Текст книги "Голубой Лабиринт (ЛП)"

На мгновение сцена, развернувшаяся в голове Пендергаста, исчезла. Когда он снова стал видеть, положение изменилось. Теперь он был за пределами района – на самом верхнем уровне Города Ангелов: у закрытого, огороженного комплекса, из которого он пришел не более часа назад. Теперь, однако, он больше походил на военный лагерь, чем на место жительства. Двое охранников патрулировали забор; кинологи с собаками, одетые в тяжелые кожаные перчатки двигались взад и вперед вдоль периметра двора. Окна верхнего этажа центрального здания были ярко освещены; разговор и резкий смех доносились из них. С его точки обзора, в тени через дорогу, Пендергаст увидел силуэт большого грузного человека, быстро движущегося перед одним из окон. О’Пунхо – Кулак.

Пендергаст бросил взгляд через плечо, на фавелу, которая раскинулась на склонах гор. Слабое свечение мерцало в полумиле отсюда над хаотичными перенаселенными улицами: дом Альбана все еще тлел.

И теперь раздался новый звук: низкий рокот двигателя. Пендергаст видел, как потрепанный джип выключил фары, подъехал, и затем, примерно в четверти мили отсюда, прижался к обочине дороги. Одинокая фигура выбралась с сиденья водителя: Альбан.

Пендергаст прищурился сквозь тьму его мысленного взора, чтобы четче видеть. Альбан нес большой пакет, перекинутый через плечо, и оружие в каждой руке. Он скрылся за фасадом ближайшего дома, и потом – убедившись, что его не заметили – быстро двинулся вверх по темной улице к закрытому входу в комплекс.

А затем произошло что-то удивительное. Как только он поравнялся с ним, Альбан остановился, повернулся и посмотрел прямо на Пендергаста.

Конечно, Пендергаста не было видно. Его телесная форма не существовала в том месте, а находилась в разрушенной детской, и все это происходило внутри его собственного сознания. И все же проникающий и острый взгляд Альбана смущал его, грозил разрушить и без того хрупкий перекресток памяти...

... Затем Альбан отвернулся. Он пригнулся, проверяя свое оружие: два штурмовых пистолета ТЕС-9с, каждый из которых был оснащен глушителем и тридцатью двумя патронами.

Один из охранников за забором отвернулся и закурил сигару. Альбан пополз вперед, ожидая другого охранника, чтобы подобраться к нему ближе. Удивительным образом он, казалось, предвидел движения мужчин. Пока охранник прогуливался, Альбан снял нож с пояса, подождал, пока тот остановится и зажжет зажигалку, а затем перерезал горло так же плавно, как мужчина сосредоточил свое внимание на прикосновении пламени к кончику сигареты. Влажный выдох воздуха был единственным звуком, который мягко испустило тело мужчины, и второй охранник, с горящей сигариллой, повернул обратно. Дозорный потянулся за оружием, но Альбан – опять со своим сверхъестественным даром предвидения – ожидал этого движения и схватил ствол, выворачивая оружие из рук охранника, и глубоко похоронил нож точно в его сердце.

Удостоверившись, что оба дозорных мертвы, Альбан вновь отступил к своей первоначальной позиции. Сняв громоздкий пакет и поместив его на землю, он вытащил что-то длинное и выглядящее зловеще. Как только он соединил все воедино, Пендергаст признал гранатомет РПГ-7.

Альбан сделал паузу, подготавливая себя. Затем, перекинув пакет через плечо и засунув пистолет за пояс, он снова подошел к комплексу. Пока Пендергаст наблюдал из мрака памяти, Альбан выбрал себе позицию на некотором расстоянии от ворот, сбалансировал гранатомет на плече, прицелился и выстрелил.

Прозвучал огромный взрыв, сопровождаемый громадным кипящим облаком оранжевого пламени и дыма. На расстоянии Пендергаст мог слышать крики, лай и стук дождя из металла, вокруг начали падать куски забора. Собаки и сопровождающие их мужчины выбежали из дыма. Вскинув РПГ на другое плечо и вынимая пистолет из-за пояса, Альбан положил одну команду за другой автоматными очередями, даже до того, как они вышли из прикрывающего их дыма.

Когда охранники больше не появились, Альбан полез в пакет, достал еще один снаряд для гранатомета, и установить его на РПГ. Он осторожно двинулся через развалины ограды – дым по-прежнему поднимался здесь и там густыми завесами – держа оружие наизготовку. Пендергаст последовал за ним.

Двор был пуст. Было много активности и смятения в центральном здании. Несколько секунд спустя очередь пулеметного огня пришла из верхнего окна. Но Альбан расположился в укрытии вне области обстрела. Снова направив свой РПГ, он выстрелил из гранатомета по окнам верхнего этажа. Они разлетелись градом стекла, шлакоблоков, и дерева. Как только затихли грохот и отзвуки взрыва, стали слышны крики боли. Альбан установил еще одну гранату в гранатомет, и снова выстрелил.

Теперь вооруженные мужчины начали выскакивать из зданий слева и справа. Сбросив РПГ с плеча, Альбан начал обстреливать их прицельными очередями из штурмовых пистолетов, переходя от одного покрова темноты к другому, от одного укрытия к другому, избегая их выстрелов еще до их начала.

В течение нескольких минут, смертоносный балет закончился. Еще дюжина мужчин лежала мертвыми, их тела валялись у дверей или раскинулись на булыжниках двора.

И теперь Альбан подошел к центральному зданию с автоматическими пистолетами наготове. Он вошел в парадную дверь. Пендергаст последовал за ним. Альбан быстро огляделся вокруг, поколебавшись, прежде чем начать крадучись подниматься вверх по лестнице.

В ее верхней части, из затемненной комнаты появился человек, поднимающий пистолет, но Альбан с его удивительным шестым чувством предвидел этот ход и уже поднял свое оружие; он выстрелил еще до того, как человек полностью вышел, смертельные выстрелы пробили дверную раму, чтобы убить мужчину, как только он приблизится. Альбан прервался, чтобы извлечь обоймы пистолетов, щелкнув еще двумя магазинами. А затем он подкрался к лестнице на третий этаж.

Офис – кабинет, который Пендергаст посетил сам, буквально за час до этого, но в то же время полгода назад – лежал в руинах. Мебель горела; два входных отверстия показывали, где гранаты пробили стены. Альбан сместился в центр комнаты с оружием наготове и медленно осмотрелся. По крайней мере, четыре окровавленных тела лежали неподвижно: некоторые распластались на перевернутых стульях, одного фактически пришпилило к стене массивным осколком разорванной на куски деревянной мебели.

Грузный мужчина лежал поперек стола, кровь ручейками текла из его рта и носа. О’Пунхо. Он слегка дернулся. Альбан обернулся к нему, и выпустил очередь из не менее дюжины пуль, прошив тело главаря банды. Последовали страшные конвульсии; булькающие звуки, а потом ничего. Кровь бежала по полу и вытекала в дыру в стене здания.

Альбан замер, прислушиваясь. Но все было тихо. Лейтенанты О’Пунхо и его личная охрана – все они были мертвы.

Несколько минут Альбан продолжал стоять среди крови и разрушений. И потом – очень медленно – он упал на пол, приземлившись в текущие потоки крови.

Наблюдая за ним, Пендергаст вспомнил слова Фабио. «Вы совсем не поняли. Что-то в нем изменилось, когда его жена и ребенок были убиты».

С порога, своим мысленным взором, Пендергаст наблюдал, как его сын: осел на пол, молча и неподвижно, кровь растеклась по его одежде, окруженный смертью, сотворенной его собственными руками. Неужели Фабио говорил правду? Было ли это, чему Пендергаст сейчас стал свидетелем, нечто большее, чем просто жестокая месть? Возможно ли, что это было раскаяние? Или своего рода правосудие? Неужели Альбан познал, что зло – истинное зло – существует на самом деле? Изменился ли он?

Вдруг стены разрушенного офиса замелькали; кратко погрузились во тьму; снова предстали перед его мысленным взором; снова мелькнули. Отчаянно, Пендергаст пытался сохранить увязку памяти действующей в своей голове: чтобы понаблюдать за своим сыном, чтобы узнать ответы на свои вопросы. Но потом боль вырвалась снова, с новой силой, за то, что была подавлена, а вся сцена – горящий комплекс, окровавленные тела и Альбан – исчезли из сознания Пендергаста.

Минуту Пендергаст просто лежал неподвижно там, где он находился, в сгоревшей детской. Затем он открыл глаза и с трудом поднялся на ноги. Он отряхнулся и осмотрелся вокруг блуждающим взглядом. Как будто во сне, он вышел из детской, спустился вниз по лестнице и вышел из сумрака на яркий солнечный свет грязной улицы.

Глава 42

Марго Грин заняла место за большим столом для совещаний в номере судебно-медицинской экспертизы на десятом этаже отделения полиции. В комнате странным образом сочетались компьютерная лаборатория и кабинет медицинского освидетельствования: терминалы и рабочие станции стояли бок обок с каталками, световыми коробами и контейнерами для утилизации шприцов.

Через стол от нее сидел Д'Агоста. Он вызвал ее из музея, где она проводила свой обед, анализируя аномальное вещество, содержащееся в костях миссис Паджетт и избегая доктора Фрисби. Рядом с ним сидел высокий, худощавый азиат. Здесь же присутствовал Терри Бономо, эксперт по программе идентификации и моделирования личности из департамента, с его вездесущим ноутбуком. Он крутился туда и обратно на вращающемся кресле и как всегда улыбался.

– Марго, – сказал Д'Агоста. – Спасибо, что пришли. Вы уже знакомы с Терри Бономо, – он показал на другого мужчину. – Это Доктор Лю из Колумбийской медицинской школы. Его специализация – пластическая хирургия. Доктор Лю, это доктор Грин, этнофармаколог и антрополог, в настоящее время работает в институте Пирсона.

Марго кивнула Лю, который улыбнулся ей в ответ. Его зубы были ослепительно белыми.

– Теперь, когда вы оба здесь, я могу позвонить. Д'Агоста дотянулся до телефона в центре стола, нажал кнопку динамика и сделал междугородний звонок. Ему ответили после третьего звонка.

– Алло?

Д'Агоста приблизился к динамику. – Это Доктор Сэмюэлс?

– Да.

– Доктор Сэмюэлс, это лейтенант Д'Агоста, Нью-Йорк. Я вывел вас на громкую связь с пластическим хирургом из Колумбийской медицинской школы и с антропологом, связанным с Нью-Йоркским музеем естественной истории. Не могли бы вы, пожалуйста, поделитесь с ними тем же, что рассказали мне вчера?

– Конечно, – мужчина откашлялся. – Как я сказал лейтенанту, я патологоанатом из Департамента исправительных учреждений города Индио в Калифорнии. Я производил вскрытие неизвестного самоубийцы – мужчины, подозреваемого в убийстве сотрудника вашего музея – когда я заметил нечто, – он помолчал. – В начале, я установил причину смерти, которая, как вы знаете, была довольно необычной. Завершая общий осмотр трупа, я заметил несколько необычных заживших шрамов. Они находились внутри рта, а также вдоль верхних и нижних десневых борозд. Сначала я подумал, что они могут быть результатом старой травмы, полученной в драке или в ДТП. При более детальном осмотре, я увидел, что шрамы были слишком точными и не подходили под такие случаи. Я нашел похожие, симметричные многочисленные шрамы и на другой стороне рта. В тот момент я понял, что они явились результатом операции: в частности, реконструктивной хирургии лица.

– Имплантаты щек и подбородка? – спросил доктор Лю.

– Да. Рентген и компьютерная томография выявили это. Кроме того, томография показала пластины – титан, как оказалось – фиксировавшие челюсть.

Доктор Лю задумчиво кивнул. – Были ли какие-нибудь другие шрамы? На черепе или на бедре, или внутри носа?

– Когда мы побрили голову, мы не нашли никаких шрамов. Но да, были внутриносовые разрезы и шрам на бедре, чуть выше подвздошного гребня. Я все зафиксировал, и направил фотографии лейтенанту Д'Агосте.

– Выявило ли вскрытие какие-либо аномальные результаты химического или другого характера? – спросил Д'Агоста. – Мужчина был явно болен, прежде чем убить себя. И он вел себя чересчур безумно. Возможно, он был отравлен.

Возникла пауза. – Я желал бы, чтобы мы могли утверждать это с полной уверенностью, но нет. Были найдены некоторые очень необычные соединения, присутствующие в крови, которые мы до сих пор пытаемся анализировать. Мужчина находился на грани почечной недостаточности; возможно, эти соединения могли стать ее причиной.

– Если не придете ни к чему определенному, пожалуйста, передайте их мне через лейтенанта, – попросила Марго. – Кроме того, я была бы признательна, если бы вы смогли проанализировать также еще и скелет на наличие необычных соединений.

– Сделаем. О, И еще одна вещь – мужчина покрасил волосы. Они были не темными, а русыми.

– Спасибо, доктор Сэмюэлс. Если возникнет что-нибудь еще, мы будем на связи, – Д'Агоста нажал кнопку и закончил селекторное совещание.

На столе лежал большой конверт, и лейтенант подтолкнул его в сторону Лю. – Доктор? Я уверен, что ваше экспертное мнение сможет принести нам пользу.

Пластический хирург вскрыл конверт, вытащил содержимое, и быстро разделил его на две стопки. Марго увидела, что одна из них содержит снимки и фотографии из морга; другая – цветные рентгеновские сканы и распечатки компьютерной томографии.

Лю просмотрел фотографии мужчины, в котором Марго признала липового профессора Уолдрона. Он задержался на одном крупном плане и показал его всей группе: Марго опознала вид рта изнутри: верхние десны, мягкое небо и язычок были хорошо видны. – Доктор Сэмюэлс был прав, – сказал Лю и провел пальцем по тонкой линии чуть выше десен. – Заметили этот внутриротовой шов – его техническое название, как и сказал доктор Сэмюэлс, верхняя десневая борозда.

– И каково его значение? – спросил Д'Агоста.

Лю положил фотографию. – Он возникает в основном в двух видах пластической хирургии. Первый – работа с кожей. Подтяжка лица, удаление мешков под глазами – процедуры, которые позволят вам выглядеть моложе. Второй вид – костная работа. Это гораздо более трудоемкая процедура и применяется в случаях травм. Скажем, вы попали в аварию и ваше лицо раздавлено. Работа с костями попытается исправить поломку, – он указал рукой на фотографии. – Большинство процедур указывают, что этому человеку провели работу с костями.

– А эта костная работа – может ли она использоваться, чтобы изменить внешность человека?

– Наверняка. Фактически, не видно никаких доказательств предшествующей травмы, я бы предположил, что все эти процедуры проделали с мужчиной целенаправлено, чтобы изменить его внешность.

– Предположительно сколько операций потребуется, чтобы достичь такого эффекта?

– Если операция была направлена на изменение расположения костей – например, смещение средней зоны лица – то только одна. Пациент станет выглядеть совершенно иначе, особенно с окрашенными волосами.

– Но, похоже, что этот мужчина перенес несколько операций.

Лю кивнул, затем поднял и показал им другую фотографию. Марго распознала ее, с некоторым отвращением, как увеличенный изнутри волосатый нос. – Видите внутриносовой разрез? Он хорошо скрыт, но виден, если знаешь, что искать. Доктор использовал этот разрез для введения силикона в нос, без сомнения, чтобы заставить его выглядеть выше, – он полистал другие снимки. – Верхние внутриротовые разрезы, где десна встречается с бороздой, используются для изменения щек – вы делайте надрезы по обеим сторонам лица, чтобы сделать карманы в кости и вставить имплантаты. Нижний внутриротовой разрез, с другой стороны, используется для введения силикона в подбородок, чтобы сделать его более массивным.

Терри Бономо сидел перед открытым ноутбуком и спешно делал записи, пока хирург говорил.

Марго видела, как Д'Агоста приподнялся в своем кресле. – Так что же выходит, что наш друг изменил щеки, изменил подбородок и изменил высоту носа, – он бросил значительный взгляд в сторону Бономо. – Что-нибудь еще?

– Сэмюэлс отметил титановые пластины, – Лю потянулся к рентгеновским снимкам, встал и подошел к ряду световых коробов для рентгена, закрепленных на одной стене. Он включил их, прикрепил рентгеновские снимки к стеклу и присмотрелся к ним.

– О, да, – сказал он. – Лицо было перестроено путем смещения челюсти.

– Не могли бы вы разъяснить это, пожалуйста? – попросил Бономо.

– Это называется остеотомия Лефорта. Вы, по сути, ломаете и перестраиваете лицо. Через этот же разрез в верхней десневой борозде, вы идете прямо до кости, делаете полный разрез, так она становится подвижной, и затем выдвигаете челюсть. Вводятся кусочки костной ткани из других областей тела, чтобы заполнить пустоты – обычно они берутся из черепа пациента или бедра. В случае с этим мужчиной есть шрам над подвздошным гребнем, и понятно, что введенную костную ткань взяли из его бедра. Как только эта процедура завершена, титановые пластины используются для фиксации челюсти в нужном положении. Вы можете увидеть здесь одну из них. Он указал на рентген.

– О Господи, – сказал Бономо. – Звучит больно.

– Скажите навскидку, как давно эти операции могли быть сделаны? – спросила Марго.

Лю повернулся к рентгеновским снимкам. – Это трудно сказать. Нижняя челюсть полностью зажила – можно увидеть здесь каллюс. Титановые пластины не были удалены, но опять же, такое бывает. Я бы сказал, по крайней мере, несколько лет назад, может и больше.

– Я насчитал четыре процедуры, – сказал Д'Агоста. – И вы говорите, что этого бы хватило, чтобы полностью изменить внешность человека?

– Остеотомии Лефорта было бы вполне достаточно, чтобы справилась с этой задачей.

– А на основе этих фотографий, компьютерной томографии и рентгеновских данных, можете ли вы обратить вспять эти изменения? Показать нам, как выглядел этот парень до всех этих работ?

Лю кивнул. – Я могу попробовать. Сердцевина переломов и размеры разрезов в слизистой оболочке выглядят достаточно ясными. Мы можем работать оттуда в обратном направлении.

– Прекрасно. Пожалуйста, поработайте здесь с Терри Бономо и посмотрим, сможем ли мы получить изображение настоящего лица этого парня, – Д'Агоста обратился к эксперту по идентификации. – Думаешь, сможешь проделать такое?

– Черт побери, да, – сказал Бономо. – Если доктор расскажет мне детали, это наверняка позволит преобразовать лицевую биометрию. У меня уже загружен в программу каркас и 3Д композиты головы преступника; теперь мне просто нужно взять свой стандартный порядок операций и запустить его, так сказать, вспять.

Пока Марго наблюдала за ними, доктора Лю сел рядом Бономо и вместе – сгорбившись над ноутбуком – они начали пересматривать лицо убийцы, по сути, сводить на нет работу какой-то неизвестного пластического хирурга, проведенную много лет назад. Снова и снова Лю возвращался к фотографиям вскрытия, или распечаткам рентгена и томографии, пока они кропотливо изменяли различные параметры щек, подбородка, носа и челюсти.

– Не забудь сделать русые волосы, – напомнил Д'Агоста.

Двадцать минут спустя Бономо с торжественным размахом нажал клавишу на ноутбуке. – Давайте дадим ему время, чтобы создать изображение.

Марго услышала, как ноутбук издал щебет примерно через тридцать секунд.

Бономо повернул ноутбук к доктору Лю, который пару мгновений рассматривал образ, и затем кивнул. А потом Бономо развернул ноутбук еще, на это раз так, чтобы Марго и Д'Агоста могли видеть экран.

– Боже мой, – пробормотал Д'Агоста.

Марго была в шоке. Пластический хирург был прав – изображение выглядело, как совершенно другой человек.

– Я хочу, чтобы ты сделал его модель с нескольких ракурсов, – сказал Д'Агоста Бономо. – Дальше загрузки изображения в базу данных департамента. Мы прогоним их через программу распознавания лиц, посмотрим, есть ли там это лицо.

Он повернулся к Лю. – Доктор, большое спасибо за то, что уделили нам ваше время.

– С удовольствием.

– Марго, я вернусь, – и без лишних слов он встал и вышел из номера судебно-медицинской экспертизы.

Менее чем через двадцать минут Д'Агоста вернулся. Его лицо слегка порозовело, и он запыхался.

– Черт возьми, – сказал он ей. – Мы нашли совпадение. Вот так просто.

Глава 43

Пендергаст припарковался на стоянке для посетителей санатория Piz Julier и заглушил двигатель. Стоянка была пустой, как он и ожидал – восстановительный курорт находился в отдалении, был крошечным и избирательным. На самом деле, в данный момент в санатории был только один пациент.

Он вышел из машины – двенадцатицилиндрового Ламборджини Галлардо Авентадор, и медленно направился к дальнему краю парковки. За ее пределами, далеко внизу, зеленые края Альп простирались до швейцарского курортного города Санкт-Мориц, с такого расстояния кажущегося практически идеальным и красивым. На юге возвышалась Пиц Бернина, самая высокая гора в восточных Альпах. Овцы мирно паслись на склонах и выглядели как крошечные белые точки.

Он повернулся и направился к санаторию – красно-белому сооружению с золоченой лепниной и цветочными ящиками под окнами. Несмотря на то, что он был все еще довольно слаб и нетвердо стоял на ногах, наиболее серьезные симптомы боли и душевного потрясения, которое он испытал в Бразилии, поутихли, по крайней мере, временно. Он даже отказался от своего плана взять водителя, и вместо этого арендовал автомобиль. Он знал, что Ламборджини бросался в глаза и был совсем не в его стиле, но решил, что скорость и управление автомобилем на горных дорогах помогут очистить разум.

Пендергаст остановился у входной двери и позвонил в звонок. Незаметная камера видеонаблюдения, установленная над дверью, повернулась в его сторону. Затем прозвучал зуммер, дверь распахнулась и он вошел внутрь. Перед ним был небольшой вестибюль и пост медсестры. Женщина в белой униформе с маленькой шляпкой на голове, сидела на посту.

– Ja? – сказала женщина, глядя на него выжидающе.

Пендергаст полез в карман и дал ей свою визитку. Она открыла ящик стола, достала папку, взглянула на фотографию, которая лежала внутри, потом снова на Пендергаста.

– Ах да, – сказала женщина на английском с акцентом, поставив на место папку. – Герр Пендергаст. Мы ожидали вас. Одну минутку, пожалуйста.

Она подняла трубку телефона, стоявшего на ее столе, и сделала короткий звонок. Через минуту дверь в стене сзади нее с гудением открылась и появились еще две медсестры. Одна из них жестом пригласила Пендергаста подойти. Пройдя через внутреннюю дверь, он последовал за двумя женщинами по прохладному коридору с окнами, через которые струился блестящий утренний солнечный свет. Из-за штор из тафты и красочных альпийских фотографий, это место казалось ярким и жизнерадостным. Но все же на окнах были усиленные стальные решетки, и под белоснежной униформой медсестер виднелось оружие.

В конце коридора они остановились перед закрытой дверью. Медсестры отперли ее, открыли дверь, отступили назад и жестом предложили Пендергасту войти.

Это был большой и просторный номер, окна в нем были также открыты, также зарешечены, и из них был красивый вид на озеро внизу. Также там была кровать, письменный стол, книжная полка с книгами на английском и немецком языках, высокое кресло и собственная ванная комната.

За столом, вырисовываясь в лучах солнечного света, сидел молодой человек семнадцати лет. Он старательно, даже кропотливо, переписывал что-то из книги в тетрадь. Солнце золотило его светлые волосы. Его серо-голубой взгляд переместился из книги в тетрадь и обратно, он был настолько сконцентрирован на своем занятии, что не заметил посетителя. Пендергаст молча отметил его аристократизм, худощавое телосложение.

Он почувствовал увеличивающуюся усталость.

Юноша поднял взгляд от своей работы. На мгновение, на его лице было выражение непонимания. Затем он расплылся в улыбке: «Отец!» – Воскликнул он, вскочив со стула, – «Какой сюрприз!»

Пендергаст позволил себе обнять сына в ответ. За этим последовало неловкое молчание.

– Когда я смогу выбраться из этого места? – спросил, наконец, Тристрам. – Я ненавижу его! – Он говорил на странном, формальном, академическом английском, с немецким акцентом, смягченным оттенком португальского.

– Боюсь, пока нет, Тристрам.

Юноша нахмурился и поиграл с кольцом на среднем пальце левой руки – золотым кольцом с красивым сапфиром.

– С тобой хорошо обращаются здесь?

– Достаточно хорошо. Еда отличная. Я гуляю каждый день. Но они все время наблюдают за мной. У меня нет друзей и мне тут скучно. Мне больше нравилось в школе Мер-Эглиз. Я смогу вернуться туда, отец?

– В ближайшее время. – Пендергаст помолчал, – После того, как я позабочусь кое о чем.

– О чем?

– Тебе не нужно беспокоиться об этом. Послушай, Тристрам, мне нужно спросить тебя. С тобой не случалось ничего необычного с нашей последней встречи?

– Необычного? – эхом отозвался Тристрам.

– Того, чего обычно не случается. Может, ты получал письма? Или звонки? Или неожиданные визиты?

Взгляд Тристрама стал пустым. Он мгновение колебался, затем, молча, качнул головой: «Нет.»

Пендергаст внимательно посмотрел на него.