Текст книги "Гимн неудачников (СИ)"

Автор книги: Лила Джерри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

Самый широкий серый балахон уставился на листок так, будто впервые видел буквы.

– Вы...

– Друиды, – холодно оборвал его Клен. – Центральное братство милостью Великого Древа Ренья Нова. Итак?

Лес вас забери, во я попал.

И вот с этими... вот с этими недочеловеками... я преспокойно шел столько дней! Целых шесть. Все сходится: и растительные имена, и грамота-пропуск, и фанатичные заявления про цель... вот только настоящие друиды никогда не свяжутся черным магом. Да они же устраивают вой на всю округу, стоит только колдуну случайно появиться на горизонте. Да я сам лично помню, как братство Города-у-Леса в полном составе потребовало изгнать из района всех черных, и Эжен (Эжен!) тех защищал. Тяжела доля ученика координатора региона.

А, понял, это поддельные друиды. Поддельные друиды с поддельной пропускной грамотой. Вот только самозванцы тем более бы не стали так себя дискредитировать...

– Командир добровольческой дружины Движения-за-Милосердия от южного сектора Алексей Ферг, – оторопело представился главарь.

Млин, они выдают оружие гражданским?! Куда смотрит местный координатор, а, я вас спрашиваю?

– Что за маскарад, командир Ферг? – нехорошо осведомился Клен. – Этот маг – наш проводник.

Черный маг. Проводник по Великому Лесу. Да, дружинник Ферг, я тоже в это верю.

– Этот маг – участник Движения-за-Справедливость!

– Да в какой справедливости вы меня обвиняете?! – не выдержал оскорбленный до глубины души Черная Смерть. В таких жутких и противоестественных вещах его еще никто не подозревал.

– Мы пришли по вызову из этой гостиницы...

– Нам сказал один из постояльцев! – истерично крикнул старший портье.

– Кто-то сказал кому-то, тот сказал другому, тот третьему – надежные основания, – резко хмыкнул Клен. – Я тоже видел плакат на контрольном пункте. Чем вас не устраивает справедливость?

Дружинник уставился на него как на пришельца из дикого леса.

– У вас тут Справедливость?! – я наконец обрел дар речи. – Где военное положение, где перекрытые границы, почему в Совете ничего об этом не знают?!

Окружающие – что друиды-наемники, что серые балахоны – смотрели на меня, как на внезапно заговорившую колонну. Алексей Ферг слегка смутился:

– Ситуация под контролем, и мы не видим причин беспокоить Совет...

– Под контролем? – я задохнулся от возмущения, сам не заметив, как вскочил на ноги.

Я – приемный сын магистра Юстина, координатора от Белого Совета. Да, я прекрасно знаю, что такое Справедливость, и что когда ситуация выйдет из-под контроля, дергаться уже поздно.

– Лоза, в чем дело? – спокойный голос Клена разом привел меня в чувство. Вот так не привлек внимание...

– Движение-за-Справедливость, радикальное течение Церкви Постижения...

Учение о карме говорит, что каждое новое рождение сообразно прошлой жизни. Был хорошим – на тебе магию в зубы, был плохим – помучайся в шкуре обычного человека. Не так сложно подумать, что маги должны властвовать, а люди – подчиняться и молча страдать, искупая грехи, правда?

А вот колдуны сами бы до такого не додумались. Не дружат они с религией. Но нашелся же человек!..

– Еретики они, а не радикалы! – вставил милосердечник. На себя бы посмотрел.

– И при чем здесь черные маги? – нетерпеливо перебил друид. Как бы объяснить, попроще...

– Короче, они хотят восстановить темные времена.

...Он не хотел ничего плохого. Он просто написал книгу "О справедливом порядке". Он воззвал к совести магов, призывая лучших существ наставлять и учить своих грешных собратьев. К милосердию и снисходительности к слабым со стороны сильных. Небеса мои. Основателем самого кровавого движения в истории стал неизвестный идеалист-теоретик.

Реакцию колдунов нетрудно предсказать: "оба-на, мы тут думали, что правим, потому что всех несогласных поубивали к демонам, а оказалось – такой мировой порядок! В ученой книжке написано, что мы – высшая раса! И ничтожные людишки должны у нас в ногах ползать! И это... ничего себе... справедливо... Офигеть, спра-вед-ли-во..."

И порядок темных времен – самый справедливый порядок. Разумеется, чего бы черным-справедливщиками не желать его восстановить?

– Что за бред, – высказал Клен самое здравое мнение по поводу религии вообще. – Этих ненормальных давно уничтожили.

– Этот бред уже вычистил всех торговцев оружием за сотню километров!.. – сорвался на крик милосердечник.

– Разве плохо?

– Теперь у них оружия больше, чем у всего города!

– Печально, но при чем здесь мы? Тем более вы тоже из какого-то движения...

О мои небеса, друиды даже не знают, кто такие милосердечники. В каком мире они живут? Я тоже хочу туда.

– Движения-за-Милосердие! – Алексей Ферг скрипнул зубами и уставился в грамоту. – Командир Клен, братство Рению Нуова?

– Ренья Нова, – тихим от напряжения голосом поправил светловолосый друид, делая ударение по-ниморски, на последний слог.

– Все сходится. Вы арестованы. Все.

– Да не пошли бы вы!.. – раздраженный возглас колдуна прервал громкий скрежет. По потолку прошла крупная трещина; в наступившей тишине было ясно слышно, как один портье говорит другому:

– Все, никаких больше камней и бетона – деревянный пол, бумажные стены! Так хоть не страшно...

– Вы понимаете, что идете против Великого Леса? – с отчетливой угрозой прервал паузу Клен.

Вопреки ожиданиям, Ферг не впечатлился.

– Так приказало наше братство. Вы там уж сами между собой разбирайтесь. Да и кто сказал, что вы друиды? Бумажку можно любую сделать. У нормальных зеленых черные маги на побегушках не служат. Сложите оружие и сдавайтесь добровольно.

Черная звезда полыхнула ослепительно-белым. Брызнула кровь, оставляя в воздухе светящиеся фиолетовые линии, и с дробным стуком посыпалась на пол. Стены дрогнули и понеслись вдаль, растаяв в дымке горизонта.

– Стреляйте!

Воздух наполнило жужжание мух, больших стальных неповоротливых слепней, плавящихся криков и демонического смеха, сплетающегося в гигантскую шевелящуюся фигуру, накрывшую весь мир...

А потом на меня упала тьма и со звоном разбилась.

***

... Давно остывшие угли присыпаны серым пеплом. Жухлая трава цепляется за сапоги, пахнет сыростью и гарью. Справа темнеет гранитная насыпь; шелестит пожелтевшая березовая поросль, по опавшей листве едва слышно шуршит дождь. Мир погружен в легкую дымку.

Тишина. Покой. Но что-то не так, это место кажется мне странно знакомым, хотя я уверен, что никогда раньше здесь не был. Взгляд цепляется за непонятное грубое сооружение на краю поляны: груда камней и железные палки, поставленные шалашиком. Что это?.. этого не должно быть!..

... К железу приварена табличка; букв почти не видно, но слова приходят сами по себе.

«Здесь покоится Леонид Гарш, страж Города-на-Границе. Он защищал живых от мертвых, пока сам не ушел за грань. Великий Лес, спаси его душу!»

... глубокая яма. Запах сырой земли, прелых листьев и чего-то горького забивает ноздри.

...Я оборачиваюсь. Черная фигура замерла напротив. Залитое кровью лицо, вместо одного глаза – провал, другой слепо таращится в пустоту, затянутый белесой мутью.

– Я... это случайность! Я не хотел... Это все заклятие!

Молчание. Он шагает вперед.

– Прости... я... я правда не хотел... мне очень, очень жаль! Прости меня!!!

Мокрые листья под ногами скользят, я оступаюсь, и падаю в черную пропасть...

Падаю...

Сквозь прутья решетки виднеется краешек затянутого серыми облаками неба. Странным образом непогода успокаивает, погружая в полусонное состояние. Осколки кошмара медленно тают...

Кошмара? Я попытался сосредоточиться. Кажется, мне снилось что-то плохое... или нет... мысли разбегались, оставляя в голове блаженную пустоту.

Не помнить.

Не думать.

Лежать.

Смотреть в потолок... Он красивый. Серый такой. Бетонный. Неровный, и с трещиной. Замечательный потолок.

Я нахмурился. Тоненькая трещинка в месте соединения плит разбудила неясное беспокойство, но с чем оно связано, я не вспомнил.

Зачем волноваться, в самом деле? Думать – это так утомительно...

Эй, а как меня зовут?

А надо ли мне знать, как меня зовут?

А нормально ли разговаривать сам с собой?

Ощущение покоя куда-то подевалось. Досадно. Вопросы плавали в голове как вермишель в киселе – медленно, неторопливо, и лучше бы их там не было.

Из состояния овоща меня выдернул громкий стук в окно. Поначалу я не обращал на него внимания, но звук не прекращался, выводя из себя и прогоняя отупение. Кое-как встав на ноги (окружающее плыло в невнятном тумане), я прошлепал к окну, лелея планы мести очумевшему дятлу.

За стеклом бесновалась старая и изрядно драная ворона, по виду – только что из помойки. На показанный кулак и размахивание руками бомжеватая птица ответила утроенными усилиями. Быстро оглянувшись, я стукнул по стеклу. Ворона отскочила в сторону, смерила меня оценивающим взглядом и долбанула в ответ так, что будь окно стеклянным, то разлетелось бы на осколки.

От неожиданности я отпрыгнул практически как ворона. Пол качнулся; перед глазами заплясали бело-черные переливающиеся точки; я судорожно вцепился в спинку кровати и зажмурился, выравнивая дыхание и мысленно считая до десяти.

Ворона ни с того ни с сего утратила интерес к стеклу и улезла в район форточки. Из-за старой, покрашенной облупившейся краской рамы торчали только встрепанные черные перья: птица ухитрилась забраться между решеткой и окном.

М-да. Нимора неподалеку, сразу видно. Успокаивает только то, что форточка закрыта изнутри. Чтобы пробиться через рамы, пусть и деревянные, потребуется не один час.

Соображалось с трудом. И чем меня так обкололи? Последнее, что помню – вспышка черного света. Всегда думал, что рассеиватели не дают колдовать. И дружинники так же думали. И ниморцы... ну, они проиграли, так что неудивительно.

На самом деле, конечно, магию блокировать невозможно... Как невозможно ее отнять, исчерпать или потерять. Магия – наша жизненная сила, и покуда мы живы, она существует, и когда не живы -тоже... иногда.

Рассеиватели уменьшают точечную концентрацию магии за счет увеличения площади покрытия. Если проще, то вместо того, чтобы превратить в пепел одного человека, колдун вызовет головную боль у десятерых. Хитрая штука.

Холодный пол все норовил выскользнуть из-под ног, но я упорно обошел комнату, цепляясь за стену. Обнаружились две двери: одна – в крошечную уборную, другая закрыта. Маленькое окошко под потолком, сквозь которое едва-едва пробивается тусклый свет. Бетонная клетушка и уютный приют клаустрофобии.

Привычные размышления помогли прийти в себя. Рассеиватели – это просто, это знакомо. Эжен вот их разбирал. Во время последней оккупации соседи напихали эти штуки в каждый город, и ни одной инструкции. Правда, городские большие – цистерны в два человеческих роста – ржавые и нерабочие...

Я добрался до окна и встал на цыпочки, выглядывая наружу. С качающихся под порывами ветра берез летели первые листья; а за ними сплошным темным массивом утыкались в небо ели.

Д-д-д-деревья. Великий Лес наступает. Странно. Не видел в городе парков. Загородная тюрьма какая-то. Окна с решетками, кровать привинченная...

Мать моя, опять галлюцинации! Рама вспомнила далекую молодость и решила превратиться в дерево. Сквозь растрескавшуюся краску целеустремленно прорастал зеленый побег: вот уже появился первый листочек, второй...я отпустил решетку и потер глаза, но глюк не исчез. Наоборот, резко ускорившись, побег изогнулся вверх, обмотался вокруг шпингалета и с силой дернул форточку на себя.

Я бросился к двери и со всей силы заколотил в нее.

– Откройте!

Так ведь сожрут и никто не заметит!

Я заозирался, ища хоть какое-то оружие, схватился за подушку, швырнул ее обратно, приподнял стол и с грохотом уронил на пол, заметался по комнате, наткнулся на стул, с полузадушенным паникой радостным криком поднял его над головой и повернулся к окну, готовясь дорого продать свою жизнь.

В борьбе растения с рассохшейся рамой победила природа. Взвизгнули петли, остававшиеся нетронутыми много лет; вместе с холодным ветром в комнату ввалилась ворона, неопрятным комком бухнувшись на подоконник. Вслед за ней, выходя прямо из тела, тянулись невнятные зеленые нити.

Последняя нить втянулась в тело, и ворона сорвалась с подоконника, тяжело захлопав крыльями. Стул взлетел в воздух, описав плавную дугу. Их пути пересеклись...

– А ну отцепись, дрянь! – я потряс стулом, но ворона висела на ножке будто приклеенная. От ярости помутнело в глазах. Я шагнул к стене, широко размахнувшись...

Стул выпустил зеленые побеги и зацвел. С невнятным воплем я отшвырнул деревянное кошмарище в угол и кувыркнулся за кровать. Послышалось громкое хлопанье крыльев: ворона тяжело поднялась в воздух. Ее мотало туда-сюда, словно захватившее разум растение толком не знало, как управлять вверенным телом, зато обладало заметной долей упорства. Его гнал вперед голод и жажда крови...

На полпути энтузиазм левого конструкта закончился, и ворона безжизненно шмякнулась прямо на подушку.

Я осторожно обошел вокруг кровати, изучая реакцию зомби-вороны. И это все? Она не собирается на меня нападать, убивать, пожирать, делать все прочие вещи, для которых Великий Лес создал растение-паразит?

Ворона не подавала никаких признаков не-жизни. Только сейчас я заметил, что в клюве птица держит что-то знакомое: серебристое, круглое, с рельефным рисунком. Птицы любят яркое и блестящее; но этого не оправдает того, что яркое и блестящее – пуговица Дэна Ролы.

Вот так привет из прошлого...

Послышался звук отпираемой двери. Сам не понимаю, как я успел метнуться к окну, захлопнуть форточку, поднять стул, сунуть птицу под подушку и встретить посетителей уже сидящим на кровати. Только сейчас пришло в голову, как сражение выглядело со стороны. Идиот, стул и бедная, маленькая, уже мертвая ворона. Тьфу. То ли дело, Черная Смерть: маг, потолок и куча народу. Вот где масштаб!

Уф, ко мне возвращаются мысли! Жаль, что глупые и потому привязчивые.

Грохотнул последний засов и дверь отворилась. В комнату ввалился мужик в зеленом; орлиным взором окинув помещение и убедившись, что я не стою за дверью с дубинкой из ножки стула, он отодвинулся, пропуская кого-то.

За охранником следовала средних лет женщина в простом коричневом платье с белой накидкой на голове. Чем-то она была похожа на сестру милосердия или на монашку культа десяти ступеней восхождения. Меня пришли лечить или отпевать? Ох, не люблю я эту братию... Монахов, в смысле. Они даже хуже друидов.

Светлые, почти белесые глаза на бледном, с грубыми, словно вырезанными из камня чертами, неподвижном лице. Для целительницы женщина была немного мрачна, для монашки – мрачна просто неприлично. Те вечно радостные, так и ходят с улыбкой все время, даже когда предрекают будущую жизнь в виде таракана.

Женщина уселась на предупредительно придвинутый охранником многострадальный стул, поправила складки на платье; на темной ткани сверкнуло вышитое серебряной нитью дерево с семью ветвями.

– Я понимаю ваше состояние. Ответьте на несколько вопросов, и вас переведут в более комфортабельное место, – неожиданно сказала она. – Но не стоит ломать дверь и звать охрану.

Великий Лес, вы действительно думаете, что меня напугало отсутствие обоев? Вот номера в гостинице – настоящая психоделия. А у меня всегда такой вид, когда я детство в приюте вспоминаю. Эти садисты заставили меня выучить всех трехсот тридцати четырех демонов Бездны! До сих пор каждого поименно помню. Лестница постижения, зачем?!

– Кто вы?

– Мария Энгель, высшая жрица пятого посвящения милостью Всеединого Древа. Глава Северного братства, – скромно представилась женщина. Я не выдержал и отвел глаза, уставившись в пол. Вот и отпрыгался, Лоза.

Друиды.

Какая честь – тебя принимает сама жрица высшего посвящения! Интересно, не потому ли, что ей известна твоя фамилия? Тогда ничего хорошего тебя не ждет. Какое хорошее оружие против магистра Юстина...

Никто не понял, как из посредников между Великим Лесом и обычными людьми зеленые превратились в могущественную организацию с жесткой иерархией и сомнительной идеологией. Будь они черными магами, проблемы бы не было – сами создали, сами развалили. Но в братства с охотой шли и немаги, и белые. Вначале у друидов были хорошие цели.

А сейчас их главная и единственная цель – выполнять приказы Великого Леса. Любые.

Зато можно взглянуть на камеру свежим взглядом: для настоящего друида она действительно была бы очень подавляющей. Ни одного растения, голый безжизненный камень. Стоп, значит, меня принимают за своего?

– Вас зовут Лоза.

Что же ответить, что ответить... Сказать "нет" – прямой путь к Эжену, в лучшем случае, "да" – что делают друиды с самозванцами? Подозреваю, под окнами и закапывают.

– Да, – твердо согласился я, готовясь изворачиваться до последнего.

– Ваш командир?

– Клен.

Значит, это то самое местное братство, что велело схватить моих спутников. Не слышал, чтобы между братствами были разногласия.

– Цель экспедиции?

– Исследования.

– Это принадлежит вам.

Я с сомнением повертел в руках бумажный мятый лист метр на метр, весь в подозрительных цветных пятнах.

– Впервые вижу.

Друидка нахмурилась, отчего ее не очень эмоциональное лицо стало и вовсе каменным. Попробуй она состроить такую рожу чуть раньше, и я бы с радостью признал своими и листок, и ворону, и все хранилища оружия Ниморы сразу.

– Эта вещь лежала в вашем рюкзаке.

Я еще раз взглянул на бумагу. Память о внутренностях рюкзака упорно застряла где-то в районе заныканной от Клена и товарищи банки сгущенки и оставшейся с прошлой ночи грязной окровавленной куртки. Все остальное было еще безобидней. Так, а не засунул ли я туда что-нибудь из фиговин Смерти?! Автоматически так сказать, на уровне рефлексов.

Следуя прихотливой цепочкой ассоциаций, память внезапно выдала картинку: маленький чулан, хлам, зеленый слипшийся комок то ли травы, то ли водорослей... Подболотная лодка. Я понял, где видел листок: это та самая дефективная карта настоящего Лозы. В оправдание скажу, что она и раньше была не блеск, а теперь стала еще хуже: от городов остались невнятные расплывшиеся темные пятна, в названиях не разобрать ни одной буквы.

– Да-да, точно.

– Так из какого вы братства, Лоза? – голос Марии Энгель чуть изменился.

– Ренья Нова, – вспомнил я. Все мои знания ниморского застряли на околонаучных терминах. То ли верный, то ли истинный путь.

– Среди друидов этого братства нет ни одного с именем Лоза. И в других братствах – тоже, – со скрытым торжеством объявила жрица.

– Я не друид, – безнадежно признал я. Ворона под подушкой внезапно оживилась и выразила желание увидеть белый свет; взгляд жрицы стал настолько тяжел, что казалось, что на плечи давит небольшая гранитная глыба.

– Тогда откуда у тебя карта, самозванец?

Да что она все заладила: карта да карта? Кого вообще волнует эта плохо сохранившаяся абстракция?

– Осталась от прежнего хозяина, – ляпнул я, и потом сообразил, как это прозвучало.

– Вижу, ты не расположен к искренней беседе, – подвела итог глава Северного Братства и достала из сумки деревянную шкатулку и длинную тонкую иглу. – Сейчас мы узнаем, кто ты на самом деле.

– Что это? – я отодвинулся. – Вы не имеете права!

Охранник угрожающе шевельнулся в мою сторону. Энгель открыла шкатулку и капнула внутрь кровью из проколотого пальца.

– Ты сам не захотел говорить правду...

Из шкатулки появился пучок тонких побегов, и в следующий момент она вывернулась изнутри, обрастая гибкими ветвями. Всего два вздоха и они сплелись в диковинное подобие шлема. Не было сомнений, кому его предложат...

Я вскочил. Охранник плавным движением переместился мне за спину, аккуратно вывернул руки и сдавил шею.

Друидка неспешно поднялась, приблизилась и незаконное орудие допроса опустилось мне на голову.

Из подушки, в облаке белых перьев, молнией вылетела ворона. Энгель удивленно вздрогнула, когда посланец с того света пролетел мимо нее, хлестнув остатком крыла по лицу. Решив отомстить за стул и позорное пленение подушкой, ворона шла на таран...

С некоторым удивлением я отметил, что никто не пытается выклевать мне глаз или пробить голову, а дохлое создание яростно терзает в воздухе сдернутый шлем.

– Что ты такое?! – резко выкрикнула друидка. Сона выплюнул останки шлема и плавно приземлился перед ней. Тот самый стул, тот самый зверь, и те же самые зеленые лианы, буквально сковавшие Энгель по рукам и ногам.

– Вереск, отпусти нашего гостя, – дрогнувшим голосом приказала жрица. – Лоза, вы можете объяснить происходящее?

Да, могу. Происходит воплощенный горячечный бред. Не подходит? Так и знал.

– Однажды я гулял по лесу, когда волшебный голос из ниоткуда позвал меня и приказал следовать за ним, – плавно и умиротворяюще начал я спасать положение.

– Голос Леса? – едва слышно пробормотала Мария Энгель, освобожденная в тот же момент, когда охранник Вереск прекратил демонстрировать на мне удушающие приемы.

– Он привел меня на поляну, где рос большой гриб, и я подключился к разуму Великого Леса... Я стал видеть много вещей, которых раньше не видел, и слышать то, что никто не слышит, – о, да. Грибы же! – И тогда Голос сказал, что я избран... то есть призван стать друидом. Я присоединился к экспедиции, а Голос дал мне своего слугу в провожатые...

Сона перестал изображать зримую благодать и обернулся ко мне с самым нехорошим взором. Лицо Энгель отражало целую гамму чувств; пожалуй, никогда еще никто не смотрел на цветущий стул с такой смесью смятения до благоговения, как эта друидка, сама по эмоциям не сильно отличающаяся от мебели.

– Я приношу извинения за произошедший инцидент, – жрица, надо отдать ей должное, быстро взяла себя в руки и вернула на лицо выражение холодной бетонной стены. – Ваше появление – большая честь для нас. Что может сделать Северное Братство, чтобы загладить свою вину?..

Небо мое, во что я ввязался?

Глава 7. Беда

Небо мое, во что я ввязался?

Последние несколько часов я успел повторить эту фразу раз двести. Понятное дело, озарение так и не пришло. Зато с каждым повторением варианты ответа становились все безрадостней.

Предрассветную темноту разрывают лучи мощных фар. Ревут моторы, кто-то пытается командовать, в потоках света суетятся люди с мешками и коробками, скользят огромные тени милосердечников в броне, мелькают друиды с какими-то свертками, внося нервозную нотку в организованный хаос.

Торговый караван до Города-у-Горы готовился к отбытию. И вместе с ним в темноту и неизвестность отправлялся я.

Посередине площади не первый десяток минут шли напряженные переговоры. Мария Энгель, глава Северного Братства, убеждала начальника автоколонны взять на борт несанкционированную компанию друидов с довеском в виде черного мага. Маленький человечек в халате многословно уверял, что слуг Великого Леса он всемерно любит и обожает, и против мага ничего не имеет, но вот "черный"... нехорошее какое-то слово... вот не было бы этого слова, и все было бы замечательно...

Позицию торговца прямо высказал начальник охраны, с самого начала заявивший, что колдунов они возят только трупами и то до ближайшего крематория. Если устроит, перевести объект в нужное состояние он может сейчас.

Вся охрана состояла из милосердечников. Слухи о бродящих где-то в приграничье бандах были расплывчаты и неясны, но у страха глаза велики – и местные выглядели так, будто со дня на день готовились то ли к нападению колдунов, то ли нападению на колдунов. Одна искра – и город вспыхнет. Слишком хорошо люди помнили Справедливость.

Мария Энгель стояла на своем непоколебимо, и было у меня четкое ощущение, что спор караванщики проиграли, еще не начав. Колдун нужен. Ибо Великий Лес. Точка. Небеса, что я ей наплел! Смерть бы в обморок упал, узнав о том, какой он хороший, полезный и незаменимый.

Они мне кругом должны. Все. Я ради них! На предательство родины!..

Тьфу, какой Великий Лес мне родина.

А Черная Смерть оказался не так безнадежен, как я о нем думал. Или его слегка отрезвил – и с колдунами такое случается – несостоявшийся расстрел. По крайней мере, он всего лишь максимально корректно (для него) предупредил, что либо караван поедет с ним, либо не поедет вообще.

Уж не знаю, как Клен отговорил его от мести.Это талант. Сейчас половину речей друида составляло упоминание Великого Леса, от которых окружающие нервно дергались, а у стоящей рядом Марии Энгель пробивался нервный тик. Глава Северного братства искренне считала, что пугать разумным биоценозом дозволено только ей.

Шестым в компании объявился глава города. Грузный немолодой мужчина хмурил густые брови, давил авторитетом, олицетворял власть, молчал и больше ничего не делал. Видно было, что он не слишком понимает, зачем его вытащили из постели в середине ночи.

...Я прислонился к колесу фуры и поглядел на темное небо. Караван собирался выехать ночью, по холодку, но смысл этой фразы при учете августа и скорой осени до меня не дошел.

– Кто такой Лоза?

Крапива удивленно пожала плечами.

Я скромно попросил у Энгель содействовать и не чинить препятствий. Зато выпущенный Клен выставил жрице такой счет, будто несколько часов в заточении только его и сочинял. Запросам друида мешал только факт, что все, что он может содрать с северных в счет моральной компенсации, команде попросту не унести. Теперь друиды разбирали вещи и конфискованное оружие, а целительница отговорилась тем, что наблюдает за пострадавшим, и преспокойно бездельничала.

– Странный вопрос. Лоза – это ты!

Для друидов я участвовал в экспедиции по умолчанию. Мое мнение привычно никого не интересовало, кроме меня. Да, меня очень занимает вопрос, где оно бродит, бросив хозяина на произвол бесчувственных манипуляторов. Давно бродит, между прочим. Такое ощущение, что оно в комплектующие изначально не входило. Эй, Карма, за какие грехи мне вообще достался такой убогий набор личных качеств?

Ну, ничего, за мое мнение ныне отвечал Сона, храбрый оборотень-диверсант, не расставшийся с любимой профессией ни после смерти, ни после превращения в несусветное чудище. Гвозди бы делать из ниморцев, или даже рельсы...

Хм, если Сону переплавить, то десяток гвоздей выйдет точно.

– Прошлый Лоза. Тот, кто оставил мне рюкзак, место среди вас и это замечательное имя.

Из-за которого глава Северного Братства едва не сделала мне трепанацию черепа. Голова слабо, но неприятно заныла; я потрогал повязку, и поморщился, представив, что было бы, окажись осколок потолка чуть побольше.

– А-а, этот... – безо всякого интереса откликнулась девушка. – Не знаю. Он не из наших.

– Как?! – я резко привстал и заморгал, прогоняя подступившую к глазам темноту. – Он не был друидом?

– Не из нашего братства, – поправилась Крапива. – Я не знаю, откуда. Лозу отправили с нами по особому приказу Великого Леса.

Спокойно, Ло... Хм. Ты думаешь, что над тобой издеваются. Но, может быть, она это всерьез? Нет, лучше нет. Хотя бы останется иллюзия, что Великий Лес не полностью проел друидам мозги.

– И вам никогда не хотелось узнать, что за человек с вами идет?

Так... дайте-ка я угадаю ответ...

Друидка искренне изумилась:

– Это же приказ Великого Леса!

Угадал. Проел. Теперь я даже не удивляюсь, как они меня приняли. Великий, правда, за меня не ручался, но с таким отношением к делу...

– Но хоть что-то о нем ты можешь припомнить?

Друидка потерла переносицу и покачала головой.

– Я ведь его до этого не видела ни разу. Вот как он с командиром приехал – в первый раз. У Клена спроси. А лучше – у командира...

И отправься вслед за Лозой?

– А.. что с ним случилось?

Крапива мгновенно помрачнела и сухо ответила:

– Это был несчастный случай.

Понятно, меня снова послали. Я прикусил язык. Как бы с тобой, Лоза, тоже чего не произошло. Несчастного.

За все то время, что я шел с друидами, серьезная заварушка приключилась только на подболотной лодке. В остальном их путь был тих и спокоен, а разнообразили его в меру способностей только мы со Смертью. И вот, друид, чужак в команде, погибает на самом безопасном участке пути, буквально в Великом Лесу.

– Эм, ты точно никогда не слышала этого имени? Оно не кажется тебе странным? – попытался я снова пробиться к истине.

– Не-а. Имя как имя, – девушка задумчиво намотала на палец длинную прядь. Казалось, она совсем забыла о неудобном вопросе. – Худо в братствах с именами. Я не хочу сказать ничего такого, но вот какая же я Крапива? Камелия, к примеру, мне бы больше подошло. Как ты считаешь? Или Орхидея... Да, Орхидея, я думаю, в самый раз. Да? Кактус, какого Великого Духа ты тащишь свой топор?! Что тебе было сказано взять? Я ж список написала!

На какое-то мгновенье мне показалось, что подошедший друид не удержится и стукнет целительницу алебардой.

– Ни-че-го вам доверить нельзя! – несостоявшаяся Орхидея спрыгнула с подножки и зашагала к остальным, на ходу возмущаясь: – Чуть что – сразу за оружие! Кактус, чего ты там стоишь, я одна весь этот огромный список потащу?

Я проводил парочку рассеянным взглядом, погружаясь в болото невеселых мыслей. Что-то в этой истории глубоко не так. Очень глубоко не так...

Черные маги, как и друиды, берут новые имена, чтобы отречься от прошлого и начать жизнь с нового листа. Взять чужое имя – прожить чужую жизнь. Кто же ты, Лоза? И какие еще беды принесет мне твое имя?

Нет, я – друид, каково, а? И что, мне теперь по должности положено молиться на учебник по экологии и устраивать массовые казни за каждую обломанную веточку? И славить, славить Великий Лес, не забываем.Докатился...

Тихие голоса выдернули меня из дремы. Рядом с кабиной фуры разговаривали два человека, почти неразличимые в темноте; вот тип с рюкзаком что-то передал второму в форме водителя, послышался шелест, удовлетворенное хмыканье и хлопок дверцы. Человек с рюкзаком кивнул, развернулся и увидел меня.

Прикидываться было уже бесполезно, и мы уставились друг на друга как воры, столкнувшиеся нос к носу рядом с одним и тем же сейфом. Незнакомец явно не ожидал увидеть здесь постороннего, но быстро пришел в себя: парень улыбнулся, прижал палец к губам и одним движением запрыгнул в фуру.

Я закрыл глаза и помотал головой. А водитель-то подрабатывает левой перевозкой пассажиров. За такое и работы лишиться можно. Позвать охрану? Нафиг надо, там милосердечники. Человек заплатил, пускай едет. Все равно в Город-у-Горы его не пустят – режимный объект. Помни, Лоза, что сам ты не лучше...

Между тем, переговоры закончились полным и окончательным триумфом Всеединого Братства. Друиды по сути ближе к белым магам, а те невероятным упорством задолбают кого угодно.

– Эта тварь все еще нас преследует? – мрачно осведомился Кактус, сбрасывая на землю две тяжеленные сумки. В глазах друида я так и остался злобным татем, крадущимся за бравой экспедицией и строящим всяческие козни. Богатая фантазия у человека.