Текст книги "Мятежные ангелы"

Автор книги: Либба Брэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

– Наверное, в комнате слишком тепло, мисс Уортингтон? – спрашивает мисс Мур, когда Фелисити откашливается в четвертый раз.

Фелисити качает головой. И под столом пинает меня ботинком.

– Ох!..

– Мисс Дойл? С вами все в порядке? – спрашивает мисс Мур.

– Да, спасибо, все прекрасно, – говорю я, отодвигая ноги подальше от Фелисити.

– Расскажите мне, леди, как обстоят дела в школе Спенс? – спрашивает мисс Мур, спасая меня.

– У нас новая учительница, – брякает Энн.

– Вот как? – произносит мисс Мур, намазывая маслом тонкий ломтик подсушенного хлеба.

Ее лицо ничегошеньки не выражает. Не понять, что она чувствует при известии о том, что ее место уже занято.

– Да, – продолжает Энн. – Это некая мисс Мак-Клити. Она приехала к нам из Уэльса, из школы Святой Виктории.

Нож странно дергается в руке мисс Мур, и на ее большом пальце остается жирный мазок масла.

– Ну, вряд ли я от этого стану вкуснее. – Мисс Мур улыбается, и мы смеемся над ее шуткой. – Святая Виктория? Не могу сказать, что слышала о такой школе. И ваша мисс Мак-Клити хорошая учительница?

– Она учит нас стрелять из лука, – сообщает Фелисити.

Мисс Мур вскидывает брови.

– Весьма необычно!

– Фелисити отлично стреляет, – говорит Энн.

– Я и не сомневаюсь в этом, – кивает мисс Мур. – Мисс Дойл, а что вы думаете об этой мисс Мак-Клити?

– Я пока не знаю точно.

Мы с Фелисити обмениваемся взглядом, и это не ускользает от внимания мисс Мур.

– Не показалось ли мне некоторое недовольство?

– Джемма уверена, что она ведьма! – признается Фелисити.

– В самом деле? Вы видели, как она летала на метле, мисс Дойл?

– Я никогда не говорила, что она – ведьма! – протестую я.

Энн подпрыгивает на месте, охваченная волнением. Она обожает колдовские интриги.

– Джемма говорила, что эта мисс явилась в школу Спенс посреди ночи – и как раз тогда, когда бушевала ужасная буря!

Глаза мисс Мур широко распахиваются.

– Святые небеса! Сильный дождь? В декабре? В Англии? Ну, это уж точно признак чего-то сверхъестественного.

Все хохочут, ведь зимний дождь у нас – обычное явление.

– Но прошу, продолжайте. Мне хочется услышать дальнейшее. Мисс Мак-Клити жарила детей в печи?

Фелисити и Энн снова весело хихикают.

– Они с миссис Найтуинг ходили в восточное крыло, – говорю я. – Я случайно их подслушала, они говорили о том, что нужно спрятать нечто в Лондоне. Они строят какие-то совместные планы.

Фелисити сердито смотрит на меня.

– Ты нам об этом не говорила!

– Это случилось в ночь перед моим отъездом из школы. Я осталась одна на всем нашем этаже. Они заметили, что я стою за дверью, и очень сильно разозлились. А потом мисс Мак-Клити принесла мне теплого молока с мятой.

– С мятой? – повторяет мисс Мур, сильно хмуря брови.

– Она сказала, что это поможет мне заснуть.

– Да, эту траву используют для успокоения. Любопытно, что ей это известно.

– И она носит странное кольцо, с двумя переплетшимися змеями.

– Змеи, говорите? Странно.

– И еще она расспрашивала меня о моем амулете! – добавляю я. – И о моей матери.

– И что вы ей рассказали? – спрашивает мисс Мур.

– Ничего, – отвечаю я.

Мисс Мур делает глоток чая.

– Понимаю.

– Она – давняя подруга миссис Найтуинг, хотя и выглядит на несколько лет моложе, – задумчиво произносит Фелисити.

Энн пожимает плечами.

– Может, она совсем и не молодая. Может, она просто заключила договор с дьяволом.

– Не слишком это удачный договор, если ей приходится до сих пор преподавать в английской школе для девочек, – сухо замечает мисс Мур.

– А может быть, она – Цирцея, – говорю я наконец.

Рука мисс Мур замирает в воздухе, не донеся чашку с чаем до рта.

– Вы меня запутали.

– Цирцея. Сара Риз-Тоом. Та самая девушка из школы Спенс, которая устроила пожар и погубила Орден… ну, по крайней мере, так было написано в дневнике Мэри Доуд. Вы помните этот дневник? – едва дыша, говорит Энн.

– Помню ли? Да разве такое можно забыть? Эта маленькая тетрадка как раз и стала ведь поводом к моему увольнению.

Мы снова неловко замолкаем. Если бы мисс Мур не застала нас за чтением этого дневника, если бы она не прочла нам вслух несколько страниц из него, она, возможно, и не была бы уволена из школы Спенс. Но случилось именно так, и тут уж ничего не изменишь.

– Нам так жаль, мисс Мур, – говорит Энн, уставившись на турецкий ковер.

Фелисити добавляет:

– Видите ли, в основном это Пиппа затеяла.

– Вот как? – вопросительно произносит мисс Мур. Мы с виноватым видом пьем чай. – Поосторожнее с обвинениями. Они могут сработать как бумеранг. Ну, в любом случае все в прошлом. Вот только эта Сара Риз-Тоом, Цирцея… если она действительно существовала…

– Конечно, она существовала! – настойчиво произношу я.

Мне ведь это известно наверняка.

– …то разве она не погибла в том пожаре в школе Спенс?

– Нет, – сообщает Фелисити, широко раскрыв глаза. – Она хотела, чтобы все так думали, считали ее умершей! А сама до сих пор бродит где-то вокруг.

Мое сердце отчаянно колотится, словно собираясь выскочить из груди.

– Мисс Мур… Мы думали, то есть мы вообще-то надеялись, что вы можете рассказать нам побольше об Ордене.

Взгляд мисс Мур становится ледяным.

– Мы ведь оставили это в прошлом.

– Да, но теперь-то это никому не грозит, вы ведь уже не работаете в школе Спенс, – бесцеремонно заявляет Фелисити.

Мисс Мур фыркает:

– Мисс Уортингтон, ваша дерзость меня просто изумляет!

– Но мы думали, – запинаясь, говорю я, – что вы знаете что-то конкретное и можете нам рассказать. Об Ордене. О вас самой.

– Обо мне самой? – повторяет мисс Мур.

– Да, – киваю я, чувствуя себя глупее некуда, но возможности отступить у меня уже нет, остается только продолжать. – Мы подумали, что вы, возможно… ну… тоже состояли в их рядах…

Итак, все сказано. Чайная чашка дрожит в моей руке. Я жду, что мисс Мур выбранит нас, или прогонит прочь, или признается, что ей все известно, или еще что-нибудь… Но я оказалась не готова к ее смеху.

– Вы думали… Что я?.. Ох, великие небеса!

Она хохочет, не в силах остановиться.

Энн и Фелисити тоже начинают смеяться, как будто они с самого начала считали все это глупостью. Предательницы.

– Ох, милые мои, – говорит наконец мисс Мур, вытирая глаза. – Конечно, это правда. Я – великая волшебница Ордена. Живу здесь, в трех крошечных комнатках, беру учеников, чтобы платить за квартиру… и все это просто хитрость, искусная маскировка моей истинной натуры.

Щеки у меня пылают.

– Извините. Мы, – я особенно подчеркиваю это слово, – думали, что если уж вам столь многое известно об Ордене…

– Ох, милые мои! Как я, должно быть, вас разочаровала!

Мисс Мур долгим взглядом окидывает комнату, задерживаясь на картинах – на изображении морского берега, на пещере за школой Спенс, на масках на противоположной стене… Я боюсь, что мы по-настоящему расстроили ее.

– Но почему вас так интересует Орден? – спрашивает она наконец.

– Потому что это были женщины, обладавшие большой силой, – говорит Фелисити. – Это так не похоже на нашу жизнь.

– Но на троне в нашей стране восседает именно женщина, – напоминает мисс Мур.

– Это по божественному праву королей, – бормочет Энн.

Мисс Мур улыбается с легкой горечью.

– Да, верно.

– Наверное, все дело в том дневнике, это он нас так заинтересовал, – говорю я. – Вообразите только такой мир – те сферы, – где правят женщины, где девушка может иметь все, что ей захочется.

– Да, это действительно должно быть замечательное место, – соглашается мисс Мур и делает глоток чая. – Признаю, сама идея Ордена, истории о нем зачаровывают меня с детства. Наверное, когда я была в вашем возрасте, мне нравилась и мысль о том, что существует некое место, полное магии…

– Но… но что, если сферы и вправду существуют? – спрашиваю я.

Мисс Мур ставит чашку на боковой столик и откидывается на спинку кресла, нащупывая карманные часы, которые висят у нее на поясе.

– Ладно, я готова сыграть в эту игру. Что, если сферы существуют? Как они могли бы выглядеть?

– Они так прекрасны, что это невозможно вообразить, – мечтательным тоном произносит Энн.

Мисс Мур показывает на свой рисунок.

– Ах… Похоже на Париж?

– Лучше! – восклицает Энн.

– Да откуда тебе знать? Ты же никогда не бывала в Париже! – насмешливо произносит Фелисити.

И, не обращая внимания на реакцию Энн, продолжает:

– Представьте себе мир, в котором осуществляются все ваши желания. С деревьев летит цветочный дождь. Капли росы на ваших руках превращаются в бабочек.

– И еще там есть река. Когда вы в нее смотритесь, вы становитесь прекрасной, – говорит Энн. – Такой прекрасной, что никто уже не может вас не заметить.

– Звучит заманчиво, – мягко говорит мисс Мур. – А что еще там есть? Вы ведь говорите «сферы», во множественном числе. Как выглядят другие?

– Мы не знаем, – говорю я.

– Мы пока что… не воображали остальное, – говорит Энн.

Мисс Мур пододвигает к нам тарелку с пышками.

– А кто живет в этих сферах?

– Духи и разные существа. Некоторые из них не слишком приятны, – говорит Энн.

– И они хотят захватить власть над магией, – поясняю я.

– Над магией? – повторяет мисс Мур.

– Ох, да! – восклицает Фелисити. – Там все пронизано магией. Там ее очень много! И те существа готовы на все, чтобы ее заполучить.

– На все?

– Да, на все! – подтверждает Энн.

– Но могут ли они до нее добраться? – спрашивает мисс Мур.

– Теперь могут. Прежде магия была надежно скрыта при помощи рун, – продолжает Энн, откусывая от пышки. – Но руны разбиты, и магия вырвалась на свободу, так что любой может использовать ее как ему вздумается.

У мисс Мур такой вид, будто она хочет задать еще один вопрос, но тут вмешивается Фелисити.

– И Пиппа живет там, и она так же прекрасна, как всегда, – говорит она.

– Должно быть, вы ужасно по ней скучаете, – говорит мисс Мур. Она так и эдак вертит в пальцах карманные часы. – И подобные истории – замечательный способ вспоминать о ней.

– Да, – соглашаюсь я, надеясь, что у меня при этом не слишком виноватый вид.

– Хорошо… Но теперь, когда магия высвободилась, как вы говорите, что происходит? Вы как-то связались с другими членами Ордена? Вместе творите разные фокусы?

– Нет. Они все или убиты, или где-то прячутся, – говорит Фелисити. – И очень даже плохо, что магия на свободе.

– В самом деле? Но почему?

– Некоторые духи могут воспользоваться ею с дурными целями, – объясняет Фелисити. – Они могут с ее помощью прорваться в этот мир или провести Цирцею в сферы. Вот потому-то мы и должны найти Храм.

Мисс Мур смущена.

– Похоже, мне нужно все записывать, чтобы не потерять нить истории. Что за Храм, можете вы мне объяснить?

– Это особый тайный источник магии в сферах, – отвечаю я.

– Тайный источник? – повторяет мисс Мур. – И где он находится, этот Храм?

– Мы не знаем, – пожимаю плечами я. – Мы его пока что не нашли. Но когда найдем, мы сможем опять связать магию и создать новый Орден.

– Bon courage [3]3
  Удачи ( фр.).


[Закрыть]в таком случае, – говорит мисс Мур. – Какая чудесная история, она просто захватывает.

Часы на каминной полке бьют четыре раза. Мисс Мур сверяет с ними свои карманные часы.

– О, они точны, как обычно.

– Уже четыре часа? – испуганно вскакивает Фелисити. – Мы же должны встретиться с матушкой в половине пятого!

– Ох, вот незадача! – огорчается мисс Мур. – Но вы должны обязательно зайти ко мне еще раз. Или мы можем встретиться где-нибудь. Кстати, сейчас в частной галерее в Челси готовится великолепная выставка, она откроется в четверг. Может, пойдем на нее?

– Да! – одновременно восклицаем мы.

– Очень хорошо, – кивает мисс Мур и встает.

Она помогает нам надеть пальто. Мы натягиваем перчатки, завязываем ленты шляпок.

– Так значит, вы ничего больше не можете рассказать нам об Ордене? – осторожно спрашиваю я.

– Неужели вы испытываете такое отвращение к чтению, милые леди? Если бы я захотела узнать побольше о чем бы то ни было, я бы уж наверняка отыскала одну-две хорошие книги на эту тему, – говорит мисс Мур, провожая нас вниз по лестнице.

Внизу нас ждет миссис Портер.

– Ну, где же ваши чудесные рисунки? – спрашивает домовладелица, оглядывая нас и ожидая увидеть в наших руках листы бумаги или мелки. – Не стесняйтесь, покажите их старой Портер.

– Боюсь, нам нечего показать, – говорит Энн.

Лицо миссис Портер омрачается.

– Ох, мисс Мур, у меня респектабельный дом! Вы говорили, что адмирал платит за уроки. Но если вы ничего не нарисовали, чем вы занимались там все это время?

Мисс Мур наклоняется к миссис Портер, и той приходится отступить на шаг.

– Колдовством! – зловеще шепчет мисс Мур. – Идемте же, леди. Застегните пальто. Ветер сегодня нападает не шутя, и он не берет пленных.

Мисс Мур выпроваживает нас за дверь, а миссис Портер кричит нам вслед:

– Мне это не нравится, мисс Мур! Мне это совсем не нравится!

Мисс Мур даже не оглядывается, продолжая улыбаться.

– Значит, увидимся в четверг, – говорит она и машет нам на прощание рукой.

И с этим мы наконец расстаемся.

ГЛАВА 16

– Получается, мы зря потратили день. Мисс Мур ничего не знает ни об Ордене, ни о сферах. Надо было вместо этого отправиться по магазинам, – ворчит Фелисити, когда мы едем в клуб ее матери.

– Я вас не заставляла идти со мной, – отвечаю я.

– Может быть, Пиппе повезет и она найдет этот Храм, – с надеждой в голосе говорит Энн.

– Уже два дня прошло, – напоминает Фелисити. – Мы ей обещали вернуться как можно скорее.

– Да как же нам здесь найти возможность собраться вместе, да еще и втайне от всех? – возражаю я.

– Предоставьте это мне, – заявляет Фелисити.

Мы приехали. Дверь перед нами распахивает служитель в белых перчатках. Фелисити предъявляет карточку своей матери, и высокий тощий мужчина внимательно рассматривает ее.

– Мы – гости леди Уортингтон, моей матери, – высокомерно бросает Фелисити.

– Прошу прощения, мисс, тут не принято приглашать больше одного гостя. Таковы правила клуба «Александра». Мне очень жаль, только правила – это правила.

Служитель изо всех сил старается изобразить сочувствие, но в его улыбке я вижу легкий намек на удовлетворение. Фелисити окатывает мужчину в новенькой униформе ледяным взглядом.

– Да ты знаешь, кто это? – говорит она таким насмешливым и громким шепотом, что сразу привлекает внимание всех стоящих неподалеку. – Это мисс Энн Брэдшоу, недавно найденная внучатая племянница герцога Честерфилда!

Она хлопает ресницами с таким видом, словно перед ней – полный идиот.

– Она – потомок русских царей. Ты наверняка читал о них.

– Боюсь, что нет, мисс, – отвечает служитель уже менее уверенным тоном.

Фелисити вздыхает.

– Когда я думаю о том, что пришлось перенести мисс Брэдшоу, пока она жила как сирота, пока все, кто ее любит, считали ее умершей… ох, это просто разрывает мне сердце. И подумать только, что здесь, сейчас, ей могут выказать неуважение! Ох, дорогая мисс Брэдшоу, мне так жаль, мне так стыдно за эту неприятность! Я не сомневаюсь, матушка будет ужасно огорчена, когда узнает об этом.

К нам подходит одна из матрон.

– Боже мой, мисс Уортингтон! Неужели это та самая внучатая племянница русской царицы?

Мы такого не говорили, но люди склонны все путать и преувеличивать. А нам это только на пользу.

– О да! – раскрыв глаза во всю ширь, говорит Фелисити. – И вообще-то мисс Брэдшоу обещала сегодня спеть для нас, так что, как видите, она не столько гостья моей матушки, сколько гостья клуба.

– Фелис… Мисс Уортингтон! – в панике вскрикивает Энн.

– Она невероятно скромна, – поясняет Фелисити.

Дамы в фойе начинают перешептываться. Мы, кажется, на грани скандала. Служитель растерян, он не знает, что делать. Если он впустит нас, он нарушит правила на глазах у всех; если он нас прогонит, он рискует навлечь на себя гнев дам, состоящих в клубе, и его могут даже уволить за это. Фелисити мастерски продолжает играть свою роль.

Дама постарше выходит вперед.

– Поскольку мисс Брэдшоу – гостья самого клуба, я не вижу здесь каких-то трудностей.

– Как скажете, мадам, – склоняет голову служитель.

– С нетерпением жду, когда мы наконец услышим ваше пение, – говорит вслед нам дама.

Служитель ведет нас в столовую, обшитую дубовыми панелями; здесь стоят чудесные столики, накрытые белыми дамасскими скатертями.

– Фелисити! – шепчет Энн.

– Что такое?

– Зачем ты это сказала? Насчет того, что я буду петь сегодня?

– Но ты ведь умеешь петь?

– Да, но…

– Ты вообще хочешь продолжать эту игру или нет, Энн?

Энн умолкает и больше не произносит ни слова. В столовой множество элегантно одетых женщин; они неторопливо пьют чай и отщипывают крохотные кусочки от сэндвичей с кресс-салатом. Мы усаживаемся за столик в самом дальнем углу.

Внезапно Фелисити меняется в лице.

– Матушка пришла…

Леди Уортингтон, рисуясь, идет через комнату. На нее обращены все взгляды, потому что она – весьма эффектная женщина; изящная, как фарфоровая чашка, и такая же утонченная. Ее окружает атмосфера хрупкости, и сразу возникает впечатление, что ее всю жизнь усердно холили и оберегали. Улыбка у нее сердечная, но в то же время не допускающая фамильярности. Я могла бы тренироваться хоть тысячу лет, но так улыбаться все равно не научилась бы. На ней роскошное коричневое шелковое платье, сшитое по последней моде. На длинной шее висят несколько ниток жемчуга. Огромная шляпа с павлиньими перьями, заткнутыми за ленту, обрамляет ее лицо.

– Bonjour, [4]4
  Здравствуй ( фр.).


[Закрыть]дорогая, – говорит она, целуя Фелисити в обе щеки, как, по слухам, принято в Париже.

– Матушка, стоит ли вести себя так демонстративно? – упрекает ее Фелисити.

– Все в порядке, дорогая. Здравствуйте, мисс Брэдшоу, – говорит леди Уортингтон. Потом смотрит на меня, и ее улыбка угасает. – Не уверена, что мы с вами знакомы.

– Матушка, позволь представить тебе мисс Джемму Дойл.

– Как поживаете, леди Уортингтон? – говорю я.

Миссис Уортингтон одаряет Фелисити прохладной улыбкой.

– Фелисити, дорогая, мне бы хотелось, чтобы ты предупреждала меня заранее, если собираешься пригласить кого-то сюда на чай. В клубе «Александра» строгие правила насчет гостей.

Мне хочется умереть здесь же, на месте. Мне хочется провалиться сквозь пол и исчезнуть. Зачем Фелисити устраивает такие штучки? Рядом с миссис Уортингтон бесшумно, словно тень, появляется служанка, наливает ей чая. Миссис Уортингтон кладет на колени салфетку.

– Ну, теперь это уже неважно. Я рада видеть подруг Фелисити. Очень мило, что мисс Брэдшоу смогла приехать к нам на Рождество, поскольку ее дорогой родственник, герцог, находится в Санкт-Петербурге.

– Да, – киваю я, стараясь не подавиться столь ошеломительной ложью. – Нам всем очень повезло.

Леди Уортингтон задает мне несколько вежливых вопросов, и я коротко, но точно отвечаю ей, сообщая детали своей биографии; леди Уортингтон слушает меня с предельным вниманием, будто я – единственный человек в этой огромной комнате и говорю что-то невероятно важное. Нетрудно понять, почему адмирал влюбился в нее. Когда же она начинает говорить сама, то слушать ее очень интересно. Но Фелисити сидит с надутым видом, вертя в руке чайную ложечку, пока наконец леди Уортингтон не касается ее пальцев, заставляя выпустить ложку.

– Милая, – говорит она, – стоит ли?

Фелисити вздыхает и оглядывает столовую, как будто надеясь увидеть кого-то, кто придет ей на помощь. Леди Уортингтон одаряет нас ослепительной улыбкой.

– Дорогие, у меня есть замечательные новости. Я хотела устроить вам сюрприз, но, кажется, больше не в силах терпеть ни минуты.

– О чем это ты? – спрашивает Фелисити.

– Папа стал опекуном. Речь о малышке Полли, дочери его двоюродной сестры Би. Би умерла от чахотки, так нам сообщили, хотя я подозреваю, что причина ее смерти – разбитое сердце. На нее мало обращали внимания в семье, не слишком-то о ней заботились. Ее отец никогда не любил ее.

Фелисити бледнеет.

– Что ты хочешь сказать? Что она будет жить у нас? С тобой и папой?

– Да! И миссис Смолз, ее гувернантка, тоже, разумеется. Твой отец так счастлив, что в доме снова поселится маленькая принцесса! Фелисити, дорогая, не стоит класть в чай так много сахара. Это вредно для зубов, – выговаривает она Фелисити, не переставая улыбаться.

Фелисити как будто не слышит, опускает в чашку еще два куска сахара и делает большой глоток. Ее мать делает вид, что ничего не замечает. К нашему столику подходит женщина, мягкая и пухлая, как диванная подушка.

– Добрый день, миссис Уортингтон. Правда ли, что ваша выдающаяся гостья согласилась спеть для нас сегодня?

Леди Уортингтон озадачена.

– Ох… Ну, я точно не могу сказать… я…

Женщина продолжает болтать:

– Мы с дамами как раз обсуждали, как необычно, что вы взяли мисс Брэдшоу под свое крылышко. Если бы можно было позаимствовать вас на некоторое время… пожалуйста, расскажите мне и миссис Тредгил, как получилось, что давно потерявшаяся родственница русской царицы очутилась среди нас?

– Надеюсь, вы меня извините, – говорит нам леди Уортингтон и лебедем уплывает к другому столику.

– С тобой все в порядке, Фелисити? – спрашиваю я. – Ты очень бледная.

– Все хорошо. Мне просто уж очень не нравится, что пока я дома, у меня под ногами будет болтаться какая-то маленькая бестия.

Она ревнует. Отчаянно ревнует своих родителей к девочке, которую называют малышкой Полли. Фелисити иной раз бывает такой мелочной!

– Но она всего лишь ребенок, – говорю я.

– Сама знаю, – огрызается Фелисити. – И незачем об этом говорить. У нас есть дела более важные и неотложные. Идемте со мной.

Она ведет нас между столиками, за которыми сидят нарядные леди в огромных шляпах, пьющие чай и сплетничающие. Леди посматривают на нас и тут же возвращаются к разговорам о том, кто что сделал и кто что о ком сказал. Мы следом за Фелисити поднимаемся по широкой, покрытой ковром лестнице, мимо дам, затянутых в модные платья; дамы проявляют мимолетный интерес к молодым особам, столь бесцеремонно вторгшимся в их чопорный клуб.

– Куда ты нас ведешь? – спрашиваю я.

– В клубе есть спальни для постоянных членов. Какая-нибудь наверняка сейчас пустует. Ох, нет…

– Что случилось? – пугается Энн.

В клуб вошла солидная дама в пурпурном платье и меховом палантине. У нее очень властный вид; окружающие ее женщины ловят каждое ее слово.

– Это бывшая подруга моей матери, леди Денби.

Леди Денби? Неужели это родительница Саймона? У меня в горле застревает ком. Я могу лишь надеяться, что сумею ускользнуть незамеченной, чтобы у леди Денби не сложилось обо мне неблагоприятного впечатления.

– Почему ты говоришь, что она бывшая подруга? – спрашивает Энн со встревоженным видом.

– Потому что она никогда не простит моей матери, что та живет во Франции. Она не любит французов, потому что семья Миддлтонов в родстве с самим лордом Нельсоном, – объясняет Фелисити, упоминая великого военно-морского героя Британии. – Если ты понравишься леди Денби, весь мир будет принадлежать тебе. Если же ты ей чем-то не угодишь, ты станешь отверженной. При этом она всегда будет держаться любезно, но очень холодно. А моя глупая матушка слишком близорука, чтобы это заметить. Она все еще пытается завоевать благосклонность леди Денби. Я никогда не стану такой, как она.

Фелисити медленно, осторожно продвигается вдоль перил балкона, наблюдая за леди Денби. Я изо всех сил стараюсь держаться так, чтобы меня не заметили снизу.

– Значит, она – мать Саймона Миддлтона? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Фелисити. – А откуда ты знаешь Саймона Миддлтона?

– Кто такой Саймон Миддлтон? – спрашивает Энн.

– Я с ним встретилась вчера на железнодорожной станции. Они с Томом знакомы.

Глаза Фелисити округляются.

– И когда же ты собиралась рассказать нам об этом?

Энн делает очередную попытку:

– Кто такой Саймон Миддлтон?

– Джемма, у тебя снова секреты от нас!

– Да никакой это не секрет! – возражаю я, краснея. – Это ровно ничего не значит, в самом деле! Он просто пригласил нашу семью на ужин, вот и все.

Фелисити выглядит так, словно ее уронили прямо в середину Темзы.

– Ты приглашена к ним на ужин? Это определенно кое-что значит.

– Это невежливо – обсуждать в моем присутствии людей, которых я не знаю! – надувается Энн.

Фелисити наконец решает сжалиться над ней.

– Саймон Миддлтон – не только единственный сын виконта, но еще и очень красивый молодой человек. И он, судя по всему, проявляет интерес к Джемме, хотя она и не хочет, чтобы мы об этом знали.

– Да ничего подобного, неправда! – возмущаюсь я. – Он просто весьма милосердный человек, я уверена.

– Миддлтоны никогда не отличались милосердием, – заявляет Фелисити, глядя вниз, в фойе. – Ты должна очень постараться понравиться его матери. Ей нравится тщательно изучать людей, ее это развлекает.

– Не слишком ты меня утешила, – говорю я.

– Предупрежден – значит, вооружен, Джемма!

Внизу леди Денби говорит что-то забавное, ее спутницы смеются тем сдержанным смехом, который каким-то образом появляется у женщин, расставшихся с девичеством. Леди Денби совсем не похожа на того монстра, каким представляет ее Фелисити.

– А что ты наденешь? – мечтательным тоном спрашивает Энн.

– Рога и шкуру какого-нибудь здоровенного зверя, – отвечаю я.

Энн несколько мгновений обдумывает мой ответ, будто полностью верит в эту ерунду. Ну что с ней поделаешь?

– Я надену что-нибудь приличное. Что-нибудь такое, что одобрит моя бабушка.

– Ты должна потом рассказать нам все подробно, – заявляет Фелисити. – Мне будет очень, очень интересно все узнать.

– А ты хорошо знаешь мистера Миддлтона? – любопытствую я.

– Я с ним знакома сто лет, – отвечает Фелисити.

Она стоит у перил, локоны ее золотистых волос падают до подбородка. Фелисити выглядит как картинка, ее необычная красота весьма соблазнительна.

– Понятно. А ты не брала ли его на прицел?

Фелисити кривится:

– Саймона? Да он мне как брат. Я и вообразить не могу, чтобы между нами начался роман.

Мне становится немного легче. Конечно, глупо возлагать какие-то надежды на Саймона так скоро после знакомства, но он обаятелен и хорош собой, и я ему как будто понравилась. Его внимание заставляет меня чувствовать себя красавицей. Да, это всего лишь легкое волнение, но мне совсем не хочется, чтобы оно сразу прошло.

Одна из толпящихся возле леди Денби дам смотрит наверх и замечает нас. Леди Денби тоже поднимает голову.

– Идем! – шепчу я. – Идем же!

– Может, толкать меня начнешь? – огрызается Фелисити.

Я и правда слишком наседаю на нее. Мы поспешно ныряем в коридор. Фелисити затаскивает нас в пустую спальню и закрывает дверь. Энн нервно оглядывается по сторонам.

– Но можно ли нам сюда заходить?

– Ты же хотела уединения, – отвечает Фелисити. – Вот и получай.

На кресле лежит чье-то платье, в углу стоят несколько шляпных картонок. Конечно, сейчас спальня пуста, но это не значит, что она ничья.

– Нужно действовать побыстрее, – говорю я.

– Это верно, – с усмешкой соглашается Фелисити.

Энн смотрит на нас так, словно мы внезапно свихнулись.

– Мы попадемся! Я знаю!

Но как только мы беремся за руки и я вызываю дверь света, все страхи забываются и нас охватывает благоговение…