для своей внучки и своей страны. Возможно, ему стоит согласиться. В конце концов, родство с самой сильной и мудрой правительницей Доэйи в любом случае – выгодный расклад, пусть и не идеальный. Да и сама царевна неглупая и по-своему даже привлекательная девица. Судить о ее характере и душевных качествах было сложно: Ириана всегда находилась в тени своей великой бабушки. В любом случае, на сегодняшний день Ириана больше всего подходила на роль будущей королевы Дайрии. И все-таки при мысли о том, что решение о свадьбе нужно принимать не завтра, Валтор вздохнул с облегчением.

Дождь стал слабее, гром глуше, а молнии все реже расчерчивали небосвод. Пора было возвращаться к бумагам от тягостных мыслей о проигранной войне, погибшем друге, вынужденном браке и красивой безумной убийце.

Глава 6

Элвир впервые оказался за пределами своей комнаты. Недели полторы назад он начал подниматься с постели, но ему удавалось сделать лишь несколько шагов. Четыре дня понадобилось одному из первых рыцарей Дайрии, прежде чем он смог проделать путь от одной стены до другой. Но с каждым днем силы возвращались, а упрямства Торну всегда было не занимать. А еще очень хотелось увидеть Изгоя. Он ведь так и не поблагодарил верного друга, спасшего ему жизнь. Когда Альва в очередной раз зашла навестить раненого, отданного братьями под ее опеку, Элвир спросил, позволено ли ему покидать комнату. Девушка удивилась такому вопросу.

– Эта комната – не темница, а вы – не пленник.

– Но и не гость, – он грустно улыбнулся. – Вряд ли я могу бродить по замку, где вздумается.

– Было бы ради чего по нему бродить, – фыркнула Альва. – Если захотите, могу провести вас по замку. Но мне кажется, что вы пока слишком слабы для таких прогулок.

– В вашем обществе я бы с удовольствием гулял где угодно и сколь угодно долго. Но для начала я бы хотел выйти на воздух. Мне кажется, я нахожусь здесь целую вечность.

– Всего лишь месяц, – поправила она. – Но я бы на вашем месте тоже успела стосковаться по солнцу и ветру.

– И по коню, – Элвир вспомнил об Изгое.

Он знал, что о его жеребце хорошо заботятся в замковой конюшне. Альва постоянно рассказывала Торну, как поживает его любимец. Девушка сама заходила к Изгою, разговаривала с ним и угощала лакомствами. Правда, об этом Элвир узнал не от Альвы, а от старой Хэнн. Когда же он выразил девушке благодарность, та очень смутилась. А теперь искренне обрадовалась грядущей встрече хозяина с конем.

– Конечно, вам первым делом стоит зайти к Изгою, он очень скучает. Но вы уверены, что сможете проделать такой путь? Хэнн разрешила вам?

– Хэнн сказала, что я могу делать что угодно, если готов отвечать за последствия. Я готов. На самом деле, я чувствую себя гораздо лучше благодаря ее заботам. И вашим.

– От меня пользы мало, – рассеялась девушка. – Хэнн пыталась обучить меня всяким своим травам и припаркам, уверяя, что жена, сестра и мать рыцарей должна уметь позаботиться о своих мужчинах, если они ранены или больны. Но все ее премудрости мне скучны и непонятны. Матушка моя разбиралась в таких вещах, а меня Хэнн признала безнадежной и оставила в покое.

– От трав и припарок Хэнн не было бы никакой пользы, если бы вы не спасли меня, – возразил Элвир.

Он заметил как девушка смутилась. Вообще его похвалы и прочие проявления галантности скорее приводили Альву в замешательство, чем тешили самолюбие. Этим она сильно отличалась от придворных дам, не мыслящих жизни без лести и комплиментов.

– Я сбегаю за Юргом, – на вопросительный взгляд Торна девушка пояснила. – Это сын Хэнн. Он работает на конюшне, но иногда помогает в замке.

– Но зачем? – не понял Элвир.

– Он поможет вам спуститься и проводит к Изгою.

Элвир хотел было возразить, но прикусил язык. Он ведь и вправду недостаточно окреп для такого расстояния. Лучше не переоценивать свои силы, чтоб не рухнуть по дороге. Не опираться же, в самом деле, на эту хрупкую девушку. Хоть и соблазнительно иметь законную возможность прикоснуться к Альве. Но придется терпеть общество этого Юрга, раз уж пока с трудом удается передвигаться, а голова начинает кружиться уже после пяти минут, проведенных на ногах.

Юрг оказался рослым и крепким, но уже пожилым человеком, что заставляло задуматься о возрасте старой Хэнн, которой он приходился сыном. К досаде Элвира Альва решила удалиться, передав его на попечение конюха. Наверное, не всерьез говорила о том, что проводит его по замку.

Торн не скрывал от себя, что хочет как можно больше времени проводить в обществе своей спасительницы. И дело было не в вынужденной скуке выздоравливающего больного, лишенного привычной деятельности и развлечений. Свою симпатию к Альве Элвир предпочитал объяснять достоинствами девушки. Она была доброй, честной, открытой и благородной. В ее суждениях виделся живой и проницательный ум. А привлекательностью дэнья Свелл не уступала придворным дамам Тиариса. Они, правда, умели выгодно подать природную красоту с помощью нарядов, украшений и причесок, но зато, по большей части, были лишены ума и душевных качеств простой эларской дворянки.

Визиты Альвы и разговоры с ней стали для Элвира настоящей радостью и ощущались как необходимость. Но первую вылазку из комнаты, увы, придется сделать без нее. Юрг в качестве провожатого оставлял желать лучшего. Он предпочитал молчать, храня при этом донельзя мрачный вид. Наверное, недоволен поручением юной госпожи сопровождать проклятого дайрийца. Впрочем, беседовать с конюхом – невелика охота.

Все помещения замка, по которым они шли, выглядели старыми и требующими ремонта. Кладка стен местами серьезно повреждена, балки кое-где подгнили, света не хватало. Что уж говорить о пыли, гнили и сквозняках. Когда же они наконец вышли во двор, Элвира ослепил солнечный свет, от которого он за месяц болезни успел отвыкнуть. Жара и духота показались нестерпимыми после прохлады каменных стен замка. Но все равно возможность вдыхать полной грудью свежий, пусть и горячий воздух, смотреть на синь неба, на зелень холмов и дальнего леса наполняла Торна радостью. Он почти забыл о своем спутнике и даже об Альве, наслаждаясь летней красотой и призрачной свободой. Мучительно захотелось вскочить в седло и мчаться по зеленым просторам, ощущая ветер на лице.

Путь по двору показался Элвиру бесконечно длинным. Не стоило ему предпринимать такую прогулку, пока не окреп. С другой стороны, как набраться сил и научиться вновь владеть своим телом, если не выходить за пределы комнаты? Элвир постарался отвлечься, рассматривая замок Свеллов. Снаружи замок выглядел тяжелым, приземистым, но довольно надежным. Одна единственная башня была пристроена с западной стороны, к ней вела деревянная галерея. Внутренний двор был обнесен каменной стеной, переживавшей не лучшие времена. Торн не знал, что за стеной, но мог бы поклясться, что там ров, притом пересохший. Впрочем, такие окружали половину захолустных замков, как в Эларе, так и в Дайрии.

Добравшись наконец до конюшни, Элвир возблагодарил светлых богинь, хотя по дороге чаще поминал Изгоя, чьим именем назвал своего коня, ради которого и проделал этот путь. Изгой, увидев хозяина, чуть не пробил хлипкую загородку стойла, где его держали. Торн обнял шею жеребца и зарылся лицом в черную гриву. Он шептал коню слова благодарности, рассказывал как скучал по нему, как рад встрече, а тот в ответ вскидывал голову и негромко ржал. Сзади послышалась какая-то возня, но Элвир, погруженный в общение с другом, не обратил внимания. Наверное, его провожатый возится с другими лошадьми, он же, вроде, конюх.

– Что он здесь делает?! – раздался сзади гневный мужской голос, явно принадлежащий кому-то помоложе Юрга.

Торн обернулся. Как он и предполагал, возглас относился к нему. В упор на него смотрел мужчина лет сорока с косматой шевелюрой русых волос и довольно внушительной бородой.

– Почему вы здесь? – теперь вопрос был обращен прямо к Элвиру.

– А почему я не могу здесь быть?

– Хотя бы потому, что это мой дом, а я не давал вам разрешения покидать своей комнаты. Хотя она тоже не ваша.

Значит, это один из старших братьев Альвы. Она рассказывала, что у нее трое старших братьев, и один младший. Совсем не похож. Впрочем, суровый крепкий мужчина вряд ли может походить на нежную девушку, на полжизни младше его.

Элвир заставил себя поклониться, несмотря на то, что манера обращения хозяина замка покоробила его. Хотя чему удивляться? Брат Альвы разговаривает не с другом, а с врагом. Торн понимал, что в замке Свеллов он скорее пленник, чем гость.

– Я хотел повидать своего коня. Он спас мне жизнь.

– Жизнь вам спасла моя сестра, – проворчал мужчина в ответ.

– И она тоже, – кивнул Элвир. – И вы – оставив меня в замке и вылечив от ран.

– Надеюсь, вы не думаете, что мы сделали это по доброте душевной? – брат Альвы смотрел на него исподлобья.

Торн понимал, что небогатые захолустные дворяне не станут держать в замке и лечить вражеского рыцаря, не рассчитывая на выкуп. Но ему мучительна была мысль о том, что Альва, спасая его, тоже думала о деньгах. Что ж, рано или поздно этот разговор должен состояться. И чем раньше, тем лучше.

– Не думаю. И готов обсудить ваши условия. Но сначала хотелось бы узнать ваше имя.

– А уж как мне бы хотелось узнать ваше, – грубо хохотнул в ответ косматый хозяин замка. – Только, пожалуй, такие разговоры не в конюшне стоит вести. И не взыщите, но нечего вам тут делать. За конем вашим присмотр хороший, Юрг животину не обидит… даже дайрийскую, – он снова засмеялся собственной шутке. – А если вы на конюшне возле жеребца своего ошиваться будете, то я ведь могу решить, что сбежать хотите.

Элвиру подобная мысль даже не приходила в голову, но подозрение Свелла задело его.

– Это было бы не только бесчестно, но и неблагодарно. Будь я вашим пленником, не счел бы зазорным использовать любой путь к свободе. Но я обязан вам жизнью, а потому не уйду, не выплатив долга чести.

– Вот это слова настоящего мужчины и рыцаря, – одобрительно произнес хозяин. – Пойдемте-ка ко мне и все обсудим за кувшинчиком вина.

– Боюсь, моя целительница не одобрит.

Он не хотел пить наверняка дрянное вино, тем более в обществе малознакомого человека, настроенного не лучшим образом.

– Надо же, как старая Хэнн вас запугала, – расхохотался Свелл. – Юрг, погляди, как наш гость боится твою матушку. И проводи-ка его в мою комнату. Нам надо побеседовать по-мужски.

После этого хозяин удалился, а Элвир в сопровождении Юрга потратил долгое время, чтоб добраться до его комнаты. Комната оказалась большой, но темной, как большинство помещений в замке. Освещалась она лишь крошечным узким оконцем и парой факелов, чадивших на стенах. Трудно поверить, что снаружи яркий летний день. Свелл таки достал вино, очевидно, не смутившись отказом Торна. Юрг оставил их на пороге комнаты.

– Проходите, садитесь, – Свелл указал Элвиру на деревянную лавку, застеленную изрядно потертой шкурой. Сам же он восседал в единственном на всю комнату кресле.

Хозяин не встал навстречу Элвиру, то ли, чтоб показать пренебрежение, то ли просто от недостатка воспитания.

– Я ведь так и не представился, – вспомнил он. – Барнис Свелл к вашим услугам.

– Элвир Торн, – Элвир склонил голову ниже, чем следовало бы, представляясь человеку, чье происхождение и положение сильно уступало его собственному.

Это было сделано с умыслом. Если Свелл не знает, кто он такой, то пусть лучше думает, что спас не слишком важную птицу. От этого будет зависеть сумма выкупа и прочие условия. Неизвестно еще, как бы себя повел брат Альвы, узнай он, что в его замке находится главный подручный дайрийского короля.

– Не могу сказать, что рад знакомству, – ухмыльнулся Барнис, скребя бороду. – Вы уж не обессудьте, дэн Торн. Мы вас в Элар не звали и привечать захватчиков не станем.

– Я понимаю, – спокойно кивнул Элвир, про себя порадовавшись обращению «дэн», которое значило, что его приняли за обычного дворянина.

– Хорошо, что понимаете. Значит и на требование выкупа гневаться не станете. А хотя бы и стали. Мы в своем праве, – он на всякий случай грозно насупился.

– Разумеется, – Торн и не думал возражать. – Назовите сумму.

– Пятьсот арисов. Эларских, – добавил он.

Элвир чуть не расхохотался. В Эларе и Дайрии деньги назывались одинаково, да и выглядели похоже, только вот за одну золотую монету с чеканным профилем короля Дайра давали две монеты с королем Имрэ. В приграничных провинциях обоих государств ходили, как те, так и другие деньги, только дайрийские ценились выше. Должно быть, названная сумма была для Барниса Свелла весьма внушительной, Торна же почти обидело, что его жизнь оценили так дешево. И он решил проявить благородство.

– Думаю, вам разумнее просить выкуп в дайрийских арисах. Эларские деньги стоят в два раза меньше.

– Не надо меня учить! – взвился Свелл. – И не надо больно много мнить о своих деньгах. Может, раньше так оно и было, только вот теперь, когда ваш король войну проиграл и убрался обратно в Дайрию, поджав хвост, не больно-то ваши деньги дороги. И с каждым днем будут только дешеветь.

Элвиру пришлось с горечью признать правоту собеседника. Конечно, поражение Валтора укрепит позиции Йеланда Ильда и неминуемо повлечет обесценивание дайрийской монеты, по меньшей мере, на какое-то время.

– Хорошо, я заплачу выкуп в эларских арисах.

– Нет! – звонкий девичий голос раздался так неожиданно, что оба вздрогнули.

На пороге стояла Альва. Видно, Юрг, уходя, не закрыл за собой дверь, поэтому мужчины, занятые беседой, не заметили, как девушка появилась. Альва выглядела разгневанной и взволнованной.

– Вот видите, – Элвир улыбнулся, – Дэнья Альва возражает против невыгодной сделки. Может, дайрийский арис и упал в цене, но уверен, он все еще стоит дороже эларского.

– Да она в деньгах ничего не смыслит, – проворчал Барнис. – Что ты вообще здесь делаешь? – строго обратился он к сестре.

– Может, и не смыслю, – девушка проигнорировала вопрос брата. – Зато я точно знаю, что недостойно брать деньги за спасение человеческой жизни!

После этих слов у Элвира потеплело на душе. Как хорошо знать, что не ошибся в своей спасительнице. Знать, что Альва видела в нем человека, нуждающегося в помощи, пусть и врага, а не источник наживы. Торну было не жаль денег, он понимал Барниса, желающего улучшить благосостояние семьи, но бескорыстие Альвы теплым ярким огоньком грело ему сердце.

– Много ты в этом понимаешь! – Барнис явно сердился. – Мы не дали ему умереть не из доброты. Нет никакого достоинства в помощи врагам. Пусть платит за спасенную жизнь.

– Вы не имеете права требовать выкуп, ведь он не захвачен на поле боя, – не унималась девушка, а Элвир отметил логику и благородство ее рассуждений.

– Мы дали ему кров, кормили и лечили его. Будь он эларским рыцарем, я бы никогда не взял бы за это и граля, но он дайриец, и пусть скажет спасибо…

– Я уже сказал, – вмешался Торн. – И скажу еще не раз. Но это действительно не освобождает меня от обязанности уплатить выкуп, который я считаю долгом чести. Дэнья Альва, я очень ценю ваше вмешательство, но ваш брат прав.

– Слышала, пигалица? – обратился Свелл к сестре. – А теперь ступай и не впредь не встревай в мужские разговоры.

– Я никуда не уйду! И ты не имеешь права решать. Никто не имеет! Это я его спасла!

– Альва, выйди вон! – рявкнул вконец обозленный Барнис.

– Не смейте с ней так разговаривать! – слова сорвались с языка прежде, чем Торн понял, что вмешивается в то, что его не касается. Но он просто не мог позволить хоть кому-то обижать Альву, пусть даже ее старшему брату.

– Не больно ли много вы на себя берете, дэн Торн? – Свелл не собирался церемониться. – А тебя чтоб сию минуту тут не было, – он вновь обернулся к Альве. – Если немедленно не уйдешь, сумма выкупа возрастет вдвое.

Девушка резко развернулась и вышла, как и следовало ожидать, от души хлопнув дверью. Элвир откровенно восхищался ею, хоть и переживал, что невольно стал причиной ее размолвки с братом.

Свелл смерил гостя мрачным взглядом.

– Не стоило вам лезть не в свое дело.

– Возможно, – он не стал спорить.

– И не вздумайте морочить голову моей сестрице, – теперь Барнис говорил угрожающе. – Она, похоже, и так из-за вас ума лишилась. Скорей бы уж вы вернулись в свою Дайрию.

– Вы можете требовать от меня выкупа за спасение жизнь, дэн Свелл, – холодно ответил Торн. – Но у вас нет права оскорблять меня недостойными предположениями. Морочить голову вашей сестре – последнее, что я стал бы делать. А вы зря путаете порывы благородной души с простым женским пристрастием к мужчине.

– Ну да, конечно! – проворчал Барнис. – А то я не знаю, как она к вам бегала, пока вы в кровати лежали. Альва – славная девчушка, но глупостей у нее в голове хватает. Так что не вздумайте тешить ее пустыми надеждами.

– Я и не собирался.

После этого оба сочли, что разговор закончен. Барнис сам проводил Элвира до его комнаты. Через некоторое время в комнату явилась служанка с бумагой и письменными принадлежностями. Элвир сел писать письмо о выкупе, адресовав его не королю, а Фрэлому Табрэ в надежде, что Свелл не знает имени королевского канцлера. Но мысли витали далеко от содержания письма, снова и снова возвращаясь к Альве. Торну просто необходимо было увидеться с ней и поговорить о случившемся. Он уже почти решился искать комнаты девушки, когда она сама явилась к нему. Теперь она выглядела не разгневанной, а расстроенной, а глаза подозрительно блестели, скорее всего, от недавних слез.

– Дэнья Альва, – Элвир так порывисто вскочил, что чуть было не рухнул, чудом удержавшись за стену.

Альва тут же оказалась рядом и поддержала его.

– Зря вы согласились, – вздохнула она. – Вы ничего нам не должны.