Текст книги "Приз победителю"

Автор книги: Ли Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

– Причина смерти, вероятно, асфиксия, но официальное медицинское заключение по этому поводу еще не получено. Что же касается расчленения, то это произведено в сходной манере во всех трех случаях. Преступник аккуратен, методичен и обладает хирургическими навыками. Заметно, что этот процесс важен для него. Он режет своих жертв не торопясь, возможно, наслаждается этим.

Уайт взял со стола рапорт и пролистал.

– Держит их тела в холоде… Так, кажется, считает патологоанатом?

– Убийца ждет, пока жизнь окончательно не покинет их, после чего перевозит трупы в некое место, где забирает нужные ему трофеи, и расчленяет тела. Некоторые части он подвергает замораживанию, – ответил Мэнн, – что представляет для нас большое подспорье, поскольку сохранность таких частей гораздо выше прочих, разложение затрагивает их в значительно меньшей степени, и мы можем наблюдать даже поверхностные травмы и ранения.

– Вроде укуса, сделанного после смерти, – заметил Энджи.

– Странно! Зачем ему было ее кусать? – задал риторический вопрос Ли.

– Возможно, это элемент его фантазий. У серийных убийц такого рода странности – самое обычное дело, – пожал плечами Уайт. – Равным образом они неоднократно возвращаются к трупам своих жертв, осуществляя с ними различные манипуляции, прежде чем окончательно избавиться от них.

– Энджи, что тебе удалось выспросить у Люси – специалистки по части садомазохизма?

Сержант, неопределенно пожав плечами, достал из портфеля папку с рапортом.

– Она дала мне описание внешности шести женщин, живших в ее апартаментах в разное время в течение последних пяти лет. Всем было лет по двадцать – двадцать пять, белые и приехали из-за границы. Одна американка, три европейки, две австралийки. По словам Люси, одна из европеек говорила по-английски с сильным акцентом. Она не знает, откуда эта девушка приехала. Также утверждает, что ни у одной из них не имелось ярких отличительных черт. По крайней мере ничего такого, что врезалось бы ей в память. Похоже, она мало что о них знала. Те держались обособленно и в пространные разговоры не вступали. По ее мнению, девушки в своем большинстве не имели ни семьи, ни близких родственников и полагались только на себя. И никто из них не предупредил ее об отъезде. Просто исчезли – и все. Но Люси не находит это странным.

– Выходит, она почти ничем вам не помогла, не так ли? – спросил Уайт.

– Просто она не старалась. – Мэнн взял рапорт и просмотрел показания Люси. – Оставь ее мне, Энджи. А ты, Ли, раздобудь фотографии этих женщин. И разузнай о них все, что сможешь. Прежде всего их имена. Уж этого они точно заслуживают. И еще одно, Креветка… – Джонни протянул инспектору одну из фотографий, сделанных во время аутопсии. – Как ты думаешь, что изображено на татуировке третьей жертвы?

– Может, рыба?

– Возможно. Но мне лично кажется, что это изображение скорее напоминает наяду. Выясни все об этой татуировке. Я хочу знать, где она сделана и какая тушь при этом использовалась. Как известно, при нанесении татуировок в разных странах применяют разные красители. Ну и дизайн, конечно, тоже играет важную роль. Подумай, нельзя ли по нему вычислить художника. И запомни, Креветка. Все эти женщины, вполне возможно, были чьими-то подругами, женами. Даже матерями, если судьба предоставила им такой шанс. Итак, мне нужно знать их настоящие имена и увидеть лица. Ну и, разумеется, выяснить имя убийцы. Последнее требовать от тебя не могу, Креветка. Тут уж как получится.

Ли не колебался ни секунды.

– Мясник его зовут. Вот как.

– Мясник? – Суперинтендант одарил инспектора вопросительным взглядом.

– Да, сэр. Нужно быть хирургом, чтобы столь аккуратно отделить конечности от тела. Или по меньшей мере хорошим мясником. Так патологоанатом сказал.

– Ну, тогда, значит, это действительно мясник.

Неожиданно открылась дверь, и в офис вошел офицер с донесением. Обнаружили второй мешок с расчлененными телами.

Глава 32

Автомобиль Мэнна с его командой был второй по счету полицейской машиной, прибывшей в ресторан «Новый мир», расположенный на Новых территориях. Место преступления охраняли двое молодых полицейских, прилагавших максимум усилий, чтобы не допустить толпу к объекту, заваленному строительным мусором в дальнем конце парковочной площадки.

Когда автомобиль инспектора начал сворачивать к парковке, ему преградил путь мясной фургон, перевозивший мороженые свиные туши. Водитель грузовика притормозил, чтобы выяснить, в чем дело, и совсем уже было собрался подъехать к ресторану, как вдруг увидел прямо перед собой полицейскую машину. Это обстоятельство заставило его внести в первоначальное намерение известные коррективы. Иначе говоря, он поторопился уступить дорогу представителям власти, но от ресторана не уехал и, припарковавшись на противоположной стороне улицы, высунул из окна большую, деформированную природой голову, чтобы лучше видеть происходящее.

Когда грузовик отъезжал, Мэнн бросил взгляд в кузов. В задней его части лежали сваленные как попало свиные туши, напоминавшие чрезвычайно запутанную головоломку, составленную из фрагментов пухлой белой плоти.

Полицейская машина двинулась на малой скорости к дальнему концу парковки, стараясь ехать по самому ее краю, чтобы не затереть возможные следы, оставленные убийцей. Не доехав около сотни ярдов до груды мусора, машина притормозила.

– Может, допросим парня? – спросил Энджи, проследив за взглядом Мэнна, рассматривавшего остановившийся мясной фургон на противоположной стороне улицы.

– Сомневаюсь, что он хоть как-то к этому причастен, но номера на всякий случай записать стоит. Ли, проконтролируй… Итак, выходим из машины и начинаем заниматься делом. Кажется, на месте преступления царит жуткий хаос. Но как бы то ни было, бахилы надеть придется.

С этими словами инспектор вручил Ли два полиэтиленовых пакета и парочку резиновых колец.

Тот вопросительно посмотрел на него.

– Неужели мы своих следов не узнаем? Кроме того, я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме нас, носит здесь эти штуки.

– Какого дьявола там делают эти типы?! – гаркнул Мэнн, надевая импровизированные бахилы и шагая по направлению к задней стене ресторана. Заведение переживало реконструкцию, связанную с расширением помещения и пристройкой нового обеденного зала. – Так они нам все затопчут. – Полицейский ткнул пальцем в сторону толпы зевак, собравшихся вокруг горы битого кирпича и кусков старой штукатурки, и крикнул, чтобы расходились. Люди, однако, предпочли сделать вид, что ничего не слышали, и продолжали толкаться вокруг невидимого со стороны источника отвратительного тошнотворного запаха, чувствовавшегося все сильнее по мере того, как полицейские приближались к этой части здания. Пройдя еще несколько шагов, копы увидели черный пластиковый мешок, частично скрытый от взглядов обломками развороченного асфальта.

Мэнн вновь обратился к толпе, громогласно озвучив требование очистить территорию. Хотя люди видели, что в направлении стройплощадки вышагивают трое полицейских, они не торопились выполнить распоряжение. Казалось, черный мешок заворожил их, так как они продолжали оставаться на месте, несмотря на ужасный запах мертвечины, и старательно зажимали носы и рты. Наконец наименее стойкие зрители подались назад, но большая их часть или продолжали в оцепенении созерцать ужасный мешок, или перебегали с места на место – то к мешку, то от него. Люди напоминали умалишенных, которые не в состоянии оставаться рядом с раздражающим их предметом, но одновременно не могут оставить его.

Мэнн подумал, что нынешние горожане благодаря телевидению неплохо подготовлены к подобному зрелищу и хотя бы в теории знают, что такое трупный запах. Поэтому на этот раз он воззвал не к толпе, а к молодому полицейскому, пытавшемуся поддерживать порядок, и приказал ему переписать имена наиболее активных субъектов из этого сборища. К сожалению, в процессе патрульный допустил ошибку, так как, проверяя документы одного из зевак, повернулся спиной к остальным.

– Всем отойти назад! – крикнул Мэнн. Потом повернулся к Энджи: – У меня такое ощущение, что этот чертов мешок сейчас лопнет от скопившихся газов.

– Похоже, маленькая дырочка в нем уже есть. Ты посмотри, сколько слетелось мух!

– Думаю, нам надо поторапливаться и подойти к мешку прежде, чем кто-нибудь из толпы дотронется до него. Не то…

В этот момент в пятнадцати метрах от Мэнна один из ресторанных работников, обнаружив в куче хлама арматурный прут, расхрабрился настолько, что ткнул этим орудием в мешок сильнее, чем намеревался. Мешок лопнул по всей длине с громоподобным звуком, извергнув на манер вулкана свое кошмарное зловонное содержимое. Ресторанный работник заверещал и отпрыгнул на несколько футов, после чего замер, словно прикипев к месту, и принялся выпученными от ужаса глазами созерцать подкатившуюся к его ногам человеческую голову, измазанную протухшим нутряным жиром и зловонными телесными жидкостями.

Мэнн подошел поближе, чтобы рассмотреть полуразложившуюся голову с длинными волосами, прямоугольным подбородком и большим ртом с прекрасными ровными зубами.

Вот черт, американка! Только этого нам еще не хватало, подумал инспектор.

Тем временем стоявший на противоположной стороне улицы мясной фургон сорвался с места и, натужно работая мотором, покатил вверх по склону Обезьяньей горы.

Глава 33

Ман-По громко рассмеялся, включил первую передачу и с силой надавил на педаль акселератора. Машина вздрогнула, словно негодуя на такое неделикатное обращение, дизель едва не заглох, но водитель проигнорировал это и продолжал подниматься по длинному и крутому склону, постепенно ускоряя движение. Царившая вокруг ресторана сумятица осталась позади.

Ему нравилось развозить мясо в эти солнечные свежие дни. Жара спала, от ветра гудели ветки деревьев, а в лесопарках пели птицы. По бровке дороги, окруженной лесом, бегали обезьяны. Он корчил им рожи из окна машины и жестом предлагал подойти поближе, но те не отваживались, пугаясь груза мертвой плоти в кузове. Заметив мороженые туши свиней, обезьяны издавали громкие тревожные возгласы, словно обмениваясь впечатлениями от созерцания их черных распахнутых ртов и мертвых конечностей, подрагивавших в унисон с корпусом грузовика. Животные чуяли смерть, но Ман-По было на это наплевать. Фон смеялся над глупыми обезьянами и все дальше высовывал из окна непропорционально большую голову, передразнивая их. Время от времени изо рта начинала течь липкая слюна, которую он втягивал в себя на манер спагетти, после чего возобновлял общение с животными, в частности, колотил кулаком по борту машины, еще больше пугая их.

Ман-По любил работу водителя мясного фургона, позволявшую колесить по сельской местности, посещать различные хозяйства и фермы и беседовать с множеством работавших там хорошеньких девушек. Но более всего он любил работу из-за свиней. Ему нравилось чесать их жесткую щетину между ушами, похлопывать по жирным ляжкам и прикасаться к влажным рылам. Даже специально ездил на свиные фермы, чтобы понаблюдать за ними. Ман-По любил смотреть, как животные дерутся из-за лакомых кусочков, которые он привозил. А еще ему нравилось смотреть, как их забивают. Они визжали, чувствуя недоброе, когда их загоняли в специальное помещение и связывали перед убоем, после чего вздергивали за задние ноги, чтобы перерезать глотки. В такие минуты Ман-По любил стоять рядом с этими своеобразными дыбами, ожидая, когда на него плеснет струя горячей крови из разреза. Ему также нравилось наблюдать за смертными конвульсиями. Особенное любопытство у него вызывал тот факт, что мышцы животных продолжали сокращаться еще некоторое время после их смерти. Однако его самым любимым занятием была разделка свиных туш.

Неожиданно лицо Ман-По исказила болезненная гримаса. Он вспомнил, что скоро ему придется поменять работу, и его охватила паника. Ему даже подумать о таком было страшно. Тем не менее эта мысль иногда прорезалась в мозгу, и ему приходилось несколько минут размышлять о своей будущности, пока сознание изгоняло непрошеную посетительницу. Брат говорил, что он не должен думать об этом. И не должен ни о чем волноваться. Ибо все будет хорошо и он найдет себе какое-нибудь другое занятие. Но Ман-По волновался – да еще как! В самом деле, что он такое без свиней?

А все из-за проклятого хозяина, которому вдруг пришло на ум продать бизнес. Но что будет после этого делать Ман-По? Если его лишат возможности развозить по адресам заказы, перетаскивать свиные туши, взваливая их на крепкие плечи, разделывать точными и сильными ударами тесака для рубки мяса – кем он тогда станет?

Паника прошла так же неожиданно, как навалилась, и Ман-По вновь заулыбался. Брат прав – он не должен ни о чем волноваться. Ман-По выше этого. Нельзя забывать, что он весьма важная персона, и в один прекрасный день люди узнают об этом, как равным образом и о его деяниях. Фон хмыкнул под нос: если бы они только знали…

Развозчик подумал о ресторане «Новый мир» и попенял себе за то, что не выяснил, в чем там дело, из-за чего поднялась вся эта сумятица и откуда взялся этот запах. Что и говорить, он хорошо его знал. Как-то раз на работе сломался холодильник, но люди поняли это лишь тогда, когда все вокруг провоняло этим ужасным запахом.

К сожалению, он ничего не мог поделать, хотя очень хотел узнать, что случилось. Потому что дорогу перегородила машина, и он не смог заехать на парковку при ресторане. Если бы не это, все досконально выяснил бы. К тому же работники ресторана знали его – он часто привозил мясо на своем фургоне – и уж конечно рассказали бы о происшествии во всех подробностях.

Теперь же ему нужно придумать историю. Какой-нибудь занимательный рассказ, чтобы развлечь старика отца. Время для этого есть, так как спешить некуда. Наверняка папаша Фон дремлет сейчас в своем кресле, с которым сжился, как черепаха с панцирем. Он часами дремлет в нем, дожидаясь возвращения сыновей. Когда оба входят в дом, старик пробуждается к жизни, и Макс сообщает ему, какие кварталы посещал, кого возил и сколько с кого взял за проезд. В такие минуты папаше Фону кажется, будто он сам сидит рядом с сыном на месте для пассажира и совершает путешествие по улицам и переулкам Гонконга. Они сохранились в памяти в том виде, какими были во времена его молодости, когда он чувствовал себя счастливым, а первая любимая жена цвела и здравствовала. Потом настает очередь Ман-По, и он рассказывает отцу о свиньях: их забавных привычках, о бойнях, о том, как пронзительно животные визжат, когда их туда ведут. Ну и, разумеется, о людях, встреченных им на маршруте.

Папаше Фону нравились его истории, и он каждый вечер с нетерпением ждал продолжения. Ему хотелось знать, как разрешилась та или иная интрига. К примеру, уволили или не уволили новую работницу, оказавшуюся дальней родственницей шефа. Или кто оказался отцом ребенка, родившегося вне брака «у той тихонькой, на которую никто бы и не подумал, что она на такое способна»…

Все эти факты вызывали у папаши Фона неподдельный интерес, и он, слушая рассказы Ман-По, приходил в сильнейшее возбуждение, и неустанно повторял: «а дальше что было?», «а потом что?», «а это чем кончилось?», – выуживая из сына сплетни, как жадный птенец чайки выуживает кусочки срыгнутой полупереваренной пищи из зоба взрослой особи.

В тот вечер Макс еще спал, набираясь сил перед ночной сменой, когда вернулся Ман-По. Братья делили спальню на двоих и ночевали на стоявших бок о бок койках, в то время как отец размещался в другой спальне. Макс так уставал на работе, что спал плохо и беспокойно, особенно летом, когда атмосфера сгущалась, тяжелела и напитывалась влажными жаркими испарениями. Он ненавидел лето с его вечной жарой, духотой и частыми грозами и ждал «прохладного» сезона как избавления. Но более всего его выбивали из колеи гром и молнии, вызывавшие у него страх и нездоровое возбуждение.

Вот и сегодня, когда в комнате ближе к ночи сконцентрировались духота и влажность, он испытал нечто вроде приступа клаустрофобии. Казалось, каждый вдох давался ему с большим трудом, а сердце то и дело замирало, словно отказываясь биться. Более того, им овладело чувство, будто окружающее пространство сжимается вокруг него.

Доносившиеся из гостиной болтовня и громкое чириканье канарейки, словно пытавшейся перекричать беседующих, разбудили Макса, вырвав из тяжких объятий нисколько не освежившего его сна. Несколько минут он лежал на койке без движения, прислушиваясь к разговору и силясь разобрать, о чем идет речь. Наверняка обычный пустой треп, подумал он. Ман-По рассказывает отцу всякие глупости, чтобы хоть немного развлечь его. Но потом таксист услышал упоминание о полицейских машинах, оклеенном запрещающей лентой месте происшествия, любопытной толпе – и навострил уши.

Подождав у двери, пока отец шаркающей походкой не удалился на кухню, Макс повернул дверную ручку и вошел в гостиную.

Ман-По сидел на краю софы, раздвинув ноги на манер борца сумо, так что его пухлый живот свешивался между бедрами. Перед ним на кофейном столике лежали фотоснимки. Привычная картина, так как фотография являлась его хобби. Сейчас Фон-младший занимался тем, что передвигал снимки по поверхности стола, раскладывая их в определенном порядке. Макс прошел к столику и, встав у брата за спиной, бросил взгляд на снимки.

Ман-По повернулся и с улыбкой посмотрел на брата. Таксист, снисходительно улыбнувшись в ответ и положив руку на его плечо, склонился над аккуратно разложенными фотографиями. В следующее мгновение ему вспомнились злая мачеха и темный чулан, где она его запирала, и он улыбнулся себе под нос. Ласково погладив брата по уродливой голове, Макс подумал, что эта женщина все-таки расплатилась за то зло, которое причинила им всем. И в этом не могло быть никаких сомнений.

Глава 34

Мэнн заехал в морг, хотя было уже довольно поздно. Он знал, что Кин Так на месте и обязательно откроет. И в самом деле, не успел детектив поднести палец к кнопке звонка, как дверь распахнулась и перед ним предстала взволнованная физиономия санитара.

– Инспектор! Отличная новость! Нам достался почти совершенно целый труп. Только пальца на руке не хватает. – Кин Так провел Мэнна в прихожую, а оттуда – в анатомический зал. – Всего обнаружены две новые жертвы. – Помощник патологоанатома открыл один из холодильников, извлек черный пластиковый мешок и расстегнул молнию. – Вот одна из них, вернее, ее ноги, рассеченные в щиколотке, колене и бедренном суставе. Явственно видны следы заморозки.

– Что думает патологоанатом? Женщина европейского типа?

– Если судить по изгибу передней части бедра и длине конечностей, это, несомненно, европейка.

– Какие-нибудь отметины или знаки на теле есть?

– Да, вокруг щиколоток. Мы было подумали, что это травмы, связанные с рассечением, но потом выяснили, что ей крепко связали ноги, а после смерти волокли куда-то за эту веревку и подвесили вниз головой. Сзади на ногах остались потертости вследствие волочения. – Санитар перевернул ноги, чтобы Мэнн мог это обозреть. – Мы отправили прилипшие к телу инородные частицы на анализ.

Детектив осмотрел ноги, задержав внимание на отполированных ногтях. Кто-то, прежде чем убить девушку, озаботился сделать ей педикюр. При всем том ноги у жертвы были худые, а кожа – дряблая.

– По моему мнению, – произнес Кин Так, выводя Мэнна из состояния задумчивости, – больше смотреть у этой нечего. Но другая… Другая, скажем так, значительно от нее отличается… – Он вернул останки первой жертвы в холодильник, после чего извлек второй мешок, положил на каталку и отвез в центр комнаты, где находился секционный стол.

– Эта в хорошем состоянии. – Помощник судмедэксперта расстегнул молнию.

Полицейский помог достать из мешка и разложить на столе части тела второй жертвы, а именно: ноги, руки, торс и голову. Последняя определенно принадлежала тонкой в кости белой женщине, обладавшей светлыми кудряшками и веснушчатым лицом.

– Неужели не заморожена?

– Нет.

Мэнн опустил глаза и осмотрел руки жертвы с отличным маникюром и столь же тщательно обработанные пальцы ног.

– На ней хоть что-нибудь было?

– Только распятие. Однако на теле обнаружены частицы животного происхождения. Мы пока не определили, что это такое.

– Как ты думаешь, сколько времени прошло с момента смерти?

– Около двадцати четырех часов.

– А какова предположительно причина смерти?

– Удушение посредством лигатуры. Иначе говоря, толстой веревки с узлом сбоку. – Он продемонстрировал соответствующие следы на трупе. – Возможно, имело место повешение. Надо сказать, что при этом у жертвы едва не оторвалась голова.

– Тело после смерти передвигали?

– Да. Но сначала оно пролежало в каком-то холодном месте часов шесть. Как минимум. Потом его оттуда унесли.

– Что еще?

Совместными усилиями перевернули тело.

– Множественные кровоподтеки и след от прижигание каленым железом на левой ягодице.

Мэнн осмотрел ожог.

– Такое впечатление, что на ней пытались выжечь букву «F». Еще какие-нибудь особенности?

– Следы от игл. – Кин Так повернул руку, чтобы показать точки проколов на сгибе локтя. – Ждем результатов токсикологической экспертизы. Похоже, однако, что она кололась героином. Догадайтесь, инспектор, что мы еще узнали…

Детектив заметил, что санитар просто умирает от желания рассказать об этом, хотя до сих пор как-то умудрялся это скрывать.

– Этот человек… убийца… – Маленькие руки санитара подрагивали от радостного возбуждения, а улыбался он так широко, что стали видны десны. Счастливый щенок, да и только. – Ему нравится наблюдать, как его женщинами овладевает смерть… Овладевает смерть, улавливаете?.. То есть он любуется их смертными судорогами и не спускает с них глаз, пока не начинается трупное окоченение.

– Я понял. Анализ на ДНК брали?

– Бессмысленно. В мешке, где лежали трупы, все перемешалось, а также имело место сильное загрязнение. Взгляните лучше вот на это. Только что прислали по факсу ваши детективы.

Он протянул Мэнну фотографию. На снимке, напоминавшем кадр из плохого рекламного ролика, красовалась призывно улыбающаяся молодая женщина с большим ртом, пухлыми розовыми губами и светлыми волнистыми волосами, облаченная в блестящие обтягивающие шортики.

Под изображением рукой инспектора Ли было проставлено: «Роксанна Бергер; округ Орандж, Соединенные Штаты (одна из тех фотографий, которые вам так хотелось получить. Эта девушка проживала в квартире Люси и являлась ее последней квартиранткой)».

Сыщик некоторое время переводил взгляд с лежавшей на секционном столе головы жертвы на фотографию – и обратно. Похоже, та самая девушка.

Потом инспектор повернулся к Кин Таку и с минуту наблюдал за тем, как тот фотографировал останки.

– Зачем тебе это? Разве во время аутопсии мало фотографировали?

– Подумал, что будет неплохо сделать несколько дополнительных снимков, коль скоро мы ее вытащили. Мне нужны снимки до аутопсии и после. Я, видите ли, составляю нечто вроде справочника по вскрытиям и, так сказать, собираю портфолио. Иначе говоря, иллюстративный материал.

– Должно быть, у тебя набралась впечатляющая коллекция такого рода материала. Ты сколько вообще здесь работаешь?

Кин Так опустил камеру и подозрительно посмотрел на Мэнна. Что-то в манере последнего ему не понравилось. Во взгляде и голосе инспектора проступало непонятное санитару недоверие, к которому примешивалось чувство, подозрительно напоминавшее отвращение.

– Десять лет. Я тут много чего повидал, – продолжил он с энтузиазмом, ибо мелочи вроде недопонимания со стороны посторонних не могли лишить его хорошего расположения духа. – Хотя, не скрою, до этого времени гвайпо попадались крайне редко. – Санитар вернулся к фотографированию и весь ушел в этот процесс, словно позабыв о присутствии Мэнна. – Мистер Сахид говорит, что никто не делает таких аккуратных стежков, как я. Между тем мне, чтобы научиться этому, понадобилась чертова уйма времени. Но меня вдохновляет хорошая работа, и когда-нибудь я достигну в своей деятельности совершенства. Потому что никто не любит эту работу так, как я. – Он поднял на полицейского глаза и улыбнулся. – Мне нравится возвращать трупам человеческое обличье. Люблю, когда они хорошо выглядят.