Текст книги "Мятежные ангелы"

Автор книги: Либба Брэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 17

Едва мы шагнули в яркий мир сфер, как передо мной внезапно все темнеет: холодные пальцы прижимаются к векам. Я вырываюсь из чьих-то объятий, резко оборачиваюсь – и вижу за спиной Пиппу. Она все с тем же венком на голове, хотя цветы начинают понемногу увядать. И она добавила к нему несколько резных листьев крапивы и розовый нарцисс, чтобы оживить его.

Пиппа хихикает, видя мое изумление.

– Ох, бедная Джемма! Я тебя сильно испугала?

– Н-нет. Ну, разве что немножко…

Фелисити и Энн с веселыми криками подбегают к Пиппе и сжимают ее в объятиях.

– А что случилось? – спрашивает Энн.

– Я напугала бедняжку Джемму. Не сердись на меня! – говорит Пиппа.

Она берет меня за руку и переходит на шепот:

– У меня есть сюрприз! Идите за мной!

Пиппа ведет нас под деревья.

– Закройте глаза! – приказывает она. Потом наконец останавливается. – А теперь открывайте!

Мы стоим у реки. На воде покачивается корабль, каких мне никогда прежде не приходилось видеть. Я даже не уверена, что это именно корабль, потому что он больше похож на дракона, черного с красным, с большими распахнутыми крыльями. Он воистину чудовищных размеров, резной от носа до кормы, с одной высоченной мачтой, сдвинутой ближе к корме, и с парусом тонким, как луковая шелуха. С него свисают морские водоросли, и их длинные хвосты плавают в воде, и еще на боках корабля висят сверкающие серебряные сети. Но самое удивительное – массивная голова, торчащая на носу корабля. Она зеленая, чешуйчатая, и на ее пугающее неподвижное лицо спускаются длинные змеи, толстые, как ветки старых деревьев.

– Я ее нашла! – радостно восклицает Пиппа. – Я нашла горгону!

Вот это чудище и есть горгона?

– Быстрее! Давайте расспросим ее о Храме, пока она не уплыла прочь, – торопит нас Пиппа, подходя поближе к устрашающему кораблю.

– Эй, там! – кричит она.

Горгона медленно поворачивается к нам лицом. Змеи на ее голове шипят и извиваются, как будто им хочется сожрать нас за то, что мы осмелились нарушить их покой. Они бы и сожрали, если бы не были привязаны к чудищу. Я оказываюсь совершенно не готова к тому, что тварь распахивает огромные желтые глаза.

– Чего вы хотите? – спрашивает она низким шипящим голосом.

– Ты ведь действительно горгона? – спрашивает Пиппа.

– Да-а…

– А правда ли, что ты связана магией Ордена, что тебе запрещено причинять другим зло и ты должна говорить только правду? – продолжает Пиппа.

Горгона на мгновение прикрывает глаза.

– Да-а…

– Мы ищем Храм. Ты знаешь о нем? – требовательно спрашивает Пиппа.

Желтые глаза снова открываются.

– Все знают о нем. Только никто не знает, как его найти. Никто, кроме членов Ордена, а они сюда не приходили уже много лет.

– Но здесь есть хоть кто-то, кто может знать, как его отыскать? – продолжает расспросы Пиппа.

Ее раздражает, что от горгоны нет никакой пользы.

Горгона снова смотрит на реку.

– Лес Света. Племя Филона. Кое-кто поговаривает, что они когда-то были союзниками Ордена. Может, им известно, где искать этот самый Храм.

– Ладно, очень хорошо, – кивает Пиппа. – Мы хотим добраться до Леса Света.

– Только члены Ордена могут мне приказывать, – отвечает горгона.

– Вот она – из Ордена, – говорит Пиппа, показывая на меня.

– Пос-смотрим, – шипит горгона.

– Ну же, Джемма! – подталкивает меня Фелисити. – Попробуй!

Я делаю шаг вперед, откашливаюсь. Змеи взлетают вокруг головы горгоны, словно вздыбленная ветром грива. Они шипят на меня, обнажая острые тонкие клыки. Я, глядя в это чудовищное лицо, с трудом справляюсь со своим голосом.

– Мы хотим попасть в Лес Света. Ты доставишь нас туда, горгона?

В ответ громадное крыло корабля медленно опускается к берегу, давая нам возможность подняться на борт. Пиппа и Фелисити с трудом сдерживают радость. И, поднимаясь на палубу, они ухмыляются, как счастливые дурочки.

– А что, мы действительно должны забираться на эту штуковину? – спрашивает Энн, держась за моей спиной.

– Не бойся, Энн, милая, я все время буду рядом с тобой! – говорит Пиппа, хватает Энн за руку и тащит вперед.

Крыло потрескивает и покачивается, когда мы шагаем по нему. Фелисити перегибается через поручни и трогает сети на боках судна.

– Они тонкие и легкие, как паутина, – говорит она, ощупывая нити. – Разве такими можно поймать рыбу?

– Они не для ловли рыбы, – говорит горгона густым шипящим голосом. – Они для предостережения.

Вода под нами вскипает, на ее поверхности играют розовые и пурпурные пятна.

– Вы только посмотрите, как симпатично! – говорит Энн, опуская руку в воду. – Эй, вы это слышите?

– Слышим что? – спрашиваю я.

– Да вот же! Ох, это самые прекрасные звуки, какие я только слышала в жизни! – восклицает Энн, наклоняясь еще ниже к воде. – Они исходят от реки! Откуда-то из воды, прямо из-под поверхности!

Пальцы Энн касаются бурлящей воды, и на какое-то мгновение мне кажется, что я замечаю нечто, движущееся совсем близко от ее руки. И тут внезапно то огромное крыло, что впустило нас на борт, резко поднимается, заставив нас отскочить от поручней.

– Как неожиданно, – бормочет Энн. – И музыка умолкла… Я теперь так и не узнаю, откуда взялась эта чудесная песня.

Она недовольно надувает губы.

– Некоторые вещи лучше не знать, – говорит горгона.

Энн передергивает плечами.

– Мне это не нравится. Нам теперь отсюда не выбраться.

Пиппа целует ее в щеку, как мать, утешающая малыша, разгоняющая его страхи.

– Нам необходимо быть храбрыми девушками. Мы должны отправиться в Лес Света, если хотим отыскать Храм.

Горгона снова заговаривает:

– Ты – моя госпожа, и ты должна велеть мне отправиться в путь.

Я осознаю, что она ждет моих слов. Я смотрю вперед и назад, на повороты реки, совершенно не представляя, откуда и куда она течет.

– Хорошо, – говорю я, глубоко вздыхая. – Если можно, вниз по течению.

Громадное судно приходит в движение. Сад постепенно исчезает вдали. Мы минуем изгиб русла, и река становится шире. Внушительные каменные существа с длинными клыками и тщательно высеченными прическами охраняют дальний берег. Они, как и горгульи школы Спенс, слепы, но зловещи… древние стражи того, что лежит на той стороне. Вода здесь неспокойная. Волны с белыми барашками раскачивают корабль.

К горлу подступает тошнота.

– Джемма, да ты просто позеленела! – говорит Пиппа.

– Мой отец говорит, что если видишь, куда идет судно, это помогает от морской болезни, – сообщает Фелисити.

О да, я согласна на все. Я готова все испробовать. Я оставляю подруг, смеющихся и рассказывающих друг другу разные истории, и ухожу на нос лодки; там я сажусь на длинный острый выступ рядом с нашим странным штурманом.

Горгона сразу ощущает мое присутствие.

– Ты хорошо себя чувствуешь, высокая госпожа?

– Мне немного не по себе. Но это скоро пройдет.

– Ты должна дышать как можно глубже. Это помогает.

Я делаю несколько глубоких вдохов. Похоже, это и вправду действует, и вскоре и река, и мой желудок успокаиваются.

– Горгона, – решаюсь спросить я, собрав всю свою храбрость, – а здесь есть еще такие же существа, как ты?

– Нет, – отвечает она. – Я последняя.

– А что случилось с другими?

– Они были уничтожены или изгнаны во время мятежа.

– Мятежа?!

– Это было очень, очень давно, – усталым голосом говорит горгона. – До того, как появились руны Оракула.

– Так значит, руны были не всегда?

– Да-а… Это были времена, когда магия в сферах существовала свободно, мы все могли пользоваться ею. Но это были темные времена. Разные существа постоянно воевали друг с другом, желая захватить побольше силы и власти. И тогда завеса между твоим миром и нашим была очень тонкой. Мы могли проходить туда и обратно, когда нам хотелось.

– Вы могли выходить в наш мир? – недоверчиво спрашиваю я.

– О да! Это очень интересное место.

Я задумываюсь об историях о волшебных существах, призраках, загадочных морских чудищах, что заманивали моряков в бурные глубины, навлекая на них гибель… И все это начинает казаться мне не простыми выдумками.

– И что же случилось потом?

– Случился Орден, – отвечает горгона, и я не могу понять, звучит ли в ее тоне гнев или облегчение.

– А Орден тоже существовал не всегда?

– Некоторым образом всегда. Только прежде это было одно из племен. Жрицы. Целительницы, мистики, провидицы. Они переправляли духи в мир, что лежит по ту сторону всего. Они были мастерицами создавать иллюзии. Их сила всегда была велика, но со временем она становилась все больше и больше. Ходили слухи, что они сумели отыскать источник всей магии сфер.

– Храм?

– Да-а… – шипит горгона. – Храм. Говорят, Орден пил из его источника, и потому магия стала частью этих женщин. Она жила в них, становясь все мощнее с каждым поколением. И наконец они стали сильнее всех. То, что им не нравилось, они стремились исправить. Они начали ограничивать посещения твоего мира другими существами. Никто уже не мог отправиться туда без их разрешения.

– Это тогда они построили руны?

– Нет, – отвечает горгона. – Это была их месть.

– Я не понимаю…

– Разные существа из многих племен объединились. Они восстали против власти, которую обрел над ними Орден. Они не желали спрашивать позволения. И однажды они нанесли удар. Когда несколько молодых учениц Ордена играли в саду, существа неожиданно напали на них, унесли в Зимние Земли и там убили. И вот тогда-то эти существа и открыли ужасную тайну.

У меня пересохло во рту от этой истории.

– И что же это за тайна?

– Если принесешь кого-то в жертву, обретешь огромную силу.

Вода под днищем корабля плескалась, мы двигались все вперед и вперед…

– И Орден, в ярости и гневе, построил руны, запечатав в них всю магию сфер. Они закрыли границу между мирами, и только они сами могли ее пересекать. И все, что осталось по ту или другую сторону этой границы, осталось там навсегда.

Я сразу вспомнила о мраморных колоннах в школе Спенс, о существах, навеки запертых в камне.

– И так все и оставалось долгие годы. Пока одна из вас не предала Орден.

– Цирцея, – тихо произношу я.

– Да-а… Она принесла жертву и снова дала силу духам Зимних Земель. Чем больше призраков они перетаскивают на свою сторону, тем сильнее становятся и тем быстрее слабеют печати рун.

– Значит, я именно поэтому смогла их разбить? – спрашиваю я.

– Возможно. – Ответ горгоны звучит как вздох. – Возможно, высокая госпожа.

– Почему ты зовешь меня высокой госпожой?

– Потому что ты такова и есть.

Мои подруги тем временем развлекаются. Они по очереди повисают на канате паруса, отдаваясь напору ветра. Радостный смех Пиппы звенит над водой. У меня есть вопрос, который мне очень хочется задать, но я боюсь произнести его вслух, боюсь ответа, который могу услышать.

И все же я решаюсь.

– Горгона, – начинаю я, – а правда ли, что духи тех, кто покинул наш мир, должны обязательно переходить на другую сторону?

– Именно так всегда и было.

– Но есть ли такие духи, которые навсегда остаются в сферах?

– Я не знаю ни одного такого, который не поддался бы порче, разложению и не отправился бы в конце концов в Зимние Земли.

Ветер срывает с головы Пиппы венок. Она со смехом гонится за ним и наконец ловит и крепко сжимает в руках.

– Но теперь-то все по-другому?

– Да-а, – шипит горгона. – По-другому.

– Значит, и такое может быть, что их путь тоже изменился?

– Может быть.

– Джемма! – окликает меня Пиппа. – Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше! – кричу я в ответ.

– Так иди к нам!

Я оставляю свой насест рядом с горгоной и присоединяюсь к подругам.

– Ведь правда эта река прекрасна? – говорит Пиппа, широко улыбаясь.

Река действительно представляет собой великолепное зрелище, она сияет бирюзовой синевой.

– Ох, как я по всем вам соскучилась! А вы по мне скучали?

Фелисити подбегает и обнимает, стискивает Пиппу.

– Я ведь думала, что никогда тебя не увижу!

– Ты уже это говорила два дня назад, – напоминаю я.

– Но я и эти два дня едва выдержала! А ведь скоро Рождество, – задумчиво произносит Пиппа. – Вы уже были на вечерах с танцами?

– Нет, – отвечает Энн. – Но отец и мать Фелисити дают бал на Рождество.

– Полагаю, это будет нечто совершенно роскошное, – говорит Пиппа, слегка надув губки.

– Я в первый раз надену бальное платье, – продолжает Энн.

И начинает во всех деталях описывать свой туалет. Пиппа расспрашивает о предстоящем бале. Все выглядит так, словно мы вернулись в школу Спенс и сидим в большом холле, в «шатре» Фелисити, сплетничая и строя разные планы.

Корабль неспешно продвигается по реке, а Пиппа принимается кружить Фелисити.

– Мы вместе! И мы никогда больше не расстанемся!

– Но мы должны вернуться, – говорю я.

Взгляд Пиппы, полный боли, ранит меня.

– Но когда вы воссоздадите Орден, вы ведь придете сюда, ко мне? Ведь правда?

– Конечно, придем, – говорит Фелисити.

Она опять подходит поближе к Пиппе, радуясь, что может быть рядом с ней. Пиппа берет Фелисити под руку и опускает голову ей на плечо.

– Вы – самые лучшие мои подруги в целом мире! И ничто этого не изменит!

Энн шагает к ним и обнимает обеих сразу. И я наконец обхватываю Пиппу за плечи. Мы окружаем ее, как лепестки – середину цветка, и я стараюсь не думать о том, что случится со всеми нами, когда мы отыщем Храм.

За крутым изгибом реки открывается невероятно величественный пейзаж; вдоль воды стоят утесы, изрезанные пещерами, они высоко вздымаются над нашими головами. На камнях высечены изображения богинь. Они поднимаются футов на пятьдесят в высоту, их головы украшают сложные конусообразные прически. Шеи богинь увешаны драгоценностями. Но кроме драгоценностей на них нет ничего, они обнажены и выглядят очень чувственными; они изогнули талии, закинули руки за головы, на их губах блуждают улыбки… Приличия требуют от меня немедленно отвернуться, но я продолжаю осторожно посматривать на прекрасных женщин.

– Ох, боже милостивый! – вскрикивает Энн и опускает голову, уставившись в палубу корабля.

– Что это такое? – спрашивает Фелисити.

Горгона открывает рот:

– Это Пещеры Вздохов. Теперь это место заброшено и превратилось в руины, здесь обитают только хаджины, неприкасаемые.

– Неприкасаемые? – переспрашиваю я.

– Да-а. Вон один из них.

Голова горгоны склоняется вправо. В кустах у берега что-то быстро движется.

– Грязные твари.

– А почему их называют неприкасаемыми? – спрашивает Энн.

– Они всегда такими были. Колдуньи Ордена выслали их в Пещеры Вздохов. И теперь никто не приходит сюда. Это запретное место.

– Ну, это несправедливо, – говорит Энн, повышая голос. – Это совершенно несправедливо!

Бедняжка Энн… Уж она-то знает, что такое быть неприкасаемой.

– А раньше это место как-то использовалось? – спрашиваю я.

– Здесь женщины Ордена встречались со своими любовниками.

– Любовниками? – с любопытством переспрашивает Фелисити.

– Да-а…

Горгона некоторое время молчит, потом добавляет:

– Ракшана.

Я теряюсь, не зная, что сказать и подумать.

– Братья Ракшана и женщины Ордена были любовниками?

Голос горгоны звучит как будто откуда-то издали.

– Когда-то были…

Тут Фелисити вскрикивает:

– Ой, посмотрите туда!

Она показывает в сторону горизонта, где с неба падает густой туман, похожий на золотую пыль, – он скрывает от наших глаз то, что лежит дальше по реке. И при этом ревет, как водопад.

– Мы что, поплывем сквозь это? – встревоженно спрашивает Энн.

Пиппа прижимает ее к себе.

– Не надо так беспокоиться. Все будет прекрасно, я уверена, иначе горгона не повезла бы нас туда. Ведь так, Джемма?

– Да, конечно, – отвечаю я, стараясь не показать, насколько я испугана. Я представления не имею, что с нами будет. – Горгона, на тебя ведь наложены чары, ты не можешь причинить нам вреда?

Но мои слова заглушает рев золотого водопада. Мы садимся на палубу корабля и прижимаемся друг к другу. Энн крепко закрывает глаза. Мы продвигаемся вперед, и я тоже зажмуриваюсь, боясь узнать, что нас ждет, что произойдет дальше. И, ничего не слыша за ревом, терзающим наши уши, мы проплываем сквозь этот влажный занавес – и выскакиваем на другую его сторону, где река вдруг становится похожей на океан, мы не видим берегов, лишь далеко впереди маячит зеленый остров.

– Ох, живы остались! – говорит Энн, одновременно и с удивлением, и с облегчением.

– Энн, – обращается к ней Пиппа, – посмотри-ка… ты теперь золотая девушка!

И это чистая правда. Золотые снежинки покрыли нашу кожу. Фелисити так и эдак поворачивает руку, радостно хохоча при виде того, как они вспыхивают и мерцают.

– Ох, ну мы теперь и красотки, а? И никаких сложностей!

Пиппа тоже смеется.

– Я ведь вам говорила, что бояться нечего.

– Магия здесь очень сильна, – говорит горгона.

Но я не могу понять, то ли это утверждение, то ли предостережение.

– Джемма, а почему мы должны связать эту магию? – спрашивает Пиппа.

– То есть как почему? Потому что она теперь свободна внутри сфер.

– А что, если это вовсе не так ужасно? Почему бы не позволить любому пользоваться ее силой?

Мне не нравится, к чему клонит Пиппа.

– Потому что здешние существа могут воспользоваться магией, чтобы проникнуть в наш мир и устроить там настоящий хаос.

– Но ты ведь не уверена, что обитатели сфер обязательно используют магию столь неразумно? Мы не можем этого знать наверняка.

Пиппа не слышала рассказа горгоны, иначе бы она думала иначе.

– Не можем? Ты помнишь ту тварь, которая захватила дух моей матери?

– Но тот дух был связан с Цирцеей! Может быть, они здесь не все такие? – задумчиво произносит Пиппа.

– А как же я могу выяснить, кто с ней связан, а кто нет, кому можно доверять?

Никто из девушек не знает ответа на этот вопрос. Я качаю головой.

– Нет, это не обсуждается. Чем дольше магия остается на свободе, тем больше опасность, что обитающие здесь духи подвергнутся порче, распаду. Мы должны отыскать Храм и снова связать магию. А потом мы реорганизуем Орден и восстановим равновесие сфер.

Пиппа надувается. Ей повезло, что она остается прекрасной, какую бы гримаску ни состроила.

– Ладно, хорошо. Мы в любом случае почти уже добрались.

ГЛАВА 18

Мы уже рядом с островом. Корабль входит в русло, уходящее в глубь суши, и вокруг нас встают деревья – высокие, толстые, зеленые. Тысячи фонариков висят на ветвях. Мне это напоминает о Дивали, индийском празднике света, в дни которого мы с матушкой допоздна любовались улицами, украшенными свечами и фонарями.

Корабль останавливается у влажного песчаного берега.

– Лес Света, – сообщает горгона. – Будьте осторожны. Говорите о своем деле с Филоном, и только с Филоном!

Крыло-трап опускается, мы ступаем на мягкий ковер травы и песка, но уже через несколько шагов оказываемся среди деревьев, и под нашими ногами – переплетение стеблей, среди которых красуется множество крупных белых лотосов. Деревья настолько высоки, что ветви сливаются в сплошной темно-зеленый потолок. Когда я смотрю вверх, у меня сразу начинает кружиться голова. Огоньки покачиваются и передвигаются с места на место. Один проносится мимо моего лица, я вздрагиваю от неожиданности.

– Что это такое? – шепчет Энн, широко раскрыв глаза.

– Что происходит?

Это говорит Фелисити. Несколько огоньков опустились ей на голову. Над восторженным лицом Фелисити возникает сияющая корона.

Потом огоньки собираются в шар, который плывет перед нами, освещая тропу.

– Похоже, они хотят, чтобы мы шли за ними, – в изумлении произносит Пиппа.

Свечение немножко усиливается, как будто шар понял слова Фелисити и зовет нас в лес. Воздух насыщен запахами земли. Стволы деревьев покрывает мох, похожий на пушистый зеленый мех. Оглянувшись назад, я уже не вижу горгону. Лес как будто поглотил нас. Мне хочется побежать обратно, особенно когда я слышу негромкий стук копыт, все ближе и ближе. Шар света взрывается, сияющие крошки беспорядочно разлетаются в стороны и тают в лесном сумраке.

– Что это значит? – спрашивает Фелисити, испуганно оглядываясь по сторонам.

– Не знаю, – отвечает Пиппа.

Стук копыт, кажется, слышен уже со всех сторон разом. Что бы ни скрывалось там, за деревьями, мы окружены. Стук приближается – и внезапно утихает. Из-за деревьев один за другим выходят кентавры. Они неуверенно топчутся на сильных конских ногах, мускулистые руки сложены на обнаженных мужских грудях. Самый крупный выступает вперед. На его подбородке видна негустая бородка.

– Кто вы такие? По какому делу явились сюда? – резко спрашивает он.

– Мы пришли, чтобы поговорить с Филоном, – заявляет Пиппа.

Она ведет себя храбро, в то время как я предпочла бы просто сбежать.

Кентавры обмениваются подозрительными взглядами.

– Нас привезла горгона, – говорю я.

Надеюсь, это откроет нам дорогу к Филону. Самый крупный кентавр шагает вперед, пока его копыта не останавливаются в нескольких дюймах от моих ног.

– Горгона? Что за игру она затеяла с нами? Впрочем, ладно. Я отведу вас к Филону, и пусть наш вождь сам решит вашу судьбу. Садись мне на спину, если не хочешь плестись пешком.

Его сильная рука подхватывает меня – и я оказываюсь на широкой гладкой спине.

– Ох! – испуганно выдыхаю я, потому что здесь нет поводьев, как у обыкновенной лошади.

Вообще-то мне совсем не за что держаться, и потому я вынуждена обхватить руками широкую талию кентавра и прижаться головой к его необъятной спине.

Кентавр, не тратя лишних слов, пускается в галоп, и мне приходится держаться изо всех сил, пока мы несемся между деревьями, чьи ветви мелькают в опасной близости от меня. Некоторые оставляют царапины на лице и руках, и я подозреваю, что кентавр нарочно мчится через самую гущу. Другие кентавры несут Фелисити, Пиппу и Энн. Энн крепко зажмурила глаза и стиснула зубы. Но Фелисити и Пиппа, похоже, почти наслаждаются этой странной скачкой.

Наконец мы добираемся до поляны, на которой стоят соломенные и глиняные хижины. Кентавр протягивает руку – и сбрасывает меня на землю, я от неожиданности падаю на спину. Кентавр упирает руку в бок и усмехается, глядя на меня сверху вниз.

– Что, помочь тебе подняться на ноги?

– Нет, спасибо.

Я быстро вскакиваю и отряхиваю с юбки стебли травы.

– Ты ведь из них, правда? – спрашивает кентавр, показывая на мой амулет, во время бешеной скачки выскочивший из-под ворота блузки.

– Значит, слухи не врут! – кричит он, обращаясь к своим друзьям. – Орден возвращается в сферы! Вон вам они, пожалуйста!

Кентавры беспокойно топчутся, окружают нашу маленькую девичью компанию.

– И что нам с этим делать? – говорит огромный кентавр, в его голосе слышится нескрываемый гнев.

Мне уже не хочется ни видеть Филона, ни расспрашивать его о каком-то там Храме. Мне хочется лишь одного: сбежать!

– Креостус! – слышится вдруг новый, странный голос.

Кентавры расступаются и отходят назад. Они склоняют головы. Самый огромный, Креостус, тоже склоняется, но выпрямляется почти сразу.

– Что это такое? – шепчет Энн, цепляясь за меня.

Перед нами стоит существо настолько блистательное и величественное, что я никогда не смогла бы и вообразить ничего подобного. Не понять, мужчина это или женщина, оно может быть и тем, и другим. Оно худощавое и гибкое, с кожей и волосами нежно-лиловыми, как цветы сирени, на нем надет длинный, волочащийся по траве плащ, сооруженный из желудей, шипов и цветков чертополоха. Глаза у существа ярко-зеленые и по форме очень похожи на кошачьи. Одна его рука представляет собой лапу; на месте второй кисти – огромный коготь.

– Кто это пришел? – спрашивает существо голосом, похожим на трехголосную гармонию; каждая нота слышится отчетливо, но в то же время их невозможно отделить одну от другой.

– Это ведьма, – заявляет дерзкий кентавр. – Ее притащила к нашему берегу проклятая горгона.

– Хм…

Существо смотрит на меня так, что я чувствую себя ребенком, который увидел ремень в руках отца. Острый кончик когтя приподнимает мой амулет, существо всматривается в него.

– Жрица. Мы много лет не видали ни одной из вас. Это ты расколотила руны, державшие на привязи магию?

Я прячу амулет подальше от его глаз, засунув серебряную пластинку снова под блузку.

– Да, это я.

– И что тебе нужно от нас?

– Мне очень жаль, но я могу говорить только с Филоном. Не знаете ли вы, где я могу отыскать…

– Я и есть Филон.

– Ох, – вздыхаю я. – Я пришла просить вас о помощи.

Снова вмешивается Креостус:

– Не верь ей, Филон! Ты ведь помнишь, как нам жилось все эти годы?

Филон одним взглядом заставляет его замолчать.

– А почему я должен тебе помогать, жрица?

Я не готова к такому вопросу, а потому не знаю, что ответить.

– Ну… потому, что я сломала печать, лежавшую на магии. Орден должен быть воссоздан.

Кентавры взрываются хохотом.

– Так позволь нам самим восстановить печать – и самим управлять магией! – кричит один из них.

Остальные веселятся от души.

– Но только Орден может связать магию и управлять сферами, – говорит Фелисити.

Филон снова вступает в разговор:

– Да, так было в течение многих поколений, но кто сказал, что так должно быть всегда? Сила магии быстротечна. Она движется, как зыбучие пески.

Кентаврам становится еще веселее. Их толпа все увеличивается. А светящиеся точки растут, превращаясь в существа около фута ростом. Они висят над нами, как светляки-переростки.

– Возможно, вы предпочитаете, чтобы источник магии первой нашла Цирцея? – спрашиваю я. – Или темные духи из Зимних Земель? Если они возьмут магию в свои руки, как вы полагаете, будут они так уж великодушны к вам?

Филон обдумывает мои слова.

– В словах этой жрицы есть смысл. Хорошо, можете пойти со мной.

Креостус кричит нам вслед:

– Ничего им не обещай, Филон! Ты должен в первую очередь думать о своем народе! Помни это!

Филон приводит нас в огромную хижину и наполняет кубок красной жидкостью. Нам он ничего не предлагает, что вызывает во мне чуточку больше доверия к этому странному существу. Потому что если бы мы здесь что-нибудь съели или выпили, мы были бы вынуждены остаться в сферах, как Пиппа. Филон пьет красную жидкость.

– Я согласен, что магию необходимо сдерживать. На свободе она слишком сильна. Некоторым никогда не приходилось сталкиваться с ее полной мощью, и у них головы идут кругом. Им хочется все большего и большего. А от этого возникает волнение. И я боюсь, что они впутаются в союз с дурными существами, а это приведет к нашему порабощению. Это угроза нашему существованию.

– Так значит, ты поможешь нам найти Храм? – спрашиваю я.

– А что я получу взамен, если помогу вам?

Поскольку я молчу, Филон усмехается.

– Я так и думал. Орден не заинтересован в том, чтобы делиться силой со сферами.

– Горгона говорила, что когда-то ты был союзником Ордена.

– Да, – соглашается Филон. – Когда-то.

Необычное существо кружит по комнате с элегантной кошачьей грацией.

– Кентавры были их посланниками; я был мастером-оружейником. Но после мятежа колдуньи Ордена отобрали у нас магию, как и у всех остальных, хотя мы были все так же преданны им. Вот какой была их благодарность.

Я не знаю, что тут можно сказать.

– Может быть, у них просто не было другого выхода?

Существо смотрит на меня в упор так долго, что я неловко отвожу взгляд.

– Да не собирается он помогать нам, Джемма! – говорит Фелисити. – Давай сами попытаемся.

Филон снова наполняет свой кубок.

– Я не могу сказать тебе, как найти Храм, потому что, по правде говоря, и сам не знаю, где он. Но я могу тебе кое-что предложить. Идем со мной.

Мы снова выходим в туманный день. Креостус останавливает своего великолепного вождя и тихо говорит ему что-то на непонятном нам языке. Но я слышу гнев, звучащий в его голосе, вижу настороженность в его взгляде каждый раз, когда он смотрит в нашу сторону. Филон останавливает его коротким: «Nyim!»

– Ты не должен им доверять, Филон! – зло бросает кентавр. – Их обещания – как колдовской свет: со временем он угасает.

Филон приводит нас в другую хижину, с низким потолком. Стены в ней сплошь увешаны блестящим оружием, но некоторые предметы мне незнакомы. С крюков свисают свернутые кольцами серебряные веревки. И еще здесь множество украшенных драгоценными камнями кубков и зеркал в искусно вырезанных рамах; они стоят вплотную друг к другу.

– Пока магия на свободе, мы пользуемся ею, чтобы вернуть то, что было в прежние времена. Если мы не знаем, к чему все это приведет, мы должны быть готовы к любому повороту событий. Ты тоже не знаешь, что ждет тебя впереди, и потому можешь выбрать любое оружие для своего путешествия.

– Все это – оружие? – недоуменно спрашиваю я.

– Если использовать должные чары, что угодно может превратиться в оружие, жрица.

Но здесь слишком много всего. Я не знаю, на что обратить внимание в первую очередь.

– Ох! – вскрикивает вдруг Фелисити.

Она увидела отличный лук и колчан стрел с серебряными наконечниками.

– Похоже, выбор сделан, – говорит Филон, подавая Фелисити лук.

Стрелы изготовлены очень искусно, но мне кажется особенно примечательным, что, кроме странных клейм на серебряных наконечниках, они украшены еще и числами, линиями и символами, вырезанными на древках. Я совершенно не понимаю их смысла.

– Что все это значит? – спрашивает Фелисити.

– Это язык древних.

– Магические стрелы? – интересуется Энн, рассматривая серебряные наконечники.

Фелисити поднимает лук и закрывает один глаз, целясь в воображаемую мишень.

– Это просто стрелы, Энн. Они будут действовать точно так же, как любые другие.

– Возможно, – кивает Филон. – Если у тебя хватит храбрости прицелиться и выстрелить.

Фелисити сердится. И поворачивает лук в сторону Филона.

– Фелисити! – шиплю я. – Что ты делаешь?

– Храбрости у меня достаточно, – огрызается Фелисити.

– Не пропадет ли она в тот момент, когда это будет важнее всего? – холодно интересуется Филон.

– Храбрости у меня достаточно! – повторяет Фелисити.

– Конечно, это так, – успокаивающим тоном произносит Пиппа.

Филон с любопытством смотрит на них.

– Поживем – увидим.

И обращается ко мне:

– Жрица, так значит, эти стрелы – оружие, которое ты выбираешь?

– Да, – киваю я. – Думаю, это так.

– Нам пора, пожалуй, – говорит Фелисити. – Спасибо за лук.

Филон величественно склоняет голову.

– Всегда рад помочь. Но это не просто подарок. Это особый знак, говорящий о долге, который придется вернуть.

У меня такое чувство, словно я проваливаюсь в глубокую нору, и чем энергичнее я пытаюсь выбраться на поверхность, тем глубже ухожу под землю.

– И как именно придется платить?

– Поделиться с нами магией – вот о чем мы просим, если ты первой найдешь Храм. Мы не намерены снова жить во тьме.

– Да, понимаю, – говорю я, тем самым давая обещание, которое то ли смогу выполнить, то ли нет.

Филон провожает нас до опушки леса, где нас ждут странные огоньки, чтобы отвести обратно к кораблю-горгоне.

– Ты должна знать, жрица, что тебя постараются не пустить к Храму. Как ты собираешься защищаться? У тебя есть союзники?

– У нас есть горгона, – говорю я.

Филон медленно кивает:

– Горгона. Последняя из них. Навеки заперта в корабле в наказание за грехи.