Текст книги "Страстные сказки средневековья Книга 2. (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
– О, мой господин, пожалуйста..., пожалуйста...
Но что был этот умоляющий голос для распаленного страстью мужчины? Судя по тяжелому дыханию и жадным движениям торопящихся рук, он вообще её не слышал. Задыхающаяся, нечего не соображающая девушка так толком и не поняла, что произошло, когда тело пронизала острая резкая боль внизу живота, а потом и вовсе началось нечто несусветное...
Всё закончилось настолько быстро, что когда расслабленно распластавшийся на ней Генрих, наконец, отстранился от горестно затихшей Еленки, у неё едва хватило сил машинально одернуть задранный подол. Бедняжка никак не могла осознать, постигшую её катастрофу, поверить в подобное завершение своего девичества.
Генрих шевельнулся, и с силой подтянув к себе её голову, впился крепким поцелуем в губы.
– Спасибо, милая, я ценю твой дар! Хочешь место фрейлины при маркграфине?
Елена дико покосилась на его улыбающееся лицо. Конечно, но не такой же ценой! Генрих был так близко, и хотя и сотворил с ней невесть что, почему-то не вызывал ни ненависти, ни злости, не было даже обиды.
– Я была счастлива угодить вам, государь!
Маркграф довольно потянулся, пытаясь поудобнее устроиться посереди тюфяков. Он был в прекрасном расположении духа.
– Не пора ли нам немного вздремнуть?
Девушка поняла его правильно. Закусив губу от саднящей боли внизу живота, она с трудом поднялась с места, испуганно вздрогнув при виде кровавого пятна на тюфяке.
– Ты убегаешь от меня? – поймал её за подол Генрих.
– Мне нужно уходить,– тихо пояснила она,– скоро рассветет!
– Хорошо!
Голос любовника выразил удовлетворение, но в него вкралось настоящее изумление, когда он увидел, что девушка направляется назад к окну.
– Милая, для этого случая предназначены двери!
Елена невесело улыбнулась.
– Нет, ваша светлость, я уйду так же, как пришла! Этот путь самый безопасный!
– И ты не боишься ночью ходить по лесу?
Девушка только удрученно пожала плечами. Чего ей после произошедшего, вообще, бояться?
– Это мой лес..., здесь я дома!
Уж на что был утомлен маркграф, но не выдержал и все-таки выглянул в окно вслед исчезнувшей юной сорвиголове, как раз, чтобы увидеть, как она молниеносно преодолев опасный спуск, исчезает за ближайшей кипой деревьев.
– Вот чертовка! – восхищенно усмехнулся он, возвращаясь в развороченную комнату, заваленную беспорядочными грудами тюфяков.
Взгляд невольно наткнулся на кровавое пятно, и мысль, пронзившая его, была настолько дерзкой, что сон и усталость мгновенно покинули маркграфа.
– Эй, кто-нибудь,– приоткрыв деверь, громко позвал он обслугу,– позовите мне сюда Хеленку, но так, чтобы Збирайда ни о чем не заподозрил!
Уж как там действовали его люди, Генриху было неинтересно, но только он привык, что его приказы выполнялись безоговорочно, поэтому посчитал само собой разумеющимся, когда спустя некоторое время, порог комнаты робко пересекла женщина в чепце и переднике простолюдинки. Настороженность красивых глаз не сочеталась со светлыми чертами нежного лица, пышные и уютные формы аппетитной фигуры радовали глаз. Она выглядела довольно спокойной, если бы не судорожно теребящие передник руки.
– Мой господин,– низко присела эта необычная холопка,– я поспешила по вашему зову!
И она изумленно оглядела царящий в комнате кавардак.
– Пресвятая дева! – ахнула экономка, моментально растеряв свою невозмутимость. – Вы не ушиблись?
Её серые глаза с такой тревогой глянули на Генриха, что у него второй раз за ночь разъехались губы в оценивающей улыбке. Ему понравилась и эта женщина Збирайды!
– Если кто-то и ушибся этой ночью, Хеленка, то не я! – и он красноречивым жестом взмахнул в сторону испачканного тюфяка.
Теперь экономка Збирайды порозовела, в волнении глядя на Генриха.
– Кто-то из ваших слуг разбил себе нос?
– Нет,– хмыкнул он,– это в кровь разбилась чья-то честь! И только от вас будет зависеть, узнает ли об этом ваш господин...
– Честь, мой государь?
В её глазах явственно проступил такой всепоглощающий ужас, что маркграф удивленно осознал, что она его панически боится. Неужели ей есть, чего опасаться?!
– Сегодня здесь побывала крестница вашего господина – пани Елена!– пояснил он, пристально наблюдая за лицом женщины.
Поначалу, та вроде бы не осознала сказанного, но потом, все краски покинули её лицо, сделав его похожим на безжизненную маску.
– Нет,– импульсивно перекрестилась она,– нет..., только не это!
Генрих мрачно усмехнулся.
– Такие вещи иногда происходят,– сухо пояснил он, – грех часто смущает мужчину и женщину, но только от тебя зависит, узнает ли кто-нибудь о нем, и не будет ли опозорено имя Збирайдов?
– Чего вы хотите от меня,– слезы потоком полились из её глаз,– государь? За что мучаете?
– Мне нужна вторая крестница вашего господина – пани Стефания!
Руки вновь судорожно вцепились в края передника, и женщина горько закусила губу.
– Панночка погибла, государь, – глухо прошептала она, – её убили, нашу голубку!
Генрих испытывающее смерил глазами окаменевшее в глубокой печали лицо. Нет, так не лгут! Значит, семье Збирайдов ничего не было известно о Копфлебенце!
– Иди!
Женщина недоверчиво вскинула на него серые глаза.
– Да, да,– подтвердил Генрих,– ты мне больше не нужна!
– Но... пани Елена? – осмелилась напомнить холопка.
– Я пошутил! Это одна из собак поранила лапу!
Вот только теперь экономка живо подскочила с места, рассеянно оправляя подолы юбок, и вновь это сделала настолько женственно, что Генрих поневоле обратил внимание.
– Ты красавица, Хеленка!
Женщина ошеломленно глянула на него, но все же согнула спину в низком поклоне, прежде чем отойти к двери. Даже передвигалась она и то приятно – мягко и бесшумно.
– И все же,– окликнул холопку маркграф, когда она уже была на пороге,– будет лучше, если никто не узнает о моей шутке... с пани Еленой!
ЧЕРНЫЙ ЛЕС.
За поздним завтраком, проспавший в тот день выезд на охоту маркграф лениво поинтересовался у барона:
– А где ваша младшая воспитанница? Пани Елена, так, кажется, её зовут?
У пана Ирджиха настороженно поджались уши. Мало того, что поднявшиеся до рассвета егеря, загонщики и собаки вкупе с маркграфской свитой напрасно прождали во дворе капризного сюзерена, так он ещё и интересуется его дочерью! Так вот на какую охоту приехал этот блудливый государь? Сбывались его худшие опасения!
– Девушка гостит у своей бабки! – твердо ответил он.
– Говорят, она непревзойденная охотница?
Збирайда принужденно рассмеялся, в ярости пообещав про себя вырвать языки болтунам.
– Какая из глупой девчонки охотница, крестница ещё в куклы играет! Ребенок совсем!
– И, тем не менее, я хотел бы её увидеть!
Делать нечего, пришлось скрипящему зубами от досады Збирайде послать за Еленкой в Лукаши.
– Зачем-то ему Еленка понадобилась, – пожаловался он Хеленке, забежав в её каморку после завтрака,– блажной, какой-то! Может, утаить девчонку? Сказать, мол, больна?!
Почему-то эта идея не вызвала одобрения у подавленной женщины.
– Не стоит,– отрицательно качнула та головой, – может получиться только хуже, если кто-нибудь из дворни проболтается – всем ведь рты не заткнешь! Положимся на милость Господа!
Это было совсем не тот совет, которого ожидал Збирайда, но крепко выругавшись, он все-таки ему последовал – такова была его вера в разумность Хеленки.
И вот состоялось второе знакомство Генриха и Еленки.
Они встретились на следующий день во дворе замка, где маркграф со свитой спозаранку собрались на долгожданную охоту. Именно в этот момент и прибыла в замок девушка.
Крестница барона появилась верхом на любимой кобыле, одетая в благопристойное платье и аккуратный чепец под четырехугольной бархатной шапочкой. Юная, бледная и сосредоточенная, она приятно удивила Збирайду тем, что не стала пялить глаза на знатного гостя, кокетничать, хихикать и вертеться. Еленка, наоборот, даже ни разу не подняла глаз на маркграфа, и только покрасневшие щеки говорили о внутреннем волнении.
– Пани Елена!
– Государь!
– Молва не лжет,– между тем похвалил маркграф девушку внимательно наблюдающему за этой встречей барону,– ваша младшая крестница – настоящая красавица и ведет себя столь же достойно и обходительно, как и подобает пани столь высокого происхождения!
У Збирайды засосало под ложечкой от дурных предчувствий, хотя, казалось, видимых причин для тревоги не было.
– Пани Елена уже просватана?
– Да, я тут... но ничего не решено! – замялся пан Ирджих.
Лгать он не осмелился, но страх все сильнее и сильнее сжимал его душу. Ему не нравился подозрительно мерцающий блеск в глазах этого разнузданного принца. В Моравии полно красавиц, ну, почему, черт возьми, он помешался именно на его дочерях?!
– В таком деле не надо торопиться,– между тем, лениво заметил Генрих,– такая красивая девушка может рассчитывать на внимание самых завидных женихов маркграфства! Пользуясь случаем, приглашаю вас с крестницей ко двору! Уверен, что маркграфиня охотно окажет покровительство столь очаровательной девице!
Спешившаяся с лошади Елена согнулась в глубоком благодарном поклоне. После постигшей её катастрофы, она эти дни была сама не своя, не зная, что ей делать дальше и как жить с таким позором? Что ж, по крайней мере, Генрих не забыл своего обещания!
– Кстати, барон, я бы хотел так же в своей свите обнаружить и вашего младшего сына. Хватит вам держать его в деревне, пора ему послужить своему сюзерену!
Збирайда то краснел, то бледнел, слушая эту раздающую милости речь. Всё это было очень почетно, если бы... если бы ему меньше всего на свете хотелось отправлять и Карела, и Елену ко двору!
– Не знаю даже, как вас благодарить, государь! Вы оказали такую честь моему дому!
– Пустое! Ну а теперь...,– и маркграф вновь обратился к девушке,– я приглашаю вас, пани Елена, присоединиться к охоте!
Предложение не было неожиданным, и, тем не менее, подобравшая юбки Елена бросилась со всех ног в свою комнату, чтобы переодеться в охотничий костюм и взять свой арбалет и охотничий нож. Бывшая неторопливой и скучной до вчерашнего дня жизнь вдруг изменилась, преподнося все новые и новые, к сожалению, далеко не самые приятные сюрпризы запутавшейся в своих чувствах девушке.
И если в роли просительницы ей не особо повезло, то уж на охоте Елена постаралась показать себя с наилучшей стороны, подстрелив в тот день семь уток. Было бы больше, но сплоховали собаки, потеряв парочку птиц среди камышей болота. Тот же Генрих сумел похвастаться только тремя птицами, а Збирайда тоски, вообще, ни разу не попал, в сколько-нибудь стоящую дичь.
– Диана, настоящая Диана,– удивленно похвалил девушку Генрих, отставляя в сторону арбалет,– такая точность выстрела! Пани Елена, вы стоите целого отряда лучников!
Елена робко и обрадовано улыбнулась заслуженной похвале.
Они в окружении людей принца стояли на берегу лесной опушки, там, где узенькая речушка образовала густо поросший камышом плес, и подсчитывали трофеи.
Маркграф взял из её рук арбалет и пристально осмотрел.
– Ничего особенного, – пораженно заметил он,– он вам не тяжеловат?
– Нет,– простодушно ответила девушка,– крестный сам выбирал мне для него бук, и заказывал хорошему мастеру! Он хорошо бьет!
– Это, смотря в чьих руках! Ну-ка, пани Елена попробуйте сбить шишки вон с той ели!
Надо сказать, что задание данное Генрихом было отнюдь не из легких, учитывая огромные размеры векового дерева, но юная пани только снисходительно прищурилась и точно, почти не прицеливаясь, сбила ветку вместе с нужными шишками.
– Нет ничего проще, чем стрелять по недвижимой цели, рассчитывать скорость не надо! – пояснила она свою торопливость.
– Пани Елена, – глаза маркграфа засветились уважением,– вы королева охоты!
Что уж говорить о покрасневшей от удовольствия девушке, когда даже Збирайда и тот лучился гордостью за свою крестницу, временно забыв про свои тревоги.
Генрих отстегнул от груди золотую брошь с крупным рубином и преподнес юной охотнице.
– Это знак моего восхищения вашим умением!
Его пальцы в перчатках, обильно украшенные перстнями довольно ловко прикололи украшение к душегрейке девушки. Елена зачарованно смотрела, как черноволосая голова маркграфа в парчовом шляпероне с пером склоняется над ней, встретилась взглядом с его темными ласковыми глазами, и вдруг... вдруг все сомнения и муки прошедшего дня исчезли, как по волшебству.
Пресвятая Дева,– ликующе подумала она,– так ведь это он! Тот самый мужчина, о любви которого я так мечтала, и он подарил мне, дурочке, свою любовь, а я..., я неблагодарная просто не сознала своего счастья! Это он – мой принц!
Конечно, её радость не прошла незамеченной от того, кому она была предназначена, и Генрих довольно улыбнулся. Любовь этой простенькой деревенской девочки была мало завидной добычей для такого опытного соблазнителя, но зато сама она была уж больно хороша, с этими черными сверкающими глазами, пленительной улыбкой и открытым обожанием! Ах, если бы её сестра хоть раз взглянула на него таким же взглядом!
Пока мужчины пировали после удачной охоты, Елена в своей комнате выслушивала сдержанные укоры Хеленки. Экономка была необычайно бледна и встревожена, а так же недопустимо резка, но девушке и в голову не приходило её оборвать, настолько оправданной была тревога холопки:
– Пани Елена,– волнуясь потирала та руками предплечья,– я не буду говорить, что вы выбрали не того мужчину, это и так понятно! Но очень опасно вверять свое сердце такому человеку, он не оценит вашего дара!
– Почему? – огорчилась девушка,– почему ты так говоришь о маркграфе?
– Я знаю, слышала в бытность в Брно, когда украли пани Стефку, что..., в общем, он был замешан в её исчезновении!
Елена плохо помнила свою сестру, но так как её постоянно попрекали Стефкой, то симпатии к погибшей не испытывала. Попробуйте иметь в старших сестрах ангела! Это совсем не легкое дело – чтобы ты ни сделала, тебя все время сравнивают и отнюдь не в твою пользу.
И вот сейчас, Елена вежливо промолчала в ответ на доводы Хеленки, не особо им доверяя.
Та видимо это поняла и зашла с другой стороны.
– Страсть мужчины небезопасна для женщины,– терпеливо толковала она упрямой девчонке,– ты можешь родить внебрачного ребенка, и страшно подумать, что сделает с тобой крестный! Раз так случилось, что ж... будем молить Господа не наказывать тебя тягостью, но больше, ни в коем случае не рискуй! Ради всего святого, выброси его из головы!
И на всякий случай, от греха подальше, Хеленка старательно закрыла сумасбродную девчонку на ключ. Ну и чего она добилась? Стоило только холопке уйти, как Елена нетерпеливо распахнула окно.
Её задача теперь солидно усложнялась – если раньше она поднималась по отвесной стене на третий этаж башни, теперь приходилось, ступая по карнизу, обогнуть практически весь дом, прежде чем попасть к угловой башне, в которой размещался маркграф.
Дождавшись, пока стихли звуки пира и мужчины разошлись по своим местам, девушка сняла с себя все, кроме рубашки, завязала подол узлом высоко над коленями и вылезла из окна на узкий, местами выщербленный ветрами и временем карниз.
Ночь была темной, луна ещё не выкатила свой багряный шар из-за горизонта, поэтому края скользкого от мха уступа было видно плохо и она передвигалась медленно, осторожно нащупывая дорогу босыми ногами.
Желание добраться до цели было столь велико, что Еленка не ощущала ни страха, ни испуга, даже когда нога, иногда срываясь, повисала в пустоте. Цепляясь за кирпичи кладки, девушка совершила весьма рискованное путешествие вокруг всего дома на уровне второго этажа, а потом, с силой подтянувшись, влезла на черепичную кровлю. Она ещё немного проползла по покатой крыше, цепляясь за печные трубы и, наконец, постучалась в ярко освященное окно спальни маркграфа, выходящее во двор замка. Проклятые псы сразу же разлаялись, но предвидевший подобное безумство Генрих быстро распахнул окно и втащил её в тепло комнаты.
– Вот сумасшедшая девка,– беззлобно выругался он,– ты же могла разбиться!
Но Еленка смело смотрела ему прямо в улыбающиеся глаза.
– Меня заперли, и иначе я не смогла бы к вам попасть! – заявила она.
Маркграф в изумлении, не без доли восхищения упрямством девчонки осмотрел фигурку в одной разорванной рубашке, с завязанным подолом, с исцарапанными и разбитыми в кровь голыми ногами, с разлохматившимися волосами и ярко блестящими глазами. Она, конечно, выглядела как пугало, если бы не эта бьющая через край энергия и жизненная сила!
– Зачем же ты на этот раз предприняла такое опасное путешествие, дитя мое?
Он ласкающим жестом убрал со щеки спутанную прядь, заглядывая в сияющее ликованием лицо. Девушка была столь очаровательна в своей непосредственности и откровенном обожании!
– Я пришла государь, потому что вновь хотела увидеть вас!
– Смелая малышка!
Если бы у Елены было бы хоть немного больше опыта общения с противоположным полом, она бы, наверное, поняла, почему в спальне маркграфа сегодня оказался накрытый к ужину вином и закусками стол.
– Разделите со мной ужин, пани Елена!
И пока Елена приводила в порядок свою рубаху, Генрих предложил ей кувшин с водой и свой парчовый шлафрок, чтобы хоть немного прикрыть недопустимую вольность в одежде.
– А вы разве не ужинали? – девушка умылась, и почувствовала себя гораздо легче.
Собеседник снисходительно рассмеялся.
– Конечно, но мне будет приятно распить с вами по бокалу вина!
И подал своей гостье высокий резной кубок со сладким вином. Елена была настолько взволнованна, что с замиранием сердца ощущала, как сладкий озноб потрясывает все тело – озноб возбуждения и предчувствия чего-то необычайно прекрасного, что окончательно изменит всю её жизнь.
Между тем, беседа, заведенная Генрихом, была весьма тривиальна. Они не спеша обсудили прошедшую охоту, осмотрели на пару крутящихся под ногами собак, обсудили секреты парфосной охоты, поделились рецептами приманок.
– Я читал старинное руководство по соколиной охоте, так там написано, что птиц перед самым выездом нужно держать пару дней голодными,– не спеша вещал сидящий перед ней маркграф, попивая вино,– иначе они будут тяжелы на подъем!
Елена с соколом не охотилась, поэтому внимательно выслушала его соображения. Беседа была ей по-своему интересна, если бы не дрожащая струнка внутри, которая тоскливо ныла, в жажде совсем других слов, а Генрих все твердил и твердил о своем. Но может, так и надо? И это великое счастье, что столь красивый и могущественный мужчина уделяет такое внимание простенькой девчонке? Ах, если бы знать! Но девушку с пеленок натаскивали на совсем другие дела – как варить мыло, как рассчитать запасы на зиму, как заставить работать ленивых холопов, и никто не учил её, что нужно сделать, чтобы покорить сердце государя!
Она нервно опорожнила кубок. Вино пьянящим жаром зажгло кровь, опалило щеки, затуманило голову, и заставило беспечно смеяться даже над тем, что не было смешным.
– Вы говорите колпачок, это все равно, что шоры у осла?
Почему это обстоятельство вызвало у неё смех было непонятно, но Генрих весьма благосклонно наблюдал за её безмятежным разрумянившимся весельем лицом.
– О, шоры бывают не только у ослов, но и у некоторых дуэний,– игриво подхватил он, подлив ей ещё вина,– вот и Хеленка вас явно недооценила! Она была кормилицей вашей старшей сестры?
– Нет,– удивилась Елена тому, что речь вдруг зашла о покойнице Стефке, – Хеленка покинула Лукаши незадолго до её рождения. Моя бабка не устает об этом говорить, поминая недобрым словом крестного, выкупившего холопку. Но почему вас это интересует?
– Да так... Вам нравится вино?
Елена согласно кивнула захмелевшей головой.
– Вы смелая и отважная девушка, пани Елена, – заметил Генрих, – и на плечах у вас неглупая головка, но надеюсь, вы понимаете, что оказавшись в Брно уже не сможете вести себя так же! Я женатый человек, и... благоразумие иногда более необходимо пани, чем отважное сердце и красота.
Девушка растерялась. Эта отповедь подействовала на неё, как холодная вода.
– Я понимаю,– виновато поникла она головой,– но мне показалось...
Генрих сухо улыбнулся.
– Иногда бывает и так, но я не вправе лишать вас будущего, предложив малопочтенное место любовницы при своей особе! Вы достойны большего!
Еленка смущенно съежилась под его взглядом – внезапно она отчетливо ощутила, что её босые ноги грязны и исцарапанны, а волосы растрепанные и всклокоченные. Волна унизительного стыда захлестнула её с головой, перехватив дыхание и сразу же сделав настолько несчастной, что девушка на мгновение пожалела, что не сорвалась по пути сюда.
– Да, мой господин,– прикусила она губу, изо всех сил борясь со слезами,– конечно! Я понимаю, что ошиблась!
– Нет, дитя моё, ты не ошиблась, – мягко поправил её собеседник,– ты ещё слишком юна и доверчива. Увы, юность проходит быстро!
Теперь Елена думала только об одном – каким образом быстрее исчезнуть отсюда. Лихорадочно мечущиеся мысли подсказали самый простой выход.
– Ваша светлость,– прошептала она,– тут такое дело... не могли бы вы оставить меня на несколько минут одну!
Генрих понимающе улыбнулся, подумав о ночном горшке.
– Конечно, пани Елена! Меня не будет некоторое время..., не стесняйтесь!
И он добросовестно выполнил обещание, чтобы вернувшись обнаружить, что девчонка исчезла в темноте ночи. Как пришла, так и ушла – без слез, без жалоб, без упреков!
Больше маркграф смелой охотницы не увидел. На вопрос о том, где его крестница, Збирайда хмуро ответил, что заболела старая Анелька и Еленка вернулась в Лукаши.
Генрих мало поверил в такое объяснение, но оно ему вполне подошло.
Когда три дня спустя он покидал владения Збирайды, младшая крестница барона была окончательно забыта, зато в его отряде ехал покидающий дом отца Карел. Вот с этим-то молодым человеком, после долгих и мучительных раздумий, и решил связать маркграф надежды на возвращение пани Стефании.
КАРЕЛ.
Карел знал, что крестница отца – Стефания Лукаши его кровная сестра.
Все раскрылось, когда он в свое время попросил родителя засватать ему красавицу-соседку. Лукаши был не ахти какой лен, но девушка уж больно хороша. И вот тут багровый от стыда Збирайда и открыл отпрыску семейную тайну.
– Выбрось из головы, Стефка – твоя родная сестра!
– Но... как?– потрясенно поинтересовался сын,– как такое могло произойти, ведь покойная пани Лукаши...
– А так, – резко оборвал расспросы отец,– как это и происходит обычно! Ничего нового я не придумал!
– А Еленка? – ошеломленно осведомился Карел.
Здесь Збирайда замялся, прежде чем дать ответ.
– Скорее всего, – смущенно хмыкнул он,– она мне также дочь! Хотя её мать была такой шлюхой....., она могла забеременеть и от покойного Януша!
Странное заявление, но вполне в отцовском духе!
Потрясение от таких откровений прошло не скоро, но то, что эти две девушки – его сестры, Карел уяснил твердо. И какая разница, с какой стороны одеяла они были сделаны – кровь есть кровь!
И вот теперь он озадаченно слушал откровения маркграфа, касающиеся одной из его сестер.
– Послушай, Карел,– толковал ему Генрих в приватной беседе,– у меня к тебе необычное поручение, но если ты его выполнишь, я щедро тебя отблагодарю!
Проблема всех младших сыновей той эпохи заключалась в том, что им кроме имени ничего не доставалось от семейного наследия. Всего в жизни приходилось достигать самим, преданно исполняя капризы сюзеренов. Вот и Карел обрадовался, услышав такое вступление.
– Думаю, ты умеешь хранить тайны?
– Вы можете быть полностью уверены во мне, мессир!
Генрих довольно кивнул головой.
– Речь пойдет о крестнице твоего отца – пани Стефании!
Карел напряженно ждал продолжения. Причем здесь покойная сестра?
– Пани жива! – огорошил его маркграф. – Она томится в плену у трирского барона фон Валленберга.
Молодой человек изумленно воззрился на сюзерена.
– Женщину нужно вернуть на родину, – пояснил свою мысль Генрих,– но так, чтобы об этом никто не узнал. Конечно, у неё есть муж, но в свое время он завладел пани Стефанией при помощи лжи! Нельзя женщину вновь возвращать в столь недостойные руки! Ты должен потребовать у фон Валленбергов выдачи женщины от имени вашей семьи, но самого пана Ирджиха пока посвящать в эти дела не надо – ни к чему!
Маркграф остановил на собеседнике многозначительный взгляд.
– Я особо заинтересован в этой женщине! Ты понял меня?
Конечно, понял! Чего ж тут не понять? Можно только представить, что с ним сделает отец, если узнает, что он собственную сестру сделал наложницей этого сластолюбца! Но Карел, не в пример родителю, отличался самообладанием и хладнокровием. Предложение блудливого сюзерена нужно было всесторонне обдумать, прежде чем начинать действовать.
– Конечно, государь! Я вас понял. Я должен предложить фон Валленбергу выкуп, или... действовать другим путем?
Генрих тонко ухмыльнулся.
– Они в твоих руках! Скажи трирцу, что условия сделки нужно выполнять, иначе я его так ославлю, что репутации фон Валленберга придет конец!
– Вы о чем?
– Неважно! Барон поймет все правильно, и не будет упрямиться! Короче, делай, что хочешь, но отбери у этого трирца пани Стефанию!
Вот с этим приказом Карел был вполне согласен.
– Я сделаю всё, что в моих силах!
