Текст книги "Каторжник император. Беньовский"

Автор книги: Лев Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

Глава двадцать вторая

Путь пролегал через южные земли Германии, лоскутной страны, лишённой единой государственности, состоявшей в ту пору из многочисленных курфюршеств, герцогств, княжеств, вольных городов. Все они номинально признавали власть императрицы Священной Римской империи, а фактически претендовали на самостоятельность. На границах стражники останавливали экипажи и кареты перед опущенными полосатыми шлагбаумами, проверяли дорожные документы и требовали уплаты пограничных пошлин. Поэтому проезд через Германию всегда становился разорительной затеей. Путешественники ругали таможенников и их правителей и раскошеливались. Что поделаешь?

Миновали Баден, Вюртемберг, въехали в Баварию. Сменялись красивые горные пейзажи. На склонах гор и холмов, выбеленных осенней изморозью, чернели сбросившие листву виноградники. Ближе к горным вершинам теснились лесные массивы.

В Мюнхене произошла задержка из-за болезни Фредерики, схватившей лёгкую простуду и жаловавшуюся на головную боль. Оставив жену в отеле на попечение четы Андреяновых, Морис Август отправился вместе с Уфтюжаниновым побродить по городу. В баварской столице ему ещё не приходилось бывать. В архитектурном облике Мюнхена улавливалась причудливая смесь вычурного барокко с более ранней готикой и даже раннесредневековыми тяжеловесными постройками в романском стиле. Над городом возвышался неуклюжий, мрачноватый собор с двумя башнями, увенчанными луковичными куполами. В Баварии, остававшейся оплотом католичества в южной Германии, правила династия Виттельсбахов, одна из стариннейших среди европейских царствующих домов. Из городских построек выделялся замок курфюрста, разностильная громада. Как видно, баварские правители неоднократно расширяли его и перестраивали. И теперь рядом с замком громоздились строительные леса. То ли возводился новый дворец, то ли сооружалась пристройка к старому зданию. Дворцово-парковый Версаль вызвал волну подражательства и у маленьких монархов лоскутной Германии. Курфюрст Баварии возмечтал если не затмить Версаль или хотя бы прусский ансамбль в Потсдаме, то уж непременно выдержать состязание с другими мелкими южно-германскими монархами.

Проходя мимо портала старинной церкви, украшенного рельефными фигурами святых из потемневшего камня, Морис Август услышал звуки органа. Центральные двери храма были открыты, Беньовский вошёл внутрь и присел на краешек скамьи. Вслед за ним вошёл и Уфтюжанинов, сняв шапку, и тоже присел на заднюю скамью. Отправившись в дальнюю дорогу, Морис Август сменил военный мундир на цивильный сюртук и дорожный плащ, а Ивану справил вместо формы капрала казакин синего сукна, какие обычно носили гайдуки в его трансильванском имении.

Службы в храме не было. За органом сидел молодой помощник главного органиста и брал у него урок. Старый органист прерывал игру, заставлял молодого человека вновь и вновь повторять трудные пассажи, гневно ругался. И его хриплый голос отзывался эхом под стрельчатыми сводами. Внутри храма высились леса. На них копошились мастера, подновлявшие стенные росписи. За работами следил невысокий седой человек в чёрной сутане, с резкими чертами властного лица.

Беньовский погрузился в свои думы, ощущая какую-то растерянность, неопределённость. С французской службой, с командованием экспедиционным корпусом покончено. Слава Богу, все обвинения с него сняты, императрица простила ему прегрешения молодости и возвратила родовое имение. Он теперь кавалер ордена Святого Людовика, бригадир в отставке, королевский пенсионер. Чего бы ещё желать? Но что ожидает его в ближайшем будущем? Монотонная жизнь провинциального помещика в трансильванском захолустье, общение с соседями, одичавшими от скуки, развлекающимися карточными играми, сплетнями и охотой? Неужели это конец его дерзким помыслам и надеждам? Не попроситься ли на австрийскую военную службу? Может быть, ему доведётся повоевать с пруссаками или турками. Священная Римская империя[59]59
  Священная Римская империя – была основана германским королём Оттоном I в 962 г. Кроме Германии, занимавшей господствующее положение, включала в себя Северную и Среднюю Италию, Чехию и Бургундию, Нидерланды, швейцарские и другие земли. Постепенно она утрачивала своё значение и распадалась, но просуществовала до 1806 г. Иметь её титул было почётно.


[Закрыть] постоянно с кем-нибудь воюет.

И снова в его памяти всплыли картины далёкого Мадагаскара, прибрежные болота, джунгли, малагасийские поселения с их празднествами и обычаями, его верный Филипп. Неужели он, Морис Август Беньовский, никогда больше не вернётся на обетованную землю малагасийцев? Не сошёлся же свет клином на французах! Не попытаться ли ему заинтересовать в сокровищах Мадагаскара другие державы, ту же Англию, и не предложить ли англичанам свои услуги? Пусть воспользуются его опытом, знаниями острова, его дерзкими планами. Или рискнуть и действовать самому? Собрать компанию предприимчивых, отчаянных молодцов независимо от национальной или религиозной принадлежности, сколотить необходимый капитал, приобрести или арендовать корабль и отправиться к берегам далёкого острова? Доверчивым, простодушным малагасийцам он напомнит, кто он таков. Потомок великого вождя Ампансакабе и, стало быть, обладатель наследственного права властвовать над всем Мадагаскаром. Разве сами малагасийские вожди не признали за ним этого права?

Его мысли были прерваны словами священника, заметившего Мориса Августа:

   – Что привело вас под сень храма, сын мой?

   – Жажда духовного успокоения.

   – Не хотите ли исповедаться?

   – Пока к этому не готов. Сперва сам должен уяснить, какие из моих грехов богопротивны, какие оправданы по долгу службы. Приходилось и убивать, и карать, и распоряжаться людскими судьбами.

   – Вижу, вы не мой прихожанин. Да и выговор у вас не баварский.

   – Вы правы. Я венгр с примесью польской крови.

   – Я сразу определил в вас чужеземца.

   – Возвращаюсь с французской службы на родину.

   – Вы были военным?

   – Командовал экспедиционными войсками на Мадагаскаре. Разрешите представиться, падре. Барон Морис Август Беньовский, или де Бенёв, бригадир французских вооружённых сил и подданный её величества императрицы Марии-Терезии.

   – Меня зовите отец Мельхиор, каноник и настоятель храма Святого Духа. Отец мой, барон фон Рорбах, представитель одной из стариннейших баварских дворянских фамилий. Отцовское наследство перешло моему старшему брату Людвигу. Он служит советником у канцлера Баварии. А я, младший, был вынужден выбирать между духовной и военной службой. Предпочёл духовную.

Падре оказался общителен и словоохотлив. Знакомство с бригадиром французской армии, побывавшим на далёком Мадагаскаре, оказалось событием в размеренной жизни церковного настоятеля. Отец Мельхиор пригласил Мориса Августа посетить его жилище при храме и отобедать с ним. Беньовский охотно согласился.

Стены просторных апартаментов настоятеля были отделаны морёным дубом и украшены дорогими французскими гобеленами. Стильная мебель больше бы подходила к дворцовому убранству, чем к обители священнослужителя: Отец Мельхиор, как видно, был далеко не аскетом. Моложавая миловидная экономка накрыла на стол и подала всевозможные блюда и изысканные вина. Тёмное, монашеского покроя платье не скрывало её стройной фигуры. Морис Август оценивающе оглядел её и подумал: «Недурна. Недурен и вкус у падре».

Отец Мельхиор мало расспрашивал Беньовского, а больше говорил сам о всяких проблемах, которые волновали баварцев.

Теперешний баварский курфюрст Максимилиан-Иосиф был стар и болен. Он не имеет мужского потомства. С его кончиной прекращается людовиковская линия династии Виттельсбахов. В таком случае по наследственному праву престол Баварии переходит к старшей рудольфиновской линии в лице курфюрста пфальцского Карла-Теодора, отца многочисленных внебрачных детей, но не имеющего законных наследников. У него права на владение Баварии намерены оспаривать Саксония, Пруссия, Мекленбург и Австрия. Саксонский курфюрст Август III, сын единственной дочери Максимилиана-Иосифа, считает себя его прямым наследником. Наиболее серьёзным претендентом на баварские земли выступает Австрия, которая хотела бы округлить свои владения за счёт южной Германии. Если дело дойдёт до войны за баварское наследство, то Австрии придётся столкнуться с коалицией трёх наиболее значительных германских государств – Пруссии, Баварии и Саксонии, которые никак не заинтересованы в усилении австрийских позиций в Германии. Фридрих II сам претендует на наследственные владения Гогенцоллернов Ансбах и Байрет, вклинившиеся в баварскую территорию.

   – Вы считаете, падре, что возможна война за баварское наследство?

   – Не исключаю этого.

   – И какой вы предвидите исход, падре?

   – Многое будет зависеть от того, на чьей стороне окажется Франция. Вы находились на французской службе, барон, вероятно, встречались с людьми из высших правительственных кругов этой страны. Как вы полагаете, способна ли Франция выступить в роли нашего активного союзника?

   – Сложный вопрос задаёте, падре. Бесспорно, что Франция никак не заинтересована в чрезмерном усилении Австрии, в поглощении Баварии и других южногерманских земель австрийцами, в установлении прямой границы между французскими и австрийскими владениями. Но с другой стороны... Королева Франции австриячка, дочь Марии-Терезии. Возобладает ли государственный интерес страны или голос крови властной женщины, оказывающей влияние на слабохарактерного мужа-короля? Вот в чём вопрос.

   – Вот в чём вопрос, – согласился с Беньовским отец Мельхиор. – Примерно так же ответил и мой брат Людвиг. На днях он возвратился из Парижа, куда ездил с неофициальной дипломатической миссией. Встречался там с графом де Верженном и услышал уклончивый ответ. Франция-де не допустит поглощения Баварии сильным соседом, не в её интересах чрезмерное усиление Австрии. Но за этими общими фразами не последовало никаких убедительных обещаний. «Можно ли надеяться, что Франция присоединится к антиавстрийской коалиции?» – спросил брат. И услышал от графа, что вряд ли король, находящийся под влиянием властолюбивой жены-австриячки, пойдёт на это.

«Запахло порохом», – подумал Беньовский. Если дело дойдёт до войны, ему, Морису Августу, представится возможность послужить Австрии на военном поприще.

Священник перевёл разговор на другую тему. Он отозвался добрым словом о старом курфюрсте и говорил неодобрительно о пфальцском претенденте на баварский престол. Максимилиан-Иосиф – тонкий ценитель старинной живописи. В его залах собрана великолепная коллекция полотен старых немецких, фламандских и итальянских мастеров. Есть Тициан и Дюрер. Если гостю угодно, он мог бы через брата-советника устроить посещение замка. Морис Август вежливо отклонил любезное предложение. Он не считает себя вправе утруждать доброго падре заботами. Да и кроме того он солдат и не считает себя тонким ценителем живописи. Карла-Теодора Пфальцского отец Мельхиор назвал старым ловеласом, не пользующимся популярностью в Баварии. Ну да Бог ему судья.

Священник вдруг вспомнил о спутнике Беньовского.

   – Я заметил, с вами ваш человек.

   – Это мой капрал, телохранитель.

   – Не хотел бы он причаститься или исповедаться?

   – Он же схизмат.

   – Протестант?

   – Нет, человек греческой веры, россиянин. Тем не менее давно мне служит и преданно.

   – И вы никогда не пытались, сын мой, склонить его к принятию истинной веры?

   – Как-то пытался, но тщетно. Упрямец ответил мне, что грех изменять вере отцов и дедов.

   – Жаль. Не теряйте же, однако, надежды, сын мой, вернуть заблудшую овцу в стадо.

К концу застольной беседы отец Мельхиор проговорился о сокровенном. В ближайшее время он надеется получить сан епископа и одну из баварских епархий. Его кандидатуру поддержал перед Святым Престолом архиепископ мюнхенский, припас Баварии. Старый епископ недавно ушёл на покой, и его кафедра остаётся вакантной. Род фон Рорбахов уже дал святой церкви несколько епископов.

На следующий день Фредерика почувствовала себя лучше. Помог прописавший горячие грелки и рюмку шнапса, настоянного на чесноке, врач, которого порекомендовал хозяин гостиницы. А ещё через день Беньовские пустились в дальнейший путь.

Дорога шла по альпийским предгорьям. Вершины гор уже покрывал снег. На горных перевалах отчётливо ощущался холод. Миновав границу Баварии с неизбежным полосатым шлагбаумом, въехали в архиепископство Зальцбургское. Город Зальцбург был знаменит тем, что в нём родился и ещё жил в ту пору великий композитор Вольфганг Амадей Моцарт. У города Линца выехали на берег Дуная. В долине реки приближение зимы не так чувствовалось, как в Альпах. По реке ещё плыли гружёные баржи, сновали рыбачьи лодки. Ветер взметал опавшие жёлтые листья клёнов и лип. Вот наконец и Вена с её дворцами и громадой собора Святого Стефана. Его огромный купол возвышался над всем городом.

Беньовский принял решение остановиться не в той захудалой гостинице окнами на Дунай, из которой когда-то совершил поспешный побег, а выбрал пристанище подороже, в центре города. Приходилось жить сообразно званию бригадира и бывшего командира экспедиционного корпуса.

Беньовский сперва хотел было облачиться для визита в форменный мундир офицера французской армии и быть непременно при шпаге. Но от этой идеи пришлось отказаться, так как мундир порядком пообносился. И он предпочёл цивильный камзол, сшитый у лучшего парижского портного перед прощальным банкетом. В венском модном магазине Морис Август подобрал себе новый пышный парик с бантом и собственноручно напудрил его. Орден Святого Людовика он нацепил на расшитый лацкан камзола.

   – Не хватает лишь трости с дорогим набалдашником, – заметила с иронией Фредерика, оглядывая вырядившегося мужа.

   – А ведь ты права, – согласился с ней Беньовский. – Ветеран Мадагаскара, участник тяжёлых походов, страдающий от старых ран и хромоты, должен опираться на трость. В этом сундуке, кажется, есть то, что мне нужно.

В сундуке оказалась трость красного дерева с рукояткой из слоновой кости, служившая ножнами для потайного стилета.

Остро отточенный узкий стилет, выкованный из прочной турецкой стали, мог в случае нужды послужить надёжным холодным оружием.

Беньовский продумал содержание предстоящего разговора с чиновником из окружения канцлера. Первым делом он попросит собеседника передать его сиятельству искреннюю признательность за дарование ему императрицей прощения и возвращение отцовского имения в Трансильвании, скажет несколько прочувствованных слов в адрес канцлера, принимавшего непосредственное участие в решении его, Беньовского, судьбы. Потом он непременно постарается обратить внимание чиновника на свой орден Святого Людовика, чтобы иметь возможность вскользь бросить: «Заслужил усердной службой королю Франции. Если придётся послужить её величеству, буду так же усерден». И в заключение визита Морис Август обмолвится, что непредвиденные дорожные обстоятельства задержали его в Мюнхене, баварской столице. Там ему совершенно случайно довелось познакомиться с каноником Мельхиором, братом барона Людвига фон Рорбаха, советника баварского канцлера. Высший свет Баварии обеспокоен тем, что в случае смерти старого курфюрста можно ожидать вмешательства Австрии в баварские дела. Об этом проговорился отец Мельхиор. По его словам, мюнхенское правительство сколачивает антиавстрийскую коалицию, к которой, вероятно, примкнут Пруссия и Саксония. Советник фон Рорбах недавно вернулся из Парижа, где пытался заручиться поддержкой Франции на тот случай, если развяжется война за баварское наследство.

Морис Август скромно обмолвится, что, возможно, он и не узнал ничего нового и неожиданного для венского правительства. Но если эти сведения представляют для сиятельного князя Кауница какую-либо ценность, он готов дать более обстоятельный отчёт о своей беседе с мюнхенским каноником. Это будет пробный шар, запущенный Беньовским для того, чтобы привлечь внимание канцлера. А вдруг сиятельный князь клюнет на приманку и пожелает принять его? Хотелось бы этого.

Принял Беньовского молодой чиновник с отменными светскими манерами, безукоризненно воспитанный, безукоризненно вежливый, назвавший свою фамилию, весьма известную в аристократических кругах Австрии. Отпрыск знатного сановного рода начинал свою служебную карьеру в ведомстве канцлера.

Разговор протекал примерно так, как и намечал его Морис Август. Выслушав его благодарственное славословие в адрес канцлера, чиновник заметил:

   – Благодарите нашу матушку-императрицу. Её величество даёт всем нам пример доброты и справедливости.

   – Я это почувствовал.

   – Вы усердно служили французскому королю?

   – Ежели бы не служил усердно, не заслужил бы этого ордена. Если представится возможность послужить её величеству императрице Марии-Терезии, буду столь же усерден.

   – Обязательно передам ваши слова его сиятельству. Князь сумеет оценить ваше похвальное рвение. Империя всегда нуждается в усердных и преданных трону служаках.

   – Ещё я хотел бы поделиться с вами некоторой информацией, которую неожиданно удалось получить в баварской столице.

   – Готов вас выслушать.

Беньовский кратко передал всё то, что услышал в Мюнхене от отца Мельхиора, настоятеля церкви Святого Духа.

   – Сей каноник, между прочим, рассчитывает в ближайшее время получить епархию. Брат его – советник канцлера Баварии. Вы видите, какая это влиятельная семья, фон Рорбахи?

   – Эта семья нам известна. Вы сообщили очень ценную информацию. Не взыщите, если я оставлю вас на некоторое время и доложу о нашем разговоре помощнику канцлера. Возможно, он пожелает выслушать вас лично.

   – Сделайте одолжение.

Беньовскому пришлось ожидать молодого чиновника. В Австрийской империи при её строгой бюрократической централизации все дела, большие и малые, решались в самых высших инстанциях. Рядовой чиновник не мог принять ни одного мало-мальски самостоятельного решения. Во внешнеполитическом ведомстве все нити управления тянулись к канцлеру князю Кауницу, который отчитывался в каждом своём шаге перед императрицей. Мария-Терезия вникала во все мелочи управления.

Дежурный секретарь, обязанностью которого было лишь выслушивать посетителей или просителей, не счёл себя вправе как-то реагировать на информацию Мориса Августа, а поспешил доложить помощнику канцлера. Помощник, выслушав молодого чиновника, счёл необходимым немедленно доложить о баварской информации самому князю.

Кауниц, оторвавшись от вороха бумаг на массивном письменном столе орехового дерева, инкрустированного бронзой, выслушал помощника и сказал:

   – Я хотел бы переговорить с этим... бригадиром де Бенёвом. Извинитесь перед ним за то, что не могу принять его сию минуту. Как видите, занят. Пишу докладную записку императрице. Пусть явится ко мне через пару часов.

О решении канцлера дежурный секретарь сообщил Морису Августу. «Клюнуло!» – с удовлетворением сказал он сам себе. Возможность добиться встречи со всесильным канцлером входила в заветные планы Беньовского.

На радостях Морис Август решил доставить удовольствие Фредерике – раздобыть на один из ближайших вечеров билеты в венскую Оперу. Чтобы не томиться в ожидании высокой аудиенции, он нанял экипаж и приказал кучеру везти его к зданию театра. Афиша извещала о постановке комической оперы известного итальянского композитора Чимарозы[60]60
  Чимароза Доменико (1749—1801) – итальянский композитор; обладая острым комедийным дарованием, он избрал главным жанром своего творчества оперу-буфф. Его оперы, особенно «Тайный брак», имели успех в Европе в 1770 – 1790-х гг. В 1782 – 1792 гг. Чимароза работал в Петербурге.


[Закрыть]. У кассы театра толпился народ. Беньовский счёл для себя недостойным стоять в очереди и прошёл к администратору, добродушному толстяку, в прошлом певцу, потерявшему голос.

   – Что вам угодно, сударь? – встретил он Беньовского банальным вопросом.

   – Угодно два билета на оперу этого итальянца.

   – Сожалею, что могу вам предложить только...

   – Мне нужны хорошие места. Неужели вы не уважите бригадира, кавалера ордена Святого Людовика, возвратившегося на родину с чужеземной службы?

   – Пожалуй, предложу вам четырнадцатый ряд партера.

   – Пусть будет четырнадцатый. Бог вам судья.

   – Не пожалеете. Чудесная, весёлая постановка. В главной партии наша примадонна.

Администратор назвал имя, ничего не говорящее Морису Августу. Беньовский ещё поболтал со словоохотливым служителем муз, пустившимся в рассуждения о композиторе Чимарозе, которого, оказывается, недавно пригласили в российскую столицу, о главных исполнителях, о сыне-соправителе императрицы Иосифе И. Иосиф большой любитель оперы и частенько наведывается на спектакли.

Задолго до назначенного часа Морис Август был в резиденции канцлера. Пришлось ещё изрядно потомиться, пока дежурный секретарь не сообщил ему, что князь Кауниц освободился и может его принять.

Канцлер был в меру любезен и доброжелательно-внимателен к Беньовскому.

   – Присаживайтесь, дорогой бригадир, – этими словами встретил его Кауниц. – Мы уже осведомлены о ваших заморских делах и подвигах. Об этом можете мне не рассказывать. Вы славно потрудились на французского короля и, как я вижу, заслужили высокую награду.

   – Старался, ваше сиятельство.

   – Похвально, похвально. Людовик связан родственными узами с нашей императрицей.

Морис Август заметил, что канцлер Кауниц выглядел очень усталым, осунувшимся. Под глазами набухли отёчные мешки. Цвет лица землистый. Князь, по природе своей человек трудолюбивый, усердный, много работал, читал донесения послов, отдавал распоряжения подчинённым, почти ежедневно посещал с докладом Марию-Терезию, писал ей докладные записки и направлял всю внешнюю политику империи, вынужденный чётко ориентироваться в разноголосом хоре европейских держав. Это был образцовый винтик в громоздкой бюрократической машине.

Со снисходительной улыбкой Кауниц выслушал благодарность в свой адрес и повторил почти всё то же самое, что говорил ему дежурный секретарь. Благодарить следует не его, канцлера, а матушку-императрицу, её доброту и справедливость.

   – Мне доложили, вы привезли информацию из Мюнхена, – продолжал Кауниц.

   – Счёл своим долгом поделиться с вами.

   – И правильно сделали, поступив как честный подданный её величества. Не скажу, что ваша информация для нас неожиданна. Баварцы понимают, что нас не может оставить равнодушной судьба курфюршества в случае кончины старого курфюрста Максимилиана-Иосифа. Вот они и пытаются сколотить антиавстрийскую коалицию. Воинственный Фридрих Прусский[61]61
  ...воинственный Фридрих прусский... – Имеется в виду Фридрих II (1712—1786) – прусский король с 1740 г., полководец, проведший Силезские войны в 1740—1742 и 1744—1745 гг., Семилетнюю войну. Он почти удвоил территорию Пруссии.


[Закрыть] рад возможности показать свои коготки. Вы подтвердили то, что нам в общих чертах известно. А вот о миссии барона фон Рорбаха в Париж мы ничего не знали. Расскажите об этом подробно.

Беньовский обстоятельно рассказал канцлеру всё то, что слышал от каноника Мельхиора о поездке его брата во французскую столицу и его переговорах с графом де Верженном. Кауниц внимательно слушал и несколько раз задавал уточняющие вопросы.

   – Я правильно вас понял? Франция не хотела бы расширения Австрии за счёт баварских земель и установления общей французско-австрийской границы?

   – Именно так, ваше сиятельство.

   – Но при этом никаких конкретных обещаний фон Рорбах от господина де Верженна не услышал?

   – Совершенно верно. Советник баварского канцлера связывает это с влиянием королевы Марии-Антуанетты, которая не хотела бы осложнять отношений с матерью и братом.

   – Логично. Итак, мой дорогой, запахло порохом. Если разразится война за баварское наследство, не хотели бы вы послужить императрице? Ведь у вас за плечами немалый военный опыт.

   – Лестное предложение, мой канцлер.

   – Пока это не предложение. Пища к размышлению. Я написал рекомендательное письмо моему старинному другу, генералу Иштвану Макошу. Он командует корпусом в Восточной Венгрии.

   – Имя генерала Макоша мне знакомо. Когда-то давно он служил у моего отца.

   – Если возникнет военный конфликт из-за баварского наследства, Макош приступит к спешному формированию нескольких новых полков. Вы могли бы принять командование над одним из них. Если такая возможность вас привлекает, воспользуйтесь моим рекомендательным письмом.

   – Благодарю вас, ваше сиятельство. Рад послужить империи и императрице.

Канцлер, худой, долговязый, носатый, поднялся с кресла, давая понять собеседнику, что аудиенция окончена. Его ожидали какие-то очередные дела. Широкая орденская лента стягивала его узкогрудое туловище.

Беньовский проворно поднялся со своего кресла, однако же не спешил откланяться, а сказал просительно:

   – Не могли бы, ваше сиятельство, уделить мне ещё несколько минут? Я хотел бы обратить ваше внимание...

   – Это имеет отношение к баварскому наследству?

   – Нет. Это имеет отношение к Мадагаскару.

   – О вашей службе на Мадагаскаре мне докладывал из Парижа наш посол.

   – Он не мог всего доложить. Остров изобилует несметными богатствами. Пока это ничейная территория. Французы зацепились лишь за несколько прибрежных пунктов. Они не использовали всех возможностей, чтобы сломить власть туземных вождей. Французские власти поступили недальновидно, отказавшись от моих дальнейших услуг, не посчитавшись с моим опытом, отвергнув мои планы колонизации острова. Австрия великая держава. Почему бы империи не вступить по примеру англичан, французов, испанцев, португальцев на путь активной колониальной политики? Ведь ещё далеко не весь тропический мир захвачен этими предприимчивыми народами...

   – Я понял вас, – резко перебил Беньовского Кауниц. – Вы предлагаете снарядить по примеру французов австрийский экспедиционный корпус для завоевания Мадагаскара. И конечно, предлагаете себя в качестве корпусного командира. Должен огорчить вас, де Бенёв. Ваши идеи для нас преждевременны, а точнее – неприемлемы. Австрия – многонациональная держава. Её окраинные земли заселены славянами, тяготеющими к России. В лоскутной, раздробленной Германии растёт амбициозное влияние Пруссии, нашего соперника. На Балканах нам противостоит Турция. На сегодняшний день перед нами непростая задача: как удержать в качестве единого целого всё то, что мы называем Священной Римской империей. А вы мне про Мадагаскар...

   – Жаль.

   – Будьте реалистом, мой дорогой. Послужите Австрии на военном поприще. Если же когда-нибудь станете состоятельным человеком, организуйте частную компанию по примеру англичан, голландцев, снарядите корабль с товарами и отправляйтесь на Мадагаскар, хоть на край света. Мы вам препятствовать не будем.

Подводя дома в гостинице итоги встречи с всесильным канцлером, Беньовский сделал вывод, что встреча была далеко не бесполезной. Сиятельный князь был с ним любезен, благожелателен, остался доволен его мюнхенской информацией и открыл перед ним возможность получить в случае войны за баварское наследство полк. Воспользоваться ли такой возможностью – Морис Август пока не принял решения. Он также смог убедиться, что вряд ли правительство Кауница заинтересуется разными колониальными предприятиями и примет его услуги. К этому Австрия никак не готова. Значит, придётся искать других покровителей, может быть, попытаться заинтересовать тех же англичан.

Вечером они с Фредерикой были в венской Опере, много смеялись вместе со зрителями над хитроумными проделками персонажей комического представления. Недурна была и музыка Доминико Чимарозы. Перед самым началом спектакля в главной ложе появился соправитель императрицы Иосиф II, худой, длиннолицый, бесцветный. Зрители приветствовали его, встав и кланяясь в его сторону. Бельэтаж и первые ряды партера сверкали блеском орденских звёзд, драгоценностей, украшавших вечерние дамские платья и причёски, генеральских эполет и золотого шитья мундиров и камзолов. Здесь собрался весь высший свет Вены. Фредерика в своём алмазном колье ничуть не уступала первым венским модницам. Морис Август сожалел, что они оказались в четырнадцатом ряду, а не хотя бы в пятом.

На следующий день Беньовский посетил судебную палату и получил там грамоту на возвращение ему родового трансильванского имения Вецке в предгорьях Карпат. Здесь он вырос. В памяти Мориса Августа остался мрачноватый, потемневший от времени дом, напоминавший средневековый замок. Отец его, генерал, выйдя в отставку, пытался по возможности оживить постройку, пристроил к ней открытую веранду, а к главному фасаду – колоннаду и ротонду с коническим куполом. Получилось нечто эклектичное, безвкусное. Комнаты в доме были высокими, перекрытыми сводами. Большую гостиную украшали настенные ковры-гобелены французской работы. И ещё Морису Августу запомнился изящный столик-бюро с выгнутыми ножками. Отец-генерал объяснял сыну, что это стиль короля Людовика. Какого именно, старик не мог припомнить. Он любил сидеть за этим столиком в удобном кожаном кресле и покуривать турецкий кальян или же раскладывать на инкрустированной столешнице пасьянс.

Чиновник судебной палаты сообщил Беньовскому, что его родственник, временно владевший Вецке после раздела наследства покойного генерала, извещён о возвращении главного отцовского имения Морису Августу. Этот временный владелец, один из зятьев Беньовского, получил взамен другое имение по соседству, которое когда-то тоже принадлежало родителям Мориса Августа.

Далее задерживаться в Вене не было смысла. Тронулись в дальнейший путь. Начинались венгерские степи, ровные просторы полей, селения с костёлами и замками богатых магнатов. Деревенские улицы окаймляли шеренги стройных пирамидальных тополей. В Пеште остановились на несколько дней для отдыха. Там отыскалась какая-то дальняя родственница Мориса Августа со стороны матери. В старой столице Венгрии Беньовский и раньше бывал неоднократно. Теперь он знакомил Фредерику с замком прежних венгерских королей, с большим готическим собором, видами на Дунай.

Степи сменились предгорьями Карпат. На нижних склонах гор попадались дубовые рощицы. Деревья, сбросившие листву, выглядели чёрными разлапистыми великанами. Выше тянулись густые ельники. Приходилось мириться с бесконечными ночлегами на постоялых дворах, кишевших клопами и тараканами, или в захудалых гостиницах маленьких городишек.

Когда наконец-таки добрались до села Вецке, над которым возвышался на склоне горы мрачноватый барский дом, зима уже установилась. Поля и лесная опушка были выбелены снегом. Зимний холод заметно ощущался.

Старый дворецкий, отставной фельдфебель, служивший отцу Мориса Августа многие годы, встретил прибывших жалобами и причитаниями:

   – О, мой добрый господин! Какое несчастье! И сказать не могу. Не нахожу слов.

   – Говори толком, старик, что случилось?

   – Большая беда. Этот каналья Ласло...

   – Ласло великий каналья, это я без тебя знаю. Я всегда говорил, что сестре не повезло с мужем.

   – Ох, не повезло.

Из сбивчивого рассказа дворецкого Беньовский наконец уразумел, что его зятёк Ласло, по предписанию имперского суда покидая Вецке, опустошил имение. Он вывез из усадебного дома всю лучшую мебель и даже пуховые перины. Из конюшни увёл всех лошадей, оставив лишь двух доживающих свой век старых хромоногих кляч. Вдобавок к этому вывез из погребов и амбаров все съестные припасы.