Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 2. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Машинально поедая горячую похлебку и подкармливая крутящихся вокруг остромордых собак кусочками каши, графиня то и дело поглядывала на господский стол. Помимо самого фон Валленберга там сидел только Вальтер, с которым тот вел оживленную беседу, редко отвлекаясь на сидящих в зале и... ни разу его взгляд не остановился на ней!
Трапеза продолжалась где-то в течение часа, по крайней мере, когда барон встал из-за стола, длинные узкие окна залы уже прорезали солнечные лучи наступившего утра.
Не успела наевшаяся Стефка сориентироваться, что делать дальше, как к ней опять подошел приставленный паж.
– Вам нужно пройти в каминную комнату к мадам Ульрике! – пояснил он, предлагая идти за собой.
Что ж! Стефка прекрасно осознавала, что столь прекрасно обустроенным домом должна командовать какая-то хозяйка, и неважно даже кто она барону – мать, сестра, тетка, жена. Впрочем, фон Валленберг неоднократно подчеркивал, что холост.
Подросток привел её в одну из каминных комнат. С утра они здесь уже побывали, но тогда здесь царил неуютный и холодный сумрак. Сейчас же в помещении ярко горел камин, а в большие слюдяные окна вливался яркий солнечный свет, золотивший сложный узор устилающих каменный пол восточных ковров. Здесь же, на расставленных вокруг камина итальянских легких креслах устроилось несколько дам, занятых рукоделием. Развлекая женщин, суетились несколько забавно украшенных колокольчиками юных пажей в знакомых ми-парти. Двое из них наигрывали что-то грустное на мандолинах, примостившись на подушках в ногах одной из дам, и именно эта женщина сразу же привлекла внимание графини.
На высоком кресле с резной спинкой, затененном бархатным балдахином величественно восседала красивая женщина лет тридцати пяти, обряженная в полностью белый наряд – белый бархат верхнего платья, белый мех отделки душегрейки и белые валики двурогого чепца. Из-под белоснежного кружева легкой вуали на новенькую смотрели удивительной прозрачности светло-голубые глаза, столь уместные на утонченном надменном лице. Ни дать ни взять, вдовствующая королева!
– Мы рады видеть вас, графиня! – холодно растянула она губы в улыбке.– Присоединяйтесь к нашему скромному кружку!
И пока пажи поспешно тащили к камину новое кресло, и, уложив на него пару подушек, с поклоном сопроводили на приготовленное место немного опешившую от такого церемонного приема Стефку, дама продолжала высокомерно пояснять:
– Здесь мы зимой обычно проводим время до обеда, потому что это самая теплая комната в доме. Так приятно, собравшись вместе, обсудить общие дела, поделиться наболевшим, и поведать друзьям что-то новое! Ведь мы будем друзьями?
Вопрос прозвучал неожиданно, и неуверенно устраивающаяся на своем месте Стефания не сразу нашлась с ответом.
– Думаю, что ничто не помешает этому! – после солидной паузы заявила она.
Дамы, почему-то насмешливо хмыкнули.
– Вам очень идет этот оттенок лилового, – между тем продолжала вещать женщина,– у его милости прекрасный вкус!
Стефка вежливо кивнула головой, хотя утверждение показалось ей спорным.
– Но пора нам познакомиться! Меня зовут Ульрикой! А это Ингрид, жена рыцаря де Бове,– начала она представление присутствующих в комнате поочередно,– Хильда, жена рыцаря де Костанэ, а вот и самая юная в нашем кружке – Мария, жена рыцаря Валенски, Матильда фон Гогенлау, Берта Фламме, Анна Хальс, и наконец, – здесь Ульрика сделала торжественную паузу,– Эрика, любимая дочь нашего хозяина.
Стефка с любопытством глянула на девушку. Та была совсем юной, лет пятнадцати, не больше – с кротким выражением миловидного лица, в котором не было ничего отцовского, разве только соломенный цвет ресниц и волос, да узкий разрез глаз. Эрика равнодушно глянула на вновь прибывшую даму и уткнула нос в свое шитье.
– Наша жизнь, конечно, не столь разнообразна и весела, как при дворах властительных особ, но и в этом незамысловатом существовании тоже есть свои прелести,– Ульрика говорила размеренно, спокойно и холодно,– надеюсь, вы сможете её по достоинству оценить!
– Я невзыскательна! – Стефка постаралась, чтобы голос не прозвучал слишком враждебно.
– Ваша шкатулка для рукоделия, – ставший на колено паж протянул ей резной ящик с принадлежностями для шитья,– мы все коротаем время за этим занятием!
Опять игла? Что ж, дело привычное!
Сказав несколько малоприветливых фраз Ульрика, видимо, сочла достаточным общение с новенькой и переключила свое внимание на остальных. Стефка, наконец-то, смогла облегченно перевести дыхание и расслабиться. Между тем, речь в гостиной шла о подготовке к празднованию Рождества, и дамы не спеша обменивались мнениями по этому вопросу, говоря о вещах малоинтересных и весьма далеких от нашей героини, поэтому она невольно углубилась в свои мысли.
Итак, башню Стефка покинула и оказалась среди привилегированных обитательниц Копфлебенца, но что дальше? Сегодня ночью она делила постель с бароном, и было неважно, что они всего лишь спали. Что ещё ждет её в этом странном месте, помимо общения с недружелюбно настроенными дамами? Какие беды и страдания?
Дверь скрипнула и на пороге появилась фигура фон Валленберга. Стефка инстинктивно сжалась, хотя ничего даже отдаленно напоминающего шахматы в каминном зале не было, но видно, ей было суждено до конца своих дней бояться его визитов. Дамы же радостно встрепенулись, сразу прекратив все разговоры.
Барон прошел к Ульрике и сел рядом. Графиня исподлобья покосилась на его скрещенные ноги в мягких сафьяновых сапожках. Ничего не поделаешь, но даже ноги фон Валленберга и то вызвали в ней приступ отвращения.
Между тем, разговор между мадам Ульрикой и бароном заинтересовал бы любого современника графини.
– Роже де Вильмон? – удивилась дама,– знаменитый менестрель бургундского двора? Что он делает в Трире? Неужели навещал епископа?
– Нет, дорогая, де Вильмон направляется в Италию!
– Но почему он выбрал столь извилистый путь? Разве нет более удобной и короткой дороги?
– Во Франции война! Людовик и Карл сцепились в смертельной схватке, что само по себе, конечно, плохо, но зато у нас появилась возможность послушать этого несравненного певца!
– О нем ходят легенды!
– Когда же де Вильмон прибудет?
– Я послал за ним... Но, дорогая, Роже капризен, как и все поэты!
– О! – прокатился по комнате разочарованный вздох.
Барон тонко улыбнулся.
– Зато он передал, что обязательно заедет, чтобы поговорить о написанном мною пособии по игре в шахматы!
Стефка о Роже де Вильмоне слышала в свое время от того же Вийона. Опальный поэт, мягко говоря, недолюбливал собрата по перу.
– Нежноголосый кривляка! До того слащавый, что кишки склеивает, как от переизбытка меда, но дамам нравится! А что хорошего? Его рифмы так плоски! Он рифмует любовь и морковь...
Сама графиня не смогла бы зарифмовать даже розы и слезы, поэтому отнеслась к жалобам Вийона скептически.
– Если людям нравится его пение, значит, всё не так уж плохо!
Франсуа тогда сильно обиделся на неё, но что возьмешь с этих поэтов? И вот, пожалуйста, модный и известный всему христианскому миру менестрель посещает, какой-то захолустный замок в одном из самых глухих уголков Европы!
– Такого гостя нужно достойно принять, – продолжал, между тем, говорить барон,– и я надеюсь, дорогая, что вы возьмете подготовку этой встречи на себя! Будет неприятно, если де Вильмон где-нибудь отзовется о моем доме, как о негостеприимном месте. Эти поэты столь не воздержанны на язык!
– У него не будет повода выразить недовольство,– поспешно заверила его Ульрика,– можете быть спокойны! Я всё сделаю, как надо!
– Я в вас никогда и не сомневался!
В комнате установилась тишина. Это, скорее всего, была пауза в разговоре, но у Стефки так противно заныл лоб, что она догадалась – взгляд фон Валленберга остановился на ней.
– Графиня, вы хотите послушать знаменитого певца?
– Д,! – оживленно встрепенулась женщина, – я много о нем слышала!
– Только от вас будет зависеть исполнение вашего желания!
Интересно, что она должна будет сделать за возможность послушать пение? Между тем барон вернулся к разговору с дамой в белом.
– Накануне Рождества я обычно направляю обоз с подарками в епископский дворец, и рассчитываю, что соблазнившись хорошей охраной и расчищенной дорогой, де Вильмон присоединится к моим людям и порадует нас своим пением!
Дамы в унисон заахали, громко и подобострастно выражая восхищение такой предусмотрительностью.
Впрочем, Ульрика и барон уже говорили о другом.
– Я слышала, к вам прибыл курьер от императора?
– Да, – недовольно хмыкнул барон,– меня вызывают в Страсбург!
– Думаете, речь пойдет о конфликте между Бургундией и Францией?
– О чем же ещё! Вы же знаете, дорогая, что я вассал французской короны относительно владения Шон в Шампани, дарованном моему деду прадедом Людовика. Но вопрос Шампани – трудный вопрос после смерти его сюзерена Карла Французского, поэтому нужно быть очень и очень осторожным!
– На чьей же стороне вы собираетесь выступить?
– Ни на чьей, чтобы не советовал мне император, и к чему бы ни призывал король! Мало того, из Вены я сразу же удалюсь в Италию, чтобы навестить папский двор, и утрясти некоторые вопросы, относительно бенефиций. Затем заеду во Флоренцию, обговорить кое-что с Медичи!
– Вас так долго не будет?
Лица окружающих Стефку дам выразили огорчение, а Ульрика казалась особо удрученной. Неужели они не лукавят, или лицемерие в Копфлебенце достигло ступеней высшего искусства?
– Мне жаль надолго оставлять вас,– тяжело вздохнул фон Валленберг,– но я сделаю всё, чтобы вернуться к Пасхе! Но к чему уныние, милые дамы,– неожиданно бодро подскочил он с места,– давайте думать о предстоящем веселье, а не о разлуке!
По комнате опять прокатилась волна восхищенных улыбок, провожая покидавшего столь преданное общество барона. И только когда за ним закрылась дверь, Стефка смогла расправить затекшие от невероятного напряжения плечи и приподнять голову. Ульрика окинула её пренебрежительным взглядом, и попросила одного из пажей почитать Роман о Розе Гильома де Лориса.
Стефка и раньше слышала о чудесном саде, и о водящих там хороводы Искренности, Любви, Целомудрии и прочих. Чудесная сказка, что и говорить, но здесь – в этом замке, куртуазные строки звучали издевкой. Кстати, а где Аннет? Почему её не было среди праздно сплетничавших дам?
Черную королеву ей удалось увидеть только на мессе. Она скромно стояла чуть позади барона и его приближенных, углубленная в молитвы. Наверное, не всё складывалось так, как она задумала!
К удивлению Стефки ей пришлось вернуться в баронские покои.
– К чему такая честь? – буркнула женщина, когда её вновь привели на прежнее место, и она увидела стоящие посереди комнаты знакомые сундуки, путешествующие с ней ещё от замка Рауля. – Я бы могла удовольствоваться и более скромным жильем!
– Приказ его милости! – почтительно склонила голову служанка.– Вам надо разобрать свои вещи, и сложить в резной сундук у стены, а ненужное мы унесем.
Не любила Стефка Рауля, тяготилась его вниманием, но поневоле взгрустнула, перебирая вуали и платья, столь любовно подобранные по тонам Всё-таки, вкус к вещам у него был отменный! Многое, действительно, пришло в негодность – истрепалось, испачкалось, да и просто слежалось, но некоторые вещи ещё можно было носить. Женщина задумалась, рассматривая отменного качества сине-голубой с серебряным теснением бархат. Такая красота! Но ведь фон Валленберг определенно высказался, что не желает, чтобы она носила подобные цвета! Тяжело вздохнув, пришлось отдать платье служанке.
На дне сундука графиня обнаружила свой ларец с драгоценностями. Сапфиры, жемчуг, золото... Особую ностальгию вызвала искусно сделанная веточка ландыша – шедевр из жемчуга и золота, с вкраплениями алмазов. Красивая вещь!
В общем-то, на этом и закончился самый первый день в доме фон Валленберга.
Вопреки страхам и опасениям барон не пришел, и Стефания впервые за долгое время спокойно проспала до утра в теплой и уютной постели.
Так потянулись дни, похожие один на другой, как звенья цепи.
Мужчины охотились, занимались ещё какими-то мужскими делами, а на женской половине царила сонная, одуряющая скука. Дамы шили, сплетничали, слушали музыку и чтение романов. Разговоры в каминной комнате действовали на донну усыпляющее, и поэтому она то и дело начинала клевать носом, испуганно вздрагивая, когда кто-то повышал голос. Впрочем, такое случалось редко, женщины в основном переговаривались полушепотом.
К дамам часто заходил барон, но так как фон Валленберг больше не докучал ей, Стефка со временем перестала бояться его визитов, и уже не так съеживалась и цепенела, когда тот переступал порог каминной комнаты. С Ульрикой он обсуждал в основном хозяйственные проблемы, спрашивал дочь, как продвигается дело с её приданым, дамам дарил комплименты, и лишь только свою пленницу обходил красноречивым молчанием.
Но однажды её покой оказался неприятно потревоженным, и до Стефки дошло, как обманчиво это подчеркнутое безразличие.
Ульрика всегда и все хотела знать. Нашей героине было невдомек, какое дело этой даме до козней австрийского герцога французскому королю, если круг её обязанностей исчерпывается надзором за работой управляющих Копфлебенцем. Хозяйство хлопотное и немалое, но отлично налаженное, и не требующее напряженных усилий, а уж тем более, знаний об интригах далеких королевских дворов.
– Говорят, Йорк все-таки решил отпустить на родину непокорную королеву Маргариту Анжуйскую,– сообщил фон Валленберг,– весьма умный и дальновидный шаг!
– Но как он смог поверить в смирение столь опасной женщины?
Барон пренебрежительно хмыкнул, пристально рассматривая заусеницу на пальце правой руки.
– А какая теперь польза английской короне держать её в заточении? Только тратиться на содержание! Её муж убит, сына по слухам, казнили прямо на глазах!
– Да, – согласно кивнула рогатым чепцом Ульрика, – женщина без будущего! Чем она теперь может быть опасна?!
– Однако, – возразил фон Валленберг, потребовав ножницы у пажа,– побежденная королева не хотела возвращаться на родину, предпочитая темницу скудному прозябанию в безвестности! Она хотела бороться до конца, пусть уж не за корону, но за честное имя Ланкастеров, добровольно сделав из себя мученицу!
– Вот уж совсем глупо! – фыркнула Ульрика.
Но её собеседник неопределенно пожал плечами.
– Как сказать, у каждого из нас свои приоритеты в жизни! Одним дорог покой, другим легче взойти на костер, чем смириться с неизбежным!
– Для женщины очень важно уметь покорно сносить уготованную ей судьбу!
Присутствующие дамы закивали головами, соглашаясь с мнением своей предводительницы,
– Вы – само благоразумие, мадам,– так же похвалил её и сюзерен,– но, увы, далеко не все так же наделены здравым смыслом!
Рассеянно слушающая их диалог Стефка насторожилась – женщине показалось, что последняя реплика была адресована ей. Может, голос фон Валленберга прозвучал как-то по особенному?
– Так вот, – продолжал тот, повысив голос,– дело застопорилось, и тогда хитроумный лис Людовик поручил похлопотать об этом незаменимому человеку, когда дело касается дам – арагонскому гранду графу де ла Верда!
Стрела достигла цели. Стефка едва ли не взвыла от боли и обиды. Если бы муженек меньше решал проблемы посторонних женщин, а хотя бы раз направил усилия на помощь Богом данной жене, то не мучилась бы она сейчас в бесчеловечном плену, не чесались бы шрамы на спине, и не вздрагивала бы по ночам от криков несчастной Бланки.
Но нет! Дону Мигелю было дело до всех, кроме собственной супруги! Есть ли в этом мире справедливость?
– ... он быстро вскружил бедной королеве голову, заморочив лживыми посулами и речами. Впрочем, вряд ли это было так уж неприятно, говорят, её величество – очень красивая женщина!
Можно подумать, что самому де ла Верде в жены достался урод? Но нет, эти коварные мужчины всегда предпочитают пастись на чужом лугу!
– ... говорят, у них закрутился роман, и королева дала согласие переехать в замок, выделенный кузине французским королем!
Стефка недобро поджала губы, пожелав барону прикусить язык за столь недостойные сплетни. Можно подумать, что королева лично посвятила его в свои альковные тайны! Между тем, в травлю с наслаждением вступила и мадам Ульрика.
– Говорят, что граф – замечательно красивый мужчина, и обладает особо выдающимися способностями по части соблазнения женщин!
– Я помню его,– неожиданно вмешалась в разговор белокурая мадам Берта,– по поручению папы он, когда-то бывал в замке моего отца – разбирался с бенефициями. У его светлости такие красивые глаза – бархатистые и черные!
– О, человек с такими достоинствами, наверняка, хороший любовник? Так, мадам? – теперь уже Ульрика напрямую обратилась к сжавшейся в ожидании подвоха Стефке.
– Он мой муж, мадам! – сухо отрезала графиня.– И я не намерена обсуждать нашу семейную жизнь с посторонними!
– Здесь вы ошибаетесь, мадам,– тяжело вздохнув, вмешался в их разговор барон,– я должен знать всё, о проживающих в моем доме людях! И меня интересует, почему вы в Нанте покинули мужа и куда подались потом?
– Это не тема для обсуждения столь широким кругом участников!– отбилась занервничавшая женщина, у которой противно заныли рубцы на спине.
– Хорошо,– покладисто согласился фон Валленберг,– когда я буду иметь честь выслушать вашу историю? Назовите мне день и час!
– Сразу же после выступления Роже де Вильмона!
Стефка, конечно, слукавила, сообразив, что наказанием за отказ может послужить лишение упрямицы встречи со знаменитым менестрелем, но кто бы её осудил?
В обыденной жизни людей той эпохи, замкнутой высокими стенами крепостей, визит певца и поэта был событием равным по силе разве что посещению короля.
Судя по растянувшей губы фон Валленберга презрительной ухмылке, он сразу же раскусил эту незамысловатую хитрость, но согласно качнул головой.
– Хорошо, мадам! Только помните, что вы сами назначили дату и время!
ГЕРДА.
Накануне Сочельника Стефка внезапно проснулась, испуганно раскрыв глаза. Ей показалось, что кто-то тяжело дышит ей в лицо. Напрягая взгляд, она сумела в неровном свете тлеющих в камине дров рассмотреть огромную пожилую женщину, склонившуюся над изголовьем кровати.
– Кто ты? – подскочила она, всполошено закрываясь одеялом.– И что здесь делаешь?
– Я? – старуха зашлась скрипучим глухим смехом и бесцеремонно плюхнулась на край кровати. – Я здесь своя! А вот ты, милочка, кажется, чужая!
Стефка во все глаза разглядывала неизвестную визитершу, пытаясь сообразить, кто перед ней. С одной стороны на незнакомке был наряд трирской крестьянки, но с другой – отвороты чепца украшала золотая тесьма, необъятных размеров корсаж отделан бархатом, а юбки хорошего качественного сукна стояли колом, шурша при каждом движении.
– Возможно я и чужая,– со вздохом согласилась Стефка с утверждением старухи,– но в том нет моей вины! Я не набивалась барону в подруги!
– Так уж и нет?– оглушающее фыркнула старуха.– Если у Гуго пошла от тебя кругом голова, то, наверное, неспроста!
– Я ничего не сделала, чтобы понравиться барону,– донна упрямо отвергла нелепое обвинение,– да и..., кто вы? Почему задаете эти вопросы?
– Не надо мне морочить голову, девонька! Я и не таких мудрых за свой век повидала! Если он тебе не люб, что ты делаешь в его кровати?
– Сплю,– вышла из себя пленница,– и, как видишь, одна! Но я так до сих пор и не услышала – ты-то кто?
Старуха поудобнее устроилась на её одеяле, хозяйским жестом погладив лисий мех.
– Все зовут меня Гердой,– добродушно заявила она, красноречиво хлопая себя по объемистой пазухе,– я выкормила Гуго вот этой самой грудью, да и Вальтера тоже – так сложилось, что оба раза умудрилась подгадать с родами!
Стефка облегченно перевела дыхание. Как же она сразу не догадалась, кто перед ней! Так много позволялось только кормилице – в замковой сложной иерархии она иногда занимала место более высокое, чем даже родная мать. Власть последней зачастую была больше формальной, кормилица же одной ногой стояла в людской, но имела свободный доступ в хозяйские покои в любое время суток. Да, что там! С властными кормилицами иногда не могли сладить даже бывшие питомцы, настолько эти женщины были уверены в своих правах вмешиваться в их жизнь, особенно, в интимную! Вот и эта, очевидно, была из той же породы!
– И что ты, Герда, делаешь у моей постели в столь поздний час? – сердито осведомилась Стефка.
– Я? – удивилась старуха. – Смотрю на тебя! Вон, какая ты нежная, гладенькая, что твой цыпленок, а умишком, видимо, Бог-то и обделил!
Вот только оскорблений от прислуги ей до полного счастья не доставало, но с другой стороны, неспроста же сюда приперлась эта пожилая ведьма!
– И чем лично тебя не устраивает мой ум?
– Да по мне ты хоть слюной исходи, и прыгай задом наперед! – пренебрежительно хмыкнула Герда. – Я за Гуго волнуюсь! Но сердцу, как говорится, не прикажешь, если он выбрал тебя, значит, чем-то ты ему полюбилась!
– Прикажешь мне радоваться этому обстоятельству?
– А то нет? Молодой, здоровый, сильный мужчина. Всё при нем! И в штанах, и на лице, и фигура, как налитая – так чего же тебе, кобылица, надо? Узды покрепче?
– Я, между прочим, замужем,– начала закипать бешенством Стефка,– или это для тебя пустой звук!
– Ну, замужем и замужем, значит, не в девках подол задирать, что об этом много говорить-то? Мужа ведь твоего здесь нет?
Графиня даже тихо застонала, сообразив, что перед ней второй экземпляр Хельги, только изрядно постаревший и покрытый морщинами.
– Что ты от меня хочешь?
– Как, что? – бабка шумно высморкалась в расшитый передник.– Отдайся ему, покорись, смири гонор-то! Не к месту он, да и ни к чему – не девочка неразумная, женщина! Значит, должна понимать, что единственный способ успокоить мужчину, это дать, что он хочет! А то завели моду – в свою постель он уложил тебя, а сам как блудливый кот мотается по всему замку, не зная, на чьей подушке пристроить голову. Седой уже, а все никак не уймется!
Информация чем-то была Стефке неприятна.
– Где же он спит? – угрюмо спросила она.– Или вернее – с кем?
Герда недовольно крякнула, так хлопнув по одеялу рукой, что женщина даже вскрикнула от боли в ноге.
– С кем, с кем,– проворчала бабка,– с этой сукой Ульрикой! Вцепилась в него, как клещ в задницу!
Вот теперь разговор по-настоящему заинтересовал графиню.
– Мадам Ульрика, – осторожно полюбопытствовала она,– любовница барона?
– А,– небрежно отмахнулась рукой старуха,– какая там любовь! Так безобразие и грех один, паскудство сплошное! Да что от этих королев и ждать? Ни приплода хорошего, ни покоя для души!
Теперь пораженная Стефка сама обозвала себя нелицеприятным словом. Как же она сразу не догадалась! Этот подчеркнуто белый цвет одежд, неизменный высокий эннен – конечно же, Ульрика, когда-то была белой королевой, по какой-то причине оставленной в замке.
– Она что, родила барону ребенка?
– Было дело,– нехотя призналась бабка, – родила она мальчонку, только тот представился вскоре, да и... честно говоря, трудно сказать, кто был его отцом. Это ещё при покойном бароне было!
Герда замолчала, крепко о чем-то задумавшись, а потом резко развернулась к собеседнице.
– Было и было, да давно сплыло, и к тебе никакого отношения не имеет! Что тебе стоит сделать Гуго счастливым? Подумаешь, забота – раздвинуть ноги!
Стефка даже опешила от такого нажима.
– Он мне не нравится, – хмуро призналась она, – совсем не нравится!
– Глупости,– отмахнулась невозможная старуха,– иногда мы делаем ещё более неприятные вещи, и ничего, живы! А здесь дело идет о такой малости, что... тьфу! А Гуго (скажу тебе по секрету, что часто за ним подглядываю) в постели хорош – и вынослив, и ласков, и женщин хорошо понимает, и не торопится никогда! Чего же тебе ещё надо, дурища?
– Но барон меня ни о чем не просит, и ничего не предлагает, – разозлилась Стефания, – мне что же, самой на него прыгнуть?
Старуха, закряхтев, с трудом сползла с постели, и, вытащив из складок полога внушительных размеров клюку, оперлась на неё.
– Прыгнуть – не прыгнуть, но любая женщина знает, что делать в таких обстоятельствах,– с досадой заявила она,– не надо тут корчить из себя девственницу! Намекни..., не отобьешься!
– Только не вашему воспитаннику,– колко огрызнулась Стефка,– с ним ничего не знаешь наверняка!
Герда печально пригорюнилась.
– Это есть,– неохотно согласилась она,– мудреный он! Но отнюдь не бесчувственный чурбан, и если ты сама его попросишь, то непременно согласится!
– Да пусть меня лучше разорвут собаки! – сплюнула Стефка.
Но бабка только фыркнула и, громко стуча своей клюкой, скрылась в дверях, оставив взволнованную и выведенную из себя женщину ворочаться без сна, вновь и вновь обдумывая недавний разговор.
Как не прикидывай, но она приходила к тому же самому выводу, что и грубиянка Герда – надо искать общий язык с бароном. Старуха считала, что ей нужно, как можно быстрее залезть в его постель. Что ж, дело нехитрое, но Стефка отнюдь не была уверена, что это изменит её жизнь к лучшему. Кто знает, что в голове у этого сумасшедшего фон Валленберга? Неужели он почти за сорок лет своего существования так и не нашел свою вторую половину? В это верилось с трудом. Допустим, та же Ульрика могла удовлетворить самый взыскательный вкус. А она..., она не смогла удержать любовь даже собственного супруга! Зачем же в этом цветнике ещё и её скромная персона? Почему фон Валленберг должен был остановить свой выбор именно на ней? Но с другой стороны, кормилица права – она спала в его спальне, а это что-то, да значило! По крайней мере, для него...
РОЖЕ ДЕ ВИЛЬМОН.
Если фон Валленберг что-то замышлял, то продумывал до мелочей, поэтому, наверное, ему все и удавалось!
Роже де Вильмон прибыл в замок как раз накануне праздничной вечерней мессы, и все обитатели замка могли видеть его щегольской бархатный берет в часовне во время службы. Знаменитый менестрель удостоился чести сидеть на скамье рядом с бароном и его братом.
Можно только представить, как готовились к встрече Рождества все дамы Копфлебенца – из сундуков доставались лучшие наряды, из шкатулок заветные украшения, одна лишь Стефка уныло разглядывала свои лиловые наряды – этот цвет ей не особо нравился, но что поделаешь, если такова была воля барона.
А она сейчас больше всего на свете боялась вызвать его недовольство – ведь Валленбергу ничего не стоило запретить ей выйти к гостю.
Но на счет драгоценностей он не высказывался, и женщина обвила шею сапфировым ожерельем, вдела серьги в тон, и прицепила к корсажу любимую веточку ландыша.
Оглядев себя в зеркале, Стефка осталась вполне довольной своим видом. Вот только ещё подобрать самовольно выбившийся локон из-под двойного валика шелка, заменившего чепец, да провести гребнем по свободно распущенным локонам волос...
– Не забудь про наш разговор!
Откуда в спальне оказалась Герда, не понятно! Вроде бы и передвигалась она с клюкой, казалось, еле переставляя ноги, но это обстоятельство не мешало старухе внезапно появляться в самых неожиданных местах.
– Ты, старая мегера, так и будешь приставать ко мне со всяческими глупостями? – разозлилась Стефка.
Откуда же вынесло эту надоедливую старуху?
– И не надейся так быстро отделаться от меня,– съязвила та в ответ,– ладно, иди, он ждет! Вуаль не забудь, иначе тебя и в зал не пустят!
Вот ещё докука! И Стефка, аккуратно накинув полупрозрачную вуаль, направилась в центральный зал.
Внешний вид помещения изменился. Козлы, на которых закрепляли доски столешниц, были убраны. Стоящие вдоль стен лавки в честь праздника покрыли коврами, а для хозяев поставили два роскошных золоченных кресла под парчовыми балдахинами. Своды залы украсили гирляндами из еловых и сосновых веток, перевитых лентами и различными фигурками святых и ангелов, трубящих в трубы. На возвышении, где обычно обедал барон, устроили импровизированные ясли, с деревянными, ярко раскрашенными фигурами Марии, Иосифа и божественного младенца. На галерее наигрывал небольшой оркестр музыкантов. Множество свечей из белого дорогущего воска дополняло картину, сменив в подставках масляные светильники.
Всё выглядело празднично и светло, народу собралось – тьма! Но всё внимание присутствующих было сосредоточенно на фон Валленберге. Под руку с Ульрикой, и в сопровождении молодого гостя барон прошел к своему месту и снисходительно поприветствовал, собравшихся в зале вассалов.
Ульрика была великолепна в платье из тканной серебряной парчи, но, увы, вряд ли кто смог оценить по достоинству этот воистину королевский блеск, потому что не сводили глаз с её спутника.
Роже де Вильмон оказался невысоким черноволосым мужчиной с приятным лицом. Он был несколько эксцентрично одет – белая кружевная рубашка выбивалась из многочисленных прорезей широкого бархатного сюрко алого цвета. Скандально короткое, оно обнажало не только стройные ноги в черных шоссах, но и тело почти до пояса. На черных кудрях гостя был лихо заломлен квадратный шаперон, украшенный затейливой монограммой из золотых нитей. Мягкие сапоги с длинными носами дополняли картину.
Стефка, да и остальные дамы глядели на прославленного менестреля во все глаза. Так ждут подарков маленькие дети – с блаженно замирающим сердцем и ожиданием чуда. Де Вильмон казался им столь же необычным, как пришелец из другого мира.
Между тем, Роже де Вильмон внимательно осмотрел находящийся перед ним цветник из ярких женских нарядов и разноцветных вуалей, и пока барон представлял собравшимся гостя, его карие веселые глаза пристрастно изучили каждую из дам. Впрочем, представление было скорее данью этикету – любая судомойка знала, кто навестил их замок!
Настало время заговорить и гостю.
– Зал такой большой, мессир,– заметил он глубоким и бархатистым голосом по-французски, – я же привык видеть перед собой женские глаза, когда пою свои мадригалы! Не распорядитесь ли, чтобы дамы сели поближе и откинули с лиц вуали!
Если барону и не понравилась просьба, то он этого ничем не выразил, только многозначительно глянув на мажордома. Прислуга осуществила требуемое в предельно короткий срок, и вскоре возле кресел фон Валленберга и Ульрики появился полукруг из сидящих дам. Но как не была заинтересована Стефания гостем, она не могла не отметить, что после просьбы менестреля некоторые дамы не только не откинули вуалей, но ещё и вынуждены были раствориться за спинами своих мужей.
Да, видимо, им нельзя было показывать лиц заезжему певцу! А вот её фон Валленберг не счел нужным прятать, видимо, был уверен, что они с певцом ранее не встречались.
Гость, между тем, вальяжно расположился на раскладном итальянском кресле и, положив на колени гитару, начал долгожданное представление:
