Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 2. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Надо же, даже не самая умная Хельга и то рядом с ней стала философом.
– Да,– тяжело вздохнула Стефка,– не бывает!
Со временем она поделилась с Хельгой воспоминаниями о парижских приключениях. Та только возмущенно охала и вздыхала.
– Донна, но это же уму не постижимо! А я-то думаю, что это сталось с вашими руками, что они так загрубели? Работать служанкой, штопать чулки шлюхам, отправиться к ведьме, чтобы скинуть плод,– осуждающе всплеснула она ладонями,– немудрено, что господин здесь не появляется уже почти три недели. Могу представить как он сердит, они тут с Марго едва вытянули вас с того света. Старая ведьма ругала эту Катрин на чем свет стоит, и грозила ей всевозможными карами. Шевалье в основном молчал, но его даже больше чем вы, интересовал ребенок. Он практически не отрывал рук от вашего живота.
Стефка с относительной холодностью отнеслась к этой информации. Ей это было неинтересно, хотя, казалось бы, касалось её самой.
– Я не хочу этого ребенка! – мрачно призналась она.
Хельга беспечно пожала плечами.
– Так, донна,– заметила она,– если бы можно было грешить, не рожая, люди бы давно перевелись! Конечно, кому же хочется корчиться в родах, но такова уж наша женская судьба. Зато маленькие они такие забавные..., возьмем, хотя бы моего Фредди!
И Стефка, с трудом поднявшись с постели, при помощи служанки побрела посмотреть на спящего младенца. Марго их в свое время не обманула – кто из графского отряда был отцом мальчика неизвестно, но за испанское происхождение говорили и смуглая кожа малыша, и черные вьющиеся волосики.
– Красавец! – охотно согласилась графиня, с улыбкой разглядывая сопящего Фредди.
И тут её вдруг прорезала болезненная мысль, что если бы их ребенок с Мигелем появился на свет, то, наверное, то же был бы черноволосым и смуглым, и сейчас бы на него радовался отец, и не было бы кошмара её сегодняшнего существования.
Какая же она была дура когда-то, если вообразила, что сможет практически в одиночку (ну не считать же подмогой Хельгу и Тибо!) добраться до Моравии! Какая глупость! Если бы все начать сначала...
Рауля она не ждала, видеть его не хотела и при одной мысли, что вряд ли удастся этого избежать, у Стефки неизменно портилось настроение. За недели, проведенные в постели, её талия солидно раздалась, и вся она заметно отяжелела. Теперь ни у кого бы ни возникло сомнения в беременности женщины, и с ней, наконец-то, смирилась даже она сама. И вот когда это произошло, не раньше и не позже, де Сантрэ решил сменить гнев на милость.
Рауль появился как-то под вечер, чтобы иметь возможность лицезреть следующую картину.
Все женщины во главе с Марго сидели за пошивом детского приданого. Но если Стефания и ведьма шили молча, то Хельга и Мадлен самозабвенно вполголоса грызлись.
– Не тебе меня шпынять,– злилась француженка,– посмотри сначала на себя! Только такая тупая корова, как ты могла родить младенца неизвестно от кого, да ещё задирать нос перед порядочными людьми!
Хельга к порядочным себя не причисляла, но и обиду сносить была не намеренна.
– Все мои мужчины,– фыркнула она так громко, что у графини из рук чуть не вывалилось шитье,– были хотя бы нормальными и здоровыми парнями, а твой-то недомерок.... Лучше уж грешить с красавцами, чем всю жизнь спать с такими горбатыми обрубками!
– Мой Тибо может и не красавчик,– обиделась Мадлен,– но с головой у него все в порядке, а у тебя вместо мозгов вчерашняя каша, раз ты не понимаешь, что ум важнее даже самой распрекрасной внешности!
– Это только так говорится, что ночью все кошки серы,– не осталась в долгу немка,– а на самом деле, и ночью прекрасно видно, кто на что способен! Так вот твой Тибо...
– Уже сделал свое дело,– внезапно громко встряла в разговор хмуро хмыкнувшая Марго,– Мадлен беременна девочкой!
Стефка угрюмо сморщилась, с осуждением посмотрев на ведьму – неужели у той самой так мало ума, что она не сообразила промолчать? И, конечно же, после этого скандал разразился с новой силой.
– Называет меня шлюхой, а сама-то! – завопила возмущенная Хельга,– блудница!
– Тибо женится на мне,– огрызалась Мадлен,– как только появится господин и он испросит у него разрешения!
Графиня с холодным интересом оглядела разгневанное лицо парижанки.
– А кого Тибо считает своим господином? – сдержанно поинтересовалась она.
– Как кого, – смутилась Мадлен, неловко отводя глаза от тяжелого взгляда хозяйки,– мессира Рауля!
– И когда же он перешел к нему в слуги?
При этом вопросе подружка Тибо покраснела, потому что прекрасно поняла его подоплеку, но неожиданно ей пришли на помощь.
– Вместе с вами, милая!
Стефанию даже мороз пробрал по коже, когда она услышала характерные интонации глухого голоса Рауля. Только не сегодня! – мелькнула в голове глупая мысль, как будто был в календаре такой день, когда бы она обрадовалась его визиту.
Между тем, служанок как ветром сдуло – были и нет! Даже Марго и то живо засобиралась восвояси, укладывая клубки с шерстью в корзинку для рукоделия.
– Дорогая, я рад видеть вас здоровой!
Стефка даже сама не поняла, что буркнула в ответ – то ли приветствие, то ли вообще что-то нечленораздельное. У неё от неприятного напряжения занемели плечи и шея, но женщина так и не смогла заставить себя взглянуть на нежданного гостя, угрюмо наблюдая за его ногами в сапогах из кордовской кожи. Краем глаза она заметила, как мелькнула юбка уходящей Марго, а на её место опустился Рауль, и установилась многозначительная тишина.
Де Сантрэ явно ожидал каких-то слов от своей пленницы, а Стефка упорно молчала, всячески демонстрируя занятость шитьем. И этому была уважительная причина – ей нечего было сказать! Неизвестно, сколько понадобилось времени Раулю, чтобы это понять, но реакция не замедлила:
– Любовь моя,– подошел он к ней и поцеловал руку, – нам будет гораздо легче объясняться, если вы мне на деле докажите вашу добрую волю быть со мной!
А чего бы она хотела? Чтобы он довольствовался ролью истукана?
Трясущимися от гнева руками Стефания расшнуровывала бока блио, раздраженно чувствуя спиной заинтересованный взгляд. Неужели она обречена до конца дней терпеть его объятия?
– Как же я соскучился по тебе, любовь моя,– прошептал он, покрывая поцелуями её затылок,– я с ума сходил от тоски все те месяцы, когда был разлучен с тобой! Как ты могла покинуть меня? Что с тобой случилось? Разве я мало любил тебя, мало ласкал?
Но задавая все эти вопросы, Рауль вовсе не желала слушать ответов, по крайней мере, он не дал ей даже раскрыть рта, стремительно утянув на простыни кровати.
– Почему ты ушла? Кто тебе даст больше, чем я?
Действительно – кто? Кто будет задавать бесконечные, риторические вопросы доведенной до изнеможения изнурительной и продолжительной любовной схваткой женщине на солидном сроке беременности? Рауль мог бы дать ей возможность перевести дыхание, потому что у неё от напряжения дрожали мелкой внутренней дрожью руки и ноги, и раскалывалась от боли голова.
Но, увы, сегодня он был очень далек от того, чтобы щадить свою любовницу. Мало того, изумленная Стефка вдруг увидела, как искажается озлоблением его обычно бесстрастное лицо и темнеют грозой светлые глаза. И буря разразилась, навсегда похоронив её твердое убеждение, что Рауля вообще невозможно вывести из себя. В негодовании он больно схватил её за плечи и жестко прижал к постели.
– Как вы могли так поступить с бесценным даром, который я доверил вам? Как у вас поднялась рука убить нашего ребенка? Ненасытная, бесстыжая блудница, которая только и думает о том, чтобы получить наслаждение, не задумываясь о последствиях! Разве страсть существует только для разврата? Её венец и высшее предназначение – дарить новую жизнь!
Это было второе серьезное оскорбление, полученное Стефкой от мужчины, причем сделанное практически теми же словами и по тому же поводу. Сердце сразу же резко сжалось от воспоминаний о прошлой обиде, да и нынешняя была не легче. Но если тогда она от боли потеряла сознание и лишилась своего ребенка, то теперь наша героиня повела себя совершенно иначе, решительно вставив свое слово в его бесконечную обвинительную речь.
– Я не хотела рожать вашего ребенка, это правда! – гневно заявила она. – Да, я виновата, что пошла на этот смертный грех, решив лишить его жизни! Но разве вам самому нечем упрекнуть себя в этой истории? Вспомните ваш обман!
Рауль неожиданно разжал руки, которыми только что как тисками сжимал её плечи и откинулся на подушки постели. Странно, но он молчал. И ободренная его безмолвием, Стефка, вся дрожа от возмущения, бросилась в наступление.
– С первого же часа нашего знакомства вы постоянно навязывали мне свое общество, прекрасно зная, что я не хочу вас! Наши отношения – череда лжи и обмана!
– Вы не всегда не хотите меня! – глухо заметил де Сантрэ.
Краска гнева и смущения окрасила щеки Стефании. Вот все мужчины такие! Имеют наглость упрекать женщину в её же природе!
– Только тогда, когда не владею собой!
– Разве этого мало?– невозмутимо осведомился он, – раз я могу вас довести до такого состояния, то что же вам ещё надо?
– Да, мало! – гневно тряхнула она головой,– если вы хотите, чтобы мы стали близки, объяснитесь, кто вы такой?
Рауль немного помолчал, а потом все-таки ответил:
– Эльф!
Стефка фыркнула, с иронией глядя на разлегшегося рядом шутника.
– Тогда вам лучше найти себе в подруги фею!
– Возможно,– не стал спорить де Сантрэ, – но я не люблю фей, от них одни только неприятности! Ты, конечно, то же не мед, любовь моя, но все-таки более удобоварима, чем эти суетливые и навязчивые персоны.
Всё! Даже самому бесконечному терпению может прийти конец!
– Я с вами серьезно, а вы...,– злая Стефка подскочила с постели,– рассказывайте свои сказки кому-нибудь другому!
Рауль рассмеялся, перекатившись на живот.
– А почему я не могу быть эльфом? – весело спросил он, дернув её за край рубашки.
– А почему я не могу быть коровой?– отрезала женщина, нервно выдергивая подол из его цепких пальцев. – Не знаю, какого вы мнения о моем разуме, но это уже через чур! Не хотите, не говорите, только не надо очередной порции чуши, я от неё устала!
И она отправилась разыскивать свой ночной горшок, а когда вернулась, то де Сантрэ уже не было.
Стефания оглядела смятые простыни кровати и зло фыркнула – ну надо же такое придумать – эльф, он бы себя ещё мотыльком назвал!
ПАРИЖ.
Мами-ля-Тибод пересчитывала деньги за своей конторкой, когда в её комнату заглянула Амбруаза. Девчонка выглядела хитрой и довольной, и содержательница борделя сразу же догадалась, что та опять умудрилась, где-то подзаработать на стороне, лишив её комиссионных.
– С вами тут хочет поговорить один кавалер,– проговорила та, глупо хихикая,– об Ангелочке!
У Мами округлились глаза. Как, опять кого-то заинтересовал Ангелочек? Надо же, девчонка месяц проштопала чулки в чулане и теперь один за другим приходят интересующиеся состоятельные господа, готовые солидно заплатить за информацию об этом.
Мужчина, вошедший вслед за Амбруазой в комнату, вызвал у хозяйки заведения легкую оторопь, тут же сменившуюся почтительным вниманием. Мами, как и все представительницы её профессии прекрасно разбиралась в людях. Так вот, этот огромный как медведь, малоприятный мужчина моментально – одним лишь только взглядом дал ей понять, что скрывать ничего нельзя, и чем она откровенней будет, тем больше у неё шансов выйти невредимой из этой истории.
– Ангелочек, – подобострастно забормотала она,– девчонки говорят, что умерла от аборта! Но я не думаю, что это правда.... Кто любовник? Не знаю! Нет, не мэтр Матье! Да что я, любовников не распознаю! Дружила с этим висельником де Вийоном! Да ещё братец у неё был – урод Тибо, он спал со служанкой Катрин Прель – Мадлен! Исчез вместе с ней! Характер? Ни рыба, ни мясо, но безвредная и спокойная! Хорошенькая, как цветок, только что толку... Нет, умом не блистала, и вообще, была, как бы это выразиться, простушкой!
Когда посетитель, наконец-то, покинул бордель, Мами размашисто перекрестилась перед статуэткой Мадонны, и приказала собрать всех девок на кухне.
– Вот, что! – грозно нахмурилась она,– чтобы вы все зарубили себе на носу! Хватит трепать языками об Ангелочке! Не было её у нас, не было и всё! И чтобы вы больше никого ко мне не приводили с расспросами о ней! Ничего не знаете, не слышали, не видели! Поняли?
Девки недоуменно помялись, а потом Марго ошеломленно осведомилась.
– А что случилось-то? Чего это ты так взбеленилась, Мами?
– Да ничего не случилось,– огрызнулась та и уже тише добавила,– ходят тут всякие..., дьяволы!
Раздался довольный смешок Амбруазы.
– А у одного из людей этого дьявола,– пискнула та,– действительно, в штанах есть кое-что дьявольское!
И она руками показала нечто более похожее на средних размеров дубину, чем на то, что девица имела в виду. Её товарки рассмеялись, а Мами брезгливо сморщилась – подобные шутки не вызывали у карлицы смеха. Содержательница борделя уже давно потеряла все иллюзии о представителях противоположного пола и презирала и мужчин, и их потребности, если только те не внушали ей такого страха, как сегодняшний визитер.
– Хорошо смеется тот, кто смеется последний!– угрюмо заметила она.
И хотя тогда её замечание, девицы списали на плохое настроение, им стало не до смеха, когда месяц спустя выяснилось, что Амбруаза вновь беременна. И хотя точно в этих обстоятельствах никто ничего знать не мог, однако, когда несчастная умерла в результате очередного аборта, то близлежащие вокруг заведения облетела страшная весть – Ангелочка разыскивает сам дьявол, и кто идет на сделку с ним, разом погибает!
Дошли эти сведения и до мэтра Метье.
– Интересно,– нахмурился тот, вытирая руки после того, как вскрыл нарыв на ноге одной их забежавших к нему потаскух, сообщившей ему по секрету эту новость,– кто же опять охотится на Стефанию, и главное, каким образом узнали о заведении Мами?
Принявшая полотенце из рук доктора Жервеза строптиво вздернула подбородок. Подумаешь тайна! И если находятся сумасшедшие, согласные хорошо заплатить за сведения о косорукой неумехе, то она не священник, чтобы хранить молчание.
СТЕФАНИЯ.
Роды пришлись на один из дождливых дней июля.
– Наверное, сегодня! – Марго задумчиво ощупала вздутый живот подопечной,– плод уже опустился. Нужно звать отца!
Стефка, которая уже месяц с трудом передвигалась из-за болезненных отеков во всем теле, недоверчиво покосилась на новоявленную повитуху.
– А что, он где-то недалече? – осторожно поинтересовалась она.
Они с Раулем не виделись довольно давно, но не сказать, чтобы её особо обижала такая невнимательность. Ничего не поделаешь, но сложившиеся между любовниками отношения были далеки от нежных.
И вот теперь женщина расстроилась даже не в предвкушении предстоящего испытания, а от того, что вновь будет вынуждена встретиться с де Сантрэ.
– Относительно тех, кого он любит,– уклончиво ответила Марго,– Рауль всегда рядом! Достаточно просто позвать!
Стефания болезненно скривилась. Звать своего таинственного любовника она не собиралась.
Впрочем, он вскоре появился сам – оживленный, сияющий, потирающий руки от нетерпения.
– Любовь моя,– поцеловал он руку морщащейся от боли роженице,– не бойтесь, я буду все время рядом!
Успокоил! Впрочем, последующие события лавиной боли затопили нашу героиню, и перед лицом такого испытания все остальное потеряло всяческий смысл. Схватки терзали Стефанию немилосердно, ребенок явно не собирался облегчить матери свое появление на свет. Вокруг метались и Хельга, и Мадлен, не отходили ни на шаг ни Марго, ни Рауль, но, увы, даже объединенными усилиями им едва ли удавалось хоть сколько-нибудь облегчить её положение.
Боль настолько вымотала роженицу, что когда через несколько часов упрямый ребенок все-таки надумал появиться на свет, она уже ничего не соображала в единственной мольбе, чтобы этот ужас поскорее закончился. В результате неимоверных усилий и потуг вроде бы кто-то пискнул на выходе из её тела, но напряжение было настолько велико, что мгновенно почувствовавшая облегчение Стефка погрузилась в тяжелый, более похожий на обморок сон.
– Где мой малыш? Покажите мне его! – едва открыв глаза, потребовала она.
Сквозь мутное стекло слюдяного окна едва пробивался свет, поэтому нельзя было точно определить раннее утро это, или поздний вечер, но судя по осунувшемуся лицу Хельги, роженица пробыла в забытье довольно долго. Увидев, что госпожа пришла в себя, немка обрадовалась, но заслышав вопрос, виновато отвела глаза.
– В чем дело? – встревожено уселась на кровати молодая мать,– что-нибудь с малышом?
– Нет-нет, что вы,– заспешила её успокоить служанка,– только..., только его забрал отец!
– Как забрал? – не поняла Стефания.– Куда?
– Не знаю,– пожала плечами сиделка,– сразу же, как младенец появился на свет, мессир завернул его в плащ и исчез!
Сообщение показалось роженице чудовищным. Она так мучилась, вынашивая и рожая этого ребенка, а ей не дали на него даже глянуть! Внезапно пробудившийся материнский инстинкт властно заявил о себе.
– А где Марго? – начиная закипать, поинтересовалась она.
Хельга робко потупилась.
– Исчезла!
Когда до Стефки дошло, что ей даже гнев излить не на кого, у неё началась истерика.
Напрасно перепуганное этим непривычным зрелищем окружение металось вокруг обезумевшей от горя молодой матери, делая жалкие попытки хоть как-то успокоить свою хозяйку – все было без толку! До тех пор, пока она не выплакалась и не утихла, устало откинувшись на постели, они потерянно наблюдали за несчастной женщиной.
– Что мне делать? – вытерев слезы, спросила Стефка слуг,– кто мне скажет, что в этом случае можно сделать?
Мадлен лишь сочувственно вздохнула, оберегающим жестом обхватив свое набухшее чрево, Хельга всплакнула за компанию с госпожой, и только лишь Тибо в этой ситуации сохранил ясную голову.
– Зачем так горько слезы лить сейчас, – пробормотал он, – виновника несчастья нет средь нас! Но думаю, мессир нас не заставит долго ждать, тогда и слезы надо лить, ругаться и кричать!
Что ж, по части хитрых уверток Тибо не было равных, и его советами не стоило пренебрегать. Но Рауль почему-то не спешил показываться на глаза разъяренной любовнице. Может, он мудро пережидал, когда с неё схлынет гнев, а может, ему просто было глубоко наплевать на её чувства. И чем дальше, тем больше Стефка склонялась именно ко второму.
Каждый день она готовилась к встрече с негодяем, готовя гневные обвинения, но день сменяла ночь, а коварный де Сантрэ так и не появлялся.
– Может, он вообще решил меня оставить? – как-то хмуро поделилась она с Хельгой, сидя за шитьем,– и я тут напрасно его дожидаюсь?
Немка осторожно покосилась на угрюмую госпожу, но все-таки высказалась в свойственном ей стиле.
– Так что ему сейчас около вас делать? Вот окрепнете, тогда он будет тут как тут, не отобьетесь!
Стефка нервно рассмеялась.
– Ну-ну..., пусть только попробует!
Правда, был во всем этом и один положительный момент. Как-то утром, недели через две после родов, подскочившая спозаранку с постели Стефания унюхала восхитительный запах жареного мяса. Ещё до конца толком не проснувшись, она как сомнамбула побрела на кухню, где уже вцепились зубами с жареного цыпленка её вечно голодные и прожорливые домочадцы. Под изумленными взорами своего окружения, женщина бесцеремонно вырвала из рук опешившего Тибо куриную ножку и жадно её обглодала.
– По всему судя,– горестно ахнул тот, когда ему вручили тщательно объеденную кость,– теперь у бедного шута куска во рту не будет!
– Не умрешь! – отмахнулась моментально опьяневшая от непривычной сытости госпожа,– на обед я хочу мясную похлебку и фаршированную утку!
И впоследствии все это съела, давясь от жадности!
– Так это младенец сделал из вас кролика! – догадалась даже отнюдь не самая умная Хельга,– ну и ну!
Стефания же только зубами скрипнула, наверстывая упущенное за все месяцы вынужденного воздержания по части жаркого. Она покажет этому бессовестному Раулю! Вскоре Стефка с довольной улыбкой любовалась приятно округлившимися формами.
Стоит ли удивляться, что когда месяц спустя де Сантрэ, наконец-то, появился в покоях любовницы, его ждали неприятные сюрпризы.
– Не смейте прикасаться ко мне,– яростно взревела любовница, когда тот попытался поцеловать её руку,– это и есть та самая любовь, в которой вы мне то и дело клянетесь? Сначала чуть голодом не уморили, а теперь и вовсе...
– Ангел мой, что с вами? – Рауль действительно был поражен в самое сердце.– Вы как будто поправились?
Его глаза остановились на пышной груди женщины с таким брезгливым недоумением, как будто у неё, по меньшей мере, вырос горб! У Стефки рот перекосило от злости.
– А что с вами, мой быстро исчезающий друг?
Она в гневе бросила на пол осточертевшее рукоделие, и поднялась с места, сверкая разъяренными глазами.
– Отобрали у меня ребенка, а теперь заявляетесь, как ни в чем не бывало?
Рауль нахмурился.
– По-моему, вы не желали младенца, – сдержанно напомнил он,– даже хотели его убить!
Мало ли кто и что, когда-то хотел? Ведь не убила же! И вообще – разве можно такими доводами успокоить взбешенную женщину?
– Я,– стукнула она себя кулаком в грудь,– его выносила, хотя видит Бог, как мне было трудно это сделать! Питалась одним капустным листом в день, и чуть не умерла, производя малыша на свет, и вы ещё осмеливаетесь мне намекать, на какие-то гадости? Где мой сын? Верните мне его!
– Но дорогая...
– Я не желаю ничего слушать,– упрямо топнула ногой Стефка,– или вы возвращаете мне ребенка, или ищите себе другую женщину для постельных утех! Пусть та грызет с вами за компанию морковку!
Рауль смотрел на разозлившуюся любовницу, и по его лицу расплывалось явственное недоумение.
– Дорогая,– наконец, с нажимом повторил он,– но с чего вы взяли, что это был мальчик?
Стефка растерялась. Она и сама не могла точно сказать, почему пришла к такому выводу, но была твердо убеждена в том, что родила именно сына.
– А разве это была девочка?
– Да,– спокойно ответил де Сантрэ,– у нас с вами родилась дочь! И если бы я знал, что вам так дорог этот ребенок, то никогда бы не разлучил вас! Но если вы настаиваете...
– Да, настаиваю,– в запале крикнула Стефка,– иначе я вас не желаю знать!
– Хорошо,– вдруг неожиданно быстро сдался Рауль,– вы получите своего ребенка, ну, а сейчас...
И он красноречивым жестом попытался её обнять, но его любовница только презрительно фыркнула.
– Я же сказала вам, сударь – сначала ребенок! И не смейте ко мне приближаться! Если на то пошло, хороший кусок мяса – достойная замена вашим объятиям! И берегитесь, как бы я окончательно не пришла к выводу, что первое мне нужнее, чем второе!
Надо было видеть, каким гневом блеснули обычно маловыразительные глаза де Сантрэ. Но Стефании было глубоко наплевать на его недовольство – она прекрасно осознавала силу своей красоты! Как бы ни дулся Рауль, при одном взгляде на обнаженную любовницу он ей тут же прощал любые выходки. Она это прекрасно осознавала и, как и всякая неглупая женщина, умело пользовалась. Вот и сейчас, в неукротимом стремлении к желанному телу, Рауль не мог не исполнить её приказания.
Так-то оно так, но когда через три дня Марго принесла ей завернутую в одеяло малюсенькую, чуть живую от слабости девочку, женщина испытала невольное разочарование.
– Это моя дочь? – недоверчиво спросила она, испуганно отшатываясь от протянутого свертка.
– Она самая,– невозмутимо подтвердила ведьма,– будете брать или мне её отнести обратно к отцу?
Растерянная Стефка взяла малышку на руки, но потом, когда осталась только в окружении слуг, они внимательно разглядели младенца.
– Это не ваш ребенок,– наконец, вынесла окончательный вердикт Хельга,– вы родили месяц назад, а этой девочке от силы неделя от роду! Она головку не держит и глазки мутные, да ещё и пуповина не отпала!
Немке приходилось верить – среди трех женщин, толпившихся вокруг новорожденной, она была наиболее сведущей в младенцах. Жизнерадостно гукающий Фредди был этому красноречивым подтверждением. Так или иначе, но ребенок нуждался в уходе, и как не была зла Стефка на своего коварного любовника, делать нечего, уже спустя полчаса Хельга приложила к груди сразу же двух младенцев.
Марго, кстати, больше не появилась – то ли слишком куда-то торопилась, то ли решила избежать скандала. Кто знает, что на уме у этих ведьм? Зато Рауль получил свое сполна, хотя...
– Я не понимаю, что вас не устраивает? – занял он глухую оборону,– вы хотели ребенка, вы его получили!
Любовники встретились в очередной раз, когда прошло уже две недели, и новая жительница замка вполне обжилась в покоях пленницы. К ней у Стефании не было претензий, но к этому бессовестному лгуну были, да ещё какие!
– По-вашему я дурочка, да? – кричала женщина на невозмутимо наблюдающего за ней любовника. – Полная идиотка?! Не отличу новорожденного младенца от того, которому больше месяца?
– Я рад, что у вас есть такого рода познания!– сдержанно признал он её превосходство.– А что, разница в три недели так важна для вас?
У Стефки дух перехватило от возмущения.
– Причем здесь это? – взвилась она.– Мне нужен мой, мой ребенок!
– Зачем? – холодно осведомился Рауль. – Какая вам разница?
– Как это, какая разница? – опешила женщина.
– Вот именно,– пошел в наступление де Сантрэ,– зачем вам младенец? Если просто, чтобы любить и ухаживать за ним, то вот он! Делайте с этой девочкой, что хотите, хоть выбросите на помойку! А наш сын сейчас спит в отеле баронов де Ла Рош – я добился, чтобы его крестил сам король и он признан моим наследником, кстати, вместо вот этой еле живой немощи, которую мне родила жена!
Стефка так и села на край кровати, с открытым ртом взирая на его бесстрастное лицо.
– Как... как так,– растерянно выдавила она из себя,– но... ваша жена!? У вас есть жена?
– Но ведь у вас тоже есть муж, я же не кричу и не закатываю истерики по этому поводу! – сухо заметил Рауль.
Действительно! Стефания смотрела на своего странного любовника во все глаза, отказываясь хоть что-то понимать из услышанного.
– Но почему? – наконец, тихо прошептала она. – Почему?
– Что почему?
Рауль устало ослабил ворот рубахи, подойдя к открытому окну. В комнате к вечеру стало душновато – за окном собиралась гроза, и мрачные тучи, носясь по небу в порывах раскаленного ветра, не приносили прохлады, да ещё столь неприятный разговор.
– Почему вашей жене самой не родить сына, зачем вам я?
– Я люблю вас! – и его глаза неожиданным блеском сверкнули в полусумраке комнаты. – И поверьте, в этом слове для меня заключено очень многое, гораздо большее, чем, увы, для вас!
Стефка в замешательстве опустила голову. Упрек достиг цели, и она почему-то почувствовала себя виноватой.
– Но...
Но если честно, сказать ей больше было нечего, и сообразивший, что гроза миновала Рауль мягко, одним прыжком пересек комнату.
– Милая,– нежно обнял он, напрягшуюся от прикосновения любовницу,– зачем эти глупые перепалки и споры? Жизнь так быстротечна и скупа на любовь, поэтому нужно ловить восхитительные моменты, когда мы можем быть вместе!
Понятно, что ни один мужчина в мире не променяет возможность заключить любовницу в объятия на выяснение отношений, тогда как женщины придерживаются диаметрально противоположного мнения. Потому что первым важнее всего наслаждение, а вторым – уверенность в тех, кто это наслаждение с ними делит.
Впрочем, де Сантрэ был так убедителен в своем стремлении разделить с ней страсть, что тяжело вздохнувшая Стефка покорно дала увлечь себя на простыни кровати, а потом отстраненно наблюдала, как чернеют его глаза при виде обнаженной груди, как подрагивают чуткие пальцы, благоговейно прикасаясь к её телу.
Может, он и вправду меня любит, – отстраненно закрыла она глаза, машинально приспосабливаясь к уже привычному ритму его движений. Любит, как может! Впрочем, они провели неплохую ночь, если бы только...
– Ой, – женщина брезгливо отодвинула от себя тушеное мясо,– дайте, что-нибудь... ну хотя бы яблоко, а то меня сейчас стошнит!
Прислуга уныло переглянулась, оторвавшись от кормушек.
– Быстро это у вас, донна,– как всегда, не подумав, ляпнула Хельга,– не успел любовник даже штаны спустить, а вы уже с начинкой!
Несчастная Стефка запустила в немку тарелкой с содержимым, а потом, забравшись с ногами на постель и даваясь слезами, уныло грызла одно за другим яблоки, пока её не вырвало.
– Я беременна? – холодно поинтересовалась она у появившегося в тот же день любовника. – Опять беременна?
Рауль, виновато встав перед ней на колени, покрыл поцелуями её ноги.
– Так получилось,– мягко прошептал он,– прости...
Вот только его извинений ей и не хватало! Конечно, прости полностью искупает последующие месяцы страданий и дикой диеты из капустных листьев и моркови.
– Вы не любите меня!– Стефка вполне предсказуемо пришла к подобному выводу.
– Люблю, мое сердечко!
Только она уже не верила ни одному его слову, мрачно отвернувшись к стене.
– Уходите!
Но тот, конечно, не ушел. Мало того, провел неразлучно с любовницей две недели, лаская и всячески заверяя расстроенную женщину в своих чувствах. Рауль довольно часто навещал её и после, нередко целыми днями гостя в замке. А вот когда чрево солидно округлилось, он сократил визиты до минимума, зато рядом появилась Марго, и Стефка стала угрюмо готовиться к новым родам.
Но тут..., тут кое-что произошло, навсегда изменившее это унылое, лишенное как радостей, так и особых печалей существование. Однажды, поздним осенним вечером Рауль явился к ней не один. Он был темнее тучи, впрочем, мужчина рядом был ещё мрачнее.
– Вам придется вернуться к своему мужу! – прямо сказал незнакомец, не тратя время на всяческие бесполезные слова и объяснения. – Иначе он не вернет заложницу!
Давно уже смирившаяся с тем, что она до конца жизни будет находиться в плену, Стефка опешила.
– Я ничего не понимаю, какая заложница?
– Заложницей стала одна из наших женщин, которая навещала своего отца и оказалась за пределами Авалона. Ваш муж уже много лет упорно ищет вас! Неизвестно, как он узнал, что к вашему похищению приложили руку эльфы, но он оказался в нужном месте и в нужный ему час!
Схватившаяся за чрево женщина с трудом нащупала табурет, с ужасом глядя на незнакомца. Эльфы? Она что, как-то сама по себе незаметно сошла с ума? Или ослышалась? Тяжело вздохнувший Рауль уставился в заливаемое дождем окно, всем видом показывая, что от него она объяснений не дождется.
– Муж ищет меня?– Стефка бросила растерянный взгляд на спину любовника.
– Я бы сказал, что он приложил немалые усилия, чтобы дознаться, где вы,– подтвердил гость,– мы знаем, что вы вновь беременны, но другого выхода, как вернуть вас мужу, у нас нет, иначе он погубит Лиин!
