Текст книги "Гимн неудачников (СИ)"

Автор книги: Лила Джерри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Не люблю оставлять дела незаконченными.

Ильда сделала едва уловимое движение, и в ее пальцах блеснуло лезвие бритвы. Знакомой такой бритвы. Весьма. Рискну предположить, судя по профессионализму движений, что колдунья и при жизни резала ей глотки случайным и не очень прохожим. Умертвие вытянула руку, слегка покачивая бритвой, как дирижер палочкой.

– Слабая кровь, – задумчиво произнесла она. – Только разбавит эликсир. Но глаза... такие милые зеленые глазки станут отличным пополнением моей коллекции.

Я судорожно сглотнул и уставился на острое лезвие в десятке сантиметров от лица. Карма твоя да через ступеньки, вспоминай! Что Смерть тогда, на пристани, сказал Ильде, чтобы она остановилась? Имя, какое-то типично черное имя...

Ливень, сажа, гарь. Как глупо умирать по колено в ледяной грязи от руки трупа.

– Град сам напросился. Я предлагала мир...

Бритва придвинулась ближе, почти касаясь уголка правого глаза, словно примериваясь.

Град! Молнией мелькнули в голове серые холмы, серые бараки, холодный дождь и второе умертвие в потоке света. Град предупреждал, что Ильда будет меня преследовать. Я мысленно выругался, припомнив обстоятельства встречи. Не мог он, что ли, сделать это как-то по-другому, не наговорив кучу всякой посторонней чуши?

– Гра... Град просил передать, что готов договориться! – я приоткрыл один глаз и скороговоркой добавил: – Но, разумеется, если ты меня убьешь, то он этого делать не будет.

Острая сталь леденила кожу. От умертвия доносился запах сырости, холода и тины.

– Неужели, – голос Ильды понизился до шепота. – С чего это он решил договориться?

– Разве не выгодно объединить силы? Он – мертвяк, и ты – мертвяк, а мертвяк мертвяку...

...если не друг, то хотя бы не еда. Пока ложь помогала остаться в живых, я собирался лгать дальше. Но результат превзошел все мои ожидания.

Шадде торжествующе расхохоталась:

– Наконец-то! Наконец-то он это понял! – умертвие отступила назад и с громким щелчком сложила бритву. – Но я не понимаю. Я знаю, к чему стремится Град, но я не понимаю, какую роль играешь ты.

– Ключевую, – мгновенно уверил я.

Ливень поутих. Сквозь слабую дымку стали различимы обгорелые скелеты деревьев; остатки тумана утекали сквозь них, как песок сквозь пальцы, свиваясь в вихри между толстых стволов и сверкая из лесных потемок серебряными глазами. Я снова мог шевелиться, чем сразу же воспользовался, отодвинувшись от умертвия подальше.

– Ах, ключевую... – недобро протянула Шадде. Карма, опять ты строишь козни на ровном месте? Где я на этот раз прокололся? – Мне всегда было любопытно, что толкает людей на предательство. Что он пообещал взамен?

А, нет, это новый виток оперы "враг народа номер один". И почему каждая тварь, которая могла бы вторично утонуть в крови своих жертв, считает своим долгом прочитать мне мораль?

– Не Град уничтожает города и устраивает бессмысленную резню, – мстительно напомнил я. – И глаза вырывает не он.

Хотелось бы узнать, что он вообще делает.

– Бессмысленной? Ни в коем случае! Но это пройденный этап, – отмахнулась нежить. – Все это мелочи. Они уже послужили своей цели.

Я не удержался:

– Великой?

– Важной. Люди потеряли всякий страх. Пора прижать их к ногтю, – Ильда недовольно скривила губы, прервавшись, и наклонила голову, словно к чему-то прислушиваясь.

Внимание, момент истины: Ильда – идейное умертвие, а Град, хм, безыдейное. И на этой почве у них идеологические разногласия. Какая продвинутая пошла нежить.

– Передай Граду, что я готова обсудить условия. Он знает, где меня найти... Да провались вы в Бездну, белые!

И вот с таким воплем души любого черного мага нежить встряхнула длинными волосами и рассыпалась мириадами капель.

– Стоять! – запоздало крикнул кто-то. Я медленно повернулся и в оцепенении узрел, как из тумана выныривает толпа. Толпа конвоировала созданий, которых я поначалу принял за лесных выворотней, что по пути к колдуну заблудились. Но на второй взгляд они оказались все же людьми, а на третий – даже и друидами. Мокрыми и грязными с головы до пят, с головы до пят заляпанными в чем-то красном, страшными, как черные маги, только что вырезавшими небольшую деревеньку, но живыми. Крапива убирала с лица слипшиеся волосы, недружелюбно зыркая вокруг, а Клен, не обращая внимания на свой внешний вид и наручники, протирал белым платочком небольшую книжечку. Посланники Реньи Новы старательно изображали оскорбленное достоинство и уверенность в том, что братство за них отплатит.

Остальной народ носил серо-зеленые накидки и повязки с красной буквой "М". Как я узнал совсем недавно, это расшифровывалось не "Милосердие" – которое все же запрещено – а "Мария Энгель". Но суть не менялась. У двоих были автоматы, остальные вдохновлялись их наличием.

Стража Города-на-Границе и друиды Северного филиала все-таки догнали экспедицию. Прекрасно, просто прекрасно. Именно к тому моменту, чтобы увидеть, как я премило беседую с умертвием.

– Брось оружие, – приказали мне.

– Делай, что они говорят, – подтвердил Клен и внимательно посмотрел мне в глаза. Кажется, пытался предупредить, чтобы я молчал и не дергался.

Я послушно выронил нож и сцепил руки за головой.

– Кто вас так?

– Туман, – лаконично ответил замкомандира. – Рад, что ты жив. Не беспокойся, братство с этим разберется.

Крапива яростно закивала. С ней произошло самое ужасное, что могло произойти: у нее отобрали бубен и запретили говорить.

Стражники окружили место, где только что стояла умертвие, и даже потыкали дубинками в землю, но лужа по имени Ильда Шадде уже отправилась на скорое свидание с грунтовыми водами. Лужа с опасными идеями, надо сказать. Просто Справедливость в новой обертке. Вернем наши Мертвые Времена и гегемонию живых трупов! Впрочем, встретиться с умертвием и дальше играть в испорченный телефон мне уже не светит.

– Они убили Великое Древо, – ахнул кто-то из толпы. Реньевцы гордо проигнорировали обвинение.

– Где колдун? – спросил у меня один из милосердечников с автоматом – скорее всего, командир.

– Ха... кажется, я его прикончил, – печально признался я. Милосердечник посмотрел на меня, как на больного.

Демоническая яблоня самоликвидировалась, Смерть... Смерти не повезло, Ильду смыло с лица земли. Ветер срывал с уцелевших веток крупные капли; дождь прошел. Теперь можно спокойно смотреть на льющийся с пасмурного неба сумеречный свет, на рваные края быстро уходящей тучи и на панораму полной разрухи кругом. До моего прихода Ниморский Лес явно выглядел лучше.

– Это из-за вас умертвие смогло пробраться на священную землю! – напустился на путешественников из Реньи Новы молоденький подопечный Энгель.

– Вы, Северные! – не выдержала молчания Крапива. – Со своими колдунами не можете справиться, а теперь умертвия у вас из каждой щели лезут! Развели мокричник! Кто вам вообще сюда пропуск дал?

– Крапива, – прервал ее Клен, не отрываясь от книжки. Теперь я склонялся к мысли, что это друидский устав. – Мы еще поставим перед Всеединым вопрос о расформировании филиала.

– Мария Энгель!..

– Великий Лес!.. – спорящие фигуры расплывались перед глазами, голоса доносились как из далекого-далека, сливаясь в монотонный шум.

На меня упала тень.

– А, Эжен, – вяло поздоровался я. – Ты как раз невовремя.

Ты, лес тебя дери, настолько невовремя, насколько это вообще возможно.

– Найджел, – белый маг, проехавший в погоне полстраны – делать ему нефиг, лучше бы работал, – смотрел на меня с глубоким презрением. Для того, чтобы описать всю глубину моего морального падения, у него не хватало слов, а для того, чтобы расстрелять на месте – полномочий, и потому Эжен сухо проинформировал: – Учитель ждет в Илькке. Ты будешь отвечать перед ним.

Что может быть важнее, чем притащить меня перед лик мастера, доказывая свою преданность? И пусть Ильда бродит, где захочет, и делает, что ей вздумается. Гораздо веселее гоняться за мной, чем за могущественным умертвием.

– Если вы оба здесь – то кто же остался в городе? Не боишься? А, наверное, тебе надоело быть координатором – устраивать травлю куда интереснее!

Эжен вздрогнул и отвел взгляд. Конечно же, он боялся. Еще как боялся. И я прекрасно об этом знал.

– И как ты сюда добрался так быстро...

Или милосердечники шли без сна и отдыха, или погнались за нами сразу, наплевав и на Ильду, и на разрушения, и на раненых.

– Я их провел! – из-за спины белого мага вышел Беда и радостно помахал мне рукой. Голова черного мага была перебинтована, что не мешало ему сиять, как начищенный чайник. – М, так что там со Смертью? Лоза?... Найджел?.. Ты кто вообще?

Я обреченно закрыл глаза, дабы очередная неприятность хотя бы осталась за кадром. От пораненной руки горячими волнами растекалась боль, обожженные пальцы горели, в голове надоедливо дребезжало на одной ноте, ушибы и ссадины ныли, тело требовало отдыха, и мир покачивался, как лодка в шторм.

Карма, как же я устал...

***

... Серые, лишенные коры колонны выступали из зеленоватой дымки, ровными рядами, как на параде, и пропадали в ней сразу за спиной. Сквозь плотно переплетенные ветви без единого листа не проникало ни лучика света, и у подножия исполинов скопился сумрак; по земле стелился туман, и ноги тонули в нем, как в болоте. Изумрудный влажный мох, устилающий землю и карабкающийся по стволам, то тут, то там протыкали белесые склизкие корни, под которыми виднелась черная непрозрачная вода. Грезилось, что в далекие, стародавние времена, какая-то тварь приползла издыхать на вековечное болото, покрывавшее всю землю, и теперь ее кости торчат из топи, поросшие косматым лишайником и травой...

Я блуждал по призрачному лесу долго, очень долго, а он никак не заканчивался. Казалось, в прошлом не было ничего, кроме деревьев, мха и тумана... и я всегда бродил среди теней, появившись вместе с лесом, родившись вместе с ним.

Когда-то, да, когда-то я решил попытался покричать "ау!", но где-то вверху послышалось хлопанье крыльев, с ветвей сорвалась тень и бесшумно пронеслась над головой, обдав холодом и запахом тления. Намек я понял и дальше шел мирно и молча, без криков, ругательств и неприличных песен, разгоняющих тоску. Наверное, можно было просто сесть у корней и закрыть глаза... остановиться и закрыть глаза, остаться, слившись с сумраком и туманом, стать частью леса, а не продолжать бессмысленное движение, но я не обращал внимания на тихое нашептывание лени. Хорошие идеи не всегда хорошие идеи. Я имею в виду – этот мох был из тех мхов, на которые если сядешь, то уже не встанешь, и не потому, что он такой пушистый и мягкий. И я упорно шел вперед, вслед за светом, что брезжил где-то впереди, веря, что рано или поздно деревья расступятся, и я вырвусь...

Когда-нибудь. Куда-нибудь.

Деревья расступились, угрюмым частоколом застыв на границе круглой поляны. Лес не собирался заканчиваться; он все так же тянулся и слева, и справа тяжелым сплошным массивом, и призрачные огни вновь ускользнули, затерявшись между деревьями.

А посреди поляны стоял пень.

На пне сидел человек в одежде друида и вертел в руках берестяную маску.

До-ста-ли. Я сжал кулаки и в несколько шагов оказался рядом, вырвал грубо вырезанную деревяшку, швырнул ее на землю и прорычал чужаку в лицо:

– Ты кто?!

Он выглядел удивительно знакомо... как и багровые узоры, опутывающие его руки от локтя до запястья.

– Я – Лоза, – мой двойник широко улыбнулся, сверкнув зелеными глазами: – А вот кто ты?

...Кто ты?

...в рот полилась холодная жидкость, я захлебнулся и закашлялся. В глаза ударил яркий свет...

– Я же говорил, что он очнется! – радостно воскликнула расплывчатая тень. Поросшие мхом деревья заколебались и сгинули, уступая место беспощадной реальности...

– Кха... Беда? Небеса, какого демона... ты... жив?

– И вот так всегда, – парень с перевязанной головой и еще не сошедшими следами побоев на лице расстроенно обернулся к соседу. Впрочем, тот не поддался и сочувствовать не стал; у белых магов плохо с сочувствием. Они и слова-то такого не знают.

– И почему Смерть тебя не добил...

– О, он хотел, – кисло поправил приграничник откуда-то из далекого-далека. – Но не может же ему постоянно везти?

Стены плыли, качались и куда-то уезжали, мешая сосредоточиться на одной точке. Так... узкая темная комнатушка, низкий потолок, треснутая керосиновая лампа, ни окон, ни дверей, на стене рожи какие-то намалеваны, напротив, на полочке – ниморский уголовный кодекс... Я что, уже в камере? Карма, и что же мне так хреново-то?

Я поморщился от неприятного солоноватого привкуса, прижал ладонь ко лбу, пытаясь унять головокружение, и недоуменно уставился на забинтованную ладонь. От кончиков пальцев до локтя кожу в несколько слоев покрывала ткань, пропитанная похожей на деготь щиплющейся жижей с едким лекарственным запахом. Забавно. И кто же это решил превратить меня в мумию, да инвентаря не хватило? Пальцы тот же неизвестный доброжелатель старательно смотал вместе, так, что пошевелить ими было невозможно; некоторое время я изучал непонятную конструкцию, поворачивая руки то так, то эдак, а потом передернулся, вспомнив поляну, безумный оскал колдуна и ослепительную боль, с которой лезвие ножа воткнулось в ладонь. Пр-роклятье... Знал же, что ничем хорошим эта история с обманом не кончится...

– Доигрался?

Эжен Морой, будущий координатор и ходячая правильность, стоял рядом с кроватью, обличительно взирая на меня сверху вниз. Осунувшееся лицо, темные круги под глазами, воспаленные красные глаза и ни капли триумфа от удачно выполненного задания – скорее уж застарелая усталость, будто он день и ночь таскал мешки с кирпичами без сна и отдыха. И этот до дрожи знакомый взгляд. Иногда мне казалось, что белый маг родился с таким взглядом, заставляющим всех окружающих чувствовать себя неполноценными – лично мне всегда хотелось забиться в самый темный угол и там переживать собственную никчемность вкупе с виной за то, что такое жалкое создание смеет существовать на этом свете. Мог бы и порадоваться для приличия, или хотя бы позлорадствовать. Он что, меня ловил, чтобы тут стоять с унылой рожей?

– Эжен, ты вообще улыбаться умеешь?

Давно хотел задать этот вопрос, вот только духу не хватало.

Беда уткнулся в стол и начал ржать:

– Ты не поверишь, кто только не спрашивал...

И, похоже, достали вконец.

– С чего тут веселиться? – упаднически-мрачно осведомился ученик магистра Юстина. Окружающий мир его по жизни в восторг не приводил. Эжен защищал свой город; все остальное, в том числе всякие непонятные чувства, в круг его обязанностей не включались. Особенно если учесть, что бесконтрольные проявления эмоций – первый шаг к превращению в черного мага.

Стремясь избавится от чужого давления, я с преувеличенным интересом стал разглядывать обстановку. Темно. Душно. Грязно. Убого. Вот дверь, на двери пыльная цветастая тряпка с невнятным узором, и такие же вытертые грязные половички валяются на деревянном полу. Стены обиты выцветшей тканью, в углах непонятно, чего больше – темноты или паутины, вместо скамей – обитые железом сундуки, посреди комнаты – массивный грубый стол, на котором высится полуразобранный ниморский прибор непонятного назначения. Сначала я решил, что бомба, потому что рядом отирался Беда с отверткой, но потом идентифицировал древний радиоприемник довоенного производства. Единственный диван, на котором лежу я, над диваном... что это?!

Набравшись смелости, я потыкал в нечто пальцем, почти уверившись, что на тряпке увековечили Зверя-из-Бездны, пока не разобрал, что это огромный, аляповатый, весь в черно-красный цветах, похожих на язвы, махровый ковер. Только бы эта махина не сорвалась – не убьет, так удушит...

– Эм... где мы? – несмотря на все старания, вышло слабо и неуверенно.

Куда город подевали, ироды? Я, может быть, жил надеждой, что наконец-то окажусь среди нормальных людей, в кольце крепких стен... не помню, правда, но уверен. Но Священный Илькке представлялся мне несколько иначе... не деревянным сараем уж точно...

– Где? – зловеще переспросил Эжен. – Ты еще спрашиваешь, где?

– Эй, он же не виноват... – попытался вмешаться Беда, но ученик резко развернулся и прикрикнул:

– Не лезь!

Маг спрятался за радиоприемник и оттуда отчетливо пробормотал:

– И чего тебя в белые понесло... – расчет оказался верным: на ниморскую технику у Эжена рука не поднялась. – Поселение Серебряные Ключи, Лоза. Ты вырубился, пришлось сюда тащить.

– Не думай, что это тебе поможет, – мрачно предупредил будущий координатор.

Он считает, что я специально это подстроил? Никогда бы не подумал, что мнение Эжена обо мне столь высоко.

Я сел и прислушался к посторонним голосам в родной черепушке, пережидая, пока комната перестанет изображать карусель. Но вещание на частоте "звуки природы" оказалось свернуто за неуплату кровушки, и даже злобный вяк подсознания не долетал боле до бодрствующего разума. Спасибо, я лучше со Зверем пообщаюсь, или с Дэном Ролой, чем сам с собой. Мне самого себя и в реальности хватает.

– Кстати, с каких это пор ты поменял имя? – холодно осведомился белый маг, но быстро перескочил на другую тему, решив, что все это мелочи перед лицом настоящего разноса. – Я притащу тебя в Илькке, даже если для этого потребуется выкопать броневик, который местные затопили в болоте еще во время войны!

Так чего он ждет – иди и копай.

– Хотелось бы верить, – понадеялся я, игнорируя восторженное "целый броневик?!" от Беды. Эжен упертый, если он что сказал – то сделает.

– Я отправлю тебя под суд, что бы мне это ни стоило.

Эм... что не всегда в плюс.

– Эжен, подожди, пожалуйста, – я попытался успокоиться и, набравшись смелости, решительно произнес. – Мне надо тебе многое рассказать. Это насчет мастера...

Предатель подождет. Тут все гораздо серьезней.

Белый маг словно ожидал этих слов:

– Каяться будешь? Я и так все знаю. Ты вломился в кабинет учителя, пока он был в отъезде, похитил его исследования по проблеме умертвий и передал нежити. Небеса, Найджел, как можно быть настолько неблагодарным?

Несколько мгновений я не мог понять, не послышалось ли мне, а потом расхохотался:

– Исследования по проблеме? Да ты хоть видел, что это за исследования? Да никакой колдун на такое не решится! Это же темный ритуал, такой, что...

– Молчать, – тихий и яростный приказ заставил слова застрять в горле. – Не смей клеветать на учителя. Он принял тебя в семью, он дал тебе свою фамилию, он оказал тебе высочайшую честь – не понимаю, за что... Жалкое, пустое, бесполезное, ни на что не годное, ничтожное существо, которому непонятно зачем дали жизнь.

Каждая фраза раскаленным гвоздем втыкалась в мозг.

– Зависть? – вкрадчиво осведомился я. Кому же приятно слышать нелестную правду? – Эжен, не злись – будешь много злиться, станешь черным магом.

Ученик координатора поперхнулся, уставившись на меня налитыми кровью глазами.

– Ах ты... – он определенно хотел сказать нечто иное, но быстро взял себя в руки. – Ты вообще знаешь о том, что такое ответственность за свои поступки? Ты хоть знаешь, в какие неприятности втянул мастера? Его единственный... официально признанный потомок, наследник рода, продался нежити!

Я пытался быть дипломатичным, но всему есть предел.

– Да какой, к демонам, нежити! – заорал я в ответ. – Раскрой глаза – вон твой приятель, который выдал меня Ильде!

– Молчать, я сказал!

Беда, с увлечением наблюдающий за спектаклем, с сожалением развел руками. Вместо того, чтобы разоблачать истинного виновника, ученик стоял к нему спиной и смотрел на меня так, как ниморец в припадке нацисткого фанатизма на представителя иной расы. Карма... вот сейчас он меня прибьет, и мне станет совсем грустно.

– Эжен, да отстань ты от него – не видишь, плохо человеку, – заботливо вмешался черный маг. – Совсем бредит.

Координатор прошил меня пылающим взором, тряхнул головой и яростно процедил:

– Какого демона ты тут сидишь? Тебе кто сказал вставать? Лежал – и лежи дальше.

Не дожидаясь, пока меня силком уложат обратно и для верности примотают к дивану веревками, я завернулся в одеяло и уткнулся в ковер. Ох... какой же я идиот. Обвинять Беду после того, как посмел покуситься на святое – доброе имя магистра Александра Юстина. Не удивительно, что Эжен не стал меня слушать. А когда он меня вообще слушал? За шесть лет, что я провел в башне... Вот что он делал – старательно учился меня не замечать.

– И откуда вы друг друга знаете? – обреченно спросил я у ковра.

– ТТУ, – самодовольно возвестил Беда.

– Чего?

– Тикхетсткое Техническое Училище, – сухо расшифровал ученик.

Карма, спасибо тебе и за это. Мне бы хоть немного твоего упорства. Маги вместе учились на оккупационной территории: а это не только хороший технический базис, но и увлекательная игра в конспирацию, в которой малейший провал грозит разоблачением и отправкой в лаборатории. Ниморцы различали только колдунов, их бы удар хватил, если бы узнали, что все жители нашей страны в той или иной степени владеют магией. Неудивительно, что Эжен верит потомку змеи и осколочной гранаты больше, чем тебе, Лоза, а если уж Эжен кому-то верит, то не отступится, даже если Беда наденет маску и превратится в переросшую медузу. Сила инерции.

Вспомнив старые добрые времена, приятели издевались над техникой, испустившей дух еще до войны, а я втихомолку расколупывал повязку, размышляя о вселенной. В самом деле, звезде, под которой я родился, давно пора аннигилировать от стыда. Все кругом плохо... очень плохо. Подушка жесткая, одеяло колючее, мазь жжется, как зараза – они бы меня еще с головой замотали, из-за одной царапины, ц-целители недоделанные. Наконец измочаленный бинт поддался и, помогая себе зубами, я стал раскручивать его дальше, передергиваясь от мерзкого вкуса. Похоже, ткань пропитывали ниморским средством для дезинфекции – только не ран, а бытовых предметов...

– Эжен... – тихо позвал я севшим голосом.

Белый маг раздраженно бросил какую-то деталь и подошел к дивану:

– Ну и что ты творишь? Кто тебя просил ее разматывать?

Но меня уже совсем не волновал его тон. От кончиков пальцев, как будто обугленных, растекалась жгучая чернота; язычки пламени словно пробивались изнутри, скользя по коже, и казалось, что рука окутана огненным ореолом. На темном фоне четко выделялись чернильные просвечивающие вены, белесые волдыри на запястье и багровый узор в виде дерева с семью ветвями из запекшейся крови. Шрам от ножа, тонкий и еле заметный, на их фоне просто терялся.

– Ч-что это?!

– Ничего серьезного, – белый маг, не особо заботясь об осторожности, вернул бинт на место и затянул его еще туже.

– Ты просто горишь заживо, а так все нормально, – поддержал его Беда и осекся под мрачным взглядом.

– Попал под темное проклятие. Чем ты думал, когда связывался с колдунами? – ученик равнодушно отвернулся, спеша воссоединиться с милой его сердцу техникой, которая ничего не требует и ни на что не претендует. – Чего?

– Сделай что-нибудь, – я только крепче вцепился в него негнущимися пальцами, не собираясь отпускать.

– Могу отрезать.

– Ты же белый маг!

– Будет не больно, – Эжен надавил куда-то в район локтя и вернул мне руку обратно. Было действительно не больно. Было никак. Я ее больше не чувствовал. Карма. К человеку, уверенному, что человек чинится так же, как и холодильник, за помощью обращаться не то, что бесполезно – опасно. Отрежет же, легко...

– А-а где остальные? Стражи и друиды?

Ответил черный маг, для которого жизнь с каждой минутой становилось все прекрасней и увлекательней, и хотя бы для восстановления симметрии хотелось добавить ему еще один фингал.

– Конвоируют центральных в Илькке. Намучаются они с ними...

Как – бросив нас? Впрочем, зная Эжена, рискну предположить, что он специально всех отослал – чтобы не было свидетелей родственных разборок. Жаль, что Беда не пошел с остальными. Вдруг бы милосердечники одумались, топей вокруг много.

– Там же была целительница!

– Еще неизвестно, что она за целительница, и что они за друиды, если уничтожили Древо и сожгли пол-леса, – ровно процедил ученик, дав понять, что он прекрасно это знал. – И еще неизвестно, чем она тебя травила. Сколько раз тебе говорили – не доверяй незнакомым людям.

Я в немом возмущении наблюдал, как белый маг закидывает на плечо странную конструкцию из деревянного шеста и прикрученных к нему с двух сторон железяк и хладнокровно идет к выходу.

– Т-ты уже похоронить меня собрался?

Количество планок постоянно менялось, но их же там не десять? Их не может быть десять!

– Это антенна, неуч, – оскорбился Эжен. – Прекрати ныть. Как только закончу с этой штукой, сразу же свяжусь с учителем...

– Нет!

– Боишься поглядеть в глаза человеку, которого предал?

– Он меня убьет!

– Если бы убил – было бы проще. Мастер слишком мягок и добр... простит еще, – с отвращением заметил белый маг. – Пожалуй, я действительно не стану торопиться. Не надо его расстраивать. Говорят, координатор Илькке – очень справедливый человек...

Говорят, стража Города-у-Горы со стен расстреливает тех, кто осмелился явиться без пропуска.

Я невидяще смотрел вслед ученику; перед внутренним взором, загораживая весь вид, маячил огненно-красный плакат "берегите лес от пожара", а за ним издевательски хохотали березы и ели, потрясая листьями, колючками и яблоками. Да чтоб я еще раз взял в руки спички! Я, конечно, слышал, что на воре и шапка горит, но не в таком же смысле...

– Так значит, Найджел Юстин, сын магистра из Белого Совета Александра Юстина, координатора целого региона... – задумчиво протянул черный маг, меряя меня оценивающим взглядом. – Любопытно.

Я отодвинулся, враждебно глядя в ответ:

– Катись в Бездну.

Приграничник безразлично пожал плечами, показывая, что его давно уже не задевает чужое отношение, и бесцеремонно ткнув пальцев в бинты:

– Зажигалка?

– Ч-что? Откуда ты знаешь?

Беда пожал плечами:

– Это же я ее придумал.

Сомнительное достижение.

– Но она была у Смерти...

– А пользуется Смерть, – недобро сощурившись, подтвердил он. Еще одна копеечка в копилку дружеской розни.

Занавеска колыхнулась, и в комнату бесшумно просочился ворох одежды с подносом в руках. Нда, с привычкой северян нацеплять множество черно-серо-коричневых тряпок я уже сталкивался, но обитатели Серебряных Ключей переплюнули всех, замотавшись в ткань целиком. Даже лицо жителя (или жительницы?) прикрывала черная гладкая маска, а кисти рук – толстые черные же перчатки. На подносе стояла одинокая помятая жестяная кружка, над которой курился дымок; вошедший нес ее с такой осторожностью, будто внутри была чистая кислота.

Неопознанное существо, напоминающее призрак, скользнуло вдоль стены, держась в тени, поставило поднос рядом с моей кроватью и поклонилось:

– Мы с радостью приветствуем ваше пробуждение, – его голос шелестел, как сухие листья. – Мы молили духов о вашем выздоровлении.

– Э... спасибо

Маска, прорези в которой не предусматривала проектная документация, осталась бесстрастной. Неужели Эжен всех тут настолько запугал, что жители взывают к Небесам, прося, чтобы мы убрались подобру-поздорову? Только сейчас я начал подозревать, что обстановка комнаты далеко не бедная. Ковер, радиоприемник, целая книга на почетном месте...Пусть радио не работает, и вряд ли кто из жителей умеет читать, но престиж, престиж!

Беду вежливость не интересовала даже в теории:

– Ниморский блокиратор? – заклинатель-самоучка было сунул нос в кружку, но путь ему преградила черная перчатка.

– Черный маг не должен это трогать, – в бумажном шорохе явственно проскользнули нотки угрозы. – Скверна не должна касаться священной чаши.

Беда поперхнулся и убрал руки от помятой и припорошенной ржавчиной веков реликвии.

– Принимать гостя из рода Юстин – великая честь для нашего жалкого дома, – житель с величайшей аккуратностью подхватил священную чашу обеими перчатками и с поклоном протянул ее мне. Как подношение духу, в самом деле. – Примите этот скромный дар. Это эликсир жизни...

– Дико редкая штука, – с завистью прокомментировал маг. – И дорогая. Вот что значит – первыми обшмонать лаборатории.

Поселянин проигнорировал дерзкий выпад, здраво решив не связываться.

Лекарство, которое ниморцы разрабатывали против поражения черной магией?! Я жадно подхватил кружку и попытался проглотить ее содержимое разом. Ну и что, что на вид местный лекарь – нелюдь нелюдем, зато внутри наверняка хороший и добрый – не то, что Эжен. У этого жлоба и посреди озера воды не допросишься.

Первое, что сделал жлоб, ворвавшись в комнату – вырвал целебный эликсир у меня из рук и выплеснул остатки в мойку.

– Э... – я только и мог, что печально проследить, как драгоценная жидкость утекает в слив. – Ты что творишь?!

– Я тебе сказал это пить? – яростно поинтересовался ученик и резко обернулся к поселянину. – Я вам сказал больше эту дрянь сюда не таскать?

– Это лекарство... – попробовал возразить житель, еще не осознавая, с кем связался.

– Так сказал, или нет?

– Из этой кружки пил сам великий целитель... – недовольно прошелестела маска.

– А вы ее мыли с тех пор?

Житель оскорбленно промолчал, не став озвучивать вероятное "как же можно? Святость смоется!".

– Ваш спутник приказал убрать всех предков-хранителей. А под их присмотром ваше выздоровление пошло бы быстрее, – пожаловался мне лекарь.

– Никаких высушенных голов, – отрезал Эжен и без церемоний вытолкал замотанную в черное фигуру из комнаты.

– Эжен, ты злодей и садист, – горько констатировал я.

– Тебе этого мало? – белый маг порылся в сумке и со стуком выставил на стол человеческий череп с серебряными бляшками в глазницах.

– О, некромантия! – обрадовался Беда и подобрался ближе. – Вот помню, убили как-то нашего командира, и решили мы с парнями вызвать его дух, чтобы узнать последнюю волю и все такое...

– Чтобы узнать, где он прятал награбленное добро, – безжалостно перебил ученик. Кажется, у него о тех событиях остались далеко не радужные воспоминания. – И вызвали кровожадного призрака. Три недели мы не могли вышвырнуть его обратно.

Беда обескураженно отвалил, пробормотав что-то о занудных белых.

– Это Дэн Рола, – безнадежно ответил я. – Он спас меня от грибницы и взамен потребовал череп.

Маги переглянулись, и Беда покрутил пальцем у виска. В каком прекрасном нормальном мире они живут.

– Какие дружелюбные поселяне, – мрачно сказал я, прикидывая, не поднять ли бунт во имя свободы и передовой фармацевтики и не свергнуть ли власть тирана-самодура.

– Посредники, – холодно поправил тиран. – Скупали у Марциуса оружие и переправляли дальше.

Эх... вот и думай хорошо о людях. Классика в жизни координатора региона. Что ни поселение, особенно древнее – то демонопоклонники, то браконьеры, то контрабандисты, то людоеды.