Текст книги "За львов!"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Я не хочу, чтобы все остальные думали, что ты сделал что-то замечательное, но я предпочитаю жить с тем, кто действительно любит меня.

Прежде чем кто-либо успел её остановить, Клаудия протиснулась к ближайшему проходу и начала спускаться по ступенькам к зрительному залу. Мне уже была знакома её привычка в одиночку входить и выходить из амфитеатра. Я тут же встал перед Квинтом, на лице которого всё ещё сохранялось недоумение. Господи! – казалось, говорил он сам себе; он сделал всё, что мог, и теперь был ужасно расстроен.

Как женщины могут быть такими бесчувственными...!

Накс вскочил со своего места и с возбужденным лаем побежал за девочкой.

Мы с Хеленой позвали её одновременно. Когда Клаудия направилась к крытому выходу для публики, женщина, которой удалось попасть на арену, пробралась в центр и заняла командное место на овальной сцене.

Это была женщина среднего роста с надменной осанкой: длинная шея, острый подбородок, копна взъерошенных каштановых волос и внимательные глаза, с любопытством следившие за Клаудией, когда та бежала к ней по коридору, а затем внезапно остановилась. На женщине была изысканная одежда нежных тонов с шелковистым блеском. Лёгкий плащ был застёгнут на плечах брошами в тон, соединёнными тяжёлой золотой цепью. Другие золотые украшения сверкали на её шее и пальцах, а в бледных ушах висели длинные изящные серьги.

Ее спокойный, аристократичный (и латинский) голос плавно доносился со сцены.

–Кто из вас Дидиус Фалько?

Если бы он привёл слуг, они бы ждали нас где-то в другом месте. Его одиночное появление было рассчитано на то, чтобы удивить нас. Я поднял руку, всё ещё испытывая беспокойство. В любом случае, он всегда был способен оскорбить любого, кто приходил просить милостыню.

– Боги Олимпа! Разрешает ли элита Киренаики женщинам-гладиаторам сражаться в своём цирке?

«Как невыносимо!» Женщина, блистательная в своей изысканной уличной одежде, холодно оглядела меня. Она слегка помолчала, как это часто бывает, предвкушая, какой эффект произведёт, и добавила: «Меня зовут Шилла».

Рядом со мной Елена Юстина блаженно улыбнулась. Я с ней согласился: я возьму эту клиентку.

ИЛ

OceanofPDF.com

–Как вы меня нашли?

Мы шли по тенистой, тёплой тропинке, ведущей к святилищу. Елена, моя скромная фрейлина, молча шла рядом со мной, держа меня за руку и подняв лицо к солнцу, словно поглощённая красотой пейзажа. Гай взял ребёнка на руки, а Накси ускорила шаг к дому, опередив нас. Молодые влюблённые, или кем бы они ни были, задержались, чтобы весьма выразительно объявить друг другу, что им больше не о чём говорить.

«Я нашёл тебя через твоего друга Петрония. Я уже разговаривал с человеком по имени Анакрит. Он сказал, что он твой партнёр. Я не обратил на него особого внимания».

Сцилла была откровенна и сразу перешла к делу. Она была женщиной, которая принимала собственные решения и действовала соответственно.

Я позволил потенциальному клиенту составить обо мне хорошее впечатление и, пока мы медленно шли, объяснил:

«Некоторое время я работал с Петронием, которому полностью доверял». Зная Петро, я на мгновение задумался, что бы он подумал о новой клиентке, когда она к нему обратится. Мой друг питал слабость к более уязвимым типам. Сцилла была худенькой, с жилистыми руками и твёрдой походкой. «К сожалению, Петро вернулся к своей карьере в вигилах. Теперь же я работаю с Анакритом, которому совершенно не доверяю. Я настолько ему не доверяю, что одно могу сказать наверняка: он никогда меня не подведёт».

Столкнувшись с традиционной проницательностью братства информаторов, Сцилла лишь отреагировала гримасой раздражения.

Это тоже было традиционно.

«Ты проделал очень долгий путь. Почему я?» – спросил я его любезно.

–Потому что ты уже занялся тем, что мне было нужно, чтобы ты сделал для меня.

Вы пошли в дом.

«Увидеть Помпония Уртику?» На мгновение я перенесся в роскошную виллу бывшего претора в Пинчиано, в декабрь, к тем двум неудачным попыткам взять у него интервью после того, как его растерзал лев Каллиопа. Была ли тогда там Сцилла – или кто-то рассказал ей обо мне позже? В любом случае,

В таком случае он уже знал, что молодая женщина жила с ним и была близкой подругой претора. Он хотел рассказать Помпонию о случившемся…

Его голос показался мне хриплым и низким:

«Это несчастный случай, которого не должно было произойти!» – сказал он.

– Это был мой вывод. А что насчёт Помпонио?

«Она умерла». Сцилла резко остановилась. Её лицо побледнело. «Она прожила до конца марта. Её кончина была долгой и мучительной».

Мы с Эленой тоже остановились в тени сосны с густой листвой. Часть слов Сциллы, должно быть, уже достигла ушей Элены, но хитрый дьявол позволил мне услышать всё.

Сцилла перешла сразу к делу, не упустив ни одной детали: «Ты, наверное, представляешь, Фалько, что я хочу, чтобы ты помог мне разобраться с ответственными людьми.

Я уже представлял это себе.

К чему я не чувствовала себя готовой, так это к общению с этой культурной, богатой и образованной женщиной. По слухам, ходившим по Риму, она была весёлой и беззаботной девушкой, но простого происхождения; скорее всего, отпущенницей на волю. Даже если бы Помпоний завещал ей миллионы сестерциев, такой простой человек, как она, не смог бы за несколько недель превратиться в истинный образ весталки.

Сцилла заметила мой взгляд, который я и не пытался скрыть.

–Хорошо?

– Я пытаюсь тебя изучить. Слышал, у тебя репутация роковой женщины.

«И что это значит?» – бросил он мне вызов.

–Если честно, я ожидал увидеть молодого золотоискателя с явными признаками авантюрной жизни.

Сцилла сохраняла спокойствие, хотя ее скрежет зубов стал заметен.

– Я дочь импортера мрамора, джентльмена среднего класса, занимавшего также важные должности в налоговой службе.

Мои братья владеют процветающим бизнесом по производству архитектурных аксессуаров, а один из них – жрец императорского культа. Так что моё происхождение респектабельное, и я вырос в окружении роскоши и комфорта со всеми вытекающими отсюда преимуществами.

–И откуда же взялась эта слава?

–У меня необычное хобби, которое не имеет отношения к вашему исследованию.

Мой разум лихорадочно метался. Это таинственное времяпрепровождение, должно быть, имело сексуальный характер.

Женщина пошла дальше. Хелена взяла её под руку, и они пошли вместе, пока я пробирался сквозь кусты укропа. Хелена продолжила разговор, словно дочери джентльмена было бы уместнее, если бы её допрашивала другая женщина. Лично я считал, что Сцилла не нуждалась в подобных уступках.

– Хорошо, расскажите о вас и преторе. Вы были влюблены?

–Мы собирались пожениться.

Хелена улыбнулась и сделала вид, будто это был ответ на вопрос, хотя она знала, что это не так.

–Ваша первая свадьба?

–Ага.

– До этого вы жили с семьей?

–Да, конечно.

Вопрос Хелены был тонким способом выяснить, были ли у Сциллы в прошлом важные любовники, но девушка была слишком проницательна, чтобы раскрыть это.

– А как насчет той ночи, когда Помпоний приказал привести льва к себе в дом?

Подошел ли вам этот подарок?

В карих глазах Сциллы появилось выражение, выражавшее грусть и отчужденность.

–Иногда у мужчин очень странное представление о том, что это такое.

"соответствующий".

«Ты прав. У некоторых людей не хватает воображения», – сочувственно согласилась Елена. «Другие, конечно, понимают, что совершают ошибку, и всё равно продолжают действовать. Ты был там, когда Помпония ранили? Должно быть, это был ужасный опыт».

Сцилла продолжала идти молча ещё несколько мгновений. Её походка была элегантной и сдержанной, совсем не похожей на неуклюжую походку большинства знатных дам, которые покидали дом только на паланкине. Как и Елена, девушка производила впечатление одной из тех, кто завсегдатаев полудюжины рынков, тратит экономно и сама доставляет покупки домой.

– Помпоний совершил глупость, – заявил он без малейшего намёка на негодование или упрек.

Лев вырвался на свободу и прыгнул на него. Зверь застал стражников врасплох, но теперь мы знаем, почему он так себя вёл. Его пришлось усыпить.

Я нахмурился. Кто-то сказал мне, что у девушки случилась истерика; такое поведение было бы понятно, но в тот момент Сцилла казалась настолько спокойной, что это было невообразимо.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на Елену, и заявил:

– Кажется, Помпоний передвигал соломенное чучело. Лев бросился на чучело, ранил претора и посеял хаос… Что случилось потом?

– Я закричал изо всех сил и побежал вперед, чтобы отпугнуть льва.

–Для того, чтобы сделать что-то подобное, нужна смелость…

«И это сработало?» – спросила Елена в недоумении, хотя уже начала брать себя в руки.

Лев прекратил нападение и убежал в сад.

–Румекс, гладиатор, пошёл за ним и сделал то, что должен был сделать, не так ли?

Мне показалось, что по лицу Сциллы пробежала тень.

–Румекс пошёл за львом, – он тихо кивнул.

Девушка, казалось, с нетерпением ждала окончания разговора, что, на мой взгляд, было вполне естественно. Через некоторое время Елена написала:

–Однажды я чуть не встретил Румекса, вскоре после аварии, когда он еще был изолирован от контактов с общественностью.

«Ты не так уж много потерял», – сказала ему Сцилла с неожиданной горячностью.

Он был провалившейся звездой. Все его бои были договорными.

Я чувствовал себя обязанным защитить бедного Румекса, который смог без посторонней помощи пронзить копьем загнанного в угол и разъяренного льва.

Мнение Сциллы было конфиденциальной информацией. Мне было интересно, откуда Сцилла получила знания, необходимые для столь точной оценки выступлений гладиатора.

Возможно, от Помпония.

Мы достигли главной части святилища. Сцилла подвела нас к ступеням и спустилась по ним. Я галантно протянул Елене руку, но Сцилла, казалось, прекрасно держала равновесие без посторонней помощи.

Мы вышли на небольшую площадку, расположенную среди тесно расположенных храмов, среди которых была величественная дорическая часовня Аполлона с впечатляющим алтарём под открытым небом. Многие другие храмы, старые и небольшие, теснились вокруг открытой площади. Эллинистические боги, как правило, были ближе к древности, чем их римские собратья.

«Итак, Фалько, ты собираешься мне помочь?» – спросила Сцилла.

–Что делать?

–Я хочу, чтобы Сатурнин и Каллиоп понесли ответственность за смерть Помпония.

Я молчал.

«Возможно, всё не так просто», – заметила Елена. «Вам придётся доказать, что они заранее знали, что может произойти той ночью, понимаете?»

«Они оба эксперты по диким животным», – пренебрежительно ответила Сцилла. «Сатурнину определённо не следовало устраивать частное представление. Терять дикое животное в домашней обстановке – глупость. И Каллиоп не мог не понимать, что, подменив львов, он подписывает Помпонию смертный приговор».

Елена Юстина, дочь сенатора, предложила решение, доступное высшему классу:

«Вам и семье претора было бы лучше подать гражданский иск за потерю Помпония. Вам может понадобиться хороший адвокат».

Сцилла нетерпеливо покачала головой.

«Компенсации недостаточно. И дело не в этом!» Ей удалось совладать с голосом; затем она начала то, что прозвучало как заученная речь: «Помпонио хорошо ко мне относился, и я не хочу, чтобы кто-то остался в стороне. Есть много мужчин, которые проявляют интерес к девушке, которая создала себе репутацию… но вы, наверное, догадываетесь, в чём заключается этот интерес».

Помпонио был готов жениться на мне. Он был порядочным человеком.

«Тогда простите меня», – спокойно сказала Елена. «Я понимаю ваше раздражение, но другие могут подумать, что вы защищаете его лишь из низменных побуждений. Например, означает ли его смерть, что вы потеряли надежду насладиться его состоянием?»

Сцилла приняла надменный вид, и снова мы продолжаем так, как будто она провела много времени, размышляя о своей потере и репетируя, как защитить себя от своего гнева:

Помпоний уже был женат, и его дети – главные наследники. Я потерял возможность…

Удачный брак с высокопоставленным человеком. Бывший претор был хорошей партией для дочери всадника. Он был так добр, что попросил моей руки, и я за это его очень уважаю.

– У тебя, конечно, есть причины плакать, но ты еще очень молод…

– Я думаю, Сцилле было бы около двадцати пяти лет.

«Не позволяй этому несчастью повлиять на твою оставшуюся жизнь», – посоветовала ему Елена.

«Но у меня есть дополнительное бремя, – коротко ответила Сцилла, – потому что я при скандальных обстоятельствах потеряла человека, за которого должна была выйти замуж. Кому я теперь нужна?»

«Да, понятно». Елена посмотрела на неё с отсутствующим выражением лица. «И зачем тебе Фалько?»

–Чтобы он мог помочь мне заставить этих людей признать свое преступление.

«Что вы уже сделали по этому поводу?» – спросил я.

Виновные в случившемся бежали из Рима. После смерти Помпония мне предстоит продолжить его дело. Он так долго страдал, что его семья не хотела больше иметь с ним ничего общего.

Сначала я посоветовался со сторожами, они отнеслись с пониманием.

«Полицейские славятся своим добрым отношением к импульсивным девушкам, – кивнул я. – По правде говоря, некоторые из них едят таких импульсивных девушек, как ты, на десерт за обедом».

Сцилла восприняла шутку с юмором. Она не обратила на неё внимания.

«К сожалению, подозреваемые не из Рима, и поэтому дело не подпадает под юрисдикцию вигил. Поэтому я и обратился к императору».

«И он отказался помочь тебе?» – возмущенно спросила Елена.

«Нет, не совсем. Мои братья, конечно, выступили моими защитниками, хотя я ясно видел, что они обеспокоены сложившейся ситуацией. Тем не менее, они представили мою позицию как могли, и император выслушал их до конца. Смерть человека столь высокого положения следовало принять серьёзно, но Веспасиан ответил, что сам Помпоний виноват в том, что заказал частное представление».

Елена сочувственно посмотрела на него.

–Веспасиан старался избегать сплетен…

«Именно. И поскольку оба мужчины пропали без вести, всё дело было отложено в надежде, что общественный интерес к нему угаснет. Единственное, что пообещал император, – это то, что если Сатурнин и Каллиоп вернутся в Рим, он вернётся к делу».

– Зная это, никто из них не захочет возвращаться, – иронично сказала Елена.

–Точно. Они прячутся в Лептисе и Оэе, своих родных городах. Я бы состарился и поседел, ожидая, когда эти два насекомого снова появятся.

–Но они не смогут избежать правосудия, пока остаются на территории империи!

Сцилла покачала головой:

– Я мог бы обратиться к губернатору Триполитании, но он не предпримет более жестких мер, чем те, которые принял император.

Сатурнин и Каллиоп – заметные фигуры, а я не имею никакого влияния. Губернаторы не очень хорошо относятся к тем, кого Фалько назвал «импульсивными девицами»!

–Итак, чего ты хочешь от Фалько?

«Я не могу приблизиться к этим людям. И они не примут ни одного из моих представителей; они не захотят разговаривать ни с кем из тех, кого я пошлю. Мне придётся пойти за ними, мне придётся лично поехать в Триполитанию. Но они жестокие люди, принадлежащие к жестокому и варварскому слою общества. К тому же, их окружают профессиональные бойцы…»

«Ты боишься, Сцилла?» – спросила Елена.

«Да, признаю. Они уже угрожали моим рабам. Если я пойду – а я считаю, что должен это сделать – я почувствую себя уязвимым на вражеской территории. Справедливость на моей стороне не станет утешением, если они причинят мне вред – или что-то похуже».

«Марко…» – окликнула меня Елена. Я молчал, недоумевая, почему я так скептически к ней отнесся.

«Я могу проводить тебя, – сказал я Сцилле, – но что будет потом?»

– Пожалуйста, найдите их и приведите ко мне, чтобы я мог предъявить им обвинение в совершении преступления.

«Это кажется разумной просьбой», – прокомментировала Хелена.

«Не советую вам устраивать скандал», – счёл необходимым предупредить я женщину. «Никогда не было доказано (по крайней мере, в суде), что кто-то из этих двоих совершил преступление».

«Вы хотите сказать, что я не могу подать гражданский иск, как предложила Елена Юстина?» – тихо спросила Сцилла. Её вопрос казался безобидным. Слишком безобидным в её устах.

«Я этого не говорю. Уверен, что в Лептисе и Эе мы найдём адвоката, который согласится доказать, что Сатурнин и Каллиоп должны возместить вам материальный ущерб за потерю вашего будущего мужа из-за их халатности».

«Это все, что мне нужно», – согласилась Сцилла.

– Хорошо. В таком случае я смогу их найти и вызвать в суд.

Цена будет вполне доступной, вы почувствуете, что предприняли какие-то действия, и, возможно, даже сможете выиграть дело. – Триполитания была провинцией, известной своими судебными тяжбами. Несмотря на это, мне не казалось, что дело обязательно дойдёт до суда. Сатурнин и Каллиоп могли бы предложить ему компенсацию за то, чтобы женщина покинула город.

Обвинения, на мой взгляд, не причинили бы им особого вреда, но могли бы стать серьёзным неудобством. Если бы ланисты услышали жалобу и девушка получила бы компенсацию, они смогли бы без проблем вернуться в Рим. Однако есть ещё один вопрос. Остаётся нераскрытой смерть, связанная со всем этим. Помпония убил лев, и этим львом был Румекс. В свою очередь, Румекс тоже погиб, и его убийца остаётся ненайденным. Я должен спросить вас: имели ли вы какое-либо отношение к этому делу?

Сцилла бросила на меня ледяной взгляд. Я почувствовал себя учителем музыки, обращающимся к юной девушке, которая, сама того не осознавая, пропускает ноту, безупречно сыграв гаммы.

–Если бы обстоятельства потребовали, я был бы способен убить человека.

Он спокойно ответил: «Но я никогда этого не делал, уверяю вас».

Конечно, нет. Сцилла была дочерью джентльмена и была вполне респектабельной.

«Хорошо». Я был слегка озадачен.

Было ясно, что мне придётся согласиться. Поэтому мы обсудили финансирование, контакты и так далее. Затем Сцилла сказала, что собирается сделать подношение в храме, и мы с Хеленой вежливо откланялись. Но я успел убедиться, что храм, куда она направлялась, как нельзя лучше подходил для женщины с сердцем, жаждущим мести, пусть даже и мести.

полученный в суде; он был посвящен Гекате, богине ночи и мертвых.

«Её опознали как Диану», – прокомментировала Хелена. Она тоже не упустила из виду, куда направляется моя новая клиентка.

–Луна?

– Скорее, богиня охоты, вот что я подумал.

Мы с Еленой остановились у алтаря Аполлона; в этом уголке культуры кипела жизнь. Я уловил слабый аромат жареного мяса, который разбудил мой аппетит.

– Ну и что ты думаешь?

Морщина прорезала широкий лоб Елены.

–Что-то тут не так.

«Я рада, что ты это сказала». Сцилла вызвала у меня сильную неприязнь. Она была слишком самоуверенна.

«Возможно, это слишком откровенно», – заметила Елена со своей обычной мягкостью.

Сцилла была разочарована, когда попыталась обратиться к вигилам и императору.

Он чувствует, что совершил несправедливость, но что делать? Люди, потерявшие что-то в результате трагедии, становятся очень злыми и переезжают с места на место в поисках способа смягчить свою беспомощность.

– Мне кажется, это будет хорошо, если он придет ко мне и возьмет меня на работу.

–Вы уверены, что хотите это сделать?

– Да, конечно.

Когда Сцилла упомянула о той ночи, когда её возлюбленный пытался произвести на неё впечатление зрелищем, я напомнил ей о мёртвом льве, а позже – о мёртвом гладиаторе, чьё убийство даже не было расследовано. Это пробудило во мне чувства, которые я оставил позади, очнувшись от этого выжженного солнцем отрезка отдыха. Сосредоточение на Джастине – его безумной погоне за богатством и печальных испытаниях в личной жизни – отвлекло меня от зимних дней, проведённых за осмотром загонов для животных в цирке. Но проблема не перестала меня беспокоить. И вот теперь мы здесь, в древнегреческой Кирене, столкнулись с теми же тёмными, скрытыми потоками.

«Итак», – заметила Елена, странно посмотрев на меня, – «вы поедете в Триполитанию?»

– Да. Но тебе не обязательно идти со мной.

«Конечно, я тебя пойду!» – сказал он довольно энергичным тоном. «Я не забыл, что, когда мы впервые встретились, Марк Дидий, у тебя была репутация проводить время с некоторыми триполитанскими акробатами, обладавшими удивительной гибкостью».

Я рассмеялся. Это была неправильная реакция.

О, Елена Юстина! Прошло три года с нашей первой встречи, и всё это время я ни разу не вспомнил о стройной танцовщице, с которой встречался до неё. Я даже не мог вспомнить её имени. Но Елена, которая никогда не встречалась с танцовщицей, всё ещё испытывала некоторые опасения.

Я поцеловал её. Это было неправильно, но всё остальное было бы ещё хуже.

«Да, тебе лучше быть рядом и отпугнуть их», – очень мило ответил я. Елена вызывающе подняла подбородок, и я подмигнул ей. Давно я этого не делал. Это был один из тех дерзких ритуалов ухаживания, которые забываются, когда чувствуешь себя с кем-то в безопасности.

Возможно, слишком самоуверенно. Хелена всё ещё могла создать у меня впечатление, что она сохраняет варианты на случай, если решит, что я неподходящий вариант.

Я прошёл с ней через территорию храма к впечатляющему месту, где вода из источника Аполлона была отведена с верхнего уровня в классический фонтан. На постаменте стройного обелиска, наклонённого под довольно странным углом, стоял небольшой обнажённый мужской торс. Обелиск был установлен в ступенчатом бассейне, из которого вода источника текла тонкими струйками. Елена искоса взглянула на одинокую колонну; её значительность создавала впечатление, что она относится к ней с подозрением.

«Какой-то скульптор, запечатлевший его мечты», – насмешливо сказал он.

Держу пари, он заставляет свою девушку смеяться.

Под обелиском возвышался изящный полукруглый подиум, по обе стороны которого стояли два величественных каменных льва. Звери, обращенные друг к другу с угрожающим и свирепым выражением морд, обладали длинными телами и довольно крепкими туловищами и ногами, широкими головами, красивыми усами и тщательно вылепленными кудрявыми гривами.

Я постоял там некоторое время, глядя на сторожевых зверей, и думая о Леониде.

ТРЕТИЙ.

Триполитания, май 74 года н.э.

Л

Триполитания.

Из всех провинций империи Триполитания выделялась своим благородством. Три города этого региона имели поистине поразительную историю борьбы за независимость. На мой взгляд, единственным, пусть и незначительным, преимуществом было то, что их жители не были греками.

И они никогда не были истинными карфагенянами. Это объясняло их упрямство; когда Карфаген потерпел поражение, они разрыдались. Конечно, города были основаны финикийцами и, возможно, впоследствии неоднократно реколонизировались самим Карфагеном; но, несмотря ни на что, крупные прибрежные города сохранили свой независимый статус практически нетронутым. Когда Рим сокрушил могущество Карфагена, киренейцы смогли провозгласить свою автономию от Карфагена, избежать репрессий и сравнять свои города с землей, как это произошло с Карфагеном. Карфаген, по сути, увидел, как его население было порабощено, его религия объявлена вне закона, его поля засеяны солью, а его аристократия предана забвению; напротив, три города объявили себя невиновными и потребовали иммунитета. Триполитания никогда официально не капитулировала. Она никогда не была военной зоной. Она не была колонизирована ветеранами армии. Хотя его периодически посещали законодатели, в нем отсутствовало регулярное административное присутствие со стороны офиса губернатора Проконсульской Африки, под юрисдикцией которого теоретически находился этот регион.

Триполитания в то время была пунической и постепенно становилась римской. Её жители, с явными признаками искренности, стремились к планировке города в римском стиле, с римскими надписями и названиями улиц, претендовавшими на римский стиль. Эти три города были известны во всём мире как группа «Эмпориумов», и этот термин чётко определял их: международные торговые центры. Следовательно, они были переполнены богатыми, хорошо одетыми людьми многих национальностей.

Моя группа была опрятной и цивилизованной, но когда мы прибыли в Сабрату, мы почувствовали себя оборванными нищими, которым здесь не место.

Я должен упомянуть два факта. Во-первых, Сабрата – единственный из трёх городов, где нет порта. Вот почему, когда я говорю, что

Под «мы сошли на берег» я подразумеваю, что наша лодка неожиданно села на мель довольно далеко и с большой силой, сопровождая это ужасным скрипом досок и шпангоутов. Капитан, который был очень дружен с моим шурином Фамией, ни на секунду не был трезв, как мы обнаружили после резкого манёвра.

Второй факт, который я хочу подчеркнуть, заключается в том, что, хотя мы и высадились в Сабрате, я отдал капитану очень четкий приказ взять курс в другое место.

Мне казалось более чем очевидным, что принимать правильные решения должен я. Группа находилась под моим командованием. Более того, именно я нашёл корабль в Аполлонии, снарядил его и зафрахтовал, а также вёл переговоры о перевозке великолепных ливийских лошадей, которых Фамия каким-то образом умудрилась раздобыть для Зелёных. Учитывая, что я поддерживал Синих, это был акт явного великодушия. Да, Фамия оплатила транспорт, и в конечном счёте, в решающий момент завоевания доверия капитана, именно амфоры Фамии склонили чашу весов в её пользу.

Жесткие переговоры по поводу лошадей позволили ему получить достаточно средств от Зелёных и приобрести небольшое количество амфор.

Фамия хотела отправиться в Сабрату, потому что думала, что кочевые племена привезли в этот город лошадей из оазисов пустыни.

Он опустошил Киренаику, но продолжал покупать. Зелёные всегда были транжирами, и чем больше лошадей покупал мой зять, тем больше денежных переводов он превращал в наличные, что оставляло ему предостаточно места для вина.

Самым влиятельным племенем во внутренних районах были гараманты, поражение которых от рук римского полководца Валерия Феста Квинта мы уже обсуждали, когда считали, что они нас захватили. Учитывая недавнее поражение, вполне вероятно, что они прекратили торговлю, по крайней мере временно. Тем не менее, караваны по-прежнему проходили через великий оазис Сидаме по пути в Сабрату, нагруженные золотом, рубинами, слоновой костью, тканями, мехами, красителями, мрамором, ценными породами дерева и рабами, не говоря уже о...

экзотических животных. Коммерческим символом города был слон.

Я следовал за людьми, торговавшими дикими животными, но, слава богам, слонов среди них не было.

«Семьи, – сказал я ему в Аполлонии, говоря медленно и спокойно, чтобы не обидеть и не сбить с толку моего пьяного шурина, – мне нужно отправиться в Оэю или Лептис. Для начала подойдёт любой из них; хотя я бы хотел сначала приземлиться в Лептисе. Сабрату мы можем пропустить».

«Хорошо, Марко», – ответил Фамия, улыбаясь той раздражающей гримасой, которую напускают на себя пьяницы, когда вот-вот забудут всё, что им сказали. Как только я отвернулся, уклончивый и своенравный скупщик лошадей начал фамильярничать с капитаном, свиньёй, который оказался таким же мерзким, как мой зять.

Когда лодка села на мель в Сабрате, и я почувствовал сильный толчок, я высунул голову из нижней палубы, где лежал неподвижно, мучимый морской болезнью. Мне пришлось сцепить руки, чтобы не обхватить ими шею зятя. Наконец я понял, почему путешествие казалось бесконечным. Переправа должна была закончиться на несколько дней раньше.

Любые попытки протестовать были совершенно бесполезны. К тому времени я уже понял, что Фамия пребывает в состоянии неизлечимого опьянения и никогда полностью не протрезвеет. Ежедневные дозы доводили его либо до безрассудства, либо до депрессии, но он никогда не был по-настоящему приземлён. Если бы я допил его до потери сознания, как мне хотелось, по возвращении в Рим Фамия обвинил бы меня перед сестрой, и Майя в итоге возненавидела бы меня.

Я чувствовал себя бессильным. К тому же я потерял некоторых из своих верных сторонников. Как он сам и просил, мы оставили Жустино в Беренис, и когда мы расстались, всё между ним и Клаудией, казалось, было обречено на трагедию. Позже, выгрузив свой скудный багаж и попрощавшись с остальными на пирсе, он повернулся к девушке.

«Лучше попрощайся поцелуем», – услышали мы его тихий голос. Клаудия на мгновение задумалась, а затем наконец коснулась губами щеки Жустино и быстро отстранилась.

Благодаря своей военной подготовке, позволяющей ему быстро реагировать, Камило Жустино воспользовался возможностью, предоставленной ему сигналом тревоги, и обнял его за талию.

– Нет, не так. Поцелуй меня как следует…

Твёрдый тон Джастина так сильно давил на Клаудию, что она почувствовала себя обязанной поступить так, как он сказал. На этот раз молодой человек продлил поцелуй и прижал Клаудию к себе как можно ближе, не вызвав обвинений в неподобающем поведении. У него хватило здравого смысла сдержаться, пока она не перестала сопротивляться и не разрыдалась. Квинтус утешил её и позволил ей поплакать у себя на плече; он жестом показал, что намерен оставить её рядом, и показал нам, что нам следует собрать вещи Клаудии. Затем он тихо заговорил с ней:

–Ей-богу, я только что видел, что происходит, когда Квинтус общается с девушкой, которая втайне считает его замечательным!

Когда она пошла за багажом Клаудии, Елена остановилась и пристально посмотрела на меня. Я не мог вспомнить, рассказывал ли я когда-нибудь Елене об исчезновении её брата в башне в Германском лесу вместе с прорицательницей, которая позже бросила его, оставив его убитым горем. Позже я видел, как он спускался с башни, явно расстроенный. Нетрудно было догадаться, почему.

«Возможно, он извиняется», – язвительно и язвительно заметила Елена.

Клаудия, не оставаясь пассивной, несмотря на безудержные рыдания, прервала Джастина долгой и яростной тирадой, основную тему которой я так и не смог уловить. Он ответил, и она попыталась высвободиться из его объятий, яростно ударяя его ладонью по груди, пока Квинтус не был вынужден отступать дюйм за дюймом, пока не достиг края причала. Но она не осмелилась столкнуть его в воду, и они оба это знали.

Квинто позволил Клаудии кричать на него снова и снова, пока девушка не замолчала. Затем он задал вопрос. Она кивнула. Всё ещё шатаясь на краю пирса, они взялись за руки.

Я заметил, что черты его лица были очень бледными, как будто он знал, что осуждает себя, но, возможно, думал, что проблема, которую он уже знал, предпочтительнее любой другой, которая могла возникнуть.

Я подавил улыбку при мысли о богатстве, которое только что приобрел Джастин. Гай, мой племянник, изобразил сильный приступ рвоты в