Текст книги "Голубой Лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Комплекс состоял из трех зданий, одинаковых с функциональной точки зрения, отличающихся от остальной фавелы только тем, что они были лучше отремонтированы. Несколько больших, рваных дыр в центральном здании залатали цементом и перекрасили. Генератор стоял во дворе, вкалывая. По крайней мере, дюжина кабелей различных цветов, наброшенных петлями, была зафиксирована в различных точках на крышах. Двое из мужчин жестом указали Пендергасту на вход в центральное здание.

Внутри было темно, прохладно и по-спартански. Стволами их полуавтоматического оружия охранники толкали его по кафельному коридору, двум лестничным пролетам, и довели до большого зала, который был явно переделан в офис. Как и остальной дом, он был почти монашеским из-за полного отсутствия декора. Там был стол из какого-то неприметного дерева – в окружении нескольких охранников держащих еще винтовки – и нескольких жестких деревянных стульев. Распятие висело на одной из окрашенных стен из шлакоблоков и большой плоский телевизор на другой. Он был настроен на футбольный матч, звук приглушен.

За столом сидел человек, возможно, тридцати лет. Мужчина был смуглым с непокорными вьющимися волосами и трехдневной щетиной. Он носил шорты, майку, и пару вездесущих сланцев Хаваянас. На шее висела толстая платиновая цепочка, и золотой Ролекс был застегнут на одном из запястий. Несмотря на относительную молодость и неформальную одежду, он излучал уверенность и авторитет. Когда вошел Пендергаст, мужчина осмотрел его блестящими черными глазами. Он сделал большой глоток чешского пива из бутылки, которая стояла на столе. Затем он обратился к похитителям агента и заговорил с ними по-португальски. Один из них обыскал Пендергаста, забрав бумажник и паспорт, и положил их на стол.

Человек только взглянул на них, не потрудившись даже изучить. – Паспорт, – нахмурился он. – Только это? Это все?

– Да.

Пендергаста снова обыскали, на этот раз более тщательно. Нашли оставшуюся пачку реалов, и ее также положили на стол. Но когда они закончили, Пендергаст подбородком указал на подол его куртки – на что-то еще, что они пропустили.

Они поискали там, и нашли хрустящий сложенный листок бумаги. С проклятием один из них открыл выкидной нож и разрезать подол, доставая фотографию. Это был один из снимков Альбана, сделанный уже после его смерти и слегка подретушированный, чтобы сделать его как живого. Они развернули и положили его на стол, рядом с бумажником и паспортом.

Когда мужчина увидел фотографию, выражение его лица изменилось от раздраженной скуки до шока и удивления. Он схватил фотографию и уставился на нее.

– Мой сын, – повторил Пендергаст.

Мужчина посмотрел на агента, посмотрел на фотографию, снова посмотрел на него в поисках соответствия. Только сейчас он изучил другие вещи – сначала паспорт, потом кошелек – внимательно все рассмотрел. Наконец, он обратился к одному из охранников. – Охранять вход, – сказал он. – Никого не пускать.

Охранник подошел к двери кабинета, закрыл и запер ее, затем встал перед ней с оружием наперевес.

Человек за столом поднял взгляд на Пендергаста. – Итак, – заговорил он с акцентом, но на превосходном английском языке. – Вы человек, который бесстрашно пришел в Город Ангелов, одетый как гробовщик, с пистолетом, и бродил, рассказывая всем, что ищет своего сына.

Пендергаст не ответил. Он просто стоял перед столом, слегка покачиваясь.

– Я удивлен, что вы выжили. Возможно, потому, что это был самый сумасшедший поступок, они предположили, что вы безвредны. Теперь, – он постучал пальцем по фотографии, – я понимаю, что вы совсем не безобидный.

Мужчина взял паспорт, фотографию и встал. Можно было увидеть, что большой пистолет торчал из-за пояса его шорт. Он обошел стол и встал прямо перед Пендергастом.

– Ты выглядишь нехорошо, малый, – сказал он, по-видимому, принимая во внимание бледность Пендергаста и бисеринки пота, выступившие на его висках. Он еще раз посмотрел на паспорт и фотографию. – Тем не менее, удивительное сходство, – сказал он больше себе, чем кому-либо еще.

В молчании прошла минута.

– Когда вы в последний раз видели вашего сына? – спросил он.

– Две недели назад, – ответил Пендергаст.

– Где?

– Мертвым. На моем пороге.

Взгляд потрясения или боли, или, возможно, обоих чувств, переплетенных вместе, а затем выражение лица молодого человека на мгновение исказилось. Прошла еще минута, прежде чем он снова заговорил. – И зачем вы здесь?

Пауза. – Чтобы выяснить, кто убил его.

Мужчина кивнул. Это была причина, которую он мог понять. – И из-за этого вы блуждаете по нашей фавеле, спрашивая всех о нем?

Пендергаст провел ладонью по глазам. Действие лекарств стало ослабевать, и боль начала возвращаться. – Да. Мне нужно... знать, что он здесь делал.

Комната впала в молчание. Наконец, мужчина вздохнул. – Придурок, – пробормотал он.

Пендергаст ничего не ответил.

– И вы хотите отомстить его убийце?

– Я ищу только информацию. Что произойдет после этого... я не знаю.

Казалось, мужчина мгновение обдумывал его слова. Затем он махнул рукой в сторону одного из стульев. – Пожалуйста. Присаживайтесь.

Пендергаст опустился на ближайший стул.

– Меня зовут Фабио, – продолжил мужчина. – Когда мои разведчики сообщили, что странный мужчина пришел в мой город, бормоча что-то о своем сыне, я не задумался об этом. Но когда они описали человека высокого, как повозка, с руками, как нервные белые пауки, с кожей бледной, как мрамор, глазами, как серебряные ракушки – я был удивлен. А еще как я мог убедиться? Я прошу прощения за то, что вас привезли в это место, но... – он пожал плечами. Затем он пристально взглянул на Пендергаста. – То, что вы говорите – это правда? Трудно поверить, что такой человек, как он, мог быть убит.

Пендергаст кивнул.

– Значит, он не напрасно опасался, – сказал человек по имени Фабио.

Пендергаст посмотрел через стол. Он знал наверняка, как наркобароны Рио одевались, как они жили, как они были вооружены. Он силился вспомнить слова полковника Азеведо: « Город Ангелов – это самая большая, самая жестокая, и самая мощная из фавел. Наркобароны, которые управляют ею, это не только самые безжалостные, но и самые бесстрашные люди на свете.

– Мне нужна информация, – сказал Пендергаст.

– И вы получите ее. На самом деле, это моя обязанность, дать ее вам. Я расскажу вам историю. Историю вашего сына. Альбана.

39

Вновь заняв место за своим столом, Фабио допил бутылку Богемии и отставил ее в сторону. Она была немедленно заменена новой. Он взял фотографию со стола, слегка касаясь ее кончиками пальцев, жестом, который был почти ласковым. Затем он положил ее обратно и посмотрел на Пендергаста.

Пендергаст кивнул.

– Перед смертью, когда вы в последний раз видели своего сына живым?

– Восемнадцать месяцев назад, в Нова-Годой. Он скрылся в джунглях.

– Тогда я начну рассказ с этой точки. Во-первых, ваш сын – Альбан – жил с маленьким племенем индейцев, в глубине тропических лесов Амазонки. Это было трудное для него время, и он провел его в восстановлении, и – как это слово? – перегруппировке. У него были планы для себя, планы для мира. И планы для тебя, парень, – на этих словах Фабио заметно кивнул.

– Альбану не потребовалось много времени, чтобы понять, что он не мог исполнить свои планы посреди джунглей. Он приехал в Рио и быстро растворился в нашей фавеле. Этого он достиг без труда. Вы знаете так же как я, о сеньор, он был мастером маскировки и обмана. И он прекрасно говорил по-португальски, и также на множестве диалектов. Есть несколько сотен фавел в Рио, он сделал правильный выбор. Идеальное место, чтобы найти укрытие, не боясь обнаружения.

– В Городе ангелов, – сказал Пендергаст.

Фабио улыбнулся. – Правильно, парень. Тогда это было другое место. Он убил кого-то здесь – бродягу, одиночку – и украл его дом и личность. Сам он превратился в бразильского гражданина по имени Адлер, двадцати одного года, и с легкостью вписался в жизнь фавелы.

– Это звучит так похоже на Альбана, – сказал Пендергаст.

На мгновение глаза Фабио сверкнули. – Не суди его, малый, пока не услышал его историю. Пока не пожил в таком месте, как это, – и он протянул руку, как будто хотел охватить всю фавела. – Он взял на себя профессию – заключающуюся в экспорте-импорте – что давала ему повод путешествовать по всему миру.

Он открыл крышку на бутылке пива, и сделал глоток. – В то время Городом Ангелов управлял бандит известный как О'Пунхо – Кулак – и его отряд. О'Пунхо получил свое прозвище за очень личные и жестокие методы, которые он использовал, чтобы убивать своих врагов. Альбана – Адлера – не впечатлил О'Пунхо и его банда. Их дезорганизованные способы ведения бизнеса противоречили самому смыслу того, что было воспитано в нем. Тому, чему он обучался, чуть ли не с рождения. Правильно, сеньор? – И он выдал Пендергасту понимающую улыбку.

– Адлер развлекал себя, просчитывая, насколько было бы лучше, если бы он участвовал в организации и работе фавелы, если бы он управлял ею. Но дальше мыслей он не предпринимал никаких действий, так как у него были другие более насущные дела на уме. А потом все изменилось.

Фабио умолк. Пендергаст почувствовал, что мужчина выжидает, желая услышать, что он скажет на это.

– Вы, кажется, много знаете о моем сыне, – сказал он.

– Он был... моим другом.

Пендергаст не выказал на это никакой реакции.

– Альбан встретил девушку, дочь норвежского дипломата. Ее имя было Даника Игленд, но она была известна всем, как Анжа-дас-Фавелас.

– Ангел Фавел, – перевел Пендергаст.

– Она получила это имя за то, что она бесстрашно вошла в них, чтобы обеспечивать лекарствами, раздавать продукты и деньги, и проповедовать образование и независимость угнетенных. Лидеры фавел не доверяли ей, конечно. Но они должны были мириться с ней из-за ее огромной популярности среди своих граждан и ее могущественного отца. Даника произвела сильное впечатление на Адлера. Она обладала статью, смелостью, и красотой, которая была очень... она была очень... – и Фабио сделал серию жестов, указывая на лицо Пендергаста.

– Нордической, – подсказал Пендергаст.

– Да, именно это слово. Но в то время, про которое я говорю, Адлер был занят другими делами. Он тратил много времени проводя исследования.

– Исследования чего именно?

– Я не знаю. Но документы, которые он читал, были старыми. Научные и химические формулы. А потом он уехал в Америку.

– Когда это было? – спросил Пендергаст.

– Год назад.

– Почему он ушел?

В первый раз уверенный взгляд Фабио дрогнул.

– Вы не хотите говорить об этом. Вы сказали, что у Альбана были планы. Эти планы были связаны со мной, не так ли? Месть?

Фабио ничего не ответил.

– Нет никаких причин, чтобы сейчас это отрицать. Он собирался убить меня.

– Я не знаю подробностей, о сеньор. Но, да, я считаю, что это как-то связано с... возможностью не просто убить вас. А что-то похуже. Он очень тщательно скрывал свои планы.

В последовавшей тишине послышалась череда металлических щелчков; один из охранников возился с винтовкой.

Фабио начал снова. – Когда Адлер вернулся, он изменился. Гора, казалось, упала с его плеч. Он направил свое внимание на две вещи: руководство фавелой и Даника Игленд. Она была старше, чем он, ей исполнилось двадцать пять лет. Он восхищался ею – его тянуло к ней. А ее к нему, – он пожал плечами. – Кто знает, как эти вещи происходят, парень? Однажды они поняли, что влюблены.

Услышав последнее слово, Пендергаст резко выдохнул через нос, что прозвучало, как усмешка.

– Отец девушки узнал о ее работе в фавелах и решительно не одобрил это. Он опасался за ее жизнь. Она держала свой роман в секрете от ее семьи. Сначала Даника не переехала к Адлеру, но она провела много ночей в его доме, далеко от особняка ее отца в закрытой общине в центре города. И тогда Адлер узнал, что Даника беременна.

– Беременна, – повторил Пендергаст вполголоса.

– Они в тайне поженились. Между тем, Адлер стал одержим идеей захвата власти в фавеле. Он считал, что с его руководством, она могла бы стать чем-то совершенно иным, чем неорганизованные трущобы. Он верил, что может превратить ее в нечто экономичное, эффективное и организованное.

– Я не удивлен, – сказал Пендергаст. – Фавела была прекрасным местом, чтобы организовать и запустить свой план господства. Замена того, что было разрушено в Нова-Годой. Государство в государстве – с ним в качестве лидера.

Глаза Фабио снова сверкнули. – Я не знаю, что тогда было в его голове, сеньор. Все что я могу сказать вам, что за очень малое время, он создал хитроумный план переворота в Городе Ангелов. Но кто-то предал его план О'Пунхо и его банде. Кулак знал, что Ангел Фавел была любовницей и женой Адлера. Он решил действовать. Однажды ночью он и его люди окружили дом Адлера и подожгли его. Сожгли его дотла. Сам Адлер оказался далеко... но его жена и нерожденный ребенок погибли в огне.

Пендергаст ждал в тишине, чтобы услышать остальную часть истории, желая унять свою собственную боль. Жена Альбана и нерожденный ребенок сгорели заживо...

– Я никогда не видел человека настолько поглощенного кровожадностью. Но по-тихому, каким-то внутренним путем, внешне с ним как будто ничего не произошло. Но я знал Адлера и мог видеть, как все его существо стремится к мести. Он направился к укрепленному комплексу О'Пунхо. Он был хорошо вооружен, но пошел в одиночку. Я был уверен, что он умрет. Но там он создал такую волну насилия, о которой я никогда не слышал или даже не мог себе представить. Он убил Кулака и всех его прихвостней. В одну ночь он в одиночку убил все руководство фавелы. От того комплекса кровь бежала вниз по уличному водостоку более чем на полмили. Это была ночь, которую фавела никогда не забудет.

– Естественно, – сказал Пендергаст. – Он пожелал превратить фавелу во что-то бесконечно большее – и бесконечно худшее – чем она уже была.

На лице Фабио возникло удивление. – Нет. Нет, вы не поняли совсем. Это то, что я собирался сказать. Что-то в нем сломалось, когда его жена и ребенок были убиты. Я не говорю, что я мог понять его. Что-то внутри него изменилось.

Очевидно, Пендергаст продолжал явно излучать недоверие, поскольку Фабио продолжал с возросшей горячностью. – Я считаю, что это было из-за доброты его жены, и ее жестокого конца, это все изменило его. Он вдруг понял, что правильно и что неправильно в этом мире.

– Не сомневаюсь, – ответил Пендергаст с сарказмом.

Фабио встал из-за стола. – Это правда, парень! И доказательство этого лежит сейчас вокруг вас. Да, Адлер взял под контроль Город Ангелов. Но он переделал его. И все к лучшему! Прошли та жестокость, наркотики, голод, произвол банд. Конечно, это выглядит плохо для вас. И конечно, у нас есть оружие – все виды оружия. Нам все еще нужно защищаться от грубого и бесчувственного мира – конкурирующих банд, армий, коррумпированных политиков, которые тратят миллиарды на постройку футбольных и Олимпийских стадионов, в то время как люди голодают. В Городе Ангелов все еще есть немного насилия внутри. Мы продолжаем идти по пути трансформации. Мы... – Фабио подыскивал слова. – Мы заботимся о наших сотрудниках. Мы расширяем их возможности. Да – это именно тот термин, который он использовал. Люди могут здесь жить свободными от коррупции, преступности, налогов и полицейского произвола, которые мешают остальному Рио. У нас все еще есть проблемы, но благодаря Адлеру ситуация стала лучше.

Внезапно Пендергаст почувствовал, что его начинают покидать силы. Его голова вдруг поплыла, и боль пронзила его кости. Он сделал глубокий вдох. – Откуда вы все это знаете? – спросил он, наконец.

– Ведь я был лейтенантом вашего сына в Новом Городе Ангелов. Я – человек, который стоял по его правую руку. Только Данника знала его лучше, чем я.

– И почему вы мне все это рассказываете?

Фабио опустился обратно в свое кресло и чуть помедлил, прежде чем ответить. – Я сказал вам, сеньор – у меня есть долг. Три недели назад Адлер покинул фавелу во второй раз. Он сказал мне, что едет в Швейцарию, а затем в Нью-Йорк.

– Швейцария? – вдруг встревожившись, переспросил Пендергаст.

– После смерти Даники, Адлер – Альбан – заставил меня пообещать, что если когда-нибудь что-нибудь случится – я должен буду разыскать его отца и рассказать ему историю его спасения.

– Искупление! – сказал Пендергаст.

Фабио продолжил. – Но он никогда не называл мне свое настоящее имя или объяснял, как я могу связаться с вами. Он пропал три недели назад... я больше ничего о нем не слышал. И теперь вы приехали, чтобы сказать мне, что он мертв. Фабио сделал большой глоток пива из бутылки. – Я рассказал вам эту историю, потому что он хотел, чтобы я рассказал. Теперь я выполнил свой долг.

Наступила долгая пауза, во время которой ни один из мужчин не произнес ни слова.

– Вы не верите мне, – сказал Фабио.

– Этот дом Альбана, – ответил Пендергаст. – Тот, что сгорел. Какой у него был адрес?

– Тридцать один, Рио Параноа.

– Могут ли ваши люди отвезти меня туда?

Фабио нахмурился. – Там ничего не осталось, кроме руин.

– Тем не менее, я настаиваю.

Через мгновение Фабио кивнул.

– И этот О'Пунхо, о которой вы говорили. Где он жил?

– Где, здесь, конечно, – Фабио пожал плечами, как будто это было очевидно. – Что-нибудь еще, сеньор?

– Я хочу, чтобы вернули мой пистолет.

Фабио обратился к одному из своих охранников. – Принесите мне оружие. Через минуту Лес-Баер Пендергаста был возвращен.

Агент сунул его в свой пиджак. Медленно – очень медленно – он забрал свой бумажник, паспорт, фотография и пачку денег со стола. И тогда, заключительным кивком поблагодарив Фабио, он развернулся и последовал из кабинета за вооруженными людьми, спустился по лестнице и вышел на раскаленную улицу.

Глава 40

Д'Агоста вошел в комнату видеонаблюдения охраны музея ровно в четверть второго пополудни. Хименес просил его о встрече, и Д'Агоста надеялся, что она не займет больше пятнадцати минут: он знал, что прибыл между шоу планетария, и он не был уверен, что сможет выдержать еще раз экскурсию в космос с громкостью в восемьдесят децибел.

Хименес и Конклин сидели за маленьким столиком, печатая на ноутбуках. Д'Агоста подошел к ним, в полумраке обойдя стойки с аппаратурой.

– Что случилось? – спросил он.

Хименес выпрямился. – Мы закончили.

– Да неужели?

– Мы просмотрели все записи камер безопасности, которые охватывают вход в музей от двенадцатого июня, дня убийства Марсалы, вплоть до шестого апреля. Это за неделю до того времени, когда все очевидцы вспомнили, что видели убийцу в музее, но мы пошли дальше еще на неделю, просто чтобы быть уверенными в результате, – он показал на свой ноутбук. – У нас есть видеоидентификация с ним, та, что вы нашли в начале, проникновение в музей поздним вечером двенадцатого июня. У нас есть запись его входа и выхода из музея двадцатого апреля, и еще один вход и выход приходится на четырнадцатое апреля.

Д'Агоста кивнул. 20 апреля – этот день совпадает с датой, когда был запрос на скелет Паджетта. И, без сомнения, четырнадцатого апреля был день, когда убийца, под видом приглашенного ученого, впервые встретился с Марсала, чтобы организовать экспертизу. 12 июня был день убийства.

Он опустился в кресло рядом с ними. – Хорошая работа, – сказал он. И он именно это имел в виду. Это было невероятно утомительно, просматривать видео сквозь зернистое изображение, ощущать как ваши глаза медленно становятся сухими и мутными, и все это под звуки Большого Взрыва. Они нашли две предыдущие даты, когда убийца посещал музей, и его приход в день убийства. Но они до сих пор не нашли его уход из музея после убийства.

Какая-то часть его задавалась вопросом, почему он, лейтенант, имея в подчинении команду своих людей, даже не потрудился раньше выполнить эту работу. Подозреваемый в убийстве был мертв – самоубийство. Все пошло не так, как они планировали раньше – собирать доказательства в рамках подготовки к судебному заседанию. В нем говорил старомодный коп, и он требовал: расставить все точки над i и уточнить все детали.

Самоубийство. Образ убийцы в том изоляторе Индио остался с ним. Его бормотание по поводу вони гниющих цветов, его волнение и непоследовательность. Не говоря уже о том, как он так стремительно прыгнул на Пендергаста. Это все не так легко забыть. И Господи Боже, убивать себя, откусив свой собственный палец, и подавившись им? Человек действительно должен хотеть свести счеты с жизнью, чтобы сделать нечто подобное. Это, казалось, никак не согласуется с суррогатным профессором Уолдроном, мужчиной, который явно был спокоен, умен и достаточно рационален, чтобы убедить Виктора Марсала и других сотрудников музея в том, что он был настоящим ученым.

Д'Агоста вздохнул. Что бы ни случилось с мужчиной после убийства Марсалы, один факт оставался фактом: 12 июня, в день убийства, он наверняка был в здравом уме. Он был достаточно умен, чтобы заманить Марсала в отдаленное месте, убить его быстро и эффективно, и замаскировать убийство под паршивое ограбление, которое пошло не по плану. И скорее всего, ему потом каким-то образом удалось выбраться из музея, не будучи замеченным какой-либо камерой.

Может быть, это не имело значения, но как, черт побери, он это сделал?

Мысленно Д'Агоста проанализировал осмотр места убийства с охранником Уиттэкером. Это было в нише брюхоногих, в дальнем конце Зала морской жизни, рядом с выход в подвал и не далеко от Зала южноамериканского золота...

Вдруг Д'Агоста подскочил в кресле.

Конечно.

Он не мог поверить, насколько он был глуп. Он встал, прошелся взад и вперед, а затем повернулся к Хименесу.

– Марсала был убит в субботу вечером. В какое время музей открывается по воскресеньям?

Хименес покопался в каких-то бумагах на столе и нашел сложенный путеводитель по музею. – В одиннадцать часов.

Д'Агоста подошел к одному из терминалов записей камер видеонаблюдения и сел. Дальше больше, в три часа запустили шоу в планетарии, но он не обратил на это никакого внимания. Он прокрутил серию меню на экране терминала, и обратился к длинному списку файлов, а затем выбрал один, который его заинтересовал: видеозапись Большой Ротонды, южный ракурс, одиннадцать часов утра, воскресенье, 13 июня.

Знакомая панорама с высоты птичьего полета вывела движение на экран. Пока Хименес и Конклин подходили к нему сзади, Д'Агоста начал проигрывать видео поток на нормальной скорости, а затем – как только его глаза адаптировались к размытым образам – с двойной скоростью, и, наконец, увеличил ее в четыре раза. Час записи прошел перед ними ускоренным темпом, потоки людей, входящие в музей и пропускаемые через посты безопасности, плотные и нарастающие, двигались слева направо на маленьком экране.

Есть! Одинокая фигура, направилась справа налево, в противоположном направлении потока, как пловец, борющийся с приливом. Д'Агоста остановил запись с камеры и запомнил метку: одиннадцать тридцать четыре утра. За полчаса до того, как Д'Агоста вошел в музей, чтобы открыть дело. Он увеличил фигуру, затем запустил видео еще раз на нормальной скорости. Ошибки быть не могло: лицо, одежда, наглая медленная походка – это убийца.

– Черт, – пробормотал Конклин над плечом Д'Агосты.

– Там есть выход, ведущий в подвал, сразу за альковом брюхоногих, – объяснил Д'Агоста. – Тот подвал представляет собой лабиринт из уровней, тоннелей и складских помещений. Видео охват в том месте, в лучшем случае, будет обрывочным. Он спрятался на ночь там, чтобы дождаться открытия музея на следующее утро, а затем просто смешался с толпой на выходе.

Он откинулся на спинку стула, сидя у терминала. По крайней мере, они наконец-то связали эту особенную потерянную ниточку. Вход и выход убийцы из музея теперь были задокументированы.

Сотовый телефон Д'Агосты начал звонить. Он вынул его из кармана и взглянул на экран. Там был номер, который он не знал, с кодом региона Южной Калифорнии. Он нажал на кнопку ответа.

– Лейтенант Д'Агоста, – сказал он.

– Лейтенант? – раздался голос с другого конца страны. – Меня зовут доктор Сэмюэлс. Я патологоанатом из Департамента исполнения наказаний здесь, в Индио. Мы делали вскрытие недавнего самоубийства Джона Доу, и наткнулись на кое-что интересное. Офицер Спандау подумал, что мне следует вам позвонить.

– Продолжайте, – ответил лейтенант.

Обычно, Д'Агоста гордился своим профессионализмом в качестве офицера полиции. Он не терял самообладание; он держал свое оружие в кобуре; он не использовал ненормативную лексику с гражданскими лицами. Но когда коронер продолжил, Д'Агоста забыл свой последний личный принцип.

– Чертов сукин сын, – пробормотал он, по-прежнему прижимая телефон к своему уху.

Глава 41

Тойота Хайлюкс повернула за угол и со скрипом остановилась. Охранник, сидевший на заднем сиденье, открыл дверь и вышел – теперь полуавтоматическая винтовка была направлена в землю – и подал знак агенту тоже выйти.

Пендергаст с облегчением вылез из пикапа. Охранник кивнул на здание прямо перед ними. Оно, как и остальные вокруг него, когда-то было узким и трехэтажным, но теперь больше напоминало сгоревшую громадину без крыши, ее верхний этаж провалился, тяжелые полосы черной копоти пятнали штукатурку над пустующими подоконниками. Обугленные останки входной двери были усеяны несколькими рваными дырами, как если бы спасатели пытались проложить себе путь тараном.

– Благодарю, – сказал Пендергаст. Охранник кивнул, вернулся в пикап, и автомобиль уехал.

Пендергаст постоял мгновение в узком переулке, наблюдая, как удаляется машина. Затем он оглядел окружающие здания. Они походили на другие районы Города Ангелов, которые он видел – построенные как попало, плотно жавшиеся друг к другу, окрашенные в яркие краски, с безумными наклонами крыш вверх и вниз в зависимости от рельефа склона. Несколько человек с любопытством разглядывали его из окон.

Он повернулся обратно к дому. Хотя там не было уличного адреса – уличных знаков не было во всей фавеле – призрачные останки числа 31 можно было различить на закрашенной разрушенной двери. Пендергаст надавил сильнее, чтобы открыть дверь – замок лежал на кафельном полу прямо внутри, проржавевший и покрытый копотью – затем медленно он вошел и как смог закрыл за собой дверь.

Внутри было душно и, даже сейчас, сильно пахло горелой древесиной и расплавленным пластиком. Он огляделся, давая глазам время приспособиться к темноте, стараясь не замечать боль, которая захлестывала его медленными волнами. В потайном кармане его куртки был крошечный пакетик болеутоляющих – нечто, что те, кто его обыскивали, пропустили – и на мгновение он обдумал желание разжевать и проглотить несколько штук, но потом отверг эту идею. Он не будет этого делать, потому что многое предстояло еще совершить.

На данный момент, боль должна была остаться.

Он обошел весь первый этаж. Планировка узкого дома напоминала небольшие склады с оружием дельты Миссисипи. Там была гостиная со столом, сожженным до кучи оплавленных палок, сожженный диван с раскрывшимися черными пружинами. Ковер из полиэстера буквально вплавился в бетонный пол. Дальше лежала небольшая кухня, с эмалированной плитой с двумя горелками, поцарапанная и чугунная раковина, все ящики и полки были открыты. Пол был усеян разбитой посудой, стеклом, и дешевыми, наполовину оплавленными столовыми приборами. Дым и огонь оставили странные, устрашающие узоры на стенах и потолке.

Пендергаст остановился в дверях кухни. Он попытался представить, как его сын, Альбан, входит в дом и направляется в эту комнату; приветствует свою жену; между ними протекает обычная беседа; они вместе смеются, обсуждает их будущего ребенка и строят планы на будущее.

Образ отказывался формироваться в его голове. Это было невероятно. После минуты или двух он бросил свои попытки.

Там было очень много всего, что не имело смысла. К сожалению, его разум не был ясен. Он вспоминал подробности истории Фабио. Альбан спрятался в фавеле, убил какого-то одиночку и украл его личности – в это он вполне мог поверить. Тайно вернувшись в Штаты, Альбан приводит в действие какой-то план мести, чтобы наказать своего отца – он охотно мог поверить и в это тоже. Альбан устроил переворот и захватил фавелу для собственных злых целей. Самая правдоподобная вещь из всех.

«Вы должны благодарить за это Альбана...»

Но Альбан, как любящий отец и семьянин? Альбан тайно женившийся на Ангеле Фавел? Этого он не мог представить. Не мог он представить Альбана и как великодушного лидера трущоб, очистившего их от произвола и вступившего с ними в эпоху мира и процветания. Конечно, Альбан обманул Фабио, как он обманул и всех остальных.

И была еще одна странная вещь, которую сказал Фабио, что прежде, чем Альбан уехал в Америку во второй раз, он планировал остановиться в Швейцарии.

Вспомнив об этом, Пендергаст почувствовал холодок, несмотря на гнетущую жару разрушенного дома. Была только одна причина, пришедшая ему на ум, ради которой Альбан мог отправиться в Швейцарию. Но как он мог узнать, что его брат, Тристрам, находится там под чужим именем в школе-интернате? Пендергаст сразу же нашел ответ: определение местонахождения Тристрама было бы простой задачей для человека, обладающего талантами Альбана.

... И все же Тристрам в безопасности. Пендергаст знал это наверняка, потому что, после смерти Альбана, он предпринял дополнительные меры по обеспечению безопасности Тристрама.

Что происходило в уме Альбана? В чем заключался его план? Ответы – если там вообще имелись какие-либо ответы – могли лежать в этих развалинах.

Пендергаст вернулся к бетонной лестнице в переднюю часть дома. Она была сильно обгоревшей и без перил. Он осторожно поднялся по ней, одной рукой он скользил вдоль стены, почерневшие ступеньки зловеще скрипели под его ногами.

Второй этаж был в гораздо худшем состоянии, чем первый. Здесь едкий смрад чувствовался еще сильнее. Местами, во время пожара третий этаж рухнул на второй, создав опасное скопление обугленной мебели и обгорелых, расщепленных балок. В нескольких местах крыша зияла провалами, скелетами балок и голубым бразильским небом над головой. Медленно прокладывая себе путь через завалы, Пендергаст установил, что на этаже когда-то было три комнаты: офис или какой-то исследовательский кабинет, ванная комната и небольшая спальня, что – основываясь на некогда милых обоях и бортике колыбельки, валявшемся там – была задумана как детская. Несмотря на обгоревшие стены, разломы и провалившийся потолок, эта комната была отделана лучше, чем другие.

Спальня Даники – Даники и Альбана – должна была находиться на третьем этаже. От нее ничего не осталось. Пендергаст стоял в полумраке детской, размышляя. И решил остановиться на этой комнате.