Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 2. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Annotation
Продолжение романа о необычайных приключениях, выпавших на долю первой красавицы маркграфского двора Стефании Лукаши, похищенной накануне своей свадьбы. . Любовь и страсть, преклонение перед рыцарскими идеалами и коварное изощренное насилие, вмешательство в судьбы героев сверхъестественных сил – все это найдет читатель на страницах данной книги. Исторические реалии эпохи конца Средневековья с его драматизмом и противоречиями переплетают судьбы наших героев с коронованными особами, рыцарями и трубадурами, с нищими, проститутками и ворами – самым дном европейского средневековья – на фоне захватывающих интриг и политических войн конца пятнадцатого века.
Страстные сказки средневековья Книга 2.
Страстные сказки средневековья Книга 2.
ПАРИЖ.
И опять всё складывалось неблагоприятно для папского посольства, которое, казалось, застряло в Англии до скончания веков. По крайней мере, так иногда думал дон Мигель, измученный никчемным ожиданием начала переговоров. Но кто может заранее сказать, что придет в голову этим чванливым англичанам?
– У них от вечного тумана полный кавардак в голове, и эти британцы сами иногда не знают, чего хотят от своих королей. От влаги у всех разыгрывается подагра, и чтобы выместить на ком-нибудь плохое настроение, англичане воюют просто для того, чтобы воевать! – часто брюзжал он, обращаясь к епископу, покорно выслушивающему стенания собеседника.
– Всё в руках Господа!– терпению его преосвященства позавидовали бы даже скалы.
О Братичелли, как волны об утес разбивались все неприятности, оставляя того в непоколебимой уверенности, что все как-нибудь образуется к вящей пользе папского престола. Увы, граф такой счастливой уверенности вовсе не разделял, и в какой-то мере оказывался прав.
Занявшийся после реставрации своими неотложными делами Эдуард усиленно делал вид, что никакого посольства с предложением о перемирии в его столице нет. Мало того, иногда король вел себя настолько враждебно, что легаты всерьез опасались, как бы война не вспыхнула вновь, так как Англию к этому изо всех сил подталкивал Карл Смелый.
Зато были новости у Славека. Бывший вагант плотно засел за книги по демонологии. Днем и ночью погружался он в страницы, перегруженные настолько специфическими сведениями, что ему страшно было оставаться одному в комнате.
Как-то он забрел в один из кабачков, подумать и немного отвлечься от прочитанного кошмара. Гачек мирно сидел с бутылкой вина, рассеяно прислушиваясь к пьяным разговорам посетителей и искренне завидуя их беззаботности, когда к нему подсел один из вагантов, знакомых ещё по Медицинской школе.
– О, Гачек,– панибратски стукнул он Славека по спине,– куда же это ты так неожиданно пропал?
– Да так,– неопределенно протянул молодой человек, – дела!
– А твоя сестра тебя нашла?
– Моя сестра? – удивился Гачек,– но у меня никогда не было сестры!
– Значит, это была какая-то уж очень изобретательная подружка, которая заморочила голову нашему профессору де Монтрею, – пьяно рассмеялся тот,– ты же знаешь доктора – его обвести вокруг пальца ловкой девчонке ничего не стоит!
У насторожившегося Гачека тревожно стукнуло сердце – никаких подружек у него в Париже не было, и искать его могли только две женщины – или графиня, или Хельга. Он прекрасно помнил доктора де Монтрея, посетил когда-то несколько лекций мэтра и теперь, расспросив своего прошлого сокурсника о его месте жительства, кинулся в Латинский квартал.
На его счастье доктор оказался дома. Выглядел он неважно, принял гостя весьма неохотно, и поначалу на вопросы Гачека в основном отвечала его необъятных размеров сварливая служанка. Что-то яростно мешая в подвешенном над очагом котле, она встретила гостя далеко не приветливо.
– Как же, жила здесь ваша сестра – криворукая неумеха, – злобно ворчала Жервеза,– ох и намучалась я с ней, слов нет! Ни постирать, ни приготовить, даже подмести и то не могла. Единственное, только шить умела! А ещё этот ваш братец – урод! Вот прожорливая и вредная утроба! Как его только земля носит? В общем, не в обиду будет сказано, ещё та у вас семейка!
Ошеломленный Славек почувствовал, как ему становится плохо то ли от радости, что графиня все-таки жива, то ли от нового витка тревоги – ведь сейчас её здесь не было!
– Где она?– побледнел он, без приглашения опускаясь на лавку.
– А черт её знает! Все было тихо мирно, мы шли по базару, как она вдруг дала стрекоча, а потом и вовсе исчезла. Просыпаюсь утром, а её нет, как сквозь землю провалилась! И уродец за ней уплелся!
Гачек перевел вопросительный взгляд на доктора, но тот ответил многозначительным кивком, приглашая выйти из дома. Оказавшись на улице, они зашли в небольшой кабачок неподалеку.
– Если вы действительно брат Стефании,– спросил печально де Монтрей, – скажите, от кого она все время пыталась сбежать?
– Донна Стефания вовсе не сестра мне, а лишь только землячка,– не стал лгать Славек,– она жена влиятельного и знатного испанского гранда – графа де ла Верды. Они повздорили, и она сбежала от супруга. Это произошло уже больше полугода назад, и с тех пор мы безуспешно ищем её по всей Франции. Уже одно то, что она появилась в вашем доме, делает меня счастливым! Но где графиня была всё это время? Она ничего не рассказывала?
Мэтр жестом истого парижанина небрежно дернул плечами, устремив тоскливый взгляд в кружку с вином. Было видно, что разговаривает он через силу, и настроение у известного своей доброжелательностью доктора, хуже некуда.
– Кое-что говорила! Её держали пленницей в неизвестном замке, и она боялась преследования, какого-то мужчины.
– Где же графиня сейчас?
И тут Гачек увидел, что мэтр скорбно прикусил губу.
– Женщина исчезла, ничего никому не сказав!
– Когда это было?
– Три недели назад, – доктор тяжело вздохнул и вдруг горячо заговорил,– все было хорошо! Стефания спокойно и стойко переносила свое окружение, была мила и приветлива, шутила и смеялась, хотя,– тут он задумчиво запнулся,– в последнюю встречу она мне показалась опечаленной, что-то её тревожило!
Гачек недоуменно напрягся, заслышав особое ударение на слове окружение.
– А где находилась графиня?– не понял он.
Профессор заметно смутился и даже слегка покраснел.
– Стефания мне сказала, что её преследователь знатный человек и ей надо бежать. Я подумал, что единственное место, где бы девушка могла затеряться и где бы её ни стали искать, это публичный дом!
– Бордель?!– Гачек не поверил собственным ушам, – вы отправили графиню в бордель?!
– У меня есть связи среди содержательниц этих заведений, – принялся оправдываться лекарь, – и я знал, что её надежно спрячут. Девушка сидела в маленькой каморке и прилежно штопала девицам чулки, вполне смирившись с таким окружением. У неё такое великодушное и доброе сердце, что Стефания подружилась с обитательницами борделя, и там все расстроены из-за её пропажи.
Гачек только глазами хлопал, пытаясь воедино собрать разбегающиеся мысли.
– Графиня штопала чулки потаскухам,– шок был слишком силен, чтобы он мог как-то осмыслить и смириться с таким известием,– а может, это была не она? Донна Стефания редкостная красавица...
– ... ласковая и нежная, – продолжил описание мэтр, со вздохом облокачиваясь на далеко не самый чистый край стола,– это сама доброта, а не женщина. А таким не страшен бордель, они всех согревают теплом своей души, своей улыбкой. У Мами её прозвали Ангелочком!
Славек посмотрел на его грустное лицо, печальные глаза и руки, бесцельно крутящие кружку, и всё понял. Он искренне посочувствовал этому человеку, но, увы, успокоить его ничем не мог.
– Отведите меня в тот бордель, нужно поговорить с девицами. Может, графиня с кем-нибудь поделилась планами очередного побега!
Де Монтрей немного подумал, невидящими глазами глядя куда-то сквозь собеседника.
– Стефания не могла просто так бросить меня, не сказав ни слова, – наконец произнес он,– мы любили друг друга! Я знаю, чувствую, случилось что-то страшное!
Гачек недоуменно осмотрел невыразительную внешность этого мужчины.
– Вы хотите сказать, что графиня была вашей любовницей?
– Я слишком любил и уважал Стефанию, для того чтобы оскорбить, когда она в столь двусмысленной ситуации,– отрезал, возмутившись, доктор, а потом уже тише добавил,– это женщина может сделать мужчину счастливым, просто находясь с ним рядом!
Гачек задохнулся от удивления. Надо же, этот невзрачный человек довольно точно охарактеризовал свое отношение к графине, выразив несколькими словами и то, что переполняло его душу.
В бордель Мами они попали на следующий день к обеду.
Славек недоуменным взглядом окинул неказистое, провонявшее нищетой и кислым вином убежище порока. Дом терпимости был одним из самых дешевых и непритязательных заведений такого рода, и надо же, что именно здесь нашла пристанище графиня де ла Верда. Про себя Гачек возблагодарил Господа за то, что дон Мигель не видит этого убожества – можно только представить, как болезненно бы ударило графа по фамильной гордости подобное унижение его жены.
Сама хозяйка неохотно разрешила посетителю увидеться с девицами, и если бы он не развязал кошелек и не отстегнул ей кругленькую сумму, то, наверное, просто выставила его из заведения.
– Ушла,– отмахнулась она от расспросов,– куда? Кто ж знает? Что я ей сторож, что ли?
Гачек с неприятным чувством брезгливой жалости осмотрел узкую лавку, на которой спала графиня, нищее убожество захламленной комнаты, и неожиданно наткнулся взглядом на стоящую на колченогом табурете черную коробочку из дорогого атласного дерева.
– Это оставшиеся после неё притирания,– неохотно пояснила Мами,– выкинуть рука не поднялась, а пользоваться никто не хочет, уж больно неприятный запах. Такой мужчину не привлечет, а скорее отпугнет.
Гачек осторожно прикоснулся к вещице, рука тут же запахла полынью.
– Я заберу её с собой! – и, не дожидаясь согласия, положил притирания в карман.
Беседа с девицами так же мало, что прояснила в этой темной истории.
– Ангелочек – настоящая милашка, и с ней было приятно иметь дело,– было единодушное мнение всех присутствующих при разговоре,– никогда никому слова плохого не сказала, всегда улыбалась и терпеливо латала любую рухлядь, которую ей подсовываешь.
Толстуха Изабо даже прослезилась.
– Ангел, светлый ангел,– пробормотала она, с шумом высморкавшись в большой платок, – не то что этот выродок – её братец!
И вот только тут Гачек вспомнил про Тибо.
– А где этот шут? Он-то куда делся?
Девки только пожали плечами, недоуменно переглянувшись.
– То же ушел вместе с ней,– неуверенно протянула одна из них,– по крайней мере, мы его больше не видели! Надо спросить у его невесты – уж Мадлен-то точно знает, где её голубок!
– Мадлен? Кто такая Мадлен?
– Помощница травницы Катрин Прель,– вежливо пояснили ему,– Ангелочек сосватала для вашего братца эту хитрую девицу. Впрочем, они с Тибо – два сапога пара!
История любовных шашней шута, с какой-то Мадлен, ваганта заинтересовала мало, так как ничего не давала для его поисков.
– А бывал ли у сестры, кто-нибудь, кроме мэтра и вас, демуазель?– вежливо он обратился к переминающимся с ноги на ногу зевающим девицам.
Женщины многозначительно переглянулись, немного помялись и все же решительно покачали головой, а мэтр почему-то стыдливо отвел глаза.
Гачек стразу же сообразил, что тут что-то не так, и все они кого-то покрывают. Но кого? Не барона же? Особенно его поразило поведение доктора – у Славека сложилось стойкое впечатление, что он молчит, о каком-то визитере графини.
Но делать нечего, пришлось убираться, несолоно нахлебавшись. Напоследок он все же закинул, на всякий случай, приманку.
– За все сведения касательно моей сестры, я щедро заплачу! Поэтому, если что-нибудь узнаете, то спросите на папском подворье секретаря графа де ла Верда Славека Гачека.
По тому, как заинтересованно встрепенулись некоторые из девиц, он понял, что кажется, попал в цель. Кто-то из этих потрепанных жизнью шлюх располагал нужными сведениями.
Расставшись неподалёку от Сите с мэтром, Гачек пустился в неторопливую прогулку вдоль Сены – ему надо было подумать.
Глядя на толпящихся на берегу реки прачек с вальками в руках, которые не смотря на довольно холодный день ловко и споро били ими по белью, разбрызгивая грязь во все стороны, он сообразил, что ему нужно делать.
Поздно вечером Славек переступил порог заведения Мами-ля-Тибод, но ни с черного хода, а с парадного, в качестве клиента. Первой, кого он увидел на входе, была сама хозяйка заведения.
– Вы решили вернуться к нам в виде гостя?– расплылась она в нарочито гостеприимной улыбке,– никак понравилась, какая-то из моих птичек?
– Не без этого,– Славек счел нужным улыбнуться в ответ,– такая черноволосая, аппетитная милашка с грустными карими глазками.
– Амбруаза,– всплеснула руками Мами,– жаль, но она уже с клиентом. Может, выберите еще кого-нибудь?
– Нет, я подожду,– отрицательно покачал он головой и прошел в большой зал, где стояли столы с лавками, за которыми веселились вместе с клиентами девицы.
Некоторые сидели у них на коленях, другие уже поднимались в обнимку наверх, а третьи ещё скромно ждали своей очереди на лавке у стены. Гачек заказал себе вина и стал ждать, когда появится Амбруаза – именно в её глазах он заметил вспыхнувший интерес при сообщении о вознаграждении, но видимо она побоялась развязать язык при всех.
Время шло, а девицы все не было и не было, когда к нему подошла белокурая худая женщина с явными признаками грядущей чахотки на бескровном лице.
– Зачем вам Амбруаза?– подсела она рядом,– пойдемте со мной, я сделаю все не хуже, чем она. И если мы сговоримся на счет платы, то отвечу на вопрос, на который никто не захотел отвечать утром.
Нужно ли говорить, что Гачек сразу же последовал за этой потрепанной жизнью жрицей любви.
– Что же от меня все скрыли? – сразу же спросил он, стоило им остаться наедине.
Девица молча вытянула ладонь. Гачек до тех пор отсчитывал монеты, пока та не кивнула согласно головой. Он недовольно поморщился – однако, получилась весьма недурная сумма!
– Итак, красавица?
– У вашей сестры в гостях любил бывать Франсуа Вийон. Они постоянно о чем-то болтали, и он даже как-то помогал ей штопать юбку Изабо. Мэтр то же сидел вместе с ними, хотя ему не нравилось, что тот крутится вокруг его девушки. Но доктор славный и мягкий человек, поэтому не выгонял его прочь!
– Кто такой Франсуа Вийон?– недоуменно спросил Славек, у него было смутное чувство, что он раньше слышал это имя.
Девица глянула на него с таким пренебрежительным презрением, что Гачеку моментально стало стыдно за свою неосведомленность.
– Это поэт!– сухо пояснила она.
– Но почему надо было скрывать, что Вийон бывал у моей сестры?
– Потому что решением капитула он изгнан из города и ему грозит виселица, если кто-нибудь из власть имущих узнает, что Франсуа обретается в Париже. А так как все девицы в нашем борделе его жалеют, ведь он пишет о нас такие правдивые стихи, то понятно, не хотят его выдавать!
– А мэтр Метье?
– Мэтр – святой человек! Он никому за всю свою жизнь не сделал ничего плохого и всегда верил людям. А между тем, Ангелочек ушла именно с этим гулякой и бражником!
– Ты уверена?– судорожно схватил её за руку взволнованный Гачек.
Неужели, после стольких неудач, он опять наткнулся на след графини!
– Я их видела собственными глазами,– даже обиделась девица,– оба мрачнее тучи, и было заметно, что недавно поссорились. Только ума не дам, куда он её повел, ведь у Франсуа ни кола, ни двора, а из имущества – одни только драные штаны, да потрепанный плащ.
– Но ведь где-то же он ночует?– нахмурился Гачек.
Задача усложнялась – попробуй, найди в Париже человека, у которого нет крыши над головой!
– А где ночует ветер? Вийон тот же ветерок,– усмехнулась та,– сегодня он гостит в постели шлюхи, завтра во Дворе Чудес, он везде у себя дома!
Про Двор Чудес Славек уже был наслышан, и с его обитателями сталкивался, несколько раз даже лишившись всей наличности после этих неприятных встреч. Понятно, что в эту парижскую клоаку Гачеку доступа не было. Собственно, девица ему больше не была нужна, но все-таки он с неожиданным интересом спросил:
– Почему все молчали, а ты решила рассказать о Вийоне?
– Он меня высмеял, сравнив с тощей смертью,– нахмурилась та,– не всем же быть такими коровами, как Изабо?
– Ты не худая,– не согласился Гачек, потрепав её за подбородок,– ты изящная, и стыдно поэту этого не понимать!
Девка польщено хихикнула.
– Может, останешься, я недорого с тебя возьму?
Гачек добавил осведомительнице ещё одну монету, и все-таки откланялся.
– Я буду крайне благодарен, если ты сообщишь мне, когда появится поэт!
Девушка согласно кивнула головой, быстро пряча монетку в извечный женский кошелек в вырезе лифа. Но забегая вперед, нужно сказать, что известий от неё не поступило, ни через день, ни через месяц. Может, Вийон больше не посещал заведение Мами, а может, девица просто забыла о его просьбе, уж не говоря о том, что она могла и помириться с ветреным поэтом.
И Гачек, в очередной раз тяжело вздохнув, сел за письмо к графу, чтобы ознакомить патрона с последними известиями.
АНГЛИЯ.
Англия в очередной раз пылала костром непомерных страстей и амбиций своих королей. Эдуард страшно раздражал графа своей непоследовательностью и чрезмерным честолюбием.
– Выскочка! Все его интриги однажды закончатся огромным пшиком, который будет слышно даже на задворках Европы, – мрачно пророчил епископу дон Мигель, склоняясь над шахматами, – и нам опять придется все начинать сначала, только в гораздо худших условиях!
– Всё в руках Божьих, сын мой!– прелат в задумчивости сделал ход конем,– вам шах!
Де ла Верда быстро устранил угрозу королю, защитив его королевой.
– А вот в нашем случае,– рассеянно вздохнул он,– не та королева, чтобы защитить позиции короля! Елизавета Вудвилл красотка, каких мало, но надо совсем не иметь ума, чтобы жениться на ней! И вот теперь этот клан мутит воду в грязной воде английской политики. Глаза бы мои их всех не видели! Сколько, интересно, его святейшество нас будет здесь держать?
– Покуда не выполним свою миссию,– епископ сосредоточил внимательный взгляд на шахматной доске,– что-то вы сегодня плохо играете!
– Мы с вами в неравных условиях, ваше преосвященство,– нервно возразил дон Мигель,– вам все равно, сколько здесь сидеть, потому что в случае удачного исхода переговоров вы получите кардинальскую шапку, а я? Потеряю окончательно свою жену!
– Какие-то известия от вашего секретаря? – догадался собеседник.
– Да! – и де ла Верда пересказал ему содержание письма Гачека.
Епископ долго молился, закрыв глаза и благочестиво держась за свой нательный крест.
– Я рад, что наше прелестное дитя все-таки жива,– перекрестился он напоследок,– честно говоря, все это время, пока вы предавались размышлениям о бароне де Ла Роше, я был уверен, что это лишь плод вашей ревнивой фантазии, а бедной девочки нет в живых. А она не просто жива, но и сохранила свой ангельский характер. Меня умилила история со штопаньем чулок в борделе. Какое похвальное смирение!
Графа даже затрясло от бешенства.
– Ваше преосвященство, только уважение к вашему сану удерживает меня от того, чтобы упрекнуть вас в потере рассудка! Неужели и вас охватила болезнь английского короля? Моя жена в борделе! Графиня де ла Верда под одной крышей с блудницами! Есть ли что-либо более унижающее мою фамильную честь? Что вас может умилять в этом позоре?
– Графиня сбежала от какого-то негодяя, предпочтя грязную тяжелую работу служанки разврату и похоти, – поучающее заметил епископ, – и моё пастырское сердце не может не радоваться за неё!
– Разврату и похоти? – побледнел граф.– Святой отец, мне нужно срочно ехать во Францию! Все равно переговоры застопорились, отпустите хотя бы на месяц!
Братичелли долго молчал, размышляя о создавшейся ситуации, взвешивая все за и против.
– Она пропала почти два месяца назад,– наконец, задумчиво протянул он, перебирая четки,– скоро лето! Ходят упорные слухи, что король Эдуард при помощи Карла Смелого собрал достаточно большое войско и скоро начнет военные действия против Франции. Людовик, по вашим же, таким изощренным методом добытым сведениям, даст в этом случае армию Маргарите. Начнутся полномасштабные военные действия...
Он бросил укоризненный взгляд на собеседника.
– ... во Франции война уже идет, её объявил герцог Бургундский королю! И вот в этих условиях, вы собрались пересекать оба эти королевства даже не в составе папского посольства, а как частное лицо. Это очень опасно для вашей жизни, которая сейчас принадлежит не вам, а папе и его замыслам, во имя нашей великой матери-церкви. Я знаю насколько вам плохо, обещаю отпустить вас во Францию, как только чуть стабилизируется обстановка, но не сейчас!
Граф со стоном уронил голову на так и не доигранную шахматную партию.
– Я понимаю ваше горе, ваше отчаяние, сын мой,– в голосе епископа звучало неподдельное участие,– но если вы задумаетесь над моими словами, то поймете, что я прав!
Последующие события показали, насколько был прав, поднаторевший в дипломатических интригах старый легат. Очевидно, выполняя слово, данное Карлу Бургундскому в обмен на поддержку во время решающей схватки с Ланкастерами, король начал спешно собирать войско для отправки в Кале и даже нагло потребовал у Людовика, дабы принадлежавшую ему корону Франции в обмен от отказа от похода. Столетняя война уже смело могла претендовать на звание Бесконечной!
На папском подворье тоже внимательно наблюдали за происходящим. И хотя события шли явно в разрез с теми целями, которые преследовало посольство, наши герои отнюдь не собирались сидеть, сложа руки.
– Вот сейчас,– подсказал епископ графу, – и образовался тот благоприятный момент, сын мой, когда вы можете покинуть Англию! Вам надлежит провести ряд переговоров с королем Людовиком о создавшейся ситуации. Может, его величеству есть, что ещё предложить Эдуарду взамен отказа от притязаний на французский трон? В конце концов, английская казна пуста, а Людовик умен! Я уверен, что он сможет просчитать, сколько стоит ключик к сердцу Йорка.
Граф с надеждой глянул на епископа. Он так долго этого ждал, что не поверил собственным ушам.
– Я могу уехать?
– Да,– снисходительно перекрестил его прелат,– я вас отпускаю! Но в сентябре вы должны вернуться. Вам предстоит заняться сестрой Йорка – Маргаритой!
– Ещё одна Маргарита в этом деле,– тяжело вздохнул де ла Верда, но глаза его засветились предвкушением скорого пути, и стало ясно, что мыслями он уже в Париже.
ДВОР ЧУДЕС.
Граф свалился на голову Гачеку, когда он его меньше всего ожидал.
Славек с головой ушел в толстые фолианты отцов церкви. Демонология – наука никогда его не увлекавшая, сейчас прочно занимала в его мыслях главенствующее место. Он читал – и верил, и не верил собственным глазам. Иногда все это казалось ему чушью, а иногда заставляло задумываться.
Вот в эти научные изыскания и вклинился граф, сразу же положивший конец подобному времяпрепровождению. Де ла Верде и так было все ясно, и в его голове никогда не было места сомнениям его вечно мятущегося между верой и неверием секретаря.
– Я хочу увидеть лекаря, у которого жила моя жена,– заявил он,– затем, меня интересует хозяйка борделя, а на закуску мы оставим этого непристойного рифмоплета. Ничего, у меня есть способ его вытащить даже из такого укромного уголка, как Двор Чудес!
Несмотря на то, что в своё время кардинал Бурбонский вызвал недовольство короля, позволив развернуться в Париже сыску инквизиции, он и на этот раз принял графа радушно и помог ему всем своим влиянием. Это было тем более ценно, потому что сам кардинал находился в этот момент в очень сложной ситуации, так как был связан родственными узами и с Карлом Смелым, и с королем Людовиком.
– Между молотом и наковальней! – жаловался он каталонцу.
Дон Мигель сочувственно кивал головой, но у него было достаточно своих неприятностей, чтобы ещё забивать голову чужими проблемами.
Де Монтрей был немало поражен, когда в один из дней июня застал у себя дома вельможу, с гордым и надменным профилем аристократа. Граф не успел ещё рта раскрыть, а парижанин уже сообразил, кто перед ним:
– Что вам нужно, мессир?
Дон Мигель внимательно осмотрел лекаря. Гачек ничего не стал ему ни писать, ни говорить о чувствах, связывающих мэтра и графиню, но дон Мигель и сам понимал, что его жена обычно вызывала у мужчин чувство большее, чем простая симпатия.
– Прошлой зимой у вас жила донна Стефания,– сухо пояснил он свой визит,– и я ещё раз прошу вас вспомнить, что она говорила о мужчине, который удерживал её в заточении.
– Не много,– устало вздохнул мэтр, – графиня рассказывала, что сбежала от него!
– Как вам могла прийти в голову мысль укрыть мою жену в борделе?– дон Мигель до сих пор не мог прийти в себя от подобного унижения.
Но лекарь только пожал плечами.
– Укрепленных замков у меня нет!
Профессор разговаривал с ним холодно и лаконично, избегая даже встречаться взглядами. Де ла Верда прекрасно понимал, что тот жаждет отделаться от его общества, но у него были ещё вопросы.
– Какие отношения были между донной Стефанией и рифмоплетом Вийоном?
И вот только тут граф увидел, что лекарь вздрогнул и заметно смутился.
– Зачем вам Франсуа? Он не имеет никакого отношения к её исчезновению! – растерянно пробормотал он, испуганно косясь на собеседника.
– Очевидно, что даже будучи в Англии, я знаю об этом больше, чем вы, у которого все происходило под самым носом! – зло усмехнулся граф.
Профессор поднял на него встревоженные глаза.
– Что вы имеете в виду?
– В тот день Стефания ушла вместе с поэтом, их видели!
Похоже, ему все-таки удалось зацепить за живое флегматичного доктора. Де Монтрей нервно пробежался по комнате.
– Я не понимаю,– наконец, озадаченно остановился он,– куда и зачем Франсуа мог повести женщину? И почему впоследствии, когда мы с ним встречались, он мне ничего об этом не сказал?
– Давно вы его видели?
– Где-то недели три назад, случайно встретились на улице. Вийон ещё спросил, нет ли каких-либо известий от Ангелочка – так вашу жену прозвали в борделе.
– Наш источник говорит, что они, скорее всего, поссорились – из-за чего это могло произойти?
– Не знаю, они о многом болтали. На Вийона трудно сердиться, он такой ... непосредственный!
– Где я могу его найти?
Лекарь лишь недоуменно пожал плечами.
– Он может быть, где угодно! Сейчас тепло, любой угол для него дом. Вийона любят в Париже!
– Необыкновенной души человек?– не поверил дон Мигель.
– Негодяй, каких мало,– вздохнул доктор,– но обаятельный!
Почти тоже, правда другими словами, сказала графу и Мами.
– Чертов прилипала,– проворчала та, пряча за корсаж деньги, щедро отсыпанные посетителем,– терпеть его не могу! Наглый до беспредела – все время норовит воспользоваться девками бесплатно, мало того, ещё и умудряется выклянчить монеты. Сколько раз я ругалась с ними, угрожала, что выгоню, если обнаружу Вийона в их постелях во время работы, все без толку! Он, дескать, их понимает, относится к ним ласково и с любовью! Не дуры, ли? Ничему их жизнь не учит! Мало того, иногда деньги этих идиоток безобразник тратит в другом заведении, платя какой-нибудь увлекшей его красотке, так как постоянно влюблен, разочарован и думает о женщинах хуже некуда!
– Но почему,– невольно заинтересовался таким феноменом дон Мигель,– чем он так отличается от остальных мужчин?
– Открытым хамством, да зубоскальством! А потом сплошные слезы!
– Почему?
– Последствия любви,– зло усмехнулась Мами,– а что касается Ангелочка, то право слово, никак не могу взять в толк, куда он мог её повести!
– А где можно найти Вийона?
– Да кто ж его знает,– рассмеялась сводня,– может, пока мы с вами тут разговариваем, он торчит у какой-нибудь девицы прямо у нас под носом, а может, где-нибудь за городом слушает пенье соловья! Это же ураган, куда хочет, туда и летит! Не зря уже несколько лет подряд его не могут найти королевские бальи, чтобы повесить. Уж что-что, а веревку он заслужил!
Оставалось только развести руками, да отправиться на ужин во дворец к кардиналу Бурбонскому.
– Поймать этого рифмоплета сложно,– подтвердил и последний, смакуя рыбу в специях,– мы прекрасно знаем, что он нарушил приговор городского капитула и обретается в городе. Иногда мелькает то там, то тут..., я сам лично видел его несколько раз, но передать в руки властям у меня лично рука не поднимается! Скажу по секрету, я люблю стихи бездельника, хотя и считается дурным тоном их читать, но в них много такого, что находит в моей душе живейший отклик. Есть в нем что-то такое, что прощаешь ему любую выходку! Вийон по-настоящему талантлив. Правда, поэтический дар нападает на него только, когда он слишком голоден и в минуту жесточайшей меланхолии. Мне как-то герцог Бурбонский показывал стихи, в которых он просил у него денег, с такой смесью наглости, цинизма и насмешки, что просто дар речи теряешь! Никакого уважения ни к власть имущим, ни к церкви у него нет! Он, несомненно, еретик, и хотя столько раз благополучно уходил от веревки, благодаря заступничеству принца Карла Орлеанского, по-хорошему, его давно надо сжечь на костре. Но,– прелат, глубоко вздохнув, со смаком обсосал рыбий хрящик, – хороший поэт, как и хороший повар достаточно редки в нашем мире!
– Рыба хороша, – сдержано похвалил граф, и вернулся к интересующей теме,– вот уже несколько дней я занимаюсь этим прохиндеем. Талантливый поэт, попрошайка и вор, ограбивший в свое время Наваррский колледж, да и вообще тянущий все, что только гвоздями не прибито. Может и есть в городе, какая-нибудь шлюха, которой он не обчистил карманы, так её можно выставлять на Гревской площади, как достопримечательность. Но все в один голос твердят, что Вийон нищий и даже не имеет целой приличной одежды, уж не говоря о крыше над головой. Чем он ещё занимается помимо воровства и сочинительства стихов?
– О, на этот вопрос я вам могу ответить,– расхохотался дородный кардинал,– Франсуа все проигрывает! Кости, карты, тараканьи бега, в общем, все, что может предложить порок. Вийон страстный игрок и шулер, играющий краплеными картами. Игра занимает все его мысли, отодвигая и девок, и стихи на последние места. Часто он проигрывался до нага, и постоянно всем должен.
– Игрок? – де ла Верда почувствовал прилив надежды,– а где в этом городе играют?
– Спросите, что-нибудь полегче,– фыркнул кардинал,– законом это запрещено, но во всех трактирах тайно все же играют. Есть у него, конечно, и излюбленные места, но как вы понимаете, мне он о них не рассказывал.
