Текст книги "Гимн неудачников (СИ)"

Автор книги: Лила Джерри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

– И что ты в нем нашла, кроме роста и самомнения? – Колючка не ответила, безучастно смотря сквозь меня. А еще считается, что любовь – такая сила, сильнее всех прочих... Я вздохнул и достал жетон: – Ладно, понесли мир и согласие в темные массы.

Маршрут черных магов отмечали многочисленные разрушения; похоже, Смерть попросту гонял заклинателя по лабораториям, не давая ни секунды передышки на то, чтобы воспользоваться артефактом. Миссия тяжелым грузом давила на плечи, но я нес ее с честью – все равно перевалить не на кого. Без Беды не выбраться наружу, без Смерти – не прорваться через Ильду, и для исполнения моего плана они требовались живыми. Но истинные черные маги всегда все делают назло, и когда впереди послышались голоса, я невольно обрадовался.

–...или забыл, откуда я тебя вытащил? – в голосе приграничника за налетом презрения прятался страх. Что ответил колдун, я не расслышал, с шумом ворвавшись в небольшое и почему-то очень холодное помещение. Смерть все-таки загнал противника в угол и припер к покрытой изморозью стенке, но выглядели плачевно оба.

Черная магия – грязное оружие, направленное на причинение как можно большего ущерба. Колдун выглядел, как скелет в черных лохмотьях, а по лицу Беды расползались багрово-синие язвы; приграничник вжимался в стену, как последний аргумент удерживая в чуть подрагивающих пальцах ажурный костяной шарик. И весь этот натюрморт окружали тонкие дымные линии, беспрерывно мелькающие и изгибающиеся в темном клубящемся облаке, заполняющем комнату.

– Ну что же, твоя взяла, – заклинатель покорно склонил голову, и костяной полый шарик выскользнул из ладони, покатившись по полу. – Жаль, что не вышло. Ты счастливчик, Смерть.

Так, пошли разговоры за жизнь, а значит, пора прекращать этот балаган. Я выступил из мрака, собираясь решительно вправить двум шизоноидам мозги:

– Эй, если ты его сейчас его просто так прихлопнешь, сам же потом пожалеешь. Он должен мучиться. Долго мучиться. И я, как пострадавшая сторона, хочу в этом участвовать!

Эм... сорвалось. Два шизоноида окинули меня настолько красноречивыми взглядами, что я устыдился и тихонько убрался обратно.

– Покончишь со мной своими рукам или... – дымные тени неспешно заскользили по телу приграничника, опутывая по рукам и ногам и заключая в сложную многолучевую фигуру. – Оу, я так и думал. К этому все и шло.

Стены, покрытые мраком, уехали в неведомое; холод пропал, сменившись обжигающим суховеем, принесшим запах полыни, гари и разогретого металла.

– Надеешься вымолить пощаду? – высокий мрачный силуэт окутывало красноватое свечение, как отблеск близкого огня.

Беда сдавленно рассмеялся:

– Пощаду? У тебя?

– Может быть, вы потом подеретесь? – жалобно вопросил я из мрака. На месте Смерти давно бы открутил говорливому заклинателю башку за один глумливый тон, но тот отчего-то медлил.

Не дожидаясь приказа, Колючка шагнула к колдуну, коснувшись локтя, и видение схлынуло, возвращая в мирские реалии ниморского холодильника. Смерть передернулся, стряхивая руку умертвия, и приграничник съехал по стенке, упав на четвереньки и пытаясь отдышаться:

– Я тебя не узнаю...

Удар ногой отшвырнул его к противоположной стене. Беда извернулся змеей, избегая следующего удара, и перекатился на живот, потянувшись к лежащему артефакту, но Смерть оказался быстрее. Подкованный железом каблук с размаху опустился на почти коснувшиеся шарика пальцы, вырвав короткий стон, и с хрустом повернулся, дробя кости.

– Не увлекайся. Он мне нужен, чтобы показать дорогу, – колдун прошествовал мимо, задев плечом, и скрылся, оставив за собой последнее слово. Бывшая друидка посеменила следом то ли за памятью прошлого, то ли источником энергии, а я остался офигевать. У восьмого уровня обнаружилась мыслительная деятельность, что уже удивительно, но это, что вот это сейчас было?

Ах да, я же что-то там просил... Но нельзя же было это принять всерьез? Хорошо, Лоза, первый этап пройден, и почти без жертв. Я рассчитывал на то, что если двое взрослых черных магов не смогли убить друг друга за десять лет, то этому есть объективная причина. И не ошибся.

– А вот теперь узнаю, – недобро прокомментировал недобитый заклинатель, кое-как соскребаясь с пола. И что-то подсказывало, что месть его будет если не страшна, то нисколько не приятней подставы с Великим Лесом.

В Лес их. Всех в Лес.

... Беда прихрамывал, опираясь на меня, и вычурно ругался, мешая наш язык с ниморским. Если бы не специфическая защита, позволяющая черным выдерживать собственную разрушительную магию, к демонам бы он сейчас скакал; вообще, будь черные чуть уязвимей, может и не стали так лезть на рожон. Но не факт – у многих людей это не получается до сих пор.

Смерть ждал нас в операционной, уже успокоившийся и потерявший желание ломать и крушить. Меня не покидало ощущение, что никто не сражался всерьез: он – уж точно не в полную силу, а артефактов заклинателя бы хватило, чтобы упокоить небольшое поселение.

– Ты Лоза, – с порога объявил колдун, словно два слова объясняли все. Хотя, если вспомнить некоторые особенности ниморского сорняка, возможно, что и объясняли...

– Вообще-то я Найджел, – такой подставы Черная Смерть, только-только выучивший предыдущее имя, не ожидал. – И я не сниму проклятие Великого Леса. Во-первых, потому что оно уже разрушилось, а во-вторых, потому что это не проклятие.

– Не проклятие? – изумился над ухом Беда, но я обращался только к восьмерке.

– Как давно у тебя начались проблемы с магией, Смерть? И с каких пор ты мог снова пользоваться ей почти без ограничений? Друиды были заинтересованы, чтобы ты протянул дольше. Ниморская лоза оттягивала на себя избыток темной энергии, а все остальное – самовнушение. В общем и целом... в общем и целом вышла такая вот целительная печать.

Сначала, что неудивительно, докатило до Беды, и он тихо заржал, уткнувшись мне в плечо. Черная Смерть продолжал тормозить с таким видом, будто Небеса в полном составе рухнули ему на макушку, полностью перекроив картину известного мира. Я даже начал уважать друидов – чтобы так запугать черного мага, не причинив ему при этом никакого вреда, надо обладать поистине извращенным мышлением. Но даже если зеленые все рассказали подневольному проводнику, он все равно им не поверил. Потому что миром правит Тьма. А в мире, которым правит Тьма, так поступать нельзя.

– Но ты, тогда, там, у той зеленой хернотени... – от шока колдун временно потерял способность изъясняться иначе, чем местоимениями. Униженные и оскорбленные, часть вторая.

– Я всего лишь нулевик. Меня глючило, ты верил, а печать рушилась. Только и всего. Зря ты убил настоящего Лозу, в самом деле...

– Не трогал я его, – без прежнего пыла огрызнулся колдун.

– Даже так? – я чувствовал удивительное спокойствие. Внутри что-то перегорело – что-то, отвечающее за страх. В конце концов, нет причин не верить его словам, ведь для колдуна убийство – не преступление, а повод для гордости. И Смерть, насколько я успел разобрать, не склонен ко лжи. – И нож он тебе сам отдал?

– Нашелся же кто-то, кто не стал от тебя шарахаться, и тот помер! – заклинатель уже откровенно веселился, и я посочувствовал его бывшему-настоящему другу. Смерть терпеливей, чем Небеса.

Окончательно сбитый с толку и потерявший все ориентиры, колдун взял протянутый нож, даже не посмотрев, что это такое, и с ожиданием самого худшего ткнул в рыжеволосую нежить, скромно притулившуюся рядом.

– А это кто?

И дождался.

– Твоя невеста, – совсем уж мерзко захихикал Беда.

На лице колдуна ясно отразилось, что таких вопиющих фактов он не припоминает, а значит, не было.

Раньше я считал, что черные маги – это такие люди, слегка испорченные могуществом и вседозволенностью. А Шадде – так, отклонение в пределах статистики. Который день ощущаю себя единственным нормальным человеком, и уже как-то не радует... Небо мое, половина страны психов. И ниморцы еще удивлялись, почему у нас все вкривь и вкось, и даже демоны не знают, кто, кем и как правит?

– Вы общайтесь, общайтесь, консервы. Что? – осведомился я у разом вскинувшихся заклятых друзей. – А вы кем себя считаете? До города далеко, а энергия воскрешенным нужна сейчас. Для чего вас здесь держат, как думаете?

Колдун окончательно выпал в прострацию. Чувство собственного величия подобный вариант не предусматривало.

– М-м-м, весело...

– Валим отсюда, ва-ли-м! У берега граница совсем ослабела, у нас есть шанс пробиться. По крайней мере, там не ее территория. Беда, ты знаешь потайные ходы или...

– Я знаю код лифта. А вот какой чащи зеленой вы с Эженом вернулись? – вкрадчиво осведомился маг.

– Он полез обратно, как только услышал о подземном ходе, – голос все же предательски дрогнул; я отвернулся, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. – Я не сумел ему помешать.

– Еще бы, – Беда тронул меня за плечо и похромал в сторону, выудив из груды хлама погнутую мешалку, и вручил ее мне, с привычным энтузиазмом объявив: – Храни.

– Это важный артефакт или серебро на переплавку?

– Ключ к мыслеобразам порталов, – посерьезнел тот. – Вырвемся – загоним по курсу.

Путь до лифта был бы прост и безопасен, если бы не мои спутники. Нет, никаких больше ужасов: баюкая раненую руку, приграничник мстительно описывал семейную идиллию лучшего друга и изобретательницы осколочных ожерелий. О том, как колдун мечтал купить землянку в центре и выращивать там морковь и тюльпаны, и о том, что своего первенца счастливая пара хотела назвать замечательным именем Беда, и не прекратил издеваться даже после того, как Смерть не особо вникая объявил, что если его ребенок будет похож на Беду, он убьет всех троих.

Карма, за какие грехи я должен это выслушивать? Но, надо признать, отвлекало, да.

– Слушай, Беда, а не пошел бы ты сам? – попытка сгрузить приграничника друидке неожиданно вызвала отрицательную реакцию Смерти. Нет, никого не волновало, что она – умертвие, что приграничник несет чушь, что я им совсем посторонний человек, которому совсем обнаглели садиться на шею. Неудивительно, что от них белые маги сбежали.

Поэтому Шадде я ждал, как избавления. Но ни на пути к лифту, ни в лифте, ни в подвале блока А мимо не проплыло ни одной зачуханной кильки и никто не пришел и не спас меня от потока бессмысленного и беспощадного трепа. Все указывало на то, что умертвию Капле, занятой освоением такой нужной и полезной обществу профессии, как слесарь-сантехник, было совсем не до нас.

А во внешнем мире наступил вечер. Огромное распухшее красное солнце садилось прямо в снежный буран, и последние лучи скользили по воде, придавая ей глубокий сапфировый цвет. Смерть прямым маршрутом направился к пляжу, надвигаясь на барьер как ниморский танк на городские укрепления; сконцентрированная сила, направленная в одну точку... но удар пришелся в пустоту, сила впиталась в песок, и человек безвольно замер у кромки озера, как марионетка, у которой обрезали нити.

Но, к моему удивлению, он продолжать бороться, на сей раз продавливая защиту чистой энергией разрушения. Черный маг забыл одну простую вещь: на самом деле никакой невидимой стенки нет. Холла Томаи пропитывала чужая воля, нечто вроде подавляющего ментального поля, и все границы существовали только в нашем сознании.

– Так и с ума сойти недолго, – я с возрастающим уважением наблюдал за бесплодными усилиями.

– М-м-м, тут нечему... – как истинный стратег, Беда предпочитал, чтобы шишки набивали другие.

Смерть поднял руку, словно забыв, что защита нематериальна и ее нельзя приложить как следует кулаком, так же опустил и бессильно выругался. За три века колдуны нашли множество цветистых определений для магии отступников. Всего немногим меньше, чем сами белые отщепенцы, когда разбирались, как это работает. Напряжение сгустилось в плотное грозовое облачко, повисшее над пляжем, и на особо эмоциональном обороте обрушилось вниз, расплескавшись волной света.

А граница... граница не прониклась.

Я запрыгнул на полуразрушенный пирс и с грустью почувствовал, что колдун на ступеньку выше. Сам я даже не мог заставить себя попытаться преодолеть барьер, даже одна мысль о сопротивлении вызывала отвращение и внутренний протест. Отсутствие воли находилось с приказом в полной гармонии.

Над лабораториями висела вязкая тишина. В неподвижном воздухе застыли деревья и даже трава, по которой мы проходили, качалась бесшумно и возвращалась в прежнее положение. Крупная переливающаяся стрекоза даже ворохнулась при моем приближении, напоминая изысканную брошь, и я бы не удивился, увидев зависшую в воздухе мошку. Даже лучи солнца, казалось, увязали, как в густом сиропе, поневоле напоминая сказки о магистрах, умеющих останавливать время. Вдоль песка протянулась белая полоска пены от нахлынувшей, да так и оставшейся волны; мир был статичен, как на моментальной фотографии.

– Беда, скажи мне, за что вы ее убили? – я видел тех, кто стоял сзади, в отражении.

– М?

– За что ты и Черная Смерть убили Ильду Шадде?

Вообще-то я ожидал отговорок. Лжи о том, что ни за что и ни разу. Но не того, что Беда даже и посчитает нужным отпираться:

– Я говорил ее не трогать. Но у кого-то сорвало крышу...

– Чего ты опять гонишь? – возмутился прослушавший предисловие колдун.

– Того, что мы влипли из-за тебя, шольцев псих! Эрро нам простили, нет, надо было погореть на своих. Это мне пришлось на трезвую голову участвовать...

По щеке бывшей друидки, оставляя мокрую дорожку, скатилась слеза. Неприятно видеть истинную суть тех, с кем тебя свела судьба?

– Стоп. И вот после всего этого ты не боялся вместе с Шадде поднимать нежить?

– Так она ни демона не помнит, иначе бы давно нас прикончила. Весело, м? Вечерок прям как сейчас, солнце в глаз светит, Тень, что б его, в несознанке, синька приговор читает...

– Приговор?

– Зачем. Ты сюда. Привел?

Я подпрыгнул, отшатнувшись от подобравшегося вплотную колдуна. Карма, да с чего он такой сообразительный?

– Все правильно, мои милые, – от мелодичного грудного голоса вздрогнули уже маги, а я едва не завопил от радости. Как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались.

Из глаз друидки струилась вода, вымывая их естественный цвет и возвращая глубокую синь. Рыжие волосы удлинялись и темнели, фигура расплывалась, уменьшаясь в росте и приобретая округлость, мелкая взвесь окутывала тело, превращаясь в ткань, и последним из пены соткалось тонкое кружево, опутав мучнисто-белые локти.

Заклинатель сглотнул и отступил за спину Черной Смерти. Не сомневаюсь, преданный друг уступил бы честь сразиться с неуязвимой нежитью более конкретно, но дальше отступать некуда – дальше кончался пирс.

– Ах, Беда, наконец-то. Ты был таким паинькой, что я устала ждать, – Ильда поднесла ладонь ко лбу, второй снисходительно махнув в сторону мага, и серебряная бритва раскрылась с негромким щелчком. -Маленькая шестерочка все-таки вспомнила, что называется черным магом. Даже зелень оказался решительней...

Проклятье. Пирс кончался и с моей стороны.

Следующее движение я не уловил. Вот умертвие перед нами – и вот она уже рядом с колдуном, блеск лезвия...

– Небесные ступеньки, – Шадде обескураженно проследила, как бритва изогнулась и расплавленным металлом стекла на бетон. – А я хотела по-хорошему. Но ты, Тень, всегда был наглым грубияном.

Чую, грядет шторм.

– Что. Это? – с трудом проскрежетал Черная Смерть.

– Ты меня не помнишь?

– ...должен помнить всех... – колдун перешел на непереводимые ниморскиме идиомы, – что здесь...?

Нежить нарочито неторопливо проплыла мимо и остановилась на краю пристани, спиной к озеру.

– Так я напо... – этого Смерть уже не перенес, и туманное облачко, пронизанное черными молниями, ухнуло вниз вместе с остатками пирса. Когда черные маги начнут думать, прежде чем делать, то наша страна прямым ходом отправится в светлое будущее и наконец-то достроит транстаежную магистраль. Эффект вышел... ошеломительный. Как будто в озеро зашвырнули пачку динамита. Волны дружно рванули вверх, маленьким цунами нависая над песочным пляжем, и открывшаяся в толще воды гигантская пасть проревела: – Я все вам напомню!

Последний луч заходящего солнца вспыхнул в глазницах и красной вспышкой ударил в лицо...

... Последние лучи заходящего солнца скользили поверхности воды, превращая озеро в чашу, наполненную кипящей лавой. Светило садилось в дым, в котором не разобрать, есть ли за ним лес; с этой стороны что-то тоже горело, в воздухе реяла сажа, и в мутной пелене берег угадывался как выжженная плешь с торчащими то тут, то там палками и грудами камней. Но людям на пляже не было дела ни до заката, ни до солнца, ни тем более до леса, дыма и прочих неудобств: тут происходила казнь.

Двое избитых и связанных пленников стояли на глубоко выдающемся в озеро пирсе, под охраной воинов в вороненой броне – или не вороненой, или не броне, солнце в спину светит, непонятно. Я сразу узнал Беду; маг напоминал затравленного зверя, у которого не осталось ни надежды, ни сил, и только злоба заставляет огрызаться. Второму пленнику повезло еще меньше: его обмотали толстой цепью и приковали к большому камню. Высокий тощий парень смотрел расфокусированным взором и вряд ли осознавал, где находится.

– ...и Тень Смерти приговариваются к высшей мере наказания – казни через утопление, – торжественно зачитала с трибуны женщина, похожая на колобок в синей и отутюженной, как с иголочки, форме. Правда, почему-то не последнего чина в ниморской госбезопасности. – Ура товарищескому суду – самому справедливому суду в мире!

Собравшиеся согласно загудели. Все понятно, сволочуги-ниморцы убивают наших. Твари...

На последней фразе Беда скривился и что-то прошипел, и его охранник с ленцой двинул его в живот тупым концом копья, заставив упасть на колени. А где же Смерть? Стоп... Тень... Вот это – Смерть?! Парень в цепях выглядел едва ли не младше Беды, но когда он в очередной раз встряхнул головой, пытаясь то ли прийти в себя, то ли отделаться от шума в ушах, окинув пляж знакомым маньячным взором, сходство стало несомненным.

Все это выглядело как сон, в котором ты играешь роль стороннего наблюдателя, комментируя происходящее, но ни в силах не вмешаться, ни вообще разобрать, что ты есть. И только сейчас я обратил внимание на тот сброд, что собрался на берегу – поначалу обманула одежда. Ниморцы? А, нет, колдуны на самообеспечении. Очень радостные, очень довольные и предвкушающие интересное зрелище колдуны. В Городе-на-Болотах они хотя бы изображали внешнее приличие, но здесь и не собирались скрываться.

– Ах, бедняжки, – обвинительница достала кружевной платок и промокнула краешек глаза. Ильда Шадде была в своем репертуаре.

Эй... а как же невинная жертва преступников-колдунов?

– А может мы их того... порежем перед утоплением? – умиленно предложил стоящий на той же трибуне небритый тип. Большинство магов носили повязки, то ли грязные, то ли исходно черные, а у Шадде и этого общий фон разбавляло изображение нескольких капель. Скорбь по испорченной карме, символ водяной казни? – И полезно и приятно.

– Нет! – злобно отрезала разом растерявшая весь лоск колдунья в форме. – Только посмей мне запороть последнее задание!

От громких голосов Смерть болезненно сморщился, кажется, пытаясь перебороть головную боль. Либо это наркотики, либо постпраздничный синдром... Пинками и тычками охранники подняли Беду на ноги и начали подталкивать пленников к воде, заставляя прихватить с собой камни и топать с ними.

– Вы там в своем Черном Списке совсем зажирели... – опрометчиво возмутился экстремал из толпы, и окружающие подержали согласным гудением, не сразу сообразив, что и кому сказали.

– Кто же это там что вякнул? – пропела габаритная дама. – Покажись, дорогуша. Да я тебя сейчас без разнарядки в расход выведу, шольцева дрянь!

– Вы. Заткнетесь уже?! – от страдальческого вопля на пару мгновений установилась тишина. Охранники загоготали, и один легко ткнул очухавшегося пленника копьем... и с умиротворенным бульканьем растекся по бетону лужей черной слизи.

Минута молчания долго не продлилась. На берег обрушились восторженный гомон; оставшиеся охранники теперь уже серьезно схватились за оружие, и быть тут все еще замороченному колдуну нанизанному на острие, если бы неведомо когда успевший освободиться от веревок Беда не оттолкнул его в сторону, отвлекая удар на себя. По воде пронесся вихрь; Смерть медленно выпрямился во весь рост, и проржавелые цепи бессильно упали у его ног. Сверкнули красные глаза с нервным тиком, выгодно подчеркиваемые яркими фингалами под ними, и за спиной колдуна солнечный ореол превратился в разъедающее мир черное пятно с белоснежной каемкой.

Где-то там, далеко-далеко, дребезжала натянутая струна. Шаг вперед – и охранники, почти приколовшие заклинателя к пирсу, рассыпаются в прах. Второй шаг – и маги на берегу изумленно отшатываются друг от друга, видя расползающиеся по коже темные пятна. Третий шаг...

Ильда азартно рассмеялась, стремительным змеиным движением выхватив бритву, и полоснула товарищу по горлу. Брызнула кровь, не ожидавший такого маг завалился на бок, его убийца дернула на себя лезвие с протянувшимися к нему красными нитями и с неожиданной прытью спрыгнула на землю, выхватывая прямо из воздуха кровавый хлыст.

Все смешалось в единый ком. Крики, серые вихри, ненависть и растерянность, и черное солнце карабкалось на небосвод, разбрасывая лучи-протуберанцы и пожирая свет...

А потом струна лопнула.

...Темное озеро, глянцевое и неподвижное, больше не отражало небо. Серый пепельный берег усеивали неподвижные тела; кто-то успел сбежать, но благоразумно не спешил покидать укрытие. Черная Смерть скорчился на пристани, с булькающим кашлем зажимая рану на горле. Рядом с ним, буквально в нескольких шагах, на спине лежала Ильда, уставившись вверх широко открытыми глазами и все еще сжимая бритву.

– Ты сдохни мне еще тут, – от каждого шага сухая, похожая на золу земля мелкой взвесью взмывала в воздух. Беда неспешно подошел к колдуну, с досадой махнул рукой с ножом и склонился над Ильдой. Колдунья слабо пошевелилась, но приграничник не дал ей ни единого шанса, точным движением вонзив кинжал точно в глазницу. Пресвятая герань! Видение не давало мне отвернуться, и я видел, как он ударил еще раз, а потом буднично спихнул тело в воду, отвернулся и, придерживая оружие так, чтобы не заляпаться, подошел к следующему телу...

Крр-р-рак. Картинка замерла, пошла трещинами и осыпалась разноцветными осколками.

– День смерти. День высшего расцвета нашей силы и нашей величайшей слабости.

Прошлое все еще мелькало перед глазами, оседая на дне души тяжелым ощущением неправильности. Если реальность такова, то в Бездну такую реальность. Теперь мне стали гораздо ближе белые маги, запершиеся в башнях и играющие в свой собственный мир по придуманным законам. Им, всем нам некуда бежать.

– Не думал, что все произошло именно так.

– Черные повязки – знак штрафной бригады. Колдун, попавший туда, может оправдаться, если убьет несколько объявленных преступников; правило равноценного обмена. Так оно называется сейчас.

Я распластался на скользкой гладкой поверхности, все равно куда-то сползая, и стукнулся лбом об позолоту фонтана.

– И что ты тут делаешь, скажи на милость?

Человек, висящий посередине светящегося водяного столба, не удостоил меня даже поворотом головы:

– Жду.

– О Небеса, – я перевернулся на спину и уставился на перекошенный потолок.

На фоне постепенно тающего видения Малый Зал Собраний изображал островок спокойствия. Тут не было даже нежити, кроме той, что устроилась в ловушке как сверчок под печкой – Ильда Шадде заботилась о моральном состоянии будущего войска. Лично у меня этот тип вызывал подсознательное раздражение; казалось, он делает великое одолжение даже тогда, когда просто находится рядом. Град ведь способен освободиться. Но лень. Небеса, дайте мне бессмертие – даже я не способен потратить его так бездарно.

– Град, ну что тебя не устраивает? У тебя есть вечная молодость, неуязвимость, все...

– Бессмысленность.

– Чего-чего?

– Всего.

– Карма праведная... – я свесился с края, всматриваясь в озеро. Битва все еще продолжалась; ревущие потоки воды обрушивались на двоих человек и взвивались вверх клубами пара, и ни одна капелька не достигала драного черного плащика. Я уже упоминал, насколько колдуны не любят умываться?

Смерть стоял непоколебимо, Беда маячил где-то рядом. Точнее они оба отступали вглубь суши, надеясь, что там сила нежити ослабнет, но даже этой слабой надежде не суждено было сбыться. Из разлома, расколовшего землю практически у них под ногами, хлестнул гейзер, разом отрезавший беглецов от лабораторий. Водяной вихрь теперь окружал их со всех сторон, размокшая земля превратилась в трясину, и туманные рыбы призраками скользили в несущих грязь, ил, сломанные деревья и обломки камней потоках.

Черные маги были обречены.

Я не сразу понял, что это за светлое сладкое чувство разливается внутри, унося с собой плохие воспоминания. Триумф. Мой план сработал. Мой план сработал! Так, это я ли? Даже сведения, полученные от Беды, оказались полезны. Было страшно полагаться на слабую надежду, что мертвяк вытащит меня в последний момент, но он это сделал.

Я победил.

Чудо, а не ощущение.

– Ты обманул их, – мягко прошелестел голос.

Я победил. Этого москита подколодного Беду, Смерть и бывшую предводительницу карательной бригады Каплю. Карма, вот только попробуй меня разбудить и сказать, что это все привиделось.

– О, это было просто.

Я окинул зал взглядом короля горы и большое светлое чувство потускнело и съежилось. Настоящее одиночество – это не когда тебя оставляют в горе. Настоящее одиночество – это когда ты на вершине, и тебе не с кем разделить это счастье.

– Если Ильда взяла воскрешенных под контроль, то почему бы ей и не управлять ими, как водой? Если память так важна, то иначе Колючка бы узнала Смерть. А так Шадде не вмешивалась, потому что я следовал ее намерениям, – я спохватился, что выбалтываю практически все, но остановиться уже не мог. Какой смысл в планах, если нет никого, кто бы мог оценить их красоту? – Осталось только столкнуть их вместе – и вуаля, у нас минус одно умертвие! Просто.

...скорее потому, что колдуны не ожидали предательства от меня. Победа полностью по заветам Беды. Где-то глубоко в душе шевельнулось нечто, похожее на сожаление, но я крепче сжал серебряную бирку и задушил недостойное чувство в зародыше.

– Так что Беда и Смерть заплатят за свои преступления, а Ильда исполнит истинное желание и упокоится с миром... – на месте пристани, глубоко вдаваясь на территорию лабораторий, крутился водоворот, в котором размывалась и таяла черная краска, как капля чернил, вылитая в дождевую бочку. Забавно, что колдун вовсе не при чем. Но лес рубят – щепки летят. Око за око. Все идет, как должно, и я всего лишь восстанавливаю равновесие: – Они все должны умереть.

– Если это было именно ее желание.

Он это специально делает? Я саркастично хмыкнул:

– Да, Шадде гонялась своими убийцами, чтобы извиниться за издержки судебного произвола.

– Ей бы очень помогла армия за спиной, – принял игру Град, но я и сам уже видел пробел в рассуждениях. Вообще, как-то не слишком она активно гонялась. И даже на юг подболотная лодка и компания отправились за вторым мертвяком. Такое ощущение, что если бы Смерть сам в приграничье не явился, и Беда бы на него всех знакомых не натравил, то Ильда о нем бы и не вспомнила. С Бедой она вообще жила шесть лет душа в душу. А ведь должна помнить! Карма, а армия-то ей зачем, передел власти на болотах и современное големопроектирование?

– Я так и не смог понять, зачем ей это все нужно.

Да она и сама это не понимает. Но после воскрешения Ильда начала исполнять какую-то сложную многоходовую программу, которая лично ей выгоды не приносит, и связана с тем, что колдунья добивалась при жизни. Так. "Она собирает армию..." Эжен утверждал, что всего лишь исполняя приказ... Значит, ее цель – исполнить приказ?

– Беда и Смерть остались последними в списке жертв...

По спине пробежал холодок. Не последними, кстати. Там еще полно народу, и к войне не относящемуся, потому что, к примеру, Кара Небес тогда только родился... Так. Ильда работала на этот Черный Список, которого, как Зверя-из-Бездны, нет, но все в него верят. И продолжает работать. Хм, вопрос в другом: как тот, что дал ей приказ уничтожить ключевых фигур из прошлого, рискнул потерять такое послушное орудие?

Ответ элементарен. Либо Шадде ему уже нафиг не нужна, либо гибель Смерти и Беды ничего не решит. Либо "некто" существует только в моем воображении...

– Иногда смерть кажется самым простым решением. Но если оно неверно, то остальные пути окажутся невозможны, – уже совсем еле слышно добавил Град.

– Да заткнись уже! – сорвался я. – Что ж ты мне помогаешь, если в этом нет смысла?

Выполнить приказ – зачем? Чтобы получить свободу, самой вычеркнуться из Списка. А этот "некто" ее вычеркивать не станет, потому что хитрая злая зараза. Демоны, как-то нехорошо все складывается...

Хмырь депрессивный молчал так долго, что я уже было решил, что он жалеет о содеянном, а отвечать тем более смысла нет.

– В случившемся есть часть моей вины.

Ага, это о том, как весело творить из обычного магического трупа потустороннюю демоническую химеру?

– Прошло всего-то столько лет... так сделай же наконец хоть что-нибудь полезное! Убей Ильду, сломай защиту, ну?!

Я почти ткнулся лбом в водяную колонну, но пленник остался безучастен. Полностью бессмысленный мертвяк.

Кстати, Беда и Смерть амнистированы. И самое плохое не то, что умертвие приказ все равно не выполнит, а то, что она своими руками уничтожит привязку к прошлому, людей, которые могли на нее влиять, и цепь событий, которая должна привести к выполнению приказа и ее освобождению. Карма. Кажется, я начинал понимать, что имел в виду Град.

Лоза, этот мир тебя точно не забудет.

– Мне нужно срочно наверх! Ради всей памяти, делай, что хочешь, но вытащи меня на поверхность! Немедленно!!!

Когда мне уже казалось, что с высоты своего пренебрежения Град проигнорирует даже не призыв, а мольбу водяной дракон изогнул шею и наклонился ко мне, распахивая пасть.

– Эм... – я неуверенно посмотрел на протянутую руку. Стеклянные клыки сомкнулись за спиной, и гигантский змей плавно поднялся к потолку, заставив меня цепляться за умертвие как за единственную опору. Поверхность, на которой мы стояли – язык? – была одновременно скользкой и упругой, да еще и прозрачной. Но то, что разворачивалось за синеватой дымкой чешуи, скоро отвлекло от опасений. Там было хуже.