Текст книги "Голубой Лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Теперь ее единственным шансом было затаиться от него где-то в бесконечных кладовых музея.

Она повернула за один угол, затем за другой, стеллажи проносились мимо с бешеной скоростью. Добравшись до двери в ближайшей стене, она распахнула ее, пробежала через другое хранилище, повернула за угол в его задней части, и поспешила к двери в конце тупика. Заблокирована – и на этот раз ее ключ не сработал. Она повернулась, чтобы возвратиться, но услышала, как Слэйд усмехается совсем близко.

– Я уверен, что ты в ловушке.

Она осмотрелась, но не обнаружила никакого способа, чтобы выбраться отсюда. Он был прав: она действительно оказалась в ловушке.

Задыхаясь, с колотящимся сердцем, Марго увидела тень Слэйда на дальней стене тупика – черная на фоне красного аварийного освещения – ползущую вперед, когда он приближался к углу. А потом она увидела духовую трубку, слегка подрагивающую, медленно движущуюся вперед. Далее, в поле зрения появились голова и руки Слэйда. Он продвигался осторожно, с трубкой у губ, не спеша, тщательно целясь, готовый стрелять еще одним дротиком.

Он не собирался снова допускать возможность упустить ее.

Глава 70

Барбо прокладывал путь, а следом за ним Бритоголовый толкал перед собой Констанс. Они прошли через Музей бонсаи в дальнее крыло Пальмовой оранжереи, по-прежнему оформленное для свадьбы, но сейчас выглядящее слегка потрепанным. Четверо мужчин стояли вокруг фигуры, сидящей за столом, отведенным для невесты и жениха. А на нем стояла единственная свеча, проливающая тусклый свет, который едва рассеивал мрак.

Констанс дрогнула, когда увидела Пендергаста сидящего в кресле, с одетыми наручниками, перемазанным грязью лицом и в помятом костюме. Даже его взгляд утратил былой блеск. На мгновение его потухшие оловянные глаза вспыхнули при виде нее, и Констанс была в ужасе от плескавшейся в них безнадеги.

– Ну, вот так сюрприз, – начал Барбо. – Неожиданный, но не нежеланный. На самом деле, я не смог бы придумать лучше. Ты не только доставил в мои руки свою прелестную маленькую подопечную – но также свою собственную очень больную персону.

Мгновение он созерцал Пендергаста с холодной улыбкой, а затем обратился к двум мужчинам. – Поставьте его. Я хочу целиком владеть его вниманием.

Они подняли Пендергаста на ноги. Он был настолько слаб, что едва мог стоять; они должны были поддержать его, потому что его колени подгибались. Констанс едва могла смотреть на него. Именно она привлекла его сюда вслед за собой.

– В конце я собирался нанести тебе визит, – сказал Барбо, – чтобы ты знал, кто это сделал, и почему. И... – Барбо снова улыбнулся, – особенно, как возникла идея этой маленькой схемы.

Голова Пендергаста завалилась на бок, и Барбо обратился к своим бойцам. – Разбудите его.

Один из мужчин, с шеей настолько покрытой татуировками, что она казалась почти полностью синей, шагнул вперед и нанес точный удар рукой по боковой поверхности головы Пендергаста.

Констанс уставилась на Татуированного. – Вы будете первым, кто умрет, – сказала она тихо.

Мужчина посмотрел на нее, его губы скривились в насмешке, а похотливый взгляд отправился блуждать по ее телу. Он издал короткий смешок, затем резко выбросил руку и схватил ее за волосы, притягивая к себе. – Что, ты собираешься убить меня той винтовкой М16, которая спрятана у тебя под сорочкой?

– Хватит, – резко приказал Барбо.

Татуированный отступил с ухмылкой.

Барбо вернул свое внимание к Пендергасту. – Я подозреваю, что ты уже знаешь в общих чертах, почему я отравил тебя. И ты наверняка оценил эту поэтическую справедливость. Наши семьи были соседями в Новом Орлеане. Мой прапрадед ходил на охоту с твоим прапрапрадедом, Иезекией, на его плантации, в то время как он сам несколько раз приглашал Иезекию и его жену на ужин. В ответ Иезекия отравил моих прапрародителей его, так называемым, эликсиром. Они умерли адскими смертями. Но на этом дело не кончилось. Моя прапрабабушка принимала эликсир во время беременности и родила, прежде чем она поддалась воздействию. Но в результате, эликсир вызвал эпигенетические изменения в ее роду, в нашей семейной ДНК, передающие дефект из поколения в поколение. Конечно, никто не знал об этом в те годы. Но время от времени, еще один член нашей семьи умирал. Врачи были озадачены. Мои предки шепотом называли это «Семейным недугом». Но тогда от него спаслось поколение моего отца. И мое. Я предположил, что «Семейный недуг» выжег сам себя.

Он помолчал. – Как я ошибался. Мой сын стал следующей жертвой. Он умирал медленно и мучительно. Опять же, врачи были озадачены. Опять же, они сказали, что это какой-то унаследованный изъян в наших генах.

Барбо остановился, погрузившись в свои мысли и глядя на Пендергаста.

– Он был моим единственным сыном. Моя жена уже умерла. Я остался один в моем горе.

Глубокий вдох. – И тогда мне нанесли визит. Ваш сын. Альбан.

При этом Барбо повернулся и начал медленно вышагивать по комнате, а его голос зазвучал тихо и задрожал.

– Альбан нашел меня. Он открыл мне глаза на зло, которое ваша семья совершила по отношению к моей. Он отметил, что семейное счастье Пендергастов во многом основано на кровавых деньгах от эликсира Иезекии. Твой роскошный образ жизни – апартаменты в Дакоте, особняк на Риверсайд-драйв, твой Роллс-ройс с водителем, твои слуги – основан на страданиях других. Ему было тошно от твоего лицемерия: ты делал вид, что восстанавливаешь справедливость во всем мире, хотя все это время сам олицетворял образ несправедливости.

Во время этой речи голос Барбо стал громче, но теперь он остановился, лицо покраснело, кровь заметно пульсировала по его толстой шее. – Твой сын рассказал мне, как сильно он ненавидел тебя. Боже мой, какая великолепная ненависть это была! Он пришел ко мне с планом восстановления справедливости. Каковы же были его слова на этот счет? «Уместная необходимость».

Он возобновил хождение, быстрее на этот раз.

– Мне не нужно рассказывать тебе, сколько времени и денег потребовалось, чтобы воплотить в жизнь мой план действий. Самой большой проблемой стало сложить вместе кусочки оригинальной формулы эликсира. Так удачно, что скелет женщины убитой эликсиром, оказался в коллекции Нью-Йоркского музея, и я достал кость от него, которая предоставила моим ученым окончательную химическую формулу. Но ты, конечно, уже знаешь все об этом.

– И потом, пришло время сложной задачи разработки и постановки капкана на озере Солтон – место, которое Альбан обнаружил по своей собственной инициативе. Для меня было важно, чтобы тебя постигла та же участь, что и моего сына и других членов моей семьи. Альбан желал того же. И я бы никогда не достиг успеха, если бы не Альбан – прежде чем он покинул меня в тот памятный вечер, – он предупредил меня самым решительным образом не недооценивать тебя. Мудрый совет на самом деле. Конечно, в свое время он предупреждал меня о кое-чем еще, а именно: не посылать моих людей за ним. Потом он ушел.

Барбо остановился и наклонился к Пендергасту. Агент вернул взгляд, его глаза были подобны остекленевшим прорезям на бледном лице. Кровь сочилась из его носа, почти фиолетовая на фоне алебастровой кожи.

– И тогда случилось нечто удивительное. Почти год спустя, как только мой план достиг зрелости, Альбан вернулся. Кажется, он передумал. Во всяком случае, он долго пытался отговорить меня от моей мести, и, когда я отказался, он ушел в гневе.

Он глубоко, прерывисто вздохнул. – Я знал, что он не оставит все так, как есть. Я знал, что он попытается убить меня. Возможно, он бы преуспел в этом... если бы у меня не было записей с камер видеонаблюдения его первого визита. Понимаешь, несмотря на предупреждение Альбана, я приказал своим людям попытаться предотвратить его уход. Но он весьма эффективно превзошел их – и весьма жестоко Я смотрел эти увлекательные записи его действий снова и снова... и со временем я разгадал единственно возможный способ, которым он смог сделать казалось бы невозможное. У него имелось некое шестое чувство, не так ли? Способность предвидеть, что случится. – Барбо посмотрел на Пендергаста, чтобы оценить эффект, который возымели его слова. – Разве это не правда? Я полагаю, у всех нас оно присутствует в какой-то степени: примитивное, интуитивное ощущение о том, что что-то должно произойти. Только у Альбана это чувство было более усовершенствовано. Он высокомерно рассказал мне о своих «замечательных способностях». Изучив записи с камер наблюдения, кадр за кадром, я установил, что твой сын имел странную способность предвидеть события; в некотором смысле, даже заглянуть на несколько секунд в будущее. Не точные события, как ты понимаешь, но он видел некие возможности. Опять же, не сомневаюсь, что ты все это знал.

Шаги Барбо еще больше ускорились. Он выглядел как одержимый.

– Я не буду вдаваться во все грязные подробности того, как я перехитрил его. Достаточно сказать, что я повернул его собственную силу против него. Он оказался слишком самоуверен. У него не была чувства собственной уязвимости. И я думаю, что он немного размяк между нашей первой и второй встречей. Я создал самый сложный и тщательно продуманный план нападения, проинформировал своих людей. Все были на местах. Мы заманили Альбана обещанием еще одной встречи – перемирия на этот раз. Он приехал, зная все, чувствуя себя неуязвимым, и уверенный, что встреча была обманом – и я, не задумываясь, на месте задушил его шнурком. Это была внезапная импровизация, без прямого умысла. Я намеренно избегал думать о том, когда и как я действительно убью его. Таким образом, это вызвало короткое замыкание его экстраординарной способности предвидеть. Кстати, выражение изумления на его лице было бесценно.

Он громко расхохотался, обернувшись.

– И в этом заключалась самая большая ирония. Я ломал голову о том, как заманить тебя – самого подозрительного и осмотрительного из людей – в мою ловушку. В конце концов, Альбан сам послужил приманкой. Я использовал его собственный труп для своего услужения. Кстати, я был там, в Солтон-Фонтенбло. Если бы ты только знал, сколько времени, денег и усилий стоила вся эта инсценировка, вплоть до паутины, нетронутой пыли, ржавчины на дверях. Но она того стоило – потому что это была цена того, чтобы обмануть тебя, заманить тебя. Следить за тем, как ты тайком пробираешься, считая себя хозяином положения – я бы заплатил в десять раз больше, только чтобы снова стать свидетелем этого! Знай, что я был именно тем, кто нажал на кнопку, выпустив эликсир, отравив тебя. А сейчас, мы здесь.

Его лицо опять расплылось в улыбке, и он снова повернулся. – И еще одна вещь. Похоже, у тебя есть еще один сын в школе в Швейцарии. Тристрам, я полагаю. После того, как ты умрешь, я нанесу ему небольшой визит. Я собираюсь отмыть мир до чистоты от пятна Пендергастов.

Теперь Барбо остановился, став перед Пендергастом, массивная челюсть вызывающе выдвинулась вперед. – Ты ничего не хочешь сказать?

Мгновение Пендергаст молчал. Затем он сказал что-то тихим, глухим голосом.

– Что ты сказал?

– Я... – Пендергаст остановился, не в состоянии перевести дыхание, чтобы продолжить.

Барбо нанес ему короткую, сильную пощечину. – Ты что? Скажи это!

– ... сожалею.

Барбо отступил, удивленный.

– Я сожалею о том, что случилось с твоим сыном... о твоей потере.

– Сожалеешь? – смог выдавить Барбо. – Тебе жаль? Но это тут не поможет.

– Я... принимаю смерть, которая приближается.

Услышав это, Констанс замерла. Электрическая тишина повисла среди группы. Барбо, явно потрясенный, казалось, боролся, чтобы восстановить силу своего гнева. И во временной тишине, серебристые глаза Пендергаста блеснули в сторону Констанс – не более чем на мгновение – и в этом сиюминутном взгляде, она ощутила наличие скрытого послания. Но какого?

– Сожалеешь...

Констанс почувствовала едва заметное ослабление хватки Бритоголового на своих руках. Он, как и все, нацелился на драму, разворачивающуюся между Барбо и Пендергастом.

Внезапно агент рухнул, стал вялым и завалился, как мешок цемента на пол. Двое мужчин с обеих сторон подскочили, чтобы подхватить его под руки, но они были захвачены врасплох и потеряли равновесие, пока пытались поднять его обратно на ноги.

И в это мгновение, Констанс поняла, что ее момент настал. С неожиданной силой она крутанулась, высвободилась из хватки Бритоголового и бросилась в темноту.

Глава 71

Слэйд крепко держал духовое ружье. Его глаза слегка сузились, и он прицеливался.

В неожиданный момент отчаяния, Марго рванула вперед, схватила конец трубки и изо всех сил дунула в нее. С задушенным криком Слэйд опустил оружие и попятился, схватившись руками за горло, кашляя и задыхаясь. Пока он выплевывал двухдюймовый дротик, Марго пробежала мимо него и выскочила из тупика в лабиринт стеллажей хранилища.

– Черт подери! – он побежал за ней, а его голос звучал придушенно. Мгновение спустя она услышала выстрелы, пули срикошетили от бетонной стены перед ней, распыляя струи пыли. Пистолет оказался невероятно громким в замкнутом пространстве. Сержант явно отбросил всякую осторожность.

Она ринулась обратно в комнату, полную китовых глаз и на секунду замерла. Слэйд отрезал основной выход из подвала. Запасной же ход пролегал через лабиринт комнат, многие из которых, вероятно, окажутся запертыми. Неожиданно, она отклонилась от выбранного курса, повернула к одному из возможных выходов из комнаты, потянула за дверь и открыла ее. Как только она это сделала, в поле зрения появился Слэйд, слегка покачивающийся в слабом свете, он неуклюже вернулся в огневую позицию. Может рабочий конец дротика отравил его? Он выглядел раненым.

Марго бросилась в сторону, когда пули изрешетили дверь. Припустившись от двери дальше по коридору, она заглядывала в кабинеты и складские помещения, расположенные слева и справа от него, надеясь обнаружить какой-нибудь способ справиться с ним – но усилия были тщетными, так как все комнаты оказались тупиками. Теперь ее единственная надежда заключалась в том, что охрана услышит выстрелы и придет проверить, в чем дело, найдет заклинившую дверь, и выломает ее.

Но даже это потребует времени. Она не собиралась бежать в нижний подвал. Ей надо как-то победить его – или, по крайней мере, обезвредить на достаточно долгое время, чтобы успела прибыть помощь.

Коридор закончился Т-образным перекрестком, и она повернула налево, шаги Слэйда громко раздавались у нее за спиной. Когда она поворачивала, то оглянулась и увидела, что он остановился и запихивает патроны в магазин своей пушки.

Как она знала, главная лаборатория динозавров, находилась чуть впереди: она была большой, с огромным множеством мест, где можно спрятаться. И в ней должен быть внутренний телефон музей, который позволит ей позвать на помощь.

Она добралась до двери лаборатории – закрыто – вставила свой ключ в замок и потянула за нее, бормоча молитву. Она открылась. Марго бросилась внутрь, а затем захлопнула и заперла за собой дверь.

Она включила освещение, чтобы сориентироваться. Вокруг огромного помещения выстроилась, по крайней мере, дюжина рабочих столов, с лежащими на них окаменелостями на различных стадиях восстановления или консервации. Непосредственно в центре комнаты возвышались два огромных скелета динозавров: знаменитый ископаемый комплект «дуэль динозавров», который получил широкую огласку в прессе, и который музей недавно приобрел – трицератопс и Ти-Рэкс, запертые в смертельном объятии.

Она услышала удары в дверь, крики, а затем выстрелы по замку. Марго осмотрелась, но не увидела телефон. Но он же должен где-то быть. Или, по крайней мере, должен быть другой выход.

Но она ничего не видела. Не было ни телефона, ни другого выхода. И множества тайников, на которые она надеялась, тоже не было.

Так, надо вернуться к своему плану.

Залп выстрелов ударил по замку с другой стороны двери. Слэйд в любой момент мог оказаться внутри лаборатории. И как только он прорвется, она умрет.

Она слышала, как он кричал от ярости... или от боли? Возможно, что сработал яд?

Два огромных скелета нависали над ней, как нелепый турник. Инстинктивно, она бросилась к трицератопсу, ухватилась за ребро, и начала карабкаться, подтягиваясь на руках. Крепления оказались далеки от завершения, и вся постройка дрожала и тряслась, пока Марго поднималась. Ее подъем выбивал мелкие кости, с грохотом падающие на пол. Это было сумасшествие; она оказалась в ловушке, и стала бы легкой мишенью. Но какой-то инстинкт говорил ей, чтобы она продолжала восхождение.

Схватившись за позвоночные отростки, она затащила себя на хребет динозавра. Еще одна серия выстрелов выбила целиком цилиндр замка, послав его скользить по полу. Она слышала, как Слэйд выбивал дверь своим телом, металлическая пластина, которая держала замок, дребезжала, болты ее креплений выскакивали. Еще один рывок к двери и пластина отлетела прочь.

Карабкаясь в отчаянии, Марго перебралась с одного скелета динозавра на другой, поднимаясь все выше по более крутому костяку Ти-Рэкса. Его массивная голова, размером с небольшой автомобиль и усеянная огромными зубами, пока не была полностью собрана и не была приварена на место железными креплениями, и еще его ужасно трясло и качало.

Когда она добралась до головы, то увидела, что она на самом деле была установлена на металлическую конструкцию. Большинство болтовых отверстий, которые просверлили в раме, были по-прежнему пусты – не зря его трясло так опасно.

Она повернула свое тело спиной к металлической балке и уперлась ногами в стенку черепа. Всегда существовала возможность, что здесь он может не увидеть ее.

Завершающий удар по двери с грохотом распахнул ее. Слэйд пошатывался. Он повел пистолетом по сторонам, его шаги были неровными и пьяными. Он повернулся и так, и этак, а потом посмотрел вверх.

– Вот и ты! Вскарабкалась, как кошка! – он сделал несколько шатких шагов и занял позицию под ней, подняв пистолет обеими руками, тщательно прицеливаясь.

Он, похоже, был отравлен – но не достаточно отравлен.

Марго сильно оттолкнулась обеими ногами, выбивая череп из его колыбели. Он качнулся, и на секунду замер у края, затем опрокинулся и полетел вниз, по пути разбивая грудную клетку трицератопса. Она уловила мимолетный взгляд Слэйда, – застывшего, как олень в свете фар автомобиля – когда он смотрел на огромную массу окаменевших костей падающих на него и поваливших его на пол. Через секунду верхняя часть черепа тиранозавра приземлилась на него, первыми с тошнотворным влажным ударом его настигли окаменевшие зубы.

Марго опасливо вцепилась в содрогающийся металлический каркас, пока еще несколько костей свалились с конструкции и с грохотом и лязгом упали на пол. Она ждала, с трудом переводя дыхание, до тех пор, пока яростное качание конструкции замедлилось. С бесконечной осторожностью и с дрожащими мышцами, она спустилась вниз.

Слэйд лежал на полу, с раскинутыми руками и широко открытыми глазами. Верхняя часть черепа Ти-Рэкса была насажена на него зубами. Это оказалось жуткое зрелище. Марго попятилась назад, подальше от побоища. Как только она отошла, то вспомнила о своей сумке. Она была инстинктивно прижата к ее телу во время всего этого тяжелого испытания. Теперь она расстегнула ее и заглянула внутрь. Стеклянные пластины, удерживающие образцы растений были разрушены.

Она уставилась на многочисленные сухие растительные остатки, смешанные с битым стеклом на дне сумки. «Господи, будет ли этого достаточно?»

Она услышала резкий голос и обернулась. Лейтенант Д'Агоста стоял в дверях с двумя охранниками за его спиной, глядя на место побоища. – Марго? – спросил он. – Какого черта?

– Слава богу, вы здесь, – она задыхалась.

Он продолжал смотреть, его глаза переместились от нее к телу на полу. – Слэйд, – сказал он. И это прозвучало, как утверждение, а не как вопрос.

– Да. Он пытался убить меня.

– Сукин сын.

– Он сказал что-то о том, что получил более выгодное предложение. Что, черт возьми, происходит?

Д'Агоста угрюмо кивнул. – Работал на Барбо. Слэйд подслушал наш разговор в моем кабинете сегодня днем, – он осмотрелся. – Где Констанс?

Марго взглянула на него. – Не здесь, – она заколебалась. – Она пошла в Бруклинский Ботанический сад.

– Что? Я думал, она с тобой!

– Нет, нет. Она отправилась туда, чтобы достать редкое растение,– Марго прервалась, потому что Д'Агоста уже говорил по своей полицейской рации, вызывая дополнительные отряды полиции и парамедиков в Ботанический сад.

Он повернулся к ней спиной. – Пошли, мы должны поспешить. Несите свою сумку. Я только надеюсь, черт возьми, что мы еще не слишком опоздали.

Глава 72

Констанс бросилась к дальней стене Пальмовой оранжереи, а двое мужчин кинулись в погоню за ней. Позади она услышала, как Барбо выкрикивает приказы. По-видимому, он отправлял других людей, чтобы окружить ее и убедиться, что она не сбежит на улицы Бруклина.

Но у Констанс не было никаких намерений сбегать отсюда.

Она мчалась к первому отверстию, которое у нее было вырезано в стекле в конце зала, и выпрыгнула через него наружу; кустарник задержал ее стремительное падение. Она перекатилась один раз, сразу же вскочила и побежала. За ее спиной, она услышала, как хлопнула разбившаяся панель и оглянулась, чтобы увидеть, как две темные фигуры мчатся в сторону входа в Пальмовую оранжерею; они разделились, пытаясь обойти ее, в то время как третья фигура пролезала в отверстие, через которое она только что вышла.

Перед ней раскинулся Бассейн лилий, мирно мерцающий в лунном свете. Она взяла резко влево прямо перед бассейном и побежала рядом с ним, направляясь подальше от выхода в сад – в направлении противоположном тому, где ее ожидали преследователи. Это заставит их приостановиться, найти ее след, а потом снова направиться за ней – а ей даст выигрыш драгоценных секунд.

Обогнув купол консерватории Штейнхардта, Констанс направилась обратно к Водному дому. Она не пыталась скрыть свои движения, скорость имела первостепенное значение, и трое мужчин могли видеть ее и сейчас стремительно приближались, заманивая ее в ловушку Водного дома.

Она побежала вдоль стены из стекла, а затем проскользнула обратно внутрь через второе отверстие, которое она сделала, вступая в цветочно-удушающий сад орхидей. Она пробежала сквозь листву, перешагнула через три мертвых тела, оббежала главный бассейн, и вышла через двойные стеклянные двери в вестибюль. Там она остановилась лишь для того, чтобы забрать сумку, которую она спрятала под стендом, перед тем как пойти в Тропический павильон. Это была самая крупная теплица в саду: огромное пространство с парящим, шестиэтажным стеклянным куполом с заключенными в нем густыми, влажными джунглями.

Вскинув сумку на плечо, она подбежала к одному из гигантских тропических деревьев в центре павильона, схватилась за его нижние ветки, а потом начала подниматься вверх, шаг за шагом. Как только она поднялась, то услышала, что вошли ее преследователи.

Она распласталась на верхней ветке, открыла сумку и извлекла небольшой химический саквояж, который лежал внутри. Тихо, она открыла его. Внутри находились четыре маленьких колбы трифлатной кислоты – кислоты, которую она извлекла ранее тем вечером из тайника Эноха Ленга в подвале особняка на Риверсайд-драйв. Каждая колба была расположена в поролоновой защитной упаковке, которую она подогнала по размеру. Сейчас она извлекла одну колбу и осторожно вынула ее притертую пробку. Она была осторожна, удерживая флягу подальше от себя – даже пары были смертельны.

Она могла слышать, как мужчины рассредоточились по павильону, перебегая лучами своих фонарей, бормотание голосов, треск раций. Лучи начали продвигаться в лес. Раздался голос: – Мы знаем, что ты здесь. Сейчас же выходи.

Тишина.

– Мы убьем твоего дружка Пендергаста, если ты не покажешься.

Осторожно, Констанс выглянула за край тяжелой ветки, на которой она распласталась. Она находилась приблизительно в тридцати футах над землей, а дерево возвышалось еще как минимум на тридцать футов над ней.

– Если ты не выйдешь, – раздался голос, – мы начнем стрелять.

– Вы же знаете, что Барбо хочет заполучить меня живой, – крикнула она.

Обнаружив ее по голосу, лучи сразу же переместились на ее дерево, прощупывая и так, и этак. Трое мужчин двинулись через густой подлесок, пока они не оказались непосредственно под ее деревом, окружив его.

Пришло время выказать свое присутствие. Она высунула голову и посмотрела на них с бесстрастным выражением на лице.

– Вон она!

Она нырнула обратно.

– Спускайся сейчас же!

Констанс не ответила.

– Если мы будем вынуждены подняться и снять тебя, это разозлит нас. Ты действительно не захочешь злить нас.

– Убирайся в ад, – сказала она.

Мужчины посовещались тихими, бормочущими голосами.

– Ладно, Златовласка, мы уже идем.

Один ухватился за нижнюю ветку и начал карабкаться вверх, в то время как другой направлял луч фонаря, чтобы осветить ему подъем.

Констанс выглянула из-за края ветки. Мужчина быстро поднимался, его лицо было обращено вверх, хмурое и злое. Это оказался Татуированный.

Хорошо.

Она подождала, пока он оказался меньше чем в десяти футах ниже ее. Расположив колбу над поднимающимся мужчиной, она быстро прицелилась и вылила точную струю трифлатной кислоты. Поток попал Татуированному прямо в левый глаз. Она с интересом наблюдала, как суперкислота попала на него и – подобно кипятку, вылитому на сухой лед – издала шипящее огромное облако пара в процессе. Человек испустил вопль, задыхаясь от кашля, а потом просто исчез из виду в растущем облаке. Мгновение спустя она услышала, как его тело пролетело сквозь ветки и упало на землю, затем последовали удивленные возгласы его товарищей.

Еще раз заглянув за край, она увидела его лежащим на спине в зарослях раздавленной растительности, его тело исполняло сумасшедший горизонтальный танец. Татуированный корчился и бился в конвульсиях, дергался, судорожно сжимая и разрывая в случайном порядке листья и цветы, как вдруг все его тело напряглось, выгнувшись вверх, словно натянутый лук, сейчас только его затылком и его пятками касались земли. Он замер на мгновение в этом замороженном положении. Констанс показалось, что она даже услышала треск позвонков, прежде чем тело рухнуло на кровать из спутанной растительности, и его мозги выскользнули из дымящейся дыры в голове, чтобы осесть в засаленную серую лужу.

На двух других был произведен неизгладимый эффект. Это были мужчины, как догадалась Констанс, которые сражались на войне и видели много убийств и смертей. Они, конечно, были тупыми – как и многие мужчины – но, тем не менее, высококвалифицированными, опасными, и хорошо делающими свою работу. Но они никогда не видели ничего подобного. Это была не партизанская война; это была не спецоперация, это была даже не военная доктрина «Шок и Трепет» – это было что-то полностью вне их подготовки. Они стояли, как статуи, с фонариками, наведенными на их мертвого товарища, застыв в параличе, непонимающие и поэтому не знающие как среагировать.

С отличным проворством Констанс переместилась на другую ветку, пока не расположилась над одним из двух – Бритоголовым – и в этот момент она вылила остатки содержимого колбы и дала ей упасть, стараясь, чтобы ни одна капля кислоты не коснулась ее собственной кожи.

Опять же, результаты последовали самые удовлетворительные. Это обливание не было точно прицельным, как первое, и кислота растеклась по всей его голове и одному плечу, а также окружающей растительности. Тем не менее, последствия оказались мгновенными. Казалось, что его голова растаяла сама по себе, издав взрыв облака жирного газа. С животным криком ужаса Бритоголовый опустился на колени, сжимая руками свой череп, пока тот растворялся; охваченные паникой пальцы проникали сквозь разжиженные кости и мозговое вещество, прежде чем он рухнул на землю, предаваясь тем же своеобразным судорогам, что и Татуированный. Как и он, растительность, которая была облита кислотой начала дымиться и скручиваться, останки ее замигали огнем, затем быстро потухли – огонь не мог долго существовать во влажной растительности.

Констанс знала, что, как и все суперкислоты, трифлатная кислота, вызывает сильную экзотермическую реакцию при контакте с органическими соединениями.

Третий человек воспользовался своим умом. Он попятился от своего содрогающегося товарища, а потом посмотрел наверх и в панике начал стрелять. Но Констанс уже была скрыта за веткой, а мужчина стрелял не прицельно. Она использовала возможность, чтобы подняться выше в верхние ветви дерева. Здесь ветки переплетались с окружающими деревьями, образуя плотный навес. Медленно и не спеша, держа сумку рядом, она переехала с одной ветки на другую, в то время как снизу мужчина в бешенстве безуспешно стрелял на звуки ее передвижений. Сумев перебраться на соседнее дерево, она спустилась вниз на несколько футов и скрылась в сгибе толстого сука, покрытого листьями.

Послышался треск рации. Сейчас выстрелы прекратились, и луч фонаря перебегал, выискивая и тут, и там. В этот момент еще двое мужчин ворвались в Тропический павильон.

– Что произошло? – закричал один из них, указывая на дымящиеся трупы. – Что случилось?

– Сумасшедшая стерва что-то вылила на них – возможно кислоту. Она на деревьях.

Еще один луч от фонаря стал бродить среди листвы.

– Какого хрена стреляешь? Босс приказал не убивать ее.

Пока она слушала этот диалог, Констанс провела обзор небольшого химического саквояжа. В нем еще остались три колбы, полные и тщательно закупоренные. Внутри, конечно, находилось и другое содержимое сумки, которое она просмотрела. Она мысленно проанализировала ситуацию. Осталось, как она предположила, шесть или семь человек, в том числе Барбо.

Барбо. Ей вспомнился Диоген Пендергаст. Гениальный. Грозный. С некой садистской жилкой, содержащейся только в психопатах. Но Барбо был грубее, воинственней, менее изысканным. Ее ненависть к Барбо сейчас была так раскалена добела, что Констанс могла чувствовать, как ее тепло согревает ее изнутри.

Глава 73

Джон Барбо ждал в полутемном пространстве Пальмовой оранжереи. Двое мужчин, которые остались с ним, уложили Пендергаста на пол. Закованный в наручники, агент оставался без сознания, несмотря на пощечины и даже электрошоковую дубинку. Барбо наклонился и дотронулся до шеи Пендергаста двумя пальцами в поисках сонной артерии. Ничего. Он нажал чуть сильнее. Вот он пульс: хоть и очень слабый.

Он уже находился на пороге смерти.

При этом Барбо почувствовал смутное беспокойство. Момент его триумфа настал; момент, о котором он так долго думал, фантазировал, предвкушал – тот момент, когда Пендергаст столкнется с истиной. Тот самый момент, который обещал ему Альбан Пендергаст. Но все случилось не совсем так, как он себе это представлял. Пендергаст оказался слишком слаб, чтобы оценить весь колорит своего поражения. А потом – к великому удивлению Барбо – мужчина принес свои извинения. Он, по сути, взял на себя ответственность за грехи отцов. Это потрясение лишило его слишком большой части удовольствия от своего успеха; лишило его возможности позлорадствовать. По крайней мере, он чувствовал полную уверенность, что именно это залегло в основу его беспокойства.