Текст книги "За львов!"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Я вышел из комнаты, где сидела Елена, и спрятался там, где мог слышать разговор, оставаясь незамеченным.

ЛВИ

– Какая радость, мой дорогой друг!

– Какая неожиданная привилегия!

–Какой сюрприз увидеть вас здесь!

–А как вы узнали о моем пребывании в городе?

«Мой муж увидел на рынке записку, нацарапанную нацарапанной. Там говорилось, что Фалько остановился в этом доме. Вы знали, что мы с мужем живём в этом городе?»

«Ну, я должен был догадаться... Как здорово! У нас было ужасное путешествие. Фалько таскал меня с одного места в другое по всей Африке».

–Официальное дело?

– О, Евфрасия, я не задаю вопросов!

Я откашлялась, пока Елена продолжала изображать из себя угнетённую, уставшую и отвергнутую жену. Если Эфрасия помнила ужин, на котором мы были, её не проведёшь.

–Это связано с вашей работой по переписи населения?

Женщина продолжала настаивать на этом, несмотря на то, что Елена проявляла к этому полное равнодушие.

Я заглянул в щель. Елена стояла ко мне спиной, что было удачей, поскольку избавляло нас от риска расхохотаться. Эфрасия, великолепно выглядевшая в платье в блестящую алую и пурпурную полоску (удивительный пример работы с насыщенными красителями, полученными из моллюска мурекс), сидела в большом плетеном кресле. Она выглядела расслабленной, хотя в её прекрасных глазах читался проницательный взгляд, выдававший внутреннее напряжение, заинтриговавшее меня.

Я задавалась вопросом, прислал ли ее Сатурнино или ее добрый муж не знал, что она появилась у меня дома.

Елена велела подать угощение. Затем она велела принести ребёнка. Джулия Джунила позволяла передавать себя из рук в руки, целовать, щипать и щекотать, и была в восторге, когда ей поправляли тунику и взъерошили тонкие пряди волос. Затем, когда её положили на ковёр на полу, она проявила недюжинную смелость и энергию, ползая и играя со своими куклами. Вместо того, чтобы недовольно рыдать, она лишь забавно икала. Моя дочь была просто прелесть. И я не единственная, кто это говорит.

«Какая прелесть! Сколько ему лет?» – спросила Евфрасия с любопытством и польщением.

«Ей ещё и года не исполнилось». До дня рождения Джулии оставалось всего десять дней; это был ещё один повод постараться как можно скорее вернуться домой и утешить двух её бабушек, которые были без ума от малышки.

– Это кукла… И такая умная…!

«В этом она пошла в отца», – сказала Елена, которая, должно быть, знала, что я её слушаю. Я почти ожидал, что она добавит несколько игривых оскорблений, но она, вероятно, была занята выяснением причины визита Эфрасии.

–А как поживает наш любимый Фалько?

«В те несколько мгновений, что мне удаётся его увидеть, он, кажется, как всегда: увлечён своими делами и планами. Всё как обычно, девочка!»

Даже из моего укрытия мне показалось, что Эфрасия прищурилась. Елена была достаточно близко, чтобы позже подтвердить мне это. «А как у вас с мужем, Эфрасия?»

«О, здесь нам гораздо лучше. Знаете, нам пришлось бежать из Рима. Нас начинали донимать такая конкуренция и столько обмана». Этот комментарий, несомненно, также имел в виду внутренние последствия романа Евфрасии с Румексом. «Атмосфера в провинции стала гораздо приятнее; теперь мы можем остаться здесь навсегда…»

Елена удобно устроилась в кресле, похожем на кресло её гостя. Я заметил одну её обнажённую руку, расслабленно свисавшую с подлокотника. Вид её мягких изгибов, столь знакомых мне, заставил меня зашевелить волосками на затылке при мысли о том, как я проведу кончиком пальца по её коже, заставив её дрожать и…

– А ваш муж сможет управлять бизнесом из Триполитании?

– Да, конечно. Хотя, в любом случае, я бы хотел, чтобы он ушёл на пенсию.

Женщины всегда говорят одно и то же, хотя немногие готовы терпеть ограничения в ведении домашнего хозяйства. Она и так уже достаточно натворила. Так что же привело Фалько в Лептис-Магну?

Елена, наконец, сжалилась над ней:

–Он работает на частного клиента.

–Кто-то, кого я знаю?

– Да ничего особенного. Просто простая просьба от женщины, которой нужна помощь с подачей жалобы, я думаю.

– Что ж, вы проделали долгий путь ради столь малой суммы.

«Мы уже были здесь по семейным обстоятельствам», – успокоила Елена. Но Эфрасия проигнорировала её замечание.

«Я в восторге... А как ваш муж нашёл этого клиента в чужой провинции? Он что, разместил рекламу?»

«Ни в коем случае». Елена сохраняла полное спокойствие, резко контрастируя с явной тревогой другой женщины. «Мы были в отпуске, и нас нашла эта женщина. Судя по всему, она услышала о Фалько во время своего пребывания в Риме».

Евфрасия не выдержала напряжения и задала свой вопрос напрямую:

«Он ведь не работает на ту женщину, с которой у Помпонио Уртики был роман, не так ли?»

«Вы имеете в виду Сциллу?» – невинно спросила Елена.

«Я точно знаю, что Сцилла замышляет что-то недоброе», – ответила Эвфрасия. Она слегка откинулась на спинку стула и приняла более расслабленный вид. «Она домогалась моего мужа, и, полагаю, то же самое она сделала с Каллиопом. Мы знаем, что он в Лептисе», – продолжила она, на этот раз с ноткой горечи в голосе. «Его жене, насколько я понимаю, придётся за многое ответить».

«Почему ты так говоришь?» – спросила Елена, на ее лице отражалось сдерживаемое недоумение.

Насколько нам было известно, Артемида всего лишь согласилась выйти замуж за Каллиопа, человека, считавшего, что быть богатым – значит обладать всем необходимым, включая любовницу по имени Сахарина, жившую на улице Бореаль. Обвинительный тон Эуфразии казался неуместным. Впрочем, мы с Еленой и так знали, что Артемида молода и красива, что непростительно для многих женщин.

«Ба, не беспокойтесь о ней!» – воскликнула Евфрасия, пренебрежительно махнув рукой. «Если Артемида осмелится что-то сделать, скажу вам: Каллиоп поставит её на место, хорошенько её трёпнув, можете быть уверены…» Она наклонилась вперёд и угрюмо добавила: «Тот, кто пытается устроить серьёзные неприятности, – это Сцилла. Она-то нам и нужна».

«Ну, она мне очень понравилась», – прокомментировала Елена, сдерживая желание осудить невесту покойного претора.

«Ты слишком терпим. Сцилла намерена вызвать конфронтацию с моим мужем и Каллиопом, и мы уверены, что она убедила этого неприятного человека, Ганнона, поддержать её».

–Она пережила ужасный опыт, когда лев напал на ее возлюбленного –

Елена спокойно ответила: «Я уверена, что это не её вина, и не думаю, что это была её идея устроить частное цирковое представление в её честь. Похоже, это была идея её парня; она была против. Мужчина допустил просчёт, типичную мужскую ошибку. Сцилла очень опечален тем, что Помпоний погиб таким образом».

«Кажется, ты много о ней знаешь, не так ли?» – с плохо скрываемым подозрением спросила Евфрасия.

«Она подошла ко мне первой. Фалько был в отъезде, путешествовал с моим братом, так что, в каком-то смысле, я был первым, кто её осмотрел. Как я уже сказал, мне было её жаль. Будет справедливо, если она получит хоть какую-то компенсацию за свою утрату».

Наступило короткое молчание. Затем Евфрасия воскликнула хриплым, напряжённым голосом:

–Я тоже там был, конечно!

–Где, Евфрасия?

Елена не сразу поняла, что он имел в виду, но я заметил, что моя девушка быстро вспомнила слова Секундино: на ужине, где должно было состояться частное представление, присутствовали четыре гостя: Помпоний, Сцилла, сам ланиста… и его жена. Пришло время попросить Эуфрасию рассказать нам свою версию событий.

–В доме Помпонио. Когда лев сбежал.

«Ты видела, что случилось?» – небрежно спросила Елена.

«Да. Но я не должна больше ничего говорить; мой муж будет в ярости. Мы договорились никому не говорить. Так хотел Помпонио».

–Я не понимаю.

«Чтобы защитить её, конечно же. Я имею в виду Сциллу. Помпоний был преданным, тут уж ему не откажешь. Когда он понял, что она умирает, он стал настаивать ещё больше. Сцилла и так была достаточно известна в Риме, чтобы весь город знал об инциденте со львом!»

– Ну, Помпоний уже мертв…

«Вот идиот!» – выпалила Эфрасия. «Не задавай мне больше вопросов об этом».

Он повторил: «Но Сцилла могла бы тебе рассказать. Прежде чем ты начнёшь жалеть эту девчонку, Елену Юстину, ты должен заставить её признать правду. Спроси её, кто на самом деле убил льва!»

Женщина встала. В этот момент она спугнула маленькое золотистое насекомое, которое поспешно проскользнуло вдоль ближайшего плинтуса к девочке, сидевшей на полу и разглядывавшей свои розовые ступни.

«Что это? Мышь?» – воскликнула Елена.

–Нет, скорпион.

Я вошёл в комнату, словно муж, вернувшийся домой после утренней прогулки по докам. Продолжая фарс, я позволил своему лицу выразить гамму эмоций: удивление при виде Эфрасии, тревогу из-за бледности Елены и быструю реакцию на чрезвычайную ситуацию.

Я поднял девочку с пола и передал её матери на руки. Затем я отвёл жену в сторону, прошёл мимо Эфрасии, взял вазу и уронил её на скорпиона. Елена, оцепеневшая от страха, закрыла глаза.

«Однажды Хелена сильно пострадала от укуса одного из этих насекомых», – сухо объяснил я.

Я вывел женщин из комнаты и вернулся, чтобы встретиться с неуловимым существом. Закончив разрывать скорпиона на куски, мстя ему за то, что другой его вид сделал с моей любимой спутницей, я на мгновение присел в одиночестве, вспоминая тот случай, когда Елена чуть не погибла.

Я вышел на их поиски. Пока я обнимал её и девочку, лаская и успокаивая их, я дрожал как осиновый лист.

– Теперь я в порядке, Марко.

–Мы идём домой.

–Нет, нет, всё уже кончено.

Когда мы успокоились, то поняли, что Евфрасия воспользовалась моментом паники, чтобы избежать неловких вопросов, и ушла.

Мы не могли спросить мою клиентку, что имела в виду Эуфрасия, поскольку Сцилла все еще не появилась.

А затем, на следующий день, словно послание небес, пришла записка от неуловимой Сциллы. Письмо появилось утром на пороге особняка, так что допрашивать было нечего. Судя по всему, Сцилла теперь находилась в Лептисе, хотя, как обычно, не спешила сообщать свой адрес.

В записке она открыто призналась, что по прибытии в город (должно быть, это было уже давно), не найдя меня нигде, наняла кого-то другого. Она не упоминала конкретно Романо, но я предположил, что это был он. Новый посредник успел связаться с обоими ланистами от имени клиента, и уже были планы заключить соглашение. Шилла сказала, что я могу отправить счёт на дом Помпонио Уртики в Риме, чтобы покрыть все понесённые мной расходы. Мои услуги больше не требовались.

Заплатили и уволили, да?

Не я, Сцилла. Мои клиенты постоянно отступали и меняли своё решение; это было частью работы. Устраиваемый ими бардак обычно удивлял их и заставлял дважды подумать.

Как только они утратили первоначальный импульс, настаивать и оказывать на них давление уже не стоило.

Точно так же, как только дело меня заинтересовывало, я никогда не позволял себе бросить его на полпути. Я прекращал работу, когда сам этого хотел. То есть, когда удовлетворял своё любопытство.

LVII

Накануне игр мы с Рутилио неспешно прогулялись до амфитеатра.

Мы пересекли реку в порту, а затем пошли вдоль пляжа, совмещая восхождение на скалы с утомительным продвижением по мягкому песку, в котором утопали наши ноги.

«Трудная местность», – пожаловался Рутилио, массируя икроножные мышцы. «Я организую транспорт на завтра. Елена захочет поехать?»

Я поднял с земли осколок пера каракатицы.

– Да, сэр. Он говорит, что боится, что я окажусь на арене борцом.

«Это возможно?» – спросил Рутилио в недоумении.

«Я не настолько глуп». Играть в гладиатора означало лишиться чести и даже преследоваться по закону.

Ожидалось, что трое ланистов будут присутствовать на играх. Я же предвкушал какое-то сведение счётов. Елена Юстина знала мои ожидания. Не было смысла скрывать их от неё, она была слишком проницательна, чтобы не заметить. Я был готов к любому повороту событий. И Елена тоже.

«Может ли твоя работа быть опасной?» – спросил Рутилио. «Если да, то могу я спросить, чего нам ожидать завтра?»

– Не знаю, сэр. Ничего, пожалуй.

Возможно. Но он был не единственным, кто подозревал о назревании кризиса: эта прогулка для осмотра порта была его идеей.

Он казался спокойным, но я подозревал, что Рутилий Галл, специальный посланник Веспасиана, был так же напряжен, как и я.

И у него были на то свои причины. Он установил границы между землями Лептиса и Эи и готовился объявить результаты.

«Я всего лишь последний в длинном ряду глупцов», – сказал он мне, когда мы приблизились к стадиону, первому зданию, которое нам попалось. «Границы издавна были предметом ожесточённых споров. Был один известный случай между Карфагеном и Киренаикой. Было решено, что две пары братьев одновременно выступят на состязание из Лептиса и Кирены. Где бы они ни встретились, там и будет проведена новая граница; к сожалению, греки Кирены обвинили братьев в мошенничестве. Чтобы доказать свою невиновность, они попросили похоронить их заживо».

–Клянусь Олимпом! Неужели это действительно произошло?

– Да. И сегодня над дорогой всё ещё стоит старая памятная арка. Я тоже, Фалько, чувствовал, как та же роковая судьба подстерегает меня.

–Рим, сударь, будет рукоплескать вашей жертве.

– А, отлично! Это всё окупит…

Мне понравился Рутилий. Люди, которых Веспасиан выбрал для наведения порядка в империи, обладали серьёзным, практичным и реалистичным характером.

Они посвятили себя своей работе со всей честностью и оперативностью и не позволили своей растущей непопулярности повлиять на них.

«Это прекрасная провинция, – сказал он. – Я не первый, кто путешествует по Проконсульской Африке и очаровывается ею. Это место внушает глубокую преданность».

– Это Средиземноморье. Теплые, открытые и жизнерадостные люди. Экзотическая страна, которая в то же время вызывает ассоциации с чем-то своим.

«Нужно хорошее правительство», – воскликнул Рутилио.

– Елена составляет ряд рекомендаций, которые она хочет представить императору.

«Правда? Он попросил тебя это сделать?» – Рутилио снова удивился предложению.

«Она меня не спрашивала», – ответил я с натянутой улыбкой. «Но это не помешает Елене Юстине настаивать на своём. Елена занята осмотром Киренаики, где мы были ранее. Она всё каталогизировала – от реставрации амфитеатра Аполлонии до реконструкции храма на форуме Сабрата, повреждённого землетрясением. Елена любит дотошность. Она также пристально следила за цирком и гладиаторским боем. Елена считает, что с открытием нового амфитеатра Флавиев всё должно быть под контролем государства: от тренировок гладиаторов до ввоза диких животных. Легионы должны контролировать отлов диких животных в провинции, который будет контролироваться имперскими агентами».

Я случайно узнал, что Хелене пришла в голову блестящая идея назначить Анакрита для представления документов, описывающих новую политику. Эта работа отняла бы у него десять лет и, безусловно, держала бы его подальше от меня.

«И это все?» – вежливо и уважительно спросил Рутилио.

– Нет, сэр. Для полноты картины он рекомендует допустить в Сенат лидеров Африки, как это уже произошло с лидерами других провинций.

«Клянусь достопочтенными богами! Всё, что вы говорите, очень хорошо, но неужели вы всерьёз полагаете, что Веспасиан примет предложение руки и сердца женщины?»

«Нет, сэр; я подпишу этот отчёт, и император сочтёт его моим». Для такого человека, как Рутилий, это ничуть не улучшило ситуацию. Я был частью авентинской черни, вряд ли подходящей кандидатурой для ближайшего окружения императора.

– Вы делаете подобные предложения каждый раз, когда уезжаете далеко от Рима?

–Когда это представляется целесообразным.

–И всегда ли выполняется то, что вы предлагаете?

«О нет!» – рассмеялся я и успокоил его, пошутив, что мир, который он знал, не перевернулся с ног на голову. «Вы знаете, что происходит на Палатине, сэр: свиток просто теряется. Но, возможно, через двадцать лет один из вопросов, который Елена считает важным, окажется в центре внимания какого-нибудь секретариата, которому не хватает работы».

Рутилио покачал головой в недоумении.

Мы прибыли на стадион. Он располагался параллельно берегу, обдуваемый прохладным морским бризом, и занимал одно из лучших мест. Трасса выглядела как хорошая и, очевидно, интенсивно использовалась.

Мы неторопливо пересекли трассу. В тот момент заходящее солнце и шум волн позади нас придавали этому месту умиротворяющую атмосферу, хотя, когда весь город съезжался сюда и заполнял ряды, атмосфера была совершенно иной.

– Завтра в амфитеатре, на этом представлении мне предстоит руководить…

Рутилио помолчал.

«Шоу, которое вам поручили», – заметил я с иронической улыбкой.

«И мне выпадет честь председательствовать!» – добавил он со вздохом. «Дело в том, что под моим руководством будет представлена программа парных гладиаторских боёв. Насколько я видел, ничего особенного. Зрелищу будет предшествовать казнь преступника, слабоумного богохульника, который получит по заслугам, когда его бросят на растерзание зверям».

– Смертная казнь? Для этого требуется одобрение губернатора, не так ли, сэр?

Это дело вызвало небольшой кризис. Мне поручили расследование, и, само собой разумеется, я действую в качестве представителя губернатора, пока я здесь. Сегодня утром всё достигло апогея, и в сочетании с пограничным спором это едва не спровоцировало беспорядки. Сейчас на наших улицах слишком много людей из соперничающих городов, и завтра ситуация может стать критической.

–А какое преступление совершено?

«Что-то совершенно неприемлемое. Один человек, проходивший мимо, напился и отключился, а когда очнулся на форуме, начал оскорблять местных богов. Это было ужасно стыдно. Его пытались заставить замолчать, но затем он начал проклинать Ганнибала и всех его последователей».

Потомки кричали во весь голос. Его ударили по голове, вырвали из толпы и оттащили к ближайшему стражу порядка… так я и оказался в этой злополучной роли. Конечно, это было испытание: оспаривалось отношение Рима к пунийцам. Я сказал себе, что у меня нет выбора. Поэтому завтра будет ужин для львов.

– Вам уже предоставили животных?

– Так уж получилось, что у Сатурнино есть один, – ответил Рутилио.

–Я лучше предупрежу Елену.

«Тебе не нравится? Мне тоже. Попроси Елену закрыть глаза и потерпеть, если хочет. Она будет сидеть среди моих людей, на виду у всех; всё должно быть сделано как положено. Говорят, если животное свирепое, дело быстрое».

Мы подошли к крытому портику, соединявшему стадион и цирк.

Начинало темнеть, но мы рискнули быстро пересечь проход с высокими арками. Вероятно, он был предназначен только для пешеходов, хотя и предоставлял возможности для заключения коммерческих соглашений и договорённостей с участием посредников. Размах и место проведения этих сделок свидетельствовали о том, что жители Лептиса испытывали утончённую любовь к зрелищам и предъявляли к ним высокие требования.

Когда мы вышли в амфитеатр, изящный эллипс, высеченный в склоне холма, мы увидели рабочих, усердно уплотняющих и выравнивающих белый песок арены. На следующий день безупречные результаты их труда будут жестоко стерты и пропитаны кровью. Бросив взгляд, я посоветовался с Рутилием; затем мы начали подниматься по рядам, и с высокой трибуны кто-то окликнул меня:

–Кто это, Фалько?

«Замечательно! Это Камилл Юстин, младший брат Елены. Он ищет сад Гесперид, чтобы произвести впечатление на свою возлюбленную...»

Я надеялся, что он успеет нас догнать.

«Я слышал о нём», – фыркнул Рутилио, когда мы поспешно поднялись. «А его побег с молодой женщиной не доставил вам никаких хлопот?»

«Возможно, его можно было бы простить за похищение девушки, сэр, но он ещё и сбежал с её деньгами. А у него их было немало. Теперь я везу его в Рим, чтобы...»

Дайте ему хорошую взбучку.

–Отличный.

Приняв вежливое и учтивое поведение, посланник из Рима весьма дружелюбно сопровождал меня на встречу с Юстином.

Мы нашли тропинку, которая привела нас обратно в город по гребню дюн, минуя пляж. Первые африканские звёзды, неизвестные мне, мерцали над нашими головами, пока мы шли, обмениваясь новостями.

–С Клаудией всё в порядке?

«А почему бы и нет?» – Квинт добродушно улыбнулся. «Сегодня я видел конный транспорт Фамии у лагуны, но его самого нигде не было видно».

«Он, наверное, в какой-нибудь таверне. Ну что ж, похоже, мы все готовы отправляться домой...»

Меня на мгновение посетила мысль забыть об играх, найти Фамию и немедленно уехать. Мне не терпелось снова увидеть Рим. Первый день рождения Джулии нужно было отпраздновать дома. И, в любом случае,

Зачем нам нужно было оставаться? У меня больше не было клиентов, которые бы мне платили.

Джастин дал ответ:

–Слышал ли ты, какой слух ходит? На завтрашних играх запланирован трёхсторонний матч. Сатурнин, Каллиоп и Ганнон договорились провести особый трёхсторонний матч.

–Что? И как это?

Подготовка довольно таинственна, но я слышал, что каждая группа выставит гладиатора для смертельного боя. Это будет финальный акт, и он заставит соперничающие группы из разных городов покатываться со смеху.

Ощущение покалывания, которое она ощущала весь день, усилилось.

–Клянусь Аидом! Кажется, это может привести к взрыву амфитеатра.

«Ну, ты ещё не услышал самого интересного. А вот что тебя заинтересует, Марко, так это то, что эта трёхсторонняя схватка направлена на урегулирование судебного иска. И в ней есть особый пункт: ланиста, которому принадлежит последний оставшийся в живых мужчина, обязан выплатить компенсацию женщине по имени Сцилла за иск, который она подала против них всех».

–При всем... Это значит, что все захотят проиграть, да?

Хустино расхохотался.

– Эти трое должны выставить самых неумелых, чтобы всё превратилось в комедию. Воюющие не захотят умирать, но, на этот раз, их ланисты попытаются убедить их сдаться.

–О, очень живописно!

– Насколько я знаю, на рынке наблюдается любопытный интерес к приговоренным к смерти.

– Ты знаешь их имена? – Рутилио опередил меня с вопросом.

«Я не слышал никаких имён. По городу ходят разные слухи; самый популярный – о монстрах с двумя головами. Увлекательно, правда?»

«Похоже, этого достаточно, чтобы вызвать интерес», – ответил я.

«Это его будит, и очень бодрит», – подтвердила Хустино. «Большие ставки делаются открыто».

«Тогда всё», – кивнул я. Я не обращался ни к кому конкретно, хотя мои спутники, должно быть, поняли, что я имел в виду.

В ту ночь где-то в Лептисе смотрители диких животных цирка устроили голодовку для льва.

Где-то в городе гладиаторы разных рангов наслаждались традиционным роскошным ужином накануне боя. Это была их привилегия… и это могло стать их погибелью. Часто это оказывалось решающим на рассвете следующего дня; будущие бойцы стремились побаловать себя как можно больше, ведь это мог быть их последний шанс.

Но если они позволили себе руководствоваться этим оправданием, то во время боя эффект оказался контрпродуктивным.

По дороге домой, пересекая город, мы с Жустино предприняли нерешительную попытку зайти в местную подготовительную школу – тренировочную площадку бойцов Сатурнино – чтобы понаблюдать за мужчинами в разгар их празднества. Публике вход был запрещён. Мы решили, что лучше не протестовать. В любом случае, можно было с уверенностью предположить, что элитных бойцов будут держать отдельно, в каком-то особом месте.

Я провела беспокойную ночь. Чтобы не волновать Хелену, я притворилась, что крепко сплю. Но они так и не прекратились.

В голове крутилось множество мыслей. Я был совершенно уверен, что, что бы ни случилось, этот особый номер, подготовленный тремя ланистами, не будет чистым. Каждый из них будет участвовать в нём со своими коварными планами.

Из президентской ложи вмешаться в любой чрезвычайной ситуации было бы невозможно. Мы с Джастином ломали голову, пытаясь найти способ обойти это препятствие. Единственное место, откуда мы могли вмешаться, была сама арена, но я пообещал Хелене, что ни при каких обстоятельствах не выйду на драку.

LVIII

С раннего утра арену цирка заливало ослепительное солнце. Каменные сиденья и сверкающий белый песок арены постепенно нагревались. По мере того, как собиралась толпа, шум волн стихал, хотя мы всё ещё чувствовали их присутствие в соленом воздухе, ласкавшем наши лица и оставляющем мои волосы мягкими и непослушными.

Мы с Джастином приехали рано. Рутилий должен был появиться позже и торжественно. Мы думали, что будем одни, но некоторые зрители уже пришли раньше нас, хотя атмосфера оставалась непринуждённой. Однако даже тогда праздничную атмосферу нарушало присутствие групп из Оэи и Сабраты.

Вход был бесплатным, но продавцы билетов уже стояли у своих киосков, готовые выдавать жетоны, по которым можно было занять места в ложах и рядах сидений. Подушки для сидений первых рядов выгружали с каравана мулов. Ленивые струйки дыма поднимались от костров, где торговцы едой готовили свои товары на пляже. Амфоры и бурдюки с вином также были выгружены в большом количестве. Продавцы закусок надеялись на прибыльный день.

Местные фермеры, привлеченные зрелищем и возможностью продать свою еду и изделия ручной работы, приехали верхом на лошадях, а некоторые даже на верблюдах, и разбили свои лавки на пляже. Некоторые даже разбили большие палатки в пустыне. Когда мы приехали, любопытные из города уже толпились вокруг.

Они прогуливались по берегу моря и путешествовали по другим дорогам в поисках друзей, с которыми можно было бы поздороваться, или игроков, с которыми можно было бы поиграть. Появлялись программы; нам досталась одна, но, помимо профессиональных борцов, чьи имена и боевые стили были перечислены, специальный выпуск был описан только как «поединок трёх новичков».

После прибытия первых зрителей, некоторые из которых ещё не успели позавтракать, толпа тревожно разрослась, и атмосфера на арене завибрировала. Жители Лептиса толпами стекались внутрь, одни в белом, в официальном римском стиле (как мы), другие в ярких одеждах. Женщины в лучших нарядах, украшенные драгоценностями, с замысловатыми головными уборами и в соблазнительных вуалях, поглядывая из-под зонтиков, несли их на носилках к самым воротам или вели пешком бережливые мужья, заполняли входы. Дети свободно бегали или цеплялись за своих робких и застенчивых родителей. Мужчины сновали взад-вперёд по трибунам, заводя знакомства, иногда с другими знакомыми торговцами, а иногда даже с не слишком дерзкими женщинами, которые не всегда были готовы к общению. Наконец, появились распорядители (слишком поздно, чтобы их присутствие было заметно, хотя, казалось, никого это не волновало).

Ряды мест быстро заполнялись. Щёки, лбы и лысины уже блестели и начинали краснеть в солнечных лучах, а красавицы с голыми руками походили на раков. Старика унесли на носилках, без сознания, ещё до начала представления. Ощутимый запах мазей, пота, жареных кальмаров и чеснока мягко ударил в ноздри.

Шум и гул усилились; затем всё стихло, и воцарилась выжидающая тишина. Вошёл Рутилио Галико.

Закутанный в белую тогу и увенчанный короной, которая была ему официально положена, он занял своё место под бурные аплодисменты. Жители Лептиса прекрасно знали, что этот человек даровал им территориальное преимущество перед Сабратой и, особенно, перед Эей. Несколько раз было выражено отвращение…

вероятно, мотивированные посетителями, которых тут же заставили замолчать дальнейшие проявления признательности со стороны победоносных лептианцев.

Мы с Джастином плавно прошли к своим местам в сопровождении Клаудии и Елены. Мы наслаждались лучшим видом в амфитеатре. Рутилий также был столь любезен, что позволил нам, как гостям его дома, разделить с ним ложу. Это давало нам привилегированное положение (первые три ряда были обставлены мягкими подушками и занимали представители аристократии, жрецы и сановники, восседавшие на своих просторных мраморных тронах). Позади нас плотно сгруппированная толпа вытягивала шеи на каменных скамьях, отчего к концу дня у них болели спины и онемели ягодицы.

Я заметил Эуфразию среди нарядно одетых городских советников и их жён. На женщине были великолепные украшения: большой комплект золотых украшений и одежда цвета тёмно-синего. К моему удивлению, слева от неё стояла Артемисия, молодая и прекрасная жена Каллиопа, а справа – пышная фигура Мирры, сестры Ганнона. Любое публичное проявление близости обычно скрывало скрытые намерения, так что это была хорошая новость. По-видимому, три ланисты готовили своих гладиаторов. Мне было интересно, где же Скилла. Я не мог поверить, что она не наблюдает за происходящим, тем более что этот бой имел решающее значение для её права на компенсацию.

Рутилию снова пришлось покинуть своё место. Шествие статуй местных богов, грубо замаскированных под других римских божеств, возвестило о начале нескольких религиозных обрядов, которые были быстро завершены. Рутилий принял участие в церемонии с должной серьёзностью и вскрыл петуха, чтобы прорицатели могли осмотреть его внутренности. Затем, с невозмутимым спокойствием и предельной деловитостью, он объявил, что предзнаменования благоприятны и что ритуалы были должным образом проведены. С этого момента игры могли начаться.

Быстро ускорилась подготовка к казни человека, арестованного накануне за богохульство.

Теперь вуаль незаметно окутывала синкретические статуи Юпитера Амона, Астарты и Садрапы, древневосточных божеств, которые, по-видимому, выдавали себя за пунические варианты Геракла, Либера Патера и Вакха.

Когда появился преступник, которого тащили охранники, толпа разразилась громким свистом. Толпа возвещала о преступлениях, совершённых этим негодяем, хотя и не сочла нужным назвать имя совершившего их.

Он совершил преступление. Предполагалось, что никто не станет выяснять, кто этот богохульник. Мужчина был очень грязным, с бритой головой. Несомненно, его избили в последнюю ночь в тюрьме, поскольку тюремщики тащили его за собой, то ли без сознания от побоев, то ли ещё пьяным. Возможно, и то, и другое одновременно.

– Парень понятия не имеет, что происходит. Какое облегчение.

Едва заметив съежившуюся фигуру, я повернулся к Хелене, чтобы что-то сказать. Моя спутница сидела, плотно сжав губы, сложив руки на коленях и опустив взгляд. Я услышал грохот низкой платформы на колёсах, которую выкатили на площадку. Обнажённую жертву привязывали к столбу на платформе, надев на неё щиток в форме передней части конной повозки. Каждое движение вызывало новую волну раздражённых возгласов толпы. Успокаивающим жестом я положил руку на сжатые кулаки Хелены.

«Скоро все закончится», – пробормотал Рутилио, успокаивая ее, словно хирург, и при этом сохраняя улыбку для толпы.