Текст книги "За львов!"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Елена Юстина и я хотим выразить наши глубочайшие соболезнования в связи с понесенной вами большой утратой, сэр.

Я предполагал, что если Антония Кенида заговорила с ним о моём деле, Веспасиан вспомнит. Я промолчал. Так и должно было быть. Я воспользовался последней возможностью, но не собирался давить на него ещё больше. Так я избавлю его от лишних хлопот и не буду выходить из себя перед императорской свитой и терпеть их насмешки.

Поблагодарив Талию, я направился в Большой цирк, где встретился с Еленой на наших местах в верхних ложах.

Внизу приносили таблички с перечнем ужасающих преступлений людей, которых собирались казнить. На стадионе рабы выравнивали пол арены, готовя её для львов и преступников. Рабочие накрывали статуи покрывалами, чтобы божественные фигуры не были оскорбляемы позором осуждённых и сознавшихся преступников и ужасающим зрелищем казней. Колья, к которым должны были быть привязаны осуждённые преступники, уже были вбиты в землю.

Прибыли и преступники, прикованные друг к другу за шеи. Их свалили у входа, а охранник стоял на страже.

Доспехи срывали с них всё до нитки. Угрюмые дезертиры, долговязые рабы, пойманные с поличным своими благородными госпожами, и печально известный серийный убийца: в тот день собралось немало народу. Я не стал пытаться опознать Турио. Скоро его и всех остальных вытащат и привяжут к столбу. А потом спустят зверей, чей рёв уже раздавался, чтобы они сделали своё дело.

Елена Юстина ждала меня, бледная, с прямой спиной. Она знала, что я пошёл в цирк в тот день, потому что мне лично хотелось увидеть смерть Турио.

Она считала своим долгом сопровождать меня, хотя я её об этом и не просила. Поддерживать меня, даже когда ей самой было невыносимо то, что должно было произойти, было для Хелены задачей, от которой она не уклонялась. Она сжимала мою руку… и закрывала глаза.

Внезапно меня охватило чувство разочарования, омрачавшее мою жизнь до того дня. Я покачал головой.

«Пошли», – сказал я.

–Рамка?

–Пойдем домой.

Трубы уже трубили, возвещая о ненасытности смерти. В этот момент вывели Фурия на съедение новому льву Сабраты, но мы не стали свидетелями этого зрелища. Мы с Еленой покидали цирк. А затем и Рим.

ВТОРОЙ.

Киренаика, апрель 74 г. н.э.

XL

Киренаика.

Точнее, порт Береника. Геракл прибыл в эти края через древний морской порт Эвгесперид, погребённый под толщей песка ещё с мифических времён. В отличие от него, Береника всё ещё сохраняла потустороннюю атмосферу. Первое, что мы увидели, был человек, идущий по берегу и выводящий на пастбище одну овцу.

«Клянусь всеми богами!» – воскликнул я, пока мы с Еленой заворожённо смотрели, пытаясь понять, что видим. «Она что, проявляет особую доброту к животным или хочет откормить её к празднику?»

–Возможно, она его любовница.

–Очень типично для греков!

Береника была одним из пяти крупнейших городов: в то время как Триполитания получила своё название от трёх городов, Киренаика гордилась тем, что была пентаполисом. Греки предпочитали входить в союзы.

Объединённый с Критом по административным причинам, он был грязной эллинской провинцией, что сразу бросалось в глаза. Вместо форума здесь была агора, что всегда было неудачным началом. Стоя на причале, лениво разглядывая городские стены и маяк на небольшом мысе, мы вдруг подумали, что провести отпуск в таком восточном месте – не самое лучшее решение.

«Прибыв в пункт назначения, отправляясь в отпуск, чувствуешь себя подавленным, – заметила Хелена. – А потом поднимешь настроение».

– И это также традиционно, когда ваши опасения оказываются правдой.

–Так зачем вы пришли?

–Мне опротивел Рим.

– Ну, а теперь, вдобавок ко всему, тебя укачало из-за лодки.

Мы были настроены оптимистично, и Нукс прыгал у нас под ногами, подгоняя нас, словно овчарка. Мы оставили позади дом, тяжёлый труд, разочарования и, что меня больше всего радовало, мы покинули Анакрит. Весеннее солнце грело наши лица, тихий шепот синего моря за спиной, и мы надеялись отдохнуть.

Группа состояла из Елены, меня и маленькой девочки, что вызвало большой переполох дома. Моя мать была убеждена, что карфагеняне захватят маленькую Юлию и принесут её в жертву. К счастью, у нас был мой племянник Гай, который её защищал. Родители Гая, моя дорогая сестра Гала и её вечно отсутствовавший муж Лолио, запретили ему отправляться в путь, поэтому он сбежал из дома и последовал за нами. Я дала ему несколько подсказок о том, где мы остановимся в Остии, чтобы он мог без проблем нас найти.

Мой зять Фамия тоже собирался приехать. При других обстоятельствах я бы скорее пробежал столько стадионов, сколько потребуется, со всем снаряжением армии, чем согласился бы провести с ним несколько недель в море; но, если всё сложится удачно, Фамия оплатит нашу обратную дорогу: ему удалось убедить Зелёных, что, как и лошади…

Их колесницы выступили так плохо, что они были готовы отправить его на поиски новых ливийских лошадей, купленных напрямую у заводчиков. Что ж, «Зелёным» действительно нужно было усилить команду, о чём я ему постоянно напоминал.

Для путешествия туда мы купили билеты на корабль, отправлявшийся в Аполлонию. Это позволило Фамии сэкономить, или, другими словами, обмануть свою команду. Ей велели отправиться в Остию, выбрать хороший латинский корабль и купить билеты туда и обратно. Вместо этого она купила билеты в один конец. Муж Майи не был особенно честен, но она позаботилась о том, чтобы у него не было денег на расходы, а они ему нужны были на выпивку. Майя не захотела ехать с нами.

Мама по секрету сказала мне, что Майе надоело пытаться сохранить семью, и она решила сдаться. Увезти её мужа за границу было лучшим, что я могла сделать для сестры.

Быстро стало ясно, что настоящая цель поездки Фамии – сбежать от встревоженной жены, чтобы напиться до беспамятства при любой возможности. Что ж, в любом групповом отпуске обязательно найдётся тот самый надоедливый человек, которого все остальные стараются избегать.

Мы высадились в этом порту скорее с надеждой, чем с решимостью.

Мы пытались встретиться с Камило Жустино и Клаудией Руфиной. Мы договорились, что, возможно, поедем к ним в гости. Крайне расплывчатое соглашение. Зимой, когда я позволил Елене упомянуть об этой возможности в письме, которое мы написали им в Карфаген, я сделал это, полагая, что работа по переписи помешает мне позволить себе такой отпуск. Мы уже были там, но понятия не имели, где на северном побережье этого огромного континента могут находиться эти двое беглецов.

В последний раз, два месяца назад, мы слышали, что они собираются отправиться в Лептис в Киренаике, потому что Клавдия хотела посетить мифический Сад Гесперид. Как романтично!

Елена везла с собой несколько писем от покинутых родственников, которые вполне могли вырвать влюблённых из их героической мечты. Богатые люди всегда ужасно сердятся на своих наследников.

Меня не удивило, что Квинто и Клаудия прятались.

Как информатор, приезжая в новый город, который мог оказаться враждебным, я первым делом пытался выяснить, что к чему. Я привык к тому, что в меня бросают яйца.

Я расспросил местный храм. К моему удивлению, брат Елены оставил сообщение, что они были там и отправились в Токру. Записка была датирована месяцем ранее. Его воинская доблесть мало развеяла мои опасения, что мы собираемся пуститься в тщетное преследование по всему Пентаполису. Оказавшись за пределами Береники, шансы на встречу с парой значительно уменьшились. Мне часто приходилось платить жалованье жрецам храма.

Наш корабль всё ещё стоял в гавани. Капитан был так любезен, что пришвартовал его там, чтобы облегчить нам поиски. Загрузив воду и провизию, он сделал то же самое с нашим багажом, пока мы искали Фамию, которая уже была в дешёвой таверне, и мы вернулись на борт.

Корабль был практически пуст. На самом деле, ситуация была довольно любопытной. По экономическим причинам почти все корабли перевозили грузы в обоих направлениях, поэтому то, что они загружали в Киренаике, должно было быть очень прибыльным, поскольку не было необходимости торговать в обоих направлениях.

Владелец судна находился на борту с момента отплытия из Рима. Это был крепкий мужчина с темной кожей и вьющимися волосами. Он был хорошо одет и обладал благородной осанкой. Мы не знали, говорил ли он на латыни или по-гречески, потому что он никогда не обращался к нам иначе, как «доброе утро», а когда обращался к команде, то использовал какой-то экзотический язык, который Елена приняла за пунический. Он был очень немногословен. Ни капитан, ни команда, похоже, не горели желанием говорить о нём или его делах, и это нас вполне устраивало. Этот человек оказал нам услугу, предоставив проезд по очень разумной цене ещё до того, как любезно причалил в Беренике, и мы не хотели доставлять ему никаких хлопот.

По сути, это означало одно: нам придётся скрыть от Фамии, что у нашего хозяина лёгкий карфагенский запах. Римляне, как правило, были терпимы к другим расам, но у некоторых из них были глубоко укоренившиеся предрассудки, восходящие к временам Ганнибала. У Фамии эти предрассудки были вдвойне. У неё не было причин для этого: её семья была из рабочего класса с Авентинского холма и никогда не служила в армии.

Я никогда даже слона вблизи не видел, но Фамия была убеждена, что все карфагеняне – чудовища, пожирающие детей, чьей единственной целью в жизни по-прежнему остаётся уничтожение Рима, римской торговли и всех римлян, включая Фамию. Мой пьяный зять, вероятно, кричал бы во весь голос расистские оскорбления, если бы ему попалось что-то явно пуническое.

Держа его подальше от владельца нашей лодки, я забыла о своей морской болезни.

Токра находилась примерно в сорока римских милях к востоку. В тот момент я начал жалеть, что проигнорировал совет отца: нам следовало быстро добраться до Египта на одном из гигантских зерновозов, а затем вернуться из Александрии. Путешествие через Восток короткими перегонами могло быть ужасным. По правде говоря, я уже решил, что поездка совершенно бессмысленна.

– Нет, не так. Даже если нам не удастся найти моего брата и Клаудию, все дома будут рады, что мы попытались.

«Хелена меня успокоила. К тому же, мы должны были хорошо провести время», – сказала она.

Я сказала ему, что море и я несовместимы и что я не смогу получать удовольствие от пребывания на лодке.

«Мы скоро приземлимся. Квинто и Клаудия хотят, чтобы мы их нашли. У них, наверное, скоро закончатся деньги».

К тому же, если они счастливы, я не думаю, что будет иметь значение, если мы не заберем их обратно домой.

«Главное – это то, что твой отец внёс свой вклад в наше путешествие, и если он потеряет сына и невесту другого сына, а также деньги, так как он финансировал провалившуюся миссию, моё имя будет настолько запятнано в доме прославленного Камилла у Порта Капена, что, возможно, я никогда не смогу вернуться в Рим».

–Возможно, Квинт нашел сильфий.

– Обнадеживающая возможность.

В Токре море было гораздо неспокойнее. Я решил, что, найду ли я беглецов или нет, не вернусь на борт. Мы сошли на берег и попрощались. Молчаливый владелец лодки вышел проводить нас, пожав руку.

Токра лежала между морем и горами, в месте, где прибрежная равнина сужалась настолько, что холмы, которых мы не видели,

До тех пор они доходили почти до самого моря. Город был очень большим и процветающим греческим полисом. Его городская элита жила в роскошных домах с перистилями, построенными из мягкого местного известняка, который быстро разрушался под воздействием солёных брызг морского бриза. Ветер трепал гривы белых лошадей, пасущихся у залива, цветы и фиговые деревья за высокими садовыми стенами, заставлял овец блеять, а коз – тревожно мычать.

Мы нашли новое послание. На этот раз оно привело нас в городские трущобы, ведь даже в процветающих портовых городах греческого происхождения были свои места для матросов и проституток, которые их обслуживали. Мы нашли Клаудию Руфину в убогой комнате шумного постоялого двора.

–Я остался здесь на случай, если ты придешь.

Поскольку мы никогда окончательно не подтвердили, что поедем, мне это показалось немного странным.

Клавдия была высокой девушкой, чуть старше двадцати, и я нашёл её гораздо худее и серьёзнее, чем помнил. Она приобрела тёмный загар, который в приличном обществе был бы воспринят с неодобрением. Она приветливо поздоровалась с нами, казалась грустной и задумчивой. Когда мы встретились с ней в её доме в провинции Бетика, а позже в Риме, она была нарядно одета, с идеально ухоженными ногтями, дорогой причёской и многочисленными браслетами и ожерельями. Сейчас на ней была простая коричневая туника и палантин, волосы собраны на затылке. От той нервной, несколько сдержанной молодой женщины, приехавшей в Рим, чтобы выйти замуж за Элиана, или от той дерзкой кокетливой, которая быстро научилась смеяться над своим младшим братом, гораздо более общительным и открытым, чем Элиан, и решила завести роман и поискать приключений. Всё это, казалось, исчезло.

Не говоря ни слова, мы заплатили ее мерзкой хозяйке и отвезли девушку в снятые нами комнаты в более хорошем хостеле.

Клаудия взяла Джулию Джунилу из рук моего племянника Гайо и полностью сосредоточилась на ребёнке. Гайо злобно посмотрел на меня и ушёл с собакой. Я крикнул ему, чтобы он искал Фамию, которая снова исчезла.

«А где Квинт?» – с любопытством спросила Елена у Клаудии.

–Он отправился в Толемайду, чтобы продолжить свои поиски.

«Тебе пока что не везет?» – спросил я его с улыбкой.

«Нет», – ответила Клаудия, не одарив меня даже легким намеком на улыбку.

Мы с Хеленой обменялись осторожными взглядами, а затем она отвела девочку в местные бани, прихватив с собой большой запас масел, эссенций и мыла для волос, надеясь, что эти процедуры вернут ей бодрость духа. Они вернулись через несколько часов, благоухая бальзамом. Клаудия продолжала вести себя с холодной вежливостью, но была крайне неразговорчива.

Мы отдали ему письма от семьи Камило и их дедушек и бабушек из Испании. Он взял пергаменты, чтобы прочитать их в одиночестве, и, вернувшись, спросил напряжённым голосом:

–А как поживает Камило Элиано?

«И каким вы его ожидаете?» Уважение к женщине, которая сбежала за несколько недель до помолвки, было не в моём стиле. «Очень мило с вашей стороны, что вы хотите узнать о нём больше, но он потерял невесту очень внезапно. Сначала мы подумали, что вас похитил убийца, и это стало для него огромным потрясением. А хуже всего то, что он потерял ваше значительное состояние. Он недоволен. Он был очень суров со мной, хотя Хелена всё ещё считает, что я должна быть с ним любезна».

– А ты что думаешь, Марк Дидий?

– Как обычно, я принимаю всю вину с терпимой улыбкой.

«Кажется, я ослышалась», – вмешалась Хелена.

«Я не хотела причинить ему боль», – грустно сказала Клаудия.

«Нет? Значит, ты просто хотела его унизить?» Если мой тон и звучал гневно, то лишь потому, что я защищала Элиано, которого ненавидела. «Раз он не может жениться достойно, он не будет баллотироваться в Сенат в этом году. Он на год отстаёт от своих сверстников. В будущем, каждый раз, когда его политическая карьера будет подвергаться пристальному анализу, ему придётся это объяснять. У него есть множество причин помнить тебя, Клаудия».

«Сомневаюсь, что брак был бы удачным», – вмешалась Елена, подозрительно глядя на девушку. «Не вини себя в том, что случилось, Клаудия».

Он добавил. Девушка, как и ожидалось, не отреагировала.

На мгновение я задумался, не могли бы мы вернуть её жениху и сделать вид, что романа с Хустино никогда не было. Нет, я не мог быть таким жестоким ни к одному из них. Если она выйдет замуж за Элиано, он никогда не забудет, что она с ним сделала. Публичный скандал в конце концов утихнет, но этот парень…

Он был из тех, кто таит в себе глубокую обиду. Всякий раз, когда им хотелось поспорить, им приходилось обращаться к прошлому, в то время как Клаудия утратила ханжество, которое позволило бы ей выдержать замуж за такого мерзавца, как Элиано. Клаудия перешла мост и оказалась на вражеской территории; отступление было невозможно. Варвары вот-вот нападут на неё.

Мы сменили тему и запланировали поездку в Птолемаиду на встречу с Квинтом. Без крайней необходимости я не собирался снова отправляться в путь. Птолемаида находилась примерно в двадцати пяти милях к востоку вдоль побережья, поэтому мы наняли пару повозок, хотя Клавдия и предлагала плыть морем, но я тут же заставил её замолчать.

«Если мы выедем пораньше и как следует сосредоточимся, то сможем добраться за день», – заверил я её. «Нам нужны лишь удача и военная дисциплина». Её лицо оставалось печальным. «Поверь мне», – крикнул я. Было ясно, что бедняжке нужна поддержка. «Все твои тревоги позади, Клаудия. Теперь я обо всём позабочусь».

И тут мне показалось, что Клаудия Руфина тихо сказала себе: «О нет, клянусь Юноной, только не это!»

XLI

Дела шли всё хуже и хуже. В Птолемаиде ветер дул ещё яростнее; всё вокруг приобрело ещё более греческий вид. Токра располагалась на мысе, выдающемся в Средиземное море, а Птолемаида, напротив, была окружена морем с двух сторон. Её гавань была более защищённой; благодаря этому, когда мы приближались к ней с запада, яростные волны и ветер, несущий песок пустыни, были не слишком заметны. Путешествие заняло два дня, хотя я и уговаривал хозяина повозок ехать как можно быстрее. Прибрежная дорога была унылой. Мы не нашли ни одной гостиницы и были вынуждены ночевать на улице. Я заметил, что Клавдия пожала плечами и промолчала, словно уже не раз попадала в подобные ситуации.

Зелёные и коричневые холмы Джебеля тянулись к городу, расположенному между морем и горами. Он был ответвлением Кирены, расположенным восточнее. Город был исторически связан с Птолемаидой в Египте, от которой он получил своё название и на землях которой сохранился до сих пор.

Там пасся скот. Богатые египтяне откармливали там свои стада, так как на их собственной земле им не хватало пастбищ для скота.

Было непонятно, зачем город построили в таком сухом месте. Вода поступала по акведуку и хранилась в пяти больших цистернах, расположенных под форумом.

Однако каким-то чудом Джастин оставил ещё одно послание, поэтому, войдя в центр города, найдя нужный храм и поговорив со священником, ответственным за общение с иностранцами, нам понадобился всего час, чтобы убедить равнодушных горожан, говоривших только по-гречески, дать нам адрес его жилья. Как и ожидалось, всё это происходило не среди роскошных домов местных магнатов, торговавших шерстью и мёдом, а в районе, пропахшем маринованной рыбой, где узкие и грязные переулки, а яростный ветер свистел в ушах, когда мы заворачивали за угол. И, как и ожидалось, к тому времени, как мы нашли его жилье, Джастин уже уехал.

Мы оставили ему записку и вернулись в хостел, чтобы дождаться, когда с нами свяжется герой. Чтобы поднять нам настроение, я потратил ещё немного денег отца Хелены на вкусный рыбный ужин.

Мы все были уставшими и обескураженными, и ели в подавленном настроении. Я знал, что мне уготована роль лидера группы, того, кто всех раздражает и никому не угождает, когда пытается что-то организовать.

–Итак, Клаудия, ты когда-нибудь видела чудесный Сад Гесперид?

–Нет, – ответила Клаудия.

«В чём причина?» – вмешалась Елена, предлагая свою помощь.

–Мы не смогли его найти.

– Я думал, ты был рядом с Беренис.

– Вот так это выглядело.

Обычное безразличие Клаудии на несколько мгновений исчезло, сменившись искренним негодованием. Елена открыто поговорила с девушкой.

– Ты выглядишь очень подавленным. Что-то не так?

«Нет, совсем нет», – призналась Клаудия, оставляя недоеденную барабульку на полу, чтобы Накс доела. «Клянусь всеми богами! Никогда!»

Мне приходилось мириться с придирчивыми девушками, которые возились со своей едой и не доедали ее, особенно если я платила за нее целое состояние.

Мне тоже не нравились женщины, которые не умели хорошо проводить время. С Клаудией всё было ещё хуже: она попала в скандал и, похоже, раскаивалась. Какая ужасная потеря!

Что ж, нам пришлось ждать всего лишь десять дней в элегантной Птолемаиде, чтобы получить послание от Юстина Клавдии о том, что он живет в Кирене, так что оставался еще один греческий город, готовый поглазеть на нас, если мы решим его посетить.

Однако на этот раз мы решили, что стоит собрать чемоданы и отправиться туда. Фамия был очень рад, потому что считал Кирену хорошим местом для поиска лошадей, а мы с Хеленой хотели снова увидеть беглецов вместе, чтобы выяснить, что между ними не так.

Более того, записка Жустино заканчивалась пометкой, которую мы расшифровали как: «Возможно, я нашел то, что искал!»

Мы с иронией поспорили о том, не стал ли он настолько интеллектуален, что это выражение стало относиться к тайнам вселенной; но, всё ещё не зная, что я нахожусь в африканской провинции, он попросил Клаудию послать за мной. Поскольку все согласились, что моё присутствие на философском симпозиуме совершенно необязательно, они предположили, что Джастину нужно официально идентифицировать ветвь сильфия.

XLII

Найти Камило Жустино было огромным облегчением. По крайней мере, он выглядел как всегда: высокий и стройный, с короткой стрижкой, тёмными глазами и впечатляющей улыбкой. Ему удавалось сочетать кажущуюся замкнутость с намёком на огромную внутреннюю силу. Я знал, что он уверенный в себе парень, знаток языка, смелый и общительный в трудные времена.

В двадцать два года ему следовало бы начать брать на себя взрослые обязанности: жениться, завести детей и укрепить свою многообещающую карьеру патриция. Вместо этого он отправился на край света с безрассудным заданием, его надежды рухнули после кражи невесты брата, оскорбления его семьи, её семьи и императора – и всё это, как мы начинали подозревать, ради чего?

Пожалуйста.

Степень несчастья Клаудии стала очевидна, когда мы увидели их вместе. Мы с Еленой сняли дом в Аполлонии, у моря.

Когда появился легендарный Квинт, приветствия, которые он адресовал своей сестре и мне, были гораздо более радостными, чем сдержанная улыбка, которую он подарил Клавдии.

До нашего приезда они жили вместе четыре месяца.

Они, это было очевидно, разделяли видимую домашнюю рутину, которой хватило бы, чтобы обмануть не одного человека. Она знала его любимые блюда, он поддразнивал её, они часто говорили вполголоса о своих личных делах, и когда Хелена усадила их в одну спальню, они не возражали, но, выглянув за дверь, она увидела, что они застелили две кровати. Они казались просто друзьями, но совсем не были влюблены.

Клаудия оставалась бесстрастной. Она ела с нами, ходила в туалет, приходила в театр, играла с девочкой – словно жила в мире, принадлежащем только ей. Я решила поговорить с Жустино наедине.

«Кажется, я понимаю, что ты совершил большую ошибку», – сказал я ему. «Если это так, мы можем взглянуть правде в глаза и всё исправить, Квинт. На самом деле, мы должны…»

Она посмотрела на меня так, словно не понимала, о чём я говорю. Затем очень вежливо предупредила, что не любит, когда кто-то вмешивается в её жизнь. Хелена тоже попыталась поговорить с Клаудией, но получила ту же реакцию.

Мы узнали обо всём почти случайно. Фамия, который всё ещё был с нами связан, отправился вглубь острова на поиски лошадей, как ему и полагалось, так что мы были избавлены от бремени. Теперь он мог пить сколько угодно, ведь ему не придётся терпеть моё давление, чтобы я пытался его остановить ради моей сестры и её детей.

Я начала представлять себе, какую жизнь вела в Риме моя сестра Майя. Фамия постоянно отсутствовал, а если и появлялся, то уставшим; и он оставлял её без денег, потому что деньги были нужны ему на выпивку. Фамия пытался склонить других к его пристрастию или называл их пуританами, если они пытались вытащить его из этого ада.

Майе было бы лучше без него, но он был отцом ее детей, и она не собиралась от них отказываться.

Мой племянник Гай отправился на прогулку один. Он всегда отличался свободолюбием, и хотя ему вполне подходила компания, подобная нашей, он начинал враждебно хмуриться, если чувствовал, что за ним слишком пристально следят. Елена считала, что ему нужна материнская любовь;

Гайо был мальчиком, который мыслил иначе. Я предпочитал не слишком его контролировать. Мы обосновались в Аполлонии; он освоился здесь и возвращался домой, когда ему вздумается. Я оставил Джулию дома. Девочка с удовольствием играла с табуреткой, которую научилась волочить по полу и ударять ею о другую мебель.

Наконец, появилась возможность поговорить о сильфии наедине. Если бы Хустино действительно заново открыл это растение, то можно было бы заработать огромные деньги, и мы затронули эту тему косвенно, деликатно намекнув на мечты, которые могли бы стать реальностью для всех нас. Однако, как это часто бывает в семьях, этот косвенный подход лишь привёл к бурному обсуждению совершенно иного вопроса.

Елена, Клавдия, Квинт и я разделили с ней скромный обед. Разговор зашёл о нашем прибытии в Беренику, и хотя мы с Еленой не обратили внимания на разочарование Клавдии из-за того, что она не посетила Сад Гесперид, обсуждая наше путешествие, мы спросили их, был ли переход из Эи особенно трудным. Именно тогда Юстин сделал следующее удивительное замечание:

–Но мы не поплыли на лодке. Мы путешествовали по суше.

Нам потребовалось несколько секунд, чтобы это осознать. Подозрения её сестры подтвердились: пока я вытирал салфеткой остатки нута с подбородка, Хелена изложила суть вопроса максимально лаконично.

– Вы ведь не имеете в виду все путешествие целиком?

«Конечно», – сказал он, притворившись удивленным, что ее об этом спросили.

Я посмотрел на её попутчицу. Клаудия Руфина срывала виноград с грозди и медленно ела его, один за другим, с изящной манерой выковыривая косточки передними зубами и аккуратно раскладывая ягоды по краю тарелки, всегда оставляя их на одинаковом расстоянии друг от друга.

– Расскажите нам об этом, – предложил я.

У Жустино хватило совести улыбнуться.

«С одной стороны, у нас кончились деньги, Марк Дидий». Я пожал плечами, принимая его лёгкий намёк на мою нещедрость. Как любой патриций, я понятия не имел о бедственном положении нашей экономики. «А с другой стороны, – продолжил он, – я хотел подражать Катону».

«Катон?» – ледяным тоном спросила Елена. Мне стало интересно, тот ли это Катон, который всегда возвращался домой из Сената вовремя, чтобы увидеть купающегося сына. Или, может быть, тот мальчик, теперь уже взрослый. В любом случае, моя возлюбленная перестала считать его образцом для подражания.

«Во время войн между Цезарем и Помпеем Катон высадил свою армию в заливе Сирт и застал противника врасплох». Юстин демонстрировал свою эрудицию. Я не хотел поддаваться впечатлениям. Эрудиция не так важна, как здравый смысл.

«Как удивительно!» – воскликнул я. «Когда они приехали, то, должно быть, были ошеломлены. Вся дорога пустынна, и, если я не ошибаюсь, здесь нет ни одной хорошей дороги вдоль побережья».

«Конечно, нет!» – воскликнул Джастин, сияя. «Катону потребовалось тридцать дней, чтобы пройти этот путь пешком. У нас была пара мулов, и это заняло ещё больше времени. Это было настоящее путешествие».

– Могу себе представить.

Конечно, есть прибрежная тропа, которой пользуются местные жители, и мы знали, что Катон шёл именно по ней. Конечно, я подумал, что было бы здорово проделать то же самое в противоположном направлении.

–Прозрачный.

«Должно быть, это было очень тяжело», – тихо предположила Елена.

«Это было нелегко», – признался её младший брат. «Нам требовалась огромная самоотверженность и военные методы». У него они были, но Клаудия происходила из хорошей семьи и была избалованной девочкой. Базовое образование для наследниц состояло всего из четырёх прочтений такого же количества греческих романов и короткого курса разговорной речи. Всё ещё горя энтузиазмом, Джастин продолжил: «Это были пятьсот миль ужасно скучной пустыни, которой, казалось, не было конца. Одна пустыня, неделя за неделей».

– Были ли какие-то условия? – спросил я его доверительным тоном.

– Не всегда. Нам приходилось носить воду несколько дней; иногда попадались колодцы или цистерны, но мы никогда не могли знать заранее. Мы часто спали на улице. Небольшие поселения находились очень далеко от дороги.

–А бандиты?

– Мы точно не знаем. На нас не нападали.

–Слава богу.

Да. Но нам приходилось продолжать идти, всё время ожидая худшего. С одной стороны – далёкое мерцание синего моря слева, с другой – горизонт справа. Суша, бесплодная земля с редкими островками растительности. После Маркомедеса местность начала слегка волниться, но пустыня всё тянулась и тянулась. Иногда дорога уходила на несколько километров вглубь острова, но я знал, что, пока мы видим слева голубую полоску моря, мы движемся в правильном направлении. Мы увидели солончак…

«Должно быть, это было очень волнительно», – твёрдо перебила его Хелена. Клаудия взяла ещё одну виноградину, даже не улыбнувшись. Солончаки, должно быть, были для неё ужасным воспоминанием, но она сделала вид, что не чувствует боли. «Пытаюсь представить, как ужасно это было для Клаудии», – продолжала Хелена брату. «Она ожидала романа на корабле и счастья при лунном свете. Вместо этого она оказалась посреди бескрайней пустыни, опасаясь за свою жизнь в тысяче миль от парикмахерской и в городской обуви».

Наступило короткое молчание. Мы с Эленой были поражены словами этого безумца. Возможно, Хустино почувствовал некую враждебность.

Он выскоблил тарелку куском хлеба.

«Сколько времени это заняло?» – рискнул спросить я, стараясь говорить как можно спокойнее.

«Более двух месяцев», – ответил Квинтус, прочищая горло.

– И Клаудия Руфина все это выдержала рядом с вами?

–Клаудия была очень храброй.

Клаудия не ответила.

«По мере продвижения на восток, – продолжал мальчик, – начинают появляться финиковые пальмы. Постепенно появляются стада коз и овец, и даже коровы, лошади и верблюды. Незадолго до Беренис местность начинает подниматься. Я никогда не забуду этот опыт: небо, море, серые краски пустыни в сумерках…»

Очень поэтично. Клаудия совершенно не была тронута. Её молчание, гнетущее, говорило о безмерной печали. Хустино ничего не сказал ни о жажде, ни о страхе, ни о дискомфорте, ни о возможности нападения разбойников, ни о страхе перед неизвестностью, не говоря уже об их личных отношениях, которые рушились.

«Но мы это сделали, и это главное». Для него это действительно было так, и это было заметно. Жизнь Клаудии могла быть разрушена навсегда. «Как я уже сказал, у нас не было денег на лодку. Если бы не моя решимость продолжать, мы бы до сих пор были где-то там, вероятно, погибли».