Текст книги "Гимн неудачников (СИ)"
Автор книги: Лила Джерри
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
Плевать. Сил на злость уже не осталось, и гораздо больше меня занимало другое: я уверен, что тогда, на озере, видел магистра. Он не стал мне помогать... Не смог – или не захотел?
Не выйдет из меня разведчика в ниморских застенках. Где твоя гордость, Лоза, где нерушимое спокойствие, несгибаемая твердость и желание умереть с именем Родины на устах? С именем Родины, я сказал, а не сожалениями о бесславно загубленной жизни! Как-то все... не так. И осознание собственного духовного величия как-то не греет. Мне было холодно, плохо и очень тоскливо, и вовсе не хотелось умирать. Ни за идею, ни за мир во всем мире.
Конечно, все это время можно было посвятить разработке плана побега, но вот проблема – что план, что побег, разрабатываться не хотели в упор. К примеру, проколупаю я в стене дыру... и через пару недель останусь без пальцев. Мда. Вот если бы была возможность согласиться, а потом как-то обмануть умертвий... Шансы малы, но здесь, в камере, их нет вообще.
– Хорошо, – с долей неуверенности провозгласил я. – Эй, там, я согласен.
Назовем это первым пунктом. Надо же с чего-то начинать? По крайней мере, хоть он-то сработает.
Я подождал еще немного и громче повторил:
– Оглохли, что ли? Согласен, говорю.
Никакой реакции. Так, не понял...
– Эй, колдунья топленая!
В груди появился тошнотворный холодок. Неужели я опоздал, и мертвяки дружной толпенью уже идут к Илькке?
– Выпускай меня отсюда! – я со всей дури влепил кулаком по стене. – Мы так не договаривались!
Меня что, забыли? Да это же... это же... это нечестно! Спокойно, спокойно. Гордо реет над полями высоко ниморский флаг, дали магам катапульту – вот и реет... А-а-а!!!
Охрипнув от криков и содрав руки до крови, я забился в угол и замер, уставившись в пространство невидящим взглядом. Карма. Это не может быть со мной. И если факты не согласуются с гипотезой, то к демонам такие факты... Ничего, Лоза, вот скоро захочется есть, и начнется самая веселуха.
Зверь-из-Безды, жестокий и милосердный властелин! Глаза твои – что звезды на небесах, клыки твои белее снега и острее атомарного лезвия, ты – хозяин всего сущего, повелитель душ и судеб, щупальца твои длинны, а улыбка широка... это даже не от уха до уха, это почти вкруговую... Не оставь взывающего к тебе в горести, не оставь кающегося без ответа. Яви милость твою сбившемуся с пути... я буду в тебя верить, я сделаю все, что ты пожелаешь, убью кого-нибудь, буду приносить тебе жертвы, стану твоим самым верным и лучшим слугой, только помоги мне!
Я раз за разом шептал эту немудреную молитву, в детской уверенности, что если очень-очень во что-то верить, то оно произойдет, и настолько увлекся, что не заметил, когда мир действительно начал меняться. С тихим скрежетом на противоположной стене появилась светлая полоска, и в потоке ослепительного сияния, хлынувшего в камеру, на меня снизошла божественная милость.
Темная фигура в ореоле неземного света протянула мне верхнюю конечность с кинжалом...
– Ты пришел, мой господин! – со слезами благоговения на глазах взвыл я. – Дай же мне маску и жертвенный нож!
Господин как-то странно поперхнулся, зачем-то спрятал священное оружие за спину и сумрачно осведомился:
– А маска-то тебе зачем?
Я остановился прямо посреди монолога "надо ли тебя немедленно нарисовать на потолке, или ты возрадуешься уже тому, что я этого не сделаю?". Не понял – мне столько народу ее предлагали, а теперь извини, дефицит, надо было брать, пока дают?
– Т-традиция же! – все люди как люди, а я опять как последний неудачник: ни маски, ни ножа. – Демоны... то есть твои слуги только по ним и различаются... Т-то есть я хотел сказать, что они все индивидуальности, ха, да как же можно их спутать! Но на вид – медузы медуза... блин.
Незнакомец, с каждым мгновением утрачивающий мистический ореол, оглядел камеру и обреченно вздохнул:
– Ты что, уже и тут всех достал?
Есть в мире нечто постоянное и неизменное. Куда бы ни занесла меня неотвратимое и несправедливое возмездие кармы, в темные леса, глубокие подземелья или даже за грань, найдется один человек, которого понесет следом. Исключительно чтобы схватить за шкирку и приволочь обратно, к ногам обожаемого учителя.
Я моргнул, прогоняя слезы, и робко произнес:
– Э-эжен?
– А ты думал, что убежишь? – надежда и опора всего западного края смотрел на меня с верхней ступеньки с полным торжеством от выполненной работы. Ну а то, куда работа завела его в процессе, значилось последним в списке. Для логова нежити заброшенные лаборатории все больше и больше становятся чересчур оживленными и недостаточно заброшенными; какая-то странная пропускная система у местного защитного круга...
– К-как ты меня нашел?
– А я тебя, Найджел, везде найду, – ласково ответил белый маг и показал мне измазанный в крови ниморский кинжал в прозрачном пакетике. – На этом ножике твоя поисковая привязка. Так что сдайся сразу, или...
– Эжен! – я с радостным воплем бросился к ученику; тот от неожиданности шарахнулся в сторону, и мы вместе вылетели в коридор. Прекрасный просторный ниморский коридор, в котором едва расходились два человека, на свет и сладкий воздух свободы с привкусом бетонной крошки.– Вытащи меня отсюда! Тут нежить, тут целое озеро нежити!
Будущий координатор поморщился, стараясь вернуть привычную невозмутимость и прогнать звон в ушах; чересчур теплый прием явно выбил его из колеи. Поимка опасного врага оборачивалась какой-то спасательной операцией; не то, чтобы Эжен был против спасательных операций, но спасение конкретно меня по степени полезного эффекта стояло у него примерно между вычерпыванием моря решетом и обучением колдунов этикету. А кто сказал, что жизнь белого мага – сахар?
– Чем ты раньше думал? Впрочем, кого я спрашиваю...
– Нужно убираться отсюда поскорее! – недовольство единственной надежды на свободу наткнулось на окутавшее меня ликование и тихо свернулось в уголке. Сейчас я искренне обожал весь мир, и ничто не могло испортить этот момент. – Где выход: там, там? Ты ведь не собираешься сражаться с Ильдой, правда? Эм... Эжен, а где мастер? С ним ведь все в порядке?
Я замер на пороге тюремного блока и с беспокойством обернулся к ученику.
– Если бы с ним что-то случилось, я бы удавил тебя собственными руками, – внушающим доверие голосом ответил тот. – Не мельтеши.
Я почувствовал, как виски сжала боль, и решил корректировку чужих жизненных позиций оставить на лучшие времена. Хочется Эжену думать, что Шадде напала на нас, чтобы помочь своему союзнику – пожалуйста. Пусть хоть Зверем назовет, только в Бездну не отправляет.
– Это он отправил тебя сюда? Или... только не говори мне, что ты снова нарушил его приказ!
– Я выполняю волю учителя, – сухо отрезал маг.
– А он об этом знает? – крайне сомневаюсь, чтобы мой опекун действительно столь желал избавиться от собственного ученика. Несмотря на все эженовские недостатки, все-таки дешевле и проще оставить старого, чем искать и натаскивать нового. – Эжен, ты что, оставил его без защиты? Ильда может повторить нападение в любой момент, а ты, как обычно, бродишь неизвестно где и занимаешься непонятно чем!
О, неужели я впервые сказал нечто, что полностью совпало с опасениями невольного соседа по башне?
– Мастер в Городе-у-Горы, – не выдержал Эжен.
– Хм... бросил тебя здесь?
– Учитель отвез меня в Серебряные Ключи!
– А, ты надеялся пересидеть в безопасном месте, пока суматоха не уляжется?
– Я был без сознания! – возмутился человек, тщательно старающийся быть белым магом, и угрюмо замолчал, сообразив, что повелся на примитивную уловку. Болезненная гордость – та самая струнка, на которой порой удается неплохо сыграть.
Интересная вырисовывается картинка, но это с какой стороны посмотреть. Так значит, Александр Юстин оставил ученика под защитой лояльных поселян, а сам умчался в город, поднять тревогу... или избавился от ненужного свидетеля, повернутого на правильности, и исчез в непонятном направлении. Нет, Лоза, так не пойдет. Чтобы обвинять своего приемного отца, требуется большее, чем черная неблагодарность и горстка домыслов.
Ликование схлынуло, оставив после себя все усиливающуюся тревогу. Безликие коридоры оставались все так же пустынны, и даже прочно прописавшийся в них туман не спешил призрачной сигнализацией выплывать из-за угла. Я отдавал себе отчет, что единственный шанс выбраться из лабораторий – быстрота и незаметность, и стоит нежити нас засечь, то пиши пропало, но такая легкость вызывала подозрение. Карма не зря столько тренировалась, чтобы сейчас самоустраниться; скорей уж пристрастный механизм возмездия временно затаился, готовя особо масштабную подлость, вроде Ильды, поджидающей нас у самого выхода. Стоит ли говорить, что я крался, вздрагивая от каждого шороха, безмерно раздражая спокойнехонько прущего вперед Эжена. Как для любого белого мага, страх и сомнения были для него чисто умозрительными вещами.
Конечно, скорее всего Шадде и прочая шайка уже покинули лаборатории, но Карма моя, я ведь печенкой чую, что синеокая утопленница с музыкальным даром забудет какой-нибудь кружевной платочек и вернется. А то чем же она будет махать вслед толпе мертвяков, натравленных на Город-у-Горы?
– У вас, на поверхности, умертвия еще толпами не ходят? – прошептал я. Впереди замаячила узкая железная лестница – определенно эвакуационный путь – и пришла пора подумать о будущем.
– К твоему счастью – нет.
Я поднимался вверх, цепляясь за перила и с трудом переставляя ноги. Казалось, с каждым шагом тело становится все тяжелее и тяжелее; мда, тюремная атмосфера плохо влияет на здоровье...
– То есть ты не рад... – к своему счастью, больше я ничего сказать не успел, повалившись на ступеньки.
– Ну что опять с тобой? Вставай!
– Н-не... – я схватился за горло и захрипел. В сердце будто воткнулась тупая игла, перехватывая дыхание и скручивая тело судорогой. Небо... ну как же обидно. Лестница стремительно наливалась чернотой, в которой гасли все мечты и надежды... Над ухом прошипели что-то нецензурное, а потом я почувствовал, как меня не особо вежливо, как мешок картошки, стаскивают вниз.
– Очнулся, быстро. Смотри на меня, – каждое слово сопровождалось хлесткими ударами по щекам. Я с трудом открыл глаза и сфокусировал плывущий взгляд на сидящем напротив маге. Необычный приступ прошел так же внезапно, как и начался, оставив после себя разбитость и недоумение. Карма, и что это было? У меня теперь панический страх лестниц?
– Что это было? – мысли Эжена оказались созвучны моим.
– Н-не...
– Не вздумай притворяться – потащу силой.
– Не! – я вцепился в ученика и отчаянно замотал головой. – Я н-не знаю, но это как будто мне не дают уйти...
Маг резко помрачнел:
– Ты отдавал умертвиям что-то из своих вещей? Клялся, что не сбежишь?
– Кровь... – я вытаращился на него с четким ощущением той самой подкравшейся подставы. – У Ильды моя кровь.
Эжен сжал кулаки и медленно поднялся, неподвижно уставившись в стену. Наверное, повторял про себя какой-нибудь негласный кодекс белых или пособие "десять способов самоуспокоения, когда кого-то хочется прибить, а нельзя".
– Уходи, – надрывно и едва сдерживая слезы от своей внезапной самопожертвенности – ну да, не от обиды же и жалости к себе? – прохрипел я. Однако, кто бы мог подумать? Сам себе поражаюсь.
Судя по чужому перекошенному оскалу, одиннадцатый способ очень бы не помешал.
– Я сказал, что приволоку тебя в город – значит, я приволоку тебя в город. Я сказал, что отдам тебя под суд – и я отдам тебя под суд, – в глазах ученика горели костры фанатичного упрямства. – И доморощенная ворожба деревенской ведьмы мне не помешает.
С негромким шелестом расправилась длинная цепочка, и передо мной повисла раскачивающаяся серебряная штуковинка. Я с удивлением прищурился, пытаясь разобрать, что это здесь мельтешит, и сам не заметил, как попал в ловушку серебряных бликов.
– Кровь к крови, капля к капле, малое станет большим, большое станет малым, связь нерасторжима, услышь ее зов! – невнятное бормотание перешло в полноценные слова, и маятник застыл на месте, позволив наконец разглядеть именную бирку с цифрами и выбитым кругом. Почти такой же, который я видел у черных магов – но им жетоны выдают только во время войны, а белым всегда и в обязательном порядке. Что-то вроде корпоративного знака отличия, как повязки с золотым солнцем у целителей.
Я встал, стряхивая оцепенение, и, повинуясь неопределенному душевному томлению, двинулся обратно, только через пару метров сообразив, что что-то здесь не так...
– Опять заклятие поиска?! Ты!.. – бунт с обвинениями, тыканьем пальцем в грудь и потрясанием прав на свободную волю провалился в зародыше: ноги все так преспокойно несли меня дальше, прямо в объятья радостно потирающей ладоши кармы. Отвратительное ощущение – когда твоим телом управляет нечто... неведомая сила, небрежно дергающая тебя за ниточки, как безгласную игрушку.
– Иди.
– Куда идти? К Ильде? Да нас там обоих прихлопнут! Тебя-то ладно, но оставь меня здесь, – а еще заклятье мешало позорно взвыть и хлопнуться на пол, вцепиться зубами в порог и не отпускать никогда.
– Не я же позволил нежити получить такое сильное оружие, – не удержался от лекции наше олицетворение благоразумия. – Это же первое правило магической безопасности, Найджел. Его знают даже малые дети.
Интересно, и что бы я смог сделать против водяной твари с ее бритвой, без магии, без гранаты в кармане и даже без силы внушения, которой белые пользуются где получится?
– Эжен, ну какой толк в том, чтобы добровольно сдаться врагу? Это верная гибель...
– Жизнь или не смерть не важны. Значение имеет только полезность. Без тебя я не вернусь.
Нет, мне приятно это слышать, но как-то лучше бы в других обстоятельствах... Благоразумие? Какое к Зверю благоразумие! Правы колдуны, этих белых давно пора лечить... хм.
– То есть ты считаешь себя бесполезным, если не выполнишь приказ мастера?
Да. Пора.
– Ищи молча, – откорректировал приказ ученик.
– Два заклятья выучил и рад, – мстительно уколол я и затих.
О, Карма... да иди оно лесом, ты, Зверь-из-Бездны, видишь, с кем мне пришлось прожить бок-о-бок целых шесть лет? Неужели совсем-совсем не проникнешься моими страданиями? И еще хорошо, что я не успел рассказать этой жертве программы-приказа о Беде. С ученика сталось бы пойти и проверять, и за исход встречи я не поручусь: Эжена-то разница в уровнях не остановит, а заклинатель возьмет и достанет из загашника очередной мегамощный артефакт и приголубит нас вместе с половиной лабораторий. Нет, я не против, чтобы ученик вытащил меня из подземелья; я против своего участия в этом безумии.
Инстинкты верещали во всю глотку, требуя развернуться и бежать прочь, воспаленное воображение подкидывало картинки выпрыгивающей из-за угла Шадде с бритвой наперевес, но незримая нить держала крепко. На самом деле это не кровь звала меня, а мне хотелось найти ее... точнее, не мне, а той части сознания, которая получила приказ, и от этого становилось втройне мерзко. По мозгам он чужим лазит, ниморец недоделаный. А я, может быть, не хочу видеть, как кого-то кромсают на кусочки, даже если этот кто-то такого исхода вполне заслужил.
И вот, ведя бесконечный внутренний монолог, я шел и боялся. Шел, надо сказать, твердо, а боялся в глубине души, но легче не становилось...
– Как ты себя чувствуешь? – очень вовремя спросил Эжен. От удивления засбоило даже поисковое заклятие, не вписав меня в косяк. Неужели ученик вспомнил о ближнем своем, несчастном узнике жестоких нелюдей, страдавшем за правое дело в мрачной сырой темнице? Я уже приготовился вывалить на него разом как мне плохо, холодно, голодно и вообще, но этот черствый тип смотрел на бинты: – Твое проклятие – куда оно подевалось?
Эм, интересный вопрос. Что-то подсказывает мне, что повесть об умертвии Граде, за просто так помогающему живому человеку, следует оставить за кадром, как не вписывающуюся ни в кадр, ни в рамки, ни в весь исторический опыт.
– А-а-а, удивляешься, что я еще не сдох? Мастер дал мне лекарство, – почти не покривил душой я. Лучше-то стало именно тогда, верно? – Обломись, я еще тебя переживу.
– Вот оно что, – мрачно пробормотал Эжен. Наверное, сетовал на чужое благодушие и расточительность, жмот. Но, к чести белого мага, он не стал смеяться. Для существа, которое проживет дольше раз в десять – немалый плюс.
Я впилился в туман, как ниморский танкер во льды, сразу осознав, что заклятье-броня плохо помогают против стихии. К ногам будто привесили свинцовый груз, и знакомая тяжесть снова легла на сердце, заставляя его болезненно сжаться. Белый маг ступил на вражескую территорию торжественно, если не сказать величаво, и именная бирка в его руке сияла, как прожектор на охранной вышке.
– Брысь, – велел ученик, и белые ошметки прыснули во все стороны, как мелкий криминалитет от патруля. Эжен как будто даже стал выше ростом; или дело было в уверенности, исходящей от спокойно движущегося сквозь магическую завесу человека. Непреклонной убежденности в том, что только ему позволено здесь находиться и приказывать, а остальные так, пыль, принесенная ветром.
Движение остановила только внушительная дверь, ничуть не отличающаяся от миллиона таких же ниморских дверей. Но я-то знал, что это Та Самая дверь, потому что сладкий голосок по ту сторону уже начал вкрадчиво нашептывать, что прогрызть в металле дыру – малая плата за воссоединение.
– Ты ее не откроешь, – с надеждой предупредил я. – Двери открываются только по желанию Ильды.
– Магия? Еще лучше, – ученик прекратил изучать раскуроченный механический замок и прижал к двери бирку. – И не шепчись: если бы нас могли услышать, то давно бы услышали.
Я возмущенно покосился на спутника. Кому он лекции читает? В общепринятом смысле нежить вообще не "слышит" и не "видит", а ощущает вибрацию энергий... Тьфу. Суть-то не меняется: даже если сейчас нас прикрывают фонящие проклятием подземелья, то когда мы сунемся в вотчину Ильды, маскировка уже не поможет.
Бирка сияла, дверь стояла, Эжен ждал, я боялся. Хрупкое равновесие нарушили первые капли влаги, появившиеся на металлической створке; я пораженно уставился на загадочное природное явление, но вода, просачивающаяся сквозь сталь, и не думала останавливаться, стекая на пол тонкими ручейками.
– Откройся, – приказал маг, и с явственной натугой повторил: – От-кры-вай-ся же!
И свершилось: тяжелая створка скрипнула и плавно поехала в сторону, пропуская в коридор слепящий свет и властный зов, на который я рванулся со скоростью опаздывающего поезда, но был перехвачен на полпути. Эжен все-таки проскользнул внутрь первым, но его стремлению повстречаться с нежитью оказалось не суждено сбыться: бывшая операционная все так же сияла остатками белизны под налетом грязи и пустотой.
Пыточный стол, металлический паук над ним, ниморские приборы, небольшой погром... знакомые места. Та комнатка с котлом находится в лаборатории Ильды? С одной стороны, удобно – не бегать же на другой конец подземелий, рискуя попасть под обвал...
– Ну и помойка, – искренне высказался ученик координатора. – И где?
Неровно подергиваясь от диаметрально противоположных желаний я прошествовал вдоль строя ванн и остановился напротив одной из стен, пожирая ее вожделеющим взглядом. Там, за магической пеленой, находилось то, к чему звало мое сердце, цель всей моей жизни, но недалекому человечишке приходилось все разжевывать по порядку:
– Это – не твердь неодолимая, это – иллюзия. Или водяной портал, как тот, через который мы попали в зал, где Ильда готовит мертвяков для воскрешения...
– И как же нежить открывала тот портал?
– Да вон, брала кувшин, выливала воду и шла через отражение, – меня потряхивало от нетерпения и необходимости объяснять, почему я пытаюсь пройти сквозь стену, вместо того, чтобы взять и действительно пройти. – Эжен? Н-не надо!
Не слушая запоздалых криков, ученик схватил серебряный кувшин, черпанул воды из ближайшей ванны, выплеснул ее на пол, и уставился в лужу с интересом естествоиспытателя.
Грязная водичка неспешно растекалась по кафелю, мы старательно пялились в ее мелкие глубины, но видели лишь швы между плитками. Открывать проход в иные уровни бытия кустарный портал не спешил, изображая даже не фигу, а полный ноль.
– Эжен, – заклинание поиска от таких выходок конкретно замкнуло, зато появилось желание врезать магу в челюсть. – Ты правда собирался туда? Ты правда считаешь, что смог бы помешать ритуалу?
– Я не мог не попробовать, – пленник долга брезгливо потыкал в лужу ботинком, убедился, что ничего интересного ему не покажут, и отправился наконец к стене. Тут все прошло еще быстрее: зеркальная поверхность прошла волной, отразив воздвигнувшегося над ней белого мага, и рассыпалась по полу серебристыми бусинами, заставив Эжена озадаченно хмыкнуть.
На пороге я чуть помедлил, неуверенно оглядываясь через плечо. Где-то здесь держали колдуна, Черную Смерть... но стоит ли говорить об этом Эжену? Стукнет в белую голову блажь, чего доброго, и его потащит с собой. Конечно, Смерть пару раз спасал мне жизнь, неведомо с какого перепоя, но я скорей удавлюсь, чем скажу спасибо. Да и оставлять живого человека в лапах нежити и лучшего друга Беды... Но куда нам обморочный колдун? Да он же сам скоро ноги протянет – и людям хорошо, и умертвиям облом.
– Эм... Эжен, а есть ли способ вывести колдуна из деструктуризирующей стадии энергополя?
– Нет, – ученик застрял на пороге, загораживая весь проем.
Вот, что я говорил.
– А разбудить?
– Будить? Какое, к Нимме, будить? – раздраженно отозвался маг. – Им специально наркотики колют, чтобы вырубились.
Странно... то есть обычно деструктц... дестр... агония проходит в сознании? Ну, так им и надо.
– Разве это не хорошо, чтобы колдуны на своей шкуре почувствовали то, на что обрекали своих жертв?
– Бесит, – кратко выразил Эжен девиз милосердия белых магов. Чужие страдания для них не более, чем источник раздражения, который надо поскорее устранить и жить в мире и спокойствии. – Не мешай.
Чему там нельзя было мешать, я так и не узнал, потому что в следующий момент он осторожно вошел внутрь. Вот какого ниморского постановления меня волнует судьба черного урода? Уверен, будь Смерть в порядке, с удовольствием расправился и со мной, и с Эженом. Лучше я по возвращении расскажу всем, какую жертву он принес ради спасения остальных, и мир запомнит Черную Смерть хорошим, добрым и благородным человеком, а не злобной скотиной. Да, именно так. Небо, для его же блага не возвращаться – испортит такой замечательный образ!
Совесть? Совесть меня мучила, но желание жить мучило сильнее.
Комната Ильды по контрасту производила странное впечатление. Один шаг перенес нас за много километров южнее, из ниморских лабораторий в землянку ведьмы: темная, мрачная, с низким потолком, огромным котлом на трех чугунных ножках, свисающими сверху пучками сухих трав и полками вдоль стен, забитыми всякой всячиной. Луч фонаря скользнул по стеллажам, отразившись на боках множества банок, в которых прилежные хозяйки обычно держат всякие соленья-варенья. Тут же в прозрачной жидкости плавали непонятные кругляшики, и я даже остановился, пригляделся... Съешь меня пень! В банках плавали глаза. Глаза. Серые, зеленые, голубые, карие... множество разных глаз, и теперь я осознал, что умертвие совсем не преувеличивала, говоря о своей коллекции. И м-мои родные глазки чуть не оказались где-то т-там...
Я отвернулся, с трудом подавляя панику, и быстрым шагом прошел мимо, к полкам со всякой посудой – мисками, чашками и даже одним треснутым стаканом. На верхней полке лежали глиняные черепки, еще влажные от пролившейся жидкости. Я бы никогда не узнал в них ту самую миску, над которой колдовала Ильда, если бы не заклятие, заставляющее теперь проникаться теплыми чувствами к деревяшке, впитавшей капли крови. Пока что хотелось просто оторвать ее и всюду носить с собой, но, помня опыт с ножом, мне заранее становилось не по себе.
– Отойди. Не мешай, – белый маг отодвинул меня в сторону, смел черепки в пакет и, с досадой качая головой, начал рисовать на полке фигуры мелком, что-то шепча – не поручусь, что заклинания, а не "хрен тебе, нежить, а не чужая привязка". Миска, наверное, раскололась, когда Эжен открыл дверь в темницу, и теперь он создает печать, которая запретит крови действовать против своего владельца. Вся эта ворожба, конечно, из разряда суеверий... но кто же знал, что появится умертвие, властвующее над водой? Поисковый зов заглох с первых же линий, зато новый приказ погнал меня вокруг котла, выполняя эженовское "отойди" или, скорее, "уберись с глаз моих". С глаз, мда. Вот что за компания – у одной глаза, у другого слепые маски во всю стену...
В воде отражалась типичная шовалльская дверь с горящим знаком биологической опасности – наверное, вход в оранжерею. Не зря же противница всего живого и зеленого за ней следит – если ниморская лоза и в подземелья пролезет, нежити придется срочно выселяться. Из-за котла, немного выбиваясь из общего интерьера, вынырнула конторка со стоящей на ней печатной машинкой и стопкой книг, которую венчала порядком потрепанная от частого употребления Большая Медицинская Энциклопедия. Не знаю, зачем она здесь, но, судя по подозрительным бурым пятнам, догадаться не сложно... Дальше шла самого подозрительного вида темная литературка, полная сомнительных ритуалов и заклятий, вперемешку с исписанными по-ниморски листочками, говорящими что-то о кристаллах, информационных носителях, воде и рассеивателях. Кажется, шовалльцы изучали свойство жидкостей поглощать черную магию. Ого, стишки? Ну что же, приобщимся к поэзии:
Славься, Великий
И многоликий
Вечный, прекрасный,
И многоглазный...
Опять?! Я передернулся и перелистнул на последние страницы, но легче не стало. "И пошлет Он на землю Вестника, и провозгласит Вестник о явлении Его..." Я поспешно захлопнул религиозные бредни и бросил обратно, на всякий случай отодвинувшись, опасаясь, э-э-э... чересчур просветлиться. А Шадде неплохо подготовилась, даже теологическую сторону не забыла. В самом низу оказалась худенькая тетрадочка в кожаной обложке с крупными выдавленными буквами. "Ма-гистр Безд-ны". Вот же фантазия у черных.
Войдя во вкус и чувствуя себя чуть ли не разведчиком в тылу врага, я полез шарить по ящикам. Верхний запирался на ключ, что не стало преградой – ключ торчал тут же, в замке. У себя дома повелительница воды опрометчиво не боялась незваных гостей, полагаясь на границу и маскировочную завесу. Ну что же, не она последняя проигрывала, не в силах вовремя подстроиться под изменившиеся обстоятельства. Я выудил на свет фонарика тяжелый полиэтиленовый пакет, доверху набитый стальными жетончиками, и оценивающе потряс. Прилично их здесь накопилось. Боевые трофеи, именные бирки убитых черных магов, так понятно и знакомо... Гораздо интереснее оказалась стопка файлов под ними. Пожелтевшие листки с коротким отпечатанным текстом, вклеенные фото с незнакомыми лицами, такими, что желания познакомиться не возникало; я перекладывал их с нарастающим недоумением, пока с очередной фотографии на меня не уставился с наглой ухмылкой Кара Небес.
– Э-эжен...
Белый маг с досадой отмахнулся, окончательно решив посвятить остаток жизни художественной росписи по стенам.
– Эжен, – не своим голосом позвал я. – Иди сюда.
Разумеется, он сначала закончил работу, полюбовался на последний штрих, и только потом соизволил откликнуться – но только потому, что его тоже привлекли темные гримуары.
– Молитвенник Зверя-из-Бездны?..
– Посмотри на это, – я ткнул ему в лицо листок, выуженный из ящика. Ровные отпечатанные строки, расплывшиеся от воды, почти все перечеркнутые и со стоящей рядом датой. Пронумерованный список имен. – Эжен, это же... настоящий Черный Список!
Список, в который вносятся имена высокоранговых магов, подлежащих уничтожению... как назвать его иначе?
Слишком невероятно, чтобы быть правдой, но я продолжал изобретать доказательства один за другим. Файлы – вводная информация, жетоны – отчетность. Беда тут ни при чем, совсем ни при чем, он же не самоубийца; перечень составлен заранее, это точно не отчет нежити "как я провела лето". Ильда вместе с Карой Небес несколько лет зачищали приграничье от колдунов; ради собственных невнятных целей, либо, если предположить...
– Черного списка не существует, – недовольно отрезал ученик, которого как магнитом тянуло к ритуальной беллетристике. – Умерь фантазию.
– Здесь, в ящике, досье на каждого человека из этого списка, – я вытер со лба каплю воды и постарался успокоиться. – Ты думаешь, умертвие само готовило информацию о своих жертвах? Или ей кто-то просто указывал на тех, кого она должна уби...
Эжен зачем-то глянул на потолок и бесцеремонно потащил меня к выходу, заставив очнуться и осознать, что сверху уже давно ни с того ни с сего падают холодные капли, и вообще, кажется, собирается дождь... Зеркальная пленка лопнула и на нас ломанулся сплошной туманный вал, напоровшийся на вспыхнувшие крест-накрест линии.
– Стоять! – запоздало крикнул Эжен. Улучив момент, я с ужасом поднял голову, ожидая увидеть, как рушатся перекрытия и разверзаются хляби небесные, то есть подземно-озерные, но все оказалось куда хуже. Абсолютно целый потолок вспухал пузырем, готовя нехилый душик; что-то это не к добру, точно не к добру.
– Замри! – ученик вскинул к небу пустую ладонь, и водяная линза угрожающе колыхнулась, так и не сорвавшись вниз.
Вот теперь можно с чувством выполненного долга говорить: "а я предупреждал!". Но, Карма, меня не радуют собственные пророческие способности. Я же знал, что это плохо закончится, что умертвия нас поймают, что мы попадем в ловушку, окажемся запертыми в четырех стенах, хоть в котел прыгай...
– Эжен, открой портал! – не дожидаясь ответа, я рванулся к гигантской кастрюле на лапках и старательно уставился в отражение. Но, увы, дверь все так же бултыхалась в световой дорожке, не спеша разделять чужую компанию.
– Как и чего я тебе открою? – ученик выудил одну из разбросанных книг и взялся за мешалку, ухитряясь при этом ворчать.
– Что-нибудь! Придумай, ты же будущий магистр! – выдал я сакраментальную фразу, которой ежедневно доканывают белых от северных до южных границ. Дождь перешел в нечто среднее между потопом и ливнем; водяная линза замутилась, заполняясь полупрозрачной дымкой. Мешалка двинулась по кругу, отражение заколебалось, смазалось и внезапно помчалось вскачь, сменяя одну картинку за другой. Коридоры, лестницы, завалы, пещеры замелькали в едином калейдоскопе...
– А-а! – я шарахнулся назад, ударившись о бортик и, вообще-то, пытаясь сказать "туман". Но Эжен понял, мгновенно развернувшись и отчеркнув вокруг нас просиявший круг. Белесая масса ударилась о магическую преграду, замерла и лениво покатилась по кругу, словно бы говоря: никуда не денетесь. – Т-там...