Текст книги "Голубой Лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Констанс кивнула. – Да. Тот, кто напал на него, знал, что у него только один шанс. Также справедлив вывод – на основании еще более быстрой смерти – что нападавший на Пендергаста в Солтон Фонтенбло, и теперь мертвый в Индио, получил еще более концентрированную дозу.

– Это совпадает с другим заключением, – сказала Марго. – Я получила сообщение от доктора Сэмюэлса из Индио. Скелет мертвого мужчины показывает такие же необычные соединения, которые я обнаружила в скелете миссис Паджетт – только в гораздо больших количествах. Неудивительно, что эликсир убил его так быстро.

– Если Пендергаст умирает, – сказал Д'Агоста, поднимаясь, – какого черта он не в больнице?

Пристальный взгляд встретился с его. – Он настаивал на выписке из больницы Женевы и перелете домой на частном медицинском транспорте. Вы не можете юридически госпитализировать человека против его воли. Он настаивает, что никто ничего не может для него сделать, а он не хочет умирать в больнице.

– Господи, – сказал Д'Агоста. – Что же мы можем сделать?

– Нам нужно противоядие. А чтобы найти противоядие, нам нужна информация. Вот почему мы здесь, – она повернулась к Д'Агосте. – Лейтенант, расскажите, пожалуйста, результаты ваших последних расследований.

Д'Агоста вытер лоб. – Я не знаю, насколько актуальны некоторые из них, но мы отследили нападавшего на Пендергаста до Гэри, штат Индиана. Три года назад он был парнем по имени Ховард Рудд, семьянином и владельцем магазина. Он влез в долги к плохим людям и исчез, оставив жену и детей. Он объявился два месяца назад с другой внешностью. Он тот парень, который напал на Пендергаста и, наверное, убил Виктора Марсала. Мы пытаемся отследить этот пробел в его истории – где он был и на кого он работал. До сих пор мы так ничего и не нашли, тупик, – Д'Агоста взглянул на Марго. Она ничего не сказала, но ее лицо побледнело.

На мгновение наступила тишина. Потом снова заговорил Констанс. – Не совсем.

Д'Агоста посмотрел на нее.

– Я составляю список жертв Иезекии, основываясь на предположении, что чей-то потомок причастен к отравлению. Двумя из жертв были Стивен и Этель Барбо, супружеская пара, которая подвергалась воздействию эликсира в 1895 году, оставив троих детей сиротами, в том числе ребенка, который был зачат в то время, когда Этель принимала эликсир. Семья жила в Новом Орлеане на улице Дофин, всего в двух домах от семейного особняка Пендергастов.

– Почему именно они? – спросил Д'Агоста.

– У них есть правнук, Джон Барбо. Он же генеральный директор военной консалтинговой компании под названием «Рэд Маунтин Индастрис» – богатый и нелюдимый человек. У Барбо был сын – единственный ребенок. В молодости был музыкальным вундеркиндом. Обладатель слабого здоровья, мальчик серьезно заболел два года назад. Я не смогла узнать много подробностей болезни, но она, видимо, сбила с толку весь корпус врачей и специалистов своими необычными симптомами. Даже титаническими медицинскими усилиями его жизнь не удалось спасти, – Констанс перевела взгляд от Марго к Д'Агосте и обратно. – Случай был описан в британском медицинском журнале «Ланцет».

– О чем вы говорите? – спросил Д'Агоста. – Якобы яд, который убил прапрадедушку Джона Барбо, перескочил через поколения, чтобы убить его сына?

– Да. Мальчик жаловался на вонь тухлых цветов, прежде чем он умер. И я нашла россыпь других подобных смертей в предшествующих поколениях в семье Барбо.

– Я не поверю в это, – сказал Д'Агоста.

– А я поверю, – ответила Марго, заговорив впервые. – Вы предполагаете, что эликсир Иезекии вызвал эпигенетические изменения. Такие дефекты могут передаваться из поколения в поколение. Природные яды являются главной причиной эпигенетических изменений.

– Спасибо, – сказала Констанс.

В комнате воцарилось еще одно краткое молчание.

Д'Агоста поднялся на ноги и начал беспокойно вышагивать по комнате, его мысли уже мчались во всю. – Хорошо. Давайте вместе это предположим. Вы говорите, что Барбо отравил Пендергаста эликсиром, чтобы осуществить месть не только за своих предков, но и за своего сына. Как Барбо дошел до этой идеи? Я имею в виду, маловероятно, что он даже знал о том, что случилось с его прапрадедушкой, умершим более века назад. И весь этот изощренный план мести – убийство Альбана, кусок бирюзы, засунутый в его тело, чтобы через всю страну заманить Пендергаста в ловушку – вычурно сложный. Зачем? Кто мог придумать его?

– Человек по имени Тапанес Ландберг, – ответила Констанс.

– Кто? – спросила Марго.

– Конечно! – воскликнул Д'Агоста и, ударив рука об руку, повернулся. – Альбан! Как я уже говорил, он совершил поездку в Нью-Йорк – в район Олбани, согласно материалам дела лейтенанта Англера – за год до того, как был убит!

– Рэд Маунтин Индастрис находится в Адирондаке, Нью-Йорк, – сказала Констанс. – В полутора часах езды от Олбани.

Д'Агоста снова повернулся. – Альбан. Сумасшедший псих. Из того, что Пендергаст рассказал мне, это своего рода особенная игра, в которую он хотел бы сыграть. Конечно, учитывая, каким гением он был, Альбан знал все об эликсире Иезекии. Так он отправился на поиски, чтобы найти потомка жертвы – кого-то с жаждой мести и средствами, чтобы ее осуществить. И он достиг цели в лице Барбо, чей сын умер. Альбан должно быть разузнал все о личности Барбо; он не сомневался в качестве характера «око-за-око» коллеги по мести. Они сошлись и в другом контексте: оба, Альбан и Барбо хотели отомстить Пендергасту.

– Да. План попахивает Альбаном, – поддержала Констанс. – Он, возможно, даже исследовал Солтон Фонтенбло и бирюзовый рудник. И, должно быть, рассказал о нем Барбо: ловушка готова. Все, что нужно было сделать ему, это синтезировать эликсир и заманить в это место Пендергаста.

– За исключением того, что, в конце концов, Альбана обвели вокруг пальца, – заметила Марго.

– Большой вопрос, – продолжал Д'Агоста, – как, черт побери, все это поможет нам разработать противоядие?

– Прежде нам надо разгадать формулу эликсира, чтобы мы могли обратить вспять его последствия. Если Барбо смог воссоздать его, то и мы сможем, – Констанс осмотрелась. – Я исследую коллекции здесь, в подвале, файлы, семейные архивы и старую химическую лабораторию, в поисках данных формулы Иезекии. Марго, можете ли вы продолжить работать на костях миссис Паджетт? Эти кости содержат жизненно важную информацию – с учетом того, какой сложный путь проделал Барбо, чтобы заполучить одну из них.

– Да, – согласилась Марго. – И отчет коронера на Рудда также может помочь разгадать формулу.

– Как по мне, – вставил Д'Агоста, – я собираюсь проверить досье на этого Барбо. Если я узнаю, что он несет ответственность за это, то прижму его так сильно, что формула вылезет из…

– Нет.

Об этом заявил другой, новый голос – чуть громче, чем еле слышный шепот, исходящий от двери в оружейную комнату. Д'Агоста повернулся на голос и увидел Пендергаста. Агент стоял, покачиваясь, опираясь на дверной косяк, одетый в помятый шелковый халат. Выглядел он практически как труп, выделялись только глаза – и те блестели, как монеты над отечными, черно-синими мешками под глазами.

– Алоизий! – всхлипнула Констанс, вставая. – Зачем ты встал с постели? – она поспешно обошла стол и направилась к нему. – Где доктор Стоун?

– Доктор бесполезен.

Она попыталась выпроводить его из комнаты, но он оттолкнул ее. – Я должен сказать, – он покачнулся, но выпрямился сам. – Если вы правы, то человек, который это сделал, смог убить моего сына. Он явно чрезвычайно сильный и грамотный противник, – он покачал головой, как будто желая прочистить свой разум. – Если вы пойдете за ним, то подвергнете себя смертельной опасности. Это мой бой. Я, и только я... доведу дело до конца... должен довести дело до конца...

Внезапно в дверном проеме появился мужчина – высокий и худой, в очках с черепаховой оправой, костюме в мелкую полоску и стетоскопом на шее.

– Пойдемте, мой друг, – мягко сказал доктор. – Вы не должны напрягаться. Давайте вернемся наверх. Здесь мы можем подняться на лифте.

– Нет! – снова запротестовал Пендергаст, на этот раз более слабо – несомненно, что усилия, затраченные на подъем с кровати, истощили его. Доктор Стоун увел его мягко, но твердо. Когда они удалялись по коридору, Д'Агоста услышал, как Пендергаст сказал: – Свет. Какой он яркий! Выключи его, прошу тебя...

Все трое остались стоять, глядя друг на друга. Д'Агоста заметил, что Констанс, как правило, отстраненная и непроницаемая, теперь раскраснелась и была взволнована.

– Он прав, – сказал Д'Агоста. – Этот Барбо не обычный парень. Нам надо хорошенько все обдумать. Мы будем постоянно оставаться на связи, и обмениваться информацией. Единственная ошибка может убить нас всех.

– Вот поэтому мы и не можем допустить ни одной, – тихо заметила Марго.

Глава 50

Кабинет был простым, функциональным, и – как и подобает личности его обитателя – содержал значительный оттенок военной строгости. На большом отполированном до блеска столе не находилось ничего, кроме старомодной промокашки, письменного набора в виде ручки и карандаша, телефона, и одной фотографии в серебряной рамке; все вещи были выстроены строгими рядами. Не было ни компьютера, ни клавиатуры. На деревянной подставке в углу стоял американский флаг. На стене за ним расположились книжные шкафы с объемными томами военной истории, ежегодниками Джейн и годовыми изданиями: «Броня и артиллерия», «Утилизация взрывоопасных боеприпасов», «Военная техника и материально-техническое обеспечение». Другая стена выставляла напоказ множество медалей в рамках, награды и благодарности.

За столом сидел мужчина, одетый в деловой костюм, белую рубашку и темно-красный галстук. Он сидел абсолютно прямо, и носил костюм так, как будто носил мундир. Писал он перьевой ручкой, и скрип пера разносился по офису, погруженному в тишину. За пределами единственного окна раскинулся небольшой кампус из одинаковых зданий одетых в черное стекло и окруженных двойным комплектом железной сетки с колючей проволокой. Вдоль внешнего забора росли деревья, густые и зеленые, а в отдалении плескалось голубое озеро.

Зазвонил телефон, и мужчина поднял трубку. – Да? – сказал он сухо. Его голос был полон гравия, и, казалось, что шел он из глубины его бочкообразной груди.

– Мистер Барбо, – раздался голос секретаря из приемной. – Здесь два полицейских хотят вас видеть.

– Дайте мне шестьдесят секунд, – сказал он. – Затем пригласите их.

– Да, сэр.

Мужчина повесил трубку. Он сидел за своим столом, не шевелясь, еще несколько секунд. Затем, бросив только один взгляд на фотографию, он поднялся со стула. Ему было чуть больше шестидесяти лет, но движение далось ему так же легко, как и юноше двадцати лет. Он повернулся, чтобы взглянуть на себя в небольшое зеркало, которое висело на стене позади стола. На него смотрело большое, ширококостное лицо: голубые глаза, выступающая челюсть, римский нос. Хотя галстук был идеально завязан, он все равно поправил его. Затем он повернулся к входной двери офиса.

Как только он это сделал, она открылась, и его секретарь пригласила двух человек.

Барбо в свою очередь быстро оценил их. Один был высоким, с темно-русыми волосами, которые были слегка растрепаны ветром. Он двигался с важностью и с грацией прирожденного атлета. Другой был ниже ростом и темнее. Он вернул взгляд Барбо с выражением на лице, которое абсолютно ничего не выдавало.

– Джон Барбо? – спросил более высокий мужчина.

Барбо кивнул.

– Я – лейтенант Питер Англер полиция Нью-Йорка, а это мой помощник, сержант Слейд.

Барбо пожал протянутую руку и вернулся на свое место. – Пожалуйста, присаживайтесь. Кофе, чай?

– Ничего, спасибо, – Англер сел на один из стульев расположенных перед столом, и Слейд последовал его примеру. – У вас здесь целая крепость, мистер Барбо.

Барбо улыбнулся на это замечание. – Это в основном имитация. Мы частный военный подрядчик. И я обнаружил, что полезно выглядеть соответствующе.

– А мне вот любопытно. Зачем разворачивать такое обширное производство здесь, в глуши?

– А почему нет? – ответил Барбо. Когда Англер ничего не сказал, он добавил: – Мои родители приезжали сюда каждое лето. Мне нравится Шрун-лейк.

– Понятно, – Англер закинул ногу на ногу. – Это очень красивая сельская местность.

Барбо снова кивнул. – Кроме того, земля здесь стоит недорого. Рэд Маунтин принадлежит более тысячи акров для проведения профессиональной подготовки, моделирования военных действий, испытаний боеприпасов и тому подобное, – он помолчал. – Итак. Что же привело вас господа на север штата Нью-Йорк?

– Честно говоря – Рэд Маунтин. По крайней мере, частично.

От удивления Барбо нахмурился. – На самом деле? Чем же именно моя компания могла заинтересовать Нью-Йоркскую полицию?

– Не могли бы вы рассказать мне, чем именно занимается Рэд Маунтин Индастрис? – спросил Англер. – Я немного поискал в интернете, но ваш официальный сайт оказался весьма краток на достоверные данные.

Удивленный взгляд так и не покинул лица Барбо. – Мы обеспечиваем профессиональное обучение и поддержку правоохранительных органов, охранных и военных клиентов. Мы также занимаемся исследованиями перспективных систем вооружения, а еще передовых тактических и стратегических теорий.

– Ах. И эти теории распространяются и на борьбу с терроризмом?

– Да.

– Вы так же осуществляете наземную поддержку, как и выездные служебные операции?

Была небольшая пауза перед тем, как Барбо ответил. – Иногда, да. Чем именно я могу вам помочь?

– Я скажу вам через минуту, если вы мне позволите задать еще один или два вопроса. Я предполагаю, что правительство США является вашим крупнейшим клиентом?

– Так и есть, – подтвердил Барбо.

– И поэтому было бы справедливо заметить, что сохранение вашей репутации в качестве подрядчика по безопасности имеет большое значение для вас? Я имею в виду, все эти комитеты по надзору и тому подобное.

– Это имеет первостепенное значение, – заметил Барбо.

– Конечно это так, – Англер выпрямил ноги и подался вперед. – Мистер Барбо, причина нашего здесь присутствия, это то, что мы вышли на след некой проблемы в вашей организации.

Барбо замер. – Простите? Какой именно проблемы?

– Мы не располагаем точными данными. Но мы считаем, что существует лицо или несколько лиц, – это может быть небольшая группа, но вероятнее всего, что преступник одиночка – которые используют ресурсы Рэд Маунтин и могут быть вовлечены в незаконную деятельность. Возможно, торговля оружием, формирование и деятельность наемных незаконных формирований.

– Но это просто не возможно. Мы контролируем всех новых сотрудников самыми всесторонними проверками, которые только возможны. И все постоянные сотрудники должны проходить ежегодно тесты на детекторе лжи.

– Я понимаю, как вам должно быть трудно, принять это, – ответил Англер. – Тем не менее, наши расследования привели к такому выводу.

Барбо помолчал секунду, обдумывая ситуацию. – Естественно, я хочу помочь вам, господа. Но мы столь тщательно и осторожно относимся к организации предприятия – вы должны быть в этом бизнесе, чтобы видеть все изнутри – потому что я просто не понимаю, как то, что вы говорите, может происходить.

Англер ненадолго замолчал, прежде чем продолжить. – Позвольте мне показать это все в ином свете. Если мы правы, разве вы не согласны, что – независимо от особенности проблемы – это делает Рэд Маунтин уязвимой?

Барбо кивнул. – Да. Да, так и есть.

– И если бы это оказалось правдой, и просочились новости... ну, можете себе представить, какие бы возникли последствия.

Барбо обдумал это все еще пару секунд. Затем он медленно выдохнул через рот. – Вы знаете… – начал он, но неожиданно остановился. А потом он встал и вышел из-за стола. Он посмотрел сначала на Англера, затем на сержанта Слейда. Более низкий мужчина молчал на протяжении всего разговора, позволяя говорить своему начальнику. Барбо снова взглянул на Англера. – Вы знаете, я думаю, что нам стоит поговорить в другом месте. Если я чему-то и научился в жизни, так это тому, что стены могут иметь уши – даже в личном кабинете, таком как этот.

Он подошел к двери, направился через приемную, вышел в коридор, и остановился у лифта. Он нажал кнопку «ВНИЗ», и ближайшая дверь открылась с тихим шорохом. Пропустив двух полицейских вперед, Барбо шагнул вслед за ними и нажал кнопку Б3.

– Б3? – спросил Англер.

– Третий уровень под землей. Мы проводим здесь внизу некоторые испытания радиуса действия снарядов. Они оснащены звукоизоляцией и дополнительно укреплены. Там мы сможем поговорить свободно.

Лифт опустился на самый нижний уровень, и двери открылись в длинный бетонный коридор. Красные лампочки в металлических сетках, бросали багровые отблески на тоннель. Выйдя из лифта, Барбо направился по коридору, проходя мимо дверей из толстой стали без окон. Наконец он остановился перед одной из них отмеченной просто ИП – «Д», открыл ее, щелкнул ладонью по ряду выключателей света, и убедившись, что отсек незанят, пригласил внутрь двух офицеров.

Лейтенант Англер вошел и осмотрел стены, пол и потолок, которые были выложены каким-то черным, прорезиненным изоляционным материалом. – Это выглядит как нечто среднее между площадкой для игры в сквош и психушкой.

– Как я и сказал, мы не хотим, чтобы нас подслушали, – Барбо закрыл дверь и повернулся лицом к офицерам. – То, что вы сказали, лейтенант, является очень тревожной новостью. Тем не менее, я помогу вам, чем смогу.

– Я был уверен, что вы именно так и скажете, – ответил Англер. – Сержант Слейд проверил ваше досье, и мы чувствуем, что вы именно тот человек, который захочет сделать правильный выбор.

– Чем конкретно я могу помочь? – спросил Барбо.

– Начать частное расследование. Позвольте нам помочь вам разоблачить этого агента или агентов. Мистер Барбо, на самом деле мы не заинтересованы в уголовном преследовании Рэд Маунтин. Мы идем в этом направлении в рамках расследования убийства. Мой интерес – это найти потенциального подозреваемого, связанного с убийством, который, как мы считаем, может быть связан с преступными элементами в вашей компании.

Барбо нахмурился. – И кто этот подозреваемый?

– Агент ФБР, имя которого я не могу разглашать в настоящее время. Но если вы будете сотрудничать, и я смогу просмотреть необходимые документы Рэд Маунтин, которые вы сможете мне предоставить в рамках расследования. Я привлеку агента ФБР к правосудию – и вы увидите, как ваша фирма избавится от гнилого яблока.

– Агент ФБР, – произнес Барбо, почти про себя. – Интересно, – и он снова взглянул на Англера. – Но все ли это данные, которыми вы располагаете? У вас нет больше никакой информации о личности этого гнилого яблока внутри моей компании?

– Нет. Вот почему мы и пришли к вам.

– Понимаю, – Барбо обратился к сержанту Слейду. – А сейчас вы можете застрелить его.

Лейтенант Англер зажмурился, как будто пытался разобрать в этом нелогичном высказывании. Когда он повернулся к своему напарнику, Слейд достал свой служебный ствол. Спокойно подняв его, он быстро дважды выстрелил в голову Англера. Голова лейтенанта откинулась назад, и его тело рухнуло на пол, легкий туман из крови и серого вещества, окутывал его еще мгновение спустя.

Звук выстрелов был странно приглушен, подтверждая звукоизоляцию комнаты. Слейд взглянул на Барбо, пока убирал свое оружие. – Зачем вы позволили ему продолжать так долго? – спросил он.

– Я хотел выяснить, как много он занл.

– Я и сам мог бы рассказать вам это.

– Вы все сделали правильно, Лумис. Вы будете вознаграждены соответственно.

– Я надеюсь на это. Пятьдесят штук в год, что вы платили мне до сих пор, не урезайте их. Я работал сверхурочно, прикрывая ваш зад на этом деле. Вы не поверите, сколько ниточек мне пришлось потянуть за кулисами, просто чтобы убедиться, что дело Альбана Пендергаста будет назначено Англеру.

– Не думайте, что это не ценится, мой друг. Но сейчас есть несколько неотложных дел, – Барбо подошел к телефону, который висел рядом с дверью, снял трубку и набрал номер. – Ричард? Это Барбо. Я в Испытательном Полигоне «Д». Я здесь устроил полный бардак. Пожалуйста, отправьте уборщиков вниз, чтобы разобраться с ним. После соберите вашу команду оперативников. Назначьте встречу в моем личном зале на час дня. У нас появилась новая задача.

Он повесил трубку и осторожно перешагнул через тело, лежащее в быстро растекающейся луже крови. – Сержант, – сказал он, – позаботьтесь, чтобы ничего из этого не попало на ваши туфли.

Глава 51

Констанс Грин стояла перед большим встроенным книжным шкафом в библиотеке особняка 891 на Риверсайд-драйв. Огонь умирал в камине, давая приглушенный свет, а дом погрузился в тишину. Очень тревожные тихие звуки, доносившиеся из спальни наверху, наконец-то прекратились. Но волнение так и не ушло из мыслей Констанс. Доктор Стоун настойчиво требовал, чтобы Пендергаста доставили в больницу и положили в реанимацию. Констанс запретила делать это. Ей стало совершенно ясно из визита в Женеву, что в больнице ему ничем не могли помочь, и, в конце концов, только ускорили бы конец.

Ее рука накрыла внутренний карман платья, где приютился маленький флакон с таблетками цианида. Если Пендергаст умрет, он станет ее собственным, личным страховым полисом. Так и не вместе при жизни, но, возможно, в смерти их прах станет единым целым.

Но Пендергаст не умрет. Там должна быть разгадка к его болезни. Она наверняка находится где-то в заброшенных лабораториях и пыльных документах в хаотичных подвалах особняка на Риверсайд-драйв. Ее долгое изучение истории семьи Пендергаст – в частности Иезекии Пендергаста – убедило ее в этом.

«Если мой предок Иезекия», – сказал ей Пендергаст, – «чья собственная жена умирала от воздействия эликсира, не мог найти лекарство, не мог исправить повреждения, которые вызвало его снадобье... как же я тогда смогу?»

И в самом деле, как?

Она подняла тяжелый фолиант с книжной полки. Как только она это сделала, раздался едва слышный приглушенный щелчок, и два смежных с ней стеллажа бесшумно распахнулись на смазанных петлях, обнажив латунную решетку старомодного лифта. Она шагнула внутрь, закрыла ворота, и повернула медный рычаг. С грохотом древней машины, лифт спустился вниз. Через секунду он дернулся, остановился, и Констанс вышла в темную приемную. Слабый запах аммиака, пыли, и плесени напал на ее ноздри. Это был знакомый запах. Она хорошо знала этот подвал – так хорошо, что ей почти не нужен был свет, чтобы передвигаться. Он стал для нее, буквально, вторым домом.

Тем не менее, она сняла с полки на соседней стене электрический фонарь и включила его. Констанс двинулась по лабиринту коридоров, которые в конечном итоге привели ее к старой двери, тяжелой и покрытой медянкой, которую она толкнула, открывая заброшенную операционную палату. Пустая каталка поблескивала в луче фонаря, рядом со стойкой капельницы завешенной паутиной, бочкообразным аппаратом ЭКГ, и лотком из нержавеющей стали с разложенными на нем операционными инструментами. Она пересекла комнату и подошла к известняковой стене в дальнем конце комнаты. Быстрый жест – нажатие каменной панели – заставил повернуться внутрь секцию стены. Она шагнула в проем, свет фонаря исследовал винтовую лестницу, вырезанную в фундаменте жилого дома верхнего Манхэттена.

Она спускалась по лестнице, направляясь в подвалы особняка. Внизу, лестница соединялась с длинным, сводчатым помещением с земляным полом, кирпичная тропа убегала вперед через серию бесконечных залов. Констанс последовала вниз по тропинке мимо кладовых, ниш и гробниц. Пока она двигалась, свет ее фонаря выхватывал ряд за рядом шкафы, заполненные бутылками химикатов всех цветов и оттенков, сверкающими, как драгоценные камни на свету. Это было все, что осталось от химической коллекции Антуана Пендергаста, который был известен широкой общественности под псевдонимом Энох Ленг – двоюродный прапрадед агента Пендергаста и один из сыновей Иезекии Пендергаста.

Химия шествовала по семье.

Жена Иезекии, также носившая имя Констанс («странное совпадение», – думала она, – «или, пожалуй, ничего особенного») умерла от эликсира ее собственного мужа. В те последние, отчаянные недели ее жизни, по семейным преданиям, Иезекия, наконец, узнал правду о своем чудодейственном лекарстве. После ужасной смерти жены, он покончил с собой и был похоронен в освинцованном фамильном склепе в Новом Орлеане, под старым семейным особняком, известным как Рошнуар. Тот особняк был герметично опечатан после сожжения Рошнуара толпой, и теперь он лежал под асфальтом автостоянки.

Что же тогда случилось с лабораторией Иезекии, его коллекцией химических соединений и его записными журналами? Может быть, они погибли в огне? Или его сын, Антуан, унаследовавший вещи, связанные с химическими исследованиями своего отца перевез их сюда, в Нью-Йорк? Если бы он это сделал, они находились бы где-то в этих ветхих подвальных лабораториях. Остальные три сына Иезекии не были заинтересованы в химии. Комсток стал весьма известным магом. Боэций, прапрадед Пендергаста, уехал, чтобы стать исследователем-археологом. Она так и не смогла выяснить, чего достиг Морис, четвертый брат, кроме того факта, что он опустился до ранней смерти от алкоголизма.

Если Иезекия оставил после себя заметки, лабораторное оборудование, химические вещества, Антуан – или как Констанс предпочитала называть его, доктор Энох – был единственным, кто мог проявить интерес. И если это так, возможно, какой-то остаток формулы Иезекии от его смертоносного эликсира, мог бы находиться в этом подвале.

Формула – во-первых, противоядие – во-вторых. И все это надо раздобыть до того, как Пендергаст умрет.

Пройдя через несколько залов, Констанс прошла под романской аркой, украшенной выцветшим гобеленом, в комнату, которая лежала в солидном беспорядке. Полки были повалены; бутылки и их содержимое разлетелось по полу – результат конфликта, который имел здесь место за восемнадцать месяцев до этого дня. Она и Проктор пытались восстановить порядок из хаоса. Это была одна из последних комнат, ожидающих реставрации; энтомологическая коллекция Антуана разбросанная лежала по полу, разбитые бутылки, наполненные засохшими брюшками шершней, крыльями стрекоз, переливающимися грудками жуков, и сушеными пауками.

Она скользнула под другую арку, в комнату, наполненную чучелами перелетных птиц, и оттуда в самые странные области подвала: коллекция случайных предметов Антуана. Здесь были двухстворчатые книжные шкафы полные такими странными вещами, как парики, дверные ручки, корсеты и планшетки от них, обувь, зонты и трости, наряду с причудливым оружием – пищалями, пиками, шестиперами, алебардами, секирами, копьями, бомбардами, и военными молотами. Рядом находилась комната полная старого медицинского оборудования, судя по всему, как для лечения людей, так и для ветеринарных целей, некоторым из них, очевидно, много пользовались. После этого, как ни странно, коллекция боевого оружия, мундиров и различных видов снаряжения, начиная примерно с Первой мировой войны. Констанс остановилась, чтобы рассмотреть с некоторым интересом обе медицинские и военные коллекции.

А потом пошли орудия пыток: медные быки, дыбы, тиски, железные девы, и, самое уродливое из всех, груша страданий. В центре комнаты расположилась плаха, с топором, лежащим неподалеку, рядом кусок скрученной человеческой кожи и длинные волосы: отголоски некоего ужасающего события, которое произошло здесь пять лет назад, примерно в то время, когда агент Пендергаст стал ее опекуном. Констанс смотрела на все эти устройства с отстраненностью. Она не была особенно обеспокоена этим абсурдным свидетельством человеческой жестокости. Наоборот, они только подтверждали, что ее взгляд на человечество был правильным и не нуждался в пересмотре.

Наконец, она подошла к комнате, которую искала: химическая лаборатория Антуана. За распахнувшейся дверью лес из стеклянной посуды, колонное оборудование для перегонки, титровальные наборы, и другие аппараты конца девятнадцатого и начала двадцатого века приветствовали ее взгляд. Годы назад она провела некоторое время в этой особенной комнате, помогая ее первому опекуну. Она никогда не видела ничего подходящего. Тем не менее, она была уверена, что, если Антуан и унаследовал что-то от своего отца – оно будет находиться здесь.

Констанс поставила электрический фонарь на стол из мыльного камня и огляделась. Она решила начать свои поиски с дальнего конца комнаты.

Химические аппараты выстроились на длинных столах, покрытые по большей части толстым слоем пыли. Она быстро прошлась по ящикам, находя много нот и старых бумаг, но ничего, предшествующего Антуану, и все записи были посвящены собственным уникальным исследованиям Антуана, в основном кислотам и нейротоксинам. Просмотрев все ящики, и ничего не найдя, Констанс перешла к старым дубовым шкафам, стоящим вдоль стен, еще полных рабочими химикатами за фасадами из рифленого стекла. Она осторожно просмотрела и бутылки, и флаконы, и ампулы, и оплетенные бутыли, но все они были помечены аккуратным каллиграфическим почерком Антуана – ничего с почерком Иезекии, который, как она знала по ее научным исследованиям, был неразборчивым и остроконечным.

После того, как Констанс обыскала содержимое шкафов, она осмотрела двери, ящики, днища, крышки и петли, на наличие каких-либо скрытых отсеков. И почти сразу нашла один: большое пространство за ящиком в одном из столов из мыльного камня.

Потребовалась лишь секунда, чтобы найти запирающий механизм, и открыть пружину. Там, внутри отсека, стояла большая винная бутыль, полная жидкости, с этикеткой, которая гласила:

Трифлатная Кислота

CF₃SO₃H

Сентябрь 1940

Бутылка настолько была хорошо запечатана, что стеклянная пробка была аккуратно глазирована, прогрета и спаяна со стеклянным узким горлышком. Тысяча девятьсот сороковой год – слишком поздно, чтобы быть чем-то от Иезекии. Но почему она была спрятана? Констанс сделала мысленную заметку, чтобы изучить эту кислоту, о которой она никогда не слышала.

Она закрыла отсек, отвернулась, и продолжила свой поиск.

Первый осмотр лаборатории не выявил ничего ценного. Необходим более тщательный поиск.

Оглядевшись с фонарем, она отметила, что один из стенных шкафов был прикреплен к камню анкерными болтами, которые, по-видимому, однажды в далеком прошлом, были сняты и снова закреплены.

Взяв длинный кусок металла, она выкрутила болты, один за другим, высвобождая их из раскрошившегося камня, пока шкаф можно было отодвинуть от стены. За ним она обнаружила древнюю, червивую кожаную сумку, кожа которой заплесневела и была изъедена паразитами.