Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 2. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
– Я,– признался Вальтер,– она вам пришлась по душе?
Спутница тихо рассмеялась.
– Можно подумать, что найдется девушка, которую не заденет такое признание в любви! Но я не понимаю..., я вас не помню! Когда вы могли увидеть меня раньше, чтобы посвятить столь прекрасный мадригал?
Можно было сказать правду, и как знать, вдруг она бы поверила ему, но... зачем? Чтобы дать ей возможность нанизать ещё и его сердце в свое ожерелье несчастных влюбленных?
– Я впервые вас увидел на ристалище,– Вальтер лгал, но лгал по наитию, вдохновенно, – когда этот крупный парень – фон Валленберг положил к вашим ногам победу на поединке!
Гуго ему ни о чем подобном не рассказывал, но младшему брату и не нужно было много знать, чтобы догадаться, при каких обстоятельствах такая девица могла подарить надежду его брату. Выходило, что только на турнире – там, где тому не было равных.
Ульрика звонко расхохоталась. И столько в её смехе было пренебрежения, что у младшего фон Валленберга тошнотворно сжалось сердце предчувствием неминуемой беды.
– О, этот страшный медведь! Представьте себе, уродливый, словно тролль, трирец вообразил себя влюбленным в меня! Разве не смешно?!
– Смешно,– согласился взбешенный Вальтер, но, протянув бессердечной кокетке руку, предложил немного прогуляться,– вечер великолепный! А как вы относитесь к его страсти? Она оскорбляет вас?
– Почему же? – удивилась та. – Пусть сражается на ристалище, прославляя мою красоту! Знаете, был некий Бернар дю Геклен...
– Конечно, я знаю имя освободителя Франции, но причем здесь трирец?
– Он тоже был уродливым, но всю жизнь положил на служение даме Тоффане! Почему бы этому фон Валленбергу не служить мне так же?
В общем-то, обычная история для рыцарских времен. Но подобные куртуазные выверты были не в чести у фон Валленбергов, фамильной чертой которых был хладнокровный прагматизм. Идеалы рыцарства, конечно, достойны уважения, но рисковать жизнью за внимание женщины, которая принадлежит другому, было с точки зрения потомков этого рода, вопиющей глупостью!
– А вы тем временем выйдите замуж за маркиза де Моле?
– Разумеется! Де Моле богаты и влиятельны, да и не выбрала бы я никогда в спутники жизни, какого-то уродливого бастарда! Но любить и прославлять себя – запретить не могу! – девушка победоносно вздернула хорошенький носик. – Я думаю, что трирец должен быть счастлив хотя бы этим! Любовь ко мне может освятить его жизнь и прославить имя!
– Надеюсь, вы не говорили с ним об этом?
– Ревнуете? – кокетка игриво ущипнула Вальтера за руку. – Не надо! Вы такой красавчик, что глупо ревновать! Но когда фон Валленберг заговорил со мной о любви, я,– она притворно вздохнула,– не смогла его оттолкнуть! Ведь он почитает меня словно мадонну! Его чувства чисты и возвышенны!
Не больше и не меньше! Вальтер прекрасно знал своего брата, и был твердо уверен, что единственное, чего тот хотел от этой девушки сейчас целомудренно прикрыто юбками и к высшей любви не имеет никакого отношения.
Но оставался невыясненным ещё один вопрос!
– А я,– глухо спросил он, после небольшой заминки,– могу ли я рассчитывать на место в вашем сердце?
Покосившись на девицу, Вальтер заметил, как лукавая улыбка изгибает нежные губы.
– Менестрель, столь прекрасно поющий о своей любви, всегда найдет уголок в сердце дамы!
Итак, все нашло свое объяснение – пока эта крошка гостеприимно разверзнет бедра перед деньгами и положением де Моле, его брат будет, как последний придурок, махать, прославляя её красоту, мечом, а ему отведена роль нового Петрарки – петь о красоте платонической любви к замужней даме. Веселенькую жизнь им уготовила эта тщеславная, помешавшаяся на собственной красоте вертихвостка!
Холодное бешенство, забурлившее в груди Вальтера, не находя выхода, сделало единственное доброе дело – оно погасило огонь, пылающий в его душе. Вальтер влюбился в Ульрику за несколько мгновений, практически за такой же срок её и разлюбил.
– Уже поздно,– продемонстрировал он нарочитую заботу,– как бы вас не хватились дома?
– О, не беспокойтесь,– поспешно заверила его Ульрика,– я периодически навещаю свою старую тетку. А у неё настолько плохо с памятью, что она тот час забывает обо мне, стоит мне пересечь порог её дома!
– А не могли бы вы, как-нибудь отправиться к ней ночевать?
Вальтер шел наобум! Девушка укоризненно рассмеялась.
– Однако..., вы дерзкий менестрель!
– О, вы меня не правильно поняли,– фон Валленберг продемонстрировал испуганное смущение, – я хотел бы без помех спеть песни, которые сочинял, грезя о вашей красоте! Разве я бы осмелился посягнуть на вашу честь? Она для меня священна..., но если вы мне не доверяете, то пусть единственным слушателем моих виршей будет месяц на небе!
Такая приманка не могла не сработать. Тщеславная самовлюбленная девица была настолько в восторге от себя, что не осталась равнодушной к такой грубой лести. Но, видимо, остатки здравого смысла все-таки восставали против подобного безрассудства, поэтому Ульрика колебалась.
– Вы можете прихватить с собой служанку, и даже не одну!
Последний аргумент убедил красавицу в чистоте его намерений.
– Ладно,– улыбнулась она,– через два дня на этом же самом месте!
– Я не сомкну глаз, пока снова не увижу вас! Вы – моя муза, моя песня и мое исстрадавшееся сердце!
Глаз ему действительно сомкнуть за это время практически не пришлось – ведь так сложно организовать бесследное исчезновение девицы такого ранга. Надо все предусмотреть и все учесть!
А главное, нехватка нужных людей!
Валленберги испокон веков занимались похищением людей, поэтому бароны натаскивали своих наследников охотиться на двуногую дичь чуть ли не с пеленок. О, это была целая наука – как правильно выследить нужного человека, как заманить его в ловушку, как ловко замести следы. Вальтер уже давно участвовал в вылазках отца и был свидетелем многих пленений, но впервые ему предстояло все сделать самостоятельно.
План операции в общих чертах ему уже был ясен, но когда Гуго отправился домой, он прихватил с собой в дорогу большинство приставленных к ним людей, оставив Паулю только пару человек обслуги – личного слугу и повара. Вот с ними и предстояло тому отправиться на столь рискованное дело.
Первое, что он сделал, это заявил о своем желании покинуть Париж, и продолжить обучение в Падуе. Его преподаватель – доктор Жан Мель был очень огорчен, и уговаривал студента остаться хотя бы до конца семестра, но Вальтер, у которого и без того кошки на душе скребли, уклончиво отговорился семейными обстоятельствами. После чего он демонстративно со всеми попрощался и покинул Париж через ворота Сен-Дени, чтобы потом уже тайно вернуться назад, приплыв по Сене на лодке.
В назначенный час все были на месте, и оставалось только сориентироваться по обстоятельствам – сколько человек придется уничтожить.
Как и рассчитывал Вальтер, Ульрика на свидание прибыла с минимальным количеством сопровождающих. Мало того, даже носилки, к облегчению молодого человека, оказались наемными. Похвальная осмотрительность, если девица хочет, чтобы о её похождениях никто не узнал! Единственная сопровождающая служанка никакой опасности не представляла.
– Мадемуазель, – Вальтер галантно подал руку Ульрике,– я так боялся, что вы не придете!
– Я пришла,– улыбнулась она, и тут же с сожалением вздохнула, – увы, но наша встреча будет недолгой, мне придется через час вернуться домой. Отец очень строго относится к моим отлучкам!
В этот раз его тяжелый вздох не был притворным. Конечно, это досадное обстоятельство не могло помешать планам фон Валленберга, но солидно осложняло их исполнение. Все-таки, в темноте было действовать гораздо безопаснее, чем в сумерках. Вдруг какие-нибудь внезапные свидетели? Эти людишки вечно болтаются в самых неподходящих местах, как будто им больше нечего делать!
– Но я бы могла послушать вас и здесь,– между тем, беспечно продолжала девица,– в этом нет ничего дурного!
Ах, вот даже как!
– О,– Вальтер сделал вид, что колеблется,– вы, конечно же, правы! Только здесь достаточно людно, и звуки гитары привлекут ненужное внимание. Предлагаю, вам отправиться на прогулку по реке. У меня здесь неподалеку лодка, и там, среди безмолвных волн, я смогу вам исполнить все свои песни, а затем высадить неподалеку от вашего дома. В сумерках Сена необычайно живописна!
Ульрика заколебалась, размышляя о безопасности такого предложения, но потом, видимо, решила, что оно достаточно безобидно.
– Надеюсь, там хватит места и для Люсиль!
– О, при желании мы смогли бы разместить там всех ваших сестер, но... – Вальтер тонко улыбнулся,– зачем нам кто-то ещё, если мы сможем быть одни – я, вы, мои песни, вечер и река!
Удивительно, как легко клюют на такую приманку даже самые рассудительные девушки – стремление романтично обставлять свои любовные похождения у них в крови!
Переодетый лодочником слуга так разместил Ульрику, что она очутилась спиной к движению лодки, и даже не понимала, что движутся они вдоль берегов предместья вовсе не по направлению основного русла Сены, а совершенно в другую сторону. Едва же лодка отошла от берега, как Вальтер, отвлекая внимание женщин, тронул струны гитары, затянув первую пришедшую ему на память песню.
Ульрика его слушала внимательно, хотя с каждым аккордом её недоумение возрастало.
– Мне кажется, – в сомнении поделилась она, когда он закончил свой мадригал,– что я уже слышала эту песню!
Что ж, вполне возможно!
– Слова любви часто звучат одинаково,– елейно заметил фон Валленберг,– но чувства, вложенные в них совершенно разные. Послушайте вот эту балладу...
Это была старинная трирская, длиннющая баллада о любви, и, конечно же, девушка никогда её не слышала, но и не поняла ни слова из того, что ей пел этот юноша с серьезным ликом херувима.
– Это обо мне? – усомнилась она.– Но..., я не понимаю!
– Госпожа,– вдруг раздался взволнованный голос служанки,– не пора ли нам возвращаться домой? Мы уже так далеко отплыли от города!
Дальше все произошло очень быстро. Ульрика не успела толком отреагировать на сообщение своей Люсиль, как та, получив сильный удар по голове, камнем пошла ко дну.
– Что это зн...
Ей не дали договорить, крепко зажав рот. Действовали мужчины слаженно, поэтому не прошло и нескольких минут, как связанная по ногам и рукам женщина уже извивалась на дне приставшей к берегу лодки, где похитителей уже ожидал второй слуга с парой лошадей. Сумерки ещё только окутывали оставшийся далеко позади город, а их небольшой отряд с запеленатой в плащ пленницей уже скакал по направлению к Триру. Чтобы лошади не выбивались из сил, Ульрику везли все по переменке, и когда наступала очередь Вальтера, тому было крепко не по себе сжимать в невольных объятиях обманутую девушку. Но оскорбленные чувства брата взывали к мести, и кто, как ни он, должен был отплатить коварной кокетке за поруганную любовь Гуго?
Передвигались тайно, ночами и безлюдными дорогами, но без привалов было не обойтись – нужно было дать отдых лошадям, поесть и размять руки и ноги. Пленницу, понятно, тоже пришлось развязать, и самое неприятное – освободить ей рот.
– За что, – хлынули слезы из прекрасных глаз,– за что?
Она не угрожала, не молила о пощаде, а только лишь спрашивала, чем заслужила такое отношение, и, в общем-то, это была правильная позиция.
– Скоро вы все узнаете, сударыня,– холодно уклонился от выяснения отношений Вальтер,– потерпите, осталось уже недолго!
Но она так и продолжала смотреть на своего мучителя широко распахнутыми, полными нестерпимой муки синими глазами.
– Неужели это сделали вы – тот, кому я отдала свою любовь?
Вальтера передернуло, и хотя в сердце заползла мерзкая змея сомнений в правильности поступка, он не дал ей там обосноваться, сурово напомнив о долге перед горячо любимым братом.
– Вам не нужна моя любовь,– жестко отрезал он,– и ничья либо другая! По-настоящему, вам нужно только преклонение, и кто-то должен был наказать вас за тщеславие и суетность, и это сделаю я!
– Но что вы намерены сделать? – в ужасе прошептала она.
– Увидите!– лаконично ответил Вальтер, и отошел в сторону.
На самом деле он не знал, что предпримет отец, но не сомневался, что тот будет возмущен таким пренебрежением к чувствам своего наследника. Все Валленберги к женщинам, независимо от их положения, относились одинаково – как к созданиям намного ниже по природе, необходимым только для забав и продолжения рода. И если кто восставал, то бунт подавлялся жесточайшим способом – милосердие было не в ходу в Копфлебенце. Чтобы не решил отец, Ульрику ждало неминуемое наказание.
Но действительность превзошла все его ожидания.
Как не гнал лошадей Вальтер, ему все равно не удалось предотвратить возвращение Гуго в Париж. Тот настолько спешил со сватовством, что не задержался дома ни на день, после того как уговорил отца дать согласие на брак.
И когда младший брат пересек порог дома со своей добычей, старший уже въезжал в Париж. К тому времени весть о пропаже старшей дочери графа де Вальбре уже была у всех на устах, и обомлевший от такого известия фон Валленберг не знал, что ему делать – либо подчиниться письму Вальтера и вернуться домой, либо кинуться на поиски исчезнувшей возлюбленной. Понятно, что младший брат не мог прямо написать о том, что произошло – он только убедительнейшим образом попросил его покинуть Париж.
Кто хоть немного знаком с психологией влюбленных, тот сразу же поймет, почему письмо Вальтера было решительно отброшено в сторону, и Гуго с головой ушел в поиск следов любимой девушки.
Надо сказать, что кроме него, толком никто Ульрику не искал. Переполошившийся граф, не дождавшись любимой дочери тем роковым вечером, поднял на ноги всю городскую стражу. Те сбились с ног, разыскивая ушедшую навестить больную тетку девушку, но служанки той категорически отрицали визит юной мадемуазель. Не нашлось и свидетелей, которые могли сказать, куда же она направилась в таком случае. Вывод был неутешительным – имело место преступление. Выдвигалась и версия похищения, но когда к сваям Нового моста прибило тело Люсиль, то надежду увидеть Ульрику живой потеряли даже самые близкие. Покойная служанка была красивой крепкой девушкой, и никому в голову не приходило, что той могли пожертвовать ради похищения госпожи.
– Скорее всего,– сказал начальник городской стражи безутешному отцу,– их ограбили, и чтобы скрыть следы преступления, убили, а тела сбросили в Сену. Так часто делают – мы каждое утро вылавливаем более десятка изуродованных жертв, но ведь многие тела попадают на быстрину и проплывают через Париж ночью. Возможно, её тело и прибьет где-нибудь по дороге в Руан, а может быть и нет...
Гуго приехал как раз к панихиде по невинно убиенной, и растерянно оглядел стройные ряды облаченных в траур родственников, стоящих вокруг алтаря. Для него происходящее было лишено смысла – если нет тела, то какая может быть панихида? Подумаешь, утопили какую-то девку, да он мог рассказать сотню случаев, когда... Но понятно, что тайн Копфлебенца Гуго никому выдавать не стал, зато провел собственное расследование.
Это было непросто.
Заливающиеся слезами сестры убитой были не расположены отвечать на какие-нибудь вопросы об Ульрике, но, к счастью, их служанки не стали молчать, особенно когда перед их носом потрясли мешочком с деньгами.
– Был некий менестрель, по которому мадемуазель тайно вздыхала,– поделилась одна из них,– он пел для неё такие красивые песни, что у покойницы дрогнуло сердце!
У Гуго ревностью обожгло разум.
– Менестрель,– холодно осведомился он,– кто такой? Откуда взялся?
Сухощавая служанка лишь пожала костлявыми плечами.
– Да кто ж его знает? Некто Карон, кажется! Его привел в дом жених мадемуазель – мессир де Моле.
Ещё один неприятный сюрприз. У изумленного фон Валленберга вытянулось лицо.
– Жених? У мадемуазель был жених?
– А как же,– даже всплеснула руками женщина,– они были обручены, и время венчания назначено! Так вот, я слышала от покойницы Люсиль, что её госпожа не любит жениха, а вот этот самый менестрель ей чем-то уж очень запал в душу! И она даже, как-то бегала к нему на свидание!
Это собственно всё, что она знала, но фон Валленбергу было достаточно даже такой короткой ниточки, чтобы потянув, начать распутывать клубок тайн и загадок, окружающих исчезновение его возлюбленной.
К самому де Моле он обращаться не стал, но тщательно опросил всех, с кем тот общался в последнее время. Соболезнующие такому горю общие знакомые охотно поведали трирцу все, что знали о постигшей маркиза утрате.
Да, оказалось, что коварная девица действительно водила его за нос, и свадьба между ней и де Моле была делом решенным. Известие болезненное, неприятное, и больно бьющее по самолюбию фон Валленберга. Теперь Гуго ещё сильнее захотелось найти Ульрику, чтобы посмотреть обманщице в глаза и поинтересоваться, с какой целью она морочила ему голову?! А может, девушка была и не виновата, а к нежеланному браку её принуждал отец?
Так или иначе, но молодой человек больше всего на свете хотел найти пропавшую, но никто из опрошенных людей ни разу не слышал о менестреле по имени Карон. Валленберг пошел дальше, и стал расспрашивать об этом человеке всех подряд, кто имел хоть какое-то отношение к музыке, но люди только недоуменно пожимали плечами.
У пораженного трирца сложилось впечатление, что этот человек возник ниоткуда и моментально исчез прямо у порога графского отеля. Не выдержав неопределенности, он все-таки выбрал момент и подошел к самому облаченному в траур маркизу. Они были отдаленно знакомы, поэтому тот не мог отмахнуться от назойливого чужестранца.
– Карон, – недоуменно вскинул тот брови,– менестрель?
Было видно, что подавленному де Моле не понятно странное любопытство фон Валленберга, да и ни к месту оно, но порывшись в памяти, тот все-таки вспомнил.
– Нагловатый щенок! Он вился возле дома графа, и я, решив порадовать Ульрику пением, пригласил его войти. Но Карон что-то спел такое непотребное, что я его выгнал взашей, а зачем он вам?!
Уместный вопрос!
– Да больно он похож по описанию на одного типа, который тоже пришел петь песни, а после его ухода не досчитались столового серебра! Такой чернявый парень с наглыми бегающими глазками?!
Де Моле пренебрежительно передернул плечами.
– Нет,– он презрительно сморщил нос,– может, этот тоже воришка, но выглядел по-другому. Белобрысый и смазливый, словно девка. Видом эдакий херувимчик, а на деле... такая дрянь!
Херувимчик! Гуго как будто царапнуло чем-то неприятным, но смутно знакомым, но это было мимолетное чувство, и он не стал заострять на нем внимания, продолжив расследование.
Понятно, что когда городская стража расспрашивала всех жителей прилегавших к отелю домов о графской дочке, то получила только отрицательный ответ. А кто захочет связываться с делом о пропаже и убийстве? Чтобы тебя, как единственного свидетеля заподозрили в преступлении и отдали палачу? А уж там ты признаешься, в чём угодно! Нет, таких дураков среди парижан не нашлось! Зато когда за дело взялся незнакомец, явно издалека, да ещё согласный щедро заплатить за любые сведения о пропавшей девице, то языки довольно быстро развязались.
– Они пошли в сторону Гревской площади. Мадемуазель куталась в синий плащ, но я все равно её узнал по Люсиль – она без служанки никогда и носа на улицу не высовывала! – первым заговорил нищий, денно и нощно дежуривший на паперти собора.
– Как же, как же!– это уже вспомнили попрошайки на Гревской площади.– Были такие, и одна – в синем плаще! Знатная дама только фыркала, а её служанка – славная девушка, дала нам по денье. Они наняли носилки у Гийома!
– Да,– охотно подтвердил пресловутый Гийом,– дама в синем плаще. Очень красивая! Мои ребята оттащили их со служанкой к стенам Тампля, и она их сразу же отпустила.
Далее путь фон Валленберга пролегал к стенам Тампля. Обитавшие здесь оборванцы моментально вспомнили и подходящего под описание молодчика.
– Был такой! Прогуливался тут с дамой в синем плаще.
– Да, пару раз!
– Нет, лица дамы не было видно, она низко надвигала капюшон..., они ещё со служанкой в последний раз уплыли на лодке!
– Когда это было?
Двое замызганных нищих усиленно напрягли лбы, когда в разговор вступила молчащая до этого старуха.
– Да как раз накануне третьего дня после Вознесенья. Ещё народилась новая луна!
Что ж, все совпадало! Осталось только найти этого таинственного Карона, и Гуго был полон решимости это сделать, когда из дома пришло письмо с категорическим приказом отца возвратиться в Копфлебенц.
Послание был составлено в таких выражениях, что фон Валленберг не осмелился им пренебречь.
Ах, как ему не хотел бросать дело, когда что-то, наконец-то, начинало вырисовываться, но старый барон не терпел неповиновения даже от горячо любимых сыновей. И Гуго поспешил домой с твердым намерением, как можно скорее вернуться назад, чтобы закончить свое расследование, и вывести на чистую воду этого самого Карона, под какой личиной тот бы не скрывался.
ДАРЫ ПОСВЯЩЕННЫХ.
Отец был сильно поражен, увидев Вальтера с его добычей во дворе замка.
– Зачем ты умыкнул эту девицу, – нахмурился он,– если понравилась, развлекся бы на месте, незачем тащить столь видную добычу домой. Это опасно!
Действительно, не смотря на потрепанный вид и замызганное платье, красота Ульрики все равно бросалась в глаза, так же как и её знатное происхождение.
Вальтер знал, что его поступок вряд ли сразу получит одобрение, поэтому терпеливо снес попреки, а потом, когда пленница уже была размещена в пустующей башне донжона, рассказал барону об оскорблении чувств Гуго.
Морщины на лице старшего фон Валленберга довольно разгладились, а лицо исказилось насмешкой.
– Так это и есть та самая, полная всех добродетелей девица, согласие на брак с которой наш жених уговорил меня дать? – коротко хохотнул он.– Вот сюрприз, так сюрприз! Значит, пока Гуго грезил ею, она время зря не теряла – и жениха нашла, и любовника!
– Я не любовник, мадемуазель,– моментально открестился Вальтер,– у меня и в мыслях этого не было!
– Ещё бы было!– фыркнул отец. – Но не по её вине! Уж она сделала всё, чтобы залезть к тебе в штаны!
– Отец!
Больше всего на свете Вальтер боялся, что Гуго обидится на него за заигрывание с его возлюбленной, и болезненно реагировал на подколки отца.
– Нет такого человека на земле,– горячо пояснил он,– который был бы мне дороже, чем брат – будь то мужчина или женщина! За исключением вас, конечно!
Барон лишь фыркнул в ответ.
– Всё до поры до времени! Рано или поздно, и в твоей жизни появится женщина, дороже которой для тебя никого не будет! Только бы не получилось, как у Гуго!
Старик хорошо знал жизнь, но даже он не догадывался, насколько крепкая дружба связывает его сыновей, насколько они привязаны друг к другу. Правда, в тот момент, когда прибывший в Копфлебенц Гуго узнал, как поступили с его возлюбленной, они чуть не стали врагами.
– Так этот Карон был ты? – зарычал он, схватив Вальтера за грудки. – Так это к тебе Ульрика ходила на свидания? Какого черта! Зачем ты лезешь в мои дела?
– Она посмеялась над тобой,– отчаянно защищался тот,– и значит, должна за это ответить!
– Я сам бы разобрался с ней!
Отец довольно долго не вмешивался в свару сыновей, терпеливо дожидаясь, пока они прокричатся и перестанут трясти друг друга. И только, когда старший сын окончательно выдохся и охрип, он счел нужным вмешаться.
– Гуго, ты влюблен в эту девку? Она нужна тебе?
Первенец озадаченно покосился на отца.
– Конечно же, я люблю её, но...
– Нет но, мой мальчик! Пойди и возьми её. Я даю тебе неделю, делай с ней, что хочешь, и никто из нас не вмешается в ваши дела! Но потом...
– Что потом? – настороженно поинтересовался Гуго, уже окончательно отворачиваясь от брата.
Он знал, что у отца не бывает оговорок. И не ошибся. Барон холодно растянул губы в подобие улыбки.
– А потом она ответит за все свои выходки!
– Но, отец!
– Это не обсуждается!
Гуго остался недоволен – он волком смотрел и на отца, и уж тем более, на брата. Ужин прошел в такой напряженной обстановке, что все вассалы в обеденном зале боялись стучать ложками.
Вальтер чувствовал себя отвратительно – это была его первая серьезная размолвка со старшим братом, и его больно ранила откровенная враждебность Гуго. Он знал, что будет плохо, но ведь не настолько же!
– Потерпи,– сочувственно шепнул ему отец,– скоро все встанет на свои места!
После ужина в ожидании новостей они уселись за шахматы, а Гуго, ни слова не сказав родственникам, вызывающе удалился в свою комнату.
– Он не выдержит, – твердо пообещал младшему сыну фон Валленберг,– вот увидишь!
И оказался прав. Вскоре слуга сообщил, что принаряженный молодой человек направляется в шахматную комнату донжона. Несмотря на солидный возраст, барон живо покинул свое место.
– Пойдем, – приказал он сыну, – посмотрим, что у них там происходит!
Так Вальтер узнал, что за помещением шахматной башни имеется тайная комната, из которой можно наблюдать за происходящим, оставаясь незамеченными. Все дело было в мутном старом зеркале на стене – благодаря неизвестному мастеру, оно оставалось непроницаемым для пленниц башни.
Они подоспели как раз вовремя, чтобы ничего не пропустить из развернувшейся перед их глазами мелодрамы.
Пленница сидела у окна и о чем-то напряженно размышляла, и столько в её позе было усталой горечи, что дрогнул бы даже камень.
За те три недели, что прошли с их последней встречи, Ульрика сильно изменилась. Вальтер с внезапно защемившим сердцем увидел, как исхудала девушка, каким бледным стало её прелестное лицо, и какая стойкая печаль поселилась в когда-то сияющих счастьем и весельем глазах. Наверное, это бросилось в глаза и Гуго, поэтому, ни слова не говоря, тот быстро опустился на колени, да так и застыл в покаянной позе.
– Вы? – пораженно вскинула глаза пленница. – Это вы?!
Но так как Гуго молчал, Ульрика нервно подскочила с места.
– Я не понимаю...,– в отчаянии прошептала она,– я ничего не понимаю!
Тайным свидетелям свидания было, прежде всего, интересно, как поведет себя Гуго – обвинит во всем брата или кинется оправдываться? Но юный фон Валленберг молчал.
– Мессир Гуго,– голос девушки зазвенел гневом,– я желаю знать, почему я оказалась здесь, в этом унизительном плену? Чего вы хотите от меня? Выкупа?
Последнему предположению удивились даже Вальтер с бароном, хотя, конечно, ничего странного в нем не было. Но так низко оценить любовь одного из Валленбергов? Чтобы мужчина их семьи променял сердце на выкуп? Сразу стало ясно, что девица не дала себе труда разобраться в характере молодого мужчины, хладнокровно заморочив ему голову, а этот глупец ещё хотел на ней жениться!
Предположение оскорбило и Гуго. Изумленно вздернув брови, он укоризненно посмотрел в глаза своей мучительницы.
– Я люблю вас!
Девушка от ярости даже подпрыгнула на месте.
– И вы ещё смеете говорить мне о любви? Вы, презренный вор и предатель!
И Гуго вновь промолчал, виновато опустив голову перед юной фурией.
Барон довольно хмыкнул, ткнув младшего сына кулаком в бок. Вальтер вежливо улыбнулся в ответ. Он понимал, чему радуется отец – Гуго пока вел себя в этой щекотливой ситуации идеально. Пока!
Но молчание молодого мужчины не устраивало разъяренную девушку. Долгие недели неизвестности она копила в себе гнев, и вот, наконец, появился мужчина, на которого его можно излить, и Ульрика с наслаждением это сделала.
О чем впоследствии жалела весь остаток жизни!
– Что вы молчите, как камень? – закричала она, топнув ногой. – На что вы надеялись, похищая меня из родного дома? Что в моей груди вспыхнут чувства, которых вы не смогли добиться ранее? Так вот – не надейтесь! Ваше уродство не стало красотой в окружении этих стен! Вы по-прежнему вызываете во мне отвращение! Хоть на куски рвите! Я ненавижу вас, да что там, вы смешны со своей нелепой страстью! Неужели вы никогда не видели себя в зеркале?
Гуго с детства знал, что некрасив, но у него было немало достоинств, которые заставляли окружающих забыть, и о грубых чертах лица, и о неприятном голосе. Да и во время прежних встреч девушка была не столь категорична в своих суждениях.
Глубоко оскорбленный словами Ульрики, он все-таки сдержался, лишь укоризненно заметив.
– Страсть не может быть смешной!
Глаза девушки опасно сузились.
– Страсть? Возможно..., но никогда речь идет о вас!
Плечи Гуго надменно распрямились.
– Вы выведены из себя, – ему ещё удавалось держать себя в руках,– и вряд ли понимаете, что говорите! Совсем недавно вы думали иначе!
Ульрика уничижительно фыркнула.
– Что вы себе вообразили? Если я похвалила вашу способность тупо махать мечом, так и сердце уже подарила? Вы глубоко ошиблись, приняв обыкновенную вежливость за выражение чувств! Я никогда вас не любила, мало того, вы мне даже не нравились!
Лицо фон Валленберга окаменело, но он опять-таки промолчал. Девушка, ошибочно приняв его молчание за признание своей правоты, решила окончательно добить отвергнутого обожателя.
– У меня есть жених – маркиз де Моле! Это достаточно обеспеченный человек, и он не пожалеет денег на выкуп! Обещаю не прибегать к помощи правосудия, если вы немедля вернете меня домой!
Гуго не отреагировал и на эти слова.
– Возможно,– Ульрика снизошла даже до признания вины,– я неосторожно подала вам надежду, но уверяю, что никогда не связывала свое будущее с вашим именем! Это досадное недоразумение, вылившееся в чудовищную ошибку! Но ещё не поздно всё исправить!
И вот тут Гуго, наконец-то, встал с колен и, хмуро оглядев воинственно ощетинившуюся собеседницу, сухо заявил:
– Поздно, мадемуазель! Это стало поздно в тот самый миг, когда вы заявили, что желаете, чтобы наши имена были навеки связаны – имя рыцаря и его дамы!
– Но,– возмутилась девушка,– я имела в виду совсем не то!
– А что?
Бледные щеки Ульрики покрыли багровые пятна смущения.
– Это же так понятно! Согласно правилам куртуазности рыцарь должен поклоняться перед своей дамой, уважая и сохраняя чистоту их отношений, независимо от того, что та испытывает к нему! Возносить имя возлюбленной можно не только на ристалище, но и в песнях, и в стихах. Вспомните хотя бы Петрарку и Лауру, Данте и Беатриче! Впрочем, возможно вы мало что знаете об этих людях, но я могу вам рассказать о...
Глаза Гуго опасно сверкнули.
– Трир не входит во владения Великого герцога Запада, но и не на Луне расположен, чтобы его жители не имели представления о великих итальянских поэтах!
Он презрительно изогнул губы, сделав несколько шагов к испуганно попятившейся девушке:
– Мои чувства просты и незатейливы! Я полюбил вас и пожелал сделать своей женой, но, увы, стал жертвой, каких-то извращенных козней!
