Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 2. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
Короче, если были среди присутствующих люди, симпатизирующие Генриху, то они считали нужным помалкивать. Среди моравских баронов царили патриархальные нравы, инакомыслящим могли расквасить нос, а то и хуже. От души проорав все свои претензии, заговорщики, в конце концов, пришли к соглашению, что сразу же, как маркграф испустит дух, они провозгласят властителем Ульриха. Когда же Генрих прискачет к телу отца, то его поставят уже перед свершившимся фактом. И пусть Корвин хоть лопнет от злости!
Естественно, что все эти разговоры были известны маркграфине, которая в ужасе склонилась над синеющим от удушья мужем.
– Подождите, дорогой,– плакала она,– не умирайте! Вы, Люксембурги, всегда славились выносливостью. Дождитесь нашего мальчика, я сердцем чувствую, что он уже в дороге. Держитесь, держитесь!
Естественно, что хотя Генрих и не присутствовал на заседании заговорщиков, он не обманывался на счет любимого дядюшки. Поэтому, когда принц ворвался со своими людьми в ворота замка, он не пошел напрямую в спальню умирающего отца, а прокрался туда потайными ходами, внезапно возникнув перед родителями и епископом прямо из стены.
Шпильберг – резиденция моравских маркграфов славился своими потайными ходами, и, разумеется, Генрих в них прекрасно ориентировался – его в свое время ознакомил с этой государственной тайной отец.
– Генрих, мальчик мой,– кинулась ему на шею обливающаяся слезами мать, но сын решительно отстранив её, подошел к задыхающемуся на смертном ложе маркграфу.
– Я здесь, отец,– почтительно поцеловал он холодеющую руку,– я мчался, загоняя коней, чтобы не допустить междоусобицы в государстве, законно приняв власть из ваших рук!
– Генрих! – отец, в кои-то веки растянул дрожащие губы в улыбке.
Они никогда не были близки, мало того, не доверяли друг другу. Но сейчас все резко изменилось! Маркграфу явно хотелось сказать сыну что-то личное, как-то приласкать его перед вечной разлукой, но дела государства для подобных людей всегда важнее, чем родительская любовь.
В присутствии епископа и нескольких ближних дворян власть по всем правилам была передана Генриху. Маркграф поставил дрожащей рукой свою последнюю подпись на документе и испустил дух. Все находящиеся в комнате тут же были приведены к вассальной присяге, и Генрих вышел к дядюшке и недовольным баронам уже маркграфом.
Но оппозиция ещё не сказала своего последнего слова. В некоторых районах вспыхнули стихийные восстания, которые новому маркграфу с трудом удалось подавить. Генрих метался с отрядом рыцарей по стране, решая спорные вопросы – кого-то уговаривая, а кого-то запугивая, и наводил порядок в своем лене. Дядюшку, после упорного сопротивления, ему удалось упечь в монастырь.
И только в марте, когда более или менее утихли все недовольные, новый маркграф съездил в Буду и принял вассальную присягу.
И возвращаясь назад после такого изматывающего марафона, Генрих внезапно осознал, что на дворе весна – светит солнце, и из-под снега показалась первая трава, горько и волнующе пахнет набухшими почками. И его сердце громогласно, потоком бушующей крови напомнило о темно-синих глазах и золотистых кудрях единственной женщины, которая сумела покорить его сердце.
Все это тяжелое время ему было не до любви. Бывая в Шпильберге, он подчеркнуто посещал только спальню маркграфини, и пока двор лихорадило в догадках о том, кто станет фавориткой нового властителя, Генриха этот вопрос волновал мало. Всему свое время..., и вот это время, наконец-то, настало!
Иногда он даже сам себя недоуменно вопрошал, почему так прикипел душой к Стефании, и честно отвечал – потому, что её когда-то увели из-под самого его носа. Месть дону Мигелю стала для Генриха делом принципа – принципа божественного главенства над человеком ниже его по положению. Возможно, если бы девицу удалось совратить, Генрих давно бы уже забыл о златовласой красавице, но... нам особенно дорого только то, что недоступно! Мнимая смерть красавицы примирила его с утратой, но когда он узнал, что женщина все-таки жива, желание обладать ей вновь заполонило душу.
Итак, графиня де ла Верда не погибла, а уютно утроилась под одеялом фон Валленберга! Маркграф досадливо нахмурился – никому в этом мире нельзя доверять, даже профессиональным разбойникам и похитителям!
Но со времени получения известия прошло больше полугода, может, семья Стефании уже узнала о том, что она жива? Интересно, известно ли старому лису Збирайде о чудом спасшейся крестнице?
Выяснить это можно было несколькими способами. Во-первых, пригласить упрямого барона в Брно и прямо задать вопрос о Стефании. Но его неуместное любопытство могло вызвать нежелательные вопросы. Во-вторых, можно было отправиться в дом Збирайды самому, и незаметно расспросить о крестнице близких пану Ирджиху людей.
После недолгого раздумья Генрих решил пойти вторым путем.
Воспользовавшись первым же подвернувшимся поводом, маркграф объявил, что хочет поохотиться в угодьях своего верного вассала – барона Збирайды. Старший сын барона вне себя от счастья поспешил к отцу с радостной вестью, зато двор находился в состоянии полнейшего недоумения, пытаясь понять, что происходит. Время для охоты было выбрано явно неудачное, особенно для такого опытного охотника, как Генрих. Но государи не обязаны ни перед кем отчитываться, и в конце апреля маркграф появился во владениях Збирайды, не слишком обрадованного такой честью.
ЕЛЕНКА.
Когда старший сын Збирайды Тадеуш поведал отцу о чести принимать в гостях самого маркграфа, изумленного пана Ирджиха охватили противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад и горд, что Генрих решил почтить своим визитом его дом. Но с другой – все это было очень странно!
– Охота?– без обиняков высказал он сыновьям.– На кого, на юбки девок? Что, в Брно их недостаток или при дворе шлюхи вдруг перевелись? А на какого ещё зверя охотятся в это время года?
– Может, на уток?– нерешительно пробормотал Тадеуш.
Сыновья побаивались грозного родителя, и поэтому больше помалкивали в ответ на его резкие замечания. Вот и сейчас Збирайда вскипел от глупости отпрыска.
– Они после перелета едва живые, никакого мяса! Да и нет в моих угодьях крупных гнездовий. Для этого озера или плавни нужны! Не будет же маркграф по самое...,– тут он выразился весьма неприлично,– лазить по нашим непроходимым болотам? Что, приятнее занятия не нашлось?
Тадеуш вжал голову в плечи. У отца к нему и его жене Марженке было слишком много претензий, которые барон, не мудрствуя лукаво, высказывал прямо:
– Мне самому, что ли заняться твоей женой, чтобы она понесла, или ты сговоришься, с кем-нибудь из друзей, раз сам не мужчина?
– Отец!
– Что, отец? Где внуки, или ты ленишься взгромоздиться даже на свою жену? Перевелся род Збирайдов, не иначе! Карел с девками спит, а невесту до сих пор себе не выбрал, ты же...
Пока отец энергично перепирался со старшим сыном, младший задумчиво молчал.
Не сказать, чтобы его не устраивала бесплодность жены старшего брата. Это означало, что в дальнейшем можно было бы претендовать на его наследство.
Но, во-первых, брат и сам мог его пережить, а во-вторых, могла умереть стерва Марженка. И кто знает, может во втором браке брату повезет больше? Что же касается его женитьбы, то на какую достойную партию мог претендовать младший сын? А Карелу хотелось жениться хорошо, чтобы в дальнейшем, когда умрет отец, не оказаться ни с чем. Можно было бы попытать счастья при дворе того же Генриха, но барон любил младшего сына и не желал с ним расставаться, упорно сватая ему то одну, то другую девушку из соседских семей. Но Карел не спешил с женитьбой.
Между отцом и старшим сыном, тем временем, зашел разговор уже о второй сестре – Еленке.
– Еленку срочно отправить в замок Лукаши под надзор сумасшедшей Анельки. Как бы она не блажила, но всегда сможет понять, что хочет мужчина от её внучки и глаз не спустит с ветреной девчонки! И в кого она только такая?
Братья затаенно улыбнулись. Они бы могли ответить на этот вопрос, но затрещины получать не хотелось. Действительно, если Стефка росла всеобщей любимицей, то её младшая сестра была сущим наказанием.
Елена была то же красавицей, но на другой лад, унаследовав черные буйные кудри своей матери и высокие венгерские скулы под раскосыми глазами красивого иссиня-черного цвета. Яркие полные губы ей достались от отца вместе с тонким выгнутым носиком. Была она пухленькой, дерзкой и весьма соблазнительной – никаких даже намеков на ангелоподобность старшей сестры в её возрасте. А уж характер!
Дерзкая, непослушная, своевольная... С ранних лет Еленка вела себя неподобающим образом для паненки высокого происхождения. В детстве её то и дело ругали за разорванные юбки и сбитые в кровь коленки, снимали с деревьев, вылавливали из воды, где она с деревенскими мальчишками ловила раков. Хеленка с боем мыла ей уши, расчесывала сваленные в колтун локоны, штопала вечно драные чулки.
Позже, едва Елена подросла, чтобы влезть без последствий на коня, она увлеклась охотой. Да так, что Збирайда сколько не ругался, ничего поделать не мог! В любую погоду – в жару и стужу, в дождь и снег, закутавшись в крестьянские овчины, и в окружении своры преданных собак носилась она по лесу от рассвета до заката, добывая зверье, но и страшно рискуя напороться на подраненного кабана, а то и на медведя.
– Ничего не боится,– жаловался Збирайда экономке,– совсем безумная! В её возрасте паненки шьют приданое, да мечтают о женихах, а эта..., вся в репьях, в грязи, пропахла лошадиным потом и псиной, тьфу! Пугало, а не девушка, и это при её-то красоте!
– Может, приохотить паненку к чтению,– мудро заметила Хеленка,– сейчас появилось столько книг, где описывается мир, рыцарские приключения! Мой отец недавно привез одну такую из Брно. Называется Книга о разнообразии мира, написанная итальянским путешественником Марко Поло. Очень увлекательное и познавательное чтение. Еленка – умная девушка, она поймет, что в мире есть ещё немало интересного, помимо охоты на лис!
Збирайда к книгам относился с большим уважением, хотя никогда их не читал. Зачем? Он и так умный! Но если, прочитав какие-нибудь из них, Елена наконец-то повзрослеет, то он согласен развязать кошелек! Благо, печатные книги стоили значительно дешевле рукописных. До этого случая, в замке хранился только один единственный Часослов, да и тот был военной добычей, привезенной из похода то ли прадедом, то ли дедом барона, и, конечно же, Библия, составляющая наряду с облачением и чашей для причастия утварь местной часовни. По этим двум книгам учились читать по-чешски и по-латыни все поколения Збирайдов, в том числе и Елена.
Дело покупки книг было поручено Карелу, который в свое время без особых успехов закончил артистический факультет Пражского университета. Молодой человек съездил в Брно, посетил книжную лавку. Покрутил в руках несколько фолиантов, и выбрал те, которые посчитал интересными для девушки пятнадцати лет. Если бы Збирайда знал, чем обернется эта затея, он не только бы не дал денег на покупку книг, но приказал бы развести в своем дворе большой костер и спалить всю эту любовную ересь!
Неожиданно Елене понравилось чтение – у неё обнаружились острый и пытливый ум, прекрасная память и жажда знаний. Охота была отставлена в сторону, собаки и лошади временно забыты, и она углубилась в книги, пропахшие характерным духом куртуазности той эпохи – Тристан и Изольда, Роман о Розе, Ланселот, или рыцарь телеги. Романтичные истории рассказывали о вечной любви, преданности, страсти, рыцарских турнирах, прекрасных дамах, королях и героях.
Отрываясь от увлекательных страниц, девушка теперь видела не милые пейзажи сельской жизни, а скучный и тоскливый мир, заполненный мычанием коров, запахом навоза, руганью крестного с приказчиками и вонью, варящегося на заднем дворе мыла. Какая тоска!
Поначалу барон не мог нарадоваться на крестницу. Елена оставила мальчишеские замашки, и в чистейшем чепце и опрятном платье сидела рядом с Хеленкой, старательно, хотя и не особенно результативно, учась шить. Вид у девушки стал задумчивым и мечтательным, а в прекрасных глазах светилось явственное ожидание грядущей любви и приключений. Она словно грезила наяву, мечтая о принцах, турнирах, подвигах и славе!
– Всё,– обрадовался, потирая руки, довольный Збирайда,– наконец-то, эта егоза стала на женщину похожа! Теперь можно её и замуж выдать, да сбросить с плеч эту докуку!
Но когда он пригласил в гости своего ближайшего соседа вместе с сыном на смотрины, то его матримониальные планы потерпели сокрушительное фиаско.
– Никогда! – топнула ногой упрямица. – Почему я должна выходить замуж за этого деревенщину? От него пахнет овцами и вид, как у тупого барана! Я хочу, как и Стефка поехать в Брно! Мне тоже хочется выйти замуж за графа!
Напоминать о потере обожаемой дочери Збирайде не стоило – тот мгновенно вышел из себя.
– Нет! Хватит с нас графов и принцев,– кричал он на насупившуюся девчонку,– ты выйдешь замуж за того, на кого я укажу, иначе не видать тебе приданого, как собственных ушей! Останешься в девках!
– Лучше так, чем быть женой свинопаса!– Елена никогда не лезла за словом в карман.
– Кто свинопас? Это Владек-то? На себя посмотри! Давно ли сама перестала быть похожей на грязную холопку? Парень крепкий, здоровый, и с головой у него, в отличие от тебя, все в порядке!
– Ну и женитесь на нем сами! Я хочу в Брно!
– Ты попадешь туда только после моей смерти!
– Тогда и Владек меня получит только в саване!
Збирайду чуть не разорвало от злости.
– Еленка такая же шлюха, как и её мать,– ревел он в гневе, обращаясь к экономке,– ну, чем ей Владек не понравился?!
Хеленка лежала на их общей кровати, и устало наблюдала за мечущимся по комнате бароном. Этот день был не из легких – варили мыло, проверяли оставшиеся после зимы припасы, да ещё она умудрилась сбегать в лес к своей прихворнувшей бабке. И вот теперь ещё Збирайда с Еленкой! После смерти Стефки у женщины в душе поселилась стойкая тоска, отравляющая все вокруг. Но жизнь продолжалась...
– Не по душе ей пан Владек, – легко перевела она дыхание,– такие вещи случаются! Она ещё столь юна, подберет себе жениха!
– Но только не в Брно! – отрезал пан Ирджи.,– Хватит с нас беды со Стефкой!
Хеленка страдальчески поморщилась. Она не хотела этого слушать, не хотела вспоминать. Слишком больно и тяжело!
– Еленка может найти свою любовь и в другом месте. Незачем торопиться!
Збирайда, в общем-то, был согласен с умницей Хеленкой, если бы не тайный страх, все это время неотступно терзающий его душу. Не смотря на все недоразумения и постоянные ссоры, он любил свою младшую дочь, поэтому боялся, что с ней то же что-нибудь случится, и он потеряет ещё и Елену, как потерял в свое время Стефку. Вот если бы удалось её выдать замуж, за какого-нибудь хорошего парня по соседству, то всегда можно было бы навестить дочь, или самому пригласить молодых в гости. Так нет, эта юная ослица упиралась, и не желала становиться счастливой, отвергая подходящих женихов!
И вот когда пан Ирджих и без того был в сомнениях и тревоге, раздумывая, что делать с дочерью, на его несчастную голову ещё сваливался маркграф. Как незваный петух в курятник!
Поэтому, пока в замке заканчивались последние приготовления к приему, и слуги с ног сбивались, расстилая во дворе и в доме бережно хранящиеся в кладовых ковры, а на кухне жарилось и пеклось огромное количество снеди, Хеленка силой выволокла из дома бьющуюся в истерике Елену.
– Так надо,– убеждала упрямицу экономка. – Генрих не тот человек, с которым порядочная девушка может чувствовать себя в безопасности!
– Но я хочу увидеть двор, нарядных и красивых кавалеров,– со слезами протестовала Еленка, – что здесь плохого?
– Эти кавалеры всего лишь толпа беспутных хлыщей, которые только и мечтают о том, чтобы лишить невинности девушку, не давая клятв перед алтарем! – резко оборвала её стенания Хеленка, подталкивая девчонку к лошади.
И только увидев, как та в сопровождении холопа исчезает в направлении замка Лукаши, чуть перевела дух.
Когда было нужно, Збирайда мог показать и широту души, и хлебосольство. Хотя цель визита маркграфа была ему не понятна, он все же закатил великолепный прием в его честь – ломящиеся от угощения столы, рекой льющееся вино и свежее сваренное пиво, музыканты на хорах. Генрих, правда, был не со всем двором, а только с наиболее приближенными дворянами, поэтому наплыв народа был меньшим, чем ожидал барон.
– Вы, наверное, поражены моим приездом?– без обиняков спросил маркграф, милостиво склоняясь к хозяину. – А между тем, вы первый из моих баронов, гостем которого я решил стать. Знаете – почему?
– Бог мой, ваша светлость, какая разница, почему? Разве ваш визит не самая большая награда, которую я получил на склоне лет от своего господина?– вспыхнул от волнения Збирайда.
Он почувствовал себя польщенным словами маркграфа.
– Знаете,– горько вздохнул Генрих, – я до сих пор считаю себя виноватым в той истории с вашей крестницей – девицей Стефанией Лукаши. Мне так жаль девушку! Наша моравская Диана и этот инквизитор!
– Мир праху моей голубки,– перекрестился барон,– не вините себя, государь, ей на небе теперь хорошо!
Казалось, все уже сказано, но маркграф вел себя как-то странно. Немного помявшись, он выдержал довольно длительную паузу, и неуверенно добавил:
– Вы уверены в том, что она мертва?
Это была очень болезненная тема. У Збирайды и сейчас мороз прокатывался по коже, когда он вспоминал, что произошло в его доме после прибытия гонца с известием о смерти дочери. Черное безжизненное лицо Хеленки, плач и проклятия старой Анельки, слезы всей дворни...
– Ох, – тоскливо поморщился пан Ирджих, – посудите сами – если бы Стефка была жива, разве не прислала бы нам какой-нибудь весточки? Не дала бы о себе знать?
Генрих с иронией глянул на хозяина.
– Всё бывает! – туманно заявил он.
Гостеприимный барон выделил гостю самые просторные и богато убранные покои в своем доме. Именно там, прежде чем удалиться в спальню, Генрих выслушал отчет своих доверенных лиц о тайных поисках, которые велись с момента его приезда в замок.
– Никто ничего не знает о судьбе пани Стефании! Вся дворня о ней иначе, чем крестясь, и не поминает. Все твердо уверены в её смерти. Помимо младшей крестницы барона Елены в замке больше нет ни одной пани.
– Елены?– приподнял брови Генрих.– Это дочь пани Марии? Но почему я не видел её?
– Девчонку за несколько часов до нашего приезда отправили в родной замок! Мне по секрету рассказали, что её спрятала в Лукаши, от греха подальше, экономка Збирайды – Хеленка!
Маркграф раздраженно фыркнул. Эти люди точно сошли с ума, приписывая ему необузданное сластолюбие! Можно подумать, что он кинется соблазнять первую встречную деревенскую девчонку, когда к его услугам самые красивые женщины государства!
Генрих расслабленно расположился у разожженного камина и играл с собаками. Страстный охотник обожал гончих псов, и постоянно, как выпадала свободная минутка, с ними возился. Вот и сегодня, раздумывая о том, как умнее распорядиться информацией о Стефке, он трепал их умные преданные морды.
– Хеленка, – задумчиво пробормотал Генрих,– все упирается в эту Хеленку! Мне до сих пор непонятно, почему это де ла Верда передал ей выкуп за брачную кровь, хотя, как выяснилось в последствие, так её и не пролил? Какая она?
Болеслав, его доверенное лицо, неопределенно пожал плечами.
– Красивая,– наконец, произнес он,– лет тридцати пяти, с аппетитными формами. Такая, знаете, уютная, мягкая! Говорят, Хеленка и барон вместе уже больше двадцати лет, и хотя тот не пропускает мимо ни одной смазливой девчонки, ночует всегда в её спальне и очень предан своей холопке.
– Старый черт,– беззлобно выругался Генрих,– никак не утихомирится, прибавляя мне подданных.
С этими словами он встал с места, утомленно потянулся и зевнул.
– Можешь идти спать! – позволил маркграф и камердинеру.
Свиснув собакам, мужчина направился в спальню.
Войдя в комнату, он тоскливо застыл перед монументальным сооружением, мало похожим на кровать. Это больше смахивало на слоеный пирог из-за невероятного количества перин и тюфяков, на которые к тому же надо было взбираться по лестнице чуть ли не под основание бархатного балдахина.
Маркграф раздраженно вздохнул, оглядывая это диковинное лежбище. Он предпочитал жесткие постели и, разумеется, низкие, но понятно, что данное ложе соответствовало, прежде всего, уважению, которое испытывал перед ним хозяин дома. И мало кто думал об удобстве человека, который до кончика носа потонет в лебяжьей перине, страшась из-за неловкого движения, свалиться вниз и сломать себе шею!
Пока Генрих с тоской взирал на кровать, собаки разбежались по комнате, подыскивая себе поудобнее местечко для сна. Им можно было только позавидовать!
Но тут мужчина вынужден был насторожиться, заслышав злобное рычание одной из псин, раздающееся с другой стороны кровати. Так как самой собаки из-за горы перин не было видно, маркграф озадаченно обошел сооружение, чтобы взглянуть – что её встревожило? Но к тому времени, и все остальные собаки обеспокоенно столпились около собранной в виньетку ткани балдахина. Там явно кто-то находился!
Генрих не столько испугался, сколько удивился. Резко осадив псов, которые уже не шуточно собирались разобраться с незнакомцем, он отдернул ткань и замер, пораженный.
К стене испуганно прижалась очаровательная девушка. Черные, буйными кудрями вьющиеся волосы, ладная точеная фигурка, черные сверкающие глаза и яркие пухлые губы. Ему бросились в глаза и странный беспорядок в одежде, и (самое непонятное) босые ноги, не только без башмаков, но и без чулок! Генрих никогда не видел Елену, и ему её никто не описывал, но сразу же понял, кто перед ним.
– Пани?– грозно приподнял он брови, хотя сама ситуация ему показалась весьма забавной.
Девчонку от него спрятали, а она в ответ проникла прямиком в его спальню. Хороша, нечего сказать! Вот так воспитание дал Збирайда своей младшей воспитаннице!
Похоже, сестра скромницы Стефки прирожденная бесстыдница. Но, так или иначе, было заметно, что девчонка растерялась. Одно дело – проникнуть в спальню к мужчине, другое – довести визит до конца! Но Генрих не собирался помогать девчонке – зачем ему такая докука? И все же было любопытно, что эта глупышка намеривается делать дальше?
Прошло несколько томительных минут обмена взглядами, прежде чем сгорающая от смущения девушка неловко присела перед ним в реверансе и тихо представилась:
– Я Елена Лукаши, мессир!
Генрих устало рассмеялся, раздумывая, уж не позвать ли слугу, чтобы он вывел назойливую девчонку прочь, и он смог сомкнуть ресницы. День был достаточно утомительным, чтобы ещё морочить себе голову разговорами с сельскими простушками.
– И что вам, пани Елена, нужно в спальне мужчины?
– Я хотела бы с вами поговорить!– прошептала та, опуская глаза долу.
– Ночью? Что, для этого не будет дня?
– Но меня насильно увезли,– принялась горячо оправдываться юная гостья, нервно теребя шнуровку корсажа,– заперли в Лукаши у бабки, и я с большим трудом выбралась оттуда и тайком ото всех проникла сюда! Мне так хотелось вас увидеть, ваша светлость!
– Зачем я вам понадобился?
Еленка судорожно перевела дух, робко подняв на него черные, сверкающие слезами стыда глаза, и выглядела при этом настолько хорошенькой, что у Генриха поневоле дрогнули губы в улыбке. Положительно, если что хорошего и было у этого черта Збирайды, так это его крестницы. Настоящие красотки! Со Стефкой сестру, конечно, пока не сравнить, но она была ещё совсем юной!
– Итак?
– Разве желание подданной увидеть своего государя, предосудительно?
Надо же, какие обороты речи у деревенской девчонки! Генрих снисходительно хмыкнул.
– Неужели, это зрелище столь желанно?
Её глаза засияли таким неподдельным восхищением, что он поневоле почувствовал себя польщенным, особенно когда она робко выдохнула, сложив в мольбе руки.
– Я и не знала, что на свете существуют такие мужчины..., вы..., вы такой!
Генрих был, конечно, не дурен, но до красавца ему было все-таки далеко, и он прекрасно это осознавал. Но с другой стороны, искренность этой простодушной девочки не вызывала сомнений, что значительно смягчило его сердце.
– Как ты здесь оказалась? – ласково спросил он.
И Елена вновь смутилась. Очаровательно покраснев, она неловко переступила с ноги на ногу.
– Влезла по стене башни!
У маркграфа от удивления округлились глаза, и, недоверчиво глянув на юную гостью, он бросился к окну. Оно действительно оказалось открытым, но когда Генрих высунулся наружу и посмотрел на высоту башни, у него изумленно вытянулось лицо.
– Но... как это возможно? Здесь так высоко!
Девушка небрежно пожала плечами.
– Я сняла туфли и чулки, чтобы мне было удобнее нащупывать пустоты в кладке – по деревьям лазать гораздо сложнее!
Оставалось только гадать, что ей было нужно на деревьях?
Генрих глубоко вдохнул свежий ночной воздух и оглядел окрестности.
Было понятно, почему владения Збирайды получили название Черный лес. Замок обступали густые, труднопроходимые леса, и то там, то тут в темноте зловеще выделялись огромные ели. И вдруг он увидел, как где-то очень далеко в самой чащобе взмыл в небо сноп пламени. Генрих было подумал о пожаре, но тот озарив все вокруг ярким огнем, внезапно исчез – так же быстро, как и появился.
– Кто ещё живет в вашем лесу?
– Никто! – пожала плечами девчонка.
– Но может, есть какие-нибудь охотничьи хижины, где можно передохнуть в случае непогоды?
Еленка удивленно взмахнула ресницами – они у неё были черными и пушистыми.
– Непогода? Так в лесу можно укрыться под деревьями. Нет, в нашем лесу нет никаких охотничьих хижин! Разве только...,– тут она вновь почему-то стушевалась и замолчала.
У Генриха удивленно округлились глаза. Кого же здесь скрывал Збирайда?
– Разве что, пани Елена?
– В чаще есть хижина, где живет старая Агата!
– Кто такая Агата?
– Бабка Хеленки, у нас все её считают за колдунью!
Хеленка! Опять Хеленка! Как интересно...
– Ну что, Еленка,– мягко обратился он к неловко мнущейся в углу девушке, – теперь, когда ты меня увидела и со мной поговорила, то, может, поможешь в одном деле?
– Конечно, мой господин,– с радостной готовностью присела та в поклоне,– я сделаю всё, что смогу!
– Вот и хорошо, – тихо рассмеялся Генрих, вновь обращая взор на кипы перин и тюфяков на кровати,– мне не хочется будить слугу и раскрывать перед ним тайну твоего визита, поэтому помоги мне, пожалуйста, Еленка, скинуть этот кошмар с постели!
Девушка с сомнением осмотрела сооружение.
– Их целый день таскали шесть холопов, все кладовые опустошили, – заметила она,– вряд ли нам удастся всё скинуть!
– Хотя бы один тюфяк! – философски вздохнул Генрих.
Елена ловко, как ласка, вскарабкалась наверх, и они совместными усилиями, тужась изо всех сил, скинули самую верхнюю перину на пол.
– Камнями, что ли они набиты,– рассмеялся маркграф,– а впрочем, черт с ними! Я так устал за сегодняшний день, что нам и на полу будет хорошо. Не правда ли, ангел мой?!
Елена испуганно оцепенела. Все шло совсем не так, как она представляла, с такими большими усилиями пробираясь в спальню маркграфа. Генрих её неправильно понял! Она всего лишь хотела попросить, чтобы он пригласил их с паном Ирджихом в Брно, ко двору!
В книгах, которые она столь увлеченно штудировала, короли были благородными защитниками прекрасных дев, и те постоянно прибегали к их заступничеству. Здесь же, не надо было сражаться с драконами или высвобождать узниц из плена у неверных сарацин – такая пустяковая просьба, да она и озвучить её не успела!
Почему маркграф так странно себя ведет? Что, вообще, происходит? Инстинкт властно предупредил её об опасности, и девушка догадалась, что надо срочно бежать, но по неопытности не знала, как это сделать, чтобы не обидеть маркграфа. Ведь он был гостем в их доме!
Пока она растерянно мялась, не зная, что предпринять, Генрих скинул шлафорк, и подошел к ошеломленной девушке.
– Что случилось, милая, – ласково нажал он на её плечи,– разве ты не хочешь разделить со мной постель?
– Я не смею, мой господин!– жалко пролепетала она.
– Я тебе не нравлюсь?
– О, государь, разве вы можете не нравится, но...
– Но?
Елена покраснела и испуганно покосилась на валяющуюся на полу перину, и нервный смешок сорвался с её губ. Вслед за ней Генрих удивленно глянул в ту же сторону, и расхохотался.
На с таким трудом устроенной постели в самых вольготных позах разлеглись собаки, и, судя по их довольным мордам, они считали, что люди, таким образом, позаботились именно об их удобствах.
– Похоже, нам все-таки придется спать наверху,– философски заметил Генрих,– благо, ты не боишься высоты, милая!
И он с утрированной церемонностью предложил ей подняться наверх, подведя за руку к приставной лестнице. Делать нечего, и Еленка, с замершим от стыда и растерянности сердцем, быстро взлетела наверх в уютную тесноту между пологом и очередной периной. И пока Генрих лез следом, её смятенный ум нашел подходящую лазейку.
Что была для ловкой девушки кучка тюфяков? Сущая ерунда! И она мгновенно соскользнула вниз с обратной стороны постели в тот самый момент, когда Генрих уже оказался наверху.
– Ах ты, плутовка!
Мужчина попытался поймать беглянку, но край скользких, в шелковых чехлах перин не выдержал двойного нажима, и вся пирамида опасно накренилась, а потом и вовсе поехала вниз, вместе с распластавшимся на верхнем тюфяке маркграфом. Елена едва отпрыгнула в сторону, как на пол обрушился тяжелый вал из простыней, подушек и перин, в котором затерялся и Генрих.
Страх за здоровье маркграфа, мгновенно охвативший сердце девушки, был такой силы, что она, не раздумывая, бросилась к куче, с силой отбрасывая тяжелые тюфяки.
– Мой господин,– со слезами звала она, – с вами все в порядке?
И в этот момент вырвавшиеся из кучи тряпья мужские руки крепко сжали её талию, и ухмыляющееся лицо Генриха оказалось в опасной близости от глаз.
– Попалась, птичка!
Елена оцепенела, в смятении глядя в его темные, завораживающие силой и уверенностью глаза.
– О, ваша светлость....
Но его губы властно и горячо запечатали смятенно лепечущий рот. Это был первый в её жизни поцелуй! Девушка задохнулась, оцепенев от страха и волнения, ощутив пряный привкус мужских губ. Это было так странно, так парализующе опасно! Сердце билось как сумасшедшее, на разум наплывала горячая мгла, и она уже слабо воспринимала мужские властные руки у себя на груди, на бедрах... послышался треск материи, тяжелое мужское тело придавило её к мешанине из постельного белья и тюфяков.
