Текст книги "За Гранью (СИ)"

Автор книги: Литта Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Оставив уговоры, Торн замолчал, чем немедленно воспользовалась Альва для того, чтобы изложить ему детали побега. Элвир, погруженный в мрачные мысли, почти не слушал ее, однако, в какой-то момент решил изобразить заинтересованность, чтоб не обижать девушку.

– Верхом из замка не выбраться иначе как по подъемному мосту. А мне совсем не хотелось бы угрожать оружием караульным…

– Подъемный мост? Да вы совсем меня не слушаете, эн Элвир! – возмутилась она. – Пожалуй, мне лучше уйти. Я вернусь, когда ваши мысли не будут так далеко отсюда… и когда вы не будете злиться на меня так сильно, – добавила она у самой двери.

Глава 9

Лотэсса пустила коня галопом, чтоб как можно скорее увидеть озеро. Здесь, в горах все было совсем по-другому. Удушающая вельтанская жара давно осталась позади. А тут лицо и руки ласкал свежий горный ветер, в котором смешались тепло и прохлада. Он нес ароматы трав, деревьев и пока невидимой воды.

– Эй, сестренка, куда ты рванула? – Эдан мигом нагнал ее. – Захотела первой доскакать до озера? И не мечтай! Куда твоему Карвену до моего Граната.

Тэсса улыбнулась брату. Так хорошо! Совсем как в детстве, во время довольно редких, а оттого еще более дорогих поездок в Норту. Дети герцога Линсара любили свой родовой замок, как и он сам. И только эна Линсар не горела желанием проводить время в тех местах, где прошла ее юность. Мирталь Линсар почитала себя созданной для столичной и придворной жизни, а потому в Норте она начинала тосковать, скучать и злиться.

Как хорошо, что сейчас они с Эданом только вдвоем… если не считать навязанного его величеством отряда гвардейцев. Выпросив у Йеланда позволения отправиться в Норту, чтоб лечить выдуманные недуги, Тэсса для очистки совести позвала родителей с собой, но совсем не удивилась решительному отказу со стороны матери и молчаливого согласия с решением жены – со стороны отца. Не говорить же им в самом деле, что через несколько месяцев Вельтана будет охвачена огнем темной магии и человеческого безумия. Но Тэсс не слишком переживала за родителей. Зная матушку, можно быть уверенной, что та исчезнет из столицы еще до того, как станет по-настоящему опасно. В прошлый раз так и было. Никакие соображения не перевесят для эны Линсар соображений собственной выгоды.

Зато ей удалось зазвать с собой Эдана, точнее, брат сам вызвался сопровождать девушку, вызвав приступ буйной радости. Как хорошо, что по меньшей мере месяц, а может и дольше, они будут вместе, в родном замке, вдали от столичной суеты и грядущих ужасов. Она так страдала по брату, когда считала его мертвым, что заслужила это время рядом с ним. Правда, пока они совсем не одни. Йеланд послал отряд гвардейцев для того, чтоб сопровождали королевскую невесту до ее родового замка. Того, что с Тэссой поедет старший брат и люди Линсаров, королю оказалось недостаточно. С другой стороны, счастье, что он вообще выпустил ее из столицы.

Удивительно все-таки, насколько оказалась права Энлил, посоветов вместо открытого бунта или магии, применить обычную женскую хитрость. Лотэсса вспомнила разговор с Йеландом. Как омерзительно было притворяться, изображая не только покорность, но и расположение к его величеству. В то время, когда ей нужно было фальшивым смирением успокоить подозрения Валтора, чтоб избежать казавшегося тогда ненавистным брака, Тэсс боялась переиграть, чтоб не вызвать подозрений со стороны умного и проницательного Дайрийца. Но Йеланд – совсем другое дело. Этот человек, раньше не уважавший себя, теперь перешел к слепому обожанию собственной персоны. Ему ничего не стоило поверить, что и другие в восторге от него. В том числе Лотэсса Линсар, которую он соблаговолил выбрать на роль своей королевы.

Старательно изображая смущение, Тэсс призналась, что избегала ухаживаний короля только по причине помолвки с его братом, а также из боязни оскорбить королеву. И он поверил! Хотя должен был помнить, какими упреками осыпала она его за то, что пробудил Изгоя, прибегнув к его помощи. Как не допускала и мысли о том, чтоб связать с ним свою судьбу. Как шарахалась от каждого прикосновения. Зато теперь пришлось мужественно терпеть. Тэсс тошнило от омерзения, когда Йеланд брал ее за руку или обнимал за талию. Раньше она легко переносила его прикосновения во время тех же танцев, но теперь они казались пыткой. Хорошо хоть от поцелуя удалось отвертеться. Мягко, но решительно упершись руками в грудь уверовавшего в свою мужскую неотразимость монарха, она отчитала его, стараясь, чтобы в голосе звучал ласковый упрек, а не гнев и отвращение, переполнявшие ее в тот момент.

– Ваше величество, вспомните, что я лишь согласилась выйти за вас, но не стала еще вашей женой!

– Но ведь это только поцелуй, – пробормотал Йеланд, смущенный и раздосадованный строгостью девушки. – Такие вещи позволительны между женихом и невестой.

– Однако ваш брат никогда не позволял себе подобного, – уколола в ответ Тэсс.

– Что ж, тем лучше, – король вдруг повеселел, вместо того, чтоб разозлиться. – Это значит, что все ваши поцелуи достанутся только мне одному, пусть и после свадьбы.

Лотэсса с ужасом подумала о такой перспективе, мгновенно пожалев, что не позволила Валтору поцеловать себя, когда они расставались. Страшно даже представить, что первым поцелуем в ее жизни станет прикосновение губ Йеланда – противного ей как мужчина, и совершенно отвратительного как человек. Но тут же девушка успокоила себя тем, что собирается навсегда ускользнуть от короля. Не будет никаких поцелуев, потому что Закат мира наступит раньше ненавистной свадьбы.

Взяв себя в руки, Тэсса наблюдала нескрываемое торжество Йеланда, уверенного, что добился своего. Лотэсса Линсар оставалась его единственной несбывшейся мечтой, ее равнодушие омрачало его триумф. Теперь же, король был уверен в полной своей победе. Его ликование помогло Тэсс выторговать условия для своей капитуляции, настолько выгодные, насколько вообще возможно. Король прямо-таки излучал благосклонность и жаждал засыпать свою невесту самими разными дарами. Вот тут-то, кротко склонив головку, девушка начала жаловаться на снедавшую ее тоску, которая по мнению семейных врачей, является следствием недостатка свежего воздуха и природы вокруг. По словам выдуманных Тэссой лекарей для поправки здоровья – телесного и душевного – ей совершенно необходим горный воздух Норты. Ей советовали пробыть в горах по меньшей мере до конца лета, а если не станет лучше, то до первых холодов.

– Это слишком долго! – возмутился Йеланд.

– Значит вам совсем не важно мое здоровье? А ведь вы уверяли, что любите меня! Как я могу доверить вам всю свою жизнь, понимая, что она вам совершенно безразлична?

Слова были насквозь лживыми, зато эмоции – настоящими. Она на самом деле переживала из-за отказа короля отпустить ее, оставалось лишь выдать страх за расстройство недостаточной силой чувств будущего мужа.

– Вы несправедливы ко мне, Лотэсса, – Йеланд говорил оправдывающимся тоном. – Я всего лишь не хочу расставаться с вами. Особенно, теперь, когда убедился, что моя любовь к вам не безответна.

Его величество даже не заметил, что Тэсс ни слова не сказала о чувствах, лишь дала согласие на брак с ним. Впрочем, разубеждать его было самоубийственно. Напротив, стоило укрепить короля в мысли, что он любим своей избранницей и потому может ей полностью довериться. И Тэсса решилась на опасный шаг.

– Что ж, я останусь в столице, если вам так угодно. Возможно, ближе к свадьбе я совсем зачахну, но это не так уж и важно. Ведь вы – король, и ваши желания – превыше всего.

Последняя фраза была неприкрытым упреком, но Йеланд воспринял ее по-своему.

– Вы правы, Тэсс, – он нежно коснулся ее руки, и девушке стоило огромных усилий не отдернуть ее. – Теперь я настоящий король, и все мои желания осуществляются, как и должно. Рад, что и вы наконец проявляете надлежащее смирение. Но мне бы не хотелось чтоб покорность моей воле оборачивалась вашими страданиями. Если вам так хочется отправиться в Норту для поправки здоровья и улучшения настроения – поезжайте. Моя королева должна быть здоровой, полной жизни и излучать радость. Кроме того, здоровье понадобится вам, чтоб подарить мне сильных и прекрасных наследников.

При упоминании о наследниках Тэссу передернуло, но, к счастью, Йеланд этого не заметил. Никаких детей не будет, напомнила она себе. И девушка принялась с удвоенной силой изображать смирение и благодарность.

Правда, Йеланд согласился отпустить ее лишь до конца лета, а в последние дни месяца Эльвии велел собираться в обратную дорогу. Чтоб в конце месяца Фэссы, они могли сыграть свадьбу. Так и быть, свадебными приготовлениями они будут заниматься без нее. Король выразил уверенность, что эна Линсар позаботится о том, чтобы свадьба ее дочери прошла наилучшим образом. С этим Тэсс согласилась, причем искренне. Вряд ли что-нибудь доставит маменьке большее удовольствие, чем готовить бракосочетание дочери с королем. Тут уж Мирталь окажется поистине в своей стихии. Что ж, пусть развлечется и порадуется … напоследок.

Затем настала очередь короля выставлять условия. Он настоял на официальном объявлении о помолвке с Лотэссой, как только разберется с разводом. Шафира сегодня же узнает о том, что ее пребывание в роли королевы Элара подошло к концу. Разумеется, ее батюшка будет в страшном гневе, но для его же блага лучше не устраивать шумного скандала. Теперь Йеланд Эларский уже не тот, что прежде и с ним надлежит считаться. Впрочем, понадобится дать за Шафирой достойное отпускное. Скорее всего, придется отрезать приграничный кусок Унт-Рино, на который Тарника давно зарится.

– Вот видите, Тэсса, на какие жертвы я иду ради счастья быть с вами! Приходится раздавать земли собственного государства.

Тэсс чуть было не высказала, что думает о подобной государственной политике, но сдержалась, напомнив себе, что скоро все государственные границы потеряют смысл. А Шафире Тарнийской даже лучше будет провести остаток отведенного времени дома, где ее любят и уважают. Все лучше, чем рядом с Йеландом, каждый день унижающим жену пренебрежением.

Кроме того, его величество настоял, чтоб Лотэссу до Норты сопровождал отряд королевских гвардейцев. Тэсс не понимала, чего в этом требовании было больше – заботы о безопасности невесты или недоверия к ней. Но пришлось согласиться. Так ее учила Энлил – уступай в мелочах и до конца стой на своем в том, что действительно важно. Главное, что сражение в целом Лотэсса выиграла, и небольшие уступки не испортят радости от победы.

И вот теперь, спустя две недели, они с Эданом мчатся наперегонки по знакомым с детства местам, а гвардейцы трусят за ними, сопровождая скорее кареты с вещами и слугами, чем детей герцога Линсара. И впереди – свобода в обществе самого дорогого человека. Одного из двух. Второго ей уже не увидеть. А ведь могла бы остаться с Валтором и стать его женой. Но вместо этого, изо всех сил рвалась в Элар, чтоб предотвратить пробуждение Изгоя и спасти Йеланда, которого сейчас ненавидела настолько, что сама готова была убить. Останься она в Дайрии, Закат мира так же грозил бы Анборейе, зато последние дни она провела бы рядом с тем, кого любит. Но тогда Эдан был бы далеко. Все равно пришлось бы выбирать между двумя любимыми мужчинами. В обществе Валтора она провела несколько последних месяцев, когда считала брата мертвым. А теперь выбрала Эдана.

Брат, не подозревавший, что творится на душе у Тэссы, легко обогнал ее, задев самолюбие и заставив на время позабыть об обоих королях – Дайрии и Элара. Теперь важно только одно – первой увидеть озеро Имрэ. Лотэсса припала к шее коня, подбадривая Карвена и понукая обогнать соперников. Пусть Эдан и считает своего Граната быстрее, на самом деле оба жеребца принадлежали к одной породе чистейших сантэрских кровей. Победы Граната в подобных состязаниях скорее говорили о том, что Эдан лучший наездник, чем Тэсс. Но сейчас девушке очень хотелось первой обогнуть скалу, за которой открывался вид на озеро. И у них с Карвеном получилось. Сначала они догнали Эдана, а потом обошли у самой скалы.

А за скалой взгляду открывались заключенные в кольцо гор воды озера Имрэ, такие же серо-зеленые, как глаза Валтора Дайрийского.

Глава 10

Элвир лежал без сна. Два дня прошло со времени их разговора с Альвой, с тех пор девушка у него не появлялась. По-хорошему, следовало бы разыскать ее и вернуться к теме побега. В его голове и сердце может твориться что угодно, но он нужен своему другу и королю. С сердечными ранами можно разобраться и в Тиарисе. В конце концов, в своей душевной боли виноват только он. О чем он вообще думал, когда хотел практически похитить девушку из родного дома, бросив несмываемое пятно на ее честное имя, оставив безутешными ее близких, которым, кстати, обязан жизнью. И все ради сомнительной чести стать придворной дамой в чужой стране. Это было бесчестно и эгоистично. Самое лучшее теперь добиться от Альвы прощения и воспользоваться ее благородным предложением. Чем скорее он уедет из замка Свеллов, тем лучше будет для всех, включая братьев Альвы. Добравшись до столицы Дайрии, Торн сможет отправить со своими людьми выкуп, на который так рассчитывает Барнис. Альва через какое-то время забудет о дайриском рыцаре, которого вытащила из-за Грани. Хвала богиням, сердце ее свободно, и привязанность к Торну не более чем дружеское расположение. Ну, а он, вернувшись в Тиарис, погрузится в дела и попробует выкинуть из головы образ своей зеленоглазой спасительницы. В любом случае, ему следует уехать как можно скорее. Если девушка не придет к нему завтра, придется ее разыскивать.

Не успел он подумать об этом, как дверь скрипнула. Элвир вскочил навстречу Альве, которую так ждал, но столкнулся нос к носу со старой Хэнн.

– Вижу ты уже совсем здоров, – усмехнулась женщина, по-прежнему не затруднявшая себя церемониями. – Скачешь прям как олень. Вижу, ждал не меня? – она лукаво взглянула на Торна темными глазами, слишком живыми и ясными на старом сморщенном лице.

– Я ждал Альву, – он не стал скрывать. – Но она уже, конечно, спит.

– Не спит, – усмехнулась Хэнн. – Я только что от нее.

– Она просила мне что-нибудь передать? – только задав вопрос, Элвир подумал, что стоит быть осторожнее. Откуда ему знать, посвящала Альва в свои планы старую служанку или нет.

– Ничего не просила. Я у нее совсем по другому поводу была.

Он не собирался задавать вопросов, но Хэнн продолжила:

– Гадала я ей, вот что. Все знают, что я в этих делах смыслю. Ко мне рыцарские жены и дочки с других замков приезжали, вот как, – с гордостью объявила старуха.

– Не сомневаюсь в вашем таланте, – равнодушно ответил Торн, не понимая, зачем вообще ему знать такие вещи. Гадание – женская блажь, и даже странно, что Альва в этом оказалась похожа на представительниц своего пола.

– Ежели веришь в мой… Как ты это назвал? Талант? То почему бы на себе его не испробовать? – Хэнн засмеялась дребезжащим старческим смехом.

– Мне?! Простите, почтенная Хэнн, гадание – это не для меня.

– И все-таки, – настаивала Хэнн. – Уважь старуху, которая лечила твои раны.

Она так все повернула, что теперь он просто не мог отказаться, да и к тому же, Хэнн удалось разжечь в нем любопытство.

– Что ж, раз ты настаиваешь, я не прочь. Все равно ведь не спится.

– Вот и славно, – она довольно кивнула. – Посмотрим, что скажут тебе руны.

Затем Хэнн извлекла откуда-то мешочек и высыпала из него груду палочек, раскрашенных в синий и черный цвета и камешков со странными знаками. Все это добро она разложила на деревянном подносе, на котором Элвиру обычно приносили еду.

Торн слышал о рунах, но видеть прежде не доводилось. Он представлял себе руны иначе – в виде табличек с надписями-предсказаниями.

Хэнн велела ему взять руны в горсть и затем бросить обратно на поднос.

– Похоже на игру в кости, – заметил Торн.

– Она и есть, – усмехнулась старуха. – Только играешь не с человеком, а с собственной судьбой.

Элвир не собирался принимать эту женскую забаву всерьез, но при словах Хэнн испытал какое-то странное беспокойство.

После того, как брошенные рукой Торна руны улеглись на подносе, Хэнн их не сдвигала, очевидно, чтоб сохранить узор его «броска». Только брала тот или другой камешек в руки, подносила к глазам, хмыкала, цокала языком или качала головой, а затем клала обратно – ровно на то же место, откуда взяла.

– Ну что там? – поинтересовался Элвир, которому скучно было просто смотреть на эти манипуляции. – Я буду жить долго и счастливо?

– Не мешай! – цыкнула на него Хэнн, потом уже спокойнее добавила. – Все скажу, подожди только.

Ждать пришлось довольно долго, Хэнн пристально всматривалась в каждый камешек, и чем дальше, тем изумленнее становилось ее лицо. И хотя Торн по-прежнему считал эту затею глупой, ему не терпелось слышать, что же удивительного старая женщина там углядела.

– Никогда такого не видела, – заявила она, наконец оторвавшись от изучения рун. – И тебе они говорит в точности то же, что и нашей девочке.

– Альве?

– Ей самой, – кивнула Хэнн. – Если честно, я пришла к тебе только чтобы проверить то, что руны сказали Альве. Иногда даже мне не так-то просто понять их язык. Но тут сомнений быть не может, вам обоим они пророчат одну судьбу. Одну на двоих.

При этих словах Элвир испытал смешанные чувства. С одной стороны, он был рад, что судьба не разлучит его с Альвой Свелл. В общем чего-то в этом роде он ждал и хотел услышать. Но в то же время, Торн был слишком рациональным человеком, чтоб избежать подозрений, что старая служанка Свеллов все подстроила, чтоб свести его с со своей юной госпожой. Элвир полагал, что Хэнн куда проницательнее того же Барниса и сразу углядела в раненном рыцаре птицу высокого полета. Почему бы ей не придумать всю эту затею с гаданием, чтоб убедить дайрица обратить внимание на Альву? Интересно, девушка рассказала ей о предложении Торна, отправиться с ним в Тиарис?

– Смотришь на меня так, будто я вру, чтоб тебя окрутить, – с укоризной заметила Хэнн.

– Вы что, мысли читаете? – невольно вырвалось у Торна.

– Нет, я читаю руны, но мысли твои угадать не трудно. Так вот, послушай, мне от тебя ничего не надо, а госпоже моей и подавно. То, что я скажу тебе – не хитрость, а милость. И я не знаю, какое добро больше – вылечить тебя или раскрыть правду о твоей судьбе. Дальше поступай с этим знанием, как хочешь.

Элвир хмыкнул в ответ, но спорить не стал. На самом деле, что бы там ни наговорила Хэнн, он поступит так, как сочтет нужным.

– Когда я разложила руны для Альвы, они сказали, что вы связаны. Теперь они говорят то же самое. Вы как будто знали друг друга прежде…

– Это неправда, – перебил Торн. – Мы никогда не встречались.

– Я и не говорю, что встречались, но вы связаны и предназначены друг другу. Руны говорят, что ваша связь сильнее смерти.

– Если это что-то и значит, то лишь то, что Альва спасла мне жизнь.

– Ты так и будешь без конца перебивать? – рассердилась Хэнн. – Хотя я все сказала. Альва – твоя судьба, а ты – ее. Хочешь уйти – уходи, все равно вернешься.

Элвиру хотелось спорить, ему не нравилось, что все словно решили за него. Не нравились все эти разговоры про судьбу и предназначение. Да, Альва стала очень дорога ему, но судьба тут не при чем. Даже в том, что лицо девушки являлось ему в бреду нет ничего магического, ведь она была последним человеком, которого он видел прежде чем впасть в беспамятство.

– Это все, что вы хотели сказать? – сухо спросил Торн. – Что ж, это было очень занимательно.

– Да, это все. Теперь я уйду, – она принялась собирать свои руны в мешочек, что-то ворча себе под нос – достаточно тихо, чтоб нельзя было разобрать и достаточно громко, чтоб выразить свое недовольство.

Когда старая Хэнн уже стояла у дверей, Элвир спросил:

– Альве вы сказали то же самое?

– Да. И она так же фыркала, как и ты. Глупые дети! – осуждающе произнесла Хэнн и скрылась за дверью.

Оставшись один, Элвир понял, что злится. Он думал, что гадание позабавит его, но в итоге чувствовал себя так, словно его поймали на чем-то недостойном. Хэнн выставила все так, будто у него есть долг перед девушкой, который он отказывается выполнить. Но она не права. Плевать на судьбу и прочие глупости. Разве он не сделал все возможное, чтобы быть с Альвой?

Все возможное? Неужели пост фрейлины при дворе – единственное, что влюбленный мужчина может предложить девушке, похитившей его сердце? Пора бы уже быть честным с собой – он влюблен в Альву. Может статься, что это блажь, следствие вынужденного одиночества и скуки. Старый, как мир поэтический сюжет – рыцарь отдает сердце выходившей его деве. Справедливости ради стоит отметить, что врачеванием его ран занималась старая Хэнн, зато спасением он обязан Альве. Она приходила к нему, разгоняла тоску и боль разговорами, да и самим своим присутствием. Нет ничего удивительного в том, что девушка завладела его мыслями и сердцем. Но так же не будет удивительным, если вся эта романтическая привязанность рассеется как наваждение, стоит ему оказаться в привычной обстановке.

Но то, что переполняет его сейчас, иначе как любовью не назовешь. А любимую женщину порядочный мужчина хочет видеть своей женой. Странно, что он впервые за все это время позволил себе задуматься о таком выходе. Неужели все дело только в разнице их положения? Значит, можно полюбить девушку, которой не посчастливилось родиться богатой и знатной, а жениться на ней – нельзя? Нет ничего зазорного в том, чтобы связать судьбу с женщиной более низкого положения. Но только не в том случае, когда ты практически второй человек в государстве, и твой король может иметь виды на твой брак, как и на свой собственный. Элвир давно свыкся с мыслью, что его рука и сердце принадлежат интересам короны в большей степени, чем ему самому. Лучшее, на что он мог надеяться – проникнуться душевной склонностью к даме, которая подойдет на роль эны Торн. Любовь и уважение, возникшие в союзах, заключенных из династических, финансовых и политических причин – не такое уж редкое дело. Взять хотя бы его родителей. Но брак по любви с простой дворянкой, да еще и эларской – это очень смелый шаг.

Элвир вспомнил герцога Линсара, стоявшего к эларскому престолу ближе, чем Торн – к дайрийскому. И несмотря на свое положение Оро Линсар решился жениться на никому неизвестной девице из Норты. Когда это случилось Элвир был совсем ребенком, но все равно помнил скандал, докатившийся даже до Тиариса. Но скандал пошумел и утих, а герцог, надо полагать и по сей день не пожалел о своем выборе. Торн никогда не видел эну Линсар, но полагал, что сия дама была в свое время очень хороша, если судить по красоте ее дочки, заявившейся в Тиарис в начале весны. В конце концов, почему он не может позволить себе то же самое? Ведь Валтор Дайрийский не только его король, но и его друг. Он должен понять. Кроме того, Валтор ни разу напрямую не говорил о том, что имеет матримониальные виды на Элвира. Зато к себе в этом плане король предъявлял самые строгие требования. Никакой свободы в выборе супруги дайрийский король для себя не видел. Союзы монархов – это союзы держав, тут ничего не поделаешь. Но ведь Элвир – не король, и даже по большому счету не член королевской семьи. Хоть он и состоял в родстве с Малтэйрами, но оно было настолько дальним, что не подлежало точному определению.

Так почему бы ему не жениться по любви? Чем дольше Элвир думал об этом, тем больше нравилась ему идея. Представлять Альву в роли эны Торн было упоительно. И как же надо было старательно прятать правду от себя самого, чтоб решить, что он сможет довольствоваться редкими встречами с Альвой при дворе, случайными беседами, да парой танцев на балах. А как бы он отнесся к ухаживанию придворных кавалеров за красивой юной фрейлиной? Порадовался бы ее успеху? Как бы не так! Он бы с ума сходил от ревности. Элвир понял, что не желает Альве счастья с другим, пусть даже самым достойным мужчиной. Нет, он хотел эту девушку только для себя – безраздельно и навсегда.

Приняв решение жениться на Альве Торн испытал облечение. Наконец все встало на свои места. И дурацкая судьба, о которой толковала Хэнн, здесь не при чем. Все дело в Альве. И в нем. Кто же виноват, что первая женщина, по-настоящему поразившая его, нашлась не в залах Ортейна, а в захолустном фьеррском замке? Это случайность, но случайность за которую впору благодарить древних богинь.

Элвир встал с постели и подошел к узкому оконцу – охладить пылающее лицо и хоть немного успокоить сердце, стучавшее как молот по наковальне. Летняя ночь угасала, готовясь уступить место раннему в это время года утру. На светлом небе почти не осталось звезд, последние блеклые точки светились над лесом, темнеющем вдалеке. Элвир дышал полной грудью. Свежий и прохладный ночной воздух касался разгоряченных щек и лба.

Как отрадно наконец-то осознавать, что желания не расходятся с требованиями долга, а сердце и совесть в полном согласии хотят одного и того же. И все-таки не стоит спешить. Не похоже на то, что его чувства к Альве могут оказаться минутной прихотью, и все же он обязан проверить их, оказавшись вдали от нее. Кроме того, надо рассказать обо всем Валтору. Это по крайней мере, честнее, чем явиться в столицу с молодой женой и поставить короля перед фактом.

Жаль, что он не сможет хотя бы рассказать девушке о своей любви на прощанье. Нет, признаться в чувствах он сможет не раньше, чем проверит их временем и расстоянием. Он вернется, чтобы по всем правилам просить ее руки у Барниса. Остается надеяться, что щедрая сумма выкупа примирит братьев Альвы с побегом то ли гостя, то ли пленника. Возможно, они не захотят отдать сестру за дайрийца. Элвир нахмурился. А если и сама Альва не пожелает отдать свое сердце врагу родной страны? Но разве не призналась она в том, что привязалась к спасенному рыцарю? И, в конце концов, разве не связала их неразрывными узами сама судьба, написанная на горстке цветных камешков?

Вечером следующего дня Элвир прощался с Альвой за стенами замка. Альва показала ему место, где стену было довольно легко перелезть. Конечно, для человека, которому еще недавно каждый шаг давался с трудом, это оказалось не так уж легко. Но все-таки Торн преодолел стену, а затем и пересохший ров. Альва ждала его в небольшой рощице, подходившей почти к самому замку. Она забрала из конюшни Изгоя, сославшись на то, что конь зачахнет, если не давать ему время от времени скакать на воле. Элвир никогда бы не позволил девушке сесть на Изгоя, если бы не был уверен в своем коне. Изгой знал Альву, которая временами приносила ему лакомства и ласково беседовала. Да и нрав у его коня был не тот, чтоб сбросить юную наездницу. Изгой умел каким-то особым чутьем отличать друзей от врагов.

Затея с побегом стала возможна лишь потому, что братья Альвы отправились на охоту, а с ними почти все мужчины из замка. Впрочем, именно на это она и рассчитывала, продумывая свой нехитрый план.

Элвир понимал, что им опасно вот так стоять, да еще с той стороны, откуда в любой момент могут вернуться охотники в случае, если охота не задастся. И все-таки никак не мог найти в себе сил вскочить в седло и расстаться с Альвой, пусть не навсегда, но надолго. Все слова уже были сказаны, кроме тех, которые он хотел сказать больше всего. Альва выглядела грустной, но говорила нарочито беззаботным голосом, тщетно пытаясь скрыть свое настроение. Элвир понимал, что радоваться печали в глазах любимой девушки неправильно и эгоистично, но как же отрадно знать, что Альве жаль расставаться с ним.

Элвир снял с пальца фамильное кольцо Торнов, с которым не расставался с тех пор, как оно стало ему впору. Это был серебряный перстень с черным топазом. Торн протянул кольцо девушке.

– Оно мне немного великовато, – заметила Альва.

– А я не предлагаю тебе его носить. Это залог того, что я пришлю выкуп и способ уберечь тебя от гнева братьев, вполне заслуженного, кстати сказать, – он улыбнулся. – Черный топаз – очень редкий камень, существуют только одни копи, где его добывают, причем в Латирэ. Его цена намного больше пятисот арисов, и уж тем более, эларских. Если через пару месяцев мои посланцы не привезут выкуп – Барнис может его продать.

– А если привезут, передать вам кольцо с ними? – спросила Альва, крутя фамильное украшение в руках.

– Нет, – он позволил себе взглянуть на девушку с нежностью. – Оставь у себя до тех пор, пока я не вернусь.

– Вы вернетесь? – Альва даже не пробовала скрыть радость в голосе. – За кольцом?

– За тобой! – Элвир улыбался, глядя как светлеет ее грустное личико.

– Но ведь я же сказала, что не поеду с вами в Дайрию.

– Это мы еще посмотрим!