Текст книги "Голубой Лабиринт (ЛП)"

Доктор Эванс Паджетт с Грамерси Лейн, который был обвинен в убийстве своей жены, Офелии, был сегодня оправдан по всем обвинениям, выдвинутых против него, судьей Королевского суда на Парк-Роу, 2. Хотя некоторые очевидцы пришли сюда, чтобы описать завуалированные заявления Паджетта о прекращении существования его жены, и прокурор штата Нью-Йорк представил косвенные доказательства, Доктор Паджетт был оправдан, потому что не было найдено состава преступления, несмотря на самый усердный поиск полицейских сил Манхэттена. Паджетт был освобожден от судебных приставов и получил разрешение покинуть зал суда свободным человеком в полдень этого дня.

– Нет состава преступления, – сказал Д'Агоста. – Конечно, тела же не было. Старикашка размочил его в чанах отдела остеологии, а потом засунул кости в коллекцию, обозначив их Готтентот!

– Наука о судебной антропологии была не очень развита в 1889 году. После того, как она была уменьшена до скелета, они бы никогда не смогли опознать ее. Идеальное преступление.

Д'Агоста развалился на стуле. Он чувствовал себя сейчас намного более усталым, чем когда только вошел в комнату. – Но какого черта это значит? И зачем этот липовый ученый украл одну из ее костей?

Марго пожала плечами. – Это тайна.

– Прекрасно. Вместо того, чтобы раскрыть убийство недельной давности, мы раскрыли преступление вековой давности.

Глава 29

Откуда мы пришли? Как началась наша жизнь? Как мы попали на эту пылинку под названием Земля, окруженную бесчисленными другими пылинками, которые составляют Вселенную? Чтобы ответить на эти вопросы, нам нужно вернуться на миллиарды лет назад, до того времени, когда существовала вселенная. Ко времени, когда ничего не было – ничего, кроме темноты...

Д'Агоста отвернулся от нежно кривого одностороннего стекла и протер свои затуманенные глаза. Он уже слышал презентацию пять раз и, вероятно, мог прочесть проклятую вещь наизусть.

Подавив зевок, он огляделся вокруг тусклого пространства комнаты видео-охраны музея. Фактически, это была не комната для видеонаблюдения, а фактическое название комнаты – Планетарий. В нем размещались компьютеры, программное обеспечение и банки накопителей NAS и серверы изображений, которые управляли полноправным видео в центре планетария Музея. Комната была засунута в угол шестого этажа, над верхней частью купола планетария – отсюда изогнутое стекло в дальней стене. Насколько д'Агоста мог разобрать, в то время как Музей проявлял активность при установке камер безопасности, никому не приходило в голову, что их, возможно, нужно будет осмотреть позднее. Следовательно, мониторы для просмотра архивных образов безопасности были модифицированы в Поддержку Планетария, а технология для воспроизведения этих изображений была заимствована из компьютеров планетария – без сомнения, идея бухгалтера сэкономить ресурсы.

Проблема заключалась в том, что во время часовых поясов освещение в комнате должно было затуманиться до такой степени, что они почти полностью погасли – иначе свечение будет истекать через одностороннее стекло в куполе планетария и испортит иллюзию для туристов на их местах ниже. Видеомониторы для изучения защищенных видеороликов все смотрели вдаль от одного окна. Здесь было тесно: д'Агоста и двое его детективов, Хименес и Конклин, должны были сидеть практически на коленях друг друга, работая на трех доступных рабочих станциях для обеспечения безопасности. Д'Агоста часами сидел здесь в темноте и смотрел на зернистый экран, и скверная головная боль начинала формироваться прямо за его глазными яблоками. Но что-то его загоняло: щекотание страха, которое, если бы видеокассеты не нанесли удар, дело снова остыло.

Внезапно темная комната заполнилась блестящим взрывом света: в планетарии за окном и под окном произошел только что Большой взрыв. Должно быть, д'Агоста вспомнил об этом – в конце концов, он слышал, как вступление началось буквально за минуту до этого, но снова он застал его врасплох, и он вздрогнул. Он закрыл глаза, но было уже поздно: он уже видел, как звезды безумно танцуют за закрытыми веками.

– Черт побери! – Он услышал, что сказал Конклин.

Теперь грозная музыка вторгалась в тесное пространство. Он сидел неподвижно, закрыв глаза, пока звезды не ушли, а музыка немного уменьшилась в объеме. Затем он снова открыл глаза, моргнул и попытался сфокусироваться на экране перед собой.

– Еще чего – нибудь? – спросил он.

– Нет, – сказал Конклин.

– Пусто, – сказал Хименес.

Он знал, что это глупый вопрос, даже когда он спросил об этом – как только они что-то увидели, они бы закричали. Но он все равно спросил, в сумасшедшей надежде, что просто сформулировав его, он может заставить что-то произойти.

Запись, которую он смотрел – вид главного входа в зал морской жизни, с пяти часов вечера до шести часов, в субботу, 19 июня, на следующий день был убит Марсала – подошла к концу, не показывая ничего интересного. Удерживая указатель мыши он закрыл окно, снова потер глаза, провел линию через соответствующую запись в буфер обмене, который находился между ним и Хименесом, затем зашел в главное меню программы безопасности, чтобы выбрать другие, пока еще непросмотренные видео. С явным отсутствием энтузиазма, он выбрал следующее видео: Зал морской жизни, главный вход камеры, с шестхь вечера до семи вечера, в очередной раз 12 июня, он начал работать через видеопоток, сначала на истинной скорости, затем с удвоенной скоростью, а затем – как зал стал совершенно пустым – с восьми-кратной скоростью.

Ничего.

Выключив эту видеозапись, он выбрал для смены другую, которая охватывала южную половину Большой Ротонды, с четырех вечера до пяти вечера. Опытной рукой он перемотал цифровую запись на начало, переключил дисплей в полноэкранный режим, а затем начал воспроизведение с нормальной скоростью. С высоты птичьего полета в Ротонде мелькала жизнь, потоки людей двигались справа налево по экрану. Время закрытия приближалось, и толпа направлялась к выходу. Он потер глаза и присмотрелся, решив сосредоточиться, несмотря на плохие условия. Он мог разглядеть охранников на своих местах, экскурсоводов с их флагами на палочке, пробирающихся сквозь толпы, волонтеров в справочном бюро, которые начинали убирать карты, листовки и пожертвования на ночь.

Громовой рев раздался из планетария за дальней стеной. Крики и аплодисменты возникли из зала: происходило формирование Земли, все струи пламени, цвета и огненные шары. Глубокие басовые ноты органа вибрировали стул д'Агосты и он чуть не выпал из него.

Дерьмо. Он отпихнул себя далеко от экрана с жестоким толчком. Хватит. Завтра утром он вернулся бы к Синглтону, съел бы ворону, поцеловал бы задницу, унизился бы, сделал бы то, что он должен был сделать, чтобы повторно назначиться на расследование этого убийства Верхнего Ист-Сайда.

Внезапно он застыл. И затем он вернулся к видеоэкрану, пристально глядя на него. Он наблюдал, может быть, тридцать секунд. Затем пальцы почти дрожали от нетерпения, он щелкнул кнопкой REWIND, а затем посмотрел видеозапись, глядя в нескольких дюймах от экрана. Затем он воспроизвел ее снова. И опять.

– Матерь Божия, – прошептал он.

Там был он – поддельный ученый.

Он взглянул на распечатку лицевой реконструкции Бономо – приклеенную к монитору Хименеса, а затем обратно на экран. Это было безошибочно. На нем было легкий плащ-палатка, темные брюки и резиновые кроссовки: те, который не издавали никакого шума, при ходьбе. Не совсем стандартная одежда для ученого. Д'Агоста наблюдал, как он вошел через входные двери, огляделся – видимо, отметив место расположения камер – заплатил за вход, затем пробрался через охранный пункт ​​и прошелся по Ротонде – против выходящей толпы – прежде чем исчезнуть из поля зрения . Д'Агоста снова отыскал его, поразившись прохладе мужчины, почти обнаженной медлительности его прогулки.

Господи. Это он. Д'Агоста повернулся в волнении, чтобы объявить о своем открытии, и тогда он заметил темную фигуру, стоящую за ним.

– Пендергаст! – Сказал он удивленно.

– Винсент. Я узнал, от миссис Трэск, что вы, ах, искали меня. Срочно. – Пендергаст оглянулся, его светлые глаза осмотрели комнату. – Билет в космос – как стимулирование. Скажите на милость, что происходит?

В своей взволнованности, д'Агоста забыл свою прежнюю обиду на агента.

– Мы нашли его!

– Господа?

– Нет, нет – фальшивого доктора Уолдрона! Прямо здесь!

Взгляд того, что могло бы быть нетерпением скользнуло по лицу Пендергаста.

– Фальшивый кто? Я потерялся.

Хименес и Конклин собрались вокруг монитора, как объяснил Д'Агоста.

– Помните, в последний раз, когда вы были здесь, вы задавались вопросом о том, с кем работал учёный Виктор Марсала? Но, его верительные грамоты были ложными. А теперь смотрите: я увидел его, когда он вошел в музей в четыре двадцать вечера, в тот самый день, когда Марсала был убит!

– Как интересно, – сказал Пендергаст, скучающим голосом, уже поворачиваясь к двери. Казалось, он потерял интерес к этому делу.

– Мы сделали Фоторобот, – сказал д'Агоста, – вот он. Сравните этого парня на экране с распечаткой лицевой реконструкцией. – Д'Агоста взял Фоторобот со стороны монитора Хименеса и показал его агенту. – Они совпадают. Смотрите!

– Я рад слышать, что дело идет хорошо, – сказал Пендергаст, двигаясь ближе к двери. – Боюсь, мое внимание сейчас полностью сосредоточено на чем-то еще, но я уверен, что вещи находятся в отличном...

Он сделал паузу, когда его взгляд упал на портрет, который держал д'Агоста. Его голос затих, и он замер. Агент побледнел, как смерть. Он протянул руку, взял лист, и посмотрел на него, бумага издала грохочущий звук. Потом он опустился на свободный стул у стены, все еще сжимая лист и смотря на него с большой интенсивностью.

– Бономо сделал хорошую работу, – сказал д'Агоста. – Теперь нам нужно только найти сукина сына.

Пендергаст не ответил. Когда он это сделал, его голос был низким, гробовым, словно исходящим из могилы.

– Замечательно, – сказал он. – Но нет никакой необходимости отслеживать его.

Это остановило Д'Агосту.

– Что вы имеете в виду?

– Я недавно познакомился с этим джентльменом. Совсем недавно, на самом деле. – Рука с лицевой реконструкцией очень медленно упала и лист бумаги скользнул по пыльному полу.

Глава 30

Лейтенант д'Агоста никогда раньше не был в оружейной комнате особняка Пендергаста на Риверсайд-Драйв. Было много комнат, которые он никогда не видел – место, казалось, продолжалось вечно. Однако эта комната была особенно приятным сюрпризом. Его отец был страстным собирателем старинного огнестрельного оружия, и Д'Агоста поднял интерес к несколько меньшей степени. Осмотревшись, он увидел, что Пендергасту действительно принадлежат редкие вещи. Комната была маленькая, но роскошно обставленная, с розовыми стенами и соответствующим кессонным потолком. Два огромных гобелена, очевидно, очень старые, висели друг против друга. Остальные стены были заняты встроенными шкафами с запертыми стеклянными дверьми, которые содержали удивительное разнообразие классического оружия. Ни одно из орудий не было более недавним, чем Вторая мировая война. Там были Ли-Энфилд .303 и Маузер-модель 1893, оба в первозданном состоянии; Редкий Люгер, помещенный в .45; A .577 Пистолет-пулемет Nitro Express от Westley Richards с инкрустацией из слоновой кости; Револьвер одностороннего действия Colt .45 прямо из Старого Запада, с семью метками на ручке; И многие другие винтовки, дробовики и пистолеты д'Агоста не узнал. Он переходил из кабинета в кабинет, заглядывал внутрь и насвистывал вполголоса.

Единственной мебелью в комнате был центральный стол, вокруг которого было устроено полдюжины стульев. Пендергаст сел во главе стола, пальцы сжались, указательные пальцы касались друг друга, глаза кошки смотрели в никуда. Д'Агоста перевел взгляд с оружия на агента ФБР. Его раздражало загадочное нежелание Пендергаста объяснить, кто этот человек, но он напомнил себе, что агент делал что-то своим эксцентричным способом. Поэтому он сглотнул свое нетерпение и отправил Пендергаста из Музея обратно в свой особняк.

– Весьма впечатляющая коллекция, которую Вы получили, – сказал д'Агоста.

Потребовалось мгновение, чтобы Пендергаст взглянул на него и еще больше времени, чтобы ответить.

– Коллекция была собрана моим отцом, – сказал он. – Помимо моего «Лес Баера», ​​мой собственный вкус работает и в других направлениях.

Марго вошла в комнату. Через мгновение вошла Констанс Грин. Несмотря на то, что фамилия была похожа на Марго, Констанция не могла быть другой. На ней было старомодное вечернее платье с полосами белого кружева как на горле, так и на запястьях, которое, по мнению д'Агосты, придавало ей вид персонажа из фильма. Он восхищался ее цветными волосами красного дерева. Она была прекрасна. Запрещающая, даже страшная красота.

Когда она увидела д'Агосту, она кивнула ему.

Д'Агоста улыбнулся в ответ. Он не знал, почему Пендергаст собрал всех здесь, но, без сомнения, он собирался учиться.

Пендергаст жестом пригласил всех сесть. Когда он это сделал, слабый гул грома со стороны проник в толстые стены. Большая гроза, которую они предсказывали в течение нескольких дней, прибыла.

Агент ФБР сначала посмотрел на д'Агосту, потом на Марго, его глаза, были как серебряные монеты в тусклом свете.

– Доктор Грин, – сказал он Марго. – Приятно видеть вас снова после долгого времени. Мне жаль, но эта встреча могла бы быть при более приятных обстоятельствах.

Марго улыбнулась в подтверждение.

– Я собрал вас здесь, – продолжил Пендергаст, – потому что я теперь уверен, что два убийства которые мы исследовали, как отдельные дела, по сути, связаны между собой. Винсент, я сохранил определенную информацию от вас, потому что я не хотел привлекать тебя больше, чем это необходимо в расследовании убийства моего сына. Я уже поместил вас в достаточное неудобное положение с полицией Нью-Йорка. Но теперь настало время поделиться тем, что я знаю.

Д'Агоста склонил голову. Это правда: Пендергаст, не по своей вине, обременял его ужасной тайной. Но это было, как обычно говорила его бабушка, acqua passata, вода под мостом. По крайней мере, он так надеялся.

Агент повернулся к Марго.

– Доктор Грин, я знаю, что могу рассчитывать на ваше усмотрение. Тем не менее, я должен попросить вас и всех здесь, держать то, о чем говорится в этих стенах, абсолютно конфиденциальным.

Раздался шепот согласия.

Д'Агоста заметил, что Пендергаст казался нехарактерно беспокойным, его пальцы постукивали по столу. Обычно он был неподвижен, как кошка.

– Давайте рассмотрим факты, – начал Пендергаст. – Ровно одиннадцать дней назад, вечером, мой сын, Альбан, был найден мертвым на пороге этого дома. Кусок бирюзовый был найден в его желудочно-кишечном тракте. Я проследил бирюзу неясной шахты на берегу озера Солтон-Си в Калифорнии. Несколько дней назад я посетил эту шахту. Меня ждала засада: на меня напали.

– Кто, черт возьми, мог напасть на вас? – Спросил д'Агоста.

– Интересный и пока еще оставшийся без ответа вопрос. Когда мне удалось подчинить моего нападавшего, мы были оба подвергнуты парализующему агенту некоторого вида. Я потерял сознание. Как только я пришел в сознание, я арестовал своего нападавшего, и он был заключен в тюрьму. Человек остался абсолютно тихим, его личность, пока еще неизвестная.

Он оглянулся на Д'Агосту.

– Давайте теперь перейдем к вашему делу: смерти Виктора Марсала. Главным подозреваемым, кажется, представляется джентльмен, который изобразил из себя ученого и исследовал любопытный скелет в коллекции Музея. С помощью Марго вы смогли определить три дополнительных, интересных пункта. Во-первых: в скелете отсутствовала кость.

– Правая бедренная кость, – сказала Марго.

– Очевидно, наш суррогатный ученый ушел с этой костью по неизвестным причинам. Позже он убил Марсала.

– Возможно, – сказал д'Агоста.

– Второе: скелет в коллекции не соответствует этикетке. Вместо того, чтобы быть молодым готтентотским мужчиной, это была пожилая американская женщина – скорее всего, останки жены куратора Музея, которого судили за убийство в 1889 году. Он был оправдан: тела не было. Теперь ты нашел тело. – Пендергаст оглядел стол. – Неужели я пропустил что-то важное?

Д'Агоста пошевелился.

– Да – как связаны эти два убийства?

– Это приводит к моему третьему пункту: человек, который напал на меня в Солтон-Си, и человек, которого вы ищете в связи с смертью Виктора Марсала, – этот потенциальный «приезжий ученый» – один и то же.

Д'Агоста почувствовал, что остывает.

– Что?

– Я сразу узнал его из твоей превосходной реконструкции лицевого образа.

– Но какая связь?

– И в самом деле? Когда мы это узнаем, мой дорогой Винсент, мы будем хорошо подготовлены к решению обоих случаев.

– Мне, конечно, нужно будет с ним поговорить в Индио, – сказал д'Агоста.

– Естественно. Возможно, вы будете более успешным, чем был я. – Пендергаст повернулся к Марго. – А теперь, может быть, вы могли бы заполнить для нас детали вашего собственного исследования?

– Вы в значительной степени покрыли его, – сказала Марго. – Я должна предположить, что куратор, человек по имени Паджетт, пробрался с трупом своей жены в музей, вымачил его в чанах Остеологии, а затем поместил его в коллекции с ложной этикеткой.

Через стол, дыхание Констанции Грин резко участилось. Все головы повернулись к ней.

– Констанция? – Спросил Пендергаст.

Но Констанс смотрела на Марго.

– Вы сказали, доктор Паджетт? – Это были первые слова, которые она сказала с начала разговора.