Текст книги "Мятежные ангелы"

Автор книги: Либба Брэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Старик в лодке набивает карманы камнями, и я знаю, зачем он это делает.

– Мы должны остановить того мужчину в лодке, – говорю я.

– Остановить в каком смысле? – спрашивает Энн, переворачиваясь в воздухе.

– Ты разве его не слышишь?

– Нет, – отвечает Энн.

Фелисити тоже качает головой и ложится в воздухе на спину, как пловец.

– Он хочет покончить с собой.

– А ты откуда знаешь? – спрашивает Фелисити.

– Я слышу его мысли, – отвечаю я.

Они сомневаются, но следуют за мной вниз, в густой туман. Старик тихо напевает балладу о девушке в чепчике, утерянной навсегда; он засовывает в карманы еще несколько камней и передвигается к самому борту покачивающейся лодки.

– Ты права! – говорит Энн.

– Кто там? – вскрикивает старик.

– У меня есть идея, – шепчу я подругам. – Давайте за мной!

Мы выскакиваем из тумана, и старик едва не падает на спину, увидев трех девушек, повисших в воздухе перед ним.

– Вы не должны совершать столь отчаянный поступок, – говорю я вибрирующим голосом, надеясь, что это прозвучит как-то по-неземному.

Старик падает на колени, глаза у него становятся как блюдца.

– Кто… кто вы такие?

– Мы – призраки Рождества, и мы являемся к тем, кто не внемлет нашим предостережениям, – завываю я.

Фелисити громко стонет и прямо в воздухе переворачивается через голову, чтобы усилить впечатление. Энн таращится на нее, разинув рот, и я тоже поражена акробатическим трюком.

– Каким предостережениям? – хрипит старик.

– Если ты будешь продолжать свои чудовищные попытки, на тебя падет ужасное проклятие! – заявляю я.

– И на твою семью, – подвывает Фелисити.

– Да, и на семьи таких ослушников, – решает помочь нам Энн, и мне кажется, что это уж слишком, но сказанного не воротишь.

Однако наше выступление приносит свои плоды. Старик вытряхивает из карманов камни так быстро, что я пугаюсь, как бы он не перевернул лодку.

– Спасибо, – бормочет он. – Да, спасибо вам, это уж точно…

Довольные собой, мы летим к дому, радуясь собственной находчивости и переполняясь самодовольством из-за того, что сумели спасти человеческую жизнь. Когда мы добираемся наконец до района элегантных особняков, меня тянет к дому Саймона. Было бы легче легкого подлететь поближе к нему и, возможно, подслушать мысли Саймона… Я зависаю в воздухе, уже почти повернув в ту сторону, но в последнее мгновение передумываю и вместе с Фелисити и Энн возвращаюсь в гостиную, где нас ждет давно остывший чай.

– Ох, как это было замечательно! – говорит Фелисити, падая в кресло.

– Да, – соглашается Энн. – Только мне хотелось бы понять, почему мы с Фелисити не слышали ничьих мыслей.

– Не знаю, – отвечаю я.

В гостиную осторожно входит маленькая девочка в безупречно аккуратном платьице и фартуке. Ей не больше восьми лет. Ее светлые волосы стянуты на затылке и связаны широкой белой лентой. Глаза у нее такие же голубые, как у Фелисити. Да она и вообще очень похожа на Фелисити.

– Чего тебе надо? – резко бросает Фелисити.

Следом за девочкой входит гувернантка.

– Прошу прощения, мисс Уортингтон. Мисс Полли, похоже, где-то потеряла свою куклу. Я ей говорила, что нужно быть повнимательнее со своими вещами.

Значит, это и есть малышка Полли. Мне жаль девочку, которой придется жить бок о бок с Фелисити.

– Вот она, – говорит Фелисити, поднимая куклу, валяющуюся рядом с ее креслом. – Погоди-ка… Надо сначала убедиться, что с ней все в порядке.

Фелисити устраивает целый спектакль, внимательно осматривая куклу, как будто она доктор, и это заставляет маленькую Полли захихикать, – но когда Фелисити прикрывает глаза и проводит ладонью над куклой, я ощущаю течение магической энергии, которую мы принесли с собой из сфер.

– Фелисити! – окликаю я подругу, нарушая ее сосредоточение.

Она протягивает куклу девочке.

– Забирай ее, Полли. Она в полном порядке. Теперь она будет за тобой присматривать.

– Что ты сделала? – спрашиваю я, когда Полли вместе с гувернанткой отправляется к себе в детскую.

– Ох, только не надо смотреть на меня вот так! – фыркает Фелисити. – У куклы была сломана рука. Я ее вылечила, вот и все.

– Ты ведь не сделала бы ничего такого, что навредит девочке?

– Нет, – холодно отвечает Фелисити. – Не сделала бы.

ГЛАВА 26

Едва проснувшись, я наскоро пишу письмо директрисе школы Святой Виктории – я спрашиваю в нем, когда именно там работала мисс Мак-Клити. И Эмили отправляет его еще до того, как чернила успели просохнуть.

Поскольку сегодня четверг, мисс Мур ведет нас в галерею, как и обещала. Мы садимся в омнибус и едем по лондонским улицам. Так здорово сидеть наверху, где ветер дует в лица, а мы смотрим вниз, на людей, толпящихся на тротуарах, и на лошадей, волочащих телеги с разнообразными товарами. До Рождества осталось меньше недели, и становится все холоднее. Над головами нависли тяжелые тучи, готовые разразиться снегопадом. Их пухлые животы цепляются за каминные трубы, поглощая их целиком, потом переползая к следующим, и к следующим… как будто тучи отдыхают на крышах, готовясь к долгому-предолгому путешествию.

– Скоро наша остановка, леди, – громко говорит мисс Мур, стараясь перекричать уличный шум.

Налетает сильный порыв ветра, и мисс Мур приходится придержать шляпу, чтобы не унесло. Мы осторожно спускаемся по ступенькам в нижний салон омнибуса, и там кондуктор в новенькой униформе подает нам руку, чтобы помочь выйти на улицу.

– Ну наконец-то, – с улыбкой говорит мисс Мур, поправляя выбившиеся из-под шляпки волосы. – Я уж думала, меня унесет этим ветром.

Галерея располагается в доме, где прежде находился какой-то мужской клуб. И сегодня сюда пришло множество людей. Мы движемся с этажа на этаж вместе со всеми, внимательно рассматривая каждую картину. Потом мисс Мур ведет нас по широкому проходу, в котором висят работы менее известных художников. Здесь мы видим милые портреты меланхоличных девиц, картины морских боев и пасторальные ландшафты, вызывающие у меня желание пробежаться босиком по траве. Потом мое внимание привлекает большое полотно, висящее в углу. Картина изображает целую армию ангелов, сошедшихся в схватке. Под ними – роскошный сад, и луг с одиноким деревом, и множество людей, в ужасе закрывающих глаза руками. Под ними – обширная пустошь, и черная скала, облитая яростным оранжевым светом. В облаках высоко над ангелами – золотой город. В самом же центре полотна столкнулись в бою два ангела, их руки переплелись так, что невозможно сказать, где один, а где – второй. И кажется, будто они только потому и держатся в воздухе, что цепляются друг за друга, а если разойдутся – то оба рухнут в пустоту.

– Вы нашли что-то такое, что вам понравилось? – спрашивает мисс Мур, внезапно возникая рядом со мной.

– Не знаю, не уверена, – отвечаю я. – Это как-то… тревожит.

– Хорошее искусство часто производит такое впечатление. Но что тревожит вас именно в этой картине?

Я всматриваюсь в живые оттенки масляных красок, в красные и оранжевые сполохи огня; крылья ангелов – белые, с легкими серыми тенями… их мускулы написаны так, что кажутся живыми, напряженными в стремлении к победе…

– Они выглядят отчаявшимися, как будто слишком многое поставлено на кон.

Мисс Мур наклоняется, чтобы прочесть надпись на бронзовой табличке под картиной: «Неизвестный художник. Около 1801 года. Войско мятежных ангелов».

Потом мисс Мур произносит нечто похожее на стихи:

– «…даже в бездне власть – достойная награда. Лучше быть владыкой Ада, чем слугою Неба!» Это Джон Милтон, «Потерянный рай», книга первая. Вам приходилось его читать?

– Нет. – Я краснею.

– Мисс Уортингтон? Мисс Брэдшоу? – спрашивает мисс Мур. Мои подруги качают головами. – Боже праведный, что станет с Империей, если мы не читаем лучших английских поэтов? Джон Милтон, родился в тысяча шестьсот восьмом году, умер в тысяча шестьсот семьдесят четвертом. Его эпическая поэма «Потерянный рай» – это история Люцифера.

Она показывает на темноволосого ангела в центре холста.

– Самый яркий и умный и самый возлюбленный из ангелов, который был изгнан за то, что поднял бунт против Бога. Утратив рай, Люцифер и его мятежные ангелы поклялись продолжить борьбу здесь, на земле.

Энн достает носовой платок и аккуратно сморкается.

– Я не понимаю, зачем ему нужно было воевать. Он ведь уже жил в раю.

– Верно. Только он не хотел довольствоваться служением. Он хотел большего.

– Но он мог получить все, чего только попросил бы? – спрашивает Энн.

– Именно так, – соглашается мисс Мур. – Он должен был попросить. Он зависел от чужих прихотей. А это слишком ужасно – не иметь собственной власти, власти над собой и своими желаниями. Постоянно находиться под угрозой отказа.

Фелисити и Энн бросают на меня быстрые взгляды, и я переполняюсь чувством вины. Я владею силой. Они – нет. Может, они меня ненавидят за это?

– Бедный Люцифер, – бормочет Фелисити.

Мисс Мур смеется.

– Весьма неожиданная мысль, мисс Уортингтон! Однако вы не одиноки, у вас хорошая компания. Милтон, похоже, тоже преисполнился симпатией к падшему. Равно как и вот этот художник. Видите, каким прекрасным он изобразил темного ангела?

Мы втроем самым внимательным образом всматриваемся в сильные, безупречные тела ангелов. Они выглядят почти любовниками, и им нет дела ни до кого вокруг. Они полностью поглощены схваткой.

– Я иной раз думаю… – произносит мисс Мур и замолкает.

– Что именно, мисс Мур? – мгновенно теряет терпение Энн.

– А что, если зла на самом деле не существует? Что, если зло придумано человеком и на самом деле нам нечему сопротивляться, кроме собственной ограниченности? Что, если это просто-напросто постоянная борьба между нашей волей и нашими желаниями, нашим выбором?

– Но зло действительно существует в реальности, – говорю я, думая о Цирцее.

Мисс Мур удивляется:

– Откуда вам это знать?

– Мы его видели, – брякает Энн.

Фелисити кашляет и бесцеремонно тычет Энн локтем в ребра.

Мисс Мур чуть наклоняется к нам:

– Вы совершенно правы. Зло безусловно существует.

У меня подпрыгивает сердце. Неужели?.. Неужели она признается нам кое в чем, прямо здесь и сейчас?

– И оно называется школами для молодых девиц.

Мисс Мур комично вздрагивает, а мы смеемся. Мрачная пара серых обывателей, проходящая мимо, глядит на нас с откровенным неодобрением.

Фелисити смотрит на картину так, словно хочет ее пощупать.

– А как вы думаете, возможно ли такое, что… что в некоторых людях кроется зло, которое заставляет других…

Фелисити умолкает.

– Заставляет других что? – спрашивает Энн.

– Совершать разные поступки.

Я не понимаю, что она имеет в виду.

Мисс Мур смотрит на ангелов.

– Мы должны сами отвечать за свои действия, мисс Уортингтон, если вы спрашиваете именно об этом.

Если Фелисити и вправду подразумевала именно это, по ней этого не видно. Я не могу сказать, получила ли она ответ на свой вопрос.

– Не пора ли нам двигаться дальше, леди? Мы еще не видели романтическое искусство.

Мисс Мур решительно шагает вперед. Энн идет за ней, но Фелисити не трогается с места. Она зачарована картиной.

– Ты ведь не лишишь меня всего этого? – спрашивает она.

– Не лишу тебя чего? – не понимаю я.

– Сфер. Ордена. Всего.

– Конечно, нет.

Фелисити склоняет голову набок.

– Как ты думаешь, они там сильно скучали по нему, когда он упал на землю? Интересно, Господь оплакивал своего потерянного ангела?

– Я не знаю, – с недоумением отвечаю я.

Фелисити берет меня под руку, и мы спешим за остальными, оставив позади ангелов и их вечную, непрекращающуюся борьбу.

– Да неужели это ты, Энн? И правда, это наша Энни!

К нам подходит какая-то женщина. Она перестаралась, навешивая на себя нитки жемчуга и надев бриллиантовые серьги, которые куда приличнее было бы надеть вечером. Очевидно, с деньгами у нее все в порядке, и ей хочется, чтобы все это знали. Мне неловко на нее смотреть. Ее супруг, мужчина с чрезвычайно аккуратно подстриженными усами, снимает черный цилиндр, здороваясь с нами. В другой руке у него трость, украшенная затейливой резьбой.

Женщина искренне обнимает Энн.

– Какой сюрприз, не ожидала увидеть тебя здесь! Но почему ты не в школе?

– Я… я… я… – запинается Энн. – П-позвольте представить мою кузину, миссис Уортон.

Ритуал знакомства завершен, и мы наконец-то понимаем, что миссис Уортон – дальняя родственница Энн, та самая, которая устроила ее в школу Спенс, чтобы девушка через год-другой могла стать гувернанткой ее детей.

– Надеюсь, эта выставка составлена со вкусом, – говорит миссис Уортон, морща нос. – Мы посетили одну выставку в Париже, и это было нечто непристойное, вынуждена признать с сожалением. Там были изображены разные дикари, совершенно голые!

– И притом эти картины были ужасно дорогими! – со смехом добавляет мистер Уортон, хотя упоминать о деньгах – дурной тон.

– Ах… Я вижу, вы истинные знатоки искусства. Вам необходимо взглянуть на картины Моретти, – говорит мисс Мур, подразумевая дерзкое изображение обнаженной Венеры, богини любви, при виде которого я залилась краской.

Это откровенное оскорбление Уортонов, и я подозреваю, что мисс Мур сделала это сознательно.

– Посмотрим, непременно. Спасибо, – весело чирикает миссис Уортон. – Нам повезло, что мы тут встретились, Энни. Похоже, наша гувернантка, Эльза, уедет гораздо раньше, чем предполагалось. Она возвращается домой в мае, и ты нам понадобишься, чтобы сразу ее заменить. Шарлотта с Каролиной будут очень рады иметь гувернанткой родственницу, хотя я подозреваю, что Шарлотте очень хочется иметь рядом кого-то, кто стал бы называть ее мисс Шарлоттой, ей ведь уже восемь лет. Но ты не должна позволять ей уж слишком тобой командовать.

Миссис Уортон радостно смеется, не замечая страданий Энн.

– Ну, нам пора двигаться дальше, миссис Уортон, – заявляет мистер Уортон, предлагая жене руку.

Мы ему успели надоесть.

– Да, мистер Уортон. Я напишу миссис Найтингейл, – говорит его супруга, путая фамилию нашей директрисы. – Рада была познакомиться с вами.

Она позволяет мужу увести себя, как будто она – малое дитя.

Мы отправляемся в темноватую, уютную чайную, чтобы перекусить и выпить чаю. Эта чайная совсем не похожа на клубы и гостиные, в которых мы обычно бываем, – полные цветов и чопорных разговоров. Это место, куда заходят работающие женщины, и здесь все наполнено энергией. Мы с Фелисити под впечатлением силы искусства. Мы обсуждаем картины, которые понравились нам больше всего, а мисс Мур рассказывает нам все, что ей известно о художниках, и от этого мы ощущаем себя весьма искушенными, как будто мы – постоянные гостьи какого-нибудь прославленного парижского салона. Только Энн хранит молчание. Она пьет чай, съедает два больших куска пирога, без перерыва, один за другим.

– Если постоянно будешь вот так есть, не влезешь в бальное платье на Рождество, – предостерегает ее Фелисити.

– Да какое это может иметь значение? – возражает Энн. – Ты ведь слышала, что сказала моя кузина. Я уеду из школы уже в мае.

– Это вы зря, мисс Брэдшоу, – решительно произносит мисс Мур. – У нас всегда есть выбор. Ваше будущее пока что не определено.

– Нет, определено. Они ведь частично оплатили мое обучение в школе Спенс. Я в долгу перед ними.

– А что, если вы откажетесь служить у них, а вместо того предложите вернуть им деньги, как только найдете себе работу где-нибудь еще? – спрашивает мисс Мур.

– Я никогда не смогу вернуть такой долг.

– Вы сможете, со временем. Это будет нелегко, однако возможно.

– Но тогда они ужасно обозлятся на меня, – говорит Энн.

– Да, скорее всего. Но вы от этого не умрете.

– Мне невыносимо знать, что кто-то станет так плохо обо мне думать.

– Значит, вы предпочитаете на всю жизнь отдаться на милость миссис Уортон, мисс Шарлотты и мисс Каролины?

Энн долго смотрит на крошки на своей тарелке. Как ни грустно, но я знаю, что она ответит. Она скажет «да». Энн слабо улыбается.

– Может быть, я стану кем-то вроде героинь романов… и кто-нибудь явится за мной. Какой-нибудь богатый дядюшка. Или, может быть, я случайно встречу очень хорошего человека, который захочет на мне жениться.

Энн немножко нервно поглядывает на меня, и я понимаю, что она думает о Томе.

– Чтобы ваши надежды осуществились, должно случиться слишком много совпадений, – говорит мисс Мур.

Энн тихонько фыркает. И в ее чашку падает крупная слеза.

– Ну, ну… – говорит мисс Мур, поглаживая Энн по руке. – Всему свое время. Что нам сделать, чтобы вас развеселить? Не хотите рассказать мне продолжение той чудесной истории о сферах?

– Там я прекрасна… – бормочет Энн, и ее голос звучит низко от душевной боли и подавляемых слез.

– Да, невероятно прекрасна, – говорю я. – Расскажи, как нас перепугали водяные нимфы!

Легкая улыбка трогает губы Энн.

– Но мы справились…

Мисс Мур делает вид, что сердится.

– Немедленно рассказывайте, незачем держать меня в неведении! Что это за водяные нимфы?

Мы рассказываем ей о случившемся, живописуя детали, и мисс Мур слушает очень внимательно.

– О, я вижу, вы в конце концов действительно взялись за книги. Это вполне согласуется с древнегреческими мифами о нимфах и сиренах, которые своим пением завлекали моряков и губили их. А вам удалось продвинуться в поисках вашего Храма?

– Пока нет. Но мы заглянули в «Золотой рассвет», это книжная лавка рядом с Бонд-стрит, и нашли там книгу о тайных обществах, написанную мисс Вильгельминой Вьятт, – сообщает Энн.

– «Золотой рассвет», – повторяет мисс Мур, отщипывая маленький кусочек пирога. – Не думаю, что мне знакома эта лавка.

– У мисс Мак-Клити в сумке была реклама этого магазина, – продает нас Энн. – Джемма сама ее видела.

Мисс Мур вскидывает брови.

– Она была открыта, – говорю я, краснея. – Я не могла удержаться и заглянула.

– И мы видели мисс Мак-Клити в том магазинчике, – говорит Фелисити. – Она спросила эту книгу, и мы тоже так сделали. В этой книге написано и об Ордене!

– А вы знали, что члены Ордена использовали анаграммы, чтобы в случае необходимости скрыть свои настоящие имена? – спрашиваю я.

Мисс Мур наливает нам еще чаю.

– А это действительно так?

– Да! – пылко подтверждает Энн. – И когда мы стали выяснять, какую анаграмму можно сделать из имени мисс Мак-Клити, у нас получилось «Мага титл – Киркэ»! Вот вам и доказательство.

– Доказательство чего? – спрашивает мисс Мур.

Она проливает чай и промакивает пятно салфеткой.

– Что мисс Мак-Клити – Цирцея, вот чего! И что она вернулась в школу Спенс с какими-то дьявольскими намерениями, – поясняет Фелисити.

– Вы имеете в виду преподавание рисования или латинского языка? – с улыбкой спрашивает мисс Мур.

– Это все очень серьезно, мисс Мур! – настаивает Фелисити.

Мисс Мур делает торжественное лицо.

– То есть в связи с посещением книжной лавки можно обвинить кого-то в ведьмовстве?

Получив выговор, мы молча продолжаем пить чай.

– Мы потом проследили за ней, – наконец говорит Энн, очень тихо. – Она пошла в Бедлам, где находится Нелл Хокинс.

Мисс Мур замирает, не донеся чашку до рта.

– Нелл Хокинс? Кто это?

– Это девушка, которая верит в существование Ордена. Она говорит, что Цирцея охотится за ней. И именно поэтому она сошла с ума, – с удовольствием отвечает Энн.

Похоже, она страдает склонностью к кровожадности.

– Мой брат, Том, работает в Бедламе ассистентом. Нелл Хокинс – его пациентка, – уточняю я.

– Очень интересно. И вы разговаривали с этой особой?

– Да, – киваю я.

– И она сказала вам, что знакома с мисс Мак-Клити?

– Нет, – качаю я головой, несколько смутившись. – Она безумна, и ее слова трудно понять. Но она училась в школе Святой Виктории, когда на нее свалилось это несчастье, и мы имеем все основания полагать, что мисс Мак-Клити служила там как раз в это время.

– Весьма удивительно, – говорит мисс Мур, добавляя в свою чашку молоко; она льет его и льет, пока чай не становится почти белым. – И вам это точно известно?

– Нет, – вынуждена признать я. – Но я уже отправила письмо директрисе этой школы. И думаю, что очень скоро все узнаю.

– То есть сейчас вы на самом деле ничего не знаете, – говорит мисс Мур, разглаживая салфетку на коленях. – Что ж, пока не узнаете, посоветую вам быть поосторожнее в обвинениях. Они могут привести к непредсказуемым последствиям.

Мы виновато переглядываемся.

– Да, мисс Мур…

– Энн, что это вы делаете? – спрашивает она.

Энн что-то царапает на обрывке бумаги. Она старается прикрыть листок ладонью.

– Н-ничего…

Фелисити ловко выхватывает бумажку из ее руки.

– Отдай сейчас же! – жалобно вскрикивает Энн, пытаясь отобрать листок.

Фелисити читает вслух:

– «Эстер Мур. Сэр Рутем».

– Это просто анаграмма вашего имени. Не слишком удачная, – оправдывается Энн. – Фел, отдай же!

Фелисити бесцеремонно читает дальше:

– «Терм Рэсу. Турэ Мерс».

И тут глаза Фелисити загораются. На ее губах появляется жестокая усмешка.

– «Том ад ой сл? Ад стой мол?» Ого!

Неважно, что все это – набор букв, не имеющий смысла. Но то, что Том и ад легли в одну строчку, заставляет Энн взорваться от унижения. Она резко выхватывает листок у Фелисити. Прочие посетители чайной наблюдают за нашим детским поведением, и я ужасно смущена, что наш визит сюда заканчивается подобным образом. Мисс Мур, наверное, никогда больше не пригласит нас на совместную прогулку.

Она и в самом деле смотрит на свои карманные часы.

– Пора вам, девушки, по домам.

В кэбе мисс Мур говорит:

– Я очень надеюсь, что вы не станете продолжать знакомство с водяными нимфами. Они, похоже, весьма и весьма отвратительны.

– Я с вами совершенно согласна, – с содроганием произносит Энн.

– Может быть, вы и меня включите в свою замечательную историю? Думается, мне было бы интересно сразиться с водяными нимфами.

Мисс Мур строит героическую гримасу. Мы все хохочем. Мне становится легче. День прошел замечательно; и конечно, мне было бы крайне неприятно, если бы мисс Мур больше не захотела с нами встречаться.

Энн и Фелисити благополучно доставлены домой, и мы вдвоем едем небольшой остаток пути до Белгрейв-сквер. Мисс Мур окидывает чудесный дом одобрительным взглядом.

– Может быть, вы зашли бы, познакомились с моей бабушкой? – спрашиваю я.

– Возможно, как-нибудь в другой раз.

Мисс Мур кажется немного встревоженной.

– Скажите, Джемма, вы действительно не доверяете этой мисс Мак-Клити?

– Да, в ней есть что-то неприятное, беспокоящее, – киваю я. – Только я не понимаю, что именно.

Мисс Мур кивает.

– Отлично. Я сама тоже проведу некоторое расследование. Может быть, ничего тут и нет, и мы потом просто посмеемся над собственной глупостью. А вам пока следует держаться с ней как можно более осторожно.

– Спасибо, мисс Мур, – говорю я. – Спасибо за все.